Текст книги "Суп из золотых рыбок"

Автор книги: Жан-Филипп Арру-Виньо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Подвох по-эльзасски

Теперь у нас есть соседка. Зовут ее мадам Шварценбаум, и наши участки разделяет изгородь из тростника. Тростник этот настолько старый, что напоминает высушенный китовый ус из океанографического музея.

– Ребята, помойте руки и причешитесь. Мы идем в гости, и вы должны произвести приятное впечатление.

А мы едва сели за настольную игру! Все начали возмущаться, кроме Жана В., который проигрывал и как раз должен был пропустить три хода.

– В приличном обществе принято так делать, когда переезжаешь на новое место, – добавила мама.

«Произвести приятное впечатление» – это, по маминому представлению, быть похожими на детишек со страниц модного каталога для всей семьи: там все гладко причесаны и улыбаются, словно ангелочки. Судя по фотографиям, они совершенно счастливы, что на них эти дурацкие, но при этом идеально выглаженные рубашечки.

– А я могу взять с собой пистолетик со стъелами? – спросил Жан Д.

– Об этом не может быть и речи, – сказала мама. – Надеюсь, вы будете вежливыми и тихими. Иначе пеняйте на себя!

Мадам Шварценбаум примерно столько же лет, сколько бабушке Жанет, и она просто обожает детей.

– Какая прекрасная семья! – воскликнула она, увидев нас, выстроившихся перед ее воротами в ряд, как шахматные фигуры. – И такие умненькие! Сразу видно! Как вас зовут, малыши?

– Братья Жаны, – с гордостью произнесла мама.

– Братья Заны? – повторила мадам Шварценбаум.

Мы переглянулись: неужели у нее тоже язык заплетается, как у нашего Жана Д.?

– Надеюсь, вы спокойно переносите шум, – продолжила мама. – Они у меня иногда буйные.

– Приглашаю вас на полдник, – сказала мадам Шварценбаум. – Я как раз приготовила кое-что вкусненькое. Ребятам точно понравится.

Похоже, мадам Шварценбаум не картавит: она просто глухая как пробка. Несмотря на мамины отговорки, мы все-таки прошли один за другим в дом, довольные, что не придется опять давиться сухим печеньем, которое мама покупает нам каждый день на полдник.

В гостиной висели часы с кукушкой, повсюду стояли фотографии в рамках и лежали салфеточки. Мы уселись за стол и тут же начали ерзать, как ужи на сковородке: от вязаных подушек на стульях страшно чесалась попа. Мадам Шварценбаум тем временем побежала на кухню.

– Как думаешь, можно ее попросить включить телевизор? – поинтересовался Жан А., с вожделением поглядывая в сторону огромного ящика в углу комнаты. – Как раз «Рин Тин Тин» идет…

– Кто посмеет заикнуться о телевизоре, будет мыть посуду до восемнадцати лет, – предупредила мама.

Мы мгновенно угомонились. К тому же мадам Шварценбаум уже принесла полдник…

И почему-то сразу захотелось маминого сухого печенья. Мадам Шварценбаум была родом из Эльзаса и испекла настоящий эльзасский пирог. Он был таким плотным, словно из пластилина. Она положила нам по огромному куску, и аппетит резко пропал. Но по маминому взгляду мы поняли, что если кто-то не доест свой кусок, он тут же отправится на перевоспитание в отряд «морских котиков».

Слава богу, мы могли пить лимонад, чтобы пища не застревала в горле.

– Это миндальный пирог, – с гордостью объявила мадам Шварценбаум. – Вам нравится, детишки?

– Просто превосходно, мадам Шварценберг, – выпалил Жан А.

– Баум, – поправила его мама.

– Восхитительно, мадам Шлагбаум, – добавил я, еле проглотив свой кусок.

– Шварц, – поправила мама меня.

– Мы такого вкусного пирога никогда не ели, мадам Шварценмух, – выдохнул Жан В.

– Шварценбаум! – взвыла мама.

– Просто супелпилозок, дамам Глюсенбаум, – пищал Жан Д., и на каждом выдохе у него изо рта летели крошки.

– Нет же, повторяю, Шварценбаум! – прошипела мама, испепеляя нас взглядом.

– Очень вкусно, мадам Шварценглоб, – воскликнул Жан Г. и незаметно выплюнул недожеванный пирог в носовой платочек.

На сей раз мама промолчала.

– Кому добавки? – спросила мадам Шварценбаум.

– О! Спасибо-спасибо, но мы и так отняли у вас уйму времени, – поспешила откланяться мама.

– Тогда я заверну вам по кусочку с собой! – настаивала мадам Шварценбаум. – У вас такие послушные детишки, что не грех их побаловать.

Наконец мы вышли с половиной торта в руках, чувствуя себя страусами, которые наглотались камней.

– Что на вас нашло, дети? – спросила мама, когда мы вернулись домой.

– Ты же сама просила нас вести себя прилично и произвести приятное впечатление на мадам Шварценшварц!

– Шварценбаум! – мама была в отчаянии. – Что, так тяжело запомнить фамилию?

– Она все равно глухая как пробка, – злорадствовал Жан А.

– Что ты сказал?

– Э-э-э… Она не очень хорошо слышит, по-моему, – нашелся Жан А.

– Так-то лучше, – вздохнула мама.

Похоже, нам все-таки удалось произвести приятное впечатление на мадам Шварценбаум, потому что с тех пор каждую субботу она приносила нам какой-нибудь пирог собственного приготовления. Правда, названия пирогов скорее напоминали ругательства или имена отрицательных героев из бельгийских комиксов: Апфельштрудель, Кугельхопф, Штолле… Стоит их только произнести, как в горле пересыхает, и пропадает голос.

Увидев на столе семнадцатый по счету миндальный пирог, даже папа начал возмущаться.

– Мне кажется, пора разорвать дипломатические отношения с Эльзасом, дорогая. Может, просто будем закапывать их в саду?

– Еду нельзя выбрасывать, – возразила мама.

– Ты права – еще, чего доброго, трава расти перестанет.

– Это очень некрасиво по отношению к бедной старушке. Ей так нравится делать нам подарки.

– Не могу решить, чем все-таки раздробить кусок этого бетонного пирога… Лопатой или молотком? Как думаешь, дорогая? – задумался папа, который, как известно, мастер на все руки.

– Осторожно, не поранься, – мама протянула ему большой нож.

– За здравие старушки Шварценплюх, – зловеще прошипел папа, вознося нож над головой.

И вдруг у Жана А. родилась гениальная мысль. Когда он рассказал о своем коварном плане, все зааплодировали. И только мама сомневалась в успехе операции – боялась рассориться с родственниками. Но папе все же удалось ее убедить, и теперь каждую неделю мы отправляем почтой пирожок от мадам Шварценбаум двоюродным братьям Фугас с милой записочкой: «Приятного аппетита!». А мама добавляет, что пирог испекла одна милая старушка и мы надеемся, что им понравится.

Не знаю, едят ли братья Фугас наш пирог и нравится ли он им, но в одном я не сомневаюсь: именно с тех пор как мы начали посылать им пироги, они перестали отдавать нам свою поношенную одежду.

Игры в профессии

Жан А. еще не знает, кем хочет стать, когда вырастет. Ему тяжело выбрать что-то одно: он утверждает, что силен во многих предметах, в отличие, например, от Жана В., который не умеет грамотно писать и перемножать числа в уме.

– А велогонщиком не хочешь? – предложил я ему в один дождливый день, когда мы сидели дома. – У тебя уже есть шлем и бутылка для воды с эмблемой «Тур де Франс».

– Думаешь, у меня получится?

– Конечно.

Сказать по правде, я не был так уж уверен. Жан А. захочет вечно носить желтую майку лидера просто потому, что он единственный среди гонщиков три года учил латынь. А это вряд ли понравится его партнерам по команде.

Жан А. подошел к зеркалу и начал рассматривать свои икры.

– Ладно, можно попробовать. Но только я буду ехать последним и разгоняться уже на финише, то есть, собственно, выигрывать.

– А кто вместо тебя проедет остальной путь?

– Ладно, сам проеду, только не в горах.

– Но так не бывает.

– Ладно, тогда на спусках.

– Нельзя выиграть «Тур де Франс» только на спусках и за счет ускорения на финише, – не сдавался я. – Придется сменить профессию.

– И что я буду делать?

– Не знаю. Может, тигров дрессировать? Или космонавтом заделаешься? Но только смотри, чтобы тебя не стошнило прямо в скафандр, а то…

Стоит Жану А. сесть в машину, как он мгновенно зеленеет, и нам приходится тормозить каждые пять минут. А в космосе ему будет совсем туго – там же невесомость, черные дыры и горячий метеоритный дождь, который стучит по стенке космического корабля.

– Это совсем другое, – сказал Жан А. – Не будет же тебя тошнить, когда ты летишь на ракете со скоростью света.

– Ты-то что об этом знаешь? – махнул я рукой.

– Это как в санях для бобслея, – ответил Жан А. – Летишь так быстро, что желудок приклеивается к спинке кресла, как старая жвачка.

Я пожал плечами.

– Ты же никогда не катался на таких санях, редиска.

– Вот поэтому и не катался, – объяснил Жан А. – Не очень-то хочется, чтобы желудок превратился в жвачку. Шутишь, что ли?

Вот это меня и бесит в Жане А. – он всегда хочет быть правым.

– А может, мне стать телохранителем? – поразмыслив, выдал он.

– В очках? Кому придет в голову нанять слепого телохранителя?

– Я и в очках отвешу тебе такую оплеуху! – разозлился Жан А.

– Ну давай, попробуй! – задирал его я.

– Правда, у телохранителей обычно черные очки, – выкрутился он.

– Это не одно и то же. К тому же ты не владеешь техникой рукопашного боя.

– Ну ты нарвался, редиска! – прошипел он.

Жан А. мне завидовал, потому что на карманные деньги я купил себе книжку по джиу-джитсу. Там рассказывается, как отключить противника одним захватом и кричать «кийя!», как в «Пифе». «Кийя!» – это такое японское заклинание. Чтобы его прокричать, нужно иметь по крайней мере «черный пояс». Зато одного «кийя!» достаточно, чтобы остановить танк или, если понадобится, даже убить ядовитую кобру.

Я знаю, кем хочу стать. Мы с моим другом Франсуа из Шербура будем спецагентами. Правда, есть одна проблемка – найти школу для шпионов. Поскольку она для шпионов, о ней никто ничего не знает. Так что к первому заданию придется готовиться самостоятельно.

Однажды Франсуа тренировался уничтожать секретные документы и проглотил два тетрадных листа, разорвав их на мелкие кусочки и скомкав – так ведь легче глотать. После этого он еле выжил – у него были страшные колики. Но лучше уж колики, чем то, что ему пришлось бы испытать, попадись он в руки врага!

А еще один раз в четвертом классе Франсуа написал домашнее задание специальными чернилами, которые мы сделали сами, смешав воду и лимонный сок. Учитель Мартель явно не догадался подержать тетрадку над горелкой, чтобы записи проступили, – Франсуа получил «кол», хотя все упражнения сделал правильно.

Еще одна проблема – это Жан А. С тех пор как мы посмотрели в кинотеатре «Шаровую молнию», он хочет стать Джеймсом Бондом и водить спортивную машину с откидной крышей и спрятанными за бампером пулеметами.

– Это невозможно, – сказал я ему. – Место занято.

– Если ты не помнишь, я первый сказал, что хочу стать Джеймсом Бондом.

– В любом случае лопоухие обычно злодеи, а не герои.

– Будто сам не лопоухий, – съязвил Жан А. и изобразил слоненка Дамбо.

Мы сцепились и катались по полу возле кровати, как вдруг у Жана А. возникла новая мысль.

– Кажется, я знаю, кем стану, когда вырасту.

– Профессиональным занудой?

– Нет, редиска. Изобретателем. Кстати, я уже почти кое-что изобрел… – сказал он и достал из ящика стола толстую тетрадь, в которую каждый вечер, сделав домашние задания, тайком что-то записывал. На обложке значилось: «Секретная тетрадь изобретений. Не открывать! ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ!»

– Никогда не догадаешься, что это, – заявил он, показывая мне рисунок на первой странице.

Там было нарисовано что-то похожеё на «киндер-сюприз» в разрезе с еще не собранной игрушкой, россыпь каких-то цифр и полустертых символов, как будто муха накакала.

– Это схема пылесоса? – предположил я.

Он даже снял очки, чтобы как следует надо мной посмеяться, а потом гордо забрал у меня тетрадь и убрал ее в ящик.

– Вот видишь, ты никогда не догадаешься. Эта задачка не для пятиклашки.

– Давай признавайся, я никому не скажу. Зуб даю!

– Хорошо, но только ни слова малявкам!

– Клянусь, – ответил я. – Так что это?

Жан А. откашлялся:

– Это схема сборки электроприбора. Я пытаюсь изобрести мини-телевизор.

– Круто! Но почему мини?

– Вопрос в точку! Прячешь мини-телевизор в книжку про приключения, и пока родители думают, что ты читаешь, смотришь себе «Рин Тин Тина»!

Я очень люблю читать, но даже я был ошарашен:

– Гениально!

– Или тайком приносишь его в класс и смотришь футбольный матч во время контрольной.

– Или когда как бы идешь в душ!

– Я еще придумаю телевизор-амфибию. Сможем класть его в маску, когда будем купаться.

– Просто супер! – не мог успокоиться я. – Но как быть с антенной?

– Пока не знаю. Потому и хочу стать изобретателем.

– А изобретешь для меня всякие шпионские примочки?

– Ладно, так и быть. Но предупреждаю: опытные образцы очень часто ломаются.

– Я что, по-твоему, плохо соображаю?

Теперь, когда Жан А. знал, кем хочет стать, когда вырастет, я уже не был так уверен, что хочу стать спецагентом. Определиться с профессией – это как с пирожными в кондитерской: хочется съесть все, а нужно выбрать только одно.

– Думаешь, можно быть спецагентом и автогонщиком одновременно? – спросил я у Жана А.

– Автогонщиком? – скривился Жан А. – Ты? После всех гонок, которые ты мне проиграл?

– Ну тогда сыщиком и охотником на диких зверей? Только чтобы не убивать, а отдавать их в зоопарки.

– А почему не ученым? – предложил Жан А., запрыгивая на мою кровать. – Ты пропадешь без вести в какой-нибудь экспедиции, и мне достанется наша комната.

– Ну-ка убери свои грязные ноги с моей подушки, – разозлился я, – или пеняй на себя!

– Придумал! – кричал Жан А., скача на матрасе. – Может, станешь чемпионом мира по прыжкам на батуте?

Это мне в голову ни разу не приходило, но идея была не такая уж плохая. Особенно если учесть, что мама всегда запрещает нам прыгать на кровати.

За окном все еще шел дождь, пойти на холм было нельзя, и мы продолжили играть в профессии, совершая кульбиты и другие опасные прыжки.

Потом к нам присоединились Жан В. и Жан Г.

– Мы тоже хотим с вами играть! – пригрозили они игрушечными шпагами.

Тут же, конечно, вмешался и Жан Д., и понеслось…

– Вам помочь? – спросила мама.

В тот день сладкого лишили всех. Но это мне не помешало решить, кем же я все-таки стану, когда вырасту: писателем, как Энид Блайтон, автор «Великолепной пятерки». Буду писать рассказы, в которых середнячки вымрут, как динозавры. А еще во всех моих книгах героем буду я сам. И тогда я смогу перепробовать все профессии, которые только захочу, и поучаствовать во всех приключениях, которые только смогу придумать.

– Писателем? – скривился Жан А., услышав о моем плане. – Ты ведь даже не знаешь, сколько «с» в слове «редиска»!

– Может, тебе показать, сколько «ай-ай-ай» в хорошей взбучке? – не растерялся я.

– Только попробуй, – хорохорился Жан А.

Так, устав играть в профессии, мы принялись бросать друг в друга грязные носки в полной темноте и смеялись как сумасшедшие.

Интересно, есть ли такая профессия – «метатель грязных носков в темноте»?

Мы с Жаном А. могли бы стать в этом деле настоящими мастерами. Да что там – чемпионами мира! С нашей-то подготовкой!

Картофельный карабин

Не мы затеяли разборку с Касторами. С тех пор как они дважды разрушили нашу хижину на холме, мы старались бывать там пореже, чтобы не нарваться на неприятности. Но когда они обстреляли крышу нашего дома миндальными орехами, терпению пришел конец.

– Я с вами, – сказал Жан В. – Касторы пожалеют, что родились на свет! Даю слово!

Появление Жана В. в нашей разведгруппе, откровенно говоря, никого не радовало: если он выныривает из своих комиксов, то умудряется схлопотать стрелу еще до начала боя – такой уж он растяпа. Из-за этого Жан А. называет его Счастливчиком Люком[2]2
  Счастливчик Люк – бесстрашный ковбой с Дикого Запада, главный герой одноименной серии комиксов бельгийского художника Мориса де Бевера.


[Закрыть]. Но в тот день выбирать союзников времени не было. Касторы фактически объявили войну, и нам требовались дополнительные силы.

– Вооружаемся рогатками. Камнями не стрелять – только миндальные орехи и комки грязи.

– Подождите! – вдруг сообразил Жан В. – У меня в комнате есть тяжелая артиллерия. Захвачу на всякий случай.

– Вот это да! – воскликнул Жан А., когда увидел, что принес Жан В. – Дикий Запад! Классика! Винтовка Винчестера!

– Почти, – скромничал Жан В. – Это карабин, который стреляет картошкой. Мне друг одолжил.

– Если мама тебя с этим увидит – сразу же отправит к «морским котикам»!

Жан В. постоянно приносит в дом всякие странные штуки. Например, совсем недавно он притащил из магазина «Всё для рыбалки» земляных червей и объявил, что собирается разводить их дома на корм для Веллингтона и Антрекота – им же надо питаться натуральными продуктами. За это его лишили «Тинтина» на неделю, а нам пришлось собирать его червей, которые убежали из банки под простыню.

Но эта находка Жана В. была куда полезней кучки полудох-лых гадов.

– Как этим пользоваться? – спросил Жан А.

– А я думал, ты во всем разбираешься, картошка, – подколол его я.

– Сам ты картошка, – огрызнулся Жан А.

Но время для внутренних разборок было неподходящим. Мы прокрались на кухню, набрали больших проросших картофелин и побежали на холм.

– Сейчас я вам покажу, – заявил Жан В., когда мы засели под полуразрушенной крышей нашей хижины.

Картофельный карабин – это как пневматическое ружье. Только вместо дроби он стреляет картофельными шариками.

– Сейчас эти Касторы у нас попляшут! – радовался Жан А., щелкнув затвором. – Но, чур, не стрелять в голову. Это может быть опасно.

– Только в попу! – пообещал Жан В.

– Как суппозиторий? – уточнил я.

– Думаешь, из него можно и картошкой фри стрелять? – спросил Жан В.

– Или картофельными оладьями? – продолжил я.

– Но сырой картошкой все-таки лучше, – постановил Жан А. – Бьет больнее.

– Стрелять буду я, – предупредил Жан В.

– Даже не думай! – возмутился Жан А. – Огнестрельное оружие не для малявок!

– Да, но это мой друг мне его дал, – заныл Жан В. – Тогда я с вами не пойду.

– Что вы тут спорите? – вмешался я. – В нашей семье только один первоклассный стрелок, и это я!

– Ты шутишь? – не унимался Жан А. – Напоминаю: в метании грязных носков всегда побеждаю я!

– Хорошо, давайте посоревнуемся! – предложил я. – Кто первым попадет в эту консервную банку, тот и будет стрелять из карабина.

Самое неудобное в карабине друга Жана В. – это то, что в нем нет прицела. Жан В. прицелился на глаз, нажал на курок и… картофельная пуля со свистом прошла по кроне дерева в двух метрах от цели.

– Теперь я, – вызвался Жан А.

Он выстрелил и даже задел банку.

– Попал-попал! – радостно закричал Жан А.

– Смени очки, – съязвил я. – Ты попал в крышу хижины.

И вот пришла моя очередь. Я прижал приклад к плечу, чтобы он не соскочил в ответственный момент, глубоко вдохнул и – пиф-паф! – попал прямо в окно мадам Шварценбаум.

– Браво! – злорадствовал Жан А.

Слава богу, мадам Шварценбаум глухая как пробка. Ничего не разбилось, но прямо посреди окна красовалась картофельная пуля, как гигантский комар, расплющенный на лобовом стекле автомобиля.

– На этот раз я попаду в яблочко! – не сдавался Жан В.

Он взял в руки карабин и начал прицеливаться, да так старательно, что даже высунул язык… Вдруг банка подпрыгнула и покатилась с ужасным грохотом.

Жан В. в недоумении поднял голову.

– Я попал! Попал!

– Ты даже не выстрелил, редиска! – закричал Жан А.

И в этот момент на хижину обрушился целый град комков грязи.

– Касторы!

– Вперед! К оружию! – взревел Жан А. – В атаку!

Услышав, как мы стреляем картошкой, Касторы вычислили, где мы находимся, и напали. Мы слышали, как они шебур-шатся в кустах, обступая нас со всех сторон, ломают ветки для стрел и пуляют из рогаток.

– Эй вы, в хижине! Вы здесь? – раздался голос командира.

– А ты как думаешь, редиска! – завопил Жан А.

– Мы вас предупреждали! Теперь пеняйте на себя!

– Нравится обстреливать орехами тех, кто не сделал вам ничего плохого? – продолжал Жан А.

– Нам не нужны чужие на холме! – ответил командир.

– Это и наш холм! – пояснил Жан В. – У нас с собой настоящий ковбойский обрез! Мы вас сейчас, как зайцев, пристрелим!

– Вы шутите? – удивился командир. – Где вы его взяли?

– Мне друг дал, – похвастался Жан В.

Касторы засмеялись.

– Думаешь, мы испугались? Вы стреляете, как редиски!

– Зачем ты им сказал? Они бы от неожиданности в штаны наложили! – возмутился Жан А.

– Что будем делать? – спросил я. – Их там около сотни…

– Я беру командование на себя. Идите за мной, – приказал Жан А.

– Вы еще тут, ребятки? – спросил командир Касторов.

Вместо ответа мы выпрыгнули из хижины с криками «кийя!».

И тут началось… Касторы запрыгнули на кочки и стали стрелять в нас чем попало. К счастью, у нас был картофельный карабин, хоть его и приходилось часто перезаряжать. Отбивались вслепую, спрятавшись за деревьями. Нам удалось отогнать Касторов на какое-то расстояние – им не хотелось получить сырой картошкой в лицо.

– Вы больные или как? Прямо в ногу попали! Больно же! – раздался голос.

– Пощады не будет! Не надо было в шортах приходить! – раззадорился Жан А.

– Это не шорты, а юбка, если хочешь знать! – ответил голос.

– Юбка? – повторил ошарашенный Жан А. – С ними что, девчонка?

Но времени отойти от шока у нас не было. Через мгновение мне на рубашку приземлилось что-то мягкое и коричневое. Еще одна порция настигла Жана В., а Жан А. с опаской поднес руку к голове.

– Что это?..

– Протухший инжир, – скривившись, ответил я. – С червяками, наверное…

Казалось, что Жан А. вывалит сейчас на траву весь свой завтрак. Среди камней росло много диких инжирных деревьев. Мы с Жаном А. даже попробовали плоды, когда первый раз оказались на холме. Но тогда они были еще зелеными и кислыми, и у нас случилось расстройство желудка.

– Вы больные, что ли? – закричал Жан А. – Пятна от инжира не отстирываются!

– Тем хуже для вас! – огрызнулся командир. – Нечего носить дурацкие рубашки!

– Я предупредил, – ответил Жан А. – Мы пленных не берем и бьем на поражение!

– Прекрасно! Мы тоже! – добавил командир.

И мы продолжили перестрелку инжиром и картошкой до тех пор, пока у обеих сторон не закончились боеприпасы.

– Ну что, Касторы! Сдаетесь? – спросил Жан А.

– Ты шутишь! – ответил командир. – Мы вас уделали по полной программе! И это еще не конец!

– Ты сам шутишь, наверное! Это мы вас разбили в пух и прах! – не уступал Жан А.

– А что значит «в пух и прах»? – раздался голос с той стороны.

– Мы не воюем с неучами, и уж тем более с девчонками! – не растерялся Жан А.

– Чего?! Да знаешь, где тебя моя сестра видала?! – прокричал командир.

По дороге домой мы уже не так собой гордились.

Волосы в грязи, а купленные по каталогу рубашки заляпаны темно-коричневой массой.

– Поздравляю! – сказала мама. – Это, по-вашему, «спокойно поиграем на холме»?

– Мы здесь ни при чем… – начал было Жан А.

– Быстро в ванную! И даже не думайте включать воду и делать вид, что вы моетесь. Иначе я приду потереть вам спины губкой для мытья посуды. Вы меня поняли?

К счастью, мы успели спрятать карабин. Жан В. должен был на следующий день вернуть его другу, и если бы мама его нашла, то нам бы точно не поздоровилось.

Но мы никак не могли предположить, что мама собиралась приготовить на ужин картошку фри. Мы ее очень любим, как сырный пирог или карамельное мороженое.

Во время сражения с Касторами мы потеряли много сил и дико проголодались. Усевшись за стол в полосатых пижамах и тапочках, мы пускали слюни в ожидании настоящего пира. Даже папа был в прекрасном расположении духа.

– Дорогая, что вкусненького ты нам приготовила? – спросил он, постукивая вилкой по столу.

– Вареная цветная капуста для всех! – ответила мама, ставя блюдо на стол.

– Вареная капуста? – переспросил папа. – Но я думал, что…

– Меню поменялось, – категорично заявила мама. – Я хотела предложить вам золотистую хрустящую картошечку, жаренную соломкой, но картошка странным образом пропала с кухни. Чудеса, не правда ли?

И все взгляды устремились в сторону Жана В., который пристыжен но опустил голову в тарелку.

– Ненавизу лазноцветную капусту! – проныл Жан Д.

– Что может быть лучше и полезнее овощей? – добавила мама. – В них так много витаминов. Правда, дорогой?

– Ну, раз ты так считаешь, дорогая, – промямлил в ответ папа.

Мы молча жевали капусту, думая о тех вкусных картошечках, которые так резво летали сегодня на холме.

Всё из-за этих Касторов! Бог их накажет! По крайней мере, Жан В. в это свято верил.