Текст книги "Правда во лжи (ЛП)"

Автор книги: Жан МакДональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 4

Пульсирующая боль, пронзившая череп, заставила меня проснуться. Я моргнула несколько раз, фокусируясь на окружающем, но всё выглядело странным и незнакомым.

Вентиляторы жужжали над головой, почти гипнотизируя и заставляя меня снова погрузиться в сон. Руки и ноги практически онемели.

Комната была светло-бежевого цвета, украшенная зелёными и золотыми узорами. На постели, которой я спала, было зелёное одеяло с золотистой отделкой. Вся простынь промокла от пота, но лицо осталось холодным из-за вентиляторов, обдувавших меня всю ночь.

Я покрутила пальцами на руках и ногах и глубоко вздохнула. События предыдущего вечера встали перед глазами. Я не могла поверить в то, что сделала. Я ушла от Нейта.

Впервые в жизни я самостоятельно приняла решение. Сказать, что мне было страшно – значит, ничего не сказать. Я была в ужасе.

Переворачиваясь на бок, я застонала от боли в теле. Будильник, установленный возле кровати, показывал красным цветом шесть сорок три утра. Ох, разве настало время подъёма? Неохотно я потянулась руками к чувствительным глазам, морщась от боли. Головная боль была моим наихудшим кошмаром. Ни сон, ни аспирин мне не помогали.

Я убрала руки от головы, расположив их на подушку, и начала смотреть в потолок.

Скоро Нейт проснётся и узнает, что я ушла. Несколько сценариев его реакции насчёт моего исчезновения вертелись в голове.

Размышляя о том, как с ним встречусь, я уловила аромат свеже сваренного кофе. О, как я любила запах кофе. Не было ничего лучше него.

– Проснись и пой, соня, – зазвучал бодрый голос Оливии, возвращая меня в реальность.

Я вскочила, пытаясь рассмотреть кого-нибудь в комнате. Кровь прилила в пульсирующую голову, заставляя помещение кружиться.

– Что за..? – пробормотала я, прижимая пальцы к виску. Это помогло, но не достаточно, чтобы остановить головокружение.

Оливия откинула голову и засмеялась, посылая ещё одну волну боли в мой раскалывавшийся череп. Чувство было словно после стероидов.

Нахмурившись, я посмотрела на Оливию, стоящую в дверном проёме. Она выглядела так, словно модель перед показом: платье облегало каждый дюйм её тела или хотя бы то, что оно могло скрыть. Длинные чёрные волосы были собраны в хвост, который свисал волнами с одной стороны плеча, а в руках она держала кружку очень горячего кофе. Оливия само совершенство.

– Можно было бы и предупредить о своём присутствии, – я плюхнулась головой обратно на подушку, жалея о том, что поднялась.

– Думаю, я предупредила, – сказала Оливия, подходя к кровати.

– Как?

– Я сказала «проснись и пой», – заявила она дерзко.

Оливия толкнула мою ногу кулаком, подвинув меня, и присела рядом.

Я подняла слегка голову, взглянув на неё.

– Я имела в виду постучать, для начала.

– Ах, это, – она равнодушно пожала плечами.

Оливия изогнула идеально накрашенные рубиново-красные губы и сморщила нос.

– Я подумала, что раз это мой дом, то так делать не обязательно.

– А что, если я бы была голой?

В попытке выплеснуть злость, мои руки поднялись с постели, но сразу же вернулись обратно на место из-за моего болезненного состояния.

Оливия хрипло засмеялась.

– Я прожила с тобой четыре года. И знаю, что ты не ложишься спать голой, – она тыкнула пальцем в моё бедро. – К тому же, там нет ничего такого, что я бы не видела раньше. Теперь поднимай свою задницу.

Я зарычала, двигая руками и ногами. Каждый мускул тела превратился в желе. Я покрутила пальцами на ногах, чувствуя, как хрустнули кости.

– Хорошо, встаю, – проворчала я.

Она подала мне чашку кофе и открыла кулак, в котором принесла аспирин.

– Я подумала, что он тебе может пригодиться.

Поднявшись, я прислонилась к металлическому изголовью кровати. Холодная сталь, прижатая к моей мокрой спине, вызвала мурашки. Я подтянула колени к груди и взяла кофе с аспирином из протянутых рук Оливии, ощущая жар чашки холодными пальцами.

– Спасибо, – промямлила я, глотая болеутоляющее.

Она откинулась на кровати, положив ладони на матрас.

– Не забудь рассказать, что произошло сегодня ночью. Или точнее сказать утром?

Тёплая жидкость в чашке дала мне маленькую возможность собраться с мыслями. Будет нелегко объяснить ей то, что я сделала. Я всегда была чудачкой. Ненавидела препятствия и всегда убегала от них. Но с другой стороны, я легко не сдавалась. Если кто-то или что-то мне было нужно, я боролась. Оливия знала об этом лучше, чем кто-либо. Так что своим уходом я показала, что это против моей натуры, что она, в принципе, знала сама.

Я глянула на неё поверх края чашки с кофе, и мои глаза наполнились слезами. Оливия наклонила голову в ожидании.

Возможности избежать этого разговора не было, поэтому я поставила чашку на колени, обхватив ее пальцами.

– Я бросила Нейта.

– Да, это я уже поняла.

Я обводила край чашки большим пальцем, пока подбирала подходящие слова.

– Лив, я больше так не могла. Время, проведённое с вами вчера, заставило меня чувствовать себя ничтожной. Когда незнакомцы утешали меня, могли читать как открытую книгу, я поняла, что мне надо что-то менять.

Оливия передвинулась и закинула одну ногу на другую.

– Так вот что произошло между тобой и Дрю когда мы вернулись. Что он сказал тебе?

Я сделала большой глоток кофе. Разговор был личным, и мне не очень хотелось рассказывать ей то, что он мне сказал.

– Не много. Он просто сказал, что ты переживаешь за меня и, что меня обидели.

Оливия кивнула, мягко улыбаясь.

– Похоже на Дрю. Он практически сделал то же самое в наше первое свидание. У него способность видеть людей насквозь.

– Это точно, – пробормотала я в чашку.

– Итак, Нейт был дома, когда ты пришла? – спросила она.

Я утвердительно кивнула.

– И как он воспринял?

Поставив чашку на колени, я почувствовала, как слёзы начали наполнять мои опухшие глаза. Боль от жгучих слёз только усиливала головную боль.

– Я думаю, узнаем, когда он обнаружит записку, – признала я.

– Погоди! Придержи-ка коней! Ты оставила ему прощальное письмо?

На её лице появилось выражение шока. Оливии, казалось, понравилось идея: Нейт найдёт записку, а меня уже нет.

– Нечестно, я знаю, но иначе он бы меня не отпустил. Я пыталась. Поверь мне. Но он вывернулся, как всегда.

Оливия медленно кивнула, осмысливая мои слова.

– Я думаю, что вижу всю картину в целом.

Жар проступал сквозь кожу. Как легко я могла лгать.

Оливия подвинулась, забрала чашку из моих рук и поставила её на ночной столик. Своими тонкими пальцами она обняла меня за руки и слегка сжала.

– Не думаю, что ты сделала что-то нечестно. Лично я думаю, что ты храбрая. Ты знала, что тебе нужно и вместо того, чтобы продолжать мучить себя, сделала шаг вперёд и приняла решение. Я горжусь тобой, Кенз.

Я выдохнула.

– Хоть кто-то из нас, – прошептала я с комком в горле и слезами, готовыми пролиться.

Сердце колотилось в груди. Я не могла поверить, что была настолько несправедлива в своём решении.

– Но почему бы и нет? Ты приняла решение, мудрое, кстати говоря, и уверенно держалась. Очень смело. Особенно для тебя.

– Я разобью ему сердце, Лив. Ты не видела его вчера вечером. Он плакал.

Взяв меня за подбородок указательным и большим пальцем, она заставила меня взглянуть ей в глаза.

– А сколько раз он рвал твоё сердце на части? Один? Миллион раз? Ты должна была давно его бросить. Ему повезло, что ты давала ему так много шансов.

– Я знаю, – сказала я сквозь стиснутые зубы.

Предательская слеза побежала по щеке.

– Я устала быть одной.

– Ты не одна. У тебя есть я, – она потянулась и убрала прядь моих волос за ухо. – И Джаред, – добавила она, хмыкнув.

Предательская улыбка появилась на моём лице.

– Мне повезло, что вы оба у меня есть, – я потянулась и взяла чашку с кофе, делая глоток остывшей жидкости. – Спасибо, что приютила меня на ночь.

Оливия погладила меня по руке.

– Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь. Ты же знаешь.

– Спасибо, – прошептала я. – Обещаю, что постараюсь как можно быстрее найти себе дом. Я не хочу посягать на твоё личное пространство ещё больше.

– Тебе сейчас не нужно принимать никаких решений. Отдохни. Чёрт, можешь даже позвонить на работу и сказать, что заболела. У меня тысячи фильмов, в которых ты можешь порыться, и килограмм мороженного в морозилке.

– Звучит хорошо, но я не могу не пойти на работу.

– Да, понимаю. Я тоже не люблю пропускать работу. Говоря о работе... – Она быстро взглянула в сторону будильника на ночном столике. – Мне уже пора. Сегодня очень напряжённый день. Хотела бы я, чтобы они уже, наконец, сделали меня партнёром, и покончить с этим, – заворчала она.

– Ты станешь партнером. Я знаю. Ты никогда не проигрывала, – уверяла я её.

– Я проигрывала больше, чем признавала, но, в этом случае, надеюсь, ты права. – Она соскочила с кровати и подошла к двери.

Некоторое время Оливия стояла, уставившись в дверь. Потом она резко развернулась, желая что-то сказать.

– Кенз?

– Да?

– Я думаю, что ты вчера поступила очень храбро. Знаю, ты считаешь, что убегаешь от всего, но я так не думаю. Мне кажется, что впервые в жизни ты наоборот бежишь к чему-то. Чуть больше уверенности в себе. Я очень счастлива видеть тебя такой.

– Спасибо, – прошептала я, не глядя ей в глаза.

– Я серьёзно, – сказала она, разозлившись.

– Я чувствую себя эгоисткой. А как насчёт его потребностей? Как насчёт его чувств? – я накручивала край светло-зелёного одеяла на палец.

– Ты самый не эгоистичный человек, которого я только знаю. Ты верная, немного наивная, – добавила она со смехом, – но никак не эгоистичная. Скажи мне, задумывался ли он хоть раз за всё это время о твоих потребностях и чувствах? – она прикусила уголок губы. – Ну?

– Не особо.

– Ну вот, – Оливия положила ладонь на ручку двери, и она заметила мой бледный вид. – Кенз, я знаю, для тебя это тяжело, но ты делаешь всё правильно. Поверь в себя.

– Постараюсь, – прошептала я.

Слёзы подступили к уголкам глаз и были готовы пролиться. Я быстро моргнула, пытаясь удержать их. Плохо, что голова ещё болела.

– Хорошо. Я оставлю ключ на столе в фойе. И если ты уже решила идти на работу, скажи Джареду, что «злая ведьма» передаёт ему привет, хорошо?

Я закатила глаза. Мои мокрые ресницы оставили следы под глазами. Фыркнув, я ответила:

– Передам.

Оливия покрутила пальцами, махая мне.

– Хорошего дня, Кенз. Позвони мне, если понадоблюсь.

Быстро, словно молния, она ушла, закрыв за собой дверь.

В тот момент, когда подруга закрыла дверь, я почувствовала себя разбитой. Слёзы полились из глаз по щекам и затуманили зрение. Воздух пробивался в лёгкие, пока я всхлипывала. Всё мои предыдущие слёзы был ничем по сравнению с этим. Сильная икота вырывалась из груди, и стук в моей голове стал невыносимым. Я свернулась калачиком от отчаяния.

Даже если бы и хотела, я не могла признаться, что плачу из-за Нейта. Честно говоря, я горевала из-за того, что не видела его месяцами. Теперь я горевала, потому что потеряла себя. И это был мой шанс найти себя снова.

Когда последняя слеза скатилась по моей щеке, я неохотно вылезла из постели. Моё платье было смято от сна и пота. Если платье выглядело так, то я могла представить, как выглядела сама. Неприятный смешок вырвался из моей груди, похожий на звук бешеного зверя, завладевшего моим телом.

Босая, я протопала по мягкому ковру к своему чемоданчику. Я порылась в нём, доставая одежду, подходящую для работы. Как логопед «Логопедической школы Сарасоты», я не носила официальных костюмов, хотя они мне нравились. Большинство моих коллег использовали неофициальный деловой стиль, но я придерживалась того вида, который бы понравился детям, с которыми я работала.

В среднем, я работала по тридцать минут с каждым ребёнком. Моё расписание было составлено на основе специфических потребностях ребёнка и его успехах. Я также работала один на один с их учителями, а потом с музыкальным терапевтом района. Мне повезло, что мы с Джаредом ладили на работе и после неё.

Мои дети удивляли меня. Во время курса с каждым из них, я выявила тесную связь. Так или иначе, я растила их, думала о них как о своих собственных, что делало из меня хорошего учителя. Радовалась их успехам и подбадривала в случаях неудач. Их ум был открыт миру, и я только могла представить, что они могли бы сказать, если бы только сумели. Если повезёт, я предоставлю им возможность добиться этого.

Через холл от гостевой комнаты находилась главная ванна. Не уверенная, ушла ли уже Оливия, я пробежала через холл и проскользнула в ванною. Если она слышала, как я расклеилась, то могу представить, что подруга подумала обо мне.

Дверь за мной закрылась. Я повернула голову, проходя мимо зеркала, которое находилось между туалетным столиком и раковиной. Как я и подозревала, мой вид говорил о том, что меня словно сбил поезд. Мои голубые глаза были залиты кровью и припухли от слёз, кончик носа покраснел, а светлые волосы прилипли к лицу. Я была разбита. Стянула платье через голову и вспомнила, как Нейт сделал то же самое несколько часов назад. Сильный стук в груди слился со стуком в голове. Нет, он не шутил, когда говорил, что напомнит мне о том, как я себя чувствовала в «Канкуне», но не понял, что этого было слишком недостаточно и слишком поздно.

Лёгким поворотом руки я включила воду и залезла в душ. Я ощутила удовольствие, когда поток воды начал поливать моё болезненное тело. Хоть он и не могла успокоить мою душу, но дарил физический комфорт. Достаточно того, что пульсация в голове стала сносной.

Поставив руки на стенку душа, я позволила воде намочить свою голову. Чувство предыдущей ночи перед побегом всплыло у меня в мозгу. Свечи горели вокруг нас, рука Нейта прокладывала путь к моим бёдрам, с наслаждением прикасаясь там, где мне было нужно. Его губы на моей шее.

Каждый момент воспроизводился снова и снова. Потом неожиданно он навис надо мной. Но мужчина, нависающий надо мной, совсем не был Нейтом. Я резко открыла глаза, понимая, что кто-то выступал в роли Нейта в моём воображении.

Проникновенные голубые глаза светились в тайных уголках моего сознания, пока его имя не слетело с моих губ. Дрю.

Я провела руками по лицу. «Это только фантазии, – сказала я себе. – В смысле, нет же в этом ничего плохого. Это ничего не значило».

Смущенная, я выключила душ, уставившись на кафель, и пришла в ужас от того, что сделала. Я едва знала Дрю. Кроме того, он был парнем Оливии. Я яростно потрясла головой, посмеиваясь над собой. Он был мил со мной, и я увлеклась им. Вот и всё.

Я вышла из душа и потянулась за полотенцем на крючке. Туго завернув его вокруг груди, я отошла от душа и вытерла пар с зеркала. Хорошо, что вода помогла скрыть моё опухшее лицо.

Я провела расчёской по волосам. Перед выходом я надела трусики и лифчик. Никто не мог застать меня голой в доме Оливии.

Приоткрыв дверь ванной, я выглянула в холл, проверяя, ушла ли уже Оливия.

– Лив? – сказала я.

Ответа не было. Она уже ушла на работу. С отвращением я подняла свое грязное бельё. Белый картон, лежавший на полу, остановил меня. Я нагнулась и подняла карточку, которая выпала из кармана.

– Эндрю Дж. Вайс, адвокат, – прочитала я громко.

Перевернув визитку, я перечитала её снова. Что было в этом мужчине такого, что так меня заинтриговало? Воспоминание о его просьбе вышло на передний план. Он сказал звонить ему в любое время. Сейчас было то самое время.

Я метнулась назад в спальню и взяла телефон. Он ожил после нажатия кнопки и в тот момент, когда моя решительность поколебалась, я ощутила лёгкое головокружение. На экране отразился список пропущенных звонков, все от Нейта и только одно голосовое сообщение.

Я села на край кровати, моё сердце упало вниз, когда я включила его.

– Привет, Маккензи, – сказал он монотонно.– Я подумал. Ты, наверное, права. Вероятно, время – это то, что нам двоим нужно. Мне жаль. Меня не было рядом с тобой. Но я никогда не перестану тебя любить. Пожалуйста, запомни. Я люблю тебя.

Я вскочила, услышав, как он кладёт трубку. Казалось, мне перекрыли кислород. Я начала качаться вперёд и назад, пытаясь собраться.

Инстинктивно я хотела перезвонить ему, сказать, что была не права и хочу вернуться домой. Но не могла сделать этого. Позвонив ему, я только оттяну неизбежное. Мой уход ночью доказал ему, что я тверда в своём решении. Я больше не могла терпеть боль в своём сердце. Я не была счастлива, а хотела обрести счастье снова, даже если это значило потерять Нейта навсегда.

Я скрутилась на кровати, уронив телефон и визитку возле себя. Белый потолок окружал меня, никак не отражая мои чувства. Возможно, Оливия была права. Может, мне надо позвонить на работу и сказать, что заболела. Моё психическое состояние не позволяло встретиться с невинными детьми.

Не отдавая себе отчёта в своих действиях, я обводила чёрные буквы имени Дрю на визитке. Держа её, я чувствовала спокойствие, как будто, кто-то действительно думал о моих чувствах. Прогул работы не был моим ответом. Чтобы справиться, мне нужно двигаться дальше.

– Я не буду неудачницей, – выдохнула я, улыбаясь визитке Дрю.

Писать ему было плохой идеей, и я знала это. Он был милым парнем, но не был ответом на моё отчаянье. Думая об этом, я с нежностью положила визитку в сумку вместе с телефоном и продолжила собираться на работу.

Коричневая юбка-карандаш вместе со светло-розовой блузкой на пуговицах лежали там, где я их оставила. Я быстро одела свой наряд, сочетая его с любимой парой коричневых туфлей-лодочек.

Слой туши и блеска для губ, мой дневной макияж, спрятал воспоминания о слезах. Мои волосы, всё ещё влажные от душа, были собраны в хвост и удерживали их подальше от лица. Я взглянула на себя в зеркало. Если бы не налитые кровью глаза, то я бы выглядела, как и всегда.

Я решила пропустить завтрак. Мысль о еде взволновала мой пустой желудок. Я допила кофе и почистила зубы. Последний раз, глянув на себя в зеркало, я вздохнула. Мои уставшие и опухшие глаза кричали об изнеможения, но там, внутри, я рассмотрела себя. Человека, которого уже давно потеряла. Она была там, я чувствовала её возрождение. Поэтому, взяв сумку и ключи, вышла за дверь с высоко поднятой головой. Сегодня я начинаю жизнь заново. Я была готова двигаться дальше.

Глава 5

Было раннее утро. Солёный морской воздух окружил меня. Было почти восемь утра, и я опаздывала на работу, но, если кто-нибудь спросит, Джаред прикроет меня.

Я забралась в свой серебристый приус и завела мотор. Каждое утро я подбирала что-то подходящее настроению. Каждое утро, но не сегодня. Если я буду слушать музыку, отвечающую настроению, то приеду на работу как зарёванный ребёнок, поэтому я выбрала что-то бодрящее, то, что поднимет мне настроение.

Дорога до работы не заняла много времени. Жильё Оливии находилось в десяти минутах езды от моей школы, и, в то же время, в двадцати пяти минутах от дома Ната. Благодаря близкому расстоянию и шоссе, я не опоздала, как опасалась.

Когда я приехала, моё парковочное место было свободно, и, поставив машину, я взяла вещи и поспешила к школе. Как я и подозревала, Джаред опередил меня. Чёрный перламутр светился на его «Мустанге Фастбек» тысяча девятьсот шестьдесят пятого года выпуска, сияя в утреннем свете.

Эта машина была его гордостью, и он сделал всё, чтобы на кампусе об этом знали. Было очевидно, что Джаред проводил множество часов, заботясь о ней.

Дети толпились в коридорах, некоторые здоровались со мной, когда я мчалась к нашему с Джаредом кабинету. У нас не было классной комнаты, как у других учителей. У нас была, так называемая, смотровая комната. Эта комнатка была поменьше и соединялась окном, разделяющим две комнаты. Мы размещались в задней части здания, возле музыкальной комнаты и аудитории.

Это было удивительное расположение для нас, особенно для Джареда, ведь он был музыкальным терапевтом. Пока я часами учила детей использованию и пониманию слов, он использовал музыку для строительства языковых умений. Повторяющаяся природа песни позволяла ребёнку легче соединять слова.

Войдя в кабинет, я услышала нежную мелодию, витающую в воздухе. Я уронила сумку на стол и прошла через коридор к музыкальной комнате. За пианино сидел Джаред, погружённый в исполняемую им музыку.

Мелодия была мягкой, приятной, с разбивающими сердце тонами. Я стояла возле двери и слушала музыку, погрузившись в её атмосферу. Возникали желание и стремление, вырывавшиеся из глубины моей груди, натягивая струны сердца. Я закрыла глаза, поглощенная мягким нажатием клавиш. Слёзы покатились по лицу, когда музыка коснулась моей души.

Я открыла глаза и начала смотреть, как он играл. Джаред сидел за пианино в идеальной позе. Его высокое тело сконцентрировалось на движении. Я могла видеть его напряжённые мышцы, сокращающиеся под белым воротником рубашки во время исполнения. Я никогда не думала о Джареде больше, чем о друге, но для себя отметила, что он прекрасный представитель мужского пола. Я находила удивительным то, что он одинок, и ещё более удивительным то, что парень не снимал каждую ночь новую цыпочку, как делало большинство одиноких мужчин в нашем городе.

Однажды я предположила, что Джаред гей. И спросила его об этом. К моему удивлению, он ответил со смехом. И не обиделся на мой вопрос и даже отметил, что ему нравится компания женщин, но если это та женщина. Я улыбнулась, узнав, что была не единственной, кто думал: «Сначала узнай, потом трахайся».

Когда мелодия достигла апогея, дыхание Джареда стало более сбивчивым. Он двигался с каждым ударом, с каждым тоном. Потом остановился. Низкая нота Си зависла в воздухе, колеблясь, и мягко удаляясь. До этого я даже не подозревала, что он мог передать такие эмоции, музыка лилась из него так свободно. Конечно, парень флиртовал и был комедиантом, но также был и мудрым. Всегда с гордостью показывал свои чувства.

– Это было прекрасно, – прошептала я со слезами на глазах.

Он подскочил на лавке, поворачиваясь ко мне.

– Я не слышал, как ты вошла. Как долго ты там стоишь?

– Не долго. Я не хотела мешать. Просто услышала, как ты играешь, когда вошла.

Джаред встал с лавки и подошёл ко мне.

– Ты не мешала, Маккензи. Я просто играл.

Он обнял меня за плечи, когда мы пошли через коридор в наш кабинет.

– Ну, твоя игра была прекрасна. Ты думал о продаже этой мелодии?

Джаред отпустил меня, когда мы вошли. Он провёл меня к столу и разместился на его углу.

– Моя работа не продаётся. Ты знаешь.

Я села на стул и включила компьютер.

– Людям нужно слышать ту красоту, что ты написал, Джаред. Весьма трагично, что она уйдёт неуслышанной.

– Моя музыка никогда не уходит неуслышанной, – его светло-карие глаза казались почти золотыми, когда он таращился на меня из-под своих длинных ресниц. – У меня прекрасная публика – ты и дети.

Он часто использовал свою музыку с детьми. Эмоции, исходящие от неё, действовали на них успокаивающе. Мне нравилось, как она успокаивала ребёнка, готового психануть. Срывы никогда не были лёгкими, ведь ребёнок терял контроль над эмоциями.

Большинство людей думало, что это лишь детская вспышка гнева, но на самом деле ребёнок, потерявший контроль, пугал их.

– Правдиво, но я хотела бы, чтобы ты творил и за пределами класса, – напирала я мягко.

– Когда-нибудь, – ответил он, гладя меня по руке.

Его кривая улыбка заставила меня улыбнуться. Разговор о его карьере помог мне отвлечься от своих проблем.

– Хорошо бы, – ответила я.

Улыбка Джареда обогрела, но от меня не ускользнуло то, что его глаза не смеялись. Он был взволнован. Это было хорошо видно.

Меня не должно было шокировать, когда он спросил:

– Итак, ты скажешь мне, что не так?

Но шокировало, я открыла рот как рыба.

– Как ты...

Он легко провёл пальцем под моим глазом.

– Ты много плакала. Больше чем всегда.

– Так и знала, нужно было использовать какое-то средство для макияжа Оливии сегодня, – бранила я себя. Причин лгать Джареду не было. Я выбрала правду.

– Я ушла от Ната вчера.

– Что ты сделала? – воскликнул он.

– Не смотри на меня так, – потребовала я, заставляя его убрать выражение шока с лица.

Мои плечи подались вперёд, а локти расположились на краю стола, возле его бёдер.

– Я больше так не могла. Одиночество душило меня, – я скрестила руки, смотря на пустой монитор компьютера.

– Я горжусь тобой. Знаю, ты любишь Ната, но теперь ты начала думать и о себе, – Джаред раскрыл мои пальцы и взял мою руку в свою.

– Почему все твердят это? Ты, Лив, и моя мама скажет, когда я ей расскажу, – я фыркнула. – Чувствую себя ужасно. Я сделала ему больно. Ушла от него. Сбежала.

Джаред нежно притянул моё лицо, чтобы посмотреть в глаза.

– Маккензи, ты ничего плохого не сделала. Он обижал тебя. Он покинул тебя. И ты не сбежала. Ты впервые подумала о себе. Перестань волноваться за него.

– Легче сказать, чем сделать, – прошептала я.

– Не для тебя.

Я потрясла компьютерной мышкой и она, наконец, ожила, позволяя мне остановиться на расписании дня. Это дало хороший повод выйти из происходящего разговора.

– Похоже, я пробуду здесь целый день. Моя первая встреча в девять пятнадцать, и мне нужно распечатать флэш карты.

Джаред даже не сомневался. Он знал, что я закончила беседу. И нежно погладил меня по руке.

– Я тоже сегодня здесь весь день. Как на счёт ланча за пределами кампуса? Я угощаю.

– Тебе не надо этого делать.

– Я угощаю, – повторил он.

Я засмеялась.

– Ты не отстанешь, правда?

– Нет, – чмокнул он губами, отходя от стола без единого слова.

Я потрясла головой, наблюдая за тем, как он выходил из кабинета и направлялся назад, через коридор. Отказавшись о чём-либо думать, я немедленно окунулась в работу, благодарная, что хоть что-то могло отвлечь меня от Ната.

День прошёл быстро, и я была счастлива, что не послушала Оливию и не осталась дома. Я чувствовала себя лучше среди детей. Их светлые, улыбающиеся лица принесли радость в мой день.

Моя последняя встреча перед ланчем закончилась немного быстрее, чем ожидалось, и я начала убирать в смотровой комнате. Секундой позже косматая светлая голова Джареда заглянула внутрь.

– Ты готова?

– Да. Куда мы собираемся?

– Я думал о «Сандвич-баре».

– Звучит отлично.

Я сложила оставшиеся на столе флэш карты в горку, и поспешила в кабинет, где взяла сумку, и пошла за Джаредом к выходу из школы.

– Возьмём мою машину, – предложил он.

Я закатила глаза. Он сделает всё, чтобы показать свой «Мустанг». Но причин спорить не было, и я вскочила на пассажирское сидение, после того как Джаред галантно открыл передо мной дверь.

Пристегнув меня, он с гордым видом прошёл к водительскому сиденью и сел. Гул мотора разбудил бы мёртвого, проезжай мы возле кладбища. Сильная вибрация машины на холостых позволяла пассажирам почувствовать всю мощь, сосредоточенной под капотом силы.

Джаред уважал моё молчание. Он не давил на меня. Наоборот, позволил подумать, пока я смотрела в окно.

Когда мы приехали, Джаред не терял времени и выпрыгнул из машины, чтобы открыть мне дверь. Он предложил руку и помог мне выбраться из глубокого кресла.

– Обязательно посмотри по сторонам, – подразнил он, переведя меня через Мейн Стрит. Над центральной дверью ресторана висела выцветшая вывеска, написанная большими белыми буквами. «Сандвич-бар» был обычным городским учреждением. Он открылся в пятидесятых, и в Сарасоте не было ни единой души, кто бы ни ел этих сандвичей.

Как только мы вошли, у меня потекли слюнки. Запах свежего хлеба был завораживающим, что напомнило мне о том, что я пропустила завтрак.

Как и в большинстве баров мира, неоновая вывеска, размещённая на чёрной панели, контрастировала со светлым плиточным полом. К стенам ресторана прислонились кожаные диванчики, тогда как индивидуальные столики и стулья были эргономично разбросаны, для лучшего обслуживания. В помещении лился дуговой флуоресцентный свет, производя тусклое, но, в то же время, ясное свечение. Задняя часть бара была обустроена для тех, кто выпивал после обеда.

Желание заказать пиво «Курс Лайт» было поглощающим, но я отказалась, так как должна была возвращаться в школу. Я гордилась собой из-за того, что не поддалась силе восхитительного напитка.

Нас быстро разместили и приняли заказ. Я заказала свой обычный салат. У них был самый лучший в городе салат от шефа, и я не могла упустить возможность насладиться таким яством.

Наш столик находился возле окна. Мы с Джаредом мило беседовали, ожидая, когда принесут еду, и говорили обо всём, кроме проблемы. Официантка принесла наш заказ. Когда она поставила передо мной салат, Джаред драматично зарычал, закатив глаза.

– Я привёл тебя в бар с сандвичами, а ты заказала салат? Ты боишься поправиться? Потому что, позволь мне сказать, дорогая, тебе не о чем беспокоиться. Ты идеальна.

Я полила салат заправкой.

– Я просто люблю их салат.

– Если ты так говоришь, – Джаред заворчал ещё громче, перед тем как укусить нафаршированный итальянский сандвич.

Мы ели молча, наблюдая за людьми, мелькающими на улице. Я всегда наслаждалась рассматриванием людей. Было интересно смотреть на них, когда они думали, что на них никто не обращает внимания.

Возле нашего здания прошёл толстяк, одетый в выцветшее зелёное пальто, едва ли застегивавшееся на его безразмерном животе. Его мясистый палец так глубоко был запихан в нос, что сустав пальца почти скрылся там. Когда и этого стало недостаточно, он покрутил пальцем и вытянул из носа сосископодобный придаток. За ним потянулось что-то зелёное, что он вытер о пальто. Я думала, что ему повезло, что его козявки такого же цвета, как и пальто, но кому-то, кто позже потрётся об него, определённо, будет неприятно.

– Ты хотя бы улыбаешься, – сказал Джаред.

Сосредоточенность на сопливом мужике была утеряна. Я обратила внимание на милашку с набитым ртом, обедающего со мной.

– А?

Джаред положил сандвич на тарелку, сделав глоток содовой. Потом прочистил горло.

– Ты не хочешь рассказать мне о том, что произошло на выходных? – спросил он, наконец.

Вздохнув, я положила вилку.

– Что ты хочешь знать?

– Это не испанская инквизиция, Маккензи. Если не хочешь рассказывать, так и скажи, – Джаред выглядел обиженным моей реакцией.

Я потянулась и обхватила своей рукой его запястье.

– Извини.

– Всё нормально, – промямлил он. – Я знаю, что тебе больно. И лишь хочу помочь.

– Я знаю, дружище. Всё началось прошлой ночью, – начала я.

Не упустила ни одной «кровавой» детали. Вот что было хорошо в Джареде: я могла рассказать ему всё, а он ни за что не судил бы меня, а просто слушал.

Когда я закончила, он наклонился, пожал меня за руку, и я утонула в его золотистых глазах.

– Ты знаешь, я не люблю соглашаться со злой ведьмой, но она права. Нельзя сомневаться в себе. Услышав всё это, я думаю, ты правильно сделала.

– Хотелось бы. Есть ли в этом суть?