Текст книги "Человек по кличке Мышь"

Автор книги: Жорж Сименон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

Глава девятая. Странствия мадам Логно

Один из телеграфистов, несших бессменную вахту в штабе, выйдя в коридор, заметил незнакомую женщину, которая неуверенно мялась на лестничной площадке, раздумывая, в какую сторону ей податься. Издали она производила довольно странное впечатление: костюм, промокший насквозь, такая же сплющившаяся от дождя шляпка, испуганные глаза.

– Что вам угодно, мадам? – вежливо поинтересовался у нее полицейский.

– Мне нужно к старшему инспектору Люка.

– Вы наверняка столкнулись с ним внизу. Он только что уехал.

Полицейский проследовал дальше, оставив мадам Логно стоять в полной растерянности на верхней ступеньке лестничного пролета. Какая жалость, что они разминулись! Но это и неудивительно. Вот уже полчаса мадам Логно блуждала по пустынным коридорам здания префектуры, открывая десятки дверей в десятки помещений, в каждом из которых она не встретила ни единой живой души.

Правда, внизу на вахте дежурный напутствовал ее следующими словами:

– Поднимайтесь по третьей лестнице, той, что слева, в дальнем углу коридора напротив внутреннего дворика. Там еще забор такой стоит.

Но женщина, судя по всему, нужной лестницы так и не нашла, и вот сейчас тщетно пыталась отыскать хоть кого-то, кто помог бы ей выбраться из лабиринта бесконечных коридоров и запутанных переходов. Она страшно обрадовалась, увидев человека в форме, но тот, коротко ответив ей, прошел дальше, приказав мадам Логно стоять там, где она и стояла.

– Ты должна отдать мое письмо только старшему инспектору Люка! – напутствовал ее муж, выправляя в город. – Помни, что бы ни случилось, только ему! Из рук в руки!

Весь день муж был сам не свой. Ни с кем не разговаривал, а на все вопросы отвечал коротко:

– Не мешайте мне! Я думаю.

Потом он потребовал, чтобы ему принесли карандаш и бумагу. Следом велел подать вчерашнюю газету, через минуту ему понадобилась позавчерашняя. Еще через минуту возникла нужда в телефонном справочнике. Для чего мадам Логно пришлось одеваться и идти в ближайшее кафе, чтобы позаимствовать у них на время этот дурацкий справочник.

В самый разгар дождя муж объявил ей:

– Надо, чтобы ты съездила к своему брату.

– К Франциску?

– Да. Мне нужен том большого Ларусса, тот, что на букву Л.

Брат мадам Логно работал учителем и, конечно, имел у себя дома толковый энциклопедический словарь. Но не в такую же погоду ей за ним ехать!

– Ты уверен, что он тебе нужен?

– Неужели ты не хочешь, чтобы твоего мужа перевели на работу в Управление криминальной полиции?

Мадам Логно вынуждена была безропотно подчиниться. Сына она отвела к соседям, потому что мужу мешал каждый шорох в доме, отвлекая его от каких-то там мыслей.

– После того как его ударили по голове, он стал просто невыносимым! – пожаловалась она брату, пока тот заворачивал нужный том в несколько слоев бумаги.

Ларусс понадобился инспектору Логно всего лишь на пару минут, после чего он сразу же принялся строчить письмо, не забыв предупредить жену:

– Пока не раздевайся! Сейчас отправишься в Управление криминальной полиции и спросишь, как тебе найти старшего инспектора Люка. Отдашь письмо лично ему. Если его нет на месте, поинтересуйся, где он, и отправляйся по указанному адресу.

После долгих странствий мадам Логно добралась, наконец, до самой префектуры. И нате вам, пожалуйста! Дождь продолжает лить как из ведра, а инспектора Люка снова нет на месте. Женщина устало опустилась на ступеньку, чтобы дать ногам немного отдыха.

Спасение пришло неожиданно. Начальник муниципальной полиции, торопившийся в оперативный штаб за последними сводками, решил воспользоваться не служебным входом, а пойти напрямик, через службу экстренного вызова, и столкнулся носом к носу с мадам Логно, сидящей на лестнице.

– Что вы здесь делаете, мадам? – страшно удивился он.

– У меня срочное письмо к старшему инспектору Люка.

– Отдайте его мне, и я передам.

Но женщина лишь отрицательно покачала головой.

– Не могу! Муж, инспектор Логно, велел мне отдать письмо лично в руки месье Люка.

Высокий полицейский чин недоуменно пожал плечами и пробормотал:

– Что ж, раз так, ступайте за мной.

Люка как раз закончил разговаривать с префектом. Он сообщил ему, что птички уже в клетке, и совсем скоро он доставит эту клетку на Набережную Орфевр. Префект, жаждущий быть в курсе всех подробностей задержания, тут же откомандировал начальника муниципальной полиции непосредственно в штаб, чтобы тот доложил ему, как все прошло и каковы самые первые показания преступников.

Надо сказать, что все прошло довольно буднично. Час поздний, почти все театры и кинотеатры уже закрыты, улицы пустынны. Кстати, улица Бланш и в хорошую погоду не может похвастаться многолюдностью. Вот и сейчас только трое припозднившихся посетителей бара развлекали себя игрой в карты вместе с хозяином заведения. Но что-то в этой троице показалось Лили подозрительным. Он ринулся к телефонной будке и заорал в трубку так, что было слышно даже через стенку.

– Фред! Здесь легавые! Полный фургон полиции. Наверное, он прокололся в гараже. Я делаю ноги, да? Хорошо! О’кей! Можешь на меня положиться.

Закончив разговор, молодой человек широко распахнул дверь телефонной будки для того, чтобы оценить ситуацию, после чего бросился бежать с такой скоростью, что сбил с ног устремившегося навстречу инспектора. Но второй подоспел вовремя, он схватил парня за ногу и, повалив на землю, защелкнул наручники на его запястьях.

Разумеется, Фред держался с большим хладнокровием. В конце концов, он же не восемнадцатилетний юнец, чтобы терять голову. Выслушав сбивчивый монолог Лили, бандит спокойно положил трубку на место и, перехватив заинтригованный взгляд бродяги, сказал:

– Пустяки! Один приятель звонил. Я отлучусь на пару минут.

С этими словами он устремился к дверям и, не включая свет, вышел на лестничную площадку. Стараясь двигаться в темноте бесшумно, гангстер стал осторожно подниматься наверх, по направлению к чердаку. И вдруг почувствовал, как что-то твердое уперлось ему в грудь. Он мгновенно похолодел от страха, поняв, что это дуло револьвера.

– Куда торопишься, приятель? – спросил его голос в темноте.

– Домой! А что случилось? Неужели в потемках я ошибся этажом! – Фред лихорадочно пытался выиграть время и снова взять инициативу в свои руки. – Надеюсь, я не ушиб вас?

– Ступай вниз, приятель! Игра закончена!

Инспектор включил свет и привычным движением руки извлек из кармана Фреда револьвер. На лестничной площадке этажом ниже их поджидал Люка с помощниками.

Он успокоил жильцов соседней квартиры, выглянувших на шум.

– Все в порядке! Полиция!

И вошел в квартиру Фреда.

Комичное это было зрелище – увидеть босые ноги старика, торчащие из-под штор, за которые он спрятался, испугавшись того, что творилось на лестнице.

– Давай же, вылезай на свет божий! – миролюбиво посоветовал ему Люка.

– Ну наконец-то! Явились! – разворчался Мышь, выходя из своего укрытия. – Это вы так меня спасаете, да? Еще немного, и вы застали бы здесь мой бездыханный труп!

– Перестань вопить! Ты сейчас мне весь дом на уши поставишь!

Арестованных усадили в закрытый фургон, но машина не трогалась. Все ждали возвращения Графа. Но вот к дому подъехало такси, из него вышел человек и в ту же минуту попал в объятия сразу двух полицейских.

– Вот теперь полный комплект! – удовлетворенно констатировал Люка и обратился к водителю: – Вези нас на Набережную Орфевр.

Прибыв на место, Люка позвонил в штаб.

– Как только поступит звонок из Виши, переключите его сюда, на мой кабинет. И доложите префекту, что клетка благополучно доставлена в управление.

Так закончились бесцельные хождения мадам Логно по огромному зданию префектуры. Вместе с начальником муниципальной полиции она снова отправилась на Набережную Орфевр. Само собой, бедняжка понятия не имела, кто этот человек и в каком он звании. Жилистый мужчина невысокого росточка со смешной козлиной бородкой, словом, весьма невзрачный субъект. Таким предстал перед мадам Логно начальник всей столичной полиции.

Вместе они вошли в кабинет Логно. Он был не один. Перед столом выстроилась в ряд вся четверка задержанных: Мышь, Фред, Граф и, наконец, Лили с кровоточащей губой, которую он рассек при падении. Не говоря ни слова, начальник муниципальной полиции пристроился на стуле в углу комнаты, и вперед выступила мадам Логно.

– А вы, мадам, что здесь делаете? – вперил в нее изумленный взгляд Люка.

– Я принесла вам письмо от мужа. Вы меня не помните?

Конечно же, он ее не помнил! Вернее, в суете последних нескольких часов начисто забыл женщину.

– Я жена инспектора Логно, он велел передать вам вот это! – женщина достала из сумочки письмо и протянула его старшему инспектору, после чего тихонько вышла из кабинета.

Бедная мадам Логно! Как же ей досталось от мужа, когда тот узнал, что она посмела вторгнуться в кабинет старшего инспектора Люка прямо во время допроса. И это вдобавок к тому, что она снова потерялась в пустынных коридорах Управления криминальной полиции и долго блуждала по этажам, прежде чем выбраться на улицу.

Люка прочитал письмо дважды и молча передал его начальнику муниципальной полиции.

Месье Люка!

Все это время мне покоя не давал один вопрос. Кто такой этот таинственный Арчибальд? Ибо с самого начала я подозревал, что именно он является центральной фигурой всего этого крайне запутанного дела.

Воспользовавшись незапланированной передышкой и постельным режимом, я решил прояснить вопрос с помощью толкового словаря Ларусс (выпуск 1913 года), который любезно предоставил в мое распоряжение деверь. И вот что я обнаружил в томе на букву Л.

«Сэр Арчибальд Ландсберри (1824–1887), известный английский ботаник».

«Арчибальд С. Ландсберри (1851–1914), сын сэра Арчибальда Ланд– сберри, вице-король Индии, введен в звание пэра в 1903 году».

Люка машинально перевернул страницу, словно рассчитывая найти там объяснение. Но на обороте стояло лишь коротенькое заключение:

Надеюсь, эта информация может оказаться Вам полезной. С уважением, Ваш покорный слуга, – и подпись.

Люка положил письмо на стол и, вызвав одного из помощников, что– то негромко сказал ему. Вскоре троих бандитов увели из кабинета и разместили по разным камерам. В кабинете остался бродяга, который явно чувствовал себя не в своей тарелке.

– Итак, они выбили из тебя все, что им было нужно, – проговорил Люка безразличным тоном, разглядывая заплывший глаз старика и его разбитый нос.

– Да уж! В том, что они не убили меня, вашей заслуги нет! – неожиданно огрызнулся Мышь, вспомнив, через что ему пришлось пройти минувшей ночью.

– И поделом! Я бы на их месте приложился еще сильнее. Тогда вместо тюрьмы тебе была бы прямая дорожка в инвалидный дом.

– Тюрьмы?

– Да, мой дорогой! Тебе грозит тюремный срок, и немалый! Разве я не предупреждал тебя о том, что ждет тех, кто замешан в убийстве, да еще и прячет улики от полиции?

Казалось, еще немного, и Мышь, наконец, расколется. Но не тут-то было! Опустив голову в пол, он что-то долго и сосредоточенно обдумывал, потом поднял глаза на Люка и улыбнулся ему в лицо.

– Этот номер у вас не прокатит!

– Ну, это мы еще посмотрим! Так, значит, сказать тебе нечего?

– Что сказать?

– То есть, ни в каких противоправных действиях ты не замешан, улики не прячешь, преступников не покрываешь. Так?

– Я устал! – отрезал старик.

– Хорошо! – тяжело вздохнул Люка. – Сейчас тебе дадут возможность поспать. – И уже совсем другим, официальным тоном обратился к одному из своих помощников: – Жанвье! Отведите старика в камеру. И проследите за тем, чтобы ему дали мокрое полотенце стереть кровь с лица.

Мышь увели, и в кабинете остались двое: Люка и начальник муниципальной полиции. Они мрачно переглянулись, и Люка позволил себе еще один тяжелый вздох. Им все было понятно без слов. Дело обещает быть чертовски сложным.

Как и предполагал Люка, четверка вела себя на допросах по-разному. Лили допрашивали первым, и он держался с вызывающей наглостью.

– Что я делал в машине? Катался по городу. А что, это запрещено законом?

– Арчибальд? Какой Арчибальд? Никогда не слышал о таком! Дурацкое имя!

– Чем зарабатываете на жизнь?

– Разве вы сами не видите, что с такой внешностью, как у меня, с голоду не помрешь!

Фред, напротив, вел себя со сдержанным достоинством. Четко назвал имя, место и год рождения, а на вопрос о роде занятий дал немного неожиданный ответ:

– Массажист и по совместительству спортивный тренер в оздоровительных дамских салонах.

Гангстер сохранял олимпийское спокойствие, и лишь глаза сверкали злорадным блеском, словно подначивая старшего инспектора, – ну-ка, попробуй, расколи меня, приятель!

Самым забавным оказалось то, что Фред вдруг вспомнил о дипломатическом протоколе и заговорил таким же витиеватым стилем, что и господа финансисты из Базеля или господин Стаори из Будапешта.

– Хочу предупредить вас, старший инспектор, что вы несете персональную ответственность перед послом Соединенных Штатов за превышение должностных полномочий. Вы, наверное, не вполне отдаете себе отчет в том, что имеете дело с гражданином суверенного государства.

– Зачем вы похитили Мышь с террасы ресторана Фуке?

– Я буду отвечать на ваши вопросы только в присутствии своего адвоката!

Да, такого не запугаешь. Пришлось отпустить ни с чем. Надо запасаться терпением.

Оставалась лишь одна, последняя надежда. Граф! В нем упрямства поменьше.

– Не узнаю я тебя, приятель! – начал Люка доверительным тоном. – Мне всегда казалось, что у тебя есть мозги. Ну да! Время от времени и у тебя случались неприятности с законом, но все это были сущие пустяки в сравнении с тем, во что ты вляпался на сей раз.

Сказать по правде, старшему инспектору и в самом деле было немного жаль сидевшего перед ним типа, представительного, дородного мужчину, слишком хорошо одетого для заурядного бандита. Граф уныло уставился в пол, тщетно пытаясь найти какие-то слова оправдания в собственный адрес.

– И что же тебя подвигло спутаться с таким откровенным негодяем, как Фред, а? Ты же человек воспитанный, завсегдатай лучших парижских баров, а тут такое! Имея труп на руках, мы постараемся, чтобы ты, мой дорогой, получил у нас по полной программе. Обещаю!

– А что вам сказал Фред?

– Да все! Разве он стал тебя выгораживать? И не подумал! Он тут же бросился спасать собственную шкуру. А что ему оставалось, коль скоро мы нашли тело.

– Неправда!

– Что неправда?

– Все! И вообще, вы не имеете права меня допрашивать. Я стану отвечать только на вопросы следователя!

– Как знаешь, приятель.

Люка предвидел такой исход. Он слишком хорошо знал подобную публику. Эти ребята не из пугливых, к тому же не дураки. Их просто так не возьмешь.

Близилось утро. Надо садиться и писать отчет. Он пообещал префекту подготовить отчет к утру. Вот только о чем писать? Нет, лучше пока об этом не думать.

– Пойду-ка я перекушу! – сказал он помощнику.

С трудом прожевывая холодное мясо, то немногое, чем можно было разжиться в ночном баре на площади Шатле, Люка мрачно разглядывал унылый пейзаж за окном. Дождь, монотонный дождь, редкие фигуры прохожих под зонтиками. Скоро парижские улицы превратятся в настоящие каналы, прямо как в Венеции.

– Алло! Виши? Слушаю вас! Одну минуточку! Сейчас я возьму карандаш, чтобы пометить. Так говорите, одна банкнота достоинством пятьсот долларов, одна в сто долларов, одна… А конверт? Пустой? Так я и знал! Будь оно все неладно! Опишите мне сам конверт. Какой он? Как все обычные конверты? Говорите, старый? Очень старый? А что в нем еще необычного? Так… так… Вот оно! Есть! Нет, старший инспектор! Я вовсе не шучу! Так какого цвета, говорите, марка? Синего? Гавайская марка? Прекрасно! Это все, что я хотел узнать. У вас надежный сейф? Немедленно спрячьте все под замок.

Люка повернулся к сержанту Жанвье.

– Графа ко мне! Быстро!

У последнего уже успели изъять галстук и шнурки от туфель, что моментально лишило его элегантности и поубавило уверенности в себе.

– Всего один вопрос, любезный. По-прежнему увлекаешься филателией, особенно редкими марками, а? Помнится, три года тому назад у тебя уже были проблемы с полицией именно на почве филателии. Говорят, ты тогда умудрился всучить клиенту фальшивые зарубежные марки. Я прав?

– Меня оправдали за отсутствием доказательств.

– Ну и слава богу! А расскажи-ка ты мне, приятель, во всех подробностях, сколько стоит одна гавайская марка, выпущенная в середине прошлого века. Отвечай! Чего молчишь? Я с тобой не в кошки-мышки играю, идиот! Будешь молчать, я получу ответ в другом месте.

– Гавайи выпуска 1851 года стоит около четырехсот тысяч франков за штуку.

– Это – которая, синяя?

– Да. На сегодняшний день их сохранилось не более дюжины. Из них лишь несколько – в приличном состоянии.

– Благодарствую за информацию. Вот теперь можешь отправляться спать.

– Так я свободен?

– Еще чего! Ступай спать в свою камеру, вот что я имел в виду. Больше ничего добавить не желаешь?

После секундного колебания Граф проговорил с нескрываемым сожалением в голосе:

– Нет, ничего!

…вот она, разгадка того, кто такой этот Арчибальд…

Старший инспектор писал отчет, тщательно выверяя каждое слово. Три часа ночи. По окнам барабанит дождь. Густые свинцовые тучи нависли над Сеной. Лишь изредка из-за них выныривала луна и тут же снова исчезала в кромешной мгле.

…Граф, промышляющий маклерством, случайно познакомился с Фредом в одном из баров на Елисейских Полях. Поначалу это было лишь шапочное знакомство, не более того, пропустить вместе по бокалу вина, сыграть партию в покер. Пока однажды он не разоткровенничался и не проболтался кое о чем. Конечно, это всего лишь моя рабочая гипотеза, но зная нравы подобной публики, не сомневаюсь, что она весьма правдоподобна.

Эдгар Лоём был страстным коллекционером. Его коллекция марок стоит целое состояние. Недаром после ее оценки господа из Базеля немедленно упрятали коллекцию в одном из банковских сейфов. Настоящей гордостью коллекции являлись две гавайские марки выпуска 1851 года, одна из которых была наклеена на конверт, адресованный известному английскому ботанику сэру Арчибальду Ландсберри, который в те далекие годы находился в научной экспедиции на островах Тихого океана, занимаясь изучением тамошней флоры.

Вполне возможно, Лоём пытался обменять дубликат на другую марку и даже поместил соответствующее объявление в журнале для филателистов. А у Графа, прочитавшего объявление, мгновенно возник план, как обвести вокруг пальца богатого собирателя марок. Уверен, что именно таким был первоначальный замысел Графа, которым он поделился с Фредом.

После чего начались уже непосредственные переговоры с владельцем редкой марки. Скорее всего, злоумышленники разместили встречное объявление или вышли на Лоёма каким-то иным способом. Вполне вероятно, ему предложили равноценный или даже еще более выгодный обмен, но с обязательной предоплатой части суммы. Сержант Жанвье, который когда– то увлекался коллекционированием марок, рассказал мне, что существуют и более дорогие марки. К примеру, ярко-красная марка островов Маврикий номиналом в один пенни. В настоящее время цена за нее колеблется в пределах от пятисот до шестисот тысяч франков. Что вполне сопоставимо с той суммой аванса, которую имел при себе Лоём, отправляясь на свидание. А то, что часть денег была в долларах, косвенно подтверждает участие Фреда в афере. Гангстер, конечно же, предпочитал иметь дело с долларами.

Убийство произошло именно в момент свидания. Лоёма убили в его машине, и это наверняка сделал Фред. Насколько я знаю Графа, он слишком труслив, чтобы решиться на мокрое дело. Вполне возможно, в убийстве участвовал и Лили. Но это еще предстоит доказать.

Как бы то ни было, а факт остается фактом. Убийц (или убийцу) спугнул именно бродяга по кличке Мышь. Он же каким-то образом завладел бумажником покойного.

Люка отложил ручку в сторону и задумался. Он должен тщательно взвесить все еще и еще раз. Ведь, по сути, вся его версия строится пока на одних лишь догадках и предположениях.

Инспектор Логно из муниципальной полиции, который хорошо знает бродягу, с самого начала заподозрил что-то неладное в его поведении. Здесь следует особо подчеркнуть, что именно благодаря инициативным действиям этого офицера полиции стало возможным начало правового расследования всего дела.

Люка мысленно представил себе покорную, вымокшую насквозь фигурку мадам Логно в сплющенной от дождя шляпке и в дешевых хлопчатобумажных перчатках и снова заскрипел пером.

Дальнейшие поступки бродяги мотивированы и вполне понятны, особенно сейчас, когда нам известно содержимое бумажника.

…гангстерские замашки, которые Фред приобрел в Америке, толкнули его на столь кровавое преступление, с которыми нечасто можно встретиться во Франции…

…Думаю, потребуется очень тщательное расследование, чтобы понять, каким образом преступники избавились от своей жертвы и машины. А уж найти и то, и другое будет откровенным везением…

Люка закончил пятую страницу пространного отчета и внимательно перечитал написанное. Потом снова взял перо и добавил еще несколько предложений.

Примечание. Несмотря на то, что все представители совета директоров Базельской группы вели себя крайне осмотрительно и неохотно шли на контакт со следствием, есть основания полагать, что господин Мюллер, ранее занимавший в компании весьма незначительное положение, возвысился только благодаря тому, что случайно узнал о любовной связи шефа и стал шантажировать его этим.

Во время деловой поездки в Будапешт он познакомился с Дорой Ста– ори и влюбился в нее, а вскоре и сам стал объектом манипуляций со стороны ее отца, пытавшегося втянуть Лоёма через своего потенциального зятя в какую-то неблаговидную финансовую аферу.

Но финансист, прибывший в Будапешт для встречи с адвокатом Стаори, навел справки о деловой репутации последнего и от встречи отказался.

У самого же Мюллера не было ни полномочий, ни авторитета, чтобы хоть как-то повлиять на ситуацию. Именно этим объясняется истерика Доры и ее публичные обвинения в адрес жениха, с которыми она обрушилась на Мюллера в холле отеля в самом начале расследования.

Люка еще раз пробежал глазами отчет и тяжко вздохнул.

– Какая ерунда получается! – воскликнул он в сердцах, обращаясь к сержанту.

– Почему ерунда? – изумился тот.

– Столько работы, и все впустую.

– Но почему впустую?

– Сам увидишь!

Дальнейшее развитие событий полностью подтвердило правоту старшего инспектора. Но ему не в чем было упрекнуть себя: лично он сделал все что мог. На следующее утро, подремав часок на кушетке в приемной, Люка снова затребовал к себе всю четверку и вручил каждому машинописную копию подготовленного отчета. Те погрузились в чтение. Люка даже не стал смотреть, зная, что бесполезно пытаться понять что-то по выражению их лиц. Первым закончил читать Фред. Он протянул листки старшему инспектору и восхищенно воскликнул:

– Десяточка!

– Добавить ничего не желаешь?

– Я?! Конечно нет!

– А ты? – обратился Люка к Графу.

– Ничего!

– И я тоже! – оскалился Лили. – Если вы надеетесь с помощью этой писанины засадить нас за решетку, то очень зря! Ничего у вас не выйдет!

Заключенных вывели, и в кабинете остался только бродяга. Он забился в уголок и жалобно съежился.

– Ну, а ты что скажешь?

– Ничего?

– Я что-нибудь переврал?

Мышь тоскливо уставился на дверь, за которой скрылась преступная троица. Вот он, самый судьбоносный момент в его жизни. Старик откашлялся и тихо сказал:

– Нет, здесь все – правда.

– Ты их видел в тот вечер?

– Нет.

– То есть, в машине их не было?

– Не знаю. Клянусь, я ничего не знаю! Поверьте, на сей раз я говорю чистую правду. А что со мной сейчас будет?

– Три месяца тюрьмы, – лаконично бросил Люка.

– И все?

– Вполне возможно, с отсрочкой исполнения наказания. Посидишь за мелкое мошенничество и за то, что пытался ввести в заблуждение представителей власти.

– Посижу, – покорно согласился старик и направился к выходу.

А Люка снова взялся за перо, чтобы написать рапорт.

…считаю целесообразным перевод инспектора Логно в Управление криминальной полиции. Он обещает стать полезным работником при условии…Перо повисло в воздухе.

…что не будет проявлять излишнего рвения без согласования своих действий с вышестоящим начальством…

Судья Севри затратил месяц на судебное разбирательство, самый жаркий месяц за все лето. Невыносимо было сидеть в такой духоте, зная, что семья в это время наслаждается всеми прелестями отдыха на море, а он не может присоединиться к близким даже на выходные. Сам же процесс оказался крайне сложным.

– Ничего не знаю! – бубнил на каждом заседании Фред и взрывался праведным гневом. – Вы мне уже надоели со своими Лоёмами и Арчибальдами. Я понятия не имею, что это за типы!

Лили и вовсе был освобожден под залог прямо в зале суда. И вскоре он снова замелькал среди завсегдатаев ночных парижских баров.

Все, что можно было вменить в вину троице злоумышленников, – это жестокое обращение с бродягой и сопротивление полиции в момент задержания. Все остальные пункты обвинения так и остались недоказанными в ходе судебного разбирательства. Да и что можно было доказать при отсутствии тела убитого?

Господа финансисты из Базеля покинули Париж, не дожидаясь окончания процесса. Мюллер тоже отбыл к новому месту назначения, в Китай. Что же касается мадемуазель Доры, то она в Берлине не теряла времени даром и уже успела обручиться с молодым немецким лейтенантом, присягнувшим на верность Гитлеру.

Бедняга Логно заработал после полученной травмы нервный тик. Его левый глаз стал непроизвольно закрываться, отчего складывалось впечатление, будто он непрестанно подмигивает. И несколько женщин, столкнувшись со столь странным пассажиром в общественном транспорте, даже успели пожаловаться в полицию на его недостойное поведение.

Ну, а Мышь не вытерпел и где-то в конце июля снова отправился на авеню Парк-Монсо. Прихрамывая сильнее обычного (сказались четыре недели, проведенные в следственном изоляторе), он медленно добрел до знакомого дома и поинтересовался у привратника, может ли он увидеть мадам Бойсвин.

– Если хочешь увидеться с ней, то отправляйся в Бретань. Она там сейчас на отдыхе вместе с сынишкой.

К счастью для господ финансистов из Базельской группы, мальчик был записан при рождении на имя матери. А потому все вопросы с мадам Бойсвин были улажены с помощью единовременной выплаты в сто тысяч франков. Вручая женщине эту сумму, господа из Базеля посоветовали ей открыть свой магазин. Но Люси Бойсвин предпочла стать модисткой и мастерить шляпки для клиенток из близлежащих кварталов, не выходя из дома.

Три месяца тюремного заключения для Фреда, два месяца для Лили и три месяца для Графа плюс запрет, с учетом его прежних судимостей, на дальнейшее пребывание в Париже. Последнее обстоятельство стало, пожалуй, самым сильным ударом для обвиняемого, смотревшегося довольно жалко в ходе всего судебного разбирательства.

В конце лета случилось непредвиденное. Двадцать первого сентября на Сене едва не затонула большая баржа, груженная песком. Она двигалась вниз по течению, огибая остров Путо, затем через систему шлюзов проследовала мимо Больших бульваров и застряла как раз напротив новых многоэтажных домов, напоровшись на что-то в воде. Удар был такой силы, что на корме образовалась глубокая пробоина. И это вопреки всем навигационным картам, гарантировавшим глубину русла на данном участке Сены не менее десяти футов, а в некоторых местах – и все пятнадцать футов.

Немедленно на дно реки был снаряжен водолаз. Само происшествие мало кого взволновало, пока на стол Управления криминальной полиции не легло донесение, согласно которому

…водолаз обнаружил на дне легковой автомобиль со слегка помятым кузовом, в салоне которого находится тело мужчины…

Далее сообщался номер машины: YA. 5-6713.

Итак, машина Лоёма была найдена вместе с его телом.

Люка в это время был на отдыхе вместе с семьей в Биарице, и делом занялся его заместитель. Он лично допрашивал Фреда в течение двух часов, но так и не смог добиться от него признания.

В Париж немедленно прибыли все члены совета директоров Базельской группы. Один явился даже из Стамбула. Наконец-то появилось основание для выдачи свидетельства о смерти Эдгара Лоёма. А следовательно, можно оглашать и его завещание.

Газеты прокомментировали новость весьма сдержанно:

…судя по внешнему виду тела, швейцарский финансист превысил скорость. Машину занесло, и она свалилась в реку…

…состояние покойного оценивается почти в сто миллионов швейцарских франков…

Последнюю новость Мышь прочитал при тусклом свете лампочки, лежа на жестком топчане в отделении полиции возле Гранд-опера. Он с силой ущипнул за нос соседа, чтобы тот перестал, наконец, храпеть и дал ему сосредоточиться и немного подумать в тишине.

Сто миллионов швейцарских франков! Это же надо! Такая куча денег. Да за нее можно купить тысячу, нет! – десять тысяч или даже все сто тысяч домиков в деревне.

1938

Перевод с английского Зинаиды КРАСНЕВСКОЙ.