Текст книги "Человек по кличке Мышь"

Автор книги: Жорж Сименон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Глава седьмая. Как обрабатывают арестованных

Сидя в такси, Люка рассеянно поглядывал в окно. Казалось, он начисто забыл о существовании бродяги, который скромно пристроился на приставном стульчике, хотя рядом со старшим инспектором было достаточно места. Мышь напряженно вглядывался в его лицо. Знает он этих полицейских! И достаточно наслышан о тех методах, с помощью которых они умудряются развязать язык любому. Ему много рассказывали и о знаменитой комнате, попав в которую, все задержанные сразу же начинают давать признательные показания. Интересно, а как они поступят с ним? Может, для начала попытаются задобрить, угостят пивом, накормят… Или же этот Люка сразу пустит его в оборот, выбивая нужные ему признания любой ценой?

Впрочем, ему не привыкать к допросам, всяким и разным. За последние десять лет его допрашивали сотни раз: жандармы (те хуже всего, просто звери), полицейские в небольших городках, офицеры полиции в самом Париже. Среди них попадались тоже всякие. Одни сразу же били под дых, другие просто мрачно смотрели исподлобья, как этот зануда Логно, а третьи прикидывались добренькими и даже угощали папироской. Такси доставило их на Набережную Орфевр слишком быстро, чтобы Мышь успел прокрутить в голове все возможные варианты развития событий и окончательно испугаться.

– Следуй за мной! – сухо приказал ему Люка, выходя из машины, как будто бы старик смел улизнуть от него.

Обменявшись на ходу рукопожатиями с двумя господами (скорее всего, адвокатами, подумал Мышь), Люка отрывисто поинтересовался у дежурного:

– Шеф спрашивал меня?

– Да, минут пятнадцать тому назад интересовался.

– Отведи этого субъекта в камеру номер три.

Такое впечатление, что дальнейшая судьба бродяги его совершенно не интересовала. Кинув шляпу на стол в своем кабинете, Люка помчался к начальнику криминальной полиции и осторожно постучался в обитую кожей дверь.

Дежурный офицер заинтригованно глянул на бродягу и спросил немного неуверенным тоном:

– Надеюсь, оружия при себе нет?

После чего старика отвели в указанную камеру. Постоянный сиделец, знакомый с камерами почти всех полицейских участков Парижа, Мышь явно был впечатлен увиденным. Маленькая чистенькая комнатка со свежевыкрашенными белыми стенами, с самым настоящим окном, выходящим, правда, во внутренний дворик. В углу железная кровать, рядом стол и стул. Когда за ним захлопнулась дверь камеры, Мышь уселся на краешек кровати и задумался, подперев лицо руками. И чем больше он думал, тем сильнее одолевал его страх.

– Сегодня в Министерстве внутренних дел устроили прием, так сказать, официальный ленч, – делился с Люка своими впечатлениями начальник криминальной полиции. – Все собравшиеся живо обсуждали это дельце…

Все собравшиеся, надо понимать, – это вся политическая рать: министры, сенаторы, депутаты парламента. Возможно, представители дипкорпуса.

– Эта музыка начинает потихоньку действовать мне на нервы, – продолжил босс. – Кстати, пару часов назад к нам прибыл третий швейцарец, точная копия первых двух. Разве что одет получше да гонору побольше. Тоже из Базельской группы. Прилетел из Лондона и сразу же присоединился к своим коллегам в отеле «Кастильоне». Примчался в номер Лоёма и заперся там вместе с теми двумя.

– Что ж, подождем, пока они соберутся в полном составе, – невесело пошутил Люка. – Все двенадцать штук. Или сколько их там входит в состав правления?

– Понятия не имею, сколько их в этом правлении, двенадцать, тринадцать или все двадцать пять. Зато я точно знаю, что министр очень недоволен. Говорит, все эти визитеры сулят нам одни лишь неприятности. Ведь Эдгар Лоём, замечу вам, не только президент компании, но и главный акционер. А он еще до сих пор официально не признан покойником. Следовательно, нет юридических оснований для оглашения его завещания. Отсюда и все остальные проволочки: невозможно собрать совет директоров, невозможно избрать нового председателя совета, и так далее, и тому подобное. Столь абсурдная ситуация не может продолжаться бесконечно. Фондовые биржи в Лондоне, Париже, Брюсселе, Амстердаме уже отреагировали на исчезновение финансиста. А если дело затянется, то мы нанесем огромный урон бизнесу, негативно повлияв на котировку акций многих ведущих мировых компаний.

– Ваши дальнейшие указания, – довольно невежливо перебил шефа Люка. Судя по всему, его мало впечатлил монолог начальства на тему мировой экономики.

– Отыщите мне труп! Любой ценой! Но при максимальном соблюдении осторожности, безо всякой огласки.

Люка понял, что время шуток кончилось. Он вернулся к себе в кабинет в более чем серьезном настроении. Там его уже поджидали с докладом два инспектора, которые вели дело об убийстве мальчика на окраине Парижа.

«Если он начнет меня бить, – размышлял между тем Мышь, пристально вглядываясь в пространство внутреннего дворика, – то я пригрожу, что расскажу обо всех издевательствах газетчикам. А еще мне положен адвокат. Без него вообще не стану ничего говорить. Вот бы дали женщину! Все какое-то разнообразие».

Старику было жарко, его мучила жажда, донимали безотчетные страхи. Он гнал их прочь и даже стал разговаривать вслух, напряженно вслушиваясь в звуки, долетавшие извне. Звуков было мало. Разве что редкие шаги по лестнице и коридорам.

В таком подвешенном состоянии Мышь провел как минимум часа два. Почему же его не вызывают на допрос? – недоумевал он, теряясь в догадках. И весьма некстати вспомнил, как один бывший официант, имевший опыт по части предварительного следствия, рассказывал ему, что после задержания его продержали в кутузке почти двое суток, и тоже в одиночной камере, холодной до ужаса (дело было зимой), и за все это время ни разу не дали даже куска хлеба. А когда вызвали на допрос, то первое, что он увидел, это огромный бутерброд и кружку пива на подносе. Но все съестное предназначалось не для него, а для старшего инспектора, который во время допроса с аппетитом уминал бутерброд, запивая его пивом.

Наверное, подобную же пытку готовят и ему. Хотя они тут мастера развязывать языки и другими методами. Станут ласково пенять на неосторожность, убеждать, что искренне хотят помочь выбраться из передряги безо всяких для него осложнений, и тому подобное. Словом, чистосердечное признание послужит лишь его собственным интересам. Знакомая песенка!

А уже потом, когда они выпотрошат тебя наизнанку, вернее, когда ты сам выболтаешь им все, что знаешь, они быстро сменят пластинку. И глазом не успеешь моргнуть, как окажешься за решеткой.

Смеркалось. Терпение бродяги было на исходе. Он подскочил к двери и стал барабанить кулаками изо всех сил. Еще не хватало, чтобы его оставили тут на всю ночь! Потом он стал бить по двери ногой. Безрезультатно! Никто не появился, никто не поспешил осыпать его проклятиями. А ведь даже ругательства сняли бы его напряжение и хоть немного успокоили.

Так что же на самом деле известно старшему инспектору? А главное, чего именно он добивается от него? Наверняка догадался, что он кое-что знает. Вопрос лишь в том, что именно. С Логно все было просто. Старик играл с ним, словно кошка с мышкой. С этим так не поиграешь.

Дверь в камеру отворилась только в восемь часов вечера. Вошедший полицейский сухо поинтересовался, чего бы он хотел на ужин.

– А где старший инспектор? – первым делом спросил Мышь.

– Да он уже давным-давно ушел домой.

– И больше не вернется?

– Во всяком случае, не сегодня. Так что тебе принести на ужин? Окорок или колбасу?

– Лучше колбасу.

– А вино? Красное? Белое?

– Красное.

Через какое-то время полицейский возник снова с пакетами в руках. Видно, сам ходил в магазин за продуктами. Полицейский сгрузил пакеты на стол и стал извлекать содержимое. Аккуратно нарезанные ломтики окорока, полпалки салями, настоящей салями из итальянского магазина, две бутылки красного вина, изрядный кусок камембера.

– Вот, пожалуйста! Если хочешь ужинать при свете, найдешь выключатель рядом с кроватью.

– Послушайте, инспектор! Может, у вас есть при себе старая газетка?

Инспектор пошарил по карманам, извлек утренний выпуск ежедневной газеты и протянул его старику. Невероятная удача! Хотя Мышь был в таком бешенстве, что даже не поблагодарил полицейского. Он ел молча и все подряд: мясо, колбасу, сыр, – и одновременно листал газету.

В колонке объявлений его, как всегда, уже поджидал таинственный Арчибальд.

Следовательно, убийцы вычислили, что Логно – это не тот, кто им нужен. Может, поэтому на него и напали, чтобы вывести из игры хоть на какое-то время. Чтобы не путался под ногами. Нет, им нужен не полицейский. Они ждут, когда на свидание к ним явится Мышь. Вполне возможно, в тот вечер, когда произошло убийство, они успели рассмотреть бродягу и даже запомнить его. Но главное, они ни минуты не сомневаются в том, что это именно он прикарманил себе бумажник с кучей денег. Что ж, если они без тени колебаний убили крупного финансиста, да еще в самом центре Парижа, то что им стоит убить какого-то бездомного в придачу? И прости-прощай все его мечты о тихой старости в собственном домике!

Неужели Люка тоже догадывается о возможности столь драматичного поворота в его судьбе? Тогда получается, что он упрятал его ради его же собственного блага, чтобы спасти от рук убийц. Чудны дела твои, Господи!

Ночью старик спал плохо. Он напряженно ловил малейший шорох: редкие шаги по лестнице, отдаленные телефонные звонки. Телефоны трезвонили, не умолкая, всю ночь.

В восемь часов утра в камере снова возникла знакомая фигура полицейского, и тот, зевая, поинтересовался, чего он хочет на завтрак.

– Я хочу видеть старшего инспектора! – взвился Мышь.

– Старший инспектор еще не пришел.

– Когда придет, скажи, что я хочу поговорить с ним.

– Неужели ты решил отказаться от завтрака? – вполне искренне удивился полицейский и скрылся за дверью.

Тем не менее через какое-то время ему принесли круассаны, бутылку кофе с молоком и несколько кусочков сахара, завернутых в бумагу. Окно было задраено наглухо, и чем выше поднималось солнце, тем невыносимее становилась духота в камере. В конце концов Мышь сбросил с себя пиджак и, сняв башмаки, улегся на кровать. Но тут же вскочил на ноги и стал нервно расхаживать по камере, изредка прижимаясь ухом к двери и пытаясь угадать, что происходит снаружи. Время близилось к полудню, а старший инспектор так и не объявился. На сей раз никто не стал интересоваться его гастрономическими пристрастиями. В обед дежурный доставил в камеру увесистый пакет со съестным, которого оказалось гораздо больше, чем дали на ужин, плюс две бутылки красного вина.

И снова Мышь умял все до последней крошки, пребывая в состоянии крайнего возбуждения. Он также осушил до дна обе бутылки и завалился спать. Кажется, он продрых несколько часов, но когда прохватился, то солнце было еще высоко. Чувствовал он себя неважно. Во-первых, уже сутки он не справлял нужды, а все съеденное и выпитое давало о себе знать. Старик обвел глазами камеру и не нашел места, полагающегося для подобных отправлений. Уж не специально ли его кормили как на убой? – тут же закралось у него новое подозрение. Станут теперь наблюдать за тем, как он мучается. Наверняка же в стене есть глазок, через который они следят за каждым его шагом. Уж в чем-в чем, а в этом он готов был поклясться.

Мышь снова бросился к двери и стал отчаянно барабанить. Пусть практикуют свои шуточки на уголовниках и убийцах, а он – не из таких. В конце концов, всем известно, что он – добропорядочный гражданин, живущий в ладу с законом. И с полицией у него отменные отношения.

А все этот мерзкий Люка! Чем дальше, тем больше в душе старика зрела ненависть к старшему инспектору. Недаром ему с самого начала не понравилась его физиономия. Мерзопакостная, хитрая рожа! От такого не услышишь доброго слова, такой не улыбнется тебе просто так. Противный, бессердечный тип! Вот Логно – совсем другое дело. Тот только брови насупит и молчит себе. А в глубине души он – добряк. Вот и поплатился за свою доброту! Какие-то подонки избили бедолагу, и очень даже может быть, что Зануда умрет. А этот хитрец станет говорить, что это он до всего докопался, и конечно же, присвоит все лавры себе.

Между тем Логно умен, чертовски умен, только мало кто об этом догадывается. Разве что вот он, Мышь! Недаром только они двое и знают всю правду. Впрочем, он пока – единственный, кто видел труп. А следовательно, что мешает ему явиться к господам из Базельской группы и сказать им примерно следующее:

– Купите мне крохотный домик, назначьте мне скромную пенсию, и я расскажу вам всё! А если вас больше устраивает мое молчание, то я буду нем как рыба.

Да, именно так он и поступит. И пусть не надеется этот вредный Люка, что сможет развязать ему язык. Он будет молчать, несмотря на все его подачки, горы съестного и бочки с выпивкой.

Больше года ему все равно не дадут. А за что, скажите на милость! Через год он выйдет на свободу и спокойненько заберет свои денежки в бюро находок. Они обязаны вернуть ему все, до последнего су.

Размышления старика были прерваны появлением дежурного. Полицейский широко распахнул дверь и скомандовал:

– С вещами на выход!

– Старший инспектор уже на месте?

– Понятия не имею!

– Ну, подождите у меня! – вконец разозлился Мышь и стал торопливо одеваться. – Сейчас я ему такое устрою! Надолго запомнит!

Пока его вели по лестнице, Мышь продолжал изрыгать угрозы в адрес старшего инспектора и осыпать проклятиями всех подряд. Наконец его ввели в огромную светлую комнату, похожую на приемную. Четверо мужчин стояли в углу и о чем-то негромко разговаривали между собой. Старик моментально превратился в слух, пытаясь разобрать хотя бы слово из того, о чем они болтают. С некоторых пор у него появилась фобия: ему стало казаться, что все говорят только о нем. Но вот открылась дверь, из нее высунулся молодой человек.

– Проходите! – сказал он ему.

Мышь вошел в кабинет и увидел старшего инспектора Люка. Тот сидел за письменным столом в дальнем углу комнаты и сосредоточенно перебирал какие-то бумаги.

– Присаживайтесь! – вежливо проговорил он, когда молодой человек оставил их вдвоем. – Надеюсь, жалоб на обращение нет? Еды хватало?

А он не такой уж и противный, этот реальный Люка, в сравнении со всеми теми гадостями, которыми мысленно Мышь наделил воображаемого врага. Читает что-то там в очках, изредка бросая на него почти отеческие взгляды.

– Никогда бы не подумал! – вдруг удивленно воскликнул Люка. – Оказывается, вы в свое время были вполне добропорядочным гражданином. Даже занимали должность капельмейстера в родной деревне, потом стали органистом, работали учителем музыки, преподавали гармонию в Страсбурге. И что же вас подвигло стать на путь бродяжничества? Вино?

– Женщины.

– У вас была любовная интрижка?

– Их было немало. Собственно, и у вас я оказался исключительно из-за своей слабости к женскому полу. Не подними я тогда с пола эту злосчастную фотографию… Но я с первого же взгляда запал на девчонку, запечатленную на фотке. И вот вам результат!

Слава богу, пока все идет неплохо! Старший инспектор сам задал нужное направление их разговору. И сейчас главное – это умело следовать его курсом. Тогда все будет в полном порядке, и его выпустят отсюда.

– Что ж, не вы первый, кто страдает из-за женщин, – задумчиво обронил старший инспектор, не отрывая глаз от досье, которое он внимательно пролистывал, страницу за страницей. – Впрочем, для человека, который давно занимается бродяжничеством, подобное неравнодушие к слабому полу все же скорее исключение из правил, чем само правило, не так ли? Сознайтесь, наверняка у вас в прошлом были нелады с законом, какие-то мелкие кражи. Скажем, курицу сперли себе на ужин или там кролика какого, чтобы не умереть с голоду. Был такой грех?

– А кто без греха-то? – мгновенно парировал старик.

– Тут вы правы! – миролюбиво согласился с ним Люка.

Ага! Все идет к тому, что его выпустят, мысленно обрадовался Мышь. Старший инспектор беседует с ним предельно благожелательно. Странно все это, однако. Может, у него приемчики такие, иезуитские? Впрочем, а сам он что, лучше? Будто он никогда не косил под простака, когда нужно было втереться в доверие к людям. Сто тысяч раз притворялся, ловчил, лицедействовал. Да, но это он, бездомный бродяга. Но чтобы офицер полиции такого ранга! Неужели и старшие офицеры могут опускаться до столь примитивных трюков?

Люка нажал на невидимую кнопку вызова.

– Скажите парням, пусть дождутся меня, – он глянул на часы. – Я буду минут через десять. Да, и отправьте телеграмму Стаори, что сегодня я не могу с ним встретиться. И еще одна просьба: позвоните моей жене и предупредите ее, что вечером мы ужинаем в городе.

Старший инспектор снова взял в руки досье на старика и стал бегло листать страницы. Вид у него был разочарованный. Дескать, какая досада, но здесь нет никаких зацепок для того, чтобы упечь тебя за решетку.

– Что ж, приятель, с тобой все более или менее ясно. Я задавал тебе вопросы, ты на них отвечал. Правда, инспектор Логно придерживается иной точки зрения на твою роль в этой истории, но лично я не вижу пока никаких…

– Между нами, старший инспектор! Инспектор Логно – большой упрямец! И образования у него маловато. Он, как бульдог, вгрызается в первую же подвернувшуюся версию и потом…

– Послушай меня, старик! Ты ведь приличный человек, не так ли? Срок ни разу не мотал, по тюрьмам не сидел и не горишь особым желанием угодить на нары. Я прав? А у меня свои проблемы. Как тебе известно, мне всучили чертовски неприятное дельце, в котором, к тому же, замешана целая куча иностранцев. Ты хорошо знаешь закон?

– Какой закон?

– Уголовный кодекс, статья I, если мне не изменяет память… О сокрытии улик. Гражданин, ставший свидетелем преступления и не уведомивший о нем своевременно полицию, автоматически превращается в соучастника преступления. По-моему, так это звучит. Подожди, я сейчас найду это место в Уголовном кодексе и процитирую тебе точно! – Люка сосредоточенно зашуршал страницами. – Кстати, тебе знаком парень по имени Арчибальд?

– Нет.

– Впрочем, вполне возможно, на самом деле он и не Арчибальд. Дурацкое имя, да? Кто в здравом уме и в трезвой памяти станет называть себя Арчибальдом!

Люка жизнерадостно рассмеялся, и Мышь тоже выдавил из себя жалкое подобие улыбки. В дверь постучали, а потом в комнату просунулась голова уже знакомого молодого человека, который, судя по всему, состоял помощником при старшем инспекторе.

– Там к вам одна дама.

– Одну минутку! – Люка повернулся к старику. – Я скоро вернусь.

Оставшись в одиночестве, Мышь некоторое время терзался соблазном

схватить со стола папку со своим личным делом и взглянуть, хотя бы одним глазком, что полиция насобирала на него за годы странствий. Рядом с папкой лежала газета, раскрытая на странице объявлений. Синим карандашом было обведено объявление с Арчибальдом.

Старший инспектор вернулся неожиданно и застал бродягу с газетой в руках. Кажется, он остался доволен увиденным.

– Мне тут пришла в голову одна дельная мыслишка, – начал он доверительным тоном. – А почему бы нам не устроить небольшое театральное представление? Бесплатное! Во всяком случае, лично для тебя. В конце концов, полиция на протяжении стольких лет предоставляла тебе бесплатный кров, так что пришла пора платить по старым долгам. Да и у нас, в управлении, с тобой обращались очень цивильно. Кормили, поили, спать укладывали. Словом, никакого насилия над личностью!

Логно зациклился на этом дурацком объявлении. Он считает, что именно в нем кроется ключ к разгадке преступления. А как это проверить? Если я пошлю к ресторану своих людей, то с ними может произойти то же, что и с беднягой Логно. Вот я и предлагаю: давай разыграем спектакль, а? Сейчас я хватаю такси, и мы вдвоем покатим к ресторану «Фуке». А там ты с номером газеты «Нью-Йорк Геральд» в руке станешь ходить от столика к столику и клянчить милостыню. Как всегда! А я в это время… Что с тобой?

– Ничего!

– Еще минуту назад ты был безмятежен, как дитя! А сейчас даже в лице переменился. Ты что, испугался?

– А вдруг они на меня нападут? – выдавил из себя Мышь, чувствуя, как во рту у него пересохло от страха.

– Кто «они»? Да не бойся ты! Двое моих ребят уже дежурят возле ресторана: они не спустят с тебя глаз!

– И что мне им сказать?

– Ни-че-го! Нам главное вычислить преступника. Кто с тобой заговорит первым, тот и будет тем человеком, который нам нужен.

– Но я еще даже не успел поужинать! – воскликнул Мышь, уцепившись за последний предлог, дающий отсрочку.

– Я тоже, представь себе! Потом поужинаем! И перестань трястись как осиновый лист. Иначе я точно начну думать, что тебе есть что скрывать!

Последние слова были сказаны вполне серьезно. От добродушного Люка не осталось и следа. Птичка попала в умело расставленные силки, и больше с ней можно было не церемониться.

– Наша первостепенная задача, – обронил рыжий господин, прибывший из Базеля, – узнать, признал ли он официально ребенка. Если вы не возражаете, я навещу эту женщину. Дам ей франков двадцать. Как считаете?

– Думаю, с этим пока не стоит торопиться, – возразил ему Остин. – Во всяком случае, до оглашения завещания.

– А сколько во Франции тянется процедура с объявлением человека пропавшим без вести? – поинтересовался джентльмен, прилетевший из Лондона, где он на протяжении вот уже нескольких лет представлял интересы швейцарской компании.

– Понятия не имею! – процедил Остин, попыхивая сигарой. – Сегодня вечером я встречаюсь с нашим адвокатом. Но думаю, как минимум год.

– А что, если он не умер?

Впервые за все последние дни Остин потерял самообладание, и это вопреки воспитанию, семейным традициям, многолетним привычкам и негласному кодексу поведения высших должностных лиц Базельской группы. Он изо всех сил стукнул кулаком по столу так, что пепел из его тлеющей сигары градом посыпался на ковер, и воскликнул:

– Но где-то же тогда они прячут его труп!

Джентльмен из Лондона невозмутимо пробормотал:

– Труп, пожалуй, еще можно спрятать. Но вот машину… Кстати, из гаража уже прислали бумагу. Требуют компенсацию за угон автомобиля.

– Так дайте им тысяч двадцать, и пусть заткнутся. Эта развалюха столько не стоит! Нет, пока вообще не будем платить ни франка! Все риски оговорены в страховом полисе. Вот пусть и обращаются к своему страховому агенту.

Настроение у господ финансистов было далеко не радужным. Они закончили инвентаризацию всех бумаг, хранившихся в номере Лоёма.

Они перетрясли все папки и лично просмотрели каждый листок. Они не упустили ничего! Даже коллекция марок стала предметом их пристального изучения и была отправлена на оценку эксперту-филателисту. Но вопрос о том, имел ли Лоём при себе в момент исчезновения крупную сумму наличных, так и остался открытым. В номере было найдено десять пятисотдолларовых купюр и восемь банкнот по одной тысяче франков каждая, и на этом все. Помощник Лоёма тоже не смог внести ясность в этот вопрос, так как никогда не был в курсе, сколько именно наличных денег хранит шеф в номере.

Мюллер преобразился и сник. Он сновал из комнаты в комнату, словно тень, безропотно выполняя все приказы и распоряжения господ директоров. Впрочем, судьба его была уже решена. Двенадцатого июля он отплывает в Китай. Нет, его никто не изгоняет из компании. Просто отсылают прочь, навсегда или в кратковременную ссылку, все зависит исключительно от воли господ, занимающихся сейчас разбором бумаг Эдгара Лоёма. Что же до господина Стаори и его строптивой дочери, то эти фигуранты дела и вовсе не интересовали финансистов. Они полностью проигнорировали присутствие импозантного венгра в отеле «Кастильоне».

Ну, а невеста Мюллера в данный момент томилась в Берлине и в ожидании новостей засыпала жениха письмами. Впрочем, ему было строжайшим образом наказано свести контакты с мадемуазель Дорой к минимуму во избежание малейшей утечки конфиденциальной информации. Господа финансисты все уже просчитали наперед. Если у семейства Стаори и были какие-то коварные планы в отношении Базельской группы, то все их ухищрения окажутся тщетными, как только Мюллер отправится на другой конец света, в Китай. Так что эту линию в расследовании всех обстоятельств, связанных с исчезновением Эдгара Лоёма, в скором будущем можно будет благополучно отсечь.

Не успело такси подъехать к ресторану, как первые тяжелые капли дождя ударились об асфальт. Откуда ни возьмись поднялся сильный ветер и погнал вдоль тротуаров мелкий мусор и опавшую листву.

Люка попросил таксиста остановить машину так, чтобы видеть открытую террасу. Он повернулся к старику и приказал:

– Выходи!

А сам принялся изучать диспозицию из окна такси. Кое-что его все же тревожило. Да, он постарался свести возможный риск к минимуму. Усадил в углу террасы своего молодого помощника, который еще не успел примелькаться на публике и чьи фотографии пока еще не украшали первые полосы газет. Но неожиданный дождь спутал хитроумные планы. Люди бегом потянулись в закрытый зал, а в этой сутолоке кто обратит внимание на бродягу с газетой в руке?

Между тем старик медленно побрел по направлению к ресторану. А что еще ему оставалось делать? Разве что молить бога, чтобы убийцы не выдали себя и не клюнули на его приманку. У него даже возникла идея свернуть газету таким образом, чтобы не было видно ее названия. Впрочем, он прекрасно понимал, что с Люка подобные фокусы не пройдут. Еще несколько ярдов, а там… А там будь что будет.

Он угодливо согнулся возле первого столика и пробормотал свою стандартную заготовку:

– Подайте бездомному пару франков на кружечку пива.

Однако в его голосе слышалась не столько мольба, сколько откровенный страх. Так люди не просят подаяние. И в подтверждение того, что так не просят, за первыми тремя столиками ему не дали ни франка.

– Не найдется ли у вас пары франков для несчастного больного старика? – повторял он как заклинание и брел дальше, припадая больше обычного на левую ногу.

Иногда он просительно заглядывал в лица посетителей и тут же отшатывался от них в страхе. Ведь его в любой момент могут ударить по голове, как Зануду. А чего еще ждать от убийц? Возможно, они уже все решили на его счет. Пришьют, чтобы меньше болтал, и все дела.

– Господа! Не пожалейте сорока су для нищего бродяги, у которого в горле пересохло: ни единого глотка за минувшие два дня.

Наконец-то ему удалось сорвать первую милостыню – сорок су. Кстати, за это время старик уже успел вычислить молодого инспектора, который, по словам Люка, обеспечивал его прикрытие. Молодому человеку явно не хватало той небрежной элегантности, которая отличала завсегдатаев сего шикарного заведения. Впрочем, полной уверенности в том, что это именно полицейский, у старика не было. С такой же степенью вероятности молодой человек мог оказаться и убийцей.

Обход столиков подходил к концу. Еще совсем немного, и он свернет на улицу Георга V, а там Люка его уже не сможет увидеть. Есть шанс улизнуть. Старик инстинктивно ускорил шаг, устремляясь навстречу вожделенной свободе.

У самого края террасы за небольшим столиком сидели двое. Они равнодушно взглянули на нищего старика. Рядом толклись люди в ожидании такси. Мышь уже миновал столик, как вдруг!

Все дальнейшее произошло в мгновение ока. Старик даже не успел сообразить, что случилось. На него надели наручники, и впервые в жизни он услышал неприятный звук, с которым они защелкнулись на его запястьях.

– Полиция! – громко рявкнул один из мужчин, расталкивая толпу по направлению к стоявшей на проезжей части машине. Они почти тянули старика по земле, а тот лишь испуганно озирался по сторонам, тщетно надеясь на помощь со стороны. Несколькими секундами позже его буквально силой затолкали на заднее сидение машины, где он оказался зажатым между двумя незнакомцами. Громко хлопнула дверца, и в ту же секунду машина рванула с места. А завсегдатаи ресторана моментально забыли об инциденте. Разве что одна женщина воскликнула жалостливым тоном:

– Хоть и полиция, но нельзя же вести себя так по-скотски!