Текст книги "Карнак и загадка Атлантиды"

Автор книги: Жан Маркаль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Но было выдвинуто и много гипотез относительно процесса строительства мегалитов. Народная традиция, в отсутствие рационального объяснения, имела возможность сослаться на великанов или на фантастические существа. «Скалы Фей» соседствуют с «Камушками Гаргантюа». Иногда, как в Шан-Долане, говорится о камне, упавшем с неба. С момента, когда начались попытки понять, как люди, по всей видимости лишенные технических средств, могли совершать такие подвиги, было предложено много вариантов решения этого вопроса, в том числе и использование исключительных возможностей психики, позволяющих перемещать огромные глыбы без использования человеческих рук.

Бесспорно, камни иногда транспортировали издалека. Но при изучении некоторых мест создается впечатление, что строители не очень утруждали себя поиском где-то еще материала, который можно было найти на месте. Подавляющее большинство дольменов и менгиров построено из камня, найденного на месте или в ближайших окрестностях. Достаточно было выкопать карьер, особенно в Бретани, где гранита хватает – кроме как на центральном выступе. Впрочем, надо сказать, что в некоторых случаях карьер можно было и не копать: повсюду есть глыбы, отколовшиеся от природной жилы вследствие различных атмосферных воздействий. Достаточно было использовать их, а работа в основном сводилась к обтесыванию глыб и, при надобности, к приданию им нужной формы. Так, менгир Мен-Марз в Бриньогане (Финистер) был просто-напросто извлечен из исходной скалы, находящейся совсем рядом с ним. Зато менгир Шан-Долан, возвышающийся на сланцевом субстрате, пришлось транспортировать не менее чем на четыре километра.

Однако такая транспортировка, хоть бы и на несколько сотен метров, связана с некоторыми проблемами. Предполагают, что она осуществлялась с помощью катков и выбирался по возможности самый пологий путь. Более десятка лет в попытках открыть секрет строителей мегалитов ставили многочисленные эксперименты. Эти эксперименты показали, что для грузов весом от пяти до десяти тонн самой трудоемкой работой было извлекать использованные катки сзади и снова укладывать их спереди. Разумеется, если хватает людей, чтобы можно было обеспечить коллективную работу. Иногда уверяют, что камни можно было перевозить на чем-то вроде санок во время сильных холодов, когда земля покрыта льдом и снегом. Но для зоны распространения мегалитов суровые зимы не характерны. С другой стороны, при скольжении огромной массы снег или лед неминуемо бы растаял и поклажа быстро бы увязла. Похоже, в эпоху неолита уже были дороги, не мощеные, как в римские времена, а бревенчатые, то есть сложенные из тонких стволов деревьев, срезанных по нужной длине и образующих настоящий деревянный настил, по которому легко могли катиться сани и даже ехать повозки с колесами. Такие дороги обнаружили кое-где в болотах Нидерландов и Сомерсета, в Ирландии же, на больших торфяниках центральной области, они применяются и по сей день. Очень возможно, что для перевозки своих огромных каменных глыб строители мегалитов использовали дороги такого типа.

Менгир не устанавливали без подготовки почвы. Сначала надо было выкопать яму. Потом менгир, приподнятый и направленный с помощью соответствующего приспособления, опрокидывали в эту яму. Известно, что на острове Пасхи такой эксперимент был проведен для колоссальных статуй и не вызвал больших трудностей: двенадцать человек за восемнадцать дней установили на место двадцатипятитонную статую при помощи рычагов и небольших камней, служивших клиньями. В этом нет ничего исключительного – достаточно обладать упорством. По-видимому, у людей мегалитов оно было, потому что работали они на века.

Другим решением могла быть насыпь, служившая аппарелью для сбрасывания менгира в яму. Она должна была иметь довольно значительную длину, чтобы угол наклона был как можно меньше. Когда менгир окончательно заклинивался камнями, подножие уплотняли щебнем и землей, насыпь разрушали, а бревна, вероятно, использовали повторно.

Технология, использовавшаяся при строительстве дольменов, была, должно быть, почти такой же, с той разницей, что возводить насыпи приходилось обязательно ради установки плит – порой огромных, – служивших покрытием. Для постройки дольменов с нависающим сводом надо было выбрать наиболее подходящие камни, при необходимости обтесать их и сложить в кладку. В конечном счете это была всего лишь детская мозаика, которую мог сложить вручную один человек. Когда же дольмен был возведен, начиналась операция покрытия его искусственным холмом из камней, щебня и земли. Но и здесь, вопреки тому, что думали в прошлом веке, камни не бросали как попало: все могильные холмы сложены тщательно, по заранее продуманному архитектурному плану.

Во время раскопок у подножия менгиров, проводившихся очень аккуратно, опасных, потому что глыба могла рухнуть (кстати, так много менгиров теперь лежит именно в результате диких раскопок), обнаружили, что перед установкой глыбы делали ритуальные приношения, из чего можно заключить, что существовала церемония закладки. Эти открытия позволили выдвинуть гипотезу, что некогда в момент возведения менгиров могли в ритуальных целях использовать маленькие деревянные постройки или даже столбики. Чтобы стать реальностью, такая возможность должна быть подтверждена систематическими – и непростыми – раскопками в ближайших окрестностях менгиров.

Перед дольменами под могильными холмами тоже обнаружили ритуальные приношения, а также конструкции, показывающие, что на входе в мегалит располагались деревянные пристройки, над которыми никогда не было курганов. Точно неизвестно, какой могла быть природа этих пристроек, равно как и их назначение. Полагают только, что это могли быть морги, куда укладывали тела покойников перед церемонией похорон, или же культовые строения, поскольку дольмены в основном запирались после каждого нового погребения.

Во всяком случае, для возведения как дольменов, так и менгиров необходимо участие достаточно большого числа людей, которые осуществляли огромный коллективный труд. Конечно, не надо забывать, что большие могильные холмы возводились не за несколько дней – в течение веков их часто перестраивали, что требовало дополнительного времени, но это ничуть не снимает вопроса о рабочей силе, необходимой для работ, которые можно назвать циклопическими.

Если предположить, что эта тяжелая работа делалась без перерывов, единовременно, можно выдвинуть гипотезу, что на каждого работника, выполнявшего только указанную задачу, должен был приходиться еще один, трудившийся, чтобы его прокормить. Это позволяет оценить минимальное время, которое потребовалось бы сообществу для возведения памятника малых или средних размеров, например, который считают построенным почти единым духом. Обратившись к результатам экспериментов, проведенных на юге Великобритании, численность работников, которых возможно мобилизовать на три месяца в год в общине численностью от пятисот до двух тысяч человек, можно оценить не более чем в двадцать процентов. Для строительства первичного каирна в Барненезе, как полагают, понадобилось 150–200 тысяч рабочих часов при работе двухсот-трехсот человек по десять часов в день.

О моральных и материальных условиях, в которых производились эти коллективные работы, конечно, ничего не известно.

Вероятно, местные вожди, малые или большие, добивались участия населения всеми средствами, включая принуждение, но в этой сфере возможны любые гипотезы, в том числе и предположение о религиозном рвении, как при строительстве средневековых соборов.

Можно упомянуть теорию К. Мендельсона, считающего, что при строительстве как египетских, так и мексиканских пирамид важны были не сами по себе памятники, а факт их возведения. То есть экономической и политической целью этих крупных начинаний было создание очень централизованного общества. Могло ли так быть и у мегалитических народов? Опять-таки мы упираемся в полное отсутствие сведений. Но трудно недооценить (переоценить?) мистическую мотивацию, подвигнувшую эти народы на совершение столь циклопических трудов.

Это подводит нас к постановке вопроса плотности населения. Во времена мезолита его численность в районе Карнака оценивается очень небольшими цифрами – всего в несколько тысяч человек. К началу неолита она могла постепенно вырасти и достичь плотности один житель на квадратный километр, что дало бы для всей Бретани численность от 25 до 50 тысяч, а к концу неолита, то есть к эпохе строительства мегалитов, плотность могла составлять два человека на квадратный километр, иначе говоря, в Бретани жило от 50 до 100 тысяч населения. Плотность в большой мере зависит от конкретного места. Конечно, такие зоны, как побережье Морбиана, должны были заселиться гораздо плотнее, чем внутренние области с огромными, почти непроходимыми лесами. Впрочем, люди, должно быть, жили небольшими общинами в несколько десятков человек, конечно, объединенными с более или менее близкими соседями в более крупные сообщества, периодически собиравшиеся по политическим причинам или по случаю религиозных праздников. Вероятно, солнцестояния давали особый повод для больших собраний, прежде всего в Карнаке, который по исключительной протяженности аллей менгиров является крупнейшим из известных храмов на открытом воздухе.

Распределение населения зависело от источников воды и условий для охоты или рыболовства. Отнюдь не пренебрежимо малое влияние на плотность населения должно было оказывать и земледелие, только недавно возникшее. Ведь для возделывания бесплодной земли безусловно требовались руки: Бретань – край кислых почв, и рассчитывать на получение реального дохода от земледелия можно, лишь основательно удобрив землю. Так вот, похоже, единственным доступным удобрением очень долго были морские водоросли. Из этого можно заключить, что обработанные земли находились на побережье, и это подтверждается тем фактом, что остатки жилищ гораздо чаще находят в этих районах, чем во внутренних.

Судя по новейшим исследованиям, урожайность в земледельческих областях была неплохой. Орудием пахаря служил топор, который в то же время использовался и для корчевки, и для жатвы. Для работы по мягкой древесине полированные каменные топоры почти столь же эффективны, как металлические. Выжигание достаточно расчищенного участка надо было держать под контролем и проводить не спеша, чтобы уничтожить корни сорняков. После посева почву следовало обработать скребком или палкой, даже мотыгой. Но надо было практиковать смену полей (culture intermittente), чтобы дать земле время восстановиться, потому что после выжигания она дает удовлетворительный урожай только раз или два. На человека требовалось один-два гектара земли, как обрабатываемой, так и находящейся под паром.

В топорах, изображенных на петроглифах Морбиана, некоторые предпочли видеть земледельческие орудия, «топоры-плуги». В таком случае резьба на плите «Стола Торговцев» изображает нечто вроде плуга, в который запряжено четвероногое животное. Но известно, что самые ранние сохи, датируемые концом века металлов, – деревянные. Тем не менее топоры, найденные в неолитических захоронениях, часто асимметричны и явно рассчитаны на такие же рукоятки, как у тесла или мотыги. Знаменитые посохи, изображенные в дольменах Морбиана, тоже интерпретируют как серпы с длинными рукоятями.

Но они вполне могут быть и разновидностью цепов для молочения зерна.

Таким образом, похоже, что в армориканской Бретани в мегалитическую эпоху земледелие играло существенную роль, хоть и на небольших территориях. Практиковалось скотоводство, а именно разведение крупного рогатого скота. Что касается рыболовства, оно несомненно оставалось главным источником питания, прежде всего сбор раковин, которые в изобилии встречаются в районах Карнака, Киберона и залива Морбиан. Сведений о мореходстве у этих народов нет, но соседство с морем и плотность населения в прибрежных районах наводят на мысль, что мореходство здесь активно развивалось. Не надо забывать, что позже обитатели этих мест, знаменитые венеты, станут непревзойденными навигаторами всех побережий Атлантики и Ла-Манша.

Все виды деятельности, отмеченные у строителей больших дольменов Локмариакера и аллей менгиров Карнака, возможны только в рамках сплоченного и хорошо организованного общества. Чтобы иметь возможность строить большие мегалитические гробницы и обширные поля менгиров, требовалась очень эффективная организация. А известно, что жили эти строители очень давно, и это наводит на мысль, что социальная структура у мегалитических народов, особенно в Морбине, значительно опередила свое время.

Богатство некоторых морбианских гробниц карнакского типа, имеющих закрытую и, значит, в принципе недоступную камеру, которая одна лишь содержит большую часть украшений, парадных или престижных топоров и драгоценностей, заставляет предположить, что существовал зажиточный класс, и в этой связи можно представить династию князей Арзона, Карнака и Локмариакера, которые и инициировали большие работы в этой местности. Эта княжеская династия могла иметь монополию на торговлю и присвоить себе фантастические права в отношении всего населения. В самом деле, трудно вообразить, чтобы народ и община сами с энтузиазмом бесконечно возводили, ремонтировали, перестраивали эти большие гробницы, тогда как право на них имела лишь ничтожная часть населения.

Таким образом, мы приходим к представлению о мегалитическом обществе Морбиана как о переходном от эгалитарных племен к централизованному государству как таковому. Можно привести примеры такого рода расслоенных обществ с развитой иерархией, какие еще существуют в Полинезии и какие имели возможность осуществлять значительные проекты. Следовательно, мегалитическое общество Карнака представляется открытым для пришельцев, имеющим очень четкую структуру и основанным на законах. Интеграция пришельцев, должно быть, происходила путем участия в частых церемониях, в сложных ритуалах, для которых требовались постоянные жрецы. Значит, класс жрецов должен был играть в общественной жизни первостепенную роль, наподобие той, какую позже у кельтов играли при царях друиды. Здесь должна была существовать тенденция к специализации, к разделению труда, к появлению различных категорий ремесла. Территории, занятые этими обществами, по-видимому, имели постоянные границы: в одних местах правили мелкие вожди, в других – настоящие князья. Судя по данным археологии, регион Карнака – Локмариакера был, конечно, большим княжеством, богатым и могущественным, о чем говорят как плотность населения, так и его экономическая активность. Большие ансамбли, известные нам, не мог бы построить бедный и дезорганизованный народ.

Это почти все, что можно сказать о социальной жизни строителей мегалитов. Конечно, региональные вариации существовали, но в целом археологические работы, постоянно ведущиеся уже век, все в большей мере выявляют значительное единообразие мегалитического мира – и на континенте, и на Британских островах. Таким образом, можно говорить о мегалитической цивилизации.

Но тогда возникает вопрос – откуда взялась эта цивилизация? Импортировалась ли она – и в таком случае из какого региона, или же самопроизвольно зародилась в областях близ побережий Атлантики и даже в Морбиане, который, как бы то ни было, выглядит наиболее активной зоной мегалитизма?

С давних времен считалось, что вся цивилизация происходит с Востока, в частности из Эгейского моря. Было выдвинуто немало гипотез, что колыбелью мегалитической цивилизации был Крит, откуда она распространилась по торговым путям, которые впоследствии стали Оловянным путем. Теперь эту точку зрения отстаивают куда менее категорично. Мегалитизм вовсе не обязательно происходит из Восточного Средиземноморья. Напротив, многочисленные открытия на месте все больше укрепляют противоположное мнение: очень вероятно, что мегалитический феномен зародился на берегах Северной Атлантики.

В таком случае это была автохтонная цивилизация, способная оказывать влияние на другие народы мира. В конце концов, большие холмы Нью-Грейнджа и Гавриниса старше египетских пирамид, но постройку этих памятников вдохновлял совершенно один и тот же дух, соответствовавший почти одним и тем метафизическим и религиозным критериям, одной и той же потребности – оставить для будущих поколений самое прочное и самое прекрасное свидетельство того, что на этой земле жили некие люди, любимые богами.

Но цивилизация не рождается сама по себе. Она всегда является результатом медленного вызревания, а порой – жестокого столкновения двух типов прежних цивилизаций. Она всегда чему-то наследует, потому что по сути она не более чем этап великой эпопеи человечества.

Так вот, эта эпопея человечества не представляется нам непрерывной линией. Это ломаная линия, имеющая в одних местах разрывы, в других отклонения, в третьих дорисовки сверху. Если история полна проб и ошибок, катастроф, войн, возвратов назад, то нет никаких сомнений, что доисторическая эпоха, сведения о которой заведомо смутные, пережила не меньше испытаний.

Мегалитизм – атлантическая цивилизация. К тому все сходится. Тогда встает проблема Атлантиды, этого таинственного исчезнувшего континента – или острова, – о котором точно не известно, существовал ли он на самом деле, но возможность его существования по-прежнему остается бесспорной. Не была ли мегалитическая цивилизация одним из последних обломков той, которая некогда, в безвестные времена, по словам Платона, расцвела где-то на западе мира, в Атлантическом океане, куда греческие мореплаватели упорно отказывались заходить?

И если в этой сфере хватает гипотез, то совпадения, которые можно обнаружить при терпеливом исследовании крайнего Запада, каким он был задолго до появления кельтских народов, а также при изучении жизни самих кельтских обществ, пропитанной наследием автохтонных народов побережий Атлантики, не просто заставляют задуматься. Они заслуживают рассмотрения.

Часть третья
ЗАГАДКА АТЛАНТИДЫ

Глава I
ТАИНСТВЕННАЯ АТЛАНТИДА

У проблемы Атлантиды есть одна абсолютная исходная точка – то, что о ней рассказывает философ Платон якобы на основе египетских преданий. Исходя из этого рассказа, целые поколения искали следы этого таинственного континента. Но вопрос щекотливый, поскольку нет уверенности, что Платон не придумал эту сказку из практических соображений: ему нужен был конкретный пример для развития своих идей о рождении, жизни и смерти цивилизаций, и, возможно, он не нашел ничего лучшего, чем сочинить миф.

Однако миф никогда не возникает на пустом месте. Миф всегда показателен. Если у нас нет никаких реальных доказательств существования этой Атлантиды, то у нас нет и никаких доказательств «подлога» со стороны Платона. Во всяком случае, со времен античности было выдвинуто множество гипотез о том, где находится этот континент, исчезнувший в ходе катаклизма. Поскольку текст Платона блистает географическими неточностями, искателям приходилось блуждать, выбирая противоположные направления и даже противореча себе самим.

О расположении Атлантиды существует четыре цикла гипотез. Самый древний, начавшийся почти сразу после появления рассказа Платона, помещает исчезнувший континент в зону, огибаемую Гольфстримом, от Западной Африки до Карибского моря. Вторая система, с необходимостью следующая из первой, обычно помещала Атлантиду в разные районы Северной Африки или Испании. Третья, интересующая нас, кстати, больше всего, располагает Атлантиду на северо-западе Европы, который древние называли Гипербореей, что возвращает нас к Стоунхенджу и к преданиям, рассказанным Диодором Сицилийским и Плинием Старшим. Четвертая предпочла бы разместить Атлантиду на Востоке – либо в Эгейском море, либо в Черном, сделав ее центром Крым, где витают тени легендарных киммерийцев, которых иногда смешивают с кимврами, а иногда с гипербореями. Один немецкий ученый периода нацизма даже безапелляционно утверждал, что остров Атлантис был колыбелью арийской расы, единственными потомками которой остались, естественно, его соотечественники. Это говорит о том, какие страсти обуревают всех, когда речь заходит о доказательстве существования континента, вызывающего столько любопытства из-за нехватки информации о нем.

Любопытно, что именно геологи, минералоги, ботаники, зоологи и антропологи менее всех сомневаются в существовании Атлантиды. Они воздерживаются от каких-либо суждений о цивилизации атлантов, но полагают, что платоновский миф соответствует реальности, которую можно найти, если систематически исследовать регионы Атлантики.

Действительно, в Атлантике, походов в которую упорно избегали мореплаватели древности, острова, находящиеся на предполагаемом месте этого континента, имеют вулканический характер, что придает правдоподобие вере в оседание окружающей почвы. Проблема в том, чтобы научно доказать, что такое оседание произошло, и уточнить когда. Так вот, в конце прошлого века при прокладке подводного кабеля, когда вели промер глубины в сотне километров к северу от Азорских островов, с океанского дна подняли остроконечные и угловатые куски базальтовой породы. Тогда ученые заявили, что этот камень не мог в такой форме затвердеть под водой и что это затвердение неизбежно должно было происходить на воздухе. С другой стороны, шероховатость, явные изломы фрагментов показывали, что они не подвергались длительному воздействию ни атмосферной, ни морской эрозии. Значит, на этом месте, где теперь глубина три тысячи метров, найдено доказательство провала почвы, который произошел очень быстро и очень недавно. Была ли это Атлантида?

В другой научной отрасли всегда отмечали, что между фауной Азорских островов, Мадейры, Канарских островов, островов Зеленого Мыса, Антильских островов и Центральной Америки есть аналогии, которые можно объяснить только континентальным единством этих разных территорий в не столь уж давнюю эпоху. Надо отметить, что, если эти территории до относительно недавнего времени были соединены с Америкой, они гораздо раньше отделились от Африки, хотя она совсем рядом. Поэтому полагают, что в так называемый миоценовый период эта ныне исчезнувшая земля существовала, соединяясь на севере с Испанией, на юге с Мавританией и продолжаясь к западу до Бермудских и Антильских островов.

К тому же, судя по тексту Платона, в Атлантиде были слоны. А ведь известно, что слоны возникли в Америке в форме пиротериевых, тогда как на старом континенте не было ничего подобного. Чтобы они могли добраться до этого континента и дать в Африке потомство своего семейства, была необходима соединяющая их земля. Такое же наблюдение сделано в отношении лошадей, вся эволюция которых происходила в Новом Свете, после чего они перешли в другое полушарие и в конечном счете полностью исчезли на земле своего происхождения, пока их последних потомков не привез сюда человек.

Ботаники приводят свои доказательства, среди которых самый поразительный пример – это банан. Существование этого довольно парадоксального растения можно объяснить только с помощью гипотезы об Атлантиде. В самом деле, это трава, а не дерево, нечто вроде чудовищной лилии, состоящее целиком из листьев, без ствола, и на нем растут гроздья плодов весом по двадцать пять-тридцать килограмм, что противоречит законам природы и предполагает человеческое вмешательство в форме селекции. С другой стороны, если на Дальнем Востоке встречается дикорастущий банан, то при попытках его разводить он не приносит плодов, а ведь известно, что растения становятся бесплодными в результате долгой селекции, проводимой с целью интенсивной эксплуатации. В общем, преувеличенные черты внешнего облика банана по сравнению с его основой – доказательство человеческого вмешательства. И в этой культурной форме банан существовал в Америке к моменту появления европейцев, тогда как в диком состоянии он в той же Америке нигде не встречается. Значит, он был ввезен. И тогда можно обратиться к гипотезе об Атлантиде: архипелаги Атлантиды, на которых растут культурные бананы, – не что иное, как оставшиеся над водой вершины гор исчезнувшего континента.

Есть что сказать и океанографам. Если рассмотреть атлантические течения на одних и тех же широтах, замечаешь, что они описывают контур подводного гребня, который заканчивается в Саргассовом море – море, заполненном водорослями, о котором упоминало столько мореплавателей древности и для которого, кстати, напрашивается сопоставление с неподвижным морем, описанным некоторыми авторами классической античности, даже если они, похоже, располагают его на северо-западе Европы. Кстати, показателен пример угрей: угри современной Европы совершают долгое и опасное путешествие в Саргассово море, чтобы отложить там икру. Как объяснить подобную удаленность рек, где они обычно живут остальное время и куда возвращаются их личинки после утомительного дрейфа, продолжающегося несколько лет? Ответ ясен: эти рыбы происходят от тех, что населяли реки и эстуарии северо-западного побережья исчезнувшей Атлантиды, в частности районы, где сейчас находятся Бермудские острова. Когда Атлантида с западной части начала уходить под воду, угри продолжали посещать прежние места нереста, двигаясь, как делают все мигрирующие виды, по руслу рек, в наше время отчасти оказавшемуся на морском дне. Когда Атлантида исчезла полностью, угри в течение веков откочевали обратно на континент. Но повадки угрей можно объяснить только с учетом этого факта.

Некоторые антропологи доказывают существование Атлантиды даже на основе изучения народа гуанчей, еще жившего на Канарских островах в момент их открытия европейцами и очень скоро истребленного в соответствии с добрыми принципами подданных его католического величества. Судя по тому, что известно, гуанчи были людьми высокого роста, с белой кожей, белокурыми волосами и светлыми глазами, то есть типа, ни в чем не походившего на людей африканских племен, живущих на тех же широтах. Так вот, если изучить их останки, можно заметить, что они очень похожи на останки людей кроманьонского типа – с удлиненным черепом, высоким лбом, коротким и треугольным лицом. Говорили даже, что они пересекли Сахару и достигли Юго-Западной Франции. В самом деле, при раскопках в некоторых местах Хоггара обнаружились любопытные подтверждения этой гипотезы, прежде всего в месте захоронения таинственной царицы Тин-Хинан, еще почитаемой туарегами в наше время: в частности, рядом с одним женским скелетом среди многочисленных драгоценностей, золотых ожерелий и браслетов нашли статуэтку в чисто ориньякском стиле. Это не может оставить нас равнодушными. Во всяком случае, Пьер Бенуа серьезно изучил документы, прежде чем написать свой знаменитый роман об Атлантиде.

Некоторые лингвисты, опираясь на этимологию, пошли еще дальше. Они задались вопросом об истоках и смысле слова «Атлантида», происходящего от имени Атланта, хорошо известного мифологического персонажа. Похоже, что корень atl, необъяснимый с помощью индоевропейских языков, означает «вода» не только у древних ацтеков, но также и у многочисленных индейских племен Юты, Невады и Колорадо, а также Гватемалы и Никарагуа, – кстати, все эти народы приписывают себе общую страну происхождения, мифическое место под названием Ацтлан. Понятно, что такое совпадение только усугубляет таинственность. Исходя из этого, многие авторы ударились в фантастические вымыслы, доказывая происхождение из Атлантиды некоторых французских слов и многих топонимов, таких как Секвана, Сена, в отношении которой, впрочем, доказано, что это не индоевропейское слово. Правда, с тех пор задачу прояснить тайну Атлантиды взяли на себя философы, прежде всего герметисты и эзотерики, даже ясновидцы и медиумы, а также серьезные радиоэкстрасенсы. Их выводы, которые они всегда преподносят как евангельские истины, а не в форме гипотез, как следовало бы, оставляют желать много лучшего. Но, в конце концов, разве не надо желать лучшего?

Вернемся к теориям, выдвинутым об острове Атлантида в прошлом. Еще в конце XVII века магистерскую диссертацию по проблеме атлантов опубликовал серьезный профессор Упсальского университета в Швеции Олав Рюдбек (1630–1702). Эта диссертация изображала Швецию его времени и только Швецию первоначальной колыбелью культа богов и цивилизации древних народов. Рюдбек дошел до утверждения, что Атлантидой была просто-напросто Швеция, а столица Атлантиды, упоминаемая Платоном, находилась прямо в окрестностях Упсалы. Его дело продолжил его сын, который пошел еще дальше, заявив, что Иафет и его родственники были первобытными жителями Скандинавии, а лапландцы – их потомки.

Намного позже, в 1888 году, доктор Верно в статье для журнала «Ревю сьентифик» выдвинул предположение о связи между атлантами и кроманьонцами. По его мнению, все острова Атлантики имеют вулканическое происхождение – что неточно, судя по последним исследованиям, – и Канарские острова в третичный период находились под водой, а поднялись в результате вулканических процессов только в постплиоценовую эпоху. С другой стороны, он утверждает, что доисторическое племя так называемых кроманьонцев, когда-то населявшее долины Везера и Дордони, имело очень много сходства со знаменитыми гуанчами Канарских островов. Так вот, останки представителей этого племени кроманьонцев были найдены также в Испании и Северной Африке, когда производились раскопки в многочисленных дольменах Рокнии. Племя кроманьонцев переселилось с севера на юг в неизвестные времена, пройдя через Испанию в Северную Африку. Возможно, их потомками являются некоторые кабилы, поскольку их предания утверждают, что неолитический некрополь Рокния, насчитывающий три тысячи могил, построен их предками. С другой стороны, некоторые из этих кабилов якобы имеют те же черты, что и гуанчи, то есть облик древних обитателей Дордони.

Впоследствии доктор Верно внес изменения в этот тезис, отвергнув отождествление Канарских островов с остатками исчезнувшего континента, и стал искать место для последнего в северо-западных регионах, в легендарной Гиперборее древних. Его аргументация проста: если существование больших подводных плато, находящихся на незначительной глубине, можно рассматривать как доказательство, что Старый и Новый Свет когда-то были соединены, то следы этой связи должно быть нетрудно найти на Севере. В самом деле, от пространства между Великобританией и Скандинавией начинается обширное плато, которое без разрывов тянется до Гренландии и Лабрадора. Если Атлантида существует, она, согласно доктору Верно, может находиться только в Северной Атлантике.