Текст книги "Интенсивная терапия (СИ)"

Автор книги: Жанна Даниленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Теперь Глеб может сколько угодно слушать «Московский бит» и «Простых романтиков», и даже танцевать под них – никто его не упрекнёт, не назовёт его приземлённым и застрявшим в детстве. Никто! Свобода!

Наверное, соседи снизу недоумевали, почему нынешним вечером в обычно тихой квартире Поддубного стоит такой шум. Глеб, заткнув уши наушниками, азартно охотился за пылью, собирая её пылесосом с пола и салфетками с мебели. Ни одной пылинки, сохранившей воспоминания о бывшем любовнике, не должно остаться в доме. Ни одной вещи, которая может так или иначе напомнить об Игоре. Ничего. Хватит. Всё закончилось и точка.

До чего же приятно, оказывается, после такого нежданного танцевального марафона с тряпкой и пылесосом наперевес залезть под душ (а заодно сгрести с полки в ванной полупустые флаконы, бритву, зубную щётку, принадлежавшие бывшему, и отправить всё в тот же мусорный пакет). Права мама, ох как права! Помогает её метод. Злость, обида, тоска, измучившие Глеба, растворялись под струями горячей воды, утекали вместе с потом и пылью в слив душевой кабины. Туда им и дорога.

Устроившись под одеялом, Глеб вдруг подумал, что неплохо бы перед сном посмотреть какой-нибудь старый-старый фильм. Из тех времён, когда ещё жива была мама, и они часто вместе смотрели телевизор. Или ходили в кино. Не на закрытые показы фильмов-победителей Каннского кинофестиваля, как с Игорем, а на простецкие комедии и мелодрамы – мама очень любила такие вот простые весёлые фильмы с непременным счастливым финалом.

Включенный ноутбук мигнул оповещениями. Несколько новых писем ждали Глеба в его почтовом ящике.

Ладно, пока выбранный фильм скачивается – Глеб не любил онлайн-просмотр, предпочитая выходить из сети, оставаясь наедине с выдуманной историей – можно проверить почту. Спам, скорее всего, но раз уж сегодня вечер глобальной уборки, надо и в виртуальном пространстве Поддубного навести порядок.

Торрент сработал на диво оперативно, но Глеб даже не заметил, что загрузка завершена. Три письма из пришедших на его почту действительно оказались спамом. А вот ещё два…

Одно – от Марии Говоровой. И второе – от Игоря.

Глеб никак не мог выбрать, какое из этих писем прочитать первым. Мейл от бывшего он вообще поначалу хотел удалить, не открывая. Но… Но.

«Прочитать»

«Глеб, здравствуй. Я понимаю, что ты обижен на меня. Но, согласись, мы же не чужие друг другу! Неужели тебе трудно просто порадоваться за меня? Ты же знаешь, как я мечтал о собственном сыне. Теперь у меня есть для чего жить, есть, к чему стремиться. Есть стимул работать – ты лучше всех знаешь, в каком депрессивном состоянии я был в последнее время из-за неудач в моей работе. Ты меня поддерживал в самые трудные моменты моей жизни, заставлял не опускать руки, если бы не ты, я бы уже давно всё бросил. Почему же ты не хочешь разделить со мной и радость? Пойми, то, что мы больше не вместе, не значит, что ты перестал быть для меня близким человеком. Мне не хватает тебя, Глеб. Не хватает наших споров, твоих ехидных и умных комментариев к моим статьям. Мы же можем остаться хотя бы друзьями? Ты сменил номер телефона, на кафедре тебя никогда не застать – то ты на лекции, то в лаборатории. То вообще уехал за границу. Я даже приезжал несколько раз, но меня не пустили, у вас там теперь пропускная система. Ты удалил свои аккаунты в соц.сетях – это из-за того, что ты не хочешь, чтобы я знал о твоей личной жизни? Да я буду только рад, если ты встретишь кого-то, с кем будешь счастлив! У меня остались фотографии с нашей последней поездки. Ты не хочешь их посмотреть? Замечательные морские пейзажи получились. Глеб, пожалуйста, давай не будем вести себя, как обиженные дети, мы же взрослые люди. Нам есть о чём поговорить и помимо нашего прошлого, правда? Я не считаю то, что было между нами, ошибкой. Я очень тебе благодарен за всё. Но эта страница закрыта, ты же понимаешь? Прошу тебя, не отказывай мне в своей дружбе. У меня никогда не было и не будет такого понимающего, такого близкого друга. Пожалуйста, ответь на это письмо. Я буду ждать».

Сигаретный пепел осыпался прямо на одеяло. Глеб чертыхнулся и смял дотлевшую до фильтра сигарету в пепельнице. Ведь только недавно сам себе клятву дал больше не курить в постели! Чёртов Игорь с его чёртовым письмом… Опять на душе погано.

О какой дружбе может идти речь, если Глеб до такой степени любил этого человека, что уже всерьёз готовился к переезду за границу? Поддубный был готов бросить всё – лабораторию, созданную им с нуля, целую научную группу из талантливых молодых учёных, занимающуюся исключительно его, Глеба, разработками. Он был готов пожертвовать делом всей своей жизни, до конца своих дней работать простым преподавателем биологии в каком-нибудь заштатном канадском колледже. В Канаде разрешены однополые браки, они с Игорем могли бы открыто жить вместе. Усыновили бы какого-нибудь осиротевшего ребёнка, воспитывали бы вместе. Чёрт, да Глеб уже подыскал риэлтора для продажи своей квартиры – в элитном доме, в очень престижном районе города. Суммы, вырученной от продажи жилья, им бы хватило на то, чтобы сразу обзавестись небольшим уютным коттеджем, например, в пригороде Монреаля, Глеб специально искал информацию на канадских сайтах. Ну, не сразу в собственность, конечно. На первый взнос бы хватило, а дальше они бы заработали. Вместе. Они бы всё смогли, если бы были вместе.

Кто ж мог предположить, что Игорь вёл двойную игру – продолжая встречаться с Глебом, вовсю крутил роман с женщиной. С очень умной, красивой, интересной женщиной, которая смогла дать Игорю то, что Глеб не смог бы дать при всём желании.

Уже год прошёл, как они расстались. Но сейчас Глебу было так же больно, как в тот день, когда Игорь ушёл из этой самой квартиры навсегда. Они поссорились, тогда они постоянно ссорились. Игорь сказал, что уходит. Глеб не стал его удерживать. Пусть уходит, всё равно вернётся, как уже возвращался столько раз.

Но Игорь не вернулся. Ни через день, ни через неделю. А потом Глеб от их общих знакомых узнал, что Игорь собирается жениться.

Именно тогда Глеб выбросил сим-карту из телефона, удалил личные страницы в сети, запретил секретарю давать кому бы то ни было свой новый номер телефона и с головой ушёл в работу. Результаты не замедлили себя ждать – талантливый учёный Поддубный медленно, но верно приобретал мировую известность. О его научной группе заговорили в высших академических кругах.

Так что Игоря стоит только поблагодарить, правда? За то, что вовремя исчез из жизни Глеба, не позволив тому разрушить блестящую карьеру в науке.

И научив быть разборчивым в личной жизни, никогда больше не смешивая физиологические потребности с чувствами.

Слово «физиология» почему-то навело Глеба на воспоминание о Марии, о её письме, похожем на крик отчаяния. Тоже ведь отчасти физиология – потребность любыми силами удержать рядом с собой и беспомощным ребёнком защитника, добытчика. Глеб невесело усмехнулся. Как провести грань между душой и телом? Как понять, ради чего стоит жить – ради продолжения рода или ради духовной общности? Кстати, Мария же написала ответ!

Глеб закрыл письмо Игоря, на которое всё это время продолжал бессмысленно пялиться, и принялся читать послание от Марии.

Так странно – когда Игорь написал ему «давай останемся друзьями», Глеба это взбесило. Но порывистое, искреннее признание Марии: «Ты друг, самый лучший, наверно, друг», неожиданно согрело душу. Такая непосредственная, такая открытая. Сколько тебе лет, девочка? Глеб набрал в браузере название медицинского института, в кафедральной клинике которого работала Говорова. На официальном сайте должны быть фотографии научных сотрудников.

С фотографии на Глеба смотрела симпатичная, действительно совсем ещё молодая женщина. Дата рождения не указана, но и без того понятно – между ними лет десять разницы, не меньше.

У неё нет знакомых «из области сексуальных меньшинств». «Бог миловал», как же это забавно! Никогда не общавшись с этими странными и стр-рашными голубыми дядьками и розовыми тётками, девочка решительно ставит им всем диагноз – психи! Ха-ха. Вот откуда в ней такая непримиримость? Родительские «табу»? Промывка мозгов, которой рьяно занимаются СМИ?

Ну что ж… Он сам хотел дискуссии. Раз Мария поддержала его затею, пусть их общение продолжится на этой волне.

«Дорогая Мария, здравствуй. Я рад, что тебе удалось взять себя в руки и не устраивать мужу скандал сразу же, не разобравшись во всём досконально. Когда поговоришь с ним, расскажи мне, что именно он тебе ответит – что это за фотографии, которые ты увидела в его почте, что за неясности с его работой. У меня есть некоторый опыт, как действовать в подобного рода ситуациях, думаю, я смогу тебе помочь советом.

Теперь перейдём к нашей дискуссии. Знаешь, я приятно удивлён тем, что ты не поленилась и прочитала труды Бруно! Очень спорные у него теории, кстати. Но не стану углубляться в тему, потому что это непременно уведёт нас с тобой в сторону от главного предмета нашего разговора.

Видишь ли, Мария, если ставить во главу угла любых отношений между людьми именно физиологический аспект, то есть инстинкт продолжения рода, тогда да, любые отклонения от нормы – тяга к представителям своего пола в их числе – однозначно неприемлемы. Но ты забываешь одну неоспоримую истину. Человек – не только тело, которое хочет плотских удовольствий и передачи своего генотипа потомкам. Это ещё и душа, которой присущи отличные от телесных предпочтения, и сердце, которому не прикажешь. Ты согласна?

Очень часто случается так, что люди одного пола искренне любят друг друга, не вступая в физический контакт – им он просто не нужен для осознания своего единства. Но как только к такой вот связи присоединяется желание обнять, поцеловать, доставить физическое наслаждение любимому человеку, моментально разражается скандал, грохочет гром, молнии сверкают – недопустимо! Постыдно! Грех! Но почему? Если хочется действительно только этого – чтобы твоему любимому человеку было хорошо и душой, и телом? Почему нельзя?

Думаю, ты понимаешь, что сейчас я рассуждаю только о высшем проявлении подобного влечения, о тех случаях, когда оно основано на истинных чувствах.

Кстати, те исследования американских учёных, на которые ты опираешься, чтобы доказать неприемлемость гомосексуальных связей, на самом деле доказывают ещё одно: подобного рода связи как раз нацелены на то, чтобы не растрачивать свой духовный потенциал на воспитание потомства, а целиком сосредоточить его на своём партнёре, помогая именно интеллектуальной и духовной составляющей человека развиться в полной мере! Матушка-природа, лишая представителей сексуальных меньшинств возможности размножаться, таким образом даёт им карт-бланш для шлифовки именно что душ человеческих! Как тебе такой подход? Ведь ты не станешь спорить, что наличие души и её бессмертие – уже практически научно доказанный факт!

Ты можешь мне возразить, что без детей жизнь человека не имеет смысла. С точки зрения эволюции человека как вида – абсолютно с тобой согласен. Но ведь мы с тобой уже приняли предпосылку, что человек – не только тело, правда?

Это моё первое обоснование того, что гомосексуальные отношения имеют право на существование не меньше, чем гетеросексуальные. Интересно, какие ещё контрдоводы ты сможешь выдвинуть? Буду ждать твоего ответа, Мария».

Глеб поставил точку и уже собирался закрыть письмо. Конечно, он по большей части поддался желанию пофилософствовать – в отличие от Марии, опирающейся в своём неприятии на факты и авторитеты. Но это то, в чём он сам уверен. И теперь, когда представилась возможность обсудить свои принципы с женщиной, причём умной – почему бы нет?

Глеб медлил, сам не понимая, почему не отправляет мейл. Ещё не всё сказал? Ещё что-то хочется добавить?

Если бы Мария Говорова сейчас увидела своего виртуального собеседника, она бы поразилась, насколько потерянное выражение лица Поддубного в этот момент напоминает её собственное – когда она, забывшись, выливала своё отчаяние в письме совершенно незнакомому человеку.

«Мария, ты говоришь, что я помог тебе. Я не думаю, что ты сильно нуждалась в помощи – ты бы справилась и сама. Я просто оказался той жилеткой, в которую ушли твои слёзы, в нужное время и в нужном месте. Так что не благодари. Тем более что меня трудно назвать экспертом в делах протягивания руки помощи. Если честно, я сам ищу, кто бы мне помог. Вот скажи, как сказать некогда любимому человеку, что дружбы после окончательного и бесповоротного разрыва просто не может быть? Есть обиды, которых не прощают. Есть предательства, которые невозможно изжить до конца, невозможно понять и принять, ты согласна? Как донести это до сознания того, кто предал тебя? Как, какими словами сказать такому человеку, чтобы больше не лез в мою жизнь? Я боюсь сорваться, боюсь встретиться и не сдержаться, наговорить грубостей, но больше всего я боюсь поддаться и стать рабом этого человека, готовым на всё, лишь бы мне уделялась хотя бы кроха его внимания. Я очень этого боюсь, честное слово. Я всё ещё люблю этого человека. Не знаю, что мне делать, Мария».

Глеб, наверное, стёр бы последний абзац своего письма. Жаловаться он не любил, да и к чему Марии знать о его душевном надломе? Но очередная сигарета, дотлевшая до фильтра, обожгла Глебу пальцы. Пока он, ругаясь, вдавливал сигарету в уже опять почти полную пепельницу, неосторожным движением коснулся клавиатуры. И сохранённое письмо ушло адресату вместе с вырвавшимся помимо воли Глеба признанием в собственной беде.

====== И чего же мне так плохо?! ======

Не спалось. Они так и не поговорили. Саша пришел поздно, уставшим.

Конечно, уставшим, он отработал весь прошлый день, потом ночь, снова день, и приём в диагностическом. Ему не до разговоров, а тем более не до выяснения отношений. Пока ел, спросил – было ли письмо от Поддубного. Значит, помнил и волновался. Ответила, что было, что всё в порядке – пронесло. Он улыбнулся, поздравил, сходил в душ и лёг спать. Дочку просто поцеловал и не поговорил, не поиграл с ней. Устал. Просто сильно устал.

Мария почувствовала, что рада тому, что выяснение отношений отсрочено. Это очень хорошо, что не сегодня, завтра – пожалуй, а может...

Она сидела на кровати и смотрела на Сашу. Думала. Прокручивала в голове предстоящий разговор. А если он гей? Если тот мужчина на фотографии – тот, которого он любит?

Нет, не может быть. Как мужчина может любить мужчину?! Нет, даже если такое существует, то где-то далеко. Так далеко, что она и не видела такого никогда. Нет! Нет! Нет!

Только не Саша. Он любил её, только её. Ещё позавчера она была в этом уверена. Что изменилось? Она увидела эти дурацкие фотографии. Она была так возмущена, что даже не разглядела, кто был второй парень. Включила комп. Снова вошла в почту мужа. Она себя почти ненавидела. Никогда, она не позволяла себе влезать в его личное пространство, так же, как и он в её.

Она даже в кошелёк к нему никогда не заглядывала. Если нужно было разменять или попросить денег – несла ему кошелёк, чтобы он сам. А тут...

До чего же опустилась, рыскать в его почте в поисках компромата... Низко, подло, грязно... Фотографий не было. То есть ткнуть пальцем было не во что. Ещё скажет, что ей показалось. Чувство стыда и неловкости заполнили все её сознание. Сама для себя решила, что сказывается перенапряжение, до защиты оставались всего каких-то пару месяцев. Конечно, она устала, вот и крыша поехала от усталости.

Легла спать, но уснуть не получалось. А Саша спал...

Пристроилась сбоку, обняла его, провела рукой по небритой щеке, поцеловала.

– Машенька, я так устал... – он говорил сквозь сон, даже не открывая глаз, но говорил ласково, и обращался к ней, не к кому-нибудь, именно к ней.

– Спи, я просто рядом, – ответила и прижалась к нему ещё сильнее.

Нет, она не хочет ничего знать о тех фотографиях, их не было. Не было и всё. Надо вычеркнуть их из памяти, их даже в компьютере не осталось.

Она любит мужа, любит так, что готова простить. Если есть, что прощать. Вспомнила все шесть лет их брака. Как они жили? Чем? Гонка, сплошная гонка с самими собой. Всё время вперёд, всё время работа, много работы. Сколько времени они провели вдвоём, подле друг друга за эти годы? Считанные дни, которые можно по пальцам пересчитать. Где они были вместе и когда?

В зоопарке с дочерью. Это был такой праздник.

Она вспомнила, как молила Бога, чтобы этот день не кончался. Вспомнила Сашины глаза, которые смотрели на неё так тепло, с восторгом и трепетом одновременно. Потому что он любил её, однозначно любил.

А что ещё можно вспомнить? Первые пару месяцев в самом начале, которые провели в постели? И результат не заставил себя ждать, она забеременела. Вспомнила, как расстроилась тогда, ей предлагали науку, а случилась дочь.

Но Саша рассудил, что всё правильно: сначала ребёнок, а потом всё остальное.

Только это остальное вылилось в вечную пахоту. Ведь на содержание няни, которую взяли как только дочке исполнился год, нужны были деньги, чтобы она, Маша могла заниматься своей наукой. Вот откуда его дополнительные дежурства и работа в двух, а периодически и в трёх местах. Да и за детский сад нужно платить.

Так в чём она может его обвинять?! И может ли? Он делает для неё всё, а она? Да, конечно, она стирает и убирает, и обеды готовит. Но всё это такая рутина, жизнь где? Перекинуться парой фраз на работе и то работают они в разных отделениях. То есть общение сводится почти к нулю. Или дома за ужином. О чём они говорят? О работе, о тяжёлых или сложных больных, о коллегах и конфликтах. Вот и всё. Они даже в кукольный театр водят дочку по очереди.

Вот так любовь разбивается о быт. Вдребезги разбивается, потому что быт затягивает, засасывает и подменяет саму жизнь.

Решение пришло само собой – она не позволит.

Не позволит умереть любви. И вовсе не потому, что боится одиночества, хотя врёт – боится и одиночества тоже.

Но больше всего боится потерять Сашу. Она просто не может его потерять. По одной причине – она его любит. Настолько, что готова стерпеть всё.

Кажется, она совсем не права в своих мыслях, что-то её уносит вовсе не в ту сторону, она ищет оправданий, сама выступает адвокатом и обвинителем, готова к унижению и покорности, так не свойственных ей.

Надо спросить совета. Глеб, вот кто ей поможет, вот кто подскажет и поймёт.

Тихонечко, чтобы не потревожить Сашу, она выползла из кровати и открыла компьютер.

«Дорогой Глеб! Ты знаешь, я написала так и поняла, что ты действительно стал мне дорогим за то непродолжительное время, как мы общаемся.

Хочу снова просить твоей помощи, потому что заблудилась в трёх соснах и выхода найти никак не могу.

Скажешь, что снова я о себе любимой, да не настолько уж и любимой, но о себе. Нет, я не говорила с мужем о тех фотографиях, и похоже, что никогда не начну этого разговора, потому что боюсь услышать ответ, боюсь, что в его жизни есть ещё кто-то, кто живёт в его душе.

Я не верю, потому что не хочу верить. Я люблю его, понимаешь, люблю и готова закрыть глаза, готова ради своей любви получать хоть крохи внимания, довольствоваться огрызком от яблока, понимаешь?!

Осуждаешь, я знаю. Какая-то часть меня тоже осуждает, наверно, та самая часть, которая заложена воспитанием, гордостью, собственным я.

Я сегодня анализирую всю нашу с ним совместную жизнь и понимаю, что это просто гонки с препятствиями, что быт всё съел. Всё, понимаешь, абсолютно всё. Что любовь и чистые отношения были до замужества, когда мы были только друг для друга. Когда умели говорить и слушать. Когда могли обнажить друг перед другом души.

А теперь мы умеем только работать, жить ради великого «надо», чтобы вырастить дочь, чтобы защититься, чтобы купить, чтобы не хуже других, и мы сами потерялись во всём этом. Мы вместе и не вместе. Любовь, чувства, забота ушли и подменились чем-то другим, что мы делаем, казалось бы, ради той же любви и вроде заботимся, но это рутина, бездушная рутина. Понимаешь?!

Я не заметила, как мы перестали говорить друг с другом, как всё съел быт.

А я люблю его. Всё так же люблю. Вот и задаюсь вопросом – что я могу сделать ради любви? Отпустить точно не могу. По той же самой причине – люблю! Наверно, я эгоистка, наверно, любить нужно, отдавая, а я готова в ногах валяться и унижаться, только бы не бросил, потому что потеряв его, потеряюсь сама.

Кстати, насчёт дежурства он не соврал, он дежурил, подменял врача из другого отделения. Всё, чтобы заработать, чтобы для нас, понимаешь? Что же случилось? Как исправить всё, как вернуть чистоту?

Я понимаю, что и в неведении жить тоже нельзя. Этот червяк поселился и будет точить. Я стану осторожной и настороженной, я буду делать неправильные выводы. Вслед за которыми последуют необоснованные эмоции. Всё ведёт к разрушению...

А я не хочу, я ЛЮБЛЮ!!! Помоги мне, пожалуйста, помоги!»

Она даже не стала перечитывать письмо, а просто нажала на «отправить».

Потом выключила комп, как раз в тот момент, когда ей пришло письмо от Глеба. Но она не видела его.

Она прошла в ванную комнату, умылась, но слёзы было не остановить.

Снова вернулась в спальню, заглянув предварительно в комнату дочери и укрыв её одеялом, прижалась к мужу и прошептала ему в спину:

– Если бы ты знал, как я люблю тебя, Саша.

А он улыбался во сне.

====== Ты на самом деле хочешь быть огрызком от яблока?! ======

Утром, собираясь на работу, Глеб несколько раз споткнулся об огромный, набитый доверху мусорный мешок. Вчера не было никакого желания вытаскивать эту махину к мусоропроводу. А сегодня вчерашняя спонтанная генеральная уборка казалась жалкой попыткой отыграться на ни в чём не повинных вещах. Будто выбросив их, Глеб избавится от воспоминаний и сожалений. Ну да, как же. Взгляд то и дело цеплялся за непривычную пустоту на столике рядом с диваном – фотография в рамке стояла там столько времени, что превратилась уже в элемент интерьера.

Окончательно разозлившись, Глеб задвинул столик в угол, чуть не сломав ему ножку. А мусорный мешок так и остался в прихожей – время поджимало.

На кафедре Глеба ждали проблемы. Секретарь не стал звонить ему прямо с утра на мобильный, пока шеф был за рулём. Понимал, что от таких новостей Глеб Олегович озвереет и, не ровен час, угодит в аварию. Поддубный действительно озверел. Последняя серия экспериментов его научной группы оказалась под угрозой срыва из-за задержки оборудования. Дополнительная проверка на таможне. Вот что за ересь, а? Какому идиоту в голову пришло, что биохимические анализаторы можно использовать для производства наркотических веществ?!

В результате вместо того, чтобы заниматься делом, Поддубный целый день мотался по инстанциям, вызванивал нужных знакомых, оформлял бумаги, писал пояснительные записки и на пальцах объяснял далёким от науки людям, что именно делается на этих злосчастных анализаторах. К вечеру Глеб выдохся, до ушей налился чёрной желчью и чувствовал себя таким же тупым, как толпа чиновников, с которыми пришлось общаться целый день.

Одно радовало – оборудование удалось отвоевать и завтра утром его доставят.

Уже подъезжая к дому, Глеб сообразил, что целый день провёл на кофе и сигаретах. Желудок немедленно заныл, требуя уделить внимание и ему. Интересно, а дома есть хоть какие-то продукты? Кажется, нет, Глеб уже отвык сам готовить, предпочитая питаться в кафе и ресторанах. Вот когда они встречались с Игорем, тот всё время что-то готовил, и вечерние посиделки на кухне были таким праздником. Поддубный в последний момент успел затормозить на красный свет и врезал кулаком по рулю. Игорь, Игорь, опять Игорь! Сколько можно!

Разворачиваться и ехать в «Мясной пир»? Помнится, с Игорем они там бывали довольно часто, отмечали всякие маленькие личные даты… Да что за напасть, он что, зациклился на воспоминаниях об этом предателе?! Глеб ненавидел материться, но сейчас не удержался. Заодно в первый раз в жизни опустил оконное стекло и прорычал что-то агрессивное в сторону попытавшейся подрезать его «Нивы-шевроле». Странно, стало легче. Водитель «Нивы» показал Глебу выставленный кверху средний палец и Поддубный расхохотался. Знал бы этот в меру упитанный мужичок средних лет, кому и что только что предложил!

Решено, никаких ресторанов. Супермаркет возле дома, мамина тетрадка с рецептами и роскошный ужин при свечах на одну персону. Замечательные планы на вечер после такого идиотского дня, правда?

Готовить по рецепту, записанному аккуратным маминым почерком, оказалось неожиданно легко. А когда Глеб догадался достать маленький МР3-шник и снова включить старые записи, стало совсем хорошо. Будто и не было полутора десятка лет, прошедших со дня маминой смерти, и Глебка Поддубный снова студент. И никакого Игоря тоже нет, и никогда не было этой дурацкой великой любви к чёртову идиоту, не сумевшему её оценить. Свечей только в доме не нашлось, ну и наплевать.

Пока Глеб готовил, а потом торопливо ел, обжигая язык и губы, к нему пришло ясное понимание того, как нужно ответить на письмо бывшего.

Увидев новое послание от Марии, Глеб напрягся. Что она ответила на его просьбу о помощи? Пожалела? Женщинам свойственно жалеть всех подряд, особенно тех, кто не стоит и капельки их сочувствия.

Ответ Говоровой оказался совсем не таким, которого Глеб ожидал. Вот так номер, она даже не читала его мейл, что ли? И опять вся в расстроенных чувствах. И самое обидное – опять о своих проблемах, про начавшуюся между ними интересную дискуссию Говорова, кажется, забыла напрочь. Глупая девчонка! И это – учёный?! Да это истеричный клубок эмоций!

Поостыв и выкурив две сигареты подряд, Глеб перечитал письмо Марии. И внезапно понял, что это и есть ответ на его вопрос – как быть с тем, кто тебя предал? Точнее, не совсем ответ. Торопясь поймать ускользающую мысль, Поддубный защёлкал клавишами ноутбука.

«Маша, здравствуй. Думаю, на правах друга, я уже имею право так тебя называть, да? Во-первых, мне жаль, что ты не продолжаешь нашу с тобой дискуссию. Но ты сейчас немного не в том состоянии, я понимаю. И всё-таки надеюсь, что наш спор продолжится, мне интересно услышать твой ответ, и надеюсь, ты не поленишься снова почитать какие-нибудь учёные труды, чтобы опровергнуть мои предположения. Забавно спорить с классиками, знаешь ли. Особенно когда их цитирует искренне верящая им молодая женщина с не очень большим жизненным опытом. Да-да, это сарказм, и я рассчитываю, что это вызовет у тебя здоровую злость, Маша!

Теперь во-вторых и в главных. Опять же на правах друга, Маша! Ты можешь обижаться на меня, можешь даже побить, когда приедешь на защиту – я тебе это позволю. Только, умоляю, не при свидетелях, ты уронишь меня в глазах мировой общественности! (Здесь, наверное, нужен смайл-улыбка, как это принято у нынешней молодёжи, но я не умею их использовать, прости. В общем, ты поняла, что это шутка, да?) Однако в любой шутке всегда есть доля правды. Такая твоя реакция – обижаться, ругаться, драться – мне бы понравилась больше, чем то, что я увидел в твоём письме.

Какие ещё «огрызки от яблока»? Какое всепрощение, какое закрывание глаз?! Маша, ты пишешь, что любишь своего мужа – но это не любовь. Ты собираешься выжечь самую основу любви – доверие. Закрывая на всё глаза, ты в первую очередь предаёшь саму себя.

Ты настолько себя не любишь? Ты считаешь себя достойной только огрызков? Маша, я разочарован. Увидев твою скрупулёзность в научном плане, оценив твои способности к анализу и креативность мышления – кстати, пришли мне свою статью, хочу прочитать и написать рецензию, ты же не против? – так вот, оценив тебя прежде всего как научного сотрудника, я поражён этими твоими словами. Человеку, наделённому развитым интеллектом, нельзя так относиться к себе!

Ты говоришь, что вы перестали общаться, всё сводится к быту, к зарабатыванию денег – что вам мешает это изменить? Купив что-то, вы становитесь счастливее? Знаешь, Маша, я не из богатой семьи. То, что сейчас я часто выезжаю за границу – заслуга моей научной работы. Профессорская зарплата, конечно, не в пример выше заработков обычных врачей и научных сотрудников. Но, знаешь, на что я её предпочитаю тратить? Не на одежду, чтобы подчёркивать свой статус, хотя мне и приходится временами обновлять гардероб, я же лицо кафедры, как-никак. Не на престижные машины и технику, чтобы быть «не хуже остальных».

Я пробирки покупаю для своих лаборантов, Маша, а ещё устраиваю своей группе выезды на природу. Я очень люблю бывать в лесу, на озере. Мои ребята меня немного стесняются, поэтому обычно я только всё организовываю, а сам устраиваюсь подальше от них. А им говорю, что организовал всё профком. Они верят. И им весело. А мне просто хорошо, что я хоть так могу порадовать людей, практически заменивших мне семью.

Что вам с мужем мешает отказаться от дополнительных дежурств и в выходные, вместо того, чтобы покупать очередную новинку бытовой техники, просто гулять по парку? Ваши родители живы, надеюсь? Оставьте дочку бабушкам-дедушкам, погуляйте вдвоём. Верните себе то время, когда вы не были родителями, а были просто влюблёнными. Что, так сложно это сделать?

И поговори ты с ним уже наконец. Не бойся, если это окажется правдой. Нет такого понятия в биологии – абсолютная гетеросексуальность. Человек бисексуален, как и любой примат. Не веришь – дам ссылки на статьи так уважаемых тобой авторитетов. А то, что на фотографии твой муж обнимает и целует кого-то другого, не тебя, не значит ли того, что тот человек в твоём супруге видит прежде всего симпатичного ему другого человека, а не машину для зарабатывания денег и обеспечения всем необходимым ребёнка, а? Ты видишь в своём муже мужчину? Ты говоришь ему об этом?

Мужчинам надо всё время самоутверждаться. И тот способ, который выбрала ты – принимать как должное его загруженность на работе, оправдывая всё заботой о дочери – не самый лучший для него. Думаешь, родительские качества в мужчинах настолько же сильны, как в женщинах? Ты ошибаешься, Маша.

Если он изменяет тебе с мужчиной, значит, в своём партнёре он нашёл то, что не нашёл в тебе. Возможность просто наслаждаться жизнью, не обременяя себя постоянной ответственностью. Ты так не думаешь?

Спорь со мной. Доказывай, что я не прав. Перестань бояться и люби себя, Маша! Никаких огрызков, поняла? Валяясь в ногах, ты ничего никому не докажешь, только свою зависимость. Ты не такая, правда же?

Прости, если был груб. Я пойму, если мы перейдём на чисто деловое общение в свете твоей будущей защиты. Хотя мне будет жаль, если ты после такой моей резкости перестанешь считать меня другом».