Текст книги "Новый старт"

Автор книги: Жаклин Уилсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

– Я остаюсь, – твердо сказал папа.

– Дай-ка сюда твой мобильный, я позвоню Джули. Эм сейчас нужна мама, а не ты, – сказала бабушка.

Папа дал ей мобильник, и она стала звонить. Мама, как услышала о том, что случилось, сказала, что уже едет. Я очень обрадовалась, но все равно не выпускала папину руку.

Я сказала:

– Мне нужны и мама, и папа.

– Мне тоже! – сказала Вита.

– Мне тоже! – сказал Максик.

Я повернула колечко с изумрудом на бедной своей руке, которую так и дергало болью, и снова загадала желание.

Папа заметил.

– Ты еще носишь свое колечко, принцесса Эсмеральда?

– Конечно, папа!

– Сними его сию же минуту! – приказала бабушка.

– Нет!

– Обязательно нужно снять. У тебя рука уже распухает. Если сейчас не снимешь, кольцо застрянет на пальце.

– Ну и пусть застрянет! Пожалуйста, бабушка, не надо его снимать! Ой!

Я хотела вырвать руку, и ее тут же пронзила жуткая боль.

– Тихо, тихо, не надо ее трогать! Успокойся, Эм. Бабушка права. Иди сюда, солнышко, я осторожно сниму твое колечко. Не расстраивайся, ты сможешь его носить всю оставшуюся жизнь, только пусть сперва твоя бедная рука заживет. – Папа осторожно покрутил кольцо и в конце концов стащил его с пальца. – У тебя есть карман?

– А можно, ты его положишь к себе в карман, папа?

– Ладно, я его поберегу для тебя, солнышко. А Балерину, Вита, мы отвезем в специальную оленью больницу, там ей поправят ее бедненькие рожки и сделают косметическую операцию – аккуратненько заштопают носик. – Папа посмотрел на Максика. – Как поживают твои фломастеры, малыш?

Максик не ответил, только уткнулся головой папе в бок, как будто хотел провертеть в нем дыру.

Я сказала:

– Они все кончились, потому что он без конца писал тебе письма.

Я думала, папе будет приятно, но у него стало такое лицо, как будто он сейчас опять заплачет.

– Да, поплачь, тебе полезно, – сказала бабушка с горечью.

Подошла медсестра и позвала меня на рентген.

Бабушка встала и начала оттаскивать Виту с Максиком от папы.

– Идите с сестрой!

– Нет, к сожалению, им туда нельзя. Только Эмили, и, может быть, папа пойдет с ней? – предложила медсестра.

– Ой, да, пожалуйста!

Так что мы пошли с папой. Он был со мной, пока мне делали рентген, а потом меня отвели в маленькую палату, и там мы стали ждать. Только папа и я.

– Ты теперь совсем взрослая, наверное, не захочешь посидеть у меня на коленях? – спросил папа.

– Никакая я не взрослая, – сказала я и забралась к нему на колени. – Только как бы мне тебя не раздавить.

– Да от тебя почти ничего не осталось, я же тебе говорю. Куда делись мои любимые пухленькие щечки? – Папа осторожно ущипнул меня за щеки большим и указательным пальцем. – Ну, хоть ямочки на щеках остались!

– Ты тоже похудел, пап.

– А-а… Это оттого, что я по тебе скучал.

Я обхватила его здоровой рукой за шею и осторожно потрогала колючие стриженые волосы на затылке.

– Давно ты остриг косу, пап?

– В прошлом месяце. Ханна меня без конца пилила, говорила, что это жалкое зрелище, когда старикашка вроде меня ходит патлатый, как какой-нибудь хиппи, вот я и постригся, чтобы она отстала.

– Ханна? – озадаченно повторила я.

– Моя подружка.

– Ее зовут Сара!

– А, да нет, мы с Сарой расстались почти сразу после того, как я приехал в Шотландию. Так что я вернулся на юг и в конце концов оказался с Ханной.

Я попыталась мысленно выстроить все это по порядку.

– Что, Эм? – спросил папа.

– Значит, ты давно мог прийти нас навестить? – спросила я.

– Я хотел, солнышко, я так этого хотел! Ты даже представить себе не можешь, как мне вас не хватало – и тебя, и Виты, и Максика… и мамы тоже.

– Так почему ты не пришел?

– Я знал, что меня не хотят видеть. Новый старт, помнишь? Так решила мама.

– Просто она очень обиделась на тебя, потому и сказала так. На самом деле она этого не хотела.

– Вы все на меня тогда обиделись. Я чувствовал себя ужасно. Подумал: может быть, без меня вам будет лучше. Я не хотел, чтобы все сердились и мучились. Честно, я думал, так лучше.

Я посмотрела на папу.

– Не смотри на меня так, Эм, я этого не вынесу, – сказал папа. – Ну ладно, ладно, на самом деле я так не думал. Просто не мог выдержать бесконечных скандалов, ругани и обид. Я люблю, чтобы все вокруг были счастливы, тогда и я счастлив. Вот я и постарался выкинуть вас всех из головы. Знаю, надо было хотя бы звонить иногда, надо было посылать маме деньги. Правда, я не так уж много зарабатывал. Вот и еще причина, почему я ушел, – я такой неудачник, у меня ничего не получается. Не везет мне, и все тут. Вот я и решил – новое начало, новая любовь, на этот раз у меня все получится. Только ничего не получилось.

– С Сарой и не могло получиться, она такая ужасная, – сказала я.

– Так ведь и я не подарок, – буркнул папа.

– А с Ханной как?

– Не знаю. Пока еще рано судить.

– Пап, возвращайся к нам.

– Мне этого хочется, Эм. Но все не так просто. Во-первых, твоя бабушка. Как известно, она меня на дух не переносит.

– У бабушки теперь завелся свой друг. Он живет в Испании, она думает переехать к нему насовсем. И на это Рождество поедет к нему, дома ее не будет.

– Боже, у бабушки друг сердца?! – изумился папа. – Не верю!

– Его зовут Эдди. Мы сначала думали, он хочет ухаживать за мамой, а оказалось, ему понравилась бабушка.

– Псих, наверное! – Папа помолчал. – А мама? У нее есть приятель?

– Ох, папа, маме не нужны никакие приятели. Ей нужен ты.

– Каким я был идиотом, а, принцесса Эсмеральда? Как бы это так устроить, чтобы все кончилось хорошо и все были счастливы? Как нам вернуть глупого короля Франческо к бедной, несчастной королеве Джулиане?

Он пустился рассказывать длинную-предлинную историю. Мне было трудно сосредоточиться, очень болела рука. И все остальное тоже болело – плечи, шея, голова. Как будто меня долго трясли в шейкере.

Я изо всех сил старалась верить папе, но не могла понять, всерьез он говорит или просто придумывает сказку. Я уже вообще не понимала, что настоящее, а что нет. Стоило мне закрыть глаза, оказывалось, что все мечты сбылись, папа обнимает меня, рассказывает чудесную историю, и все будет хорошо. А как посмотрю на него – он совсем другой, непохожий на нашего папу. Просто худой бледный человек с черными стрижеными волосами и в потертой джинсовой куртке рассказывает разные нелепости.

С закрытыми глазами было легче. Меня так измучили все эти невероятные события, что я начала помаленьку клевать носом.

– Правильно, солнышко, подремли, – тихо сказал папа.

Наверное, я и правда уснула, потому что мне приснилось, что я снова бегу за папой, а когда я бросилась к нему, он отступил в сторону, и я провалилась в какую-то дыру и полетела вниз, вниз, в черноту, и закричала.

– Эм, солнышко! Все хорошо, я здесь, с тобой. Рука очень сильно болит? – спросил папа. – Только что приходила медсестра, сейчас тебе наложат гипс.

Я уцепилась за папу – перепугалась, что будет больно. И правда, еще как больно было, когда мне мягко, но решительно выправляли руку.

– Вот так. Мы тебя мигом приведем в порядок, – улыбнулся молодой доктор. – Никаких осложнений, хороший чистый перелом. Скоро срастется, рука будет как новенькая. Считай, новый старт.

Я дернулась от этих слов. Доктор меня неправильно понял.

– Извини, малышка, почти уже все. Так, теперь тебе нужно принять важное решение. Какого цвета гипс ты хочешь? Можно сделать миленький розовый оттенок или красивый голубой… А может, лучше яркий, изумрудно-зеленый?

– Видишь, Эм, я тебе говорил! – с торжеством воскликнул папа. – Теперь ты будешь настоящая принцесса Эсмеральда.

Я нервно засмеялась – мне вдруг стало неловко, что папа говорит о принцессах прямо при докторе.

Папа еще что-то говорил о принцессе Эсмеральде, пока мне обматывали руку бинтом и нашлепывали сверху жидкий гипс. Я знала, что он просто хочет меня отвлечь, но почему-то это не действовало.

– Эм была моей принцессой Эсмеральдой с самого раннего детства, – рассказывал он медсестре. – Посмотрите, она и сегодня одета в зеленое. У нее даже волосы роскошного изумрудного оттенка!

– Это потому, что я ходила на встречу с Дженной Уильямс, папа, а у нее как раз вышла новая книжка, «Изумрудные сестры», понимаешь?

Папа все понял и печально кивнул.

– Ну-ну. Наверное, ты теперь слишком взрослая для моих сказок.

– Нет, папа, я не к тому! Прости, пожалуйста, – заторопилась я.

– Все нормально, солнышко. Кое-кому кроме тебя следовало бы попросить прощения.

И опять стало непонятно, о чем мы сейчас говорим. Трудно вникать в разные сложности, когда рука болит, и голова кружится, и ты ужасно устала. Я крепко ухватилась за папу здоровой рукой.

В дверь заглянула медсестра.

– Ну, как дела? О, почти закончили, хорошо. Эмили, твоя мама приехала.

– Мама!

Мама вбежала в кабинет, страшно бледная, с размазанным макияжем и растрепанными волосами. На папу она почти и не взглянула, сразу подошла ко мне и прижала мою голову к своей.

– Эм, солнышко мое, как ты?

Я сказала:

– Все нормально, мама. Я просто сломала руку, только и всего.

– Как это случилось? – Мама бросила взгляд на папу и снова повернулась ко мне. – Бабушка говорит, что папа сбил тебя с ног!

– Боже, что за женщина! – сказал папа.

– Я сама, мам, я увидела папу и побежала к нему, а потом упала. Папа совсем ни при чем! – сказала я.

Папа сказал:

– Джули, как ты могла подумать, что я ее ударил?

Мама покачала головой:

– На самом деле я так не думала. Я думаю, мама и сама в это не верит. Так что ты здесь делаешь, Фрэнки?

Папа как-то странно улыбнулся маме.

– Наверное, я вернулся, – сказал он. – Я по-прежнему люблю тебя, Джули. Я хочу быть с тобой и детьми. Примешь меня?

– Что? – Маму это как будто оглушило. – Давай пока будем заниматься Эм и ее сломанной рукой.

Она с извиняющимся выражением оглянулась на врача и медсестру.

– Не обращайте на нас внимания, – улыбнулась медсестра. – Мы тут ко всякому привыкли. У нас каждый вечер настоящая мыльная опера.

Она изящным жестом закрепила на перевязи мой новенький ярко-зеленый гипс.

– Готово, зеленушка! Отправляйся с мамой и папой.

Мы шли по коридору вместе – мама, папа и я. Мама обнимала меня, папа все еще держал меня за руку.

– Ну что, Эм, поехали домой, – сказала мама устало. – Только отыщем сперва нашу бедную бабушку. Надо думать, Вита с Максиком уже довели ее до ручки.

– Подожди минутку, не спеши так к ней, – сказал папа. – Давайте зайдем куда-нибудь, выпьем кофе, поговорим.

– Фрэнки, Эм совершенно вымоталась, и все мы тоже. Нам нужно домой, – сказала мама.

– Так я тоже с вами поеду.

Мама помолчала.

– Ты на самом деле этого не хочешь. Просто разволновался из-за Эм.

– Конечно, я разволновался, а что в этом плохого? Я так скучал по тебе, по тебе и детям.

– Спорим, ты о нас и не вспоминал, – сказала мама.

В ее голосе даже не было злости, одна только усталость.

– Я почти все время о вас думал!

– Ты много месяцев не давал о себе знать. Не присылал ни пенни на детей. Они могли бы умереть с голоду, тебе и горя мало, – сказала мама.

– Я понимаю, мне нет прощения, но я клянусь, я думал о них! Потому сегодня и оказался в Лондоне. Я хотел добыть экземпляр последней книжки Дженны Уильямс, с автографом, и послать его Эм по почте, как сюрприз.

– Вот уж действительно был бы сюрприз, – отозвалась мама.

– Что с тобой, Джули? Ты стала какой-то… жесткой.

– Видимо, закалилась наконец, – ответила мама. – Лучше поздно, чем никогда. Ладно, мы едем домой. Если захочешь нас навестить, это будет замечательно, особенно для детей. Но невозможно просто взмахнуть волшебной палочкой и притвориться, будто этого года не было.

– Его не было, – с силой произнес папа. – Мы прокрутим стрелки назад, вернемся в канун Рождества. Мы по-прежнему семья – ты, я и дети, мы любим друг друга, и все у нас будет просто чудесно, вот увидишь. Все получится, правда, Эм, стоит только пожелать изо всех сил?

Я заплакала.

– Не надо, Фрэнки. Не надо ее мучить. Ей и так трудно пришлось, – сказала мама. – Пойдем домой, Эм. Фрэнки, ты сейчас уйди. Пожалуйста.

Папа настоял на том, чтобы вызвать для нас такси. Сказал, не можем же мы ехать поездом. Мы все набились в машину, и папа тоже.

– Он больше не войдет в мой дом, – сказала бабушка. – Боже, что у тебя за вид, Фрэнки? Ты что, в канавах ночуешь? У тебя закончились дуры-подружки, поэтому ты снова хочешь сесть нам на шею?

– Я просто хочу убедиться, что моя семья благополучно добралась до дому, грымза ты старая, – сказал папа.

– Прекратите оба сейчас же, – яростно проговорила мама. – Подумайте о детях, пожалуйста.

Максик и Вита, полусонные, пристроились у папы на коленях. Я свернулась клубочком рядом с ним, положила голову ему на плечо. Мне так хотелось верить в чудеса, волшебство и магическое исполнение желаний. Вот бы такси превратилось в изумрудную карету и унесло нас в зачарованную страну, и мы жили бы там долго и счастливо… Но такси привезло нас к бабушкиному дому, и водитель потребовал так много денег, что папа не смог расплатиться, и бабушка снова принялась его язвить, доставая кошелек.

Мама сказала:

– Я сама заплачу за поездку.

Папа сказал:

– Завтра я пришлю тебе деньги, Джули.

– Да, будь так добр, – сказала мама.

– Ты мне не доверяешь? Я тебя не виню. Но ты увидишь. Поверь в меня один только раз, – сказал папа.

Он поцеловал на прощание Виту, Максика и меня. И маму поцеловал тоже. Она не обняла его. Молча пошла прочь, но, когда мы уже были в доме, я увидела, что она плачет.

В ту ночь я совсем не спала. Я не могла удобно устроиться в постели из-за больной руки. Лежала на спине, вся разбитая, и смотрела в темноту. Я не знала, можно верить папе или нельзя.

Я не знала, хочет он остаться со своей новой подружкой или вернуться к нам.

Я не знала, действительно ли он собирался подарить мне книгу Дженны Уильямс.

Я не знала, правда ли он думал, что в моем кольце настоящий изумруд.

Я не знала, получу ли вообще когда-нибудь свое кольцо обратно.

Я не знала, сбылось мое желание или нет.

14

В рождественский сочельник мы долго-долго не ложились спать. Мы все устроились на диване: мама, Вита, Максик или жевали конфеты «Кволити-стрит» из громадной жестянки с Рождественской картинкой на крышке. Я знала, что мама купила мне в подарок шикарные модельные джинсы. Они были большого размера, но все равно я жутко радовалась, что они на меня налезли. Завтра, конечно, втиснуться будет труднее, после такой кучи шоколада, ну и ладно. Я совала за щеку одну конфету за другой, хотя в последнее время я разлюбила шоколад.

Вита с Максиком почти уже спали, свернувшись, как щенята, и пуская шоколадные слюни. Я сделала на всех маленькие бокалы из разноцветных конфетных оберток, и малыши надели их себе на пальчики.

У мамы в руке был настоящий бокал с вином. Она чуть не целую бутылку уговорила в одиночку.

– Бабушке не рассказывай! – попросила она меня, когда я налила ей последние остаточки.

Я сказала:

– Бабушка, наверное, сегодня тоже хлещет вино со своим Эдди. Знаешь, я не хочу говорить о ней гадости, но без нее Рождество намно-о-ого лучше.

– Да, нам так хорошо вчетвером, – сказала мама, но голос у нее был не совсем твердый. Наверное, от вина.

– Не вчетвером. Впятером! – Максик принялся считать на пальцах. – Раз, два, три, четыре, пять.

– Максик, заткнись, – быстро сказала я.

Сил не было смотреть, как он все еще надеется.

– Мы четверо… и Санта-Клаус, – сказала мама. – Так что ложитесь, дети, поскорее спать, не то он не сможет сегодня к вам прийти.

Вита села, потягиваясь.

– А на самом деле Санта-Клаус есть? – спросила она.

– Конечно, есть. Как ты думаешь, кто оставляет для тебя подарки возле кроватки? – сказала мама.

Личико Виты сморщилось.

– Я знаю, кто приносит нам подарки, – сказала она. – Я знаю, кто принес мне Балерину.

Я прижала палец к губам и кивнула на Максика. Мы с мамой затаили дыхание. Вита подумала и решила, что ей нравится быть взрослой девочкой наравне с нами и хранить общий секрет. Она тоже приложила палец к губам, потом прижала к себе Балерину и потерлась носом о ее мягкую бархатную шерстку.

Балерину прислали нам по почте в большом пакете, выложенном розовой папиросной бумагой. Олениха была как новенькая – рожки ей выпрямили, а на мордочку пришили идеальный розовенький носик. На ней была надета новая розовая пижама в полосочку и розовый махровый халатик с крошечным носовым платочком в кармашке. При ней был еще чемодан, а в чемодане – аккуратно уложенное нарядное платьице, фартучек и ее собственная розовая балетная пачка.

Максик тоже получил посылку с новеньким набором фломастеров, целой пачкой конвертов и специальной бумаги для писем и кляссером с замечательными марками.

Я получила ценную бандероль – мне прислали мое изумрудное колечко в шкатулке с зелеными блестками. Когда я открыла крышку, заиграла музыка и маленькая балеринка начала кружиться.

Маме папа прислал красный бисерный кошелек в форме сердечка, битком набитый деньгами.

Он не пришел нас навестить, но он нас не забыл.

Глупо надеяться на большее. Вот такие у нас рождественские подарки в этом году.

Но мы все равно надеялись.

Мы не ложились, пока не услышали, как часы бьют полночь.

– С Рождеством вас, дорогие мои, – сказала мама и поцеловала нас всех по очереди. – А теперь в постель! Помоги-ка мне, Эм, я совсем пьяненькая. Господи, я никудышная мама!

Я кинулась ее обнимать:

– Нет, ты самая лучшая мама на свете!

Я взяла Максика на руки и погнала перед собой Виту. Мы втроем повалились в постель, мама легла рядом с нами поверх одеяла и поцеловала нас на ночь.

– Носочки еще пустые? – сонно пробормотал Максик.

– Пока пустые, – сказала мама. – У Матушки Рождество еще будет сегодня хлопот.

– У Санта-Клауса, глупенькая, – сказал Максик.

– Без разницы, – сказала мама. – Ну, спокойной ночи, мои хорошие. Сладких вам снов.

Она встала и пошатнулась.

– Мам, ты хорошо себя чувствуешь? – Я села в постели. – Давай я тебя уложу.

– Нет, нет, все в порядке. Просто я такая дурочка. Все загадываю желания, Эм, совсем как ты. Глупо, правда?

– Желания всегда сбываются не так, как задумаешь, – сказала я.

И тут мы услышали внизу какие-то звуки. Стук в дверь. Потом хлопнула крышка почтового ящика.

– Кто там? – Мамин голос прозвучал тоньше, чем обычно.

– Хо-хо-хо! – раздалось у двери.

Мы все четверо резко сели на кровати, а потом вскочили и ринулись вниз по лестнице. Похоже, рождественские чудеса все-таки случаются. Может быть, в этом году у нас будет самое лучшее Рождество на свете.