Текст книги "Новый старт"

Автор книги: Жаклин Уилсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Я знала почему. Потому что мы его любим.

– Я люблю тебя, папа, – прошептала я. – Вернись к нам. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, вернись. Я все сделаю, если только ты вернешься. Я никогда больше не буду тебе грубить. Мне все равно, пусть ты плохо поступил. Мне обязательно нужно все время видеть тебя. Ты нам всем так нужен… Обещаю, я буду хорошо себя вести, никогда больше ни на что не буду жаловаться. Пожалуйста, только вернись!

Живот болел все сильнее и сильнее. Я испугалась, что меня вырвет прямо на уроке, а то и еще что похуже. Я ерзала на стуле и молилась, чтобы скорее прозвенел звонок. Когда он наконец зазвонил, я сорвалась с места, не теряя времени на то, чтобы попрощаться с Дженни и Ивонной.

Слава богу, я успела добежать до туалета и даже одной из первых вышла на школьный двор.

Не знаю, почему я посмотрела в сторону ворот. Я ведь не собиралась сразу идти домой. Я хотела зайти в соседний корпус на продленку для младших школьников. Я ходила туда, а не на нашу продленку для средних классов, чтобы присматривать за Витой и Максиком. Мы там оставались после уроков, а в половине шестого за нами приходила бабушка или мама после работы.

Мне нравилось возиться с малышами, не только с собственными братом и сестрой. Все малявки меня любили, потому что я рассказывала им сказки, играла с ними. Мы набивались всей толпой в домик Венди, и я лепила для них смешных зверюшек из пластилина на целый Ноев ковчег. Я хотела сделать олененка, чтобы Вита развеселилась. Может, и для Максика тоже сделаю. Я мысленно прикидывала, как вылепить рожки, как вдруг увидела человека, стоявшего у ворот. Волосы у него были заплетены в косичку.

7

– Папа! – закричала я. – Папа!

Он обернулся и помахал рукой. Это действительно был он. Я его не придумала. Это был он!

Я полетела через двор, выскочила в ворота и со всего маху врезалась в папу. Он пошатнулся, и мы оба чуть не упали. Мы раскачивались, держась друг за друга, и хохотали. Я вцепилась в папину джинсовую куртку, чтобы еще раз убедиться: он настоящий, он мне не мерещится.

Я сказала:

– Ой, папа! Я так мечтала, так мечтала, чтобы ты вернулся!

– И вот он я, принцесса Эсмеральда. Боже, как я по тебе скучал!

Он снова обнял меня. Я увидела, что Дженни с Ивонной стоят посреди школьного двора и обалдело таращатся на нас с папой, но на этот раз мне не было до них никакого дела.

– Я хотел сперва забрать Виту и Максика, но они не вышли вместе с другими детьми. Где они?

– Они, наверное, на продленке, папа.

– А, конечно. Ну, пойдем за ними, да? Я отведу вас, малышню, куда-нибудь поесть. Найдем для вас самое шикарное местечко.

Я-то хотела поесть дома, но, понятное дело, об этом и заикаться не приходилось.

– Куда мы пойдем, пап?

– Не спеши, принцесса, тебя ждет волшебный сюрприз. Но я обещаю вашему высочеству, что там будут чипсы, и сладкая вата, и мороженое, и пончики, и шоколадки – все, что ты любишь и что тебе обычно запрещают.

– Ты дразнишься, пап?

– Я серьезен, как на похоронах, солнышко мое. Твое желание для меня закон.

Я гордо обхватила его руку. Никогда его не отпущу! Мне не хотелось делить его с Витой и Максиком. Я хотела, чтобы он был только мой, хотя бы на пять минут, но я знала, что это нечестно, и потому повела его в малышовую продленку. Максик, едва увидел папу, кинулся к нему через всю классную комнату, роняя карандаши и кубики. Вита сперва замялась, но потом подбежала тоже, вся ярко-розовая.

– Папа! Папа!

– Привет, мои родные.

Мы повисли на папе, а он обнял нас всех сразу.

– Вот это прием! – сказала мисс Пайпер – она у нас ведет продленку.

– Любовь по расчету – я обещал повести их сегодня в кафе, – сказал папа. – Ну что, пошли, дети.

Мы побежали за папой, ни на секунду не задумываясь.

– Карета подана! – объявил он, подводя нас к сверкающему серебристому автомобилю.

Мы только рты раскрыли. Раньше у нас была машина – древняя развалюха, которая в прошлом году отдала Богу душу.

– У тебя новая машина, папа? – спросила я дрожащим голосом.

– А то! – Папа щелкнул ключиком в замке. Посмотрел на нас и засмеялся. – Только на сегодняшний день. Я взял ее напрокат, чтобы мы могли как следует погулять.

Я не совсем поняла, кого папа имел в виду, говоря «мы». В машине никто нас не ждал, но я подумала: вдруг мы сейчас поедем к Саре и захватим ее с собой.

– Поедем только мы? – спросила я дипломатично.

– Только мы, принцесса.

На одно волшебное мгновение я вообразила, Сара уже в прошлом. Но тут папа сказал:

– У Сары сегодня прослушивание. Очень жаль, ей так хотелось поехать с нами. Она хочет получше с вами познакомиться.

Мы с жалостью посмотрели на папу. Вита покосилась на меня и выразительно закатила глаза. Мы все прекрасно знали, что Сара совершенно не жаждет с нами познакомиться. Кого папа надеется обмануть?

Роскошная сверкающая машина мягко тронулась с места. Я спросила:

– А у тебя назначено где-нибудь прослушивание, пап?

Мне позволили сесть впереди, как взрослой, вместо того чтобы тесниться на заднем сиденье втроем с Витой и Максиком.

– О, у меня кое-что наклевывается, Эм, – неопределенно ответил папа.

– Я просто подумала, может, у тебя новая роль, или реклама, или еще что-нибудь, раз ты не появляешься в Розовом дворце, – объяснила я, очень стараясь говорить небрежным тоном.

– Да смысла особого нет там появляться. Сразу после Рождества в торговле затишье. Я даже подумываю совсем развязаться с этой лавкой.

Я ахнула:

– Ты не можешь закрыть «Волшебную страну»!

– Ну, может быть, не так категорично. Я еще подумаю. А пока, я уверен, ваша мама согласится за ней присмотреть.

– Папа, во дворце все по тебе скучают. Виолетта, Мэнни, Стиви, Анжелика… И мама.

– Я тоже по ним скучаю, – сказал папа, глядя прямо перед собой. И тихонько добавил: – Особенно по маме.

– Так почему ты не вернешься домой, пап? – Вита подалась вперед и просунула между нами свою мордашку.

Папа не ответил.

– Пап! – крикнула Вита прямо ему в ухо.

– Тише, моя радость! Сядь как следует и пристегни ремень. Не отвлекайте меня, я все-таки за рулем, – сказал папа.

– А куда мы едем, папа? – спросила я.

– А ты угадай, Эм, ты же у меня умница. Где можно купить мороженое, чипсы и сладкую вату? Мы едем на море!

Я так и уставилась на папу. Был сырой темный январский день. Идея казалась несколько нереалистичной. Но папа стал говорить о катании на лодке, и на осликах, и о песочных замках, и я почти поверила, что он на самом деле везет нас на волшебный пляж, где тепло, и светит солнце, и все такое золотое, и мы будем вместе играть на песке долго-долго, много бесконечных счастливых часов. Вита тоже поверила и начала строить планы насчет купить новое ведерко и лопатку и сумочку, чтобы складывать туда красивые морские раковины. Максик вдруг как-то притих. Я встревожилась: может, его опять тошнит?

– Ты нормально себя чувствуешь, Максик? – спросила я, вывернув шею.

Максик судорожно дернул головой.

– Пап, останови машину. По-моему, Максика тошнит.

– Черт возьми, Максик, каждый раз, как мы встречаемся, ты начинаешь фонтанировать, – сказал папа. – Неужели тебя уже укачало? Мы едем-то всего две минуты!

– Меня не тошнит, – буркнул Максик.

– Тогда в чем дело? – спросила я.

– Не хочу кататься на лодке. Меня рыбы будут кусать за ноги.

Максик поджал ноги, весь дрожа, как будто гигантская пиранья уже цапнула его за пальцы.

Папа оглушительно расхохотался. Вита тоже.

– Чего вы смеетесь! – рассердился Максик.

– Ой, ты такой дурак! – сказала Вита. – А я буду кататься на лодке. Я буду грести, пап. Если бы у меня был с собой купальник, я бы и сама поплавала. Я не боюсь, я люблю рыбок. Пап, а ты как-нибудь возьмешь меня поплавать с дельфинами? Это так круто!

– Не будем с этим торопиться, принцесса Вита, но сегодня ты можешь плавать с треской, окунями и камбалой сколько твоей душеньке угодно.

В итоге мы так и не покатались на лодке. К тому времени, как мы добрались до побережья, уже стемнело. Было еще холоднее, чем в городе, с моря дул ледяной ветер.

– М-м-м! Дышите глубже, здесь такой свежий воздух, – сказал папа, дрожа в своей тоненькой джинсовой куртке.

Оттопыренные уши Максика стали ярко-красными, и папа обмотал ему голову моим полосатым шарфом, завязав узел на макушке.

– Ты похож на девчонку с дурацкой ленточкой в волосах, – дразнилась Вита.

Она утверждала, будто ни капельки не замерзла, но зубы у нее стучали. Я потрогала ее руку – пальцы были как сосульки.

– Пробежимся по песочку! – предложил папа.

Песочка мы не нашли, только твердую гальку. Мы взялись за руки и побежали. Под ногами громко хрустело. Максик все время спотыкался и скулил.

– Боже, какой же ты капризный, малыш, – сказал папа.

Он поднял Максика и посадил к себе на плечи.

– Меня тоже возьми на ручки, пап! – потребовала Вита.

– Помилосердствуй, солнышко, я же свалюсь! – сказал папа. – Ладно, бог с ней, с прогулкой по пляжу. Пройдемся по набережной, а потом на мол.

Мол сверкал в темноте, волшебные огоньки очерчивали контуры серебряных куполов.

– Это дворец? – спросил Максик.

– Умница, это Дворцовая Дамба. Видишь вон ту полосатую башню? Она твоя, принц Максик. Ты в ней сидишь на золотом троне и командуешь волшебным королевством.

Папа накупил нам еды во всех ларьках на пирсе – блинчики с лимоном, пончики, истекающие вареньем, солененькие чипсы, и пушистую сахарную вату, и мороженое «Девяносто девять» – все, как обещал. Вита с Максиком грызли, лизали и хрумкали, пока не перемазали вдрызг свои школьные костюмчики, а по щекам у них протянулись шрамы из сахарной ваты.

Неудобно было держать их за липкие ладошки, так что я придерживала их за плечи. Я свое угощение подъела до крошки. Уписывала за обе щеки, так что на форменной юбке чуть не разошлась молния, но все равно у меня сосало под ложечкой. Пустота внутри никуда не уходила, хоть я и повторяла про себя, что сегодня чудесный день, я гуляю с папой, мне хорошо, хорошо, хорошо. Я наколдовала его, и вот он с нами, сегодня он весь наш.

Я шла по пирсу, стараясь не наступать на щели между досками, чтобы удача нам не изменила, чтобы папа вернулся вместе с нами домой, увидел маму и остался насовсем. Я очень старалась, но настил весь покоробился от старости, трудно было каждый раз попадать ногой точно на середину доски. В щели было видно, как плещется внизу темная вода. От этого у меня закружилась голова. Я посмотрела вверх, а когда снова опустила глаза, оказалось, что мои туфли стоят враскорячку на нескольких щелях сразу.

Папа увидел, что я расстроилась.

– Что такое, Эм? Хочешь еще мороженое?

– Пап, вообще-то я на диете.

– Да не слушай ты бабушку, золотце, ешь все, что захочется. Пошли к игровым автоматам! Посмотрим, сумею ли я выиграть для вас по подарку.

В тире на полке выстроились плюшевые игрушки размером больше нашего Максика: бежевые верблюды с высунутыми розовыми язычками, толстые слоны с громадными ушами и крохотными блестящими глазками, полосатые зебры с жесткими черно-белыми гривами и густыми черными ресницами, пятнистые янтарные жирафы с длинными качающимися шеями и коротенькими хвостиками с кисточкой на конце.

Мы с Витой и Максиком восхищенно рассматривали этих роскошных зверей. Потом с надеждой посмотрели на папу.

– Ничего не выйдет, детишки. Все это сплошной обман. Мне ни за что не набрать нужное количество очков, – сказал папа.

Но он все-таки попробовал. Разменял десятифунтовую бумажку и стрелял снова и снова.

– Не везет вам сегодня, сэр, – сказала девушка за прилавком, меряя папу взглядом с головы до ног.

– Действительно, не везет. Дети просто без ума от ваших чудесных игрушек, а мне не светит выиграть хоть одну. – Папа улыбнулся девушке своей особенной улыбкой. – Слушайте, вы уже нажили на мне десять фунтов. Что, если я добавлю еще десятку, и вы осчастливите моих малышей верблюдом?

– Я бы с удовольствием. – Девушка придвинулась поближе к папе, сладко улыбаясь. – Но верблюды у нас все на счету.

– А слоника? Зебру? Как насчет того жирафа в углу, с провисшей шеей?

– Босс меня загрызет, – сказала девушка. – Не могу, честное слово, не могу если вы его честно не выиграете.

– Но мы же с вами знаем, что честно выиграть здесь невозможно, – сказал папа. – Одно сплошное надувательство.

– Такова жизнь, – пожала она плечами. – Вот маленький утешительный приз для ваших малышей, хотите? – Она бросила нам по пакетику с мармеладками. – Может, вы как-нибудь еще зайдете… без детей?

Папа засмеялся и стал шептать ей что-то на ухо.

Вита глянула на него исподлобья и потянула за руку.

– Идем, пап, – сказала она сердито.

Папа скорчил смешную рожицу:

– Прости, принцесса Вита, я просто надеялся уговорить эту барышню, чтобы она подарила тебе верблюда. Ну ничего, зато мы сейчас выиграем тебе мишку.

Он остановился у автомата для выуживания игрушек. Плюшевые мишки всех цветов радуги, сваленные в прозрачный ящик, прижимались носами к стеклу, свернув мордочки на сторону и выпучив глазки-бусинки.

– Ого! Как тесно они там набились, мне ни за что не вытащить ни одного, – сказал папа.

– А я хочу мишку! – объявил Максик, поднимаясь на цыпочки, чтобы лучше разглядеть медвежью свалку.

– Малыш, у тебя же дома целая сотня медведей, – сказал папа.

– А полосатого нет! Я хочу вон того, мистера Полосатика! – Максик ткнул в стекло липким пальчиком.

– А я хочу ярко-розового. Он цветом точь-в-точь как нос у Балерины. Они у меня подружатся. Пожалуйста, пожалуйста, папа, вылови мне розового мишку! – взмолилась Вита, подпрыгивая от волнения.

Папа закатил глаза, потом посмотрел на меня.

– Ну а ты, принцесса Эсмеральда, небось желаешь изумрудно-зеленого мишку? – спросил он.

– Да ладно, пап, – сказал я, хотя мне действительно до смерти этого хотелось.

Я присмотрела себе совсем маленького зелененького медвежонка с ярко-синими глазками и озабоченной мордочкой.

– Вот этого, да? – Папа показал на моего синеглазого мишеньку.

– Папа, ты волшебник! – Я сказала это почти серьезно.

– Постараюсь выловить вам ваших медведей, но это будет непросто, – сказал папа.

Он разменял еще одну десятифунтовую бумажку и принялся орудовать манипулятором. Это была жутко неуклюжая, громоздкая штуковина. Металлические клешни захвата каждый раз промахивались мимо медведя. Иногда папе удавалось ухватить мишку за лапу, за ухо или за нос, но потом захват соскальзывал и пустой уезжал в сторону.

Мы неотрывно следили за ним и замирали, не дыша, всякий раз, как манипулятор зависал над очередным медведем. И после каждой неудачи мы все четверо хором выдыхали:

– О-о-о!

На последнем проходе папа все-таки выловил мелкого кособокого желтого мишку, который угрюмо уцепился лапкой за стальные клешни.

– Это мне, пап? – спросила Вита.

– Мне больше хотелось мистера Полосатика, но желтый тоже ничего, – сказал Максик не очень уверенно.

– Этот желтый мишка не для тебя, Максик. И не для тебя, Виточка.

– Для меня, да, папа? – спросила я.

– Прости, солнышко, но он уже занят, – сказал папа. – Он мой.

– Ты его назовешь мистер Желтяк? – спросил Максик.

– Нет, моего медвежонка будут звать Лучик.

– Какое-то неинтересное имя, – сказала Вита.

– Очень даже интересное, моя дорогая. Это мой маленький Солнечный Лучик. Он будет мне напоминать о том, какой счастливый день мы провели вместе с вами.

На прощание мы в последний раз с нежностью взглянули на мистера Полосатика, Розочку и крошку Синеглазку. Потом, крепко держась за руки, вышли из зала игровых автоматов и, дрожа от холода, двинулись в дальний конец пирса, к аттракционам. От картинга Максик; попятился, а при виде несущегося по кругу музыкального экспресса завопил от ужаса.

– Какой ты противный, Максик, – заворчала Вита. – Вечно трусишь. Ты вообще ничего не хочешь делать.

– Нет, хочу, – возразил Максик. – Я хочу покататься. Я хочу подняться к себе в башню.

Мы посмотрели на полосатую, розовую с красным башню, в которой размещался спиральный спуск.

– Максик, вряд ли там на самом деле стоит золотой трон, – шепнула я ему на ухо.

– Я знаю, – ответил Максик. – Это была просто сказка, правда, папа? Но все равно, это моя башня, да?

– Конечно, твоя, Максик. Ты очень щедрый и с удовольствием поделишься с Витой, Эм и со всеми этими людьми. Только там внутри темно – не испугаешься?

– Конечно, не испугаюсь, – храбро ответил Максик.

Папа купил нам всем билеты, мы вошли в башню и стали подниматься по лестнице на самый верх.

– Вот видишь, Вита, я ничуточки не боюсь, – пискнул Максик.

Вита не стала спорить. Ей и самой было не по себе. На полдороге она ухватилась за мою руку и больше уже не выпускала. Когда мы наконец оказались наверху, то увидели там человека, который выдавал всем плетеные коврики.

– Позволишь разделить с тобой золотой трон, Максик? – спросил папа, усаживаясь на коврике и пристраивая Максика к себе на колени.

Служащий подтолкнул их, они вихрем полетели вниз и сразу скрылись из виду. Было слышно, как визжит Максик.

– Что-то мне не хочется кататься, – сказала Вита. – Давай спустимся по лестнице.

– Нельзя, Вита, там уже другие люди поднимаются.

– Мне все равно.

– А им не все равно. Давай сядем вместе на коврик. Все будет хорошо, вот увидишь.

Ты совсем не боишься, Эм? – спросила Вита.

– Нет, – ответила я.

– Ты дрожишь.

– Я замерзла! Ну давай, садись со мной на коврик.

Я уселась на коврик, Вита примостилась у меня на коленях, крепко, словно клещами вцепившись в мои ноги. Служащий сильно толкнул меня в спину, и мы понеслись в темноту вираж за виражом. Ветер бил нам в лицо, далеко внизу шумело море, на набережной сверкали огни. Мы как будто вдруг попали в одну из папиных чудесных сказок. Мне хотелось, чтобы это никогда не кончалось. Я даже растерялась от неожиданности, когда мы вылетели из башни и шлепнулись на землю, хотя папа нас ждал и сразу помог подняться.

– Можно еще раз? – дружно взмолились мы.

Папа купил нам еще по билету. На этот раз я взяла к себе Максика, а Вита поехала с папой. Мне тоже хотелось разочек прокатиться на папином коврике, но Вита не справилась бы с Максиком, и вообще, я понимала, что уже слишком большая, чтобы кататься на ручках у папы.

Может, все-таки стоит выдерживать диету, прекратить перекусывать потихоньку… Но когда папа предложил поужинать жареной рыбой с картошкой, я не стала возражать.

В ресторане я увидела на стене часы и испугалась. Папа заметил, куда я смотрю.

– Не волнуйся, Эм, еще нет двенадцати часов. Нам пока не грозит превратиться в тыквы.

Вита с Максиком захихикали. Я промолчала, налегая на картошку. Я еще и у младших половину картошки съела, пока собиралась с духом, чтобы спросить у папы об одной вещи.

– Ты ведь предупредил маму с бабушкой, что повезешь нас кататься, да, папа?

Он укоризненно покачал головой:

– Что ты все суетишься, Эм? Вы – мои дети. Я не обязан спрашивать разрешения, когда мне хочется вас развлечь.

Мне было страшно приятно, что папа и меня включил в понятие «мои дети». Но тревога у меня внутри все росла.

– Папа, но, если ты им ничего не сказал, они же будут беспокоиться, куда мы делись.

– Перестань, Эм. Не порти нам все удовольствие, – сказал папа.

– Да, Эм, заткнись, – поддакнула Вита. – И кончай лопать мою картошку. Я хочу построить из нее домик.

– Да, заткнись, заткнись, заткнись, – завелся Максик.

Бабушка всегда сердится, если кто-нибудь из нас говорит «заткнись». Максик кривлялся, повторяя это слово без конца.

Они оба начали дурить, потому что очень устали. Я тоже устала. Я чувствовала, что вот-вот разревусь, как маленькая, от обиды. Это нечестно! Я никому не хотела портить удовольствие. Просто я не могла не думать о маме с о том, как они сейчас беспокоятся.

– Может быть, позвоним маме? – выдавила я.

– Незачем, – ответил папа. – Мы сейчас поедем домой, если ты этого хочешь.

– Нет, мы не хотим! – закричала Вита. – Мы хотим быть с тобой, папа. Мы хотим остаться с тобой до утра.

– Да, до утра, – сказал Максик, хотя глаза у него закрывались сами собой, а подбородок чуть не утыкался в тарелку с недоеденным ужином.

Я закусила губу и ничего больше не сказала. Папа заплатил по счету и взял Максика на руки.

– Меня тоже! – заорала Вита, протягивая ручки, точно детсадовский карапуз.

Папа кое-как взял на руки и ее. Я потопала за ним.

– Знаешь что я тебе скажу, Эм, – сказал папа, с трудом повернув ко мне голову. – Раз дети так устали, мы могли бы переночевать в какой-нибудь небольшой гостинице, а завтра я отвезу вас домой.

– Но… но у нас с собой нет пижам и ничего для купания… – растерялась я. – И в школу опоздаем…

– О боже, да не будь же ты такой занудой. Можно подумать, ты старше бабушки, – рассердился папа.

На этот раз я не смогла сдержать слезы. Папа заметил. Остановился. С трудом присел на корточки. Вита и Максик висели у него на плечах, как два рюкзака.

— Эм… Эм, прости. Я не то хотел сказать. Я не всерьез все это говорил. Не стал бы я ночевать в гостинице. Просто мне так хочется, чтобы этот день не кончался, родная моя.

– Мне тоже, папа, – всхлипнула я. – Я не хотела быть занудой. Мы и без пижам обошлись бы. Максик свою все равно никогда не надевает. И школу прогулять было бы здорово. Просто… Вдруг мама подумает, что мы никогда больше не вернемся.

Я представила, как испугается мама, и заплакала сильней.

– Не плачь, пожалуйста, Эм. С этими безобразниками я и утешить-то тебя толком не могу. Ну иди ко мне поближе, солнышко. Вот так. Утри слезки, принцесса Эсмеральда. Ты же храбрая девочка, которая обо всех заботится и никогда не плачет, верно? Не надо, золотце, ты надрываешь мне сердце.

– Я уже перестала, папа, – хлюпнула я.

– Вот и славно, маленькая. Сейчас я отвезу вас домой. Все будет хорошо, принцесса Эсмеральда. Я прикажу подать нашу серебряную карету.

Мы с папой загрузили Виту с Максиком на заднее сиденье.

– Хочешь тоже уютно устроиться сзади, Эм? У тебя такой измученный вид.

– Нет, я хочу сидеть с тобой, папа.

Я все равно не могла сейчас спать, я слишком растревожилась. Папа всю дорогу рассказывал мне запутанные истории про принцессу Эсмеральду, но я не могла толком сосредоточиться. Он и сам все время терял нить, так что история стала похожа на сон. Из дворца принцессы мы вдруг попали в ее мраморный бассейн, потом оказалось, что мы плаваем с дельфинами в океане. Мне уже начало казаться, что я действительно вижу сон. Вот сейчас настанет рождественское утро, я проснусь, и это на самом деле будет лучшее в мире Рождество, и папа никуда от нас не уйдет.

И тут машина затормозила около нашего дома. В доме горели все огни. Открылась парадная дверь, мама с бабушкой сбежали с крыльца и кинулись нам навстречу. Они обе плакали.

Мама изо всех сил обняла меня, потом заглянула в машину к Вите с Максиком. Они так крепко спали, что она никак не могла их разбудить. Мама отчаянно затрясла их.

– Вита! Максик!

– Тихо, тихо, с ними ничего не случилось. Успокойся, – мягко сказал папа.

– Успокойся?! – закричала мама.

Она выволокла Виту с Максиком из машины и подняла их на руки. Мама согнулась под их тяжестью.

Папа сказал:

– Давай я их понесу, родная.

– Родная?! – повторила мама. – Фрэнки, Богом прошу, не мучай меня больше. Или ты решил вернуться?

Папа замялся:

– Ах, Джули. Я вас всех очень люблю. Но я не могу врать. Я не вернусь, моя жизнь теперь там, с Сарой.

У мамы задрожал подбородок. Она стиснула губы. По щекам у нее покатились слезы.

– Мне хотелось бы вернуться сюда. Я очень тоскую по детям, – сказал папа. – Я люблю их, Джули.

– Да как ты смеешь! – Бабушка размахнулась и ударила папу по щеке так, что браслеты зазвенели. – Ты хоть понимаешь, в каком мы были состоянии? Мы думали, ты их похитил. Ты знаешь, что тебя ищет полиция?

– Черт подери, обязательно нужно было еще припутывать сюда полицию? Я не похититель какой-нибудь, я их отец!

– Хорош отец, бросил семью на Рождество, дети чуть глаза себе не выплакали!

– Послушай, ты же знаешь, я этого не хотел. Я хотел, чтобы всем было по возможности легче.

– А вот так, значит, легко? – сказала мама.

– Мне тоже нелегко, – сказал папа. – Может быть, вы все-таки перестанете кричать и драться? От этого все только становится еще ужасней и тяжелее. Я хотел порадовать детей, чтобы они запомнили этот день на всю жизнь.

– А что такое? – спросила мама. – Ты хочешь совсем с нами порвать, да?

– Видишь ли, Сару пригласили в один театр в Шотландии. Я думал поехать с ней, может, и для меня найдется работа. Но ты не беспокойся, малыш, я буду приезжать, навещать детей так часто, как только смогу, хотя дорога, конечно, обходится недешево.

– Побереги свои деньги, – сказала бабушка. – Хотя это в основном мои деньги, которые я имела глупость тебе одолжить. Мы не хотим тебя больше видеть. Убирайся к своей тупой подружке и не возвращайся. Никогда.

– Это несерьезно, – сказал папа и посмотрел на маму. – Ты ведь на самом деле этого не хочешь, Джули?

– Да, я этого хочу, – сказала мама. – Пошел вон, Фрэнки. С меня хватит. Мне нужен новый старт. Я больше не хочу видеть тебя, ты слышишь? Оставь меня и детей в покое.

Папа смотрел на нее широко раскрытыми глазами. Одна щека у него все еще была красной – та, по которой бабушка его ударила. Он потер это место с ошарашенным видом. Потом глубоко вздохнул.

– Пусть так. Если ты этого хочешь. – Он посмотрел на Виту, на Максика, на меня. – А вы чего хотите, дети?

Я не знала, что сказать, что сделать.

Я хотела сказать папе, что хочу всегда-всегда его видеть.

Я хотела сказать маме, что больше никогда в жизни не хочу видеть папу.

Я хотела, хотела… Я разрывалась надвое.

Вита всхлипывала в полном изнеможении.

– Чего ты хочешь, принцесса Вита? – тихо спросил папа.

– Я хочу спать, – прохныкала Вита.

Максик уже вообще не мог говорить. Он лежал, скорчившись, на полу в прихожей и чуть слышно скулил.

– Посмотри, до чего ты их довел, – сказала мама. – Что ты за отец?

– Ладно, ладно. Я паршивый отец, никчемный муж, я не способен прокормить семью! – заорал папа. – Очень хорошо, я уйду из вашей жизни, и все будут довольны и счастливы. Начнем жизнь заново. Всем нужен новый старт.

Он вскочил в свою серебристую машину, завел мотор и умчался в ночь.