Текст книги "Духовный прогресс или наставления в божественной жизни души"
Автор книги: Жанна Гийон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)
Но самая большая опасность состоит в том, что, пренебрегая маленькими вопросами, душа приучается к неверности. Мы огорчаем Святого Духа, мы обращаемся к себе и начинаем считать желание Божьего за небольшую вещь. С другой стороны, истинная любовь не может видеть ничего маленьким; все, что может либо угодить, либо не угодить Богу кажется ей великим; истинная любовь не смущает душу тонкостями, но она не полагает пределов верности. Она просто действует с Богом и не заботится о себе в тех вопросах, в которых Бог не требует от нее, так что она никогда не колеблется о том, о чем Он заботится, и в большом и в малом.
Таким образом, это не значит непрерывно заботиться о том, чтобы мы стали верными и точными в самых маленьких вещах, но жить просто любовью, которая свободна от размышлений и опасений у беспокойных и скрупулезных душ. Мы влекомы любовью к Богу и не имеем никакого желания делать чего-то иного, но наше дело не в деятельности. В тот самый момент, когда Бог ведет, душа неуклонно преследует это в самых маленьких деталях, и по-видимому лишает себя всякой свободы, и так находит себя на пространном месте и наслаждается совершенным миром в Нем. Счастливая душа!
Те люди, кто по природе менее строги в маленьких вопросах, должны установить и сохранять ненарушенными наиболее твердые законы о себе. Они соблазнены презирать эти законы; они обычно немного думают о них и не достаточно оценивают их важность; они не рассматривают неощущаемый прогресс наших страстей, и даже забывают их собственный печальный опыт в этом. Они предпочитают лучше быть введенными в заблуждение обещанием мнимой твердости и доверять своей собственной храбрости, которая так часто обманывала их, чем подчиниться никогда непрекращающейся преданности. Они говорят: «Это маленький вопрос». Истинно это так, но это имеет удивительное последствие для вас; это вопрос того, что вы достаточно любите отвергать и отдавать это Богу; вопрос, над которым вы насмехаетесь в словах, чтобы иметь отговорку и чтобы сохранить это для себя; маленький вопрос, но в котором вы нечто отнимаете у своего Творца и который докажет ваше крушение.
Презирать маленькие вещи – это не благородство души; напротив, это узкий дух, который считает их незначительными и который не может предвидеть их неизбежные и удручающие результаты. Чем неприятнее нам быть бдительными в маленьких вопросах, тем больше потребности у нас бояться небрежности, не доверять нашей силе и вмешаться в преодоление непреступных барьеров между нами и малой нерадивостью.
Наконец, судите по своими собственными чувствам. Что вы думали бы о друге, который задолжал вам во всем и который не избегал бы чувства обязанности служить вам в тех редких случаях, которые называются великими, но который не являл ни привязанности, ни склонности к твоим пожеланиям иметь общее общение в жизни?
Не пугайтесь этого минутного внимания к маленьким вопросам. Оно требует прежде всего храбрости; но это возмездие, которое вы заслуживаете и в котором вы нуждаетесь и которое даст тебе мир и безопасность; без него все – неприятность и томление. Бог постепенно сделает это приятным и легким для вас, ибо истинная любовь послушна без ограничения и без борьбы или усилия.
18. О преходящих эмоциях, преданности и простоте.
Мы не должны удивляться, если мы часто чувствуем в себе чувство гордости, самодовольства, доверия себе, желания следовать нашей собственной склонности вопреки правоты, нетерпения слабостей других или раздражения нашего собственного состояния. В таких случаях мы должны немедленно дать им утонуть подобно камню на дно моря, вернуться в Бога и подождать, прежде чем поступить как-то, пока мы вполне увидим это возвращение и ощутим в себе побуждение к делу. Если отвлечение при работе или оживленное воображение помешает нам спокойно и легко вступить в такое состояние, то мы должны по крайней мере пытаться быть тихими прямотой воли и желанием обращения вовнутрь. В таком случае, желание вернуться, лишает душу собственной воли и делает ее послушной в руках Божиих.
Если нечаянно в твоем волнении некоторое чувство, слишком близкое развращенной природе, уведет тебя, то не отчаивайся; иди прямо; спокойно переноси тяжесть своей ошибки прежде, чем на нее укажет Бог, не задержаваясь на страдании от самолюбия, предающего свою слабость. Перешагните уверенно, не огорчаясь от муки уязвленной гордости, которая не может терпеть своего несовершенства. Твоя ошибка будет полезной в смерти для себя и она станет ничем перед Ним.
Истинный метод лечения этого порока состоит в том, чтобы стать мертвым к чувству самолюбия, не мешая твоему пути по благодати, который был немного прерван этой временной неверностью.
Великое дело – отказаться от своей собственной мудрости простотой хождения и быть готовым отказаться от покровительства, уважения и одобрения каждого всякий раз, когда путь, по которому Бог ведет тебя, проходит эти вещи. Мы не должны смешиваться с вещами, которые Бог не возлагал на нас, и не произносить бесполезных трудных высказываний, которые ближние не способны перенести.
Мы должны следовать за Богом и никогда не предшествовать Ему; когда Он дает сигнал, мы должны оставить все и следовать за Ним. Если после абсолютного посвящения Ему и обличения в совести, Он требует кое-чего от нас и мы колеблемся, задерживаем, теряем храбрость, растворяем то, что Он хотел от нас, потворствуем опасениям за наш собственный покой или безопасность, желаем оградить себя от страдания и унижения или стремимся найти некоторое оправдание на не выполнение трудной и тяжелой обязанности, то мы верно виновны в Его очах. Да сохранит Бог вас от такой неверности! Ничто так не ужасно, как это внутреннее сопротивление Ему; это тот грех против Святого Духа, о котором наш Господь поручился нам, что он не проститься ни одному в этом мире, ни в будущем. (Мф.12:32) Другие ошибки, совершенные в простоте твоих благих намерений, будут полезными, если произведут смирение и сделают тебя маленьким в твоих собственных глазах. Но сопротивление Духу Божиему через гордость и малодушную мирскую мудрость, мягкость к собственному покою в выполнении дела Божьего, является ошибкой, которая бесчувственно подавляет Дух Благодати в твоем сердце. Бог ревнитель, когда Его отвергают после такого великого милосердия, отойдет и оставит вас вашим собственным силам; ты будешь тогда крутиться в своем круге вместо быстрого и успешного продвижения по пути Царя; твоя внутренняя жизнь станет тусклее и тусклее без твоей способности обнаружить уверенный и глубоко помещенный источник твоей болезни.
Бог желает видеть в тебе простоту, которая содержит намного больше Его мудрости, чем в тебе содержится твоей собственной; Он желает видеть Тебя непритязательным в твоих собственных глазах и послушным в Его руках как дитя. Он желает создать в твоем сердце детское расположение, такое неприятное духу человека, но так подобающее духу Евангелия, несмотря на заразу презрительного и высокомерного мира.
Этой самой простотой и смирением Он исцелит в тебе все оставшееся от надменной и самоуверенной мудрости, и ты скажешь с Давидом: «И я еще более уничижусь и сделаюсь еще ничтожнее в глазах моих...» (2Цар.6:22) с момента, когда ты предашься Господу.
19. На преимуществах тишины и обращения вовнутрь.
Вы должны пытаться быть столь же тихими, насколько правила приличия человеческого общения позволят это. Эта благодать лелеет присутствие Божие, спасает нас от многих гордых и невежливых выражений и подавляет великое множество праздных слов и опасных суждений о нашем ближнем. Тишина смиряет наш дух и постепенно отделяет его от мира; она творит в сердце своего рода одиночество, подобно тому, к которому ты так стремился, ответит всем твоим хотениям во многих недоумениях, которые окружают тебя. Если мы никогда лишний раз не открываем наши уста, то мы сможем наслаждаться многими моментами общения, даже когда неизбежно вынуждены быть в обществе.
Вы желаете быть в свободе, в которой вы можете молиться Богу, но Бог, Кто знает намного лучше вас то, что вам действительно нужно, посылает и недоумение и ограничение, чтобы вы могли умирать. Это испытание от руки Божией послужит тебе гораздо более, чем искомая вами сладость молитвы. Вы знаете очень хорошо, что постоянная самоотверженность не обязательна для того, чтобы любить Бога. Когда Он дает вам время, берите его и пользуйтесь им, но до тех пор ждите в вере, пока не будете точно убежденными, что Он дает лучшее.
Часто поднимайте свое сердце к Нему в удалении от мира; говорите только тогда, когда вы обязаны; переносите с терпением все, что случается для вашего испытания. Вы уже ознакомлены с благочестием, и Бог обращается с вами согласно того, что тебе необходимо; вам больше требуется умерщвление, чем просвещение. Единственная вещь, которой я боюсь за вас в этом состоянии, это блуждание, но вы сможете избежать его тишиной. Только будьте преданны в хранении тишины, когда не обязательно говорить, и Бог пошлет благодать сохранения вас от растления, когда говорить обязательно.
Когда вам не разрешено наслаждаться длинными периодами досуга, то довольствуйтесь короткими; десять минут искренне использованные перед Богом посреди твоих отвлечений, будут также ценны для тебя как и целые часы, посвященные Ему, когда ты не занят. Далее, эти разрозненные промежутки времени составят весьма много в ходе дня и дадут пользу, мысль о Боге будет, вероятно, более хранима в разуме, чем если ты отдашь его Ему однажды. Любовь, тишина, страдание, уступание наших удовольствий воле Божией и любви нашему ближнему, такова наша часть; благословение в несении бремени, которое Бог Сам возлагает на нас в Своем Провидении!
Испытания, которые происходят от нас самих, не могут так уничтожать самолюбие, как те, которые входят в ежедневный план Божий. Эти последние не питают наших собственных желаний и, поскольку они приходят от милосердного Провидения, они даются с благодатью, достаточной для всех наших потребностей. Нам тогда ничего не остается делать, но отдавать себя Богу каждый день, не пытаясь проникнуть в будущее; Он понесет в Своих руках, как чуткая мать носит свое дитя. Будем верить, надеяться и любить со всякой младенческой простотой; в каждой необходимости обращая любящий и доверяющий взгляд к нашему Небесному Отцу. Ибо так говорит Священное Писание: «может ли женщина забыть ее сосущего дитя, не сострадая сыну утробы своей? Да, она может забыть, но я не забуду тебя!" (Исаия 54:15)
20. Лишение и уничтожение – ужас даже для духовномыслящих.
Много тех, кто желает служить Богу, но по эгоистичным причинам мы ожидаем выгоду, а не потерю; утешение, а не страдание; богатство, а не бедность; увеличение, а не уменьшение. Но вся внутренняя работа имеет противоположный характер; потерять, пожертвовать, стать меньше, чем ничто, лишиться чрезмерного восхищения, даже даров Божиих, чтобы мы были вынуждены стремиться к нему одному.
Мы подобны пациенту, нетерпеливо желающему возвращения здоровья, который чувствуют свой пульс сорок раз в день и требует, чтобы его врач выписал частые дозы различных лекарств и дал ему ежедневную гарантию, что ему становится лучше. Почти только так мы используем наших духовных проводников. Мы путешествуем в маленьком круге ежедневных добродетелей, никогда не достигая достаточной храбрости великодушно выйти из него и наших руководящих принципов, подобно доктору, льстящему, утешающему, поощряющему и укрепляющему нашу эгоистичную чувствительность, и направляя приятными средствами к результатам, от которых мы скоро станем нечувствительными.
В момент, когда мы находим себя лишенными восхищений благодати, этого молока для младенцев, мы сразу оказываемся в отчаянии; это доказательство того, что мы смотрели на средства, вместо цели и исключительно для эгоистичного вознаграждения. Но лишения – это как мясо, является твердой пищей для людей; ими душа отягощается, отделяется от себя и отдается в чистую жертву Богу; но мы оставляем все в момент, когда они начинаются. Мы не можем ничего, кроме того, чтобы думать, что все собирается разрушиться, когда, фактически, основы только начинают полагаться. Ничто не дало бы нам больше восхищения, чем то, которое Бог сделал бы с нами по Его благоволению, никогда не предназначенное, чтобы увеличить и усовершить нас в своих собственных глазах. Но если мы не желаем быть разрушенными и уничтоженными, мы никогда не станем тем всесожжением, которое полностью поглощено в пламени любви Божией.
Мы желаем вступить в состояние чистой веры и сохранить нашу собственную мудрость! Быть младенцем и быть великим в наших собственных глазах! О! Какое грустное заблуждение!
21. О надлежащем использовании испытаний.
Нас едва можно убедить в благости Божией к тем, кого Он любит в испытаниях. Почему, говорим мы, Ему угодно дать нам страдать? Не мог бы Он сделать нас добрыми, не делая нас несчастными? Да, несомненно, Он мог бы, ибо все возможно с Богом. Он держит в Своих всемогущих руках сердца людей, и поворачивает их, как Он желает; как навык рабочего может давать направление всему. Но способен ли Он спасти нас без испытаний? Он не выбрал этот способ, поскольку он не видел нужным создавать людей сразу в полной силе человечности, но дал им переносить трудности, чтобы расти постепенно среди всех опасностей и слабостей младенчества и молодости. В этом вопросе Он – Господин; мы только превозносим в тишине глубины Его мудрости, не постигая ее. Однако, мы видим ясно, что мы никогда не смогли бы стать полностью добрыми, не став смиренными, бескорыстными и расположенными отдать все Богу без тревожных раздумий.
Дело благодати состоит в отделении нас от себя и разрушении нашего самолюбия, что не может быть болезненным безо всякого чуда. Ни в Своих благих, ни провиденческих поступках Бог не производит чудо просто. Это было бы как великое чудо – увидеть, как человек, полный себя станет через мгновение мертвым ко всякой собственной выгоде и всякой чувствительности, и все равно, что заснуть младенцем, а утром встать взрослым. Бог работает таинственно, благодатью и в обстановке, скрывая Свои действия под незаметной последовательностью событий и таким образом держит нас всегда во тьме веры. Он не только выполняет Свои планы постепенно, но и средствами, которые кажутся наиболее простыми и ведущими к концу, чтобы человеческая мудрость могла приписать успех этим средствам, и таким образом Его дело было меньше проявлено. Иначе каждое дело Божие, казалось бы чудом, и состояние веры, в котором есть воля Божия для нашей жизни, прекратилось бы.
Это состояние веры необходимо не только для того, чтобы стимулировать добро, побуждая их жертвовать своим рассудком в жизни как в полной тьме, но также и ослепить тех, кто по своей самонадеянности заслуживает такого приговора. Они видят дела Божии, но не понимают их; они не могут видеть в них ничего, но только результаты материальных законов; они лишены истинного знания, ибо оно открыто только для тех, кто не доверяет своим собственным способностям; гордая человеческая мудрость не достойна быть принятой в советы Божии.
Бог делает дело благодати медленным и неясным, чтобы держать нас во тьме веры. Он использует непостоянство и неблагодарность творения, разочарования и пресыщенность, которые сопровождают процветание, и отделяет нас от обоих; Он освобождает нас от себя, показывая нам наши слабости, нашу тленность и множество отпадений. Все это кажется совершенно естественным, и этой последовательностью естественных способов, мы горим медленным огнем. Мы хотели бы сгореть сразу огнем чистой любви, но такой конец нам будет стоить мало; только чрезмерное самолюбие желает таким образом стать совершенным через мгновение и по столь дешевой цене.
Почему мы восстаем против длинного пути? Потому что мы увлечены собой и Бог должен уничтожить это безумное увлечение, которое является постоянным препятствием Его работе. На что же тогда мы можем жаловаться? Наша беда в том, что мы прилепились к творению и еще больше к себе; Бог готовит ряд событий, которые постепенно отделят нас от твари и от нас самих. Операция болезненна, но обусловлена нашим тлением и та же самая причина делает ее тревогой; если бы наша плоть была нормальна, то хирург не использовал бы ножа; он только резал бы на глубину раны и больных органов; если мы очень страдаем, то это потому, что зло велико. Является ли хирург жестоким, потому что он режет, чтобы оживить? Нет, напротив это является и любовью и навыком; он обращался бы так же со своим единственным и возлюбленным сыном.
То же самое с Богом. Он никогда не уязвляет нас, если можно так сказать, кроме случаев, когда это Ему нужно; Его отеческое сердце не удовлетворено видом нашего бедствия, но Он обрезает нас, чтобы Ему исцелить болезнь в наших душах. Он должен убрать далеко от нас то, за что мы цепляемся слишком нежно и все, что мы любим неумеренно и к ущербу Его прав. Он поступает с нами также, как мы поступаем с детьми; они кричат, потому что мы прячем нож, который был их развлечением, но мог стать их смертью. Мы плачем, мы отчаиваемся, мы кричим громко; мы готовы роптать против Бога, как дети становятся сердитыми на своих матерей. Но Бог позволяет нам плакать и так гарантирует наше спасение; Он сокрушает только, чтобы исправить; даже, когда Он, кажется, поражает, Он намерен достичь только блага; только чтобы избавить нас от зла, которое мы приготовили. Вещи, которые мы теперь оплакиваем немного, заставили бы нас скорбить навсегда; то, что мы считали потерянным, было действительно потеряно, когда нам казалось, что имеем это, но теперь Бог отложил это в сторону для нас, чтобы мы унаследовали это в вечности, которая так близко. Он только лишает нас того, что мы лелеем, чтобы научить нас, как любить это чисто, твердо и чинно, а также, чтобы обеспечить нам вечное блаженство у Его груди; и чтобы сделать нас в тысячу раз блаженнее, чем мы могли бы просить или помышлять.
За исключением греха ничто не случается в этом мире без воли Божией. Он есть автор, правитель и дающий все; Он перечислил волосы на нашей голове, листья каждого дерева, песок на морском берегу и капли океана. Когда Он сотворил вселенную, его мудрость взвесила и измерила каждый атом. Он вдыхает в нас дыхание жизни и обновляет его каждый миг; Он только знает число наших дней и держит в Своей всемогущей руке ключи смерти, чтобы открывать или закрывать ими. То, чем мы восхищаемся как ничто в глазах Божиих: немного более или менее жизни является различием, которое исчезает в свете вечности. Какая разница в том, когда этот хрупкий сосуд, эта глиняная хижина разрушится и сойдет к пеплу, немного раньше или позже?
О! Как близоруки и обманчивы наши представления! Мы впадаем в ужас от смерти человека в рассвете сил. «Какая ужасная потеря!»– восклицает мир. Кто потерял? Мертвый? Он потерял несколько лет тщеславия, иллюзий и опасности для его бессмертной души; Бог вытащил его из сосредоточия его несправедливости и отделил его от растленного мира и его собственной слабости. Друзья, которых он оставил? Они лишены яда мирского счастья; они теряют бесконечное отравление; они избавляются от забытья Бога и себя, в котором они лежат, но они получают счастье отделения от мира через добро испытаний. Тот же самый удар, который дает смерть, готовит оставшихся в живых страданием первых к делу своего спасения. О! Разве не истинно, что Бог благ, милосерд, сострадателен к нашей нищете, даже когда Он, кажется, низвергает Свои громы на нас и мы открываем уста в жалобе на Его суровость!
Какое различие мы можем обнаружить между двумя людьми, которые жили столетие назад? Тот умер двадцатью годами раньше другого, но теперь они оба ушли; различие, которое тогда казалось таким резким и таким большим, кажется нам как ничто и, фактически, мало. То, что разъединено, должно скоро соединиться и никакого следа разделения не будет видно. Мы считаем себя бессмертными или, по крайней мере, как долгожителей. О безумие и глупость! Те, кто умирает день ото дня, наступают на пятки тем, которые уже мертвы; жизнь течет подобно потоку; то, что ушло всего лишь сон, и пока мы рассматриваем то, что есть теперь, оно исчезает и теряется в пропасти прошлого. Так будет и с будущим; дни, месяцы и годы, ускользают подобно горному потоку, спеша друг за другом. Еще миг и все кончено! Увы! Как коротко то существование, которое видим и которое теперь удручает нас своей грустной и утомительной длиной!
Отвращение к жизни есть результат ослабления нашего самолюбия. Больной человек думает, что ночь никогда не закончится, потому что он не спит, но не больше, чем другие; мы преувеличиваем все наши страдания нашей трусостью; они велики, это истинно, но они увеличены робостью. Способ уменьшить их состоит в том, чтобы отказаться от себя и смело отдаться в руки Божии; мы должны страдать, но цель нашей боли – очистить наши души и сделать нас достойными Его.
22. О внутренних действиях Божиих с целью привести
человека к истинной цели Его творения.
В начале Бог атаковал нас во внешних обстоятельствах; постепенно Он убирал те Его творения, которые мы любили слишком сильно и вопреки Его закону. Но это внешнее дело, хотя и необходимо в положении основания здания, дает немного продвинуться к завершению всего здания. Внутреннее действие, хотя и невидимо, несравненно больше, более сложнее и превосходнее!
Приходит время, когда Бог, полностью раздев нас умерщвлением плоти в ее склонности к творению, начинает внутреннюю работу по освобождению нас от самих себя. Внешние объекты теперь не являются больше предметами Его цели: Он желает оторвать нас от своего «я», которое является центром нашего самолюбия. Только ради этого «я» мы любили все остальное и Он теперь преследует его неуклонно и непрестанно. Снять с человека одежду – это довольно резкое обхождение; но это ничто по сравнению с наказанием, которое раздевает его от кожи и мускулов и доводит его до скелета. Обрежьте ветки дерева, не убивая его, и вы даже добавите ему силу и оно снова даст побеги со всех сторон; но поразите ствол, засушите корень и оно увянет, засохнет и умрет. Но благая воля Божия для нас в том, чтобы таким же образом дать нам умереть для себя.
Внешнее умерщвление чувств Он призывает нас выполнять смелыми усилиями против самого себя. Чем больше чувств разрушено храбростью души, тем более высоко душа оценивает собственные добродетели и живет собственной силой. Но с прошествием времени, Бог оставляеет для Своей руки дело в глубинах нашей души и лишает ее наконец последнего остатка жизни этого «я». Это больше не сила души, которая тогда используется против внешних вещей, но ее слабость, которая обращена против себя. Она смотрит на себя и потрясена тем, что видит: она остается преданной, но больше не созерцает собственную преданность. Каждый порок в предыдущей истории появляется перед ее глазами и часто новые ошибки, о которых она никогда прежде даже не подозревала. Она больше не находит той поддержки от пыла и храбрости, которые прежде лелеяли ее. Она слабеет; и подобно Иисусу она даже идет к смерти. Все удалено, но нет желания ничего возвращать, но позволить делу Божиему совершаться безоговорочно.
Она даже не имеет утешение от того, что имеет такое желание. Ее больше не заметно, она не сложна в планах, но проста, не имеет самонаправленных действий, и скорее скрытна, как будто стала глубже и более сокровенной. В таком состоянии, Бог позаботится о всем, что необходимо для отделения души от себя. Он раздевает ее постепенно, удаляя один за другим все облачения, в которых она была обернута.
Последние действия, хотя не всегда самые великие, но наиболее серьезны. Как и внешние предметы одежды могут быть более дорогостоящими, чем внутренние, но удаление последних более болезненно, чем первых. В начале мы утешаемся тем, что оставлено нам; во втором не остается ничего, а только горечь, нагота, и смущение.
Меня возможно спросят о том, из чего эти лишения состоят; но я не смогу сказать. Они столь же различны, как и человеческие характеры. Каждый человек страдает согласно его необходимости и по планам Божиим. Как возможно знать то, что будет удалено у нас, когда мы не знаем то, во что мы одеты? Мы цепляемся за бесконечное количество вещей, о которых мы никогда даже не подозревали; мы только чувствуем, что они – наша часть, когда они удалены далеко от нас, подобно тому как я сознаю, что имею волосы только когда их тянут. Бог открывает нам постепенно то, что находится внутри нас, о чем мы до этих пор полностью неосведомлены и удивляемся, обнаруживая в самих наших добродетелях пороки, в которые мы никогда не верили, что мы будем способны на них. Это подобно пещере, которая кажется совершенно сухой, но в которой вода внезапно может политься из каждой точки, даже из тех, из которых меньше всего ожидаешь.
Этих агоний обычно не ждут. То, что мы ожидаем, находит нас подготовленными, и не так, как мы думали, ускоряет смерть нашего "я". Бог удивляет нас наиболее неожиданно и по-разному. Это ничтожества, но такие ничтожества, которые опустошают нас и распинают наше самолюбие. Великие и грандиозные добродетели больше не подходят нам, ибо они лелеют гордость и дают некоторую степень силы и внутренней уверенности вопреки замыслу Божиему, который заставляет нас потерять основание. Это простой, прямой путь; все остальное банальность. Другие не видят ничего великого, а человек для себя обнаруживает внутри только то, что кажется естественным, слабым и немощным; но он предпочел бы в сотню раз более вести всю свою жизнь на хлебе и воде и практиковать суровую строгость, чем переносить то, что происходит внутри у него. И не потому, что он наслаждается некоторым вкусом строгости; нисколько, восхищение ушло; он находит его в податливости, которую Бог требует в бесконечном количестве мелочей, в самоотвержении и смерти, чем в великих жертвах.
Однако Бог никогда не оставляет душу, пока Он не сделал ее податливой и уступчивой, проведя ее по разным путям. В одно время человек должен говорить искренне; в другом -молчать; его нужно похвалить, затем обличать, затем забыть и затем испытать снова; он должен быть унижен, возвышен, перенести осуждение, не произнеся ни слова в самозащиту, и снова он должен говорить хорошо о себе. А также должен желать найти себя слабым, беспокойным и нерешительным в простейших пустяках, проявляя своенравие младенца; отвратить своих друзей своей неприветливостью; становиться ревнивым и подозрительным без причины; и даже обнаружить свою наиболее глупую ревность к тем, к кому он ее имеет; разговор с терпением и помощь людям, вопреки их желанию и своему собственному будет бесплоден и покажется искусственным, а сам он неверующим. Короче говоря, найти себя бесплодным, вялым, утомленным от Бога, рассеянным и далеким от всякой благой мысли, как будто в искушении к отчаянию. Таковы примеры некоторых из агоний, которые теперь опустошают меня; но имеется бесконечность других, которые Бог распределяет каждому согласно Его собственным мудрым целям.
Пусть никто не говорит мне, что это только пустое воображение. Можем ли мы сомневаться, что Бог действует непоредственно на душу? Он так действует, чтобы заставить ее умереть для себя? Чтобы подчинить большие страсти, Он атакует все тонкие ресурсы внутри самолюбия, особенно в тех душах, кто великодушно и без остатка отдали себя действию Его благодати? Чем больше Он очищает их, тем более Он испытывает их внутренность. Мир не видел и не слышал таких испытаний; но мир слеп, его мудрость мертва; это не может сосуществовать с Духом истины. "Божьего,"– говорит Апостол, "не знает никто, кроме Духа Божьего"; " Дух проницает глубины Божии» (1Кор.2:10,11) Мы сначала не приучены к этому внутреннему видению, которое таким образом ведет нас к основанию. Мы желаем быть тихими и собранными; переносить все; быть в распоряжении Провидения, подобно человеку, спускающемуся по течению реки; но мы все же не осмеливаемся рисковать слушать внутренний голос, который призывает нас к жертвам, которые наметил Бог. Мы подобны мальчику Самуилу, который еще не знал Господа и когда Господь звал его, он думал, что это был Илий, но ему сказали, что ему послышалось и никто не говорил с ним. Так и мы неуверенны в этом, не является ли это некоторым воображением, которое ведет нас слишком далеко. Часто первосвященник Илий, то есть наши духовные советники, говорят нам, что нам послышалось и предлагают нам лечь спать снова. Но Бог не оставляет нас и продолжает пробуждать нас, пока мы не приклоним ухо к тому, что Он говорит.
Если бы это было вопрос видения, явления, откровений, необычайных просвещений, чудес, то есть, что вопреки истинному учению, то мы были бы правы, не внимая им. Но когда Бог вел нас к некоторому отказу и мы впоследствии ощутили внутреннее обличение, что Он все еще желает, чтобы мы отдали некоторые невинные вещи, чтобы сделать нас более простыми и более мертвыми для себя самих, то разве может быть иллюзией послушание таким влечениям? Вероятно никто не следует им без доброго совета. Отвращение, которое наша мудрость и самолюбие проявляет к этому, является достаточным свидетельством того, что они от благодати, поскольку мы видим, что мы встречаем препятствие следовать за ними из-за эгоистичных соображений. Чем больше мы боимся делать это, тем больше нам нужно делать это; ибо это опасение возникает только от деликатности, желания лелеять и прилепляться к нашим удовольствиям и взглядам. Мы должны умереть для всех сентиментальных чувств естественной жизни. Таким образом каждый предлог отступить есть отвержение обличения в глубинах души о том, что требуемые жертвы помогут нам умереть.
Непринужденность и быстрота в податливости этим движениям, являются средствами, которыми душа делает величайший прогресс. Тот, кто достаточно бесхитростен, никогда не колеблется так прогрессировать. Другие спорят и никогда не найдут достаточного смысла для следования внутреннему чувству. Они желают и не желают, хотят подождать несомненных фактов; они ищут советников, которые предложат им не делать то, что они боятся выполнить; останавливаются на каждом шагу и смотрят назад, томясь в нерешительности и бесчувственно отстраняются Духа Божьего. Сначала они огорчают Его своим колебанием; потом они раздражают Его формальным сопротивлением, и наконец подавляют Его действия повторным сопротивлением.
В то время как они таким образом сопротивляются, они находят предлоги, скрывают и оправдывают сопротивление; но они бесчувственно становятся сухими; теряют свою простоту и пытаются обмануть себя в том, что не имеют мира; на дне совести всегда есть чувство упрека в том, что они желали Бога. Но поскольку Бог становится более отдаленным из-за того, что они отходят от Него, душа постепенно черствеет. Она больше не мирна и не ищет более истинного мира; напротив она блуждает все дальше и дальше от него, ища его там, где его нет; подобно сломанной кости, непрерывного источника боли, находящегося вне своего естественного положения, все же никак не склонно занять свое место, но напротив сростается неправильно.
