Текст книги "Затонувшие сокровища"

Автор книги: Жак-Ив Кусто

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глава 8
Богатейшее сокровище мира

Уильям Фиппс. – Человек, переживший кораблекрушение. – Английский король финансирует авантюру. – Секретная миссия. – Тысячи золотых монет. – Преследование французского корсара. – Дележ добычи. – 34 тонны драгоценного металла. – Почести. – Тюрьма

28 ноября 1686 года красивый 200-тонный фрегат бросил якорь посреди бухты Самана на испанском острове Эспаньола. Подобно всем судам того времени, как военным, так и торговым, фрегат был вооружен мощной артиллерией. В его орудийных люках можно было насчитать 22 пушки.

Однако у этого корабля были самые миролюбивые намерения. Дело в том, что в 1648 году Англия и Испания заключили Вестфальский договор, положивший конец столетней войне. Позднее, 18 июля 1671 года, было заключено новое соглашение о мире. Правда, одного и даже двух договоров было явно недостаточно, чтобы обеспечить мир в странах Карибского моря. Буканьеры, флибустьеры и пираты по-прежнему орудовали там, как в своей вотчине.

С фрегата была спущена шлюпка, и капитан поднялся на свайную пристань, где его ожидала толпа, среди которой он быстро разыскал своих друзей. Уильям Фиппс, так звали капитана, был родом из Бостона и хорошо известен на островах Карибского моря, где с молодых лет вел оживленные торговые операции.

Фиппса уважали за честность и скрытность. Он никогда не занимался морским разбоем и снабжал жителей Карибских стран самыми разнообразными товарами. Роль поставщика была в тот период отнюдь не из легких и требовала от своего исполнителя не только недюжинных дипломатических и коммерческих способностей, но и незаурядного искусства управления судном.

В принципе испанская корона сохранила за собой монополию снабжения своих колонистов всеми необходимыми товарами, как на острове, так и на Материке. Но подданные его католического величества ходили бы голодными, нагими и босыми, если бы иностранные суда не вели контрабандной торговли и не снабжали колонистов предметами первой необходимости.

Разумеется, товары одновременно перепадали и врагам испанских колонистов, то есть буканьерам, флибустьерам, корсарам. Малейшая неосторожность или нарушение тайны в пользу той или другой из враждебных стран могли принести к смертельной схватке. Уильям Фиппс вел эту опасную игру уже более пятнадцати лет.

И на сей раз, он привез для продажи товары, славившиеся своими превосходными качествами. Чего только не было на борту фрегата: раскрашенные пивные кружки, тонкие чулки и шляпы, саржа, пуговицы, шпаги, ножи, ножницы, водка, порох!

На берегу заметили, что Фиппс прибыл на новом корабле, который в честь правившей тогда в Англии королевской четы был назван «Джемс энд Мэри». Его фрегат отличался изящными обводами, свидетельствовавшими о мастерстве судостроителей с берегов Темзы.

По установившемуся обычаю, Уильям Фиппс усыпил бдительность испанского вице-губернатора и капитана местного гарнизона, преподнеся им ценные подарки, а затем занялся распродажей товаров. За четыре дня весь груз был ликвидирован, и Фиппс выручил кругленькую сумму в золотых и серебряных монетах.

Фрегат «Джемс энд Мэри», захватив пресную воду, снялся с якорей и отбыл в неизвестном направлении. В те времена в странах Карибского моря не принято было проявлять излишнее любопытство, справляясь о пункте назначения судна, или интересоваться биографией капитана.

Тем не менее, на островах хорошо знали, что Уильям Фиппс родился не в Англии, а на севере Американского континента.

Плотник из Бостона

В середине XVII века Новая Англия, расположенная на Атлантическом побережье Северной Америки, оставалась еще совсем дикой страной, и вновь прибывшим сюда переселенцам приходилось вести ожесточенную борьбу не только с индейцами, но и с чуждой им природой и непривычным климатом. Эмигранты были большей частью пуританами, покинувшими родину из-за своих религиозных убеждений. Они отличались решительностью и настойчивостью. Небольшая группа переселенцев обосновалась в особенно диком, но прекрасном уголке на территории современного штата Мэн, в устье реки Кеннебек. Английские колонисты построили там поселок Пемакуид, куда судовые плотники из Бостона приезжали за корабельным лесом. В этом поселке у бедного кузнеца из ссыльных пуритан Джемса Фиппса родился двадцать первый ребенок, мальчик, нареченный Уильямом.

Подростком Уильям пас в деревне скот, а потом нанялся плотником на судостроительную верфь в Бостоне. Верфи Новой Англии быстро приобрели добрую славу и развили бурную деятельность. Деревянные суда в те времена строились довольно быстро, но штормы ломали их мачты, повреждали корпуса, разрывали швы. Водоросли и моллюски, прикреплявшиеся к днищу и бортам, замедляли ход судна. Рабочим верфи часто приходилось затыкать пробоины, соскребать наросты с обшивки и конопатить швы. Уильям Фиппс быстро освоил это трудное ремесло. Он научился также нырять в воду со зрительной трубкой конопатчика, то есть с деревянным ведром, в дно которого было вставлено стекло. Уильям собственноручно построил маленькое суденышко, катерок, которое назвал «Звездой Бостона». Позднее, отремонтировав старую шхуну, Фиппс присвоил ей то же имя и начал бороздить Карибское море.

В 1670 году, когда Уильяму Фиппсу исполнилось 20 лет, в Бостоне можно было повидать много судов и повстречать немало самых разных людей. Пожалуй, наиболее примечательными в этом отношении были острова Тортю и Ямайка.

На протяжении столетия, истекшего с момента смерти Дрейка, английские моряки нанесли немало болезненных уколов тщеславной Испании, которая так долго претендовала на роль единственной повелительницы морей.

Преемник Гаукинса и Дрейка, грозный Морган, преумножил число отчаянно дерзких подвигов. Он атаковал и разграбил Пуэрто-Бельо, традиционный порт погрузки золота на испанские галеоны, а затем захватил Маракайбо. В 1671 году он пересек Дарьенский перешеек и возглавил отряд из 1200 человек, поджег Панаму, богатейший в те времена город Нового Света. Из этого легендарного рейда Морган возвратился с добычей, превысившей 100 тысяч ливров.

Подвиги Моргана воспламеняли тогда воображение молодежи Новой Англии. Но сын бедного кузнеца из Пемакуида, научившийся читать в двадцать лет, не испытывал тяги к приключениям. Фиппс придумал другие, менее опасные способы заработать большие деньги. Он был слишком хорошо знаком с морским разбоем и его тайнами, чтобы прельститься миражем. Сокровища, награбленные при кровавых абордажах, быстро проматывались. А Уильяму Фиппсу хотелось заполучить более надежное состояние и не такого сомнительного происхождения.

Впрочем, и старый Морган с годами, кажется, образумился. Он стал вице-губернатором Ямайки и невозмутимо отправлял на виселицу своих прежних товарищей по разбою. Фиппс, со свойственной ему рассудочностью, решил выбрать себе более спокойное занятие. Он рассудил, что прибыльнее стать контрабандистом, чем джентльменом удачи.

Фиппсу удалось даже найти в Бостоне средства, необходимые для закупки контрабандных товаров, и в одно прекрасное утро «Звезда Бостона» вышла в море. Ее двадцатитрехлетний командир Уильям Фиппс был самым молодым не только среди бостонских, но, несомненно, также и среди голландских и испанских капитанов.

Он закупил на «Островах» сахар, ваниль, индиго, кошениль и главным образом табак, пользовавшийся большим спросом в Англии с тех пор, как сэр Уолтер Ралей, фаворит королевы Елизаветы, открыл придворным, какое наслаждение доставляет курение этого зелья.

Матрос с затонувшего галеона

Именно здесь, на острове Эспаньола, у Фиппса состоялась встреча, определившая всю его дальнейшую судьбу. Как-то днем, прогуливаясь на досуге, Уильям услышал призывы о помощи, доносившиеся из жалкого барака. Кричали по-английски, Фиппс бросился на зов и подоспел как раз вовремя, чтобы обратить в бегство двух туземцев, избивавших старика, который, казалось, был на грани смерти.

Уильям привел в чувство несчастную жертву и спросил, что побудило негодяев напасть на беднягу, лишенного каких бы то ни было средств.

– Я не всегда был нищим, – ответил старик. – Эти мерзавцы хотели отнять последнее, чем я располагаю, вырвать мою тайну. Но я открою ее вам, а вы поможете отыскать немного золота, которое скрасит последние дни моей жизни.

– Что это за тайна?

– Меня зовут Оттавио. Я не испанец, хотя и плавал на испанских галеонах и в каждом рейсе занимался торговлей на свой страх и риск, как, впрочем, и все остальные. Мне удалось даже сколотить небольшое состояние, когда я служил рулевым на «Нуэстра сеньора де ла консепсьон», адмиральском корабле флотилии Материка. Этот галеон разбился на рифах Силвер-Банк. Я был в числе тех немногих, кому удалось спастись после кораблекрушения и добраться до Эспаньолы. Однако потерял все, что у меня было: изумруд и золото, которое я выручил за продажу всякого хлама, словом, все свое небольшое состояние.

В то время я был еще молод и мог бы снова стать матросом и нажить деньжат, но меня преследовали мечты о затонувшем галеоне. Ведь я знал, что на нем находились несметные сокровища, которые были погружены в трюм на моих глазах: слитки драгоценных металлов из Перу и Мексики, драгоценные камни из Колумбии, жемчуг из Венесуэлы. Я не мог этого забыть. Только один раз, рискуя жизнью, я вернулся на место кораблекрушения в индейском каноэ и на небольшой глубине разглядел мачты галеона. Но я отправился туда совсем один, будучи уже в преклонном возрасте, и извлек из моря только сломанную шпагу. Я вас приведу к затонувшему судну. Видите, вот у меня чертеж. Здесь Пуэрто-Плата. От него надо взять курс на север-северо-восток, но берегитесь рифов. Если я умру раньше, то передам вам эту карту.

Уильям Фиппс ничуть не усомнился в достоверности рассказа старого моряка, но он хорошо знал, что, если ему удастся найти и поднять на борт такие сокровища, вся пиратская братия объединится, чтобы ограбить его. В странах Карибского моря нельзя было надеяться на сохранение подобного предприятия втайне. Между тем «Звезда Бостона» была не таким кораблем, который мог выдержать натиск трех-четырех корсаров. Для этого требовалось более солидное вооружение, чем то, которым располагал Фиппс. А он был не из тех, кто согласится таскать каштаны из огня для других.

Чтобы добиться успеха, нужно было располагать одним или несколькими фрегатами, а главное, найти могущественного покровителя.

Рекинг

Уильям и раньше мечтал о сокровищах, которые заглатывало море при кораблекрушениях, с той поры как Испания начала выкачивать золото из Нового Света.

Одному Богу известно, сколько затонувших судов разбросано по дну Карибского моря!

Англичане первыми занимались таким прибыльным делом, как добыча сокровищ, поглощенных морем вместе с испанскими галеонами. К этой деятельности приобщились с начала XVII века. Примерно 99 % судов, затонувших на протяжении трех веков в водах Нового Света, потерпели крушение на мелководье. Они разбивались о скалы и рифы, и водолазам стоило большого труда добраться до обломков кораблекрушения.

К тому же жители Карибских стран исстари занимались водолазным промыслом. Еще Христофор Колумб обнаружил, что туземцы добывали из моря жемчуг возле берегов современной Венесуэлы.

Жители Багамских островов славились в ту пору, как лучшие водолазы Нового Света. Испанцы часто прибегали к их услугам, чтобы спасти хотя бы часть груза, находившегося на затонувших галеонах.

На Эспаньоле ни для кого не было секретом, что адмирал Вильявисенсио, которому Каса де Контратасьон возместила убытки, понесенные им в результате гибели его корабля, предпринимал неоднократные, хотя и безуспешные, попытки отыскать затонувший галеон «Нуэстра сеньора де ла консепсьон».

В течение второй половины XVII века Порт-Ройал на Ямайке стал центром рекеров, которые вели свои операции на рифах Силвер-Банк и других местах, причем зачастую получали большие барыши. В странах Карибского моря хранилось немало таинственных сведений о местонахождениях затонувших судов. Теперь кому-то было суждено отыскать и останки легендарного галеона. Слухи о нем достигали порой даже Англии, где в то время было немало людей, готовых финансировать предприятия, сулившие огромные барыши.

В XVII веке многие знатные вельможи и даже государи поддерживали различные затеи авантюристов и моряков, владевших более или менее надежными средствами. И кредиторам не всегда приходилось раскаиваться в своей щедрости. В те времена в далеких морях и странах порой еще случались чудеса!

Что касается галеона «Нуэстра сеньора де ла консепсьон», то, согласно легенде, какая-то часть его драгоценного груза была извлечена на риф, о который разбился корабль. Эта легенда в немалой степени способствовала широкому распространению нового географического названия «Абреохос» (рифы Силвер-Банк).

Уильям Фиппс отлично понимал, что доверить тайну грозному Моргану или другим ямайским авантюристам было бы чистым безумием! Они бы утащили у него из-под носа все сокровища.

Но заполучить хорошо вооруженные корабли и могущественного покровителя Фиппс мог только в Лондоне.

Уильям продал «Звезду Бостона», отправился в Англию и сумел заинтересовать в своем предприятии короля Карла II. Этот галантный монарх, по духу больше француз, чем англичанин, обожал празднества и увеселения и к тому же постоянно сидел без денег. Фиппсу удалось заполучить фрегат с 18 пушками, носивший имя «Роза Алжира».

Морское перо [21]21
  Морские перья (Pennatularia), – кишечнолистные животные, образующие фантастические по форме колонии, относятся к восьмилучевым кораллам. Большинство видов пеннатулярий обладает люминесценцией


[Закрыть]

Вернувшись в Карибское море на английском королевском фрегате, Уильям Фиппс отважно направился к рифу Силвер-Банк. Целыми днями, не страшась наступления циклонов, он исследовал морское дно с помощью зрительной трубы конопатчика. Фиппс спустил на воду все шлюпки, имеющиеся на борту фрегата, но не увидел ничего, кроме чудесного подводного мира, созданного кораллами и в том числе морскими перьями. Этот великолепный ландшафт оживляли только тонкие гибкие силуэты барракуд и массивные тени акул.

Фиппс проклинал себя за то, что не зашел на Эспаньолу и не захватил там туземных водолазов. Он так боялся огласки своего предприятия, что даже не рискнул взять с собой старого Оттавио.

Между тем припасы истощались, а срок плавания подходил к концу. Экипаж взбунтовался, и Фиппсу пришлось вернуться на Эспаньолу, где он узнал, что Оттавио скончался. Обескураженный этой новостью, Уильям отправился в Англию. Он захватил с собой только один трофей – морское перо, в котором был заключен серебряный слиток. Обнаружив перо, Фиппс и товарищи тщательно обшарили окрестности, но тщетно: затонувшего судна нигде не было видно…

В Лондоне охотнику за сокровищами предстояло отчитаться перед главным пайщиком – королем Карлом II. Однако к этому времени Карл II скончался. Новый король Яков II отличался болезненной подозрительностью, мстительностью, нетерпимостью и ограниченностью. Именем короля палачи вешали, пытали, секли его подданных. Уильям Фиппс покинул палубу своего корабля лишь для того, чтобы убедиться, что попал в крайнюю немилость. Его попросту не допустили ко двору.

Но это не сломило Фиппса. Его главной опорой был сэр Джон Марлборо, в прошлом лорд-адмирал, которому удалось сохранить свое влияние при дворе. Кроме того, к предприятию Фиппса примкнул знатный тридцатилетний вельможа, азартный игрок и большой честолюбец, стремившийся нажить крупное состояние. Это был Генри Кристофер, герцог Олбермарлский. 18 июня 1686 года герцог добился от Якова II «концессии» на поиски и подъем затонувших судов в районе к северу от Эспаньолы. Герцогу предоставлялось право собственности на все добытые таким образом богатства при условии выплаты королевской десятины.

Как только герцог получил разрешение на «концессию», Фиппсу не трудно было подыскать других компаньонов и приобрести 200-тонный «Бриджуотер», вооруженный 22 пушками. В честь правившей тогда королевской четы корабль был переименован в «Джемс энд Мэри». Фиппс зафрахтовал еще одно судно, меньших размеров. Оно носило название «Генри оф Лондон», и на нем было 10 пушек. Имя второму кораблю было дано в честь его милости герцога Олбермарлского, которого также звали Генри.

В конечном счете, в «концессию» вошли семь компаньонов. Фиппс должен был получить шестнадцатую часть стоимости находок за вычетом королевской десятины и всех расходов, включая затраты на корабли.

На этот раз Фиппс захватил с собой странное приспособление, с помощью которого он намеревался извлечь сокровища из затонувшего судна. Это была огромная бочка, опоясанная железными обручами и забалластированная тяжелым грузом. Фиппс собирался использовать ее для погружений на морское дно. Сжатый воздух находился в верхней части бочки, откуда он поступал к водолазам.

Это приспособление было уже известно в течение ряда лет под названием «каталонского колокола», но лишь немногие, хорошо натренированные и отважные пловцы решались пользоваться водолазным колоколом.

Секретная миссия

Корабль «Джемс энд Мэри» захватил также обычный коммерческий груз с тем, чтобы экспедиция оказалась прибыльной даже в случае, если сокровища не удастся разыскать. Фиппс вез товары для своих друзей флибустьеров и колонистов.

Экспедиция покинула Англию 12 сентября 1685 года, а через несколько недель Уильям Фиппс высадился на Эспаньоле, где приступил к распродаже части груза, тогда как второе судно, «Генри оф Лондон», как бы растворилось в водах Карибского моря.

Это маленькое судно по приказу Фиппса секретным заданием отбыло в другой порт Эспаньолы – Пуэрто-Плата. Здесь ему предстояло завербовать искусных водолазов. Фиппс вполне доверял своему помощнику Генри Роджерсу, которого назначил капитаном фрегата «Генри оф Лондон». Позднее оба корабля соединились в Пуэрто-Плата.

В то время как Уильям на борту корабля «Джемс энд Мэри», бросившего якорь на рейде, не спеша распродавал остатки груза, «Генри оф Лондон» поднял паруса. Его капитан получил приказ с наступлением хорошей погоды направиться к рифу Силвер-Банк и начать там поиски затонувшего судна. Он захватил с собой трех водолазов и некоего Уильяма Ковелла, исполнявшего обязанности помощника капитана.

Отбыв из Пуэрто-Плата 13 января 1687 года, «Генри оф Лондон» вернулся туда 7 февраля.

29 января судно взяло курс на Силвер-Банк, причем разведкой занялся помощник капитана, используя для этой цели туземное каноэ, которое, несомненно, было построено умелыми руками самого Фиппса.

В скалистой впадине, которую они прозвали «котлом», так как подводные скалы, подобно кипящей воде, отливали там всеми оттенками белого и зеленого тонов, моряки обнаружили там затонувшее судно. Оно заклинилось между коралловыми образованиями на глубине шести-восьми морских саженей и было до такой степени покрыто наростами, что нельзя было отличить носа от кормы. Моряки подобрали слиток и пластину из драгоценного металла и доставили на борт судна «Генри оф Лондон». Затем они вернулись к затонувшему судну, заметили его местоположение буйком и извлекли из обломков еще несколько слитков, золотые монеты достоинством в восемь реалов и разбитые блюда. Люди проработали три дня, но, когда погода испортилась, покинули это место и, чтобы шторм не застиг их у рифа Силвер-Банк, направились к Эспаньоле.

Золотые монеты

Несмотря на стремление экипажа поскорее вернуться к затонувшему судну, предстояло еще привести корабль в надлежащее состояние. «Джемс энд Мэри» пришлось поочередно положить то на левый, то на правый борт, чтобы очистить корпус от наростов. Те же операции проделали и с кораблем «Генри оф Лондон», чтобы придать ему «лучший ход». Затем пополнили запасы продовольствия солениями по рецептам испанской кухни, и оба корабля покинули Пуэрто-Плата 17 февраля, а 22 февраля уже бросили якоря у рифа Силвер-Банка. Не успели матросы отдать якоря, как Уильям Ковелл убедил их незамедлительно приступить к поискам, и до наступления ночи они подняли на борт немало золотых монет. Возбуждение охватило весь экипаж. Если позволяла погода, моряки целый день ныряли в воду. Сначала добытые сокровища регистрировались судовым писцом, но по мере того как они накапливались, на борту «Джемс энд Мэри», стали считать только восьмиреаловики, серебряные слитки и блюда из драгоценных металлов. Позднее, когда наступили спокойные деньки, монеты и слитки были тщательно взвешены. Все было зарегистрировано в бухгалтерских книгах, которые вели Томас Уодингтон, доверенное лицо Фиппса, и бывший паж герцога Олбермарлского Чарлз Келли. Бухгалтерские записи свидетельствовали о том, что водолазы добрались до сокровищницы галеона. Они подняли на борт серебряные блюда, хранившиеся в разбитых сундуках, и мешки с монетами. Все это, вместе взятое, весило 1139 фунтов. Из-за плохого самочувствия водолазов и по воскресным дням работа иногда прекращалась даже в хорошую погоду. Однажды под напором ветра «Генри оф Лондон» сорвало с якорей, и его руль был сломан. Судно чуть было не разбилось о коралловые скалы, но ловкость капитана и опыт команды спасли его от неминуемой гибели.

Работы у рифа велись уже два месяца. Матросы и водолазы выбились из сил. Время от времени какой-нибудь туземец, задыхаясь, поднимался на поверхность бледный как смерть. Он дрожал от холода, и из горла шла кровь. Сокровища добывались ценой нечеловеческих усилий. Истощение запасов продовольствия, отвратительная вода, загнившая в бочонках, и вид сокровищ, ежедневно извлекаемых из обломков, довели экипаж до отчаяния, назревал бунт. Потребовался весь авторитет Фиппса и его твердое обещание, что каждый получит свою долю сокровищ, чтобы сохранить спокойствие и продолжить работы.

Однажды утром люди с «Джемс энд Мэри» и «Генри оф Лондон» были неприятно удивлены появлением у рифа Силвер-Банк легкого шлюпа, который бросил якорь по соседству с затонувшим судном. Им управляли два человека Уильям Дэвис и Эбрэхэм Эддерли, сопровождавшие Фиппса во время его первой неудачной вылазки. Фиппсу нечего было их бояться. Одного залпа из 22 пушек было бы достаточно, чтобы отправить на дно шлюп вместе с теми, кто находился на его борту.

Несомненно, никто в Карибском море не заявил бы претензий по этому поводу.

Но Фиппс предпочитал договориться с непрошеными гостями по-хорошему. Он заключил с ними соглашение, по которому пришельцы получали право исследовать местность вокруг затонувшего судна при условии передачи Уильяму половины находок. Бостонцу разрешалось также пользоваться шлюпом Дэвиса и лодкой, принадлежавшей Эддерли.

Водолазным колоколом, к которому прибегали уже неоднократно, было трудно манипулировать, особенно когда на море поднимались волны. К тому же пересеченный рельеф морского дна и остроконечные коралловые скалы лишали эту ныряющую лоханку всякой надежности.

Оставшиеся на затонувшем судне мешки с деньгами и золотыми слитками находились в нижнем трюме, и доступ к ним становился все труднее и труднее. Водолазы теперь часто поднимались на поверхность с пустыми руками. Они утверждали, что на галеоне не оставалось ничего сколько-нибудь ценного, по крайней мере, в доступных для поиска местах.

Фиппсу удалось уговорить лучшего из водолазов проникнуть глубже в разрушенный корпус. Этот человек долго оставался под водой, и, когда поднялся на поверхность, по лицу его струилась кровь. В лодку водолаза пришлось втащить на руках. Он сообщил, что нашел большой сундук, но такой тяжелый, что его не удалось даже сдвинуть с места.

Потребовалось три дня, чтобы застропить сундук, вытащить его из трюма и поднять на борт «Джемс энд Мэри». Когда его вскрыли топорами, оттуда посыпались жемчуг, изумруды, бриллианты, золотые украшения, статуэтки неизвестных богов с загадочными выражениями и хрустальные бокалы, разбившиеся с музыкальным звоном.

Эта сказочная добыча вдохнула силы в охотников за сокровищами. Однако питьевая вода и продовольствие были на исходе, и Фиппс 29 марта отправил на Ямайку шлюп для пополнения припасов. Дожидаясь его возвращения, водолазы продолжали погружения, но теперь они уже были не в состоянии обшаривать трюмы галеона, даже рискуя жизнью. В ход были пущены крюки и кошки разной величины и формы, которые Фиппс велел выковать специально для этой цели. Но морякам не удалось вскрыть ни обшивку судна, ни палубу, которые буквально окаменели от наросших ракушек и кораллов.

Шлюп, посланный на Ямайку, все не возвращался, а на горизонте сгущались тучи, предвещавшие наступление циклонов. И вот 19 апреля 1687 года, повинуясь приказу Фиппса, «Джемс энд Мэри» и «Генри оф Лондон» снялись с якорей.

Не успели их паруса наполниться ветром, как наблюдатель сообщил, что видит в море корабль. Это была бригантина с 20 пушками на борту. Фиппс тотчас опознал французский корабль, то был «Глуар», прославившийся на Антильских островах своими дерзкими набегами. Было мало шансов на то, что корсара испугают 22 пушки «Джемс энд Мэри» и 10 пушек на борту второго фрегата. Фиппс решил любой ценой уклониться от битвы, даже если ему будет суждено выйти из нее победителем. Он не хотел рисковать таким грузом, как драгоценные камни, золото и серебряная посуда. Фиппс изменил курс своих кораблей, но так, чтобы паруса наполнялись попутным ветром.

Корсар немедленно начал преследование. Весь день дул крепкий бриз, и два английских корабля искусно его ловили. Но с наступлением ночи корсар значительно приблизился. Битву, очевидно, он решил отложить на завтра.

Фиппс стал готовиться к бою с той тщательностью, которую вносил в любое свое предприятие. Портики были освобождены от всего лишнего, пушки приведены в боевую готовность и между ними расставлены бачки с водой. Палубы посыпали песком, чтобы не поскользнуться в крови. Оружие и боеприпасы раздали членам экипажа. Когда опустились короткие тропические сумерки, люди собрались на палубе и стали горячо молиться своему протестантскому богу.

Бриз не ослабевал всю ночь. Луны не было. В непроглядной тьме «Джемс энд Мэри» и «Генри оф Лондон» шли вслепую на всех парусах. Между тем море в этом районе утыкано скалами. Силуэт французского корабля чуть виднелся вдали. Фиппс запретил зажигать какие-либо огни. Команду отдавали тихим голосом. Фиппс приказал сделать поворот через правый борт. Новый курс вел напрямик к северо-восточной оконечности опаснейших скал банки Мушуар. Когда грохот разбивающихся о скалы валов стал отчетливым, Фиппс велел спустить паруса и бросить якоря. Волнение на море усилилось, шквалы налетали один за другим, и все молили Бога, чтобы не сорвало якоря. Ночью «Джемс энд Мэри» ударился о скалы, однако пробоины не получил.

Когда наступило утро, ни одного судна, кроме фрегатов «Джемс энд Мэри» и «Генри оф Лондон» в море не было. Видно, обманутый маневром Фиппса, французский корсар несся на всех парусах вперед, в то время как английские фрегаты приютились у северо-восточной оконечности банки Мушуар. А шторм все набирал силу. По заалевшему небу ветер гнал грозные лиловые тучи. Порой мгла застилала горизонт. Яростно хлестал дождь. Наблюдатели, находившиеся на носу корабля, ничего не могли разглядеть впереди на расстоянии 10 метров.

Английские корабли, взяв курс на Флориду, день и ночь шли по бурному морю. Экипажи, истощенные изнурительным трудом на протяжении двух месяцев, ожесточенно боролись за жизнь. Наконец 20 апреля, когда море уже начало успокаиваться, фрегаты бросили якоря у острова Коттон-Ки. Им пришлось сделать несколько рейсов, чтобы наполнить бочки пресной водой и закупить у туземцев дивные ароматные плоды – папайи, манго, ананасы.

Капитан Фиппс не испытывал ни малейшего желания похвастаться своими успехами в странах Карибского моря и потому не зашел ни в один из его портов. 2 мая искатели приключений снялись с якоря и взяли курс на Британские острова. Для Фиппса все дальнейшее плавание было будничным делом. В первый же день он потерял из виду более медлительный фрегат «Генри оф Лондон». На его пути не был замечен ни один парусник вплоть до 31 мая, когда Фиппс повстречал судно «Лисбон де Барбадос» капитана Прайса. Фиппс поднялся на борт корабля, прихватив с собой несколько восьмиреаловиков на сумму, равную 10 фунтам стерлингам. На корабль он вернулся с продовольствием, которое ему удалось набрать в кредит, не истратив ни единой монеты. Фиппс распрощался с Прайсом, 4 июня на горизонте показались острова Силли. 6 июня, счастливо избежав встречи с «алжирцами», то есть с пиратами, которые в то время бесчинствовали в Ла-Манше, Фиппс возвратился в доки «Даунс», из которых он вышел в плавание девять месяцев назад.

Компаньоны Фиппса и заинтересованные ведомства были своевременно оповещены о его возвращении в Детфорд. Сэр Сэмуэл Пепис, небезызвестный секретарь адмиралтейства, тотчас отправил туда курьера с приказом направить на «Джемс энд Мэри» военную охрану для защиты прав короля.

Пепис изо дня в день вел шифрованные записи в своем дневнике. Его чтение доставило нам немало труда, но зато мы узнали много интересных подробностей из тайной истории британского флота. К концу жизни Пепис стал влиятельным вельможей, но в целом его деятельность была скорее доходной, чем скандальной.

В случае с сокровищами Силвер-Банк Пепис показал себя осторожным и деятельным чиновником. Он немедленно принял меры, предупреждающие хищения, направив на корабль «Джемс энд Мэри» самых честных служащих казначейства. Верховный суд адмиралтейства попытался вмешаться, издав указ о наложении ареста на весь драгоценный груз. Пепис попросту отказался выполнить этот указ.

Но тут на сцену выступили дипломаты. Французский посол Барийон много писал по этому поводу Людовику XIV. Моро проинформировал своего монарха – короля Польши. Что касается испанского посла, то подвиги Фиппса ему пришлись явно не по вкусу. Ведь сокровища, извлеченные из галеона «Нуэстра сеньора де ла консепсьон», принадлежали его католическому величеству, о чем посол не преминул упомянуть в своем длинном меморандуме, врученном Якову II. Он затеял процесс в Верховном суде адмиралтейства с требованием вернуть сокровища их истинному владельцу, но в иске, разумеется, ему было отказано.