Текст книги "Летающий сыр"

Автор книги: Жан-Филипп Арру-Виньо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Жан-Филипп Арру-Виньо
Летающий сыр
Приключения семейки из Шербура

Посвящается

Ж., Ж.-Л., Ж.-П., Ж.-Ф., Ж.-Н., Ж.-Б. и Ж.-С.

в память о замечательном детстве

Жан Икс

Однажды утром мы с мамой возвращались из школы и встретили у дома нашего нового почтальона. Одной рукой он придерживал велосипед, а другой протягивал нам конверт, на котором было много всяких штампов и марок.

– Вы мне не поможете найти некоего Жана с десятого этажа? – спросил почтальон.

– Это я, – сказал Жан А.

– И я, – добавил я.

– И мы, – подключились Жан В. и Жан Г.

– Детишки, определитесь, – рассмеялся почтальон. – Кто все-таки из вас Жан?

Но когда маленькая ручонка Жана Д. дернула его за штанину, почтальону стало не до смеха:

– Я тозе Зан, – пропищал Жан Д.

А вслед за ним и Жан E., который еще даже говорить не умел, замяукал в коляске.

– Это правда, – подытожила мама. – Ведь и малышу может прийти письмо, разве нет?

Почтальон рассмотрел инициалы на слюнявчике Жана E., потом окинул взглядом нас шестерых, и в глазах у него потемнело.

– Это розыгрыш такой? – сглотнул он. – Нас снимает скрытая камера?

– Прошу вас повежливее, – занервничала мама.

– А что такое «скрытая камера»? – поинтересовался Жан В.

– Тебе не понять, редиска! – ответил Жан А., который по четвергам бегал к соседу Стефану смотреть телевизор.

– Так кому мне отдать письмо? – спросил почтальон.

– Мне, – быстро смекнул Жан А.

– Нет, мне, – поспешил вмешаться я.

– Нет, мне, – не растерялись Жан В. и Жан Г.

– Мне-э-э, – заныл Жан Д.

– М-м-м, – замычал Жан Е.

– Тише, – скомандовала, стараясь сохранять спокойствие, мама. Затем она повернулась к обалдевшему почтальону. – Вам доставляет удовольствие ссорить детей?

В своем спокойствии мама выглядит очень внушительно. Даже Жан Е. сразу все понял и перестал реветь, как будто кто-то выдернул его из розетки.

– Поймите правильно, – взмолился почтальон, – это мой первый рабочий день, а у вас тут столько почты!..

Он махнул рукой в сторону почтовых ящиков.

– Я просто растерялся… Мне нужен Жан.

– Ну так вы пришли по адресу, – сказала мама, забирая письмо.

– Что значит «по адресу»? – переспросил почтальон. – Вы все Жаны?

– Вы на что намекаете? Что я не знаю, как зовут моих детей? – не унималась мама.

Она положила конверт в карман, и мы продефилировали один за другим мимо остолбеневшего почтальона.

Вот так всегда, если мы куда-нибудь выходим вместе.

Люди не верят, что мы семья, а не детский лагерь или сбежавшие из цирка близнецы. Шесть братьев – такое не часто увидишь. Но шесть Жанов – это, пожалуй, рекорд!

У нас у всех уши торчком и вихор на макушке. И папа, у которого плохая зрительная память, не придумал ничего лучше, чем назвать нас всех Жанами – по алфавиту, как в записной книжке.

У нас есть Жан А. Ему одиннадцать лет. А – потому что Аристократ, видите ли. Он вечно чем-то недоволен и всем указывает.

Потом я. Второй по счету в семье Жанов. Меня зовут Жан Б. Мне восемь. Секретное имя – Жан Булка, потому что люблю поесть и это сказывается на моей фигуре.

– Да уж, отличная кличка, – любит повторять Жан А. Конечно! Он же самый умный, в очках, любимчик месье Мартеля. Мартель – его школьный учитель. Только потому что он старший, Жан А. спит на верхней полке нашей двухъярусной кровати и всегда выключает свет, когда я собираюсь почитать на ночь. Или того хуже – бросается в меня грязными носками.

В комнате середнячков живет Жан В. Ему семь. В – потому что он среди нас самый рассеянный и вечно Витает в облаках.

С ним живет Жан Г. Пять лет. Гаденыш, потому что с тех пор, как мы живем в Шербуре, он вместе с Жаном В. уже дважды затапливал квартиру.

И наконец наши малыши. Это Жан Д. Три года. Пока только эту букву он произносит правильно.

Самый маленький – Жан Е. Еж-крикун. Ему всего годик и у него ни одной волосинки на голове.

Когда он появился на свет, все ждали девочку. Для разнообразия. Папа даже сделал в его комнате суперремонт. Он обклеил стены розовенькими обоями, которые так пузырились, что казалось, будто кто-то запрятал под них вишневые косточки.

Сначала мы расстроились, что Жан Е. оказался не девочкой. Когда малыш хотел есть (а голоден он был постоянно), он задерживал дыхание, буквально на мгновение – словно больше и не дышит, – а потом начинал реветь так, что у людей на улице уши закладывало. Все, наверное, думали, что случайно сработала пожарная сигнализация.

Мне бы, конечно, хотелось быть единственным сыном, как мой лучший друг Франсуа Аршанпо. Он живет в таком большом доме, что до ванной приходится ехать на велосипеде. Ну, он так говорит, по крайней мере… Его папа – спецагент, поэтому в гости к Франсуа после школы заходить нельзя. Жан А. считает, что он все врет, но я ему верю. У его папы есть огромный джип, напичканный всякими умными устройствами, и Франсуа говорит, что мы, когда вырастем, тоже станем спецагентами и будем работать в паре. Мы себе даже визитки сделали. На своей я написал только инициалы: «Ж. Б.». Почти как Джеймс Бонд, правда? Это мой любимый герой.

Стать героем – вот моя мечта! Детективом, каратистом или спецагентом – я еще не решил, кем точно. Но какой же из тебя Джеймс Бонд, если сзади болтаются пять лопоухих братьев?..

В тот день на пороге дома мы встретили папу.

Мой папа – лучший врач на свете. У него всегда много работы, и он редко заходит на обед домой, особенно когда нам надо в школу и мы едим наспех, чтобы не выводить прописи в наказание, если опоздаем. А тут он даже не снял белый халат – так он вообще никогда не делал! – и у него было такое лицо, что мы сразу подумали: раз папа прибежал из больницы в обед, значит, кто-то из нас провинился…

– Дети! – торжественно начал он, обнимая маму. – У меня для вас новость!

– Ого! – вырвалось у Жана А.

В последний раз, когда нам объявляли новость так торжественно и загадочно, мы узнали, что скоро у нас появится братик или сестричка. Только не это!

Спустя несколько дней после рождения Жана Е. кто-то нацарапал на двери возле звонка: «Мест нет». Поскольку никто в этом не признался, папа наказал нас всех и не водил в бассейн целую неделю.

Но автор надписи выразил общее мнение: шесть мальчиков – это и правда достаточно.

– Ну почему сразу такие лица? – расстроился папа. – Не любите сюрпризы?

Когда у папы хорошее настроение – жди беды. Он склонился над коляской и пощекотал Жана Е. под подбородком. А зря! Жан Е. схватил висевшую над головой погремушку, натянул и резко отпустил – бенц! – прямо папе в глаз…

Все покатились со смеху, кроме Жана E., который разревелся во весь голос. Замолчали мы так же быстро, как засмеялись, потому что на папе лица не было.

– Раз так, – разозлился папа, – новость оставим на потом!

– Тогда все за стол, – позвала мама.

Дважды повторять не пришлось, и мы побежали мыть руки.

А папа понял, что приходить домой обедать – все-таки не самая лучшая мысль, потому что в этот раз мама приготовила шпинат. Он пытался есть по чуть-чуть, глотал, стиснув зубы, и с завистью посматривал на пюре с ветчиной для Жана Е. Когда мама отошла на кухню, папа даже умудрился стащить маленький кусочек с его тарелки. Жан E., по своей привычке, на мгновение затих, покраснел и заревел так громко, что мама тотчас прибежала назад:

– Кто обидел малыша?

Папа сделал вид, что это его не касается, и начал тихонько насвистывать какую-то песенку, глядя на нас, свесивших носы над тарелками.

– Ну конечно, это не вы, – посмотрела на нас мама испепеляющим взглядом. – Сейчас же доедайте все до крошки, или мало не покажется!

Взяв Жана Е. на руки, она ушла в комнату укладывать его спать.

– Спасибо, ребята! – сказал папа. – Я ваш должник.

Приподняв крышку кастрюли, он добавил:

– Скорее давайте тарелки!

Мы сбросили в кастрюлю недоеденный шпинат, а потом все это отправилось прямиком в мусорное ведро.

– Я убрал со стола, дорогая. Что подать на десерт?

Папа – просто супер!

– А когда новость? – спросили мы хором после обеда.

– Вечером расскажу, – не сдавался папа. – А сейчас вам пора в школу. Мне надо обсудить эту новость с мамой.

– Кстати, насчет сюрпризов, – добавила мама, доставая конверт, который принес почтальон. – Я чуть не забыла об этом загадочном письме…

Письмо в нашей семье всегда целое событие. Нам, то есть детям, почти никто не пишет – под предлогом того, что нас шестеро. Только бабушки и дедушки на дни рождения и двоюродные братья Фугас, которые присылают нам фотографии с праздников или самодельные открытки на Рождество.

Но конверт, который мама держала в руках, был слишком толстым для открыток с последнего праздника. Он был желтый, с адресом получателя, напечатанным на машинке, короче, точь-в-точь как письмо от нотариуса из какого-нибудь фильма. В таком письме обычно сообщают, что вы получили неожиданное наследство в миллиард франков.

Кому конкретно адресовано письмо, разобрать было невозможно. Половина имени стерлась. Тогда мама вскрыла конверт и прочитала:

Уважаемый Жан Икс,

мы рады видеть Вас в числе наших клиентов и благодарим за то, что Вы выбрали нашу фирму.

Модель Z 833 Е, которую Вы у нас заказали, – это гордость нашей марки…

Мама прервалась на мгновение и продолжила:

…Хотим Вам напомнить, что:

1. Приобретать газовое оружие могут только лица старше 21 года.

2. Мы не принимаем в качестве платежного средства коллекционные марки и наклейки с тематикой «Тур де Франс». Оплата производится по чеку.

В связи с вышеизложенным мы, к сожалению, не можем доставить Вам данную модель пистолета.

С уважением,

администрация магазина.

В комнате повисла мертвая тишина – будто только что посреди гостиной упал метеорит размером с футбольное поле! Папа громко сглотнул, выхватил письмо из маминых рук и стал им тыкать по очереди каждому в лицо.

– Я очень спокоен, я крайне спокоен, – еле сдерживался он. – Но два раза повторять не буду. Пусть тот, кому адресовано это письмо, выйдет вперед НЕМЕДЛЕННО!

Никто не сдвинулся даже на миллиметр.

– Я вас предупредил, – грозно произнес папа. – Если умник, который собирается пронести в этот дом оружие…

– Модель Z 833 Е, – уточнил Жан В.

– …сейчас же не признается, – взорвался папа, – вы все останетесь без сладкого до… до совершеннолетия!

– Это не я! У меня узе есть пистолетик с длотиками! – заверещал Жан Д.

– Как я мог его заказать? – отпирался Жан Г. – Я даже писать не умею.

– А я хоть и пишу, – подключился Жан В., – но с кучей ошибок.

Все взгляды устремились на Жана А. и меня. Конечно, мы ведь старшие и всегда во всем виноваты!

– Это Жан Б., – сказал Жан А., побледнев. – Они с его дружком Франсуа даже сделали себе пуленепробиваемые куртки!

– Неправда! – закричал я. – Это ты придумал, что можно расплатиться марками и наклейками, потому что карманных денег нам точно не хватит!

Я же говорил Франсуа, что не надо было брать этого Жана А. к нам в Клуб спецагентов! Во-первых, очки на носу всегда выдают предателя, а этот к тому же, с тех пор как перешел в пятый класс, считает себя самым умным и, конечно, самым крутым.

Еще когда мы вырезали картинку с пистолетом из каталога, я знал, что все это – большая глупость. Но это я придумал подпись: «Жан Икс». Так делают все спецагенты!

– Чтоб мои сыновья заказывали оружие по почте!.. – не унимался папа. Он без сил упал в кресло и простонал:

– Что я сделал не так?!

– Я не хотел, – пробухтел Жан А. – Меня заставили!

– Мы просто играли, – попытался вмешаться я.

– Играли?! – не верил своим ушам папа. – Газовый пистолет – игрушка?!

– Вот это класс! – обрадовался Жан В., который никогда не понимает с первого раза. – Нам тоже можно будет с вами поиграть?

– Тише, пожалуйста! – успокаивала всех мама. – Послушайте, что я скажу…

Она была очень спокойна и, кажется, еле сдерживала смех.

– Шесть Жанов в доме, – сказала она, – это и так перебор. Поэтому никаких Жанов Икс или Игрек нам тут не нужно.

С этим были согласны все. Мама продолжила:

– Если у кого-то из вас возникнет хоть малейшее желание поиграть в нашей гостиной с огнеметом, или гранатами, или еще с каким-нибудь взрывоопасным добром, имейте в виду… Вы запомните этот день на всю жизнь… По крайней мере, ваша попа уж точно. И я не посмотрю на то, что вы спецагенты и владеете самыми убойными приемами, – закончила мама, глядя мне и Жану А. прямо в глаза. – Все меня поняли?

Мы кивнули, не проронив ни слова, довольные, что отделались малым.

– А теперь – бегом в школу, если не хотите опоздать. И даже не думайте, мои юные шпионы, приклеивать хоть одно из ваших оттопыренных ушек к двери, когда папа будет мне рассказывать грандиозную новость. Иначе…

Мы схватили портфели и, не дослушав до конца, пулей выскочили из дома.

– Это ты во всем виноват, стукач вонючий! – налетел я на Жана А. в лифте.

– Сам стукач, – огрызнулся Жан А. – Сразу было ясно, что это дурацкая идея.

– Короче, мы больше никогда не позовем в наш клуб всяких очкариков из пятого класса. Ты за всех постарался!

– Да мне плевать, – огрызнулся Жан А. – Не очень-то и хотелось в Клуб отмороженных малявок.

– Сам отмороженный, – не успокаивался я.

– Ну-ка повтори, что ты там сказал, – пригрозил мне Жан А.

Но я решил не отвечать, и мы разбежались в разные стороны, чтобы не опоздать в школу.

Папина новость

Когда мы вернулись домой, папы еще не было.

– Сюрприз есть сюрприз, – стойко держалась мама. – Осталось подождать до ужина. Может, пока уроками займетесь?

– Да-да, конечно! – сказали мы хором, потому что было самое время смотреть сериал про Рин Тин Тина [1]1
  Рин Тин Тин – легендарная немецкая овчарка, прославившаяся своими ролями в голливудских фильмах.


[Закрыть], и побежали в туалет…

Дело в том, что у нас телевизора нет. Мама говорит, что нам и так есть чем заняться, вместо того чтобы смотреть дурацкие телепередачи. Поэтому, чтобы увидеть «Рин Тин Тина», нам приходится толкаться на крышке унитаза: только оттуда через маленькую форточку прекрасно виден телик соседа в доме напротив. Вернее, его экран напоминает почтовую марку, но, имея при себе бинокль Жана А., можно догадаться, что происходит, хотя звук до нас совсем не долетает.

Проблема лишь в том, что бинокль у нас один и Жан А. никогда не хочет делиться. К тому же крышка унитаза не очень-то широкая, и уместиться на ней втроем совершенно невозможно. Вот и в этот раз Жан В. беспрестанно кричал: «Дайте мне посмотреть!» – и дергал нас за штаны. Жан А. дал ему по уху, и все, как обычно, кончилось плохо.

– Это так мы делаем уроки? – раздался мамин крик. – Марш по комнатам!

Учебный год подходил к концу, и на дом задавали только Жану А., у которого в классе есть латынь. Но, учитывая, какой строгий у нас учитель, месье Мартель, я воспользовался случаем и накатал про запас несколько прописей.

В прописях у меня своя методика. Я вывожу двести раз «Я не буду…» и оставляю пустую строчку. Потом, когда учитель говорит, что писать в наказание, просто заканчиваю предложение. Ну, например, так: «…больше смеяться над соседкой по парте, потому что у нее скобы в зубах», или вот так: «…больше плеваться из ручки в доску на уроках этикета».

У нас с Жаном А. один письменный стол на двоих, и, пока я писал, он постоянно косился в мою тетрадь.

– Я не буду, я не буду! Какие же вы глупые, малышня!

– Редиска! Ты ведь тоже был в начальной школе.

– Да, но только меня месье Мартель никогда не наказывал прописями.

– Конечно, ты же его любимчик!

Жан А. терпеть не может, когда его называют любимчиком месье Мартеля. Он взял перьевую ручку, снял колпачок и вылил весь баллончик чернил мне на тетрадь, повторяя, как психбольной: «Я не буду, я не буду, я не буду!».

– Ты за это заплатишь! – крикнул я, набросился на него и повалил на пол.

Началась драка. Тут в комнату вошел Жан В.

– Мама! Мама! Они опять дерутся! – закричал он.

– Ябеда-корябеда! – завопил Жан А. и бросил в него тапком. Жан В. успел увернуться, и тапок угодил прямо в нос Жану Г., который как раз прискакал в комнату с саблей наголо.

Он тоже подключился к драке, призывая на помощь Жана Д. Ох и хорошо же мы подрались!

В какой-то момент Жан В. хотел было прыгнуть на кровать, но Жан А. его опередил.

– Проваливайте из нашей комнаты, или пеняйте на себя, – грозился он, размахивая подушкой.

– Не дождетесь! Мы – пришельцы из космоса! И захватили вашу планету! – заорали Жан В. и Жан Г.

– Вперед! В атаку! – закричал я, запрыгнув вслед за Жаном А. на кровать. – Живыми вы нас не возьмете!

– Пощады не ждите! – не сдавались середнячки.

– Только, чур, вещи не трогать! – крикнул я.

– Слабаки! – наступал Жан А., сняв очки. – Пусть только попробуют, мало не покажется…

– Это тебе сейчас мало не покажется! – пригрозил Жан В.

– Дети! – позвала нас мама. – Папа пришел!

Эх, на самом интересном месте… Мы обменялись еще парочкой тумаков, чтобы как-то завершить драку, и побежали вниз слушать папину новость.

Хоть у нас и нет телика, вечерок все равно удался.

В нашей гостиной, она же столовая, стоит большой диван, два кресла и маленькие складные столики. Мама купила их зимой в магазине шведской мебели. Их всего шесть, и они все разных размеров, чтобы их можно было сложить один в другой, как матрешку.

– У каждого будет свой, – сказала мама, у которой всё всегда под контролем. – И ругаться никто не будет, и места мало занимает.

Такой столик есть даже у Жана E., хотя, мне кажется, это ни к чему: у него ведь уже есть другой, прикрепленный к стульчику для малышей. Но стоит только забыть поставить его столик в гостиной, как он, затаив дыхание, на секунду умолкает, а потом начинает вопить так, что сразу становится жаль, что он не девочка.

В тот вечер, чтобы отметить папину новость, мама приготовила несколько тарелочек со всякими закусками: канапе с маслом из лосося, орешки, чипсы, пирожки с сыром.

– Обожаю закуски, – так говорит мама, когда ей лень готовить или когда вечер действительно праздничный, например чей-нибудь день рождения. Тогда нам разрешается пить сколько угодно газировки и есть руками – всем, кроме Жана E., потому что мама говорит, что «газики вызывают раздражение желудка».

Мы все уселись кружком на полу в гостиной.

По такому случаю папа достал сифон, который дедушка Жан подарил ему на Рождество. Сифон – это странное серебристое устройство, похожее на огнетушитель, как в школе. В него наливают воду, вставляют несколько баллончиков с газом, нажимают на специальный рычажок на колпаке, и из сифона, распрыскиваясь в разные стороны, льется газированная вода.

– Господа, – произнес торжественно папа, поднимая стакан с виски, – сегодня я хочу выпить за здоровье всех Жанов!

Это сигнал к тому, что можно накинуться на закуску: Жан А. проглотил сразу три пирожка, Жан Г. набил карманы чипсами, а Жан В. и Жан Д. начали стрелять друг в друга орешками. Мама была вынуждена вмешаться:

– Вы за праздничным столом, а не в детском саду!

Настроение слегка испортилось. К тому же никто не хотел пробовать канапе с маслом из лосося. Папа тем временем собрался выпить еще один коктейль из виски с газировкой, но по маминому взгляду понял, что сейчас не самое подходящее время снова устраивать фонтан.

– Итак, – сказал он, – кто хочет узнать новость?

– Я! Я! – закричали мы хором.

Папа взял трубку, набил в нее табаку, раскурил и только тогда продолжил:

– Итак, несмотря на то что у нашей мамы всё под контролем, эта квартира для нас уже совсем мала. Особенно после рождения Жана E., когда нас стало восемь. Я уж не говорю о том, какой беспорядок творится в ваших комнатах – там даже кошка своих котят потеряет…

Все виновато притихли, кроме Жана E., который застучал ножками по стульчику, услышав свое имя.

– Мы с вашей мамой долго думали и решили…

– Мы покупаем телевизор? – спросил Жан А.

– Нет, – продолжил папа. – Мы решили переехать.

– Пелеехать? – переспросил Жан Д.

– Мы уезжаем из Шербура, – объявил папа, выпустив изо рта кольцо дыма. – С сентября меня переводят в больницу города Тулон.

Повисла мертвая тишина. Как будто он бросил атомную бомбу прямо посреди гостиной…

Мы попытались произнести в ответ хоть слово, но не смогли. Так и стояли с открытыми ртами, как персонажи сериала про Рин Тин Тина, который мы смотрим из туалета по телику соседа напротив. Жан В. успел положить в разинутый рот горстку орешков – хоть это ему удалось. Первым, к кому вернулся дар речи, стал Жан А.

– Ты хочешь сказать, что мы уезжаем отсюда навсегда? – промямлил он.

– И больше никогда не увидим своих друзей? – проныл я.

– И больше никогда не пойдем в бассейн? – ужаснулся Жан В.

– И не будем покупать пирожные в булочной возле церкви? – подхватил Жан Г.

– И иглать в палке не будем? – спросил Жан Д.

– Хм, – подал голос Жан E., готовясь к очередному реву.

– Спокойно, ребята, без паники, – ответил папа. – Во-первых, мы уедем только в конце июля…

– И еще, – добавила мама, – мы решили, что, если большинство из вас не захочет переезжать, мы останемся.

– Сто такое «больсинство»? – уточнил Жан Д.

– Это когда малявок не спрашивают, – объяснил Жан А., который считает себя самым умным, потому что учится уже в пятом классе.

– Редиска, – вмешался Жан В. – Большинство – это когда все вместе.

– Сам ты редиска! – хмыкнул Жан А.

– Большинство – это когда у каждого есть право высказать свое мнение, – внесла ясность мама, которая в душе настоящий педагог. – Правда, дорогой?

– Конечно, – подтвердил папа. – И первого, кто не захочет уезжать, я тут же отправлю в интернат для детей военнослужащих!

Прежде чем приступить к голосованию, папа решил показать нам на дорожной карте, где находится Тулон.

Папа умеет все, но только не разворачивать карту. Когда же он наконец с ней справился, она вся была порвана в местах сгиба. И тут Жан Д. направил на нас струю газировки из нового дедушкиного сифона. Папа выругался. Жан Е. замолк, словно перед бурей, а маме вдруг пришла в голову гениальная идея: взять в книжном шкафу атлас и налить папе немного виски. Пока она укладывала Жана Е. спать, мы обступили папу.

– Смотрите, – начал объяснять он, надевая очки, – Шербур – это здесь. То есть мы вот тут. А Тулон вот здесь, видите? – папа провел пальцем через всю Францию и остановился в самом низу карты. Так далеко от Шербура! Похоже, накрылся наш с Франсуа Клуб спецагентов, подумал я. И в груди как-то защемило. А папа начал объяснять, что в Тулоне всегда хорошая погода. Ну и представьте себе спецагентов в шортах и резиновых босоножках…

– Посмотрите, тут же море, – продолжил папа. – Это то же, что и Ла-Манш, только в нем можно купаться, не боясь посинеть от холода. Его называют Средиземным, потому что… Так, ладно…

– Потому что в переводе с латыни… – начал было Жан А., который как раз в пятом классе стал учить латынь.

– Спасибо, – обиделся папа. – Если вы и дальше будете меня перебивать…

– А в Тулоне есть бассейн? – поинтересовался Жан В.

– Конечно, – ответил папа. – И вода там такая теплая, что нужно приносить с собой лед!

– И палк есть, где мозно гулять? – спросил Жан Д.

– А что вы скажете, если у нас будет целый дом с садом? – хитро улыбнулся папа.

– Дом? И у меня будет своя комната? – воскликнул Жан В.

– А я смогу завести собаку? – не удержался я.

– А я – поставить у себя телевизор? – расплылся в довольной улыбке Жан А.

– И в саду можно будет натянуть канат и играть в подвешенных поросят? – предложил Жан Г.

– Посмотрим, когда приедем на место, – вмешалась мама, вернувшись из комнаты Жана Е. – Мне кажется, вы забыли о главном: мы еще не голосовали.

– Дорогая, ты уверена, что стоит это делать? – уточнил папа.

– Конечно.

Папа взял потрепанную карту дорог (все равно она уже вряд ли на что-нибудь сгодится), оторвал от нее несколько кусочков, раздал их нам и начал объяснять правила голосования.

– Те, кто голосует за переезд, пишите на ваших бюллетенях «да». Всем же остальным напоминаю, что тут неподалеку есть прекрасный интернат для детей военных…

– Голосование закрытое, – поправила его мама. – Пишите то, что считаете нужным.

– Так я об этом и говорю! – возмутился папа.

Мы взялись за бумажки. Мама помогла Жану Г. и Жану Д., потому что они еще не умели писать. Когда все проголосовали, папа откашлялся и стал торжественно зачитывать то, что было написано на бюллетенях.

Даже не глядя на почерк, легко было догадаться, кто что написал.

Да, с условием, что там будет телевизор.(Это явно Жан А. Вылитый.)

Я хотю зить в Тулоне.(Жан Д.)

Я так и не понил, где находица Тулон.(Это типичный Жан В., который никогда ничего не понимает и у которого проблемы с правописанием.)

Согласен, если мы будем ходить в бассейн каждую субботу, как здесь.(Жан Г.)

В последнем бюллетене было написано большими буквами «НЕТ!». Раз уж голосование тайное, то я даже под пытками не скажу, кто это написал.

– Нет? – повторил папа. – Кто написал «НЕТ!»? Признавайтесь сейчас же!

– Это Жан Б. Он не хочет уезжать от своего дружка Франсуа, – выпалил Жан А.

– Тихо! – сказала мама. – Право высказаться имеет каждый.

Папа быстро подсчитал голоса. В итоге получилось три «да», один неправильно заполненный бюллетень Жана В. и одно «нет».

– Итак, дети, – произнес папа, снимая очки, – за переезд проголосовало большинство, а это значит, что следующий учебный год вы начнете в Тулоне, в этом прекрасном городе на средиземноморском побережье с мягким климатом и высокопрофессиональными медиками! Гип-гип…

– Ура-а-а! – подхватили все. – Да здравствует Тулон!

– Цыц! – поспешила успокоить нас мама, потому что, когда мы начинаем баловаться с папой, добром это не заканчивается. – Разбудите Жана Е.

И тут мне пришла в голову мысль.

– Подождите, – сказал я, – ведь Жан Е. еще не голосовал.

– Жан E.? – усмехнулся Жан А. – Но он, если ты вдруг забыл, даже говорить не умеет.

– Ну и что? – не сдавался я. – Он такой же Жан, как и все остальные.

– Верно, Жан Б., – вступилась мама. – Право голоса есть даже у самого маленького.

– Голоса?.. – повторил папа. – Дорогая, он же еще совсем малыш! Тогда, может, и у нашей черепахи спросим ее мнения?

– Браво, дорогой! – разозлилась мама. – Ты сравниваешь сына с черепахой?!

На самом деле, когда Жан Е. начинает дрыгать ножками в своем стульчике, он больше напоминает лягушку. Но папа так на меня посмотрел, что я решил с ним не спорить.

И тут из комнаты Жана Е. донесся плач.

– Видишь? – торжествовала мама. – Он протестует против вопиющей несправедливости!

– Хорошо, – подавленным голосом ответил папа. – Тогда сделаем так: если он проплачет меньше трех с половиной минут, это будет означать, что он согласен переезжать, а если дольше – что не хочет. Договорились?

– Договорились, – сказала мама.

Папа снял с руки часы с секундомером, и мы обступили его, заткнув уши: три с половиной минуты рева Жана Е. – это слишком даже ради такого важного решения, как переезд! Минута… минута с половиной… две минуты… две минуты сорок секунд… Такое чувство, что стрелка папиных часов притормаживает… Три минуты десять секунд… Три минуты двадцать…

И в то мгновение, когда я уже было решил, что победил, Жан Е. вдруг забулькал и замолчал.

– Го-о-о-лос принят! – протяжно констатировал папа, останавливая секундомер. Четыре против одного. Большинство решило: в конце июля мы уезжаем из Шербура, оставляя здесь и моего друга Франсуа, и воскресные пирожные, и бассейн…

Спать я пошел с комком в горле. Ну и что, что квартира маленькая! Я даже согласен жить в одной комнате с Жаном А., ведь это НАША квартира. Я никак не мог смириться с мыслью, что придется жить в другом месте.

Где я теперь буду покупать комиксы? А кокосовые шарики? Мы больше не будем кататься на роликах на автостоянке возле дома, обедать в маленьком ресторанчике по воскресеньям, смотреть телевизор в витрине магазина электротехники… Я даже по дождю буду скучать и по лифту, который ломался, и нужно было подниматься на десятый этаж пешком.

Даже если иногда мне и хочется быть единственным сыном, я все равно не люблю перемены. А переезд – это самое ужасное, что может случиться. Врагу не пожелаешь!

– Не переживай, редиска! – сказал мне Жан А. с верхней полки. – Вот увидишь, нам хватит друзей в Тулоне. И ты уже будешь в старшей школе, как я. Так что на переменке сможем драться вдвоем.

В темноте он ухмыльнулся, но в его голосе не было уверенности.

– Это ты редиска! – ответил я.

А у самого сердце было не на месте.