Текст книги "Просто пространства: Дневник пользователя"

Автор книги: Жорж Перек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Квартал

1

Квартал. Что такое квартал? Ты живешь и этом квартале? Ты из этого квартала? Ты переехал в другой квартал? Ты в каком квартале?

В квартале есть что-то аморфное: это некое подобие церковного прихода или, строго говоря, четверть округа, малая часть города, приписанная к полицейскому участку.

В более общем смысле: участок города, который легко пройти пешком или, если сказать то же самое в виде прописной истины, участок города, в который нет нужды отправляться, поскольку ты в нем как раз и находишься. Это, вроде бы, само собой разумеется; однако следует уточнить: для большинства городских жителей из этого неизбежно следует то, что их квартал – это еще и район города, в котором они не работают: своим кварталом называют место, где живут, а не то место, где работают; место работы и место обитания почти никогда не совпадают: это еще одна очевидность, но последствия ее бесчисленны.

Жизнь квартала

Это слишком громко сказано.

Конечно, есть соседи, есть местные жители, есть магазины, молочные продукты, хозяйственные товары, табачная лавка, открытая по воскресеньям, аптека, почта, кафе, в котором ты считаешься если не завсегдатаем, то, по крайней мере, постоянным клиентом (ты пожимаешь руку хозяину или официантке).

Разумеется, можно было бы культивировать эти привычки, ходить всегда к одному и тому же мяснику, оставлять пакеты у бакалейщика, завести кредит в лавке бытовой химии, звать аптекаря по имени, вверять кошку киоскерше, но, как ни старайся, это не будет жизнью и даже не смогло бы вызвать иллюзию жизни: это может сделать пространство привычным, подсказать маршрут (выйти из дома, купить вечернюю газету, пачку сигарет, пакет стирального порошка, килограмм черешни и т. д.), дать повод для нескольких вялых рукопожатий («добрый день, мадам Шамиссак», «добрый день, мсье Фернан», «добрый день, мадмуазель Жанна»), но это всегда будет лишь слащавое приспосабливание к необходимости, некое приукрашивание меркантильности.

Разумеется, можно организовать уличный оркестр или устроить уличный театр. Как говорят, оживить место. Сплотить людей с одной улицы или с нескольких улиц не просто сопричастностью, а изъявлением общих требований или зачином совместной борьбы.

Смерть квартала

Это тоже слишком громко сказано

(впрочем, умирает еще много чего: города, деревни и т. д.).

Но особенно мне жаль местные кинотеатры с их мерзкой рекламой ближайшей химчистки.

2

Из всего вышеизложенного я могу сделать, честно говоря, не очень удовлетворительный вывод: мое представление о том, что такое квартал, очень поверхностно. Правда, за последние годы я часто переезжал, и у меня не было времени на то, чтобы освоиться.

Я мало использую возможности своего квартала. То, что некоторые из моих знакомых живут в том же квартале, что и я, – чистая случайность. Основные центры моих интересов находятся скорее в стороне от места проживания. И я всегда готов куда-нибудь отсюда выбраться.

Почему бы не предпочесть рассредоточение? Вместо того, чтобы жить в одном-единственном месте, тщетно пытаясь там себя совместить, почему бы не иметь пять-шесть комнат, разбросанных по всему Парижу? Я бы мог спать в районе Данфер, работать на площади Вольтер, слушать музыку на площади Клиши, заниматься любовью у Потерн-де-Пеплие, есть на улице Томб-Иссуар, читать около парка Монсо и т. д. В конце концов, неужели это глупее, чем собирать всех торговцев мебелью в предместье Сент-Антуан, всех продавцов стекла на улице Паради, всех портных на улице Сантье, всех евреев на улице Розье, всех студентов в Латинском квартале, всех издателей вокруг церкви Сен-Сюльпис, всех врачей на Харли-Стрит, всех негров в Гарлеме?

Город

Крыши Парижа лежат на спине лапками кверху.

Рэймон Кено

1

Не пытаться сразу же найти определение городу; в нем слишком много всего, и здесь очень легко ошибиться.

Сначала составить перечень того, что мы видим. Выявить то, в чем мы уверены. Установить элементарные различия: например, между тем, что является городом, и тем, что городом не является.

Заинтересоваться тем, что именно отличает город от того, что городом не является. Посмотреть, что именно происходит, когда город заканчивается. Например (я уже касался этой темы, когда писал об улицах), абсолютно безошибочный метод определять, находимся ли мы в Париже или вне Парижа, заключается в том, чтобы смотреть на автобусные номера: если они двузначные, то мы в Париже; если они трехзначные, то мы вне Парижа (к несчастью, существуют отклонения от правил, хотя в принципе их быть не должно).

Признать, что пригороды имеют явную тенденцию к тому, чтобы не оставаться пригородами.

Отметить, что город не всегда был таким, какой он есть. Вспомнить, например, что Отэй долго оставался за городом; до середины XIX века врачи, усматривая в ребенке чрезмерную бледность, рекомендовали родителям провести несколько дней в Отэе и подышать чистым деревенским воздухом (кстати, в Отэе до сих пор существует молочная лавка, которая по-прежнему называется «Ферма Отэя»).

Еще вспомнить, что Триумфальная арка была выстроена в предместье (это была не совсем сельская местность, а скорее эквивалент Булонского леса, но, во всяком случае, это был совсем не город).

Еще вспомнить, что Сен-Дени, Баньоле, Обервилье куда более значительные города, чем Пуатье, Аннеси или Сен-Назэр.

Вспомнить, что все, что называется «предместьем», находилось вне города (предместье Сент-Антуан, предместье Сен-Дени, предместье Сен-Жермен, предместье Сент-Оноре).

Вспомнить, что Сен-Жермен-де-Пре ^{6} называли так потому, что там были луга.

Вспомнить, что «бульвар» – это изначально променад, обсаженный деревьями, который окружает город и обычно занимает пространство, где раньше находились крепостные стены…

Вспомнить, кстати, что город был укреплен…

2

Ветер дует с моря: в Европе тошнотворные городские запахи уносит на восток, в Америке – на запад. Вот почему шикарные районы расположены в западной части Парижа (16-й округ, Нэйи, Сен-Клу и т. д.) и Лондона (Вест-Энд) и в восточной части Нью-Йорка (Ист-Сайд).

3

Город: камень, бетон и асфальт.

Незнакомцы, памятники, учреждения. Мегаполисы. Города-спруты. Артерии. Толпы. Муравейники?

Что такое сердце города? Душа города? Почему говорят, что один город красивый, а другой – уродливый? Как узнать город? Как познают свой город?

Методика:следовало бы отказаться говорить о городе или же заставить себя говорить о нем как можно проще, говорить о нем, конечно же, по-свойски. Гнать любое предвзятое мнение. Перестать думать готовыми словами; забыть все, что говорят урбанисты и социологи.

Уже в самой идее города есть что-то ужасающее; кажется, мы можем цепляться лишь за трагические и безнадежные образы: Метрополис, минеральное царство, окаменевший мир; что мы можем лишь беспрерывно накапливать вопросы, остающиеся без ответа.

Мы никогда не сумеем объяснить или обосновать город. Вот он, город. Это наше пространство, и другого пространства у нас нет. Мы родились в городах. Выросли в городах. И дышим городским воздухом. Когда мы садимся в поезд, то лишь для того, чтобы переехать из одного города в другой. Все бесчеловечное, что есть в городе, исходит от человека.

4

Мой город

Я живу в Париже. Это столица Франции. В те времена, когда Франция называлась Галлией, Париж назывался Лютецией.

Как и многие города, Париж строился в непосредственной близости от семи холмов. Это Мон-Валерьян, Монмартр, Монпарнас, Монсури, холм Шайо, Бют-Шомон и Бют-о-Кай, гора Сент-Женевьев и т. д.

Разумеется, я не знаю всех улиц Парижа. Но всегда представляю, где каждая из них находится. Даже если бы я захотел, то вряд ли бы сумел потеряться в Париже. У меня много ориентиров. Я почти всегда знаю, в каком направлении нужно ехать на метро. Я довольно хорошо знаю автобусные маршруты: я могу объяснить таксисту, как доехать до нужного мне пункта. Названия улиц мне почти всегда известны, характерные особенности кварталов мне знакомы; я без труда узнаю церкви и прочие памятники; я знаю, где вокзалы. Многие места связаны с конкретными воспоминаниями: это дома, где некогда жили друзья, которых я потерял из виду, или кафе, где я однажды играл на автомате в электрический бильярд шесть часов подряд (начиная игру всего лишь с одной монетой в двадцать сантимов), или же сквер, где я читал «Шагреневую кожу», присматривая за резвящейся маленькой племянницей.

Я люблю ходить по Парижу. Иногда с полудня и до вечера, без всякой конкретной цели, но все же не совсем наугад, наобум, а как бы отдаваясь течению. Иногда – садясь в первый остановившийся автобус (сейчас в автобус на ходу уже не запрыгнешь). Или же тщательно и детально разрабатывая какой-нибудь маршрут. Было бы у меня время, я бы охотно составлял и решал задачи, подобные задаче о кенигсбергских мостах или, например, находил путь, который пересекает весь Париж, пролегая только через те улицы, чьи названия начинаются с буквы «C».

Я люблю свой город, но вряд ли могу сказать, что именно в нем я люблю. Не думаю, что это запах. Я слишком привык к памятникам, чтобы у меня возникало желание их рассматривать. Я люблю определенный свет, несколько мостов, террасы кафе. Я люблю заходить в места, которые давно не видел.

5

Чужие города

Мы знаем, как добраться от вокзала или терминаладо своей гостиницы. Мы надеемся, что до нее недалеко. Мы бы хотели, чтобы она оказалась в самом центре. Мы тщательно изучаем план города. Отмечаем музеи, парки, места, которые нам настоятельно советовали посетить.

Мы отправляемся смотреть картины и церкви. Мы бы охотно погуляли, пофланировали, но не осмеливаемся; мы не можем пуститься в свободное плавание, боимся потеряться. Мы не ходим, а скорее идем от места к месту. Мы не понимаем, на что именно смотреть. Мы почти растроганы, замечая офис компании «Эр-Франс», и чуть ли не до слез умиляемся, видя в газетном киоске газету «Монд». Ни одно место не позволяет связать себя с каким-либо воспоминанием, чувством, лицом. Мы отмечаем чайные салоны, кафетерии, милк-бары, таверны, рестораны. Мы проходим перед статуей. Это памятник Людвигу Шпанферкелю ди Номинаторе, знаменитому пивовару. Мы с интересом разглядываем универсальные наборы разводных ключей (нам нужно убить два часа, и эти два часа мы гуляем: какая разница, что именно привлекает наш взгляд? Пространство нейтральное, пока еще не занятое, практически без опознавательных знаков: мы не знаем, сколько времени требуется, чтобы дойти от одного места до другого, и все время приходим слишком рано).

Двух дней может хватить на то, чтобы привыкнуть. В тот день, когда мы обнаруживаем, что статуя Людвига Шпанферкеля ди Номинаторе (знаменитого пивовара) находится лишь в трех минутах ходьбы от гостиницы (в конце улицы Принц-Адальберт), хотя раньше нам приходилось идти до нее добрых полчаса, мы начинаем осваивать этот город. Это еще не значит, что мы начинаем его обживать.

Об этих едва затронутых нами городах мы часто храним воспоминания, отмеченные неопределенным очарованием: воспоминание о нашей нерешительности, наших неуверенных шагах, о том, как мы не знали, куда обратить взор, и как нам было достаточно малейшего пустяка, чтобы почувствовать себя растроганными: почти пустынная улочка, обсаженная большими платанами (ведь это были платаны?) в Белграде, фасад, выложенный керамической плиткой в Саарбрюкене, покатые улицы в Эдинбурге, ширина Рейна в Базеле и веревка – точнее, канат, – что тянет пересекающий его паром…

6

О туризме

Что касается осмотра города, то об этом он даже не подумал, ибо принадлежал к породе англичан, предоставляющих своим слугам осматривать страны, через которые они проезжают.

Жюль Верн.Вокруг света за 80 дней ^{7}

Чем ехать в Лондон, лучше остаться дома и, сидя у камина, читать бесценные сведения, предоставленные Бедекером (издания 1907 года):

Самая благоприятная пора для посещения Лондона – сезон (season), то есть месяцы май, июнь и июль: в это время заседает Парламент, в городе собирается высшее общество, на сценах больших театров выступают самые известные актеры, с блеском открываются художественные выставки. Остальные районы страны, за исключением горных, можно посещать круглый год.

…Если по соседству не окажется полисмена, наводите справки в каком-нибудь магазине. Обращайтесь к незнакомцам лишь в случае крайней необходимости и не отвечайте на вопросы прохожих, особенно по-французски, так как вопрос может служить предлогом для последующего воровства или жульничества. Впрочем, иностранец должен постоянно держаться настороже и очень внимательно следить за своим кошельком и часами. Об этом совете следует помнить и когда вы заходите в вагон или омнибус, и когда выходите – в общем, повсюду, где собирается толпа. Отметим, что на оживленных улицах прохожие обычно держатся правой стороны. По вечерам избегайте бедных кварталов и отдаленных районов.

Важнейшим видом передвижения на длинные расстояния в Лондоне являются городские железные дороги <…>. Чаще всего они проходят под землей, на небольшой глубине, в туннелях или рвах, огражденных высокими стенами <…>. Поезда ходят внутри кольцевой линии с 5.30 утра до полуночи <…>. Вы покупаете билет (ticket) в кассе (booking-office) и спускаетесь по лестнице к путям. На первой площадке контролер указывает вам, с какой стороны (platform) следует садиться в поезд. Большая красная буква «О» на билетах означает «outer», то есть внешняя линия, а большая буква «I» – «inner», то есть внутренняя линия. Направление следующего поезда можно узнать по указателю, а название конечной станции отмечено большими буквами спереди локомотива. Водители объявляют станции, названия которых к тому же указываются на табличках, фонарях и спинках скамеек вдоль перрона. Остановки очень короткие: поторопитесь.

Врачи. Мы рекомендуем врачей: Л. Вентра, врач Посольства Франции и французской больницы <…>; X. де Мерик (хирург) <…>; X. Дарден <…>; П. Ж. Баранофф, врач французской больницы <…>; Науманн, врач итальянской больницы <…>; стоматологи: А. А. Голдсмит (американец) <…>; К. А. Дэйвенпорт (американец) <…>; X. Л. Коффин (американец) <…>; Пьерпойнт (американец) и т. д. Аптеки (нет ни одной французской аптеки)…

Планирование времени: даже самому неутомимому путешественнику, который удовольствуется самым поверхностным взглядом, едва хватит двух недель, чтобы составить более или менее ясное представление о Лондоне и его предместьях. Задачу облегчит методичный распорядок: <…> утром и пополудни можно осматривать церкви, многие открыты весь день, и гулять в парках, ботанических и зоологических садах. Во второй половине дня, с 5 до 7 часов, до ужина, гулять по всегда оживленным Риджент-Стрит или Гайд-Парку, среди густой толпы и множества блестящих всадников и экипажей. Если вы окажетесь у Лондонского моста, не упустите возможность взглянуть на порт и его окрестности, приплывающие и отплывающие корабли, на бурную деятельность в доках. Желающим насладиться грандиозным и уникальным зрелищем особенно советуем посетить Грэйвсенд.

7

Упражнения

Описывать действия, которые мы совершаем для проезда в метро, с той же тщательностью, что и Бедекер при описании лондонского метрополитена в 1907 году

Подумать о некоторых предложениях сюрреалистов по приукрашиванию города:

Обелиск: закруглить верхушку и насадить на нее стальное перо подобающего размера

Башня Сен-Жак: слегка наклонить

Бельфорский лев: засунуть кость ему в пасть и развернуть к западу

Пантеон: разрезать по вертикали и раздвинуть две половинки на 50 сантиметров

Попытаться вычислить, при помощи соответствующих карт и планов, маршрут, который позволял бы проехать последовательно на всех автобусах столицы

Попытаться представить, каким мог бы быть Париж:

Париж станет зимним садом: – обрешетка для фруктовых деревьев вдоль бульвара. Сена очищенная и теплая, – обилие искусственных драгоценных камней, – преобладание позолоты – освещение домов – свет будет накапливаться, поскольку существуют обладающие этим свойством тела, как, например, сахар, плоть некоторых моллюсков или болонский фосфор. В обязанность войдет подкрашивать фасады домов фосфоресцирующей субстанцией, и они будут освещать улицы.

Гюстав Флобер

(черновики к роману «Бувар и Пекюше», окончательный план, издательство «Галлимар», коллекция «Плеяда», т. 2. С. 986)

Деревня

1

Я мало что могу сказать по поводу деревни: ее не существует, это иллюзия.

Для большинства мне подобных сельская местность – это развлекательное пространство, которое окружает их загородное жилье и обрамляет ведущий туда участок автодороги, куда они прибывают в пятницу вечером и где в воскресенье пополудни, если хватит мужества, они проходят несколько метров, перед тем как отбыть в город, дабы всю следующую неделю воспевать там возврат к природе.

Как и все, я не раз ездил за город (последний раз – в феврале 1973 года, когда, как мне хорошо помнится, было очень холодно). Впрочем, я люблю деревню (я люблю, как уже говорил, и город: я не привередлив), я люблю бывать за городом: ешь деревенский хлеб, дышишь свежим воздухом, иногда видишь животных, которых уже практически отвык встречать в городе, топишь камин, играешь в скрабл или другие коллективные игры. Следует признать: зачастую там больше места, чем в городе, почти так же комфортабельно, а иногда и так же спокойно. Но ничто из этого мне не кажется достаточным, чтобы провести четкую границу.

Сельская местность – это чужая страна. Так не должно быть, однако так есть; так могло бы и не быть, но так было и отныне так будет; и уже слишком поздно что-нибудь менять.

Я человек городской; я родился, рос и жил в городе. Мои привычки, ритм и словарь – привычки, ритм и словарь городского человека. Город мне принадлежит. В нем я у себя дома: асфальт, бетон, решетки, сеть улиц, гризайль фасадов насколько хватает глаз, – все это может меня удивлять или возмущать, но так же, как может меня возмущать или удивлять, например, крайнее затруднение, возникающее, когда хочешь увидеть собственный затылок, или недоказуемое существование пазух (лобных или челюстных). За городом ничто меня не возмущает; из вежливости я мог бы сказать, что все меня удивляет; на самом же деле все оставляет меня почти равнодушным. Я многому научился в школе, и до сих пор помню, что Мец, Туль и Верден образовывали Три Епископства, что дельта равна b ²минус 4 ас,и что кислота плюс основание дают соль плюс воду, но я ничего не выучил о деревне или же забыл все, чему меня учили. Мне доводилось читать в книгах, что в деревнях живут крестьяне, что крестьяне встают и ложатся с солнцем, что их работа заключается, помимо прочего, в том, чтобы золить, известковать мергелем, чередовать, перебивать сев, удобрять ракушечниковым песком, боронить, мотыжить, полоть, двоить, молотить. Действия, обозначенные этими глаголами, для меня еще более экзотичны, чем те, что предшествуют, например, восстановлению котельной центрального отопления, хотя к этой сфере у меня нет ни малейшего интереса.

Конечно, есть большие желтые поля, которые бороздят блестящие машины, рощи, луга, засаженные люцерной, и бесконечные виноградники. Но я ничего не знаю об этих пространствах, они для меня непроходимы. Единственное, что мне может быть знакомо, это пакетики «Вильморен» или «Трюффо», перестроенные фермы, где ярмо быков стало подвесной лампой, мера зерна – корзинкой для бумаг (такая есть и у меня, и я ею очень дорожу), умильные статьи о разведении теляток и ностальгические воспоминания о черешне, за которой надо было лезть на дерево.

2

Деревенская утопия

Для начала – в школе вы сидели бы за одной партой с местным почтальоном.

Вы бы знали, что мед учителя лучше, чем мед начальника станции (нет, начальника станции не было бы, только станционный смотритель: уже много лет, как поезда здесь не останавливаются, их заменила автобусная линия, но переезд, до сих пор не автоматизированный, еще остался).

Вы бы умели определять по форме облаков над холмами, когда пойдет дождь, вы бы знали места, где водятся раки, вы бы помнили о тех временах, когда автомеханик подковывал лошадей (преувеличить слегка, так, чтобы почти захотелось в это поверить, но все же не слишком…).

Разумеется, вы бы знали всех в лицо и жизнь каждого как свои пять пальцев. По средам колбасник из Дампьера привозил бы вам сардельки и сигналил бы перед вашим домом. По понедельникам мадам Блез приходила бы стирать.

Вы бы ходили с детьми собирать ежевику вдоль тропинок, петляющих между холмами; вы бы отправлялись с ними по грибы; вы бы отправляли их искать улиток.

Вы бы обращали внимание на проезд семичасового автобуса. Вы бы любили садиться на единственную скамейку в деревне, под столетним вязом, напротив церкви.

Вы бы ходили по полям в высоких башмаках и сбивали верхушки злаков палкой с железным наконечником.

Вы бы играли в манилью со станционным смотрителем.

Вы бы ходили за дровами в ближайший лес.

Вы бы умели распознавать птиц по их пению.

Вы бы знали каждое дерево в своем саду.

Вы бы следили за тем, как сменяются времена года.

3

Альтернатива ностальгическая (и ложная)

Либо укорениться, обрести или пустить свои корни, урвать у пространства место, которое будет вашим, выстроить, высадить, освоить миллиметр за миллиметром то место, где вы будете «у себя дома»: уйти с головой в свою деревню, считать себя севенцем, ощущать себя пуатьевцем.

Либо иметь лишь то, что на тебе надето, остаться без всего, жить в гостиницах, часто менять их, менять города, менять страны; говорить и читать одинаково на четырех-пяти языках; не чувствовать себя «дома» нигде, но чуть ли не всюду.