Текст книги "Чистая правда о сомнительных приключениях капитана дальнего плавания Васко Москозо де Араган"

Автор книги: Жоржи Амаду

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Бесстыдница... Замужняя женщина...

Нет, Клотилде к ней несправедлива, не надо судить ее строго. Между ними ничего не было, ничего! Дороти все рассказала мужу и сбежала только потому, что этот эгоист не захотел дать ей развод. Они не пошли дальше целомудренных поцелуев. В ожидании решения своей судьбы Дороти жила у миссионерки, сестры Карол. Только после вступления в брак они будут принадлежать друг другу, сама Дороти так решила. Наконец она получила развод, все бумаги были уже подготовлены, и вдруг лихорадка, ужасная азиатская лихорадка, к которой он невосприимчив, покончила с Дороти в три дня. С Дороти и с его карьерой. Он обезумел и поклялся никогда больше не ступать ни на одно судно. И если он командует сейчас "Итой" и ведет ее в Белем, то только потому, что к этому обязывает закон; он не может нарушить клятвы, данной им себе в торжественной обстановке после блестящей сдачи экзамена на диплом капитана. Вот почему он никогда не женился и навеки замкнул свое сердце. Но в этой путешествии...

Клотилде попросила разрешения подумать. Она даст ответ до прибытия в Белем, сейчас она смущена и напугана. Кроме того, ей надо спросить согласия брата в Пара. А также Жасмина, прибавила она с улыбкой.., Судно плыло под луною, по небу и морю разливались золото и серебро. А на палубе капитан и Клотилде клялись в любви, смеялись без причины, вздыхали, говорили бессвязные слова, целовались и жали дру?

другу руки. Внезапно на лестнице послышались шаги, и наши влюбленные поспешили укрыться под сеныо спасательной шлюпки. На палубе появилась другая пара. Сначала капитан и Клотилде увидели силуэт Фирмино Мораиса, адвоката из Пара. Он огляделся и подал призывный сигнал. По лестнице взбежала метиска Моэма и кинулась к нему с протянутыми руками.– Они обнялись и стали бешено целоваться.

– Бесстыдница... – прошептала Клотилде. – Он же женат...

– Любовь не считается с условностями, – отвечал Капитан, – любовь, как буря.

Он взял ее под руку, и они направились в салон, чтобы присоединиться к другим пассажирам. Клотилде просила его держать пока в секрете помолвку, состоявшуюся при свете луны. Она хотела, чтобы свадьба была скромной, без приглашенных, без празднества; только она, Васко, ее брат и невестка. И если уж так случилось, то лучше устроить свадьбу поскорее, не откладывать надолго...

– Только подготовлю бумаги...

Он вернется в Перипери с женою, найденной в море, с той, которую он ждал столько времени в дальних рейсах, на капитанских мостиках кораблей, ярко освещенных пакетботов, черных грузовых судов... Она явилась в луче лунного света, и вот навсегда пришел конец одиночеству и долгому ожиданию.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Немного глупая и очень счастливая, с предоставлением права посетить машинное отделение и трюм, а также при желании послать сигнал SOS

Счастлив капитан. Счастлива его Клотилде. Они встречаются то в одном, то в другом уголке судна, смеются, обмениваются нежными взглядами и робкими улыбками, незаметно пожимают друг другу руки, шепчут ласковые словечки, их души возрождаются в мимолетных поцелуях. Они строят планы.

Она романтична и много страдала. Страдание сделало ее требовательной и недоверчивой, а романтичность заставляет стремиться к тайне. И поэтому она не сказала капитану ни своего полного имени, оставаясь для него пока просто Клотилде, ни подробностей о своей семье, за исключением туманного сообщения о женатом брате, имеющем двух детей и живущем в Белеме, и о сестре с пятью детьми и мужем инженером в Рио. Кроме того, она запретила ему расспрашивать пассажиров из Пара, его любовь должна выдержать это маленькое испытание.

– Я представлю вам своего брата в порту, в Белеме. Он будет меня встречать.

– Но, Кло...

Больше двадцати лет назад он знал одну Кло, блондинку с молочно-белой кожей, он уже не помнил, то ли это было в Исландии, среди айсбергов и фиордов, то ли в Баие, в пансионе Карол или Сабины. Девственная Клотилде чем-то напоминала ту Кло из страны льдов и гейзеров; может быть, пышным бюстом или Детской манерой разговаривать. И когда он называл Клотилде Кло, он не мог отделаться от воспоминаний о прошлом, о белом теле исландки.

– Вы забыли, что я не могу сойти вместе с вами, моя дорогая. Мне придется задержаться, подписать dyмаги. Это ведь последний порт, плавание кончается.

Она обожала тайну.

– В момент высадки я вручу вам записку со своим полным именем и адресом. Я уже приготовила, вот она здесь... – Клотилде указала на свое декольте, на жаркой груди хранила она бумажку, которая откроет Капитану доступ в ее семью. Эта записка – ключ к его новой, семейной жизни. – Я буду ждать вас дома, вы можете пообедать у нас и познакомиться с моим братом и невесткой... Я велю приготовить крабов. Так даже лучше, у меня будет время поговорить с братом...

– Но к чему вся эта тайна, этот секрет?

– Я хочу иметь доказательство ваших чувств.

Знать, что я вам нравлюсь сама по себе, а не из-за моей семьи...

– Неужели вы еще сомневаетесь во мне?

– Я должна вас проверить...

Что ж, пусть, раз она так хочет. Наберемся терпения. Для него все это не имеет никакого значения, ведь не на родственниках же он собирается жениться. Она права. Однако вся эта таинственность невольно заставила его призадуматься. Наверно, Кло из известной дворянской семьи, богатой и чванной, вроде семейства Мадалены Понтес Мендес. Они, конечно, принадлежат к высшему обществу Пара. К тому же, в начале путешествия, когда он только что заметил ее, он слышал, как один пассажир говорил, что ее брат очень богат.

Должно быть, они миллионеры, размышлял капитан, владельцы обширных поместий, каждое размером в небольшую страну, с огромными лесами каучуковых деревьев, с островами на Амазонке, индейцами, ягуарами и двадцатиметровыми змеями. Может быть, Клотилде боится, что братец воспротивится браку богатой наследницы с простым капитаном дальнего плавания, отсюда и вся таинственность? Ее семья может принять его за авантюриста, подумать, что он хочет наложить лапу на состояние невесты.

Но если она так богата, зачем дает уроки на рояле? Наверно, просто от скуки, чтобы убить время, или из любви к музыке. При первом же удобном случае капитан сообщил Клотилде, что его средства и состояние не ограничиваются пенсией. У него есть собственный превосходный домик в Перипери, на одном из самых фешенебельных пляжей Салвадора, и значительное количество акций, дающих ренту, которой более чем достаточно, чтобы обеспечить ему и ей спокойную и комфортабельную жизнь. Кло протянула ему руки.

– Даже если бы вы были бедны, как Иов...

В Форталезе в те времена не было гавани и пароходы не причаливали к берегу. Пассажиры прыгали с опущенного над водой трапа на маленькие парусные баркасы, что представляло собой весьма любопытное зрелище. Испуганные крики, смех, бронзовокожие гребцы с мускулистой грудью, удерживающие свои суденышки около лестницы. Адвокат из Пара стоял, расставив ноги, на корме одного из баркасов; он продемонстрировал свою силу – взял стоявшую на последней ступеньке лестницы дрожавшую от страха метиску Моэму за талию, поднял ее на воздух и поставил рядом с собой. В течение минуты оба твердо стояли на корме, которую поднимали и опускали красивые высокие волны. Капитан не мог совершить подобного подвига; конечно, силы у него хватило бы и желания тоже, несмотря на то что Клотилде весила порядочно и дело представлялось несколько рискованным, но от качки он чувствовал себя так скверно, что об этом нечего было и мечтать.

Еще раньше дона Домингас пришла к нему на капитанский мостик проститься и поблагодарить.

– Вы, сеньор, отличный капитан, с вами приятно путешествовать.

Она протянула ему руку с поблескивающим кольцом.

Затем она попрощалась с первым помощником и другими офицерами, сказав им:

– Вам, сеньоры, повезло, что у вас такой способный командир, как капитан Васко.

– Придет день, и он получит свое... – ответил первый помощник.

Эта несколько странная фраза объяснялась, несомненно, его напряженным состоянием в тот момент, так как судно маневрировало, высаживая пассажиров.

Пришел также проститься атлетически сложенный банковский чиновник. Он провел весь остаток путешествия за писанием писем пернамбукской девушке, в Натале он заполнил ими почтовый ящик.

– Весьма достойная сеньорита... – похвалил капитан, обнимая влюбленного юношу.

К берегу плыли весело. Брызги летели с весел на пассажиров; укрываясь от них, Клотилде прижалась к груди капитана. Они отправились осматривать город, побывали на пляже Ирасемы, где Клотилде купила кружев для "новых ночных сорочек", как она объяснила, стыдливо пряча лицо в шаль. Васко, неожиданно вспыхнув страстью – он вспомнил другую Кло, ее грудь, выглядывающую из кружевной сорочки, – принялся безумно целовать ее, к изумлению рыбаков и кружевниц. Когда они вернулись в центр, Кло захотела пойти в церковь. Склонив головку, она сосредоточенно молилась. Капитан воспользовался этим, чтобы исчезнуть. Молитва кончилась. Клотилде оглянулась по сторонам – капитана не было. Ей показалось, что сердце у нее останавливается. На глаза ее навернулись слезы, беспокойство все росло, она опять огляделась и наконец увидела торопливо подходившего к ней капитана.

Она сурово спросила:

– Где вы были? Покинули меня здесь одну...

Но он взял ее за руку и заставил вернуться в опустевшую церковь. Они остановились под витражом, через который падал луч света, и капитан достал из кармана коробочку с парой только что купленных обручальных колец. В этот час безмолвия в церкви они скрепили свою помолвку. Но поцеловать ее он смог только на улице: в храме она ему этого не позволила, назвав его атеистом и еретиком. А капитан был попросту счастлив.

В предпоследний день путешествия – на следующий день в три часа "Ита" прибывала в Белем, где ей полагалось простоять ночь и отправиться в обратный путь к вечеру следующего дня, – каприз Клотилде вызвал переполох и смятение на корабле. Она объявила о своем желании увидеть внутренность парохода, спуститься в машинное отделение, в трюмы, осмотреть все служебные помещения. Ведь корабль был домом Васко в течение сорока лет! Это романтичное желание вполне понятно и естественно для невесты, которая интересуется всем, что связано с жизнью ее будущего мужа.

Капитан поцеловал ее и обещал показать судно.

Было ясно: капитан одержим страстью и совершенно не помнит о трудностях, связанных с подобной затеей. Не потому, что на всех дверях висели надписи – "вход запрещен". К капитану и его гостье это, конечно, не относится. Но как он, старый моряк, не подумал об опасных лестницах, о том, что на кочегарах всего только набедренные повязки? Так или иначе за сутки до конца плавания он взял возлюбленную за руку, и они отправились во чрево корабля. Капитан открыл маленькую запретную дверку, за ней зияла пропасть, узенький отвесный железный трап вел вниз.

Кло испустила легкий крик "аи", капитан начал спускаться и подал ей руку. Как они оба не свалились, до сих пор остается тайной и лишний раз подтверждает, что бог покровительствует влюбленным.

Начальник машинного отделения при виде их разинул рот, затем дал краткие объяснения. У котлов поднялся переполох: кочегары и их подручные, почти совершенно голые, пришли в крайнее замешательство, внезапно увидев перед собой даму. Второй машинист схватился за голову. Клотилде в крайнем волнении пожелала собственноручно бросить кусок угля в раскаленную топку. Она задыхалась от жары. Капитан помог ей, сказав, что это напоминает ему то время, когда он служил юнгой и иногда работал в машинном отделении вместе с кочегарами.

Они побывали в трюмах, заполненных товарами.

Срочно вызванный комиссар спустился туда же. Он хмурился. Представьте, что будет, если в голову этого сумасшедшего капитана придет идея организовать экскурсию пассажиров по внутренним помещениям корабля... От него всего можно ожидать... Нб капитан, едва поздоровавшись, больше не обращал на него никакого внимания. Комиссар поднялся на капитанский мостик и сказал первому помощнику:

– Твой капитан водит старушку по внутренним помещениям корабля. Они уже побывали в машинном отделении и в котельной. Я снимаю с себя ответственность.

– С каких пор капитан не имеет права показать судно пассажиру? Тем более своей возлюбленной? Пускай себе ходит...

– Они упадут с лестницы и разобьются насмерть...

– Похороним в этом рейсе второго капитана. Рекорд своего рода...

Едва кончился этот диалог, как на мостике появились Васко и Клотилде. Первый помощник и комиссар не могли сдержать смеха. Клотилде выпачкала в угле и лицо, и руки, белая форма капитана тоже пришла в жалкое состояние.

– Я вожу сеньориту Клотилде по судну. Сейчас мы пойдем в радиорубку.

– Не хотите ли показать также приборы?

– Может быть, потом.

Комиссар махнул рукой и спустился по ступенькам.

Васко направился в радиорубку. Отдыхавший на койке радист, увидев капитана, вскочил.

– Это отсюда передают SOS, когда судно в опасности?

– Именно отсюда, сеньора.

"А что если она попросит послать сигнал SOS?" – подумал Васко. Но даже эта мысль показалась ему смешной и нисколько его не напугала. Вот была бы комедия!

По пути он показал ей свою каюту, жилище капитана. Она заглянула, просунув голову в дверь, но не вошла. На столе стояла фотография красивая улыбающаяся дама с посеребренными сединой волосами и с нею два мальчика, один лет пятнадцати, другой постарше.

– Кто это? – заинтересовалась недоверчивая Клотилде.

– Жена и дети покойного капитана.

Когда они спускались с лестницы, она сказала; – Я действительно хотела бы выйти замуж за капитана...

– А я, я кто такой по-вашему?

– Да, я знаю... Но я хотела бы выйти замуж за капитана и жить на судне. Плавать с ним на его корабле и увидеть весь свет, все города.

– Брать женщину на борт запрещено. Вы не подумали об опасностях? Дни за днями в море, на судне, среди грубых матросов – вы ведь видели сейчас коче-, гаров? Жена капитана на борту? Как можно!

– Был такой фильм о капитане, который возил с собой на судне жену. Очень хорошая картина, я забыла название.

Капитан улыбнулся. Они поселятся в Перипери, о домике с зелеными ставнями и окнами, выходящими на море; когда-нибудь вечером в уютной тихой комнате она будет сидеть за вязанием, а Васко, покуривая трубку, расскажет ей, как однажды в Турции безумно влюбившаяся в него магометанка спряталась в его каюте и он обнаружил ее, лишь когда судно уже плыло в открытом море. О многом расскажет он ей, о сигналах SOS, о страшных опасностях, о портах, набитых опиумом и контрабандой, о своей жизни, полной приключений, которую он отныне вручает ей, слагает к ее ногам. Завтра он познакомится с ее родными, будет обедать в ее доме и официально попросит ее руки.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Об идеальном и абсолютном, владении наукой кораблевождения

На следующее утро, когда показались льющиеся в море глинистые воды Амазонки и вдалеке послышался шум поророки [Поpopока – громадная волна, поднимающаяся от устья вверх по реке], капитан Васко Москозо де Араган впервые за всю свою долгую бурную жизнь совершил кражу; впрочем, тотчас же после этого он проявил исключительную щепетильность и, поборов сильнейшее любопытство, твердо сдержал свое слово быть скромным.

Кража была совершена в салоне, еще пустом в ранний утренний час, когда капитан начал свой последний обход судна. "Ита" полюбилась ему. Нельзя сказать, чтобы этот рейс изобиловал какими-либо из ряда вон выходящими происшествиями; ни кораблекрушения, ни мятежа команды, ни серьезных осложнений с приборами, когда пришлось бы тут же на месте принимать ответственное решение, например внезапно обезумевшая буссоль или рехнувшийся секстант. На борту не оказалось даже революционеров, как угрожал депутат из Параибы. Зато капитан поддерживал дисциплину, уверенно и спокойно вел судно и нашел здесь подругу жизни. Он вернется с нею в Перипери и будет там жить, окруженный друзьями. Ему нечего больше вешать нос, потому что теперь уж никто не усомнится в подлинности его титула и в том, что он действительно совершил множество подвигов. Вот тут-то капитану и пришла в голову мысль о краже. Он полюбил "Иту", ему хотелось иметь среди мореходных инструментов на большом столе у себя в гостиной сувенир, напоминающий о последнем рейсе, который он проделал в качестве капитана. На обратном пути он будет уже на положении пассажира, конечно, почетного, к нему будут относиться с должным уважением, как к капитану дальнего плавания, сделавшему компании большое одолжение, но все же судьба судна, команды, пассажиров уже не будет в его руках. И Васко захотелось иметь какой-нибудь пустяк, безделушку, которая напоминала бы ему счастливые дни на борту "Иты". Например, пепельницу с эмблемой компании и изображением "Иты". Одна такая пепельница была разыграна в качестве приза накануне, другие стояли на столах для курильщиков. Васко огляделся, вокруг никого не было. Пепельница тотчас исчезла в правом кармане его кителя. А поскольку трудно только начало, другая пепельница тут же оказалась в левом кармане. Это не было внезапным припадком клептомании, просто он вспомнил о своем добром верном друге Зекинье Курвело. Мог ли он привезти ему лучший подарок в доказательство дружбы?

Совершив кражу столь ловко и удачно, капитан не чувствовал угрызений совести. Национальная компания каботажного судоходства богата, две пепельницы не имеют для ее бюджета никакого значения. Конечно, он не украл бы их, если бы на судне продавались такие пепельницы. Но он узнал от самого комиссара, что для премии выделили последний экземпляр из полученной партии. Вот из-за вазы для печенья, не совсем добровольно поднесенной сеньором Стенио, его действительно мучила совесть. А ведь ее-то он как раз и не украл.

И к тому же этот подарок доставил Клотилде большое удовольствие. Накануне вечером, когда они в последний раз любовались луной и морем, она сказала, что догадалась о его любви именно в тот момент, когда он преподнес ей этот шедевр, украшенный влюбленной парой на софе.

Капитан шел по палубе, погруженный в размышления. Вдруг он увидел Фирмино Мораиса, адвоката из Пара. Юрист, охваченный глубоким раздумьем, стоял, прислонясь к перилам, и глядел на море невидящим взглядом. Услышав шаги капитана, он обернулся, они поздоровались и разговорились. "Любезный адвокат был встревожен и озабочен. Казалось, он нуждался в чьем-то присутствии и ухватился за капитана, лишь бы не думать, не оставаться наедине со своими мучениями и тревогами. Он пошел вместе с Васко.

– Итак, капитан, сегодня мы будем в Белеме-доГран-Пара...

– В три часа дня, сеньор Мораис. – Он взглянул на часы, было семь утра. – Через восемь часов...

– Хорошее было плавание, приятное...

– Спокойное, самое спокойное из всех, которые я когда-либо совершал.

– Спокойное? – спросил адвокат. – Так ли? ч

– А разве нет? Ведь не было ни шторма, ни урагана.

– Но, кажется, шторм все же поднялся... В сердцах пассажиров, капитан.

Не намек ли это на его любовь к Клотилде? Адвокат шутит, предполагая, что у капитана и Кло такие же отношения, как у него самого с этой девушкой-метиской.

– Что касается меня, сеньор, то я вел себя исключительно корректно. И если меня захватило некое чувство, то это чувство благородное, чистое и намерения у меня самые честные.

Может быть, капитан намекает на его флирт с Моэмой, на их прогулки по палубе при свете луны, их беседы наедине, на то, что они покинули остальных пассажиров на улицах Форталезы? Адвокат не мог надеяться, что его близость с этой девушкой останется незамеченной. Он знал, что их запретное счастье вызовет злобные пересуды. А что будет теперь, в Белеме?

Видеться с ней невозможно. Это он понимал. Но что делать? Эта безумная, бесстыдная девственница околдовала его. Он не мог думать ни о чем другом, ничего не видел вокруг себя, кроме ее лица, и желал только одного обладать ею. Пусть один лишь раз, пусть после этого он покончит с собою и убьет ее: ведь ему, не вынести позора, угрызений совести, рыданий жены и ужаса взрослой дочери. Почему этот капитан не возьмется за штурвал и не повернет корабль далекодалеко в море-океан? Плыть бы и плыть по волнам...

и никогда не возвращаться...

Он был в таком отчаянии, что чувствовал потребность совершить зло, отомстить кому-то за свои страдания. Наверняка Клотилде ничего не сказала влюбленному капитану про смешную историю с ее свадьбой. Сейчас адвокат ему все выложит, может быть, станет легче на сердце.

– А какие же другие чувства, как не благородные, могут скрываться в вашей груди, капитан? Вы женитесь, я полагаю. И женитесь очень удачно, входите в семью, заслуживающую самого большого уважения.

Я друг брата Клотилде, он...

Капитан резко оборвал его:

– Пожалуйста, не продолжайте. – Ему очень хотелось узнать все подробности, которые Кло так ревниво скрывала. Но ведь он обещал, а его обещание свято. – Я не хочу слышать ни одного слова о семье Кло, Клотилде. Ни о ней самой...

– Но почему? Я собирался рассказать вам вещи, всячески ее возвышающие.

– Благодарю вас. Но я дал клятву и не хочу ее нарушать.

И чтобы избежать еще какой-либо нескромности со стороны адвоката, капитан, сославшись на дела, оставил юриста наедине с его горестями и печалями.

Палуба стала оживляться, появилась Клотилде, ведя Жасмина. Даже бриз не спасал от экваториальной жары. Капитан подошел к невесте, довольный своим благородным поступком. Он не унизил себя нескромным любопытством, он достоин своего славного прошлого!

Это был день волнений. Волновались пассажиры, укладывая чемоданы и поглядывая на часы, – они стремились поскорее прибыть на место. Последние минуты тянулись особенно долго. Волновалась Клотилде, размышляя о том, как она расскажет брату о помолвке, как объяснит появление на пальце обручального кольца. Волновался капитан, не зная, как вести себя с самым влиятельным семейством в Пара, с этими дворянами, достойными самого большого уважения, как он только что слышал от адвоката. Время тянулось, становилось все более жарко.

За столом во время завтрака сеньор Фирмино Мораис по просьбе других пассажиров произнес краткий тост в честь капитана, поздравив его с успешно закончившимся плаванием и поблагодарив за внимание к пассажирам. Васко был растроган и, в свою очередь, пожелал всем – юношам и девушкам, дамам и господам – много счастья и чокнулся с Клотилде. Тут красивая метиска встала из-за своего столика, подошла к капитану и поцеловала его.

Теперь земля была уже близко, вдали виднелись дома Белема. Васко пожал Кло руку и поднялся на капитанский мостик.

Он смотрел в подзорную трубу на город, на дома, облицованные португальскими изразцами, на живописный базар Вер-о-Пезо, на причал Порт-оф-Пара, где должна была пришвартоваться "Ита". Все судовые офицеры собрались на мостике, даже комиссар.

Старший помощник подавал команду. Судно подходило к пристани...

Васко посмотрел на флаги стоявших на якоре грузовых судов и пакетботов: "Ита", по всей видимости, станет рядом с английским грузовым пароходом, дальше находилось небольшое судно компании "Ллойд Бразилейро", яхта из французской Гвианы и множество речных пароходиков. С английского судна махали белокурые матросы. Капитан решил, что его миссия окончена – машины почти затихли, судно сбавило ход.

Они прибывали к месту назначения. Теперь остается лишь подписать документы, и он сможет спуститься по трапу, догнать Клотилде и получить записку с ее полным именем и адресом, благоухающую от соприкосновения с ее девственной страстной грудью. Представитель компании стоит на пристани и держит в руках документы. Где же брат Клотилде? Васко пытался угадать его в толпе встречающих. Они перекликались с пассажирами и нетерпеливо махали руками. Носильщики предлагали свои услуги, показывая номера на груди. Все идет хорошо, думал капитан. И именно в эту минуту, когда на его устах появилась улыбка полного удовлетворения, над ним прозвучал голос первого помощника, окруженного судовыми офицерами: – Капитан!

– Что?

– Капитан, наше путешествие кончается.

– К счастью, все прошло хорошо.

– К счастью. Вам остается только отдать последние приказания. – Он вытянулся перед Васко и громко спросил: – На сколько канатов прикажете швартовать судно в гавани?

– Как?

– На сколько швартовов будем зачаливать судно в гавани Белема? повторил первый помощник еще более торжественно и серьезно.

– Но я уже вам сказал, друг мой, что не желаю ни во что вмешиваться, не хочу давать никаких приказаний. Я прибыл сюда по необходимости, а судно находится в хороших руках.

– Извините, капитан, но вы, старый моряк, так хорошо знающий законы мореплавания, как видно, просто забыли, что мы в конечном порту и тут только капитану и никому больше полагается распорядиться, на сколько швартовов зачаливать судно в гавани.

– Конечный порт! Вы правы, я забыл... швартовы...

В Салвадоре перед отплытием судна ему показалось, что старший помощник и этот Америке Антунес, представитель компании, переглянулись, а ведь Америке поклялся ему...

– Капитан, мы ждем. И мы, и пассажиры. Машины почти остановлены, на сколько швартовов зачаливать судно?

Васко устремил на него взгляд своих ясных глаз.

– На сколько швартовов? – И тут дивный дар, присущий поэту, вновь осенил его: – На сколько?

Он сделал паузу и голосом капитана, привыкшего отдавать команду, крикнул:

– На все!

Офицеры переглянулись, они были оШеЛомлены, Такого ответа никто не ожидал. По правде сказать, они ожидали не ответа, а замешательства, смущения, саморазоблачения. Однако после краткого мига растерянности первый помощник улыбнулся – теперь шутка будет полной, – он поднял рупор и передал небывалую команду:

– Приказ капитана: зачалить судно на все швартовы.

Офицеры поняли, они с трудом удерживались от смеха. Комиссар сбежал вниз: надо объяснить пассажирам, в чем дело, пусть наберутся терпения.

Команда забегала, начался спектакль, который вскоре собрал в порту уйму народа, офицеры и матросы всех судов, включая и речные пароходики, не сводили глаз с "Иты".

Вытянувшись перед капитаном, первый помощник снова спросил:

– Сколько якорей, капитан?

– Все!

Первый помощник – в рупор:

– Приказ капитана: все якоря!

– На сколько колец травить якорные цепи, капитан?

– На все!

– Приказ капитана: все цепи до конца!

Матросы тащили канаты и бросали их грузчикам в гавани, те закрепляли их на больших причальных тумбах. Концы раскачивались в воздухе.

– Сколько тросов, капитан?

– Все!

– Приказ капитана: все тросы!

Стальные тросы и растяжки намертво зачалили судно. А ведь оно и без того уже прочно стояло в гавани, словно пустило корни; якоря, цепи и канаты с избытком обеспечивали безопасность в случае любого самого сильного шторма, любой самой сокрушительной бури. Между тем ни одна метеорологическая станция не предсказывала ничего подобного, ни один опытный моряк ни слова не говорил о буре. Все в один голос предвещали хорошую погоду с легким бризом.

Гомерический хохот поднялся в порту, он доносился до кают первого класса. Первый помощник продолжал:

– Малый якорь тоже, капитан? – Тоже.

Васко услышал, как гремит смех, понял, в какую ловушку попал, но его уже понесло и он не мог остановиться.

Хохот был слышен даже на мостике.

– Крепить канатом или стальным тросом?

– И тем и другим.

– Приказ капитана: бросить малый якорь и закрепить канатом и стальным тросом!

Первый помощник склонился перед Васко.

– Благодарю вас, капитан, швартовка закончена.

Васко Москозо де Араган наклонил голову и повесил нос. Он стал всеобщим посмешищем. Весь порт содрогался от хохота, люди сбегались отовсюду посмотреть на "Иту", пришвартовавшуюся в гавани Белема так, будто настал день Страшного суда и миру предстоит погибнуть в реве бурь и ураганов.

Нахмурившись, капитан прошел мимо судовых офицеров, обессилевших от смеха, и направился в свою каюту. Он заранее уложил вещи, чтобы быстрее нагнать Клотилде. Взял чемодан. Кому бы дать телеграмму в Салвадор с просьбой продать дом в Перипери и купить взамен на Итапарике? У него не было друзей в столице штата, прошло то незабвенное время, а Зекинью Курвело нельзя просить о таком деле, он не может даже показаться ему на глаза, взглянуть в лицо. Раскаты смеха сливались в единый ровный гром, слышный даже в каюте.

Он спустился на ют первого класса – трап был только что спущен. Когда Васко подходил к ним, комиссар с хохотом объяснял Клотилде:

– Это именно так, я же вам говорю, моя сеньора...

В руке у нее был листок бумаги. Их глаза встретились, она взглянула на капитана с презрением и разорвала записку в клочки, записку с именем и адресом, еще хранившую тепло ее груди... Пассажиры искоса посматривали на Васко, смеясь, указывали на него друг другу. Клотилде отвернулась и пошла к трапу.

Встав на первую ступеньку, она оглянулась, еще раз пронзила Васко презрительным взглядом и бросила ему обручальное кольцо. Кольцо со звоном покатилось по палубе. В глазах у Васко помутилось, он схватился за поручни и, шатаясь, направился к трапу. Вдруг ктото заботливо взял его под руку.

– Вам плохо, капитан?

Это была метиска Моэма. Из всей толпы, заполнявшей палубу и гавань, только она не смеялась. Моэма сказала:

– Не обращайте внимания...

Он даже не поблагодарил ее – перехватило горло – и, потеряв всю свою жизнерадостность, повеся нос, пошел к трапу. Здесь его остановил представитель компании с бумагами. Капитан кое-как нацарапал свое имя чувство долга еще сохранилось в его душе.

– Для вас забронирован номер в Гранд-отеле.

Судно отойдет завтра в семнадцать часов, вам отведена отдельная каюта первого класса.

Представитель компании с трудом сдерживал смех.

Васко не ответил и стал спускаться по трапу вместе с последними пассажирами. Матросы и офицеры, служащие таможни, портовых складов и целая толпа горожан любовались "Итой", зачаленной в гавани на все швартовы. Она останется так до завтрашнего дня, до самого часа отправления. Весь город успеет побывать в порту и вдоволь насладиться невиданным зрелищем.

На Васко со всех сторон указывали пальцами, толпа хохотала. Он подошел к грузчику:

– Не можете ли вы сказать, где тут есть какой-нибудь недорогой пансион?

– Разве только пансион доны Ампаро, но он довольно далеко...

– Можете вы показать мне дорогу?

– Если хотите, я провожу вас и снесу ваш чемодан... Заплатите по своему усмотрению...

С капитанского мостика первый помощник и остальные офицеры смотрели, как уходит капитан. Он шел согнувшись, спотыкаясь, словно сразу состарился.

Он потерпел кораблекрушение. Смех в гавани не прекращался.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Где правда вырвана со дна колодца разыгравшимися бурными ветрами