Текст книги "Безумие на Бали"

Автор книги: Жерар де Вилье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Глава 6

Потрясенный Малко вздрогнул. Саманта слегка отодвинулась, не сводя с него глаз.

Теперь в этих серых глазах была только холодная решимость. Ее прекрасное обнаженное тело уже не излучало прежней чувственности и страсти. По черепичной крыше с новой силой застучали тяжелые капли дождя.

Саманта стволом пистолета указала на его плавки:

– Одевайся.

Малко повиновался, все еще не веря в реальность происходящего.

– Почему ты хочешь меня убить?

– Потому что с меня достаточно неприятностей.

– Чем же я могу тебе помешать?

Она пожала плечами:

– Не притворяйся идиотом. Если я выпущу тебя отсюда живым, ты первым делом постараешься мне помешать. А я еще хочу пожить. – Она улыбнулась, и ее лицо слегка смягчилось. – Чтобы иметь возможность наслаждаться такими приятными минутами, как сегодняшние...

– Спасибо, – сказал немного польщенный Малко.

Итак, Саманта хорошо умела совмещать приятное с полезным. Она встала.

– Выходим. Во дворе стоит джип. Ты сядешь в него. Не пытайся бежать, иначе получишь пулю в спину. А мне не хотелось бы еще раз причинить тебе боль...

Это было очень любезно с ее стороны.

– Ты понимаешь, что тебе не поздоровится, если ты убьешь агента ЦРУ?

Саманта беспечно пожала плечами:

– А кто узнает, что это сделала я?

Малко не испытывал ни малейшего желания умирать и старался всеми возможными способами выиграть время.

– Но ты ведь сама говорила, что попала в трудную ситуацию, – не сдавался он. – А я мог бы выкупить у тебя это оружие. Она немного помедлила, а затем покачала головой.

– Не надо. Я справлюсь сама. Не терплю, когда кто-то вмешивается в мои дела. Ладно, не будем терять время.

Не выпуская из рук пистолета, она начала надевать купальник, затем приоткрыла входную дверь и позвала:

– Рака!

На пороге появился мужчина в насквозь промокшей одежде. Это был тот самый индонезиец, который в отеле ни на шаг не отходил от Саманты. Ничуть не стесняясь своей обнаженной груди, Саманта приказала ему по-английски:

– Присмотри за ним.

Мужчина достал из бокового кармана защитного френча пистолет “П-38” и направил его на Малко, прислонившись спиной к закрытой двери. Саманта исчезла в ванной комнате. Когда она появилась вновь, на ней было цветное платье, а волосы стягивал шелковый платок. Она сунула свою “беретту” в красную кожаную сумку, открыла дверь и сказала Малко:

– Поторопись, иначе промокнешь.

Малко по достоинству оценил ее своеобразное чувство юмора в повиновался.

Джип стоял в нескольких метрах от крыльца. Это была машина советского производства с закрытым кузовом.

Мужчина ни на секунду не сводил глаз с австрийца. Малко сел впереди, чтобы при случае легче было выпрыгнуть из машины.

Саманта пробежала под дождем и приказала Малко пересесть на заднее сиденье.

Он нехотя выполнил приказ. Саманта и индонезиец заняли места в джипе. Женщина повернулась к Малко, опустив руку в расстегнутую сумку. Малко заметил, что на соседнем сиденье лежат брюки и рубашка цвета хаки, а рядом стоит пара сандалий.

– Переодевайся, только спокойно, – сказала Саманта почти ласково. – Рака – личный водитель президента. Он работает в тайной полиции и запросто сможет убить тебя средь бела дня, даже если ты сможешь сейчас убежать, что маловероятно.

– Неплохо вы все это подготовили, – горько заметил Малко.

Женщина покачала годовой.

– Я вовсе не звала заранее, чем закончится наша встреча. Я просто приказала Раке, чтобы он ждал меня возле бунгало и был готов ко всему.

Они выехали на шоссе, ведущее в Денпасар, но перед самым въездом в город повернули направо, на запад. Из-за проливного дождя на шоссе не было ни единого автомобиля, и это оставляло Малко еще меньше шансов на спасение.

Джип сильно подбрасывало на ухабах. Малко лихорадочно размышлял, почему Саманта и ее подручный решили сначала увезти его подальше, а уж затем ликвидировать, если местные власти и без того на их стороне? И зачем президенту Индонезии понадобилось тайно ввозить в страну оружие?

Пока его везут в джипе, нечего и думать о том, чтобы что-либо предпринять. Сидя вполоборота к Малко, Саманта зорко следила за ним. По обе стороны дороги тянулись непроходимые джунгли и изредка появлялись “кампонги” – деревушки на краю леса, сильно напоминающие африканские поселения. То здесь, то там морщинистые старухи с отвисшей чуть ли не до колен грудью равнодушно покуривала трубку, укрывшись от дождя под развесистым деревом. На одном из поворотов Малко мельком увидел барахтающихся в мелкой речушке обнаженных девушек, затем стоящую у края шоссе табличку; “Карагансем – 97 км”. Джип направлялся в ту часть острова Бали, которая четыре года назад была почти полностью разрушена извержением вулкана Агунг. Намерения индонезийца и Саманты уже не вызывали сомнений: вряд ли кто-нибудь станет искать тело австрийца в этой пустыне, покрытой застывшей лавой...

В течение еще целого часа никто не произнес ни слова. Малке лихорадочно искал возможность спасения, но не видел никакого выхода из создавшейся ситуации. Его могло спасти только чудо. Но и сам Господь, наверное, не слишком часто обращал свое высочайшее внимание на Индонезию...

Внезапно водитель затормозил. Малко наклонился вперед и увидел перед собой берег реки, некогда очень широкой, но сейчас почти пересохшей. Среди камней виднелись обломки моста, рассыпавшегося при землетрясении.

По темному песку медленно двигались навстречу друг другу две длинные вереницы автомобилей, переезжавшие реку в самом мелком месте. Вокруг одной забуксовавшей машины собралась, энергично жестикулируя, группа людей. Водитель джипа благоразумно встал в очередь.

Малко напрягся. Сейчас или никогда... Его сердце учащенно забилось: к ним подходил солдат с винтовкой на ремне. Рака выпрыгнул из джипа и зашагал ему навстречу. Саманта наполовину вытащила пистолет из сумки. Малко увидел взведенный курок и тонкий палец женщины, согнутый на спусковом крючке. Жизнь австрийца висела на волоске.

Рака некоторое время переговаривался с солдатом, затем сунул ему в карман сложенную купюру. Солдат ушел. Рака снова сел за руль и двинулся вперед, объезжая колонну остановившихся машин. Когда они проезжали мимо солдата, тот энергично козырнул. Вот они, нравы Индонезии во всей своей красе...

– У них здесь запрещено фотографировать, – сказала Саманта тоном экскурсовода. – Это вредит престижу государства...

Зато убийство, похоже, ничуть не подрывало авторитет страны...

Они миновали битком набитый автобус, и джип стал подниматься на противоположный берег. С началом сезона дождей брод перестанет существовать, и река вновь превратится в непреодолимую преграду.

Узкая извилистая дорога тянулась теперь вдоль морского берега. Спина водителя взмокла от пота. Дождь давно прекратился, и над поверхностью шоссе снова дрожал раскаленный воздух.

У Малко мелькнула мысль: а что если дождаться подходящего момента и неожиданно броситься на Саманту? Но она ни на миг не упускала его из виду; к тому же Рака был вооружен, и Малко вряд ли смог бы обезвредить их обоих.

Словно прочитав его мысли, Саманта посмотрела ему в глаза и произнесла по-немецки:

– Лучше смириться с судьбой. Мне так или иначе пришлось бы тебя уничтожить, даже если бы ты не подошел ко мне первым. Я знаю, что ты приехал сюда, чтобы мне помешать...

Все это было сказано с удивительным для женщины хладнокровием.

– Мне кажется, ты впадаешь в крайности, – ответил Малко.

Саманта безнадежно развела руками.

– Во время войны также погибло множество людей, не заслуживающих смерти. Рой тоже любил жизнь... И ему, и тебе просто не повезло, только и всего.

Малко наклонился к ней так близко, что почувствовал запах ее духов.

– К чему тебе меня убивать? Я здесь совершенно один и не опасен для тебя. А твоя подружка Кали, похоже, неприкосновенна.

Графиня Адлер улыбнулась:

– Нет, ты опасен. Окажись ты круглым болваном, я и не подумала бы тебя убивать.

Она помолчала и добавила слегка изменившимся голосом:

– Час назад ты получил от меня гораздо больше, чем остальные мужчины...

Это было сродни стаканчику рома, который принято подносить приговоренному к смерти...

– Но зачем вам понадобилось везти меня в такую даль? – спросил Малко как можно небрежнее.

Саманта немного помедлила, а затем не слишком уверенно проговорила:

– В реке живут гигантские крокодилы. Попадаются экземпляры длиной с автобус. Это многое упрощает...

Малко почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Рака молчал, сосредоточив внимание на дороге. Лес понемногу редел. Они приближались к месту жертвоприношений.

* * *

На темном берегу реки виднелись развалины какого-то храма. Вулканическая лава начисто выжгла всю зелень, и с того дня здесь не росла даже трава. Из кратера вулкана Агунг до сих пор поднимался угрожающий столб серого дыма. Местность была совершенно безлюдной; за последние полчаса на их пути не встретилось ни одной крестьянской хижины.

Словом, район для убийства идеальный...

Наконец Рака остановил машину и облегченно выругался, потянув за рычаг ручного тормоза. Саманта спрыгнула на землю, не выпуская из рук свою “беретту”.

– Выходи.

Ее голос звучал очень хладнокровно, а оружие она держала так естественно, словно с детства гуляла с ним по улицам. Малко как можно медленнее выбрался из джипа. Он берег каждую минуту, зная, что она может быть последней. Принц посмотрел на столб дыма, поднимающийся из кратера, и подумал: неплохо бы вулкану заговорить прямо сейчас! Мало ли что может произойти дальше...

Саманта подошла к острому краю площадки из черной застывшей лавы. Двумя метрами ниже медленно текла река. Из развалин храма порой доносились пронзительные крики обезьян.

Саманта вернулась к джипу и приказала Малко:

– Иди к реке. Не оборачивайся.

Он понял, что сейчас умрет. Она не пощадит его. Рака стоял чуть сзади, видимо, готовясь вмешаться, если пленник попытается бежать.

Малко открыл было рот, собираясь что-то возразить, но промолчал: все равно ему не удастся переубедить Саманту Адлер, так лучше уж умереть достойно...

Загадочные серые глаза графини спокойно выдержали взгляд золотистых глаз австрийца. Чтобы заглушить страх, он заставил себя вспомнить роскошное тело графини и повернулся к реке.

Стараясь дышать как можно ровнее, он медленно двинулся к берегу. Саманта выстрелит, когда до края вулканической площадки останется один шаг, чтобы тело упало прямо в воду.

Прошло несколько долгих секунд. Малко чувствовал, что мышцы его спины напряжены до предела. Не удержавшись, он посмотрел через плечо назад. Его глаза словно сфотографировали увиденную сцену: Саманта держала пистолет в вытянутой руке, как на стенде для пулевой стрельбы. Австриец отчетливо видел черное отверстие ствола. Стоявший у нее за спиной Рака тоже поднял свой “П-38”... Но целился он не в Малко, а в Саманту!

– Саманта, берегись!

Малко выкрикнул эти слова непроизвольно, ни секунды не раздумывая. Грохнул выстрел: стреляла Саманта. Бросаясь на землю, Малко успел увидеть оранжевое пламя, рванувшееся из ее пистолета. Он остался цел и невредим: видимо, от его восклицания у женщины дрогнула рука.

Дальше все произошло очень быстро. Саманта отскочила в сторону в тот самый момент, когда Рака нажал на спусковой крючок. Припав к земле, она дважды выстрелила в направлении индонезийца. “П-38” вылетел у него из рук, и Рака по-собачьи взвизгнул от боли. Затем он стремительно развернулся и бросился бежать. Поднявшись на колени, Саманта обхватила рукоятку пистолета обеими руками и тщательно прицелилась, но в момент выстрела Рака исчез за бугром из застывшей лавы.

Малко бросился вперед, но тут же наткнулся на ствол пистолета. Женщину трудно было узнать: ее губы побледнели, лицо ожесточилось, глаза горели. Ему показалось, что она вот-вот выстрелит в упор.

Саманта медленно поднялась на ноги и глубоко вздохнула. Затем ствол пистолета едва заметно опустился вниз.

– Это многое меняет, – задумчиво произнесла она. – Надо же! Какой подлец!

В ее голосе звучала ненависть. Она умолкла, побелев от бешенства. Малко благоразумно молчал.

Саманта перевела взгляд на него.

– Пожалуй, теперь мы могли бы договориться. Женщина направилась к джипу, и Малко последовал за ней. Оказалось, что Рака оставил ключ в замке.

– Садись за руль, – сказала Саманта и опустилась на переднее сиденье, глядя куда-то вдаль.

Рака бесследно исчез. Чтобы его разыскать, потребовалось бы собрать целый отряд и прочесать всю местность.

Саманта злобно ухмыльнулась. Малко чувствовал, что внутри она кипит от ярости.

– Скорее бы доехать до отеля. Хочется посмотреть, какая рожа будет у этой... – и Саманта произнесла грубое немецкое ругательство.

– Мне казалось, что ты все время начеку, – заметил Малко. – Как получилось, что ты ни о чем не подозревала?

Женщина разразилась потоком грязной брани. Малко никогда бы не поверил, что из таких прекрасных уст могут вылетать столь отвратительные слова...

– Пусть Кали думает, что нас обоих уже нет в живых, – сказал Малко. – Ведь Рака вернется не скоро. Нам следовало бы уехать в Гилиманук и найти там корабль, идущий на Яву: ведь за аэропортом наверняка установят наблюдение.

Она резко повернулась к нему и прошипела:

– А мои деньги?! Мои двести пятьдесят тысяч долларов?

“Вот почему Саманта задерживалась на Бали...” – подумал Малко. Это давало ему кое-какие возможности...

– И что же ты собираешься делать? – спросил он.

– Забрать деньги и, если удастся, рассчитаться с гадюкой Кали прежде, чем я уеду из этой поганой страны!

Насчет “поганой страны” Малко был с ней вполне согласен: он еще не успел забыть историю с пауком. Однако он понимал: красавица Саманта играет с огнем.

– Теперь я просто обязана ее убить, – продолжала женщина, опережая следующий вопрос австрийца. – В таких делах одно предательство влечет за собой другое. Я не хочу, чтобы следующий клиент тоже попытался расплатиться со мной свинцом... С этой точкой зрения нельзя было не согласиться. Дорога стала получше, и Малко увеличил скорость. На их стороне было преимущество внезапности. Если они промедлят, Кали успеет перейти в контрнаступление.

– Кто такой этот Рака? – спросил австриец.

– Человек Кали. Она любезно предоставила его в мое распоряжение...

Они преодолели следующий отрезок пути с почти максимальной для их автомобиля скоростью – девяносто километров в час. За это время Малко успел узнать от Саманты кое-какие полезные сведения о Кали и понял, что общество этих двух тигриц грозит ему множеством, мягко выражаясь, неприятностей. Не говоря уже о том, что он по-прежнему терялся в догадках относительно места, где хранилось проклятое оружие. Сейчас Малко без колебаний отдал бы всю старинную мебель из своей библиотеки в обмен на моторную лодку и коротковолновую радиостанцию...

– Значит, именно Кали покупала у тебя оружие? – спросил он.

Графиня Адлер удивленно посмотрела на него.

– Конечно. А что?

– Тебе не показалось странным, что глава государства тайно закупает товар, который может приобрести вполне официальным путем?

– Но ведь заказ делал не президент, а сама Кали, – возразила Саманта.

– Как по-твоему, она способна возглавить революционный переворот?

Графиня пожала плечами.

– Не знаю. Да мне, собственно, на это наплевать. Здесь желающих закупить оружие более чем достаточно. Для меня она была просто выгодным клиентом.

Они подъехали к знакомому броду у разрушенного моста. Уже стемнело, и брод освещали нефтяные горелки. Малко задал очередной вопрос:

– И все же, как ей удалось тебя провести? Саманта злобно фыркнула.

– В последний момент она вознамерилась заплатить мне рупиями! А за пределами Индонезии эти бумажки можно продавать на килограммы... Когда я напомнила ей, что мы договаривалась о долларах, она попросила отсрочку, чтобы раздобыть их. С тех пор мы каждый вечер приходили к Жозефине, которой должны были привезти доллары из Джакарты...

Уловка действительно оказалось простой, но эффективной.

– Она верно рассчитала, что я не смогу увезти оружие назад, – добавила Саманта. – Но я ошиблась, решив, что она просто хочет добиться скидки.

“Хорошенькая скидка”, – подумал Малко.

Они беспрепятственно проехали брод, где в этот поздний час не оказалось ни одной машины. До Денпасара оставался всего час езды.

Малко спрашивал себя, не приснилось ли ему все это. Однако до конца истории было еще очень далеко. Угроза его жизни отодвинулась, но Малко по-прежнему сидел на пороховой бочке. Графиня Саманта Адлер представлялась ему отнюдь не идеальной союзницей... Однако теперь он уже почти не сомневался, что партия оружия находится здесь, на Бали.

Глава 7

Кали аккуратно, не спеша нанесла на длинные ногти второй слой темно-красного лака. Затем окунула губы в бокал с шампанским, скорчила гримасу и решительно выплеснула содержимое бокала в умывальник.

Она терпеть не могла шампанское. Однако, сделавшись женой президента, быстро приучила себя пить его – ведь это обязательный компонент ее нового амплуа. Из таких же соображений она заказывала поварам замысловатые европейские блюда, хотя ее единственным любимым лакомством оставался хорошо приготовленный местный “нази-горенг”. Оставаясь одна. Кали часто с гордостью повторяла вслух: “Я – супруга президента...”

Правда, подобная “должность” носила в стране весьма временный характер. Президент считался крупным специалистом по части молниеносного и безоговорочного развода. Главным делом для отвергнутой супруги было убраться восвояси не с пустыми руками...

Но пока что Кали была настроена беззаботно и почти весело: в настоящий момент два человека, которые встали у нее на пути, уже распрощались с жизнью.

Завершив церемонию накрашивания ногтей, она встала у зеркала и распахнула шелковый халат, под которым больше ничего не было. Кали с удовлетворением оглядела свое тело: небольшая высокая грудь, плоский живот, длинные стройные ноги. Она начала медленно массировать грудь, глядя, как в зеркале точеные пальцы скользят по упругой коже. От собственной ласки ее охватило смутное волнение.

Красота Кали привлекала мужчин уже в тринадцатилетнем возрасте. Ее первыми клиентами стали китайские коммерсанты из Глокока. Благодаря им Кали могла есть досыта, живя в стране, где голод – более распространенное явление, чем насморк. Она не знала ни своего отца, ни матери; ее воспитал торговец шашлыками, который, впрочем, недолго оберегал ее невинность и первый же воспользовался ею в тот день, когда ей исполнилось двенадцать лет.

Став избранницей президента, Кали с яростной энергией зачеркнула всю свою прежнюю жизнь и постаралась в первую очередь забыть тех мужчин, к которым была сама неравнодушна.

К своему новому мужу и покровителю она относилась с униженной покорностью, участвуя в его сомнительных забавах и идя навстречу его самым изощренным прихотям. Но постепенно она сумела сделаться его незаменимой помощницей, перестав довольствоваться скромной ролью официальной фаворитки. Она проникла в тот магический круг, где рождались самые невероятные и вместе с тем самые прибыльные аферы.

Поставив крест на позорном прошлом, она выдумала для журналистов трогательную историю своей жизни, которая не вызывала сомнений: нечто среднее между сказками о Красной Шапочке и Белоснежке...

Сейчас Кали не терпелось возвратиться в Джакарту. Она не любила надолго оставлять президента одного. Плоть слаба, природа всегда берет свое... Но афера с оружием была для нее первой по-настоящему серьезной возможностью доказать президенту, что она имеет право на свое место в высших деловых кругах, а не только в его постели...

С устранением двух неугодных персонажей почти все проблемы отпадали. Первой неожиданностью, возникшей в ходе операции, было появление Саманты. Президент послал на переговоры Кали, поскольку ожидал, что оружие привезет мужчина, и неотразимое очарование Кали должно было упростить дело...

А необходимость ликвидации нежданного американца стала отличным поводом, чтобы одним ударом убить двух зайцев...

Кали с внезапным беспокойством посмотрела на часы. Уже больше девяти... Куда же подевался этот болван? Не хватало еще, чтобы его русский джип сломался посреди дороги!

В дверь постучали. Кали запахнула халат и царственной поступью направилась к двери.

В комнату, согнувшись в низком поклоне, вошел ее любимый гуру Пета.

– Прибыли музыканты. Ваше Превосходительство...

Она едва не приказала вышвырнуть на улицу и его, и музыкантов, но вовремя вспомнила, как подобает вести себя женщине ее ранга.

– Пусть войдут, – приказала она величественным тоном.

Музыканты отеля гуськом вошли в номер и расселись прямо на полу. Этот церемониал повторялся каждый вечер.

Ритмичные звуки их диковинных ударных инструментов вызвал у Кали новый прилив раздражения. Старый гуру, хорошо знавший ее характер, тайком усмехнулся в редкую бороденку. Он ненавидел эту женщину.

Первая дама страны то и дело поглядывала на дверь. У нее сжималось сердце от недоброго предчувствия. Ей хотелось самой разрезать на части эту иностранку, обладавшую тем, чего она сама была лишена: белым цветом кожи, прирожденной аристократичностью и культурой поведения. Кали смутно сознавала, что перестав быть фавориткой президента, сразу же превратится в красивую потаскушку.

Музыканты закончили концерт и встали. Кали поблагодарила их наклоном головы и едва дождалась, пока все они покинут комнату. Закрыв за ними дверь, она громким вульгарным голосом обратилась к гуру:

– Куда же подевался Рака?!

Гуру с лицемерным подобострастием поклонился и ответил:

– Ваше Превосходительство, я спускаюсь в гараж каждые пять минут... Но машины пока нет.

Кали почувствовала, что вот-вот взорвется от злости.

– Исчезни! – крикнула она. – И без него не возвращайся...

Оставшись в одиночестве, Кали капризно топнула ногой и выбежала на балкон, чтобы хоть как-то успокоить нервы. Остов потерпевшего крушение катера напоминал в лунном свете сказочный корабль-призрак.

Ей пора ехать за оружием. Но пока Рака не вернулся, действовать нельзя.

В дверь едва слышно постучали. Кали мигом пролетела через всю комнату и распахнула дверь.

Сначала она никого не увидела, но, опустив глаза, все поняла. Рака униженно скорчился на коврике у порога, обхватив голову руками. Его правое запястье было обмотано окровавленной тряпкой. Его била дрожь, и с губ слетали торопливые бессвязные слова.

Кроме него в коридоре никого не было.

Кали пришла в неописуемое бешенство. Она грубо схватила мужчину за волосы и втащила его в комнату. Он в униженной позе распластался на полу. Кали яростно забегала вокруг него, награждая основательными пинками. По поведению Рака она поняла, что его провинность безмерно велика.

– Вставай! – прошипела она. – Говори, что случилось! Не отрываясь от пола, Рака простонал в ответ нечто совершенно невразумительное. Кали почувствовала, что сейчас сойдет с ума.

– Где эти двое? – крикнула она.

Ответа не последовало.

Женщина наступила туфлей на его раненое запястье и надавила, поворачивая тонкий каблук вправо-влево. Хрустнули кости, Рака захрипел, корчась от невыносимой боли. Он вспомнил, как Кали кухонным ножом собственноручно кастрировала жеребца за то, что тот сбросил ее с седла. От этого зрелища стало плохо даже конюхам. Да, в гневе Кали была способна на все!

Она наклонилась и ухватила его за черные напомаженные волосы.

– Что произошло?! Говори, иначе убью!

Рака сбивчиво рассказал ей о происшедшем. После неудачного покушения он вернулся в город на автобусе, а до автобусной станции целых четыре часа добирался пешком.

Взбешенная Кади не сразу воняла его слова.

– Значит, они оба живы, и она знает, что я собиралась ее убить? – ледяным тоном спросила она.

У него не хватило мужества ответить “да”. Кали молча, со страшной злобой ударила его ногой в лицо, едва не выбив левый глаз.

– Предатель!

Она задыхалась от ярости. На американца ей было, в сущности, наплевать, но вот куда подевалась Саманта? Теперь она, Кали, рисковала потерять эту партию оружия. А это означало немилость президента и изгнание из дворца.

Она презрительно посмотрела на распростертое у ее ног ничтожество. Как же он умудрился провалить такое простое задание? Рака приехал к ней в тот момент, когца Малко находился в бунгало Саманты, и Кали решила не упускать такой счастливый случай: если Саманта действительно собирается убить иностранца, то пусть Рака убьет ее.

Но он оказался предателем. Может быть, Рака знает, где она прячется? Нужно заставить его говорить. Заставить любым способом.

Она подошла к стене и позвала:

– Пета!

Гуру, который, видимо, подслушивал, приложив ухо к стене, появился мгновенно.

– Выводи “мерседес”, – приказала Кали. – Едем к Пракасану.

Рака издал приглушенный крик и попытался уцепиться за ее халат. Кали отбросила его, ударив каблуком по лбу. Ею все больше овладевала уверенность в том, что Рака предал ее, переспав с Самантой. Эта последняя догадка усилила ее гаев.

Незадачливый убийца всхлипывал от ужаса. Все что угодно, только не Пракасан... Это был наиболее жестокий из местных руководителей ИКП.

Гуру потряс Раку за плечи, и тот тяжело поднялся на ноги, чередуя мольбы о пощаде с униженными заверениями в своей преданности. Кали переоделась в оранжевое сари, вытолкала обоих мужчин в коридор, и все вошли в лифт.

– Если скажешь в холле хоть одно слово, – бросила ему Кали, – я своими руками сдеру с тебя кожу!

И она была вполне способна на это.

Внизу их уже ждал черный “Мерседес-250”. За рулем сидел второй гуру. Кали втолкнула Раку в салон и села рядом с ним на заднее сиденье.

– В Убуд, – коротко приказала она.

* * *

Непрерывные визги обезьян сливались в оглушительный шум. Обезьяны начинали кричать с наступлением ночи и не умолкали до самого рассвета. Ни один индонезиец не отваживался сунуться затемно в обезьяний лес. Ночью там могли безнаказанно гулять только боги и демоны.

Сидя на подушке на ступенях разрушенного храма. Кали хладнокровно наблюдала за действием, разворачивающимся на ее глазах. Издали зрелище напоминало одну из бесчисленных церемоний, которые проводятся на Бали каждый вечер: люди приносят в жертву петуха или свинью, а затем совершают молитву.

Однако на этот раз в центре небольшой группы жрецов находился связанный и брошенный на землю человек.

Пракасан отвесил Кали низкий поклон. Этот бывший дорожный рабочий выделялся среди других присутствующих могучим телосложением и заметным косоглазием. Секретарь Убудского комитета ИКП щеголял в дырявом жилете, надетом прямо на голос тело.

Этого человека на острове боялись все.

– Он все расскажет, – пообещал Пракасан. Кали криво усмехнулась:

– Что ж, полагаюсь на тебя.

Вокруг развалин стояли на страже единомышленники Пракасана на случай нападения, которое, впрочем, было весьма маловероятно. Этот разрушенный храм находился более чем в километре от деревни, в самом конце дороги. Остальные партийцы окружали Раку. Сцену освещали два смоляных факела. Кали уселась поудобнее, стараясь не помять роскошное сари.

Теперь Рака стоял на коленях; его руки были связаны за спиной. Секретарь ИКП медленно обошел вокруг него, помахивая остро отточенным тридцатисантиметровым тесаком – так называемым парангом. Таким оружием можно было начисто снести человеку голову.

Пракасан с громким смехом отклонил голову пленника назад и слегка провел лезвием по шее. На коже тотчас же показался кровавый след. Рака сдавленно вскрикнул.

Члены ИКП расселись по-турецки вокруг связанного человека и приступили к ужину, обмениваясь шуточками; один из них уважительно поднес Кали тарелку с символическим угощением. Это было частью церемонии запугивания. Рака был с ней знаком, поскольку уже участвовал в ней раньше – правда, в качестве палача...

Время от времени Пракасан спокойно поднимался с земли, подходил в пленнику и делал на его коже очередной легкий надрез, чтобы потекла кровь.

Самая смелая из обезьян вышла из чащи и приблизилась, надеясь чем-нибудь полакомиться. Кали великодушно бросила ей кусок жареного цыпленка, и довольная обезьяна умчалась в лесную чащу.

Рака с ужасом наблюдал за пустеющими тарелками. Он знал, что настоящие мучения начнутся после того, как палачи закончат свой ужин. Он не мог избежать страданий, потому что ему не в чем было сознаваться.

Завершив трапезу, Пракасан медленно подошел к нему. На этот раз он нагнул голову пленника вперед, обнажив его затылок.

– Где женщина?

Рака, всхлипнув, покачал головой.

– Я не знаю. Клянусь, это правда!

– Что ж, тем хуже для тебя...

Пракасан с силой взмахнул тесаком. Рака испустил дикий вопль, но лезвие вонзилось в землю, пройдя в сантиметре от его головы. Пракасан громко расхохотался; Кали поощрительно улыбнулась.

Пракасан принялся избивать пленника парангом, нанося удары плашмя и повторяя все тот же вопрос. Время от времени лезвие оставляло на теле Раки косые порезы. Несчастный, рыдая, умолял Кали пощадить его. Наконец она сдержанным жестом приказала палачу остановиться. Похоже, Раку нельзя было заставить говорить такими гуманными методами...

Секретарь партийного комитета перерезал веревки, связывающие жертву. Рака, шатаясь, поднялся на ноги. В следующее мгновение Пракасан схватил его за пальцы правой руки. Лезвие паранга свистнуло в воздухе, и Рака завопил, в ужасе глядя на упавшие на землю отрубленные пальцы. Из изуродованной руки к ногам Кали брызнула кровь.

Началась главная часть “церемонии”.

Два партийца перетянули запястье раненого жгутом из лиан, чтобы он не истек кровью до окончания ритуала. Оглушенный болью Рака уже не сопротивлялся. Он знал, что ему так или иначе уготована смерть. Чем меньше он будет противиться, тем быстрее придет конец его страданиям.

Пракасан отбросил испачканный кровью паранг, достал из кармана опасную бритву и начал размашистыми движениями выбривать Раке голову, то и дело задевая кожу.

Затем кто-то из его подручных принес небольшую баночку красной краски, и партийный руководитель вывел на обритом черепе пленника три яркие буквы – ИКП. Краска стекала Раке на лицо, превращая его в кровавую маску. Его руку ежесекундно пронзала ужасная боль; он отрывисто стонал. Пракасан поднял его голову, схватив за ухо.

– Будешь говорить?

– Я сказал правду! – выдавил из себя пленник.

Пракасан посмотрел на Кали. Все дальнейшее зависело от нее... Между тем супруга президента была в сильном замешательстве. На этом этапе допроса девяносто девять пленников из ста непременно бы признались. Но Рака, продолжал все отрицать, причем его голос звучал искренне. Неужели она ошиблась и он действительно ни в чем не виноват?

Однако отступать было уже поздно. Что ж, пусть это хотя бы послужит хорошим уроком остальным присутствующим. Так или иначе, Рака допустил непростительный промах и заслуживал наказания.