Текст книги "История великих путешествий. Том 2. Мореплаватели XVIII века"

Автор книги: Жюль Габриэль Верн

Жюль Верн
История великих путешествий. Том 2. Мореплаватели XVIII века

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава первая
АСТРОНОМЫ И КАРТОГРАФЫ, КАПЕРСКАЯ ВОЙНА В XVIII ВЕКЕ

Кассини, Пикар и де Лаир. – Меридиан и карта Франции. – Г. Делиль и д'Анвиль. – Форма Земли. – Мопертюи в Лапландии. – Кондамин на экваторе.

Прежде чем приступить к рассказу о великих путешествиях XVIII века, следует сначала отметить огромные успехи, достигнутые за этот период наукой. Ученые исправили множество освященных временем ошибок, заложили прочную основу для трудов астрономов и географов. В области интересующих нас проблем они коренным образом изменили методы картографических работ и обеспечили мореплаванию такую безопасность, о какой прежде нельзя было и думать.

Хотя Галилей начиная с 1610 года наблюдал затмения спутников Юпитера и подал мысль пользоваться их затмениями для определения долгот [1]  [1]С глубокой древности люди научились определять географические координаты местности. Широту местности определяли по высоте Полярной звезды над горизонтом. Такие измерения не представляли больших трудностей. Долготу местности определяли по времени наступления солнечных и лунных затмений, наблюдая за ними из разных мест. Так как эти явления происходят не часто, на земной поверхности было очень мало пунктов с определенными долготами. Открытие Галилеем около 1610 года четырех спутников Юпитера (с их сравнительно быстрым вращением вокруг планеты) позволило ему использовать затмения этих спутников для определения долгот. Но фактически применение этого метода стало возможным лишь в XVII столетии, когда Жан Пикар в 1667 году применил зрительную трубу с сеткой нитей в окуляре для наблюдений небесных тел.


[Закрыть], но безразличное отношение правительств, отсутствие достаточно мощных астрономических приборов и ошибки, допущенные учениками великого итальянского астронома, свели на нет это важное открытие.

В 1668 году итальянский астроном Джованни Доменико Кассини опубликовал труд «Таблицы спутников Юпитера», а в следующем году Кольбер [2]  [2]Кольбер Жан-Батист (1619 – 1683) – министр Людовика XIV, фактический руководитель внешней и внутренней политики Франции. Стремился к созданию сильного военного и торгового флота, расширению торговли и эксплуатации колоний, приобретенных Францией в это время в Северной Америке.


[Закрыть]пригласил его на работу во Францию и назначил директором Парижской обсерватории.

В июле 1671 года Филипп де Лаир отправился в Данию на остров Вен для астрономических наблюдений в Ураниборге, в том самом месте, где когда-то вел наблюдения Тихо Браге [3]  [3]Браге Тихо (1546-1601) – знаменитый датский астроном. Он построил хорошо оборудованную астрономическую обсерваторию Ураниборг на острове Вен (в проливе Зунд), усовершенствовал астрономические инструменты и уточнил способы наблюдений. Несмотря на свои огромные знания, он не признал учения Коперника, установившего, что Солнце находится в центре нашей планетной системы, и предложил собственную систему мира, с Землей в центре, вокруг которой обращается Солнце, а вокруг последнего – планеты. Тихо Браге был приверженцем астрологии. Результаты своих многочисленных астрономических наблюдений Тихо Браге передал Кеплеру, который вывел из них законы движения планет.


[Закрыть]. Там, пользуясь таблицами Кассини, он вычислил с недостижимой до тех пор точностью разность долгот между Парижем и Ураниборгом.

В том же году Французская Академия наук отправила в Кайенну астронома Жана Рише для изучения параллаксов [4]  [4]Параллакс – изменение видимого положения предмета при наблюдении с двух точек, находящихся на известном расстоянии друг от друга. Измеряется углом между направлениями на предмет из двух точек. Служит для определения расстояния до объектов Солнечной системы и для определения расстояния до звезд.


[Закрыть]Солнца и Луны и определения расстояния от Земли до Марса и до Венеры. Это путешествие, оказавшееся во всех отношениях удачным, имело неожиданные последствия и послужило причиной, побудившей вскоре предпринять работы по изучению формы Земли. Рише обнаружил, что часы в Кайенне, расположенной под экватором, отставали на две минуты двадцать восемь секунд в сутки, что доказывало: сила тяжести в этом месте меньше, чем в Париже. Ньютон и Гюйгенс вывели отсюда заключение, что Земля приплюснута у полюсов [5]  [5]Идея о шарообразности Земли, возникшая еще в глубокой древности, удовлетворяла научную мысль вплоть до XVII века, но затем обнаружились факты, которые заставили пересмотреть это представление. В 1672 году французский ученый Рише, обнаружив в Кайенне замедление качания маятника, объяснил это явление влиянием центробежной силы. Действительно, чем ближе к экватору находится точка земной поверхности, тем быстрее она движется при суточном вращении Земли. Поэтому от полюсов к экватору должна возрастать центробежная сила, которая уменьшает притяжение Земли, что и вызывает замедление качания маятника. Точные расчеты английского ученого Ньютона и голландского ученого Гюйгенса показали, что при переходе от полярных широт к экватору сила тяжести уменьшается гораздо быстрее, чем это могло бы быть обусловлено только увеличением центробежной силы в том же направлении. Следовательно, одним увеличением центробежной силы нельзя было объяснить замедления качания маятника. Для объяснения этого явления Ньютон и Гюйгенс допустили, что Земля сплюснута у полюсов и более выпукла (растянута) вдоль экватора, что она не шар, а эллипсоид или сфероид. Следовательно, на экваторе любая точка земной поверхности удалена от центра Земли (т. е. центра притяжения) на большее расстояние, чем, например, на полюсе, что и вызывает замедление качания маятника при переходе от полярных широт к экваториальным. Отклонение формы Земли от правильного шара не является исключением в Солнечной системе; такие планеты, как Юпитер, Сатурн, Уран, сплюснуты у полюсов настолько сильно, что это можно видеть непосредственно в телескоп.


[Закрыть]. Но далеко не все ученые согласились с таким мнением. Измерения земного градуса, произведенные аббатом Пикаром, и работы по вычислению длины дуг меридианов, выполненные отцом и сыном Кассини, привели этих ученых к совершенно противоположному выводу и заставили их рассматривать земной шар в качестве эллипсоида, вытянутого в сторону полярных областей и сплюснутого у экватора.

Этим было положено начало горячих споров и грандиозных работ, послуживших на пользу астрономической и математической географии.

Французский астроном Жан Пикар измерил расстояние между параллелями городов Амьен и Мальвуазин, равнявшееся одному с третью градуса. Однако Академия наук, считая, что исчисление большего расстояния должно дать более точный результат, приняла решение произвести градусные измерения длины всей Франции с севера на юг. Для этой цели выбрали меридиан, проходящий через Парижскую обсерваторию. Осуществление этого плана потребовало проведения гигантской работы по созданию триангуляционной сети [6]  [6]Принято считать, что впервые метод триангуляции применил в 1615 – 1617 годах голландский ученый В. Снеллиус для градусного измерения дуги меридиана между городами Алкмар (Нидерланды) и Берген (Норвегия). Однако есть основание предполагать, что еще древние египтяне пользовались триангуляцией. Метод триангуляции сводится к измерению системы треугольников на земной поверхности, производимому для топографической съемки местности и для точного определения размеров и формы Земли. За вершины треугольников принимают высокие строения, вершины гор или холмов или специально сооружаемые башни (сигналы). Эти опорные или тригонометрические пункты выбираются на местности так, чтобы они составляли систему смежных треугольников. Все углы треугольников измеряются при помощи больших универсальных инструментов или теодолитов. Помимо углов измеряется расположенная в удобной местности одна сторона какого-либо треугольника, называемая базисом. Длина других сторон треугольников определяется тригонометрическими вычислениями. Метод триангуляции позволил определять расстояния между различными пунктами на земной поверхности с исключительной точностью, недостижимой при прямых измерениях.


[Закрыть]. Начатая за двадцать лет до конца XVII столетия, она была прервана, затем вновь возобновлена и закончена лишь к 1720 году.

Одновременно Людовик XIV, по настоянию Кольбера, распорядился составить карту Франции. С 1679 по 1682 год ученые совершили несколько экспедиций и с помощью астрономических обсерваций определили очертания береговой линии Франции вдоль Атлантического океана и Средиземного моря. Во время этих работ были произведены геодезические съемки, которые дали возможность определить широту и долготу больших городов Франции, а также была составлена подробная карта окрестностей Парижа. Но всего этого оказалось еще недостаточно для составления карты Франции. Пришлось поэтому, как и при измерении дуги меридиана, приступить к созданию на территории всей страны непрерывной триангуляционной сети. Она и легла в основу большой карты Франции, заслуженно названной картой Кассини.

Первые же наблюдения Кассини и де Лаира привели этих астрономов к выводу, что площадь Франции сильно преувеличивалась.

Дезборо Кули в своей «Истории путешествий» пишет:

«Они отняли у Франции несколько градусов долготы вдоль западного побережья, начиная от Бретани до Бискайского залива, а также уменьшили примерно на полградуса протяженность побережья Средиземного моря. Эти изменения дали повод для шутки Людовика XIV, который, поздравляя академиков с возвращением из экспедиции, сказал им буквально следующее: „Я с сожалением вижу, господа, что ваше путешествие стоило мне доброй части моего королевства"».

В середине XVII века Пейреск и Гассенди внесли поправку в карты Средиземного моря, уменьшив на пятьсот миль расстояние от Марселя до Александрии. Это столь важное исправление долгое время считалось необоснованным, пока гидрограф Жан-Матьё де Шазель, помогавший Кассини при измерении дуги меридиана, не был послан на Ближний Восток для составления лоции Средиземного моря.

«Материкам Европы, Африки и Америки отведено на картах слишком много места, – говорится в „Записках" Академии наук, – а протяженность моря между Азией и Европой уменьшена. Эти погрешности вводили в серьезные заблуждения путешественников. Во время путешествия Шомона, направленного Людовиком XIV с посольством в Сиам, штурманы, доверившись картам, ошиблись в своих расчетах и проделали большее расстояние, чем предполагали. Направляясь от мыса Доброй Надежды к острову Ява, они считали, что до входа в Зондский пролив еще далеко, между тем как на самом деле находились в шестидесяти с лишним лье восточнее его, и им пришлось в течение двух суток плыть по ветру обратно, чтобы войти в пролив; возвращаясь от мыса Доброй Надежды во Францию, они, очутившись у острова Флориш (самого западного из Азорских островов), полагали, что находятся на сто пятьдесят лье восточнее, и им пришлось плыть еще двенадцать дней на восток, прежде чем они достигли берегов Франции».

Как мы уже упоминали, исправления, внесенные в карту Франции, оказались весьма существенными. В общем, чтобы составить себе ясное представление о сделанных поправках, достаточно взглянуть на карту Франции, напечатанную в первой части VII тома «Записок» Парижской Академии наук. При составлении этой карты были приняты во внимание астрономические обсервации, о которых говорилось выше. Внесенные исправления очень наглядны, так как сохранены старые контуры карты, опубликованной Сансоном в 1679 году.

Кассини с полным основанием утверждал, что картография не находилась еще на уровне тогдашней науки. В самом деле, Сансон в определении долготы того или иного места слепо следовал за астрономом Птолемеем, не обращая внимания на прогресс астрономических знаний. Его сыновья и внуки лишь переиздавали карты Птолемея, дополняя их; другие географы придерживались той же традиции.

Гийом Делиль [7]  [7]Делиль Гийом (1675 – 1726) – французский ученый-картограф, член Парижской Академии наук. Делиль издал всемирный атлас (1700-1714) на основе новых материалов; критически пересмотрев картографические представления своего времени, он полностью переработал карту Африки, впервые дал более верные размеры Средиземного моря, устранив ошибку в долготе, которая сохранялась на географических картах еще со времен Птолемея. Делиль интересовался русской картографией и использовал ее достижения в своих работах.


[Закрыть]первый создал новые карты, воспользовавшись современными данными, сознательно отбросив все сделанное до него. Он занялся этой работой с таким рвением, что выполнил ее за двадцать пять лет. Его брат, Жозеф Никола Делиль [8]  [8]Делиль Жозеф Никола (1688 – 1768) – французский астроном и географ, член Парижской Академии наук, брат Гийома. Был приглашен Петром I для правильной организации астрономических работ в России и для подготовки русских геодезистов. Однако надежды, возлагавшиеся на Делиля, не оправдались. С 1726 по 1747 год он подготовил только двух учеников – геодезистов Андрея Красильникова и Семена Попова. В 1739-1740 годах Делиль в качестве заведующего Географическим департаментом при Петербургской Академии наук принимал участие в составлении генеральной карты России для «Атласа Российского» Академии наук. Он чрезвычайно медлил с составлением атласа и тайно переправил во Францию большое количество карт, за что был отстранен от заведования Географическим департаментом, а затем лишен и пенсии, назначенной ему после ухода из академии.


[Закрыть], преподавал астрономию в России и посылал Гийому материалы для карт. В это время Делиль де ла Кройер [9]  [9]Кройер Людовик Делиль де ла действительно с 1727 по 1730 год совершил экспедицию на север Европейской России, во время которой за три года определил всего лишь четырнадцать пунктов. Он принимал участие во второй Камчатской экспедиции Беринга в качестве астронома, но принес науке мало пользы, так как почти все его астрономические определения оказались ошибочными.


[Закрыть], третий брат, побывал на побережье Ледовитого океана и произвел астрономические определения наиболее важных географических пунктов; он участвовал в экспедиции Беринга и умер на Камчатке.

Таковы были научные заслуги трех братьев Делиль. Но слава преобразователя картографии принадлежит Гийому.

«Ему удалось, – рассказывает Кули, – привести древние меры в соответствие с современными и использовать более обширный материал; вместо того чтобы ограничиться в своих поправках частью земного шара, он распространил их на весь мир, и это дает ему несомненное право считаться создателем современной картографии. Петр I во время своего пребывания в Париже воздал ему должное, посетив его, чтобы снабдить всеми сведениями, какими сам располагал, относительно географии России».

Это свидетельство не француза говорит само за себя. И если сегодня наших географов превзошли немцы и англичане, то разве не утешит и не ободрит нас сознание того, что мы уже отличались в науке, в которой теперь пытаемся восстановить прежнее первенство.

Делиль прожил достаточно долго, чтобы стать свидетелем успехов своего ученика, французского астронома, Ж.-Б. д'Анвиля [10]  [10]Д'Анвиль Жан-Батист (1697-1782) – французский географ и картограф. Составил более 200 географических карт. Из географических работ наиболее известен его трехтомный труд «География древняя» (1768).


[Закрыть], заслужившего репутацию выдающегося картографа относительной точностью своих карт и художественным их выполнением.

«Трудно понять, – пишет Э. Дежарден в своей „Географии римской Галлии", – почему так мало значения придавали трудам этого выдающегося географа, математика и рисовальщика. Впрочем, особенно велики и ни с чем не сравнимы его заслуги в качестве последнего. Д'Анвиль первый применил при создании карты научные методы, и этого достаточно для прославления его имени».

Наилучшей работой д'Анвиля является карта Италии, размеры которой до тех пор преувеличивались; Апеннинскому полуострову впервые были приданы на этой карте его действительные очертания. Д'Анвиль исправил ошибки древних географов, которые изображали этот полуостров вытянутым в длину не с севера на юг, а с востока на запад.

В 1737 году Филипп Бюаш, пользующийся заслуженной известностью как географ, ввел новый способ для изображения рельефа, применив изобаты [11]  [11]Изобаты – линии на картах океанов, морей, озер и т. п., соединяющие точки с одинаковыми глубинами. Служат для изображения рельефа дна.


[Закрыть]на батиметрической карте Ла-Манша.

Десятью годами позже д'Апре-де-Манневиллет опубликовал свой гидрографический труд «Neptune oriental» («Восточный Нептун»), в котором внес исправления в карты берегов Африки, Китая и Индии. Карты он дополнил указаниями мореплавателям, представлявшими для той эпохи тем большую ценность, что они являлись первыми работами такого рода [12]  [12]Автор не учитывает работы арабских географов, достаточно подробно изучивших как африканское, так и индостанское побережья Индийского океана.


[Закрыть]. До конца жизни д'Апре-де-Манневиллет совершенствовал этот сборник, служивший руководством для всех французских морских офицеров второй половины XVIII века.

В Англии первое место среди астрономов и физиков занимал Эдмунд Галлей (1656 – 1742). Он опубликовал теорию магнитных склонений и сделал первую попытку объяснить происхождение муссонов; впоследствии его назначили командиром корабля, чтобы предоставить ему возможность подвергнуть свою теорию проверке на практике.

То, что сделал д'Апре-де-Манневиллет во Франции, в Англии совершил Александр Далримпл [13]  [13]Далримпл Александр (1737 – 1808) – английский географ и гидрограф. Известность ему принесла публикация засекреченных испанских документов об экспедициях Кироса и Торреса. Был автором труда «Собрание путешествий в южных морях», в котором пытался доказать существование «Южного материка», лежащего южнее 50° южной широты и по размерам не уступающего материкам Северного полушария. Далримпл стремился возглавить английскую Тихоокеанскую экспедицию. Назначение Кука начальником этой экспедиции сделало их соперниками и личными врагами.


[Закрыть]. Однако его взгляды носили гипотетический характер, и он верил в существование южного континента. Его наследником в науке стал Хорсбург, имя которого осталось навсегда дорогим для мореплавателей.

Надо, однако, рассказать о двух важных экспедициях, которые должны были положить конец ожесточенным спорам относительно формы Земли. Парижская Академия наук снарядила экспедицию в Южную Америку с участием Годена, Бугера и Кондамина для измерения дуги меридиана у экватора. Руководство такой же экспедицией на север было поручено Мопертюи.

«Если сплющенность Земли, – писал этот ученый, – не превышает размеров, предположенных Гюйгенсом, то разница между градусом меридиана, уже измеренным во Франции, и первыми градусами меридиана по соседству с экватором не будет настолько значительной, чтобы ее нельзя было приписать возможным погрешностям при наблюдениях и несовершенству инструментов. Если, однако, произвести наблюдения у полюса, то разница между первым градусом меридиана вблизи от линии экватора и, скажем, 66-м градусом, возле Полярного круга, будет достаточно велика (при условии правильности гипотезы Гюйгенса) и не должна будет вызвать сомнений при максимально возможных погрешностях».

Проблема была сформулирована ясно, и нужно было получить как у полюса, так и у экватора решение, которое положило бы конец спорам, подтвердив правоту Гюйгенса и Ньютона.

Северный отряд экспедиции отправился на корабле, снаряжавшемся в Дюнкерке. Кроме Мопертюи, в состав ее участников входили академики Клеро, Камюс и Лемонье, аббат Утье, секретарь Соммерё, художник Эрбело и шведский ученый астроном Цельсий [14]  [14]Цельсий Лидере (1701 – 1744) – известный шведский астроном, физик и метеоролог. Ввел шкалу температур стоградусного термометра, где нулем обозначена температура таяния льда, а 100° соответствует температуре кипения воды при 760 мм давления. Наблюдая северное сияние, он открыл влияние его на магнитную стрелку.


[Закрыть].

Во время приема в Стокгольме шведский король сказал членам экспедиции:

– Мне приходилось участвовать в кровавых сражениях, но я предпочел бы снова очутиться на поле самой кровопролитной битвы, чем предпринять путешествие, в которое вы отправляетесь.

Конечно, этим ученым предстояла не увеселительная прогулка. Им суждено было перенести всякого рода трудности, беспрерывные лишения, жестокий холод. Но что представляют собой их страдания по сравнению с муками, опасностями и испытаниями, которые ожидали полярных путешественников Росса, Парри, Холла, Пайера и многих других!

«В Торнио (к северу от Ботнического залива), за Полярным кругом, дома были занесены снегом, – рассказывал Дамирон в своем похвальном слове Мопертюи. – Когда выходили на улицу, воздух, казалось, раздирал грудь, а усиление мороза давало о себе знать треском бревен, из которых там построены все дома. При виде пустынных улиц можно было подумать, что жители города умерли. На каждом шагу встречались калеки, потерявшие руку или ногу в результате столь сильных морозов. А между тем Торнио не являлся для наших путешественников конечной целью».

В настоящее время, когда эти места лучше изучены, когда узнали, что представляет собой суровый полярный климат, мы можем составить себе более правильное представление о тех трудностях, с какими встретились исследователи.

Они приступили к работе в июле 1736 года. За Торнио они видели лишь необитаемые места. Им пришлось довольствоваться собственными силами, чтобы взбираться на горы, где устанавливали геодезические знаки, составившие непрерывную триангуляционную сеть. Разделившись на два отряда, чтобы иметь два измерения вместо одного и таким образом уменьшить возможность ошибки, отважные ученые после множества злоключений, описание которых можно найти в «Записках» Академии наук за 1737 год, после безмерно изнурительных трудов установили, что длина дуги меридиана между Торнио и Киттилем равнялась 55023 1/2 туаза [15]  [15]Туаз – старинная французская мера длины, равная 1 м 949 мм.


[Закрыть]. Таким образом, у Полярного круга градус меридиана оказался примерно на тысячу туазов больше, чем предполагал Кассини, а длина земного градуса на 377 туазов превосходила ту, что нашел для него Пикар между Парижем и Амьеном. Итак, Земля у полюсов была заметно сплюснута; этот вывод Кассини-отец и Кассини-сын долго отказывались признать.

 
И аргонавт, и физики поборник страстный,
Моря он пересек, взбирался на хребты
И вывез из краев, коронам трем подвластных,
Лапландок двух, свои приборы и шесты.
И в тех местах, унынья полных, понял он,
Что, сидя дома, знал уже давно Ньютон [16]  [16]Вольтер. Речи о человеке. (Voltaire. Les discours de l'homme, 1737 г.)


[Закрыть].
 

Так не без ехидства писал Вольтер; затем, намекая на двух сестер, увезенных Мопертюи, одна из которых сумела его прельстить, он говорил:

 
Одну ошибку совершил,
За круг Полярный забираясь,
Но кто б ее не извинил.
 

«Во всяком случае, – указывает А. Мори в „Истории Академии наук", – важность инструментов и методов, которые применялись посланными на север астрономами, дали сторонникам теории сплющенности Земли более веские, чем в действительности, подтверждения своих взглядов; и в следующем веке шведский астроном Сванберг исправил их невольные преувеличения в своей прекрасной работе, опубликованной на французском языке».

Тем временем другая экспедиция, направленная академией в Перу, приступила к аналогичным работам. В состав экспедиции входили Кондамин, Бугер и Годен, все трое академики, Жозеф де Жюсьё, профессор медицинского факультета, ведавший ботанической частью, врач Сеньерг, часовой мастер Годен-дез-Одоне и художник; 16 мая 1735 года ученые покинули гавань Ла-Рошель. Они произвели ряд астрономических наблюдений в Санто-Доминго в городе Картахене (Колумбия), в Портобело (Панама), пересекли Панамский перешеек и 9 марта 1736 года высадились в селении Манта на территории Перу [17]  [17]Впоследствии эта часть тихоокеанского побережья вошла в состав Республики Эквадор.


[Закрыть].

Там Бугер и Кондамин, отделившись от своих спутников, занялись изучением колебаний маятника, а затем различными путями достигли города Кито.

Кондамин двигался по побережью до устья реки Эсмеральдас и составил карту всего этого района, пройденного им ценой величайших усилий.

Бугер направился на юг к городу Гуаякилю, миновал болотистые леса и достиг города Караколес у подножия Кордильер, переход через которые отнял у него неделю. Таким же путем когда-то шел испанский конкистадор Педро д'Альварадо, причем семьдесят его спутников погибли в горах, в том числе и три испанца, попытавшиеся первыми проникнуть в эту страну. 10 июня Бугер добрался до Кито. В то время в городе насчитывалось тридцать или сорок тысяч жителей; там жил епископ – председатель верховного суда, имелось несколько религиозных общин и две школы. Жизнь была довольно дешевая, только чужеземные товары продавались по баснословной цене: например, обыкновенный стакан стоил 18 – 20 франков.

Бугер и Кондамин взошли на вулкан Пичинча, в окрестностях Кито, извержения которого не раз оказывались роковыми для этого города; вскоре, однако, ученые поняли, что им придется отказаться от мысли вести триангуляционную сеть на такой высоте, и вынуждены были удовлетвориться установкой геодезических знаков на холмах.

«Почти ежедневно на вершинах гор, – сообщал Бугер в докладе, представленном им Академии наук, – можно было видеть необыкновенное явление, вероятно, столь же древнее, как и сам мир, и в то же время, насколько известно, до нас никем не наблюдавшееся. Первый раз мы его заметили, когда все вместе находились на горе, называемой Памбамарка. Сквозь облако, которое окутывало нас, а затем постепенно рассеялось, мы наблюдали восход очень яркого солнца. Облако перешло на противоположную сторону. Оно находилось в тридцати шагах, когда каждый из нас увидел свою тень, отраженную наверху, при этом – только свою тень, так как поверхность облака была неровной. На таком близком расстоянии мы могли различить отдельные части тени: руки, ноги, голову; но больше всего нас удивило, что голова была окружена каким-то сиянием или ореолом, состоявшим из трех или четырех маленьких концентрических очень ярких кругов, в каждом из которых имелись все цвета радуги, причем красный цвет располагался снаружи. Круги находились на равном расстоянии друг от друга; последний из них был более бледным; наконец, вдалеке мы видели большое белое кольцо, охватывавшее все остальные. Глазам зрителя оно представлялось каким-то апофеозом».

Так как инструменты, которыми пользовались эти ученые, не отличались большой точностью и были подвержены влиянию разницы температур, вести наблюдения следовало очень тщательно, с исключительным вниманием, чтобы накопившиеся мелкие погрешности в конце концов не повлекли бы за собой серьезную ошибку. Поэтому, строя свои треугольники, Бугер и его товарищи никогда не определяли величины третьего угла на основании измерения первых двух: они измеряли все углы.

После вычисления в туазах пройденного пути ученым оставалось теперь определить, какую часть земной дуги составляет это расстояние; но такую задачу можно было решить лишь посредством астрономических наблюдений.

Преодолев ряд препятствий, в подробное описание которых мы не можем здесь вдаваться, и отметив несколько любопытных явлений (в том числе отклонения маятника, обусловленные притяжением гор), французские ученые пришли к выводам, полностью подтвердившим результаты экспедиции в Лапландию. Во Францию участники экспедиции возвратились в разное время. Жюсьё остался еще на несколько лет, чтобы продолжить свои естественноисторические исследования, а Кондамин избрал для возвращения в Европу путь по Амазонке – важное для географической науки путешествие, к которому мы будем иметь случай вернуться несколько позже.

Путешествие Вудс-Роджера. – Приключения Александра Селкирка. – Острова Галапагос. – Порто-Сегуро. – Возвращение в Англию. – Экспедиция Джорджа Ансона. – Остров Эстадос. – Острова Хуан-Фернандес. – Тиниан. – Макао (Аомынь). – Захват галиона. – Город Кантон. – Результаты крейсерства.

Война за испанское наследство была в разгаре. Несколько судовладельцев из Бристоля решили снарядить суда для нападения на испанские корабли в Тихом океане и для грабежа берегов Южной Америки. Два выбранных для этой цели корабля «Дьюк» («Герцог») и «Дочис» («Герцогиня»), под командованием капитанов Вудс-Роджера и Кортни, были тщательно оснащены и снабжены всем необходимым для длительного плавания. Знаменитый Дампир, который приобрел широкую известность своими отважными каперскими налетами и пиратскими подвигами, не погнушался принять на себя обязанности старшего штурмана. Хотя это плавание дало больше чисто материальных результатов, чем географических открытий, отчет о нем содержит, однако, некоторые любопытные подробности, заслуживающие упоминания.

Второго августа 1708 года «Дьюк» и «Дочис» покинули бристольскую королевскую гавань. Не лишено интереса одно предварительное замечание: во время всего путешествия к судовому журналу, в который заносились примечательные события, имели доступ все члены экипажа, чтобы можно было исправить малейшие ошибки и восполнить любые пробелы, прежде чем факты изгладятся из памяти.

До 22 декабря ничего достойного упоминания не произошло. В этот день были замечены Фолклендские острова, виденные до тех пор лишь немногими мореплавателями. Вудс не пристал к ним; он ограничился сообщением, что берег по виду напоминает берега Англии у Портленда, хотя и не такой высокий.

«Все холмы, – добавляет Вудс, – вероятно, покрыты плодородной почвой; их склоны пологи, поросли лесом, и на побережье имеется много хороших гаваней».

На Фолклендских островах не растет ни одного деревца, и хорошие стоянки, как мы впоследствии увидим, встречаются далеко не часто. Отсюда следует, что сведения, сообщенные Вудсом, очень не точны. Поэтому мореплаватели поступают правильно, не доверяя им.

Миновав этот архипелаг, корабли направились прямо на юг и достигли 60°58' южной широты. Ночи не было, стояли сильные холода, а на море свирепствовали такие бури, что на «Дочис» не обошлось без серьезных повреждений. Старшие офицеры обоих кораблей, собравшись на совет, решили тогда, что двигаться дальше на юг нецелесообразно, и взяли курс на запад. 15 января 1709 года было установлено, что «Дьюк» и «Дочис» обогнули мыс Горн и вступили в Южное море (Тихий океан).

В ту эпоху почти на всех картах местоположение островов Хуан-Фернандес [18]  [18]Хуан-Фернандес – не один остров, а группа островов. Они лежат в Тихом океане в 565 км от берегов Южной Америки на 33°30' южной широты и 79°81' западной долготы. Острова Хуан-Фернандес открыты испанскими мореплавателями в XVI веке.


[Закрыть]указывалось по-разному. Поэтому Вудс, предполагавший там остановиться, чтобы запастись водой и раздобыть немного свежего мяса, наткнулся на этот остров совершенно неожиданно.

Первого февраля он приказал спустить на воду шлюпку и отправился на поиски якорной стоянки. Пока ждали его возвращения, с корабля увидели на берегу большой костер. Не пристали ли здесь какие-то испанские или французские суда? Не придется ли вступить в сражение, чтобы раздобыть воду и продовольствие? За ночь были сделаны все приготовления; однако наутро никаких кораблей англичане не увидели. Начали уже поговаривать, что неприятель, очевидно, скрылся, когда прибытие шлюпки, вернувшейся с берега, положило конец всем сомнениям; в ней находился какой-то человек, одетый в козьи шкуры, а его лицо казалось еще более диким, чем одежда. То был шотландский моряк, по имени Александр Селкирк; он повздорил со своим капитаном, и тот высадил его на пустынный остров, где он провел четыре с половиной года. Виденный ночью костер был зажжен им.

За время своего пребывания на острове Хуан-Фернандес Селкирк видел много проходивших кораблей; только два из них, испанские, становились здесь на якорь. Обнаружив Селкирка, испанцы подвергли его обстрелу из мушкетов, и тот спасся от смерти только благодаря своей ловкости, незаметно взобравшись на дерево.

«Его высадили на остров, – рассказывает Вудс в своей книге „Путешествие вокруг света с 1708 до 1711 года", – разрешив захватить с собой одежду, постель, ружье, фунт пороха, пули, табак, топор, нож, котел, Библию, несколько других книг религиозного содержания и принадлежавшие ему инструменты и книги по мореходству. Несчастный Селкирк был снабжен всем необходимым; однако в течение первых месяцев ему стоило большого труда не поддаться унынию и побороть отчаяние, которое ему внушало столь ужасное одиночество. Из стволов перечного дерева он построил две хижины, на некотором расстоянии одну от другой. Он покрыл их тростником и обил шкурами коз, которых убивал по мере необходимости, пока не вышел весь порох. Когда запас пороха был на исходе, Селкирк научился добывать огонь путем трения друг о друга двух кусков перечного дерева. После того как порох кончился, он ловил коз на бегу и от постоянных упражнений стал таким проворным, что с невероятной скоростью мчался по лесам, взбегал на утесы и холмы. Мы убедились в этом, отправившись с ним на охоту; он опережал и доводил до изнеможения наших лучших бегунов и превосходную собаку, имевшуюся у нас на корабле; он быстро настигал коз и приносил их нам на спине.

Селкирк рассказал, как однажды он с таким пылом преследовал козу, что схватил ее на краю скрытой кустами пропасти и скатился вместе с добычей до самого дна. Он был оглушен падением и потерял сознание; когда пришел в себя, мертвое животное оказалось под ним. Он почти сутки оставался на месте, с большим трудом дотащился до хижины, находившейся на расстоянии одной мили, и смог затем выйти из нее лишь через десять дней».

Брюква, посеянная моряками какого-то судна, пальмовая капуста, индийский и ямайский перец служили нашему отшельнику приправой к пище. Когда его башмаки и одежда совершенно износились, что произошло очень скоро, он сшил себе из козьих шкур новые, пользуясь вместо иголки гвоздем. После того как лезвие его ножа окончательно сточилось, он смастерил себе другой из найденных на берегу обручей от бочек. Он настолько отвык разговаривать, что его с трудом можно было понять. Вудс взял шотландца на свой корабль и назначил помощником боцмана.

Селкирк был не первым моряком, оставленным на острове Хуан-Фернандес. Читатели, возможно, помнят [19]  [19]См. том первый «Открытие Земли».


[Закрыть], что Дампир уже подобрал там одного несчастного индейца из племени москито, прожившего в одиночестве с 1681 по 1684 год, а в рассказе о похождениях Шарпа и других флибустьеров [20]  [20]Фли6устьеры – пираты и контрабандисты различных европейских национальностей, объединявшиеся в особые организации. В XVII веке французские, голландские и английские флибустьеры действовали главным образом в Вест-Индии, подрывая испанскую торговую монополию.


[Закрыть]сообщалось, как единственный матрос, уцелевший при кораблекрушении у этих берегов, прожил там пять лет, пока его не подобрало приставшее к острову судно. Злоключения Селкирка описаны французским писателем Сэнтином в романе «Один!» [21]  [21]Гораздо чаще историю Селкирка вспоминают в связи со знаменитым романом Даниеля Дефо «Приключения Робинзона Крузо» (1719).


[Закрыть].

Четырнадцатого февраля «Дьюк» и «Дочис» покинули Хуан-Фернандес и приступили к каперской войне против испанцев. Вудс занял Гуаякиль и получил от его жителей большой выкуп; он захватил также несколько судов, что, впрочем, дало ему больше пленных, чем денег.

Из описания всей этой части плавания, не представляющей для нас интереса, мы упомянем лишь о посещении острова Горгона, где Вудс видел обезьяну, прозванную за свою исключительную медлительность «ленивцем», о Текамсе, жители которого, вооруженные отравленными стрелами и ружьями, вынудили англичан отступить с потерями, и об островах Галапагос, расположенных на втором градусе северной широты. По описанию Вудса, этот архипелаг состоит из множества островов; всего их около полусотни, но ни на одном нельзя запастись пресной водой. Английские моряки видели там множество горлиц, сухопутных и морских черепах необыкновенной величины (от них и произошло данное испанцами название архипелага [22]  [22]По-испански «galapagos» – «черепахи». ( Примеч. перев.) Здесь и далее знаком * отмечены дополнения переводчиков.


[Закрыть])* и очень страшных морских котов; один из них осмелился даже напасть на Роджерса.

«Я находился на берегу, – рассказывает он, – когда он, разинув пасть, вылез из воды так быстро и с таким свирепым видом, словно то был какой-то злющий пес [23]  [23]Морской собакой называют один из видов тюленя.


[Закрыть], сорвавшийся с цепи. Он трижды бросался на меня. Я ударял его пикой в грудь и каждый раз наносил глубокую рану, заставлявшую его отступать с ужасающим ревом. Затем, обернувшись ко мне, морской кот остановился, рыча и скаля зубы. Не прошло и суток, как одно из этих животных чуть не разорвало матроса с моего судна».

В декабре Вудс захватил галион из Манилы и укрылся с ним у берегов Калифорнии, в Пуэрто-Сегуро. Часть моряков углубилась внутрь страны. Они видели там множество высокоствольных деревьев, не обнаружили никаких признаков возделанной земли, но многочисленные дымки говорили о том, что страна населена.

«Жители, – рассказывает аббат Прево в своей „Истории путешествий", – были стройные, крепко сложенные, но их кожа отличалась гораздо более темным цветом, чем у индейцев, которых Вудсу прежде приходилось видеть на островах Южного моря. Длинные волосы, черные и гладкие, свисали до бедер. Мужчины все ходили голые, но женщины прикрывали свое тело листьями или лоскутами какой-то ткани, изготовленной из растительных волокон, или же шкурами животных и птиц… Некоторые носили ожерелья и браслеты из тонких палочек и раковин; у других на шее висели бусы из мелких красных ягод и жемчужин, которые они, без сомнения, не умели прокалывать, так как делали на них зарубки и привязывали друг к другу ниткой. Туземцы считали это украшение таким красивым, что отказывались от предлагаемых англичанами стеклянных бус. Их прельщали лишь ножи и инструменты для работы».

Двенадцатого января 1710 года «Дьюк» и «Дочис» покинули Пуэрто-Сегуро и два месяца спустя достигли острова Гуам из группы Марианских островов. Там они запаслись продовольствием и, пройдя проливами Бутан и Салаяр, прибыли в Батавию (Джакарту). После стоянок у этого города и на мысе Доброй Надежды Вудс 1 октября бросил якорь в Лондонском порту.

Хотя он не сообщает в своей книге никаких подробностей о привезенных им богатствах, но можно предположить, что они были колоссальны, так как в отчете удачливого мореплавателя упоминаются драгоценные слитки, жемчуг, золотая и серебряная посуда.

Путешествие адмирала Ансона, к которому мы сейчас перейдем, относится еще к категории каперских плаваний, но оно завершает серию этих пиратских экспедиций, которые бесчестят победителя, не нанося в то же время большого ущерба побежденным. Хотя и Ансон не внес ничего нового в географическую науку, все же его отчет изобилует правильными мыслями и интересными наблюдениями, касающимися малоизвестных районов. Записки о плавании принадлежат не капеллану экспедиции Ричарду Уолтеру, а Бенджамину Робинсу, если верить «Nichol's Literare anecdotes».

Джордж Ансон родился в 1697 году в графстве Стаффордшир. С детства начав службу на флоте, он не замедлил обратить на себя внимание. Он пользовался репутацией искусного и удачливого командира, когда в 1739 году был назначен начальником эскадры, в состав которой входили шестидесятипушечный «Сенчурион» («Центурион»), пятидесятипушечные «Глостер» и «Сивир» («Суровый»), сорокапушечная «Пёрл» («Жемчужина»), двадцативосьмипушечный «Уэйдже» («Пари»), шлюп «Трайел» («Испытание») и два вспомогательных судна для перевозки продовольствия и снаряжения. Экипаж флотилии состоял из 1460 матросов и 470 солдат.