Текст книги "Затонувшие сокровища"

Автор книги: Жак-Ив Кусто

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Нидерланды на всех морях

В течение первой половины XVIII века голландцы в еще большей степени, чем англичане укрепляются на море. За какие-нибудь пятьдесят лет Нидерланды стали первой морской державой мира. Они располагали самыми лучшими судами, искуснейшими моряками, а также богатейшим в Европе Амстердамским банком. Голландцы посвятили себя исключительно морской торговле. Их легковооруженные суда бороздили все моря земного шара. Амстердам стал крупнейшим торговым центром Европы. Сюда стекалась половина серебра, добытого на рудниках Мексики.

Начиная с XVII века голландцы поставляли в Карибские страны необходимые товары. Им удалось также создать несколько опорных баз на Карибском море. Вот почему Нидерланды еще с 1648 года и до наших дней совместно с Францией владеют островом Сен-Мартен и дорогим сердцу Реми де Хенена островком Сен-Бартельми.

«Французская Ост-Индская компания»

С начала XVIII века французский флот в свою очередь был вовлечен в торговый поток, который пришел на смену морскому разбою. Созданная Кольбером «Французская Ост-Индская компания» послужила мощным стимулом для развития морской торговли страны. Правление компании находилось в Париже, пять филиалов действовал и в портах Бордо, Гавре, Нанте, Руане и Лионе. К 1750 году компания уже владела тремя десятками судов, в то время как потери составляли за год три-четыре единицы. Эти суда вывозили из Франции вино, водку, зеркала, музыкальные инструменты и ввозили фарфор, чай, пряности и ткани, если заходили в Китай.

Распродажа обратного груза велась в Нанте, а начиная с 1733 года – в Лориане. Тотчас же был разработан точный перечень импортных товаров, которые разрешалось продавать на французских рынках. Те же товары, которые нельзя было сбывать в самой Франции, складировались в определенных пунктах. Это касалось, в частности, ситцев, цветного полотна и шелка. Запрет был вызван необходимостью защитить французские предприятия от иностранных конкурентов (ситцы изготовлялись, например, в самом Нанте). Муслин и белую хлопчатобумажную ткань можно было пускать в продажу, но при условии, что они будут опломбированы и пойдут на реэкспорт.

Опломбирование сводилось к тому, что к ткани прикреплялся листочек пергамента со специальной печатью. На печати были изображены геральдические лилии и выгравирован девиз: «Florebo quo ferar». «Французская Ост-Индская компания» прекратила свою деятельность в 1770 году. Это позволяет нам определить предельный возраст печатей, найденных на рифе Силвер-Банк.

Покупатель опломбированных тканей давал обязательство продавать их только за границей, причем ближайшее французское консульство должно было подтвердить факт такой продажи.

Не приходится сомневаться, что подобное регулирование дало повод к разного рода злоупотреблениям. Но судовладельцы из Нанта, посещавшие торги в Лориане в качестве ближайших соседей, и купцы из бордо, торговавшие на «Островах», наживались, скупая по дешевке товары, которые надо было побыстрее сбыть.

Нант, где не разрешалось продавать товары «Французской Ост-Индской компании», от этого не страдал. Напротив, он развил свою морскую торговлю с Антильскими островами, снабжая их ситцами, фарфором, черным деревом, которое корабли по пути забирали в африканских портах. А невольничьи суда на обратном пути грузились ромом, сахаром, табаком. Из истории «Французской Ост-Индской компании» известно, что «сорок арматоров» ежегодно посылали на «Острова» сто кораблей. Правда, это были суда небольшой вместимости (300 тонн).

Первая половина XVIII века отмечена во Франции не только большим подъемом, но и первыми шагами в промышленном развитии. Оба эти процесса тесно взаимосвязаны.

Французские суда доставляли зеркала из Сен-Гобена в различные страны земного шара, вплоть до Китая. Богатой клиентуре из Карибских стран предлагались не только опломбированные муслины, завезенные из «Индий», но и различные индийские подделки, которые изготовлялись в Нанте.

К этому времени во Франции возросло количество мануфактур, производящих фаянсовые изделия. Эти предприятия заботились не столько о художественном качестве своих изделий, сколько о коммерческой стороне дела. Они выпускали практичную посуду, стараясь угодить вкусам местной клиентуры, но одновременно пытались работать не экспорт.

По мере развития судоходства в открытом море и увеличения числа регулярных рейсов в Америку деловые люди Франции убеждались, что клиентуру можно найти во всех уголках земного шара.

В 1739 году аббат Роклин, младший сын барона Самаде, основал фабрику фаянсовых изделий в своем родовом имении в Ландах.

Роклин получил королевский патент на изготовление фаянсовых изделий сроком на 20 лет и организовал в деревушке Самаде производство посуды из качественных глин сероватых или розоватых тонов. Мануфактура в Самаде выпускала чашечки и чаши, но не гнушалась и ночными горшками.

Типичный для этой посуды синий рисунок на белом фоне можно увидеть на некоторых чашках, найденных нами на рифе Силвер-Банк. Аббат Роклин был хорошим коммерсантом и открыл два склада – один в Бордо, другой в Байонне, откуда его товары экспортировали на «Острова».

Глава 11
Наконец-то выясняется дата кораблекрушения

Роковой груз. – Пушки весом в тонну. – Найдена кормовая часть галеона. – Снова бутылки. – Новая рабочая площадка. – Мой старый противник – море. – Керамика. – Пушка в коралловой пагоде. – Прощание с рифом Силвер-Банк

Вторник, 20 августа. Дни становятся короче. В 6 часов 25 минут, когда погружаюсь для обычной проверки рабочей площадки, уже рассвело, но солнце еще не показалось из-за горизонта. Вода совсем прозрачная, но ни малейшего течения.

Устанавливаю поплавки для водолаза за третьим холмом и на оси носовой части галеона, чтобы отметить место, которое было бы полезно обследовать Гастону. Но меня начинает мучить совесть при взгляде на породу, которую придется вскрывать Гастону. Это мощная коралловая кора. Направляюсь к пушке с цепью. Скважина, которую сделал вчера Гастон, весьма скромных размеров. Придется ее углубить. Не слишком продвинулось и вскрытие «тайника буканьеров». У второй ямы замираю, пораженный редким зрелищем: два великолепных экземпляра рыбы-попугая, темно-коричневые, в полоску, висят неподвижно в вертикальном положении, а их тела «очищают» не обычные маленькие ярко-синие губаны-чистильщики (Labrus dimidiatus), а какие-то другие представители семейства губановых ярко-желтой окраски.

В корзинах, заполненных вчера вечером и поднятых на борт «Калипсо» сегодня утром, обнаружен железный лом, в частности пистолет, покрытый известковым наростом, с деревянной резной рукояткой. Механизм остался на месте, но ствол пистолета основательно разрушен. На рабочей площадке, где ведется вскрытие третьего холма, бригады водолазов сменяют друг друга в обычном порядке в течение 12-часового рабочего дня. Тем временем разведывательная бригада Гастона утром занимается углублением скважины под пушкой с цепью, а во второй половине дня бурит в песке скважину между вторым и третьим холмами. Под пушкой обнаружены кусок почерневшего и окаменевшего дерева, свинцовая пуля, несколько черепков глиняной посуды, свинцовая пластинка, похожая на те, которые мы нашли между пушками, шкив блока из дерева гайака.

Однако в углублении между вторым и третьим холмами ничего обнаружить не удалось.

Пополудни вторично погружаюсь в воду вместе с Бернаром и Гастоном. Прошу Бернара прорезать холм наискосок в восточном направлении, а сам направляюсь к землесосу. На уровне казенной части новой пушки еще сохранилось много дерева. Оно, правда, местами сломалось под тяжестью камней. За холмом землесос типа «печная труба» демонстрирует нечто вроде извержения вулкана. Зрелище комическое, но снаряд этот оказался эффективным.

К 11 часам, когда уже пора готовиться ко сну, налетевший шквал нагоняет с юга волны. «Джемс энд Мэри» под тяжестью огромного груза начинает заполняться водой. Еще полчаса – и он пойдет ко дну. Ребята тотчас бросаются в воду и при свете прожектора подтягивают плот к «Калипсо». Суденышко поспешно освобождают от непосильного груза, подняв на борт «Калипсо» две корзины до полутора тонн весом. Поплавки плота опорожняют с помощью насосов и ведер. «Джемс энд Мэри» спасен! Ложимся спать. Стрелка барометра поднялась высоко.

Одним веком больше

Среда, 21 августа.Сегодня рабочий день начинается только в 8 часов: мы хотим проверить на практике некоторые наши гипотезы. Для этого три бригады водолазов будут через определенные интервалы бурить пробные скважины вокруг холма, а две другие займутся собственно холмом. Это соответственно сократит время работы компрессора. Моя разведка не дала ничего нового. Устанавливаю буйки, чтобы отметить места, где сегодня предстоит пробурить четыре скважины.

В конце утренней смены Серж все же извлекает из «трещины», то есть из заполненной илом впадины между двумя скалами в юго-восточной части холма, большое глубокое керамическое блюдо, нечто вроде двух ложек из бронзы с выпуклостями в тех местах, где должны быть впадинки (при ближайшем рассмотрении, это оказались две детали формы для отливки маленьких оловянных или серебряных ложечек), и большой кусок бронзы в форме столбика или языка большого колокола.

Как только Дюма увидел этот столбик, он опознал в нем подвижную гирю больших римских весов, у которой, разумеется, не доставало железного крюка. Эта гиря от весов принесла нам горькое разочарование. На одной ее стороне сохранились останки выгравированной, но стершейся надписи: римские цифры DC. А на другой стороне красовалась дата 1700, исправленная, видимо, с помощью резца на 1733. То была дата проверки гири контролером Палаты мер и весов. Эта надпись была недостаточно разборчивой, чтобы полностью рассеять сомнения. Но к концу рабочего дня Раймон нашел еще одну маленькую и значительно более легкую гирю. Во время обеда распоряжаюсь очистить ее кислотой. На этот раз улетучиваются иллюзии и рассеиваются все сомнения. На маленькой гире от римских весов во многих местах проставлены многочисленные удобочитаемые даты: 1722, 1730, 1723, а затем 1755 или 1776 и очень отчетливо число 1756. Вероятно, неразборчивую дату 1733 на большой гире следует читать как 1756. Итак, крушение произошло после 1756 года, и потерпело его, несомненно, другое судно, а не «Нуэстра сеньора де ла консепсьон». Это трудно переварить!

Потрясенные горестным открытием, переименовываем обломки найденного судна в «Нуэстра сеньора де ла десепсьон» [27]27
  Deception (фр.) – обман, разочарование


[Закрыть].

Но пополудни Мишель (действительно, у него зоркие глаза!) обнаружил еще две пушки возле маленького якоря (то есть в 70 метрах к северу от носа галеона) и, главное, две детали крепления – от руля и ахтерштевня. Штырь руля зацепился за риф над маленьким якорем, а полая труба, в которой вращается штырь, обнаружена чуть дальше. Решаю предпринять серьезное обследование, чтобы найти другие характерные для кормовой части судна детали, составить обзорную топографическую карту зоны поисков, которая, видимо, расширяется, и протянуть наши щупальца к другим скалам на той же широте.

Перед нами встает следующая дилемма: в зоне раскопок вдоль рифа Силвер-Банк либо захоронены два судна, либо рассеяны обломки одного корабля. Если мы имеем дело с одним кораблем, то «Нуэстра сеньора де ла консепсьон» находится где-то в другом месте, но почти на той же широте.

На сон грядущий, чтобы немного отвлечься, читаю о китах.

Пушка весом более тонны

Четверг, 22 августа.Сумбурный день, в течение которого весь экипаж «Калипсо» переживает глубокое разочарование в связи со вчерашним открытием. Вместе с Бернаром перегруппировываю бригады и после одобрения Кайара вывешиваю в кают-компании программу работ на сегодня. Однако выполнить эту программу не удалось. В целом работа на холме продолжалась девять часов. Гастон пробурил шестую скважину, которая также не дала ничего нового, а затем нашел кое-какие следы за четвертым холмом. Погружаюсь вместе с Филиппом Сиро, чтобы поработать землесосом типа «печная труба» позади этого холма. Пробыл на месте всего полчаса, этого, конечно, недостаточно, но мне не хватало воздуха.

Продолжу работу завтра утром.

Еще одна новость: Дюма и Делуар направились к северному якорю, где Мишель обнаружил еще одну пушку, полностью замаскированную коралловым конусом.

Кайар и Сиро заканчивают топографическую съемку северо-западной зоны… Эта карта поможет нам разобраться в обстановке.

Да! Чуть не забыл! Утром была поднята одна из двух пушек, обнаруженных в носовой части. Пушку очистили с помощью кайл, долота и щеток. Увы, данные о месте и годе ее производства были нанесены очень грубо и плохо распределены вокруг запального отверстия на заднем конце: «Н 2250 А» – вот и все, что удалось прочесть. По правде говоря, я не рассчитывал на большие открытия. Галеоны не всегда были вооружены испанскими пушками. Часто они прибегали к французским, голландским или итальянским орудиям. Испания закупала вооружение во многих европейских странах.

На нашей пушке не была проставлена дата ее производства. Но даже если бы она имелась, это не могло бы служить точным доказательством времени кораблекрушения. В самом деле, ведь пушки, отлитые в XVI веке, служили порой вплоть до 1820 года. Обследование пушки, впрочем, показало, что, когда корабль разбился на скалах, орудия были заряжены и готовы к бою. Прочистив орудийный канал, мы нашли в нем ядро. Там должен был быть и порох. Обычно на кораблях, перевозивших ценные грузы, в эпоху морского разбоя пушки заряжали заблаговременно. Мы взвесили пушку: она потянула более тонны… Все это зафиксировано на кинопленке. Нашли разбитую тарелку с синим орнаментом, напоминающим индейские мотивы. Разумеется, весь день идут горячие дискуссии. Прочищенная и смазанная льняным маслом пушка временно установлена на задней палубе.

Это семнадцатый день нашей непрерывной работы с момента возвращения из Сан-Хуана. Программа работ была изнурительной. За семнадцать дней напряженного труда под непрерывный грохот компрессора приходилось часами дробить, а затем пропускать через сито сотни тонн коралловых обломков. И вознаграждением за наши героические усилия оказались керамические изделия сомнительной ценности, пушка и ядра, загромоздившие всю палубу. С финансовой точки зрения результаты нашей экспедиции – бессмысленное расточительство, а что касается затрат труда, то мы работали на износ!

Нам не удалось еще опознать затонувшее судно. Мы знаем только, что нашли корабль XVIII века, что он не может быть галеоном «Нуэстра сеньора де ла консепсьон» и вряд ли вообще является галеоном.

Тем не менее, наши водолазы еще не совсем потеряли надежду. Почему в трюме судна XVIII века не может быть сокровищ? И кто сказал, что «Нуэстра сеньора де ла консепсьон» не находится где-то поблизости?

Находка

Пятница, 23 августа.Какой противоречивый день! Подводя итоги, можно сказать, что мы потерпели двойное поражение. Найденные весы с гирями, которые в последний раз проверялись в 1756 году, неопровержимо доказывали, что мы имеем дело не с галеоном «Нуэстра сеньора де ла консепсьон». Вдобавок к этому раскопки по направлению к вершине третьего холма становятся все более бесплодными. Дерева мы больше не находим, а в скважинах вокруг холма не обнаружено никаких следов галеона… Мы, правда, нашли нос крупного судна, но не обнаружили ни его кормы, ни даже середины. Это означает, что две трети корабля бесследно исчезли. Только пушки помогают нам строить новые гипотезы.

В 8 часов утра погружаюсь в воду вместе с Колем. В юго-западной части площадки создается впечатление, что мы вскрыли остов холма. Насосы из впадин и трещин между тысячелетними глыбами извлечены с помощью землесоса. Показываю Колю зону возле разбитой пушки, которую необходимо вскрыть. Затем отправляюсь дальше, чтобы осмотреть пушки, обнаруженные Мишелем возле северного якоря. Поразительно! Мы проходили мимо них не менее 20 раз и ничего не замечали: почти все они перекрыты коралловыми образованиями в форме китайских пагод. Делуар и Дюма прозвали такие конусы «пушечными кораллами». Позднее мы вспомнили, что в таких же образованиях были скрыты и некоторые пушки с носовой части судна. Смутное впечатление, что в этой зоне находится еще один затонувший корабль, но он полностью погребен под кораллами. Но правильно ли такое предположение? Может быть, мы нашли недостающую кормовую часть нашего галеона? В носовой части корабля мы встречали два типа пушек: одни длиной – 2,2 метра (легкие) и другие – 2,4 метра (без ядер). Длина вновь найденных пушек – 2,6 метра. Дюма отмечает, что и ядра также были трех разных размеров. Да это так!

Развертывается активная и разнообразная деятельность: де Хенен, Коль и Дюран отбывают на шаланде в восточном направлении, чтобы обследовать риф, находящийся на расстоянии примерно одной мили от места нашей стоянки. Они обнаруживают там якорь меньших размеров, чем прежние находки.

Кайар и Сиро бурят скважину на расстоянии 4,5 метра от скалы, взорванной 28 июля. Утром Гастон, орудуя землесосом типа «печная труба», проходит пробные шестую и седьмую скважины. Никаких находок! Кормовая часть судна полностью исчезла. Наше предположение, что она разлетелась вдребезги, подтвердилось.

Утро уже было на исходе, когда Бассаже и Фулон подняли на поверхность нечто вроде горшочка для ароматических мазей, а возможно, и кухонных снадобий. Горшочек, как и все тонкие керамические изделия, найденные нами раньше, покрыт растрескавшимся лаком.

Ведь лак очень непрочен и плохо сохраняется в этих водах. К тому же он подвергается разрушительной деятельности кораллов в первую очередь. На этом горшочке сохранились остатки надписи, нанесенной жирными черными буквами: J.WVN… Было ли затонувшее судно голландским? А может быть, шведским или попросту пиратским?

Наконец, пополудни Гастон перетаскивает землесос типа «печная труба» вместе с подающими сжатый воздух патрубками (общей длиной 90 метров) к изолированному якорю и трем пушкам. Это место мы теперь именуем «рабочей площадкой на корме». В первой скважине, проделанной Гастоном около пушки, скрытой под коралловыми пагодами, находим только прямоугольные бутылки. Зато другая скважина, пробуренная Делуаром и Гастоном около пушки, менее других замаскированной кораллами, достигла, наконец, судна. За 45 минут оттуда извлекли великолепную прямоугольную бутылку, почти целехонькую, шесть чаш, четыре чашки, кувшин для воды и множество осколков. Водолазы обнаружили там также дерево.

Итак, найдена корма затонувшего судна! Она обнаружена далеко от старой рабочей площадки. Придется все изменить: якорные стоянки «Калипсо» и «Джемс энд Мэри», длину труб землесоса и т. д. Но самое правильное поставить «Калипсо» точно по отвесу над второй рабочей площадкой, которую я намереваюсь организовать. Фактически сюда нет прохода. Придется его открыть с помощью динамита.

Мучительно обдумываю эти проблемы. У меня возникают новые проекты. Причина того, что мы так долго не могли найти кормовую часть судна, ясна: корма и нос расположены не на одной оси.

Когда судно раскололось, нос и корма не только затонули на большом удалении друг от друга, но и залегли на дне под острым углом.

Находки, обнаруженные на второй площадке, поразительно напоминают те, которые мы извлекли на первой: кирпичи, керамические изделия, кувшины, обломки такелажа и множество бутылок. Эти прямоугольные бутылки почти все разбиты и изъедены, так как стекло постепенно растворяется в морской воде. Некоторые бутылки очень красивы и переливаются всеми цветами радуги. Их здесь так много, что, видимо, они составляли часть судового груза. Думается, что корабль захватил бутылки с ромом где-то на островах Карибского моря и должен был доставить их в Европу.

Еще бутылки!

Суббота, 24 августа. Сегодня в виде исключения не погружаюсь в море. На носовой рабочей площадке две бригады с помощью землесоса наводят порядок. Делуар снимает на пленку обзорную карту и несколько детальных чертежей, выполненных в крупном масштабе. На скале, взорванной 28 июля, шесть бригад, сменяя друг друга, работают по два часа каждая. Они с помощью ручных буров вгрызаются в породу – предстоит обрушить 200 тонн кораллового известняка мощностью 1–4,5 метра. Иначе этот холм будет угрожать безопасности «Калипсо». На западной площадке Раймон пробурил еще несколько скважин, но так и не обнаружил следов затонувшего судна. Исключение составила только скважина около якоря, где он нашел целые бутылки и очень толстое дерево. Возможно, что придется изменить контуры новой площадки, поскольку положение кормовой части еще не уточнено.

Чтобы определить место будущей стоянки «Калипсо», провожу совещание с водолазами, на котором присутствует Кайар и Делуар, – для уточнения плана съемок.

Воскресенье, 25 августа.Подъем в 6 часов утра. В 6 часов 30 минут Делуар уже снимает на пленку мое погружение против лучей восходящего солнца, а в 7 часов – «утреннее инспектирование площадки». Ему хочется в какой-то степени воссоздать обстановку от 13 августа. К сожалению, вода сегодня не так прозрачна, как в тот день. Утром две бригады, по четыре человека в каждой, продолжают сносить подорванную скалу. Тем временем две другие бригады, по два человека в каждой, снимают смену, действующую на рабочей площадке, поднятие корзин на палубу «Калипсо», сброс в море коралловых обломков через вход в середине левого борта и рост искусственного холма под нашим корпусом. Раймон роет ямы у 12-й, 13 и 14-й пушек. Он не нашел там ничего, кроме куска плоского железа. Что это? Обломок шпаги или обруча от бочки?

Пополудни Делуар снимает Гастона, который тщетно пытается найти недостающие пушки, используя для этой цели электромагнитный детектор Джона Соха. Большой землесос выходит из строя, и его ремонт отнимает у нас драгоценное время. «Разрушители подводной платформы» продолжают свою изнурительную работу по сносу маленькой подорванной скалы. Наконец, Коль испытывает под кораблем за пределами рабочей площадки (по направлению течения) брандспойт, который мы намерены использовать для поиска кормовой части корпуса нашего псевдогалеона.

Понедельник, 26 августа.Просыпаюсь в 6 часов 10 минут. В 7 часов мы с Делуаром уже в воде и пытаемся переснять неудавшиеся кадры, сделанные вчера утром. Сегодня видимость гораздо лучше, вода несколько прозрачнее, и фильм, очевидно, с желаемой точностью воспроизведет окружающую обстановку. Воссоздать же ощущения человека, находящегося в состоянии невесомости, под силу разве что поэзии, а не кинокамере. Но способна ли поэзия передать все нюансы его переживаний?

Как только мы выходим из воды, де Хенен и Фулон дважды пускают в ход взрывчатку, чтобы подготовить снос скалы, от которой зависит наша безопасность.

Затем они отправляются к противоположному склону скалы, где, взорвав небольшой брикет тринитротолуола, высвободили около предмета, который мы условно обозначили на нашем плане «помпой», крупный кусок металла, обросшего кораллами. Эта деталь из кованой стали была одной из двух опор, поддерживавших массивную корму галеона и прикрепленных к килю около ахтерштевня.

Уж не обломок ли это галеона «Нуэстра сеньора де ла консепсьон»?

Маловероятно!

Затем Мишель, Диди и Бернар погружаются, чтобы заснять раскопки предметов, которыми мы раньше пренебрегали. Тем временем Гастон и Бассаже отправляются стропить подорванные глыбы, чтобы обеспечить их подъем. Коль готовится прокладывать траншею у северного якоря. Ему это удается с большим трудом (за неимением брандспойта без отдачи типа «Галеази»), и он поднимает такую муть, что невозможно ничего разглядеть вокруг. Коль убеждается в том, что проделанная борозда тотчас затягивается песком и илом, отброшенными струей воды…

Вторник, 27 августа.Сегодня утром не погружаюсь. Вода, правда, прозрачная, но де Хенен и Фулон должны произвести еще шесть взрывов на скале, которую решено убрать. Какая тяжелая работа! Между тем сегодня истекает последний день срока, отпущенного для этого дела. Если вечером «Калипсо» не сумеет пройти над взорванной скалой, придется от всего отступиться.

Но что же нам тогда делать? Немедленно прекратить дальнейшие поиски? Немыслимо, не могу с этим согласиться! Предпринять новые поиски галеона «Нуэстра сеньора де ла консепсьон»? Может быть, но только в непосредственной близости от того места, где мы сейчас находимся. Остаться здесь, чтобы снять фильм о раскопках? Если бы у нас была уверенность в местоположении кормы! Несмотря на победный клич, изданный 23 августа, все пробы землесосом типа «печная труба», проведенные Колем за истекший с того времени срок, дали либо отрицательные, либо противоречивые результаты.

Итог дня: опасная скала срезана, по крайней мере, на четыре метра; Раймон Коль пробурил новые скважины на северном участке; запущен землесос возле глыбы с четырьмя пушками.

Ближе к вечеру раскладываем на левом борту «Калипсо» наши лучшие находки; чаши, целые бутылки, ядра. Все это напоминает выставку товаров на захолустной ярмарке… Робино расчистил канал и завальное отверстие пушки.

Вечером в кают-компании царит необычная обстановка. Все углубились в книги о сокровищах, потягивая ром, привезенный де Хененом. Сам Рени молчит, погрузившись в раздумье.

Среда, 28 августа.Утро посвящаю большой разведке. Дюма, Делуар, де Хенен и я прочесали зону между «носовым якорем» и котлами. Мы пробыли в воде два часа, и фактически ничто не могло ускользнуть от нашего внимания. Вот общие итоги разведки: на протяжении более 60 метров, начиная от последней обнаруженной нами пушки, ничего достопримечательного не найдено. Затем, примерно на 30-метровой полосе, разбросано шесть огромных котлов, в том числе один медный, и далее – две россыпи камней и кирпичей. Возвратившись на судно, приступаем к критическому анализу наших наблюдений. Ни камни, ни кирпичи двух россыпей не походят один на другой, да и расстояние между ними превышает 60 метров. Следовательно, мы имеем дело с обломками двух разных судов. Остается еще обследовать носовую часть галеона с востока. Этим занимаются Диди, Мишель и Раймон. Пополудни они посещают на восточной стороне место, которое на нашем плане значится как «помпа». Там они обнаруживают другой кусок железа, аналогичный найденному 26 августа. А «помпа» оказывается коленом толстой чугунной трубы. Итак, здесь имеется еще и третье погребенное судно! Диди приходит в отчаяние от чрезмерного обилия коралловых образований в этом ареале: колонны готических соборов, пещеры, узкие и глубокие, вертикальные трещины. Искать обломки затонувших судов в этих коралловых лабиринтах? Чистейшее безумие! – восклицает удрученный Дюма.

Найдены пушечные снаряды для сбивания мачт. Они немного напоминают гантели: два ядра, соединенных толстым брусом. Такие снаряды, видимо, наносили большой урон такелажу судов противника. Кроме того, обнаружен сосуд с круглым дном, напоминающий амфору. Он сломан, но все черепки на месте. А что касается ядер, то здесь их можно набрать сколько угодно. Вот еще две печати для пломбирования – точно такие, какие мы находили раньше.