Текст книги "На всех парусах"

Автор книги: Жаклин Бэрд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

– Это было бесподобно! – Да, Гвидо, просто грандиозно, – сладко пролепетала Сара и уткнулась лицом в его грудь. – Ты ведь этого больше всего хотел? Чтобы я признала, какой ты мастер? Я никогда и не ставила это под сомнение. Ты виртуоз по части сексуальных утех и легко мог бы завоевать золотую медаль, если бы существовала такая олимпийская дисциплина.

– Лишняя тренировка спортсмену не помешает, – самодовольно проговорил Гвидо Барбери. – А ты, верно, догадалась, сладенькая. Мне необходимо твое признание. Но отнюдь не в том, что касается моих способностей в области секса.

– В чем же? – поинтересовалась Сара.

– Об этом потом. Не будем омрачать такой момент. Я хочу еще раз перецеловать все твои отзывчивые впадинки, – сообщил он, исчезая под простыней.

– Ты щекочешь меня, – хихикнула Сара. – Твое пристрастие к впадинкам отдает фетишизмом.

– Только к твоим впадинкам, Сара. Другие оставляют меня равнодушным, – заверил ее Гвидо, вынырнув на миг из-под простыни, затем вернулся к прерванному занятию.

– Эй, ты не застрял? – окликнула его Сара через некоторое время.

– Мне здесь хорошо, – глухо отозвался он.

– Наверное, ты посмеялся надо мной в душе, когда я согласилась вновь стать твоей любовницей. Надеюсь, тебе это доставило извращенное удовлетворение.

Гвидо вновь показался из-под простыни.

– Дай мне десять минут, и мы сможем миленько поболтать, когда мои глаза будут находиться на уровне твоих глаз. Договорились?

– Договорилась, – ответила она и мечтательно откинулась на подушки…

Спустя полчаса Сара уже забыла обо всех своих вопросах и подозрениях. Она устало возлежала на смятой постели, обхватив подушку руками, и сквозь приопущенные ресницы наблюдала, как деловито одевается появившийся из душа Гвидо. Он взял со стула пиджак, достал из кармана свой сотовый телефон и вышел в соседнюю комнату.

Глаза Сары вновь смежились, и она забылась сном.

– Сара.

Она вздрогнула от звука собственного имени и, распахнув глаза, испуганно отозвалась:

– Да?

– У меня на линии важный разговор. Ты не могла бы позвонить в обслуживание номеров и заказать сандвичей и кофе? Надеюсь, тебя это не затруднит, – официально произнес он и вновь вышел в соседнюю комнату, из которой стало доноситься неразборчивое иноязычное бормотание.

Саре потребовалось время, чтобы прийти в себя из-за холодного тона Гвидо. Она выполнила его просьбу и направилась в ванную, а через несколько минут вышла из нее, обмотавшись банным полотенцем, и разобрала свою одежду, лежавшую на полу.

Будучи деловой женщиной, Сара отдавала предпочтение тканям, измять которые в состоянии только стадо взбесившихся динозавров. Поэтому спустя пять минут она глядела в зеркало на опрятную бизнес-леди в строгом костюме. Лишь небрежный излом воротничка шелковой блузки мог навести проницательного наблюдателя на некоторые подозрения.

– О, ты уже оделась! Очень кстати, – неожиданно заметил Гвидо, входя в спальню.

Сара кивнула.

– Тогда перекусим и выпьем кофе, – предложил он, указав на кофейный столик, стоящий перед софой в соседней со спальней комнате.

– Пожалуй, – согласилась Сара, неоднозначно оценивая его слова и поведение.

– Это был важный разговор, – начал Гвидо.

– Понимаю… – глухо отозвалась она.

– Я должен немедленно вылетать. У меня срочные дела в Гонконге.

– И мне давно пора уходить, потому что на восемь вечера назначена встреча с еще одним важным клиентом, – поспешила сообщить она.

– С еще одним клиентом, говоришь? – съязвил Гвидо.

– Не извращай моих слов, – осадила его Сара.

– Восемь вечера… Не поздно ли для деловых встреч?

– Это рабочий ужин.

– Ах, ну конечно! Если учесть, что у нас с тобой был рабочий ланч, – процедил Гвидо. – У тебя веселая работа, подруга.

– Ты прав. Это не совсем рабочий ужин. Мой клиент – владелец ночного клуба. Именно туда я и направлюсь, когда выйду от тебя, – вызывающе ответила на его намеки Сара Бичем.

Гвидо Барбери свирепо посмотрел на нее.

– В ночной клуб?

– Вот именно. В ночной клуб. Это такое место, где молодые и привлекательные люди танцуют, заводят знакомства, флиртуют, потребляют горячительные напитки, попадают в истории, а особо отличившиеся – и на страницы светской хроники. Вот как раз туда я и намерена отправиться, покинув тебя… Ну, разве что заеду домой, переоденусь во что-то более непринужденное, подкрашусь… Позвони мне, лапонька, когда вернешься, – сказала на прощание Сара уже у самой двери.

– Подожди! – громыхнул Гвидо, после чего поморщился и проговорил: – Я поймаю такси и проконтролирую, чтобы ты доехала без происшествий.

– В этом нет необходимости.

– Есть, детка. По дороге я тебе растолкую, как можно поступать, а как нельзя, если ты женщина Гвидо Барбери. Прежде чем улететь, я должен убедиться, что ты все правильно усвоила.

– Я не позволю тебе контролировать меня, деспот! – воскликнула Сара, распахнув дверь номера и выскочив в коридор. – Удачной поездки, Гвидо! – напутствовала она, когда дверцы лифта уже закрывались за ней.

Гвидо не стал ее догонять. Он стоял на пороге своего номера и довольно улыбался.

Первое, что предприняла Сара, выйдя от Гвидо Барбери, – вернулась в свои апартаменты и созвонилась с Патрицией. Когда же десять минут спустя она положила телефонную трубку, настроение у нее было прескверное.

Не то, чтобы она изыскивала способы обвести вокруг пальца настойчивого любовника, избавиться от его утомительных ласк. Вовсе нет, но ей не хотелось тянуть за собой гнетущий шлейф обязательств.

Легкомысленные Пат и Дэйв были поглощены исключительно приятной стороной жизни, а все проблемы стремились игнорировать до тех самых пор, пока те не начинали превалировать над радостями и, удовольствием. И коль скоро друзья при их-то убеждениях и возрасте стали казаться Саре безнадежными, она решила принять это как должное, равно как и то, что теперь она может с чистой совестью обвинять сладострастного Гвидо в шантаже, тем временем продолжая оставаться его невольницей.

Когда Сара разделась, на ее лице появилась сладостная улыбка – вещи активно источали хорошо знакомый запах. Продолжая мечтательно улыбаться, Сара вошла в ванную и, пустив горячую воду, встала под душ.

Спустя полчаса она, почувствовав себя обновленной, вернулась в спальню и утонула под одеялом, но тут ей почему-то сделалось не по себе. Она расплакалась – то ли из-за того, что пришлось прибегнуть ко лжи относительно поздней встречи в ночном клубе, где она с дней добрачной юности больше не появлялась, то ли по той причине, что Гвидо, воспылавший к ней страстью после десяти лет разлуки, видел только один-единственный путь реализации этого сильного чувства, а, достигнув желаемого, быстренько собрался отбыть по делам в злополучный Гонконг. А может, причина крылась в чем-то другом… В любом случае Сара себя чувствовала бесстыдно использованной и бесконечно одинокой.

На следующее утро ей на работу позвонил Билли Джонсон и предложил встретиться, чтобы подписать оговоренный накануне за ланчем контракт. Первым порывом Сары было отказаться. Но она вовремя одумалась, мысленно призвав себя рассуждать практически. Поскольку она, так или иначе, будет время от времени видеться с Гвидо Барбери, то что ей мешает получить финансовые дивиденды от сотрудничества с его именитым компаньоном?

В пятницу вечером, месяц спустя, Сара вошла в холл памятного отеля и подошла к стойке портье, которому объявила, что постоялец по фамилии Барбери оставил кое-что для нее. Портье кивнул и передал ей ключ с запиской, в которой Гвидо просил ее дождаться его в номере, так как он задерживается на важной встрече.

Сара прошла прямиком в спальню Гвидо и поставила на кровать сумку со своими вещами. Она захватила их, чтобы придать определенную атмосферу предстоящему романтическому свиданию и еще для того, чтобы в роли отчаянной любовницы магната транспортной индустрии ей было более уютно.

В общем, ее новый статус послужил достойным поводом для набегов на магазины женского белья.

Когда Гвидо вернулся из Гонконга, она провела в этом номере весь уикенд, теперь, вероятно, предстояло то же самое. Новый ритм жизни Сару не утомлял. Разве только возвращаться к трудовым будням становилось все труднее. А в остальном не было причин жаловаться.

Лишь в прошлые выходные, когда бывший муж и нынешний любовник Гвидо Барбери попросил ее присоединиться к нему в Италии, Сара категорически – отказалась, а потом на какое-то время погрузилась в тягостные воспоминания о своем пребывании в Неаполе. Нет, она не могла допустить повторения этого чудовищного опыта.

К ее удивлению и удовольствию, он принял этот отказ и пригласил ее отужинать в компании Пат и Дэйва. Тогда они отлично провели вечер вчетвером. Субботу и воскресенье Сара коротала в его номере, но перед отлетом в Нью-Йорк Гвидо сознательно отравил ей радость признанием, что пригласил ее друзей только для того, чтобы доказать Саре, что с его стороны соглашение выполняется четко, что и от нее требуется…

Сара направилась в ванную с намерением переодеться в пеньюар из голубого шелка и встретить в нем своего бывшего мужа.

– Гостья пришла? – усталым голосом осведомился Гвидо у ночного портье.

– Мисс Бичем уже поднялась в номер, сэр, – отчеканил служащий.

– Отлично. Мы останемся только на одну ночь. Не на три, как планировалось раньше.

– Мы подготовим счета к вашему отбытию, мистер Барбери, – заверил его портье.

Сара услышала звук открывающейся входной двери и отправилась встречать Гвидо.

– Ну, наконец-то, – проговорила она с упреком в голосе.

Гвидо оглядел ее с ног до головы и быстро сообразил, почему она так его заждалась, поэтому решил раздразнить роскошную женщину, оставив ее даже без комплимента.

– Дела… Не маленькая уже, должна понимать, – выговорил, он ей. – Вчера Нью-Йорк, сегодня Неаполь. Был у отца в больнице. Он перенес операцию, слава богу, успешно. Еле успел на эту встречу.

– То есть ты хочешь убедить меня, что на встречи с другими любовницами времени не оставалось! – неожиданно для самой себя воскликнула Сара Бичем и тотчас пожалела о сказанном, потому что дотоле хмурое лицо Гвидо осветила улыбка, и он вальяжно проговорил:

– Как это очаровательно, детка, что ты меня ревнуешь. Сделай-ка мне виски с содовой, дорогая, и я тебя поцелую.

– Ну, как себя чувствует отец? – спросила его отзывчивая любовница, старательно выполняя поручение.

– Идет на поправку. У него постоянно бывает Альдо.

– Твой брат молодец! – отозвалась Сара, передавая Гвидо стакан с позвякивающими кубиками льда.

– Да, Альдо в гораздо большей степени молодец, чем я, – пробормотал он.

– Я вовсе не это имела в виду, – возразила Сара.

– Нет, все верно. Я сказал, что не смогу навестить отца в выходные из-за страшной занятости. А сам намерен провести их с тобой, – произнес Гвидо.

– Но я тебя не привязываю к себе. Ты можешь вернуться к отцу, если считаешь нужным.

– Ты же отказываешься ехать со мной в Италию.

– Домой ты можешь вернуться и без меня, – сухо отчеканила Сара.

– Должно быть, я не такой хороший сын, как Альдо, – отозвался Гвидо и осушил стакан.

Сара не стала оспаривать его последнее высказывание. Пусть Гвидо и не был дурным сыном, но в его характере преобладал эгоизм, в то время как Альдо отличался большей самокритичностью и чуткостью по отношению к окружающим его людям. Именно Альдо был тем человеком, кто навестил Сару в больнице, когда она потеряла свое дитя.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

– Еще виски? – спросила она Гвидо.

– Нет, благодарю, – ответил он, поставив пустой стакан с тающими льдинками перед собой.

Гвидо потянул Сару к себе за талию и неуловимым жестом сбросил с ее плеч волнующий голубой пеньюар. Затем вспенил шелковистые локоны и утонул в них лицом.

Сара обняла Гвидо и провела рукой по его волосам.

Он посмотрел на нее и благодарно произнес:

– Мне очень понравилось то, что на тебе было надето.

– Не сомневаюсь, – ответила Сара.

– Как, по-твоему, у меня есть вкус?

– У тебя безупречный вкус, милый.

– Учитывая, что я выбрал тебя, ты не могла сказать иначе, не так ли? – задал он провокационный вопрос.

– Учитывая, что помимо меня у тебя тьма любовниц, привередой тебя тоже назвать сложно, – отпарировала Сара.

– Означает ли это, что мы пришли к противоречию?

– Не думаю. Подобные послабления можно объяснить твоей неимоверной жадностью до ласки. Ты всегда хотел, чтобы тебя любило как можно большее количество женщин. Ты даже мной пожертвовал ради этого.

– Опять вернулись к старым счетам?

– А куда от них денешься?

– Есть в программе что-то поприятнее взаимных обвинений? – осведомился он.

– Есть я, – с готовностью ответила Сара.

– Тогда иди в постель и будь паинькой, – распорядился Гвидо, снимая галстук.

– То, что ты предлагаешь, – скучно. Удиви меня! – призвала его Сара. – Я согласилась стать твоей любовницей не для того, чтобы быть паинькой, – решительно объявила она.

Гвидо удивленно, приподнял брови и хитро улыбнулся, одобрив ее маленькую революцию, и стал азартно надвигаться на Сару. Она пятилась, внимательно следя за его лицом, пока не уперлась спиной в стену. Гвидо обхватил ее за бедра и приподнял. Его грудь уперлась в грудь Сары, их лица соприкоснулись.

Сара крепко обвила руками его шею. Пряди ее волос опутали лицо Гвидо. Он с наслаждением втянул в себя их особенный аромат.

– Я тосковал без этого запаха, без прикосновения твоих волос к моему лицу, – прошептал он. – Спасибо, Сара.

– За что? – удивленно спросила она.

– За то, что ты снова есть в моей жизни, – нежно проговорил Гвидо.

Он осторожно поднял ее на руки и положил на постель. Жар и дрожь не оставляли их тел.

Казалось, Гвидо Барбери позабыл обо всех своих прежних обидах. Он любил Сару так, как в самую первую ночь. Неустанно бормотал слова обожания, осыпал ее поцелуями. Он был бесконечно нежен, но эта нежность отдавала горечью.

Сейчас Сара уже не та восемнадцатилетняя идеалистка, поверившая, что встретила того единственного. Теперь она знала по собственному опыту, сколь глух к ней может быть ее возлюбленный, и как порой безжалостны окружающие люди, желающие отвоевать себе то, что им не принадлежит.

И все же дурные воспоминания не могли помешать Саре блаженствовать в его объятьях. Она довольствовалась тем малым, что у нее еще оставалось от их некогда сказочной любви.

– Ты устал? – спросила она Гвидо, когда он лежал возле нее и приводил дыхание в норму.

– А ты скажешь нет? – переадресовал он вопрос, на который Сара лишь улыбнулась. – У меня к тебе разговор, – сказал он, обняв ее за плечи.

– Внимательно слушаю тебя.

– Когда я был в Неаполе, говорил с Альдо. Он просил передать тебе привет от него и Марты.

– Очень мило. Обязательно передай им, что это взаимно.

– А еще Альдо сказал мне то, чего не мог сказать, когда был подростком, поскольку подобное не приветствуется в нашей семье. Теперь же он не считает возможным умалчивать факты… В общем, он поведал мне кое-что о Катарине. Оказывается, в мое отсутствие, когда наш отец был уже серьезно болен, она пользовалась его немощью и вовсю оговаривала Альдо.

– Зачем? – спросила Сара.

– Сейчас можно только догадываться. Может быть, рассчитывала на скорую кончину отца и надеялась поднять свой рейтинг в его глазах ради лишней строчки в завещании. Может, просто по скверности характера. Но Альдо говорит – а я верю собственному брату, – что Катарина тиранила его, а ее мать ей в этом способствовала.

– А не верить мне у тебя были основания? – обиженно упрекнула его Сара.

– Милая, прошу тебя, не начинай, – взмолился Гвидо. – Но я раскаиваюсь. Ведь в том, что Катарина сделала с нашим ребенком, – а Альдо уверяет меня, что все было так, как изначально говорила ты, – есть и часть моей вины, огромная часть, – с искренним сожалением произнес Гвидо.

– Будем считать, что Катарина своей смертью заплатила за все сполна, – глухо отозвалась Сара.

– Это все, что ты можешь сказать? – возмутился он.

– Ты хочешь, чтобы я тебя утешала, уверяла, что ты ни в чем не виноват? Даже не надейся. Поскольку все десять лет я винила в этом именно тебя, а не эту глупую стерву, твою кузину, – честно призналась она.

– В таком случае у меня припасено для тебя еще одно откровение, – горько проговорил Гвидо и выдержал долгую изматывающую паузу, в течение которой Сара не издала ни звука. – Когда моего отца везли в операционную, он испугался, что видит меня в последний раз, и решил признаться в том, что его очень мучает. По словам отца, не ты потребовала денег в обмен на мою свободу, а именно он заставил тебя взять чек – хотел быть уверенным, что газетчики не узнают от тебя о том, что Катарина сознательно стала виновницей гибели нашего ребенка. Отец оправдывает себя только одним: ребенка ты уже потеряла, и он счел своим долгом защитить виновного члена семьи, а поскольку ты не прижилась в нашем доме, то отец вынудил тебя, его покинуть, представив все так, будто ты променяла жизнь со мной на чек. Он полагал, что, зная это, я легче тебя забуду.

– Я так счастлива быть реабилитированной в твоих глазах, – съязвила Сара.

– Тебе не кажется, что сарказм здесь не уместен?

– Я понимаю, что следует рукоплескать тому мужеству, с которым ты признал свою ошибку. Рукоплескать и умиляться… И, смею заверить, именно так бы я и сделала, не играй вы до этого моей жизнью. Учитывая, что отец сделал это признание, по меньшей мере, пару недель назад, ты не слишком сбился с ног, чтобы поведать мне об этом. Наоборот, ты продолжал спекулировать своими обидами. Так с какой стати я стану верить твоей мнимой искренности теперь?

– Отец сказал, если бы ты согласилась остаться со мной, он сделал бы все, чтобы обезопасить тебя от каверз Катарины. Но ты выбрала чек, – напустился на нее Гвидо.

– Твой отец многое тогда наговорил – и обвинений, и уверений. Я приходила в себя после падения, вызвавшего выкидыш, и кровотечений, а он носился по моей палате в панике, как ошпаренный, озабоченный только тем, чтобы это происшествие не выплеснулось на страницы газет. Я не посчитала возможным доверить свою дальнейшую судьбу такому человеку. Поэтому взяла деньги и поспешила убраться. А если бы дождалась тебя, ты бы, может, и не дал мне этого сделать. Но и не защитил бы. Это я тоже знала наверняка. Я догадываюсь, как твои родные трактовали потом мой поступок. Что я, якобы, слишком молода еще для брака и меня ослепили деньги. Но на самом деле это ты не созрел быть мужем, отцом, главой семьи. Ты до сих пор такой, Гвидо. Теперь ты доподлинно знаешь, как все произошло, но продолжаешь выгораживать свою родню, обвиняя меня.

– Они моя семья! Как еще прикажешь поступать?

– Я тоже была твоей семьей! – воскликнула в отчаянии Сара. – Вспомни наш последний день вместе. Мы тогда пошли в спальню сразу после ланча. Ты позвал меня в постель впервые за полтора месяца. Катарина ворвалась в нашу спальню, когда мы любили друг друга. Она, конечно же, извинилась за вторжение, но продолжала лепетать, что собирается в город и просто хочет попрощаться с тобой. Ты ведь намеревался лететь в Нью-Йорк. Она знала о твоих планах, в то время как твоя жена пребывала в неведении. А когда я попросила тебя взять меня с собой, ты сказал, что нам будет полезно побыть некоторое время врозь. И это тогда, когда я тебя почти не видела. Ты постоянно отсутствовал.

– Да, я не мог этого выносить. Ты почти все время пребывала на грани истерики. Достаточно было любого повода, чтобы ты разрыдалась.

– Ты просто истукан, Гвидо! – вновь повысила голос Сара. – Что бы я ни делала, что бы ни говорила, я не могла до тебя достучаться. У тебя на все была своя версия событий, которая всегда подозрительно совпадала с версией Катарины.

– Если бы Альдо столько лет не хранил свою страшную тайну…

– Теперь Альдо виноват, что не наябедничал на свою зловредную кузину. А ты никогда не думал, что люди становятся такими вредоносными, когда им многое позволено? Вы сами – ты и твои родители – сделали Катарину такой, а потом она стала вить из вас веревки… Когда твой отец завел речь о разводе, я допустила, что, возможно, он лишь озвучивает твое желание.

– Вовсе нет, – вставил Гвидо.

– Это ты сейчас так говоришь, – отозвалась она. – Тогда ты был уверен, что наш поспешный брак сильно осложнил твою жизнь. Тебе нравилось проводить со мной время. Но быть мужем и быть любовником – это не одно и то же. Когда ты это понял, наступило разочарование… Я не хочу больше об этом говорить. Мне нужно выпить, – заявила Сара и поднялась с постели.

Гвидо проводил ее молчаливым взглядом, но, когда она оказалась у него за спиной, не стал оборачиваться. Но он мог слышать, как нервно позвякивает лед в ее стакане.

– Сара, не плачь, – с мукой в голосе произнес Гвидо.

– Прости, что нарушаю твой покой своими никчемными переживаниями, – вспылила Сара и со стуком поставила стакан на стол. – Все! Я не плачу. Ну что, продолжим развлекаться? У стены было, в постели было… Где еще хочешь попробовать, урод? – издевательски воскликнула она.

Гвидо Барбери сел на постели, повернулся к Саре… и расхохотался.

– Что смешного я сказала? – возмутилась она.

– Ты по-всякому меня нарекала, но уродом впервые. Это забавно, детка.

– Если бы я знала, что тебе понравится, всегда бы так тебя звала, – сказала она, тоже хихикнув. – Урод.

– Ты ведь без ума от меня, признайся. – Гвидо подошел к ней и взял за руку.

– Это равноценно заключению о невменяемости, а подобное может сделать только дипломированный психиатр. У тебя есть такой на примете? Хотя я допускаю, что твое предположение в чем-то верно, – миролюбиво проговорила Сара.

– Мое предположение верно на все сто. Ты меня обожаешь, – уверенно произнес Гвидо.

– А это ведь для тебя самое главное. Как я себя при этом чувствую, значения не имеет, – высвободила свою руку Сара. – Мне нужно в ванную, – сказала она и стремительно покинула спальню.

Вернувшись спустя пять минут, она подхватила голубое неглиже и с удовольствием накинула его на плечи.

– Ты давно слышала новости от Питера Уэллса? – издалека начал Гвидо Барбери.

– Ничего о нем не слышала с тех пор, как он уехал в Гонконг.

– Я встречал его пару раз, пока был там, – проинформировал Гвидо, но Сара не проявляла активного интереса, слушая вполуха. – Выяснил, что он не был твоим любовником.

– Господи! Я не понимаю, – вспыхнула Сара Бичем, – как ты мог затрагивать такую тему с малознакомым человеком. Да еще с юнцом, вроде Питера! Нет, Гвидо, ты меня изумляешь своим идиотизмом в сфере приличий!

– Перед тем, как я задал ему этот вопрос, мы изрядно выпили, поэтому малознакомыми людьми нас назвать уже нельзя. Тем более что пили мы сакэ и чокались такими маленькими смешными стаканчиками, а это очень, надо признать, сближает здоровяков вроде нас, – пошутил Гвидо, чтобы разрядить атмосферу. – Ты даже не представляешь, каких трудов бедняге стоило признать, что он заручился лишь единственным твоим поцелуем, и сделал он это, только изрядно поднабравшись. В то время как с самого начала нагнал такого тумана, что можно было подумать, будто это ты носишь его на руках, а не он тебя.

– Прекрати молоть чушь, – осадила его Сара. – Ты выяснил, что я не спала с ним. Что тебе это дало? – требовательно, как на экзамене, спросила она, уставившись на Гвидо.

В ответ он лишь широко и самодовольно улыбнулся.

– Ну, допустим, я сохла по тебе все эти десять лет, – гипотетически предположила Сара. – Чего о тебе не скажешь. Ты-то как раз веселился напропалую. В каждой части света тебя ждет красавица, и не одна.

– И что?

– То, что мне дорого мое здоровье. Ты обязан предохраняться, – потребовала Сара.

– И это все, что ты можешь мне сказать?! – изумился он.

– Ты разочарован? Надеялся на сцену ревности? Увы. Не считаю нужным губить из-за твоей взбалмошности свои нервы. Ты мне не муж!

– И тебя устраивает подобный расклад? – продолжал удивляться Гвидо.

– Если он устраивает тебя, почему бы и нет? – пожала плечами Сара. – Не я контролирую твою жизнь. Зато ты стремишься контролировать жизни окружающих тебя людей.

– Слушая тебя, может показаться, будто я прожженный Казанова, рассадник скверных болезней. Но знаешь, милочка, ты сильно ошибаешься на мой счет. Моя жизнь – открытая книга. В то время как я представления не имею, с кем ты жила все эти годы!

– Как все любопытно повернулось! – возмущенно воскликнула Сара и встала перед Гвидо в позу воительницы. – Вот уже я блудница!

– Я этого не утверждал, – возразил он.

– Выслушай-ка информацию для размышления, дорогой, – угрожающе двинулась на него Сара. – Ты был моим первым. Я такая женщина, какой ты меня сделал. Уйдя от тебя, я осталась лишь с горечью разочарований. И теперь сам ответь, какая у меня могла быть личная жизнь после нашего расставания? Если твоя жизнь – открытая книга, то моя – это тома бухгалтерских книг и больше ничего. Все мои контакты – деловые. Все мои вечера – в одиночестве. Я не жалуюсь, и не возражала бы вернуться к этому, если ты не перестанешь изводить меня своими дикими намеками-оскорблениями!

Шокированный ее отповедью, Гвидо молчал не меньше минуты. Лишь затем он приосанился и проговорил:

– Вообще-то…

– Вообще-то, – мгновенно перебила его Сара, – радуйся, что я не затрагиваю моральный аспект твоих поступков. И не думай, что меня радует, когда ты называешь меня милочкой или деткой. Я не придаю этому вообще никакого значения. Полагаю, точно так же ты кличешь своих многочисленных подружек, чтобы не путаться в их именах…

– И все-таки ты ревнуешь, Сара, – решив, что поймал ее, сказал Гвидо.

– Тогда давай посмеемся над этим вместе, дружочек, – холодно предложила она ему.

– Думаю, что в этой беседе нет повода для смеха. Не буду отрицать, что знавал многих женщин, Сара. Но никогда не встречался одновременно с несколькими.

– Значит ли это, что в одну постель ты укладываешь не больше одной подружки? – ехидно уточнила Сара.

– Это значит, что если я с тобой, то никто другой мне не нужен, – твердо подытожил он.