Текст книги "Старые моряки (сборник)"

Автор книги: Жоржи Амаду

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Повествующая о том, как капитан уезжает на поиски неведомой судьбы или, вернее, по ее велению, потому что никому в мире от судьбы не уйти

В этот день лил непрерывный дождь, резкий холодный ветер с моря продувал предместье насквозь, небо заволокли свинцовые тучи, не оставив ни единого просвета, улицы тонули в грязи. Капитан в этот день был в трауре. Черная ленточка на фуражке, черная повязка на рукаве куртки. Он растроганно объяснил близким друзьям, что сегодня – день смерти дона Карлоса I, короля Португалии и Алгарви, умерщвленного мятежниками–республиканцами в 1908 году, вскоре после того, как король признал заслуги капитана и наградил его орденом Христа. Каждый год в этот день капитан надевал траур в память благородного монарха, который с высоты своего трона сумел увидеть и оценить подвиг человека, открывшего новые пути для морской торговли.

На станции было мало народа. На скамейке, обращенной к заливу, ораторствовал Зекинья Курвело. Он бросил в лицо Шико Пашеко, сидевшему на другой стороне платформы на скамейке, обращенной в сторону улицы, неоспоримый аргумент – королевскую награду, орден Христа, медаль с цепью. Только человек, не отвечающий за свои слова, способен на такие необоснованные, смешные утверждения, будто король Португалии станет торговать, словно какой–нибудь лавочник, и чем? Высочайшей наградой! Получается, что орден, существующий со времен крестовых походов и тамплиеров, орден Христа, которого домогались правители, дипломаты, ученые и генералы и который сохранился даже при республике, можно продавать как сушеную треску или зубочистки! Подобные нелепости стыдно не только говорить, но даже и слушать! В сущности Перипери, это жалкое предместье, не заслуживает чести покоить славную старость человека столь знаменитого, пользующегося таким почетом, награжденного орденом, который во всей Баие есть только у Ж. Ж. Сеабры. Зависть и неблагодарность жителей Перипери довели капитана до того, что он решил уехать и оказать другому, более цивилизованному городу честь включить его в число своих граждан.

– Его разоблачили, он и бежит, – отвечал Шико Пашеко, – ищет новых слушателей для своих небылиц.

Вот бессовестный старик…

Он умолк, так как подошел десятичасовой поезд и из вагона вышел таинственный путешественник, никому здесь не знакомый. Закутавшись в непромокаемый плащ и раскрыв зонт, он спросил, не знает ли кто–либо из сеньоров, где живет некий капитан дальнего плавания Васко Москозо де Араган. Ему срочно необходимо видеть капитана по одному весьма важному делу.

Друзья и враги капитана выразили единодушную готовность проводить приезжего в дом с окнами, выходящими на море, несмотря на то что дождь снова полил как из ведра. Оба вожака, Шико и Зекинья, во что бы то ни стало стремились выяснить, о каком важном деле собирается незнакомец говорить с капитаном.

Незнакомец не заставил себя долго просить; шагая по лужам и увязая в грязи, он рассказывал: судно Национальной компании каботажного судоходства «Ита» прибыло в это дождливое утро в Баию с приспущенным флагом. По пути из Рио в Салвадор скончался капитан и командование принял первый помощник. Однако по закону полагается до прибытия капитана компании пригласить в первом же порту любого капитана дальнего плавания, который окажется почему–либо свободным, в отпуске или уже в отставке. Нелепый закон – как будто первый помощник не может довести судно до Белема, где находится сейчас один из капитанов компании, уроженец штата Пара, проводящий отпуск на родине, – ему уже послана телеграмма.

И вот он – его зовут сеньор Америке Антунес, представитель компании в Баие, – должен обеспечить замену капитана. Мало ему хлопот с похоронами того, умершего!..

– А разве тело не бросили в море?.. – осведомился Зекинья.

В прежнее время бросили бы, и меньше было б ему работы и всяких неприятностей. Где искать нового капитана? Естественно, он отправился в управление порта, там в книгах записаны имена и адреса капитанов дальнего плавания, получивших дипломы. Почти все это оказались капитаны с «дохлыми грамотами», которые плавают по реке Сан–Франсиско на небольших пароходиках и не имеют права командовать морскими судами. Настоящий капитан, прошедший полный экзамен и представивший работу, которая была одобрена, нашелся только один – некий Васко Москозо де Араган. В управлении порта не знали, где он теперь живет, по старому адресу – на площади Второго июля – его не нашли. В конце концов ему удалось раздобыть адрес капитана Васко Москозо де Араган и он приехал просить его принять командование пароходом «Ита», чтобы отвести его в Белем, конечный порт рейса, где уже ждет другой капитан, который поведет судно обратно. Капитан Васко окажет большую услугу компании и пассажирам, среди которых есть высокопоставленные лица, даже сенатор из Рио–Гранде–до–Норте; ведь если бы не этот ниспосланный провидением капитан, пароход простоял бы три–четыре дня в ожидании другого капитана, выписанного из Рио–де–Жанейро. Неприятная задержка для пассажиров, огромные убытки для компании…

Шико Пашеко иронически рассмеялся:

– Ну, так им придется подождать: этот капитан не поведет судно… Он с места не тронется…

– Не верьте, – прервал его Зекинья Курвело. – Капитан будет счастлив такой возможности.

– Счастлив или нет, – ответил сеньор Антунес, – но ему придется согласиться. Он обязан по закону.

Даже если он в отпуске или в отставке…

Они подошли к дому капитана. Васко сидел перед большим окном и смотрел на бурное море. Зекинья Курвело окликнул его, представил ему приезжего и, потирая руки, стал объяснять, в чем дело.

– Теперь, капитан, вы раздавите этих гадин.

Противники остались снаружи под дождем, Зекинья

Курвело и Эмилио Фагундес вошли в дом вместе с Антунесом. Капитан молча переводил взгляд с одного на другого. Представитель компании прибавил к словам Зекиньи, что компания будет весьма благодарна и, без сомнения, хорошо вознаградит за оказанную ей услугу.

– Я поклялся, когда вышел в отставку, никогда больше не ступать на капитанский мостик. Это грустная история, мои друзья знают ее подробности.

Зекинья Курвело был недоволен таким началом:

– Но, учитывая обстоятельства…

– Клятва есть клятва, моряк не нарушает своего слова…

Сеньор Америке Антунес вмешался:

– Простите, капитан, но вы обязаны принять командование судном. Впрочем, вы, сеньор, знаете это лучше меня. Таков закон моря.

– И закон чести, – прибавил Зекинья, – надо смыть пятно и уничтожить завистников.

Капитан заметил, что оставшиеся на улице противники убегают, прогнанные все усиливающимся дождем; однако самые упрямые укрылись у сестер Магальяэнс – на крыльце дома старых дев виднелся силуэт Шико Пашеко. Капитан повернулся к друзьям:

– Разрешите мне потолковать наедине с сеньором Америко. Нам надо обсудить некоторые детали.

Он отвел приезжего в гостиную, оставив Зекинью и Эмилио в прихожей. Беседа длилась немногим более десяти минут, вскоре капитан вернулся вместе с представителем компании, который повторял:

– Итак, будьте спокойны, все будет хорошо.

Поспешное рукопожатие, и приезжий, заслышав приближающийся стук колес, выбежал под дождь.

Ему надо было спешить, чтобы не пропустить поезд.

Шико Пашеко помчался вслед за сеньором Антунесом, желая узнать новости, но не мог соперничать с ним в быстроте бега: когда Шико появился на станции, поезд уже отходил.

Капитан между тем объяснял Зекинье и Эмилио:

– Я потребовал от компании приказ за подписью президента, чтобы получить возможность нарушить клятву…

– Вы хотите сказать, что принимаете командование? – возликовал Зекинья.

– А почему бы мне не отправиться, если так велит долг и мне дадут бумагу, освобождающую от клятвы?

Дороти простит…

Поедет – не поедет; обманщик – великий человек…

Споры разгорались, новость разнеслась по предместью, все старики, несмотря на беспрерывный дождь, который все усиливался, явились на станцию. Ни споры, ни дождь не прекратились и после отъезда капитана на двухчасовом поезде в сопровождении Балбины. Како Подре тащил чемоданы, капитан был в парадной форме и нес свою замечательную подзорную трубу. Он пожал на прощание руки всем – и друзьям и врагам; наверно, он пожал бы даже руку Шико Пашеко, если бы бывший инспектор не отошел на край платформы. Подошел поезд, капитан Васко Москозо де Араган обнял Зекинью Курвело и надолго прижал его к груди. Он не сказал ни слова. Стоя в дверях вагона, он приложил руку к козырьку.

– Сбежал… – объявил Шико Пашеко. – Больше он никогда не вернется.

– Он поведет судно в Белем, – твердил Зекинья Курвело.

– Только ослы могут этому верить. Если не добудут другого капитана, «Ита» пустит корни в порту. Шарлатан скрылся, мы больше о нем ничего не узнаем.

– Клевета!

– А зачем же тогда он увез с собой служанку? Увидите, в один прекрасный день явится кто–нибудь забрать его барахло и скажет, что дом продан. Он уже раньше подготовился к бегству, ему только пришлось немного поспешить.

– Поживем – увидим. Правда всегда побеждает, – сказал Зекинья, любивший громкие фразы.

В пять часов многие, несмотря на дождь, все еще стояли на берегу и смотрели на бухту Баии, где в неясном свете пасмурного дня едва вырисовывался величественный черный силуэт «Иты». Пароход снимался с якоря, из трубы его повалил дым, очевидно, он дал гудок. Он вышел из гавани и скрылся за молом.

Споры, ожесточенные, бурные, продолжались до тех пор, пока в газетах не появились первые телеграфные сообщения.

ТРЕТИЙ ЭПИЗОД

ПОДРОБНОЕ ОПИСАНИЕ НЕЗАБЫВАЕМОГО ПЛАВАНИЯ ПАРОХОДА «ИТА» ПОД КОМАНДОВАНИЕМ КАПИТАНА, С МНОГОЧИСЛЕННЫМИ ПРОИСШЕСТВИЯМИ, РОМАНТИЧЕСКИМИ ПРИКЛЮЧЕНИЯМИ, ПОЛИТИЧЕСКИМИ ДИСКУССИЯМИ НА БОРТУ, С ПРИСОВОКУПЛЕНИЕМ БЕСПЛАТНОГО ОСМОТРА ГОРОДОВ НА СТОЯНКАХ, А ТАКЖЕ ЗНАМЕНИТОЙ ТЕОРИИ О «БАКЕАНАХ» И С БУРЕЙ, РАЗЫГРАВШЕЙСЯ ПОД КОНЕЦ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Капитан на мостике

Васко поднялся по трапу в сопровождении Америке Антунеса, представителя компании. Матрос нес два его чемодана. Глубокое волнение охватило Васко, когда он впервые в жизни ступил на борт парохода. Он почти не слышал Антунеса, знакомившего его с хорошо одетым человеком:

– Сеньор Омеро Кавалканти, сенатор штата Рио–Гранде–до–Норте, капитан Васко Москозо де Араган…

– Нам повезло, капитан, что вы оказались в Баие.

Иначе мы застряли бы здесь, для меня это было бы ужасно. У меня в Натале важные дела…

– Капитан оказал нам большую любезность, – пояснил Антунес.

– Я всего лишь выполняю свой долг.

Он был представлен судовому комиссару. Пассажиры с любопытством окружили его: путешествие оказалось с приключениями – смерть на борту, тело капитана, в течение суток пребывавшее в салоне для танцев, превращенном в покойницкую, угроза задержки в Баие, обнадеживающее известие о капитане в отставке…

Он прошел вслед за Америке Антунесом сквозь суетливую толпу – пассажиры прощались с провожающими, матросы разносили багаж по каютам, под ногами путались дети, испуганная собачонка на руках разряженной зрелой сеньоры громко лаяла. Она угрожающе зарычала на капитана, стараясь вырваться из рук пассажирки. Та улыбнулась капитану и извинилась:

– Простите, капитан, мой песик не знает, как мы вам обязаны…

Значит, и пассажиры слышали о его поступке и высоко оценили его. Васко чувствовал себя польщенным;

– Мой долг, сеньора…

Красивая женщина, капитан долго еще чувствовал аромат ее духов… Он спросил Америке шепотом:

– Значит, надо только сказать…

– Только сказать…

Они поднялись по маленькой лесенке на офицерскую палубу. Матрос опередил их, чемоданы капитана уже стояли в каюте. Васко указал на койку:

– Тот капитан умер здесь?

– Нет. На мостике – у бедняги сделался разрыв сердца.

Они встретили судового комиссара, он был представлен капитану и проводил их до мостика, где выстроились ожидавшие капитана офицеры.

– Капитан Васко Москозо де Араган оказал нам честь и любезно принял на себя командование судном до Белема.

– Жеир Матос, первый помощник.

Улыбающийся молодой блондин выступил вперед.

Васко показалось, что он взглянул на представителя компании и они перемигнулись. Но первый помощник уже протягивал руку:

– Большая честь служить под командой человека, заслужившего такую высокую награду, – он указал на блестевшую на кителе Васко ленточку ордена Христа.

За ним были представлены другие офицеры, старший механик, второй механик. После чего первый помощник поклонился:

– Ждем ваших приказаний, капитан.

Васко бросил взгляд на Америке Антунеса, тот чуть заметно ободряюще кивнул. Капитан сказал:

– Сеньоры знают, что мое присутствие здесь – лишь формальность, требуемая законом. Я не хочу менять чего бы то ни было в те немногие дни, пока буду с вами. Судно находится в хороших руках, сеньоры.

Продолжайте командовать, сеньор первый помощник, я не хочу ни во что вмешиваться.

– Ясно видно, капитан, что вы старый морской волк и знакомы с морскими обычаями. Мы прибегнем к вашей помощи, только если неожиданно возникнут какие–нибудь серьезные неполадки и потребуются ваши знания, но я надеюсь, что этого не случится.

Америко Антунес заключил церемонию:

– Судно в вашем распоряжении, капитан. Желаю вам от имени компании приятного путешествия.

Он распростился. Приближалась минута отправления. Васко остался на капитанском мостике и стал слушать, как первый помощник командует. Подняли трап, раздался гудок, тоскливый звук медленно растаял где–то вверху, у колоколен, в последний раз взлетели в воздух платки, женщины плакали под дождем. Пароход медленно отвалил от пристани. Васко смотрел в сторону Перипери. Там на берегу, конечно, собрались его друзья и Зекинья Курвело машет рукой, желает ему успеха и счастливого пути. Капитан хотел было посмотреть в подзорную трубу – так он сможет увидеть их, несмотря на дождь и большое расстояние, но он не смел шелохнуться в эту торжественную минуту отплытия.

ГЛАВА ВТОРАЯ

О том, как капитан председательствовал за столом, море волновалось, а в желудке капитана назревала буря

В этот первый вечер в салон–ресторане было не очень много народа. Шел дождь, дул сильный ветер, море бушевало и швыряло судно во все стороны, приводя в уныние пассажиров, большинство которых укрылось в каютах.

Васко тоже предпочел бы отдохнуть в каюте от всех волнений этого дня. Оно и безопаснее: время от времени он ощущал угрожающие приступы тошноты. Однако капитану полагалось сидеть во время обеда во главе большого стола.

Другие столы поочередно возглавляли первый помощник, судовой комиссар и прочие офицеры. Надо было идти. Васко собрался с духом, проглотил пилюли, купленные в аптеке, – приказчик гарантировал их эффективность. Как знать, может, в ресторане он встретит сеньору с собачкой, перекинется с ней несколькими словами, обменяется улыбкой. Сенатор из Рио–Гранде–До–Норте Омеро Кавалканти уже ждал его, изнывая от голода и нетерпения.

Усевшись за стол между сенатором и депутатом от штата Параиба – крупным предпринимателем и банкиром Стоном Рибейро, капитан отдал свой первый приказ – подавать обед. Он оглядел салон: много пустых мест, сеньора с собачкой не отважилась выйти из каюты в такую бурную погоду. Жаль!

Сенатор и депутат говорили о политике, подготовка к президентским выборам шла полным ходом. В 1929 году она носила очень оживленный характер, были выставлены кандидатуры Жулио Престеса и Жетулио Варгаса, губернаторы штатов Рио–Гранде–до–Сул, Минас–Жераис и Параиба основали либеральный альянс.

Депутат из Параибы грозил правительству неизбежной и роковой революцией, он шепотом рассказывал, что Сикейра Кампос, Карлос Престес, Жоан Алберто и Жуарес Тавора разъезжают инкогнито по стране и готовят вооруженное восстание.

Сенатор смеялся над этими слухами: в Бразилии все спокойно и все довольны, народ поддерживает программу, выдвинутую великим Вашингтоном Луисом, которую его преемник, не менее известный Жулио Престес, и будет по–прежнему проводить в жизнь. Все эти волнения – буря в стакане воды, дело ограничится горячими речами ораторов гаушо – Жоана Невеса, Батисты Лузардо, Освалдо Араньи. Что же касается военных, даже если эти грошовые революционеры решатся вернуться из изгнания, то, как только они перейдут нашу границу, полиция мгновенно выловит их и засадит за решетку. Капитан наклонился к сенатору, с почтением прислушиваясь к его словам. Депутат возражал:

– Полиция… Решетка… Послушайте, дорогой сенатор, не увлекайтесь! Ваша полиция ничего не стоит.

Неужели, уважаемый друг, вы не слышали, что Сикейру Кампоса совсем недавно видели в Сан–Пауло? Полиция переполошилась, оцепила целый квартал. А он в это время, переодетый священником, вышел из редакции «Эстадо де Сан–Пауло» вместе с Жулио де Мескита и преспокойно прошел мимо полицейских… Об этом все знают.

– Болтовня… Я не верю ни одному слову. Эти бездельники сидят в Буэнос–Айресе и грызутся между собой. Они не смеют ступить на бразильскую землю и живут в изгнании, то и дело посылая ходатайства об амнистии. Это безрассудные юнцы, которые совсем потеряли голову. Впрочем, тут нет ничего удивительного, если даже Артур Бернардес рядится в революционера… Они не осмелятся…

– Не осмелятся? А разве граница не в Рио–Грандедо–Сул?

– Жетулио Варгас не сумасшедший, он не станет связываться с этими одержимыми. По–вашему, они поднимут восстание и посадят Жетулио в Катете [12]12
  Катете – президентский дворец в Рио–де–Жанейро.


[Закрыть]? Если бы у них была какая–либо возможность добиться успеха, то, во всяком случае, не Жетулио пришел бы к власти. Это мог бы быть Изидоро или Престес. Как вы думаете, капитан?

Васко предпочитал не думать и в особенности не смотреть на суп со сметаной – отвратительная штука, совершенно противопоказанная во время волнения на море. Надо будет обратить на это внимание судового комиссара. Какая небрежность! Меню на корабле следует составлять с учетом прогноза погоды. Он отодвинул тарелку и сделал неопределенный жест в ответ на обращение сенатора. Нечего и надеяться на приход сеньоры с собачкой! Депутат съел целую тарелку супа – безумец! – и снова кинулся в бой:

– Ну что ж, можете не верить и по–прежнему плестись в упряжке этого упрямца Вашингтона Луиса, но когда спохватитесь, будет поздно, костер разгорится у вас под ногами. Когда я недавно ездил на Север, на такой же вот «Ите», знаете, кто ехал со мной и высадился в Ресифе? Жоан Алберто, да, да, сеньор. Я могу говорить об этом, потому что сейчас его уже нет там, я уверен. Он путешествовал в качестве коммивояжера одной фирмы в Рио–де–Жанейро, но я–то его сразу узнал. Моряки – и он указал на капитана – за революцию, все это знают! Они возят заговорщиков, прячут их в своих каютах. Впрочем, весь народ с ними. Не правда ли, капитан?

На второе – кусок рыбы в соусе из томатов и рачков, с гарниром из картофельного пюре, с желтеющими глазками сливочного масла – настоящая провокация, просто возмутительно! Стоит только взглянуть на этот ужас – и все в желудке переворачивается. Избегая пристального взора депутата, который ждал ответа на свой опасный вопрос, капитан сделал отчаянное усилие и поднес вилку с кусочком рыбы к искривленному рту. Этот депутат из Параибы просто легкомысленный человек: рассказывать о революционерах и заговорах, жадно глотая при этом куски рыбы, рачков и пюре с маслом! Редко приходится наблюдать такое отвратительное зрелище. Какое падение, до чего может дойти человек! – размышлял капитан. Депутат прищелкнул языком, желая показать, что рыба недурна, и упорно продолжал плести нити своего заговора:

– Вот увидите, тут же, на нашем судне, наверно, спрятан Престес либо Сикейра. В каюте врача или механика. Или у нашего храброго капитана, почему бы нет?

Сенатор вздрогнул: хоть он и казался спокойным и выражал уверенность в том, что у правительства достаточно сил, такие разговоры явно тревожили его. Ведь полиция сама подтвердила, что Жуарес Тавора недавно проезжал через Натал и что с ним в заговоре молодые лейтенанты вроде Жураси Магальяэнса и всякие смутьяны вроде Кафе Фильо? Разве не известно, что они собирались совсем близко от дворца? Полиция обнаружила след революционера лишь после его отъезда в Параибу, где дом Жозе Америке является центром конспирации – о чем всем известно. Уж этот Жозе Америке, писал бы себе романы, как прежде! Может быть, депутат прав и на судне действительно находится один из этих фанатиков – нарушителей общественного порядка? Он бросил недоверчивый взгляд на капитана, лицо его показалось сенатору странным. Депутат настаивал с угрожающим видом:

– В один прекрасный день такая «Ита» причалит как ни в чем не бывало в Натале и, вместо того чтобы высадить пассажиров, выпустит на улицы отряд революционеров. Они нападут на дворец, начнут палить – пум–пум, пум–пум… Не обманывайтесь, все моряки, служащие компании, заодно с революционерами. Не правда ли, капитан?

– Я не принадлежу к кадрам компании. Мне приходилось совершать дальние плавания, покуда я не вышел в отставку. Здесь же я очутился из–за несчастного случая…

– Да, правда, я и забыл. Вы нас выручили, сеньор… Иначе нам пришлось бы ждать капитана из Рио, Да, сеньор, это очень хорошо! Для меня, впрочем, не имело бы большого значения, если бы мы задержались на несколько дней в Баие. Я не тороплюсь, как сенатор, которому срочно нужно в Натал. Время у меня есть, и Баия мне нравится. Хороший край, только вот либеральный альянс тут очень слаб, и Витал Соарес – кандидат в вице–президенты… Зато женщины здесь шикарные…

Капитан в знак согласия попытался улыбнуться.

Сенатор, довольный тем, что разговор принял другое направление революционеры отошли на второй план и обед не будет испорчен, подхватил:

– Дальние плавания, чужие моря… Вы видели много разных стран, капитан?

– Практически весь свет, я плавал под разными флагами.

– Увлекательная профессия, но немного однообразная, не так ли? День за днем, все море да море, особенно если рейс продолжительный… философствовал сенатор.

– Ну, а как насчет женщин, у вас, наверно, было немало побед, а, капитан? – увлеченный этой темой, депутат забыл о заговорщиках.

Жареный каплун выглядел соблазнительно, Васко еще почти ничего не ел, кроме хлеба. Орудовать ножом и вилкой оказалось очень трудно из–за качки.

Взять же просто рукой было бы неприлично.

– Во время плавания капитан – монах.

– Бросьте, капитан, не рассказывайте сказок…

– В порту – другое дело, там моряки берут свое…

– А скажите–ка, вот вы были во многих странах, какие женщины, по–вашему, самые темпераментные?

Момент был весьма неподходящим для ответа на такой вопрос, каплун грозил соскользнуть с тарелки, и, чтобы совладать с ним, требовалось напряженное внимание и максимум осторожности. Васко уклонился от прямого ответа:

– Трудно сказать. Когда как…

– Ну что вы, кто же не знает таких вещей! Англичанки, например, холодные, француженки алчные, испанки пылкие. Даже я, хотя никогда не выезжал из Бразилии…

– Конечно, это правда, различия есть. На мой взгляд, самые пылкие из всех… – он сделал паузу, сенатор и депутат наклонились, чтобы лучше слышать.

Капитан понизил голос:

– Лучше всех арабские женщины.

– Горячие? – прошептал сенатор.

– Огонь!

– Когда я был мальчишкой, – депутат погрузился в воспоминания, – в Кампина–Гранде славилась одна турчанка. Красавица. Но брала страшно дорого, ребятам было не по карману – только богатым фазендейро.

Компот чуть не вызвал катастрофу. Едва капитан проглотил первую (и последнюю) ложку сладкого сиропа, как началось такое, что понадобилось напряжение всех духовных и телесных сил для избежания катастрофы. В желудке разыгралась страшная буря, и капитан ощутил глубокое разочарование в жизни, отвращение к ней. Какое счастье, что нежная, красивая дама бальзаковского возраста не пришла в столовую! Он не смог бы говорить с ней, все на свете было ему безразлично, и единственное, чего он желал, это чтобы злополучный обед скорее кончился.

– Вы почти ничего не ели, капитан.

Депутат пожирал все.

– Я себя неважно чувствую, поел зеленых кажаран [13]13
  Кажарана (или кажаманга) – бразильский фрукт.


[Закрыть]и получил расстройство желудка. Так что мне нельзя много есть.

– Представьте, мне даже показалось, что вам дурно. Капитан, страдающий морской болезнью, – какой абсурд!

Все трое расхохотались, услышав такое нелепое и смешное предположение. Васко решил больше не рисковать и отказался от кофе. Он еле дождался, пока все кончат есть, и поспешно встал, давая понять, что обед завершен. На палубе депутат попытался удержать его:

– А если бы вы, капитан, обнаружили одного из революционеров в своей каюте? Как бы вы поступили? Выдали бы его полиции или сохранили бы все в тайне?

Как бы он поступил? Откуда он знает, как действовать в подобных случаях? Он не занимался политикой с тех пор, как кончилось правление Жозе Марселино и убили дона Карлоса I, короля Португалии и Алгарви.

Он не желает ничего знать обо всех этих революционерах и революциях, будь прокляты и Вашингтон Луис, и Жулио Престес, и Жетулио Варгас, ничто не помешает ему немедленно отправиться в свою каюту! Даже если бы сейчас появилась улыбающаяся сеньора с собачкой. Он хочет только одного – лечь, уткнуться головой в подушку и чтобы никто его не видел!

– Извините, сеньор. Мне необходимо занять свой пост на мостике. Взглянуть, как идут дела.

– Ну что ж, идите, а потом возвращайтесь – поговорим. Я буду в салоне.

Васко кинулся вверх по лестнице, дождь хлестал по офицерской палубе. Вдруг какая–то фигура преградила ему путь.

– Добрый вечер, капитан.

Это был судовой врач, он курил баиянскую сигару.

– Идете на мостик выкурить трубочку? Не предпочтете ли сигару?

Он вытащил одну из кармана кителя – черную, дурно пахнущую…

– Премного благодарен, я курю только трубку…

– Вы родились здесь, в Баие?

– Да, здесь…

– И не любите сигары? Это преступление… – Врач рассмеялся.

– Дело привычки. Извините, хочу немного вздремнуть.

– Так рано?

– День был тяжелый…

– Тогда спокойной ночи.

Ветер донес до него зловонный дым сигары, набежавшая волна сильно качнула судно. Васко ринулся к своей каюте, врач, к счастью, уже спустился вниз.

К счастью, потому что Васко не успел добраться до желанной двери. Он перегнулся через борт и… казалось, он лишается не только чести, но и жизни, настал его последний час… Запачканный, униженный, жалкий, капитан в страхе огляделся – никого. Тогда он быстро вошел в каюту, запер дверь и свалился на койку, не в силах даже раздеться.