Текст книги "Таинственная находка"

Автор книги: Зента Эргле

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Однажды обе мы чуть не умерли от страха. Кто-то бежал из арестованных, так эсэсовцы с собаками его искали. Я затолкнула Эмми в угол будки, набросала сверху мешки, сама дорогу загородила. Один с железным крестом дверь открыл и спрашивает: «Коммунистен нихт?» «Никт, никт», – отвечаю. У меня и сейчас ноги холодеют, как вспомню.

Эмми научилась вязать. За талоны на водку наменяла я в деревне шерсть. Вдвоем вязали чулки, рукавицы, шарфы. Немецкие солдаты давали за них мясные консервы, маргарин, мед-эрзац. Так и перебивались – ни сытые, ни голодные. Потом уж, когда пошла судомойкой в немецкую офицерскую столовую, стало легче. Сама поем, бывало, и Эмми кое-что оставалось. Гордая была, есть вначале не хотела, говорила, в горле застревает, а потом пообвыкла.

Из дневника Эмми:

«8 мая 1943 года. На своем первом концерте я сыграю «Лунную сенату» Бетховена. В зале будет много нарядно одетых людей. Тетя Паулина, мама, отец будут сидеть в первом ряду. На мне будет длинное белое платье. И все, как зачарованные, будут слушать музыку, радоваться и печалиться, и все цветы, которые преподнесут мне, я положу к ногам своих близких».

– Последняя военная зима была суровой, – продолжала Паулина свой рассказ. – Топить было нечем. Вместе с Зелмой и Леенихой по ночам потихоньку разобрали старый сарай, доски внесли в комнату, чтоб хоть детишки не мерзли.

На рождество достали маленькую елочку, зажгли две свечки. «А сейчас я сыграю вам «Аппасионату» Бетховена, – сказала Эмми и села за свое бумажное пианино. Пальцы так и мелькают, а она потихоньку напевает. А у меня слезы так и льются.

Паулина Пурвиня все говорила и говорила. Рассказ ее напоминал поток, наконец-то прорвавший плотину. То, что хранила она в душе более тридцати лет, вырвалось наружу.

– 10 октября – день этот я не забуду до смерти – налеты начались с самого утра. Мы, рабочие офицерской столовой, несколько раз бегали в убежище, в подвал здания. Как-то вечером пришла домой, а вместо дома дымятся развалины. Через несколько дней, когда Ригу освободили, мы с матушкой Эллинь похоронили то, что осталось от Эмми, рядом с моей новой квартирой. И на могилке посадили куст сирени. Она очень любила белую сирень.

Глава восьмая. Драгоценности меняют владельца

Мастера-краснодеревщика Калныня Голдбаум встретил в продовольственном магазине. Друзьями они не были, но считались хорошими знакомыми. При встрече обменивались несколькими словами и шла каждый по своим делам.

– Как дети?

– Спасибо, здоровы. Сын уже с меня ростом.

– Работает?

– Учится. В седьмом классе. На месяц взял к себе на завод, пусть знает, что отец делает, может, пойдет по моим стопам. Соображает не быстро, зато руки ловкие.

– А вы знаете, что у вашего сына есть бриллиант, который стоит десять тысяч?

Старший Калнынь с минуту остолбенело глядел на ювелира.

– Вы шутите, что ли?

– Ничуть. С неделю тому назад он мне сам его показал и поинтересовался, сколько такой может стоить.

– Спасибо, что сказали. Здесь какое-то недоразумение.

Отец Ивара повернулся и широченными шагами зашагал обратно к дому. Моросило. Девочки, примостившись около кухонного стола, мастерили для кукол одежду. Ивар, пристроившись на углу, с жадностью поедал все, что оставила мать.

– Что за бриллиант?

Вопрос отца прозвучал для Ивара словно гром среди ясного неба.

– Какой бриллиант? – Ивар попытался изобразить неведение.

– Не притворяйся! – рассердившись, крикнул отец. – Голдбаум мне все рассказал. Мы с матерью всю жизнь честно трудились и, слава богу, все сыты и одеты. Никогда в жизни я не прикоснулся к чужим вещам. А сынок легкой жизни, видишь ли, захотел, ворованных драгоценностей!

– Я не воровал.

– Скрывать краденое – то же самое, что украсть самому. Дай сюда этот камень!

– Не дам! Он не мой!

В гневе Калнынь ударил кулаком по столу. Малышки испуганно посмотрели на отца. Их добрый папа, похоже, и вправду рассердился.

Ивар молча встал, порылся в своих книгах, достал спрятанный между ними спичечный коробок и положил перед отцом. Ни слова не говоря, Калнынь достал камень и долго держал его в своих натруженных руках, удивляясь про себя, за что люди платят такие огромные деньги.

Иева первая заметила сверкающее стеклышко на отцовской ладони.

– Это наше стеклышко, Ивар не воровал. Мы ему подарили, – подтвердила Инта.

На мастера Калныня смотрели две пары таких же голубых, как у него, глаз. Ивар сидел мрачный, опустив голову. Он нарушил клятву, разболтал тайну, предал своих друзей.

– Где вы его нашли?

– «Разряженный» вытащил его из старой кровати.

– Что еще за разряженный?

– Гирт Заринь, – неохотно сказал Ивар.

– Тот, что у нас на заводе работает учеником, полировщицы Зарини сын?

– Он. Понимаешь, папа, я не могу тебе всего рассказать, я обещал молчать. Мы уже неделю как напали на след, мы почти нашли владельца, – просительно произнес Ивар.

– Кто такие «мы»?

– Юные друзья милиции – Атис с улицы Приежу, Уна Лея, Магдалена и другие ребята.

У мастера Калныня отлегло от сердца. Значит, не вор его сын. Он ведь и сам активный дружинник, хорошо знает Яниса Кляву и прошлой зимой охотно разрешил сыну ходить на улицу Приежу. Стрельба, радиодело, дзюдо, право и другие вещи, которым их там обучали, в жизни всегда пригодятся. Единственное отцовское условие – занятия в школе юных друзей милиции не должны отразиться на учебе – сын неуклонно соблюдал. В табеле неудовлетворительных оценок не было, правда, и пятерка одна единственная – по труду.

– Пап, пока это должно остаться тайной, только пока! – просяще произнес Ивар.

– Бриллиант этот дай-ка мне на хранение! – Отец уклонился от ответа. – Десять тысяч – немалые деньги. Выбросит кто-нибудь случайно спичечный коробок – что тогда?

Хорошо, что Ивар не догадался, о чем думал в ту минуту отец.

– Все сидите дома! – распорядился отец, надевая плащ. – На улице дождь, нечего шастать вокруг. Скоро из магазина вернется мама, скажите ей, что я задержусь. У меня дежурство.

Ивар подождал, пока отец уйдет, и сказал:

– Мне тоже надо быть в штабе ЮДМ. Ты, Иева, старшая, смотри, чтоб дома было все в порядке!

Стукнула дверь, дробно прозвучали шаги по лестнице, и девочки остались одни.

Сестренки включили телевизор, поудобнее устроились на диване и стали смотреть мультипликационные фильмы.

Янис Клява, как и мастер Калнынь, впервые держал в руках бриллиант. Отец Ивара рассказал обо всем подробно, упомянул и Голдбаума, и Гирта Зариня. Имя Гирта звучало в этой комнате уже не в первый раз. Сюда же приходила и встревоженная мать Гирта за советом и помощью.

Именно в это время, когда Ивар мчался в штаб, а Янис Клява и мастер Калнынь направлялись к Голдбауму, Гирт переживал мрачные минуты. Мало того, что в понедельник утром, когда голова трещала с похмелья, мать разбудила его в семь утра, словно пацаненка, отвела в сборочный цех и передала с рук на руки тому вредному старику, эксплуататору Гобе, так весь день ему пришлось клеить какие-то дурацкие кухонные табуретки на трех ножках. Раб он им, что ли? Табуретки, вишь ты, понадобились! Пусть на руках сидят, коль больше не на чем! Да еще эта вонь ацетона, столярного клея и еще какой-то дряни. Голова разламывается, спина болит! Так хоть бы мать его, рабочего человека, встретила горячим обедом! Куда там! Лицо, как у прокурора, и вместо того чтобы поздороваться, сразу же мораль читает – она, мол, надеется, что сегодня он трезвый. Такое начало ничего хорошего не сулит.

– Скажи честно, откуда у тебя драгоценности? – вопрос матери прозвучал словно пушечный выстрел. – Не ограбил ли ты вместе с шайкой Бубнового Туза магазин? От работы отлыниваешь, на воровство потянуло! Так вот, знай, этот номер у тебя не пройдет.

Напряжение спало. Значит, точно ей ничего не известно, только то, что выболтал по пьянке.

– Чего спьяну не сболтнешь!

– А деньги? – не отступала мать.

– Какие деньги?

– Ну, те девяносто рублей.

– Ах, эти? Выиграл в спортлото. Угадал четыре цифры.

Сначала мать засомневалась, верить сыну или нет. А потом подумала, может, зря поторопилась рассказать все Кляве?

– И не смей больше связываться с этим прохвостом и его компанией! – предупредила мать.

Гирт счел за лучшее на сей раз матери не перечить.

– Мам, отдай мои вещи! – стал он приставать. – Я тебе куплю другие бусы, еще лучше. Ну, получилось так, что в тот раз за душой не было ни копейки, а Джек тот, с английского парохода, отчаливал. И под рукой ничего подходящего не оказалось.

– Смотри, чтоб слова не разошлись с делом! – сдалась мать и принесла от соседки сверток.

– Нашел чем гордиться, для одного обноски, а для тебя невесть какой наряд!

Гирт удивленно смотрел, как тщательно мать собиралась, аккуратно причесала пышные волосы, надела новое платье, надушилась. И Гирт увидел, что его мать еще молодая женщина. Дома она ходила в старом, вылинявшем халате, волосы повязывала платком. Сын даже не замечал ее, мать она и есть мать.

– Я уйду ненадолго, – сказала она. – Сиди дома и не шляйся вокруг.

Надежности ради заперев дверь на ключ, Гирт выложил на стол все свои сокровища.

Это кольцо с голубым глазком он подарит Антре. Она помешана на синем. Может, какой пустячок подарить и матери? Да нет, лучше не надо, начнет еще допрашивать. Драгоценности, которые он собирался продать, Гирт всыпал в пустую пачку из-под сигарет, остальные спрятал в тайник и направился к Иванову. В почтовом ящике он заметил письмо.

«Гирту Зариню. Улица Плиедеру, 2, квартира 37» – адрес был напечатан на машинке.

«Драгоценности, которые ты нашел в старой кровати, не твои. Отнеси их в ближайшее отделение милиции, потому что они принадлежат государству, иначе окажешься за решеткой за присвоение чужой собственности (статья 94 Уголовного кодекса)».

Колени у Гирта подкосились, и он опустился на ступеньки. Проклятье! Его сокровищам грозит опасность! Но они принадлежат ему, и только ему. Он честно нашел! И будет бороться за них до последнего. Хорошо, что деньги и драгоценности припрятаны в надежном месте, не только мать, ни одна ищейка не найдет. И все же – кто мог сообщить о находке? Антра? Ювелир? Нет, они видели только кольцо и один камень. Мать? Может, он по пьянке все выболтал? Нет, мать просто сказала бы, не стала бы писать письмо. Но кто же тогда? Надо срочно все загнать. Деньги – дело другое. Положить на книжку и тратить помаленьку. Деньги есть у каждого, без них вообще дух испустишь. Жевать нечего станет и – конец. На время ему с лихвой хватит. Об этом позаботится зубной техник.

Пройдя через двор, Гирт зашел в дом, выходящий на улицу, и позвонил в квартиру № 5.

– Кто там? – раздалось за дверью.

На душе у Гирта отлегло – дома. Хозяин долго возился с замками, отпирая двери, и ввел, наконец, гостя в комнату. Ну и ну! Ковры и хрусталь, картины в позолоченных рамах, шикарная мебель! В одном углу комнаты торчит икона в тяжеленной золотой раме. Лица богоматери и младенца словно живые. Гирт даже рот открыл от удивления – такой роскоши видеть ему еще не доводилось.

– Это от прежнего владельца осталось, – пояснил Иванов. – Мебель и другие тяжелые вещи в Израиль не увезешь. Он мне родственником приходился со стороны жены, перешло по наследству.

Как только за Гиртом закрылась дверь, Айвар бросился к будке телефона-автомата.

Когда в штабе раздался звонок, Уна и Атис спорили, верно ли поступила Уна, отправив Гирту письмо.

– Гирт у толстяка, наверняка пришел продавать драгоценности. Что делать?

– Продолжай наблюдение! Мы сейчас, – приказал Атис.

А у зубного техника торговля в это время шла полным ходом.

Гирт выложил на стол тяжелое золотое кольцо с изумрудом.

– Сколько дадите?

Иванов повертел кольцо в своих толстых, как сардельки, пальцах.

– Сто.

– Смеетесь, дяденька! Сто пятьдесят.

Кольцо стоило вдвое дороже, Иванов это прекрасно знал.

– Ладно. А бриллиант?

– Восемь кусков.

– Ты говорил – пять.

– Я не знал настоящей цены.

Повертев камень перед светом и убедившись, что он безупречен, зубной техник спросил:

– У тебя еще есть?

– Есть. И белые, и зеленые, голубые и красные.

– Показывай!

– Прежде покончим с этим. Так как?

– Шесть.

– О’кей! – согласился Гирт и показал остальные драгоценности.

– Цветные камни полудрагоценные, – заметил Иванов.

– Ясно.

«Ничего тебе, парень, не ясно, – усмехнулся про себя Иванов. – Ты даже не знаешь, как они называются. Не плохой у меня улов нынче».

– Рубин этот с трещиной, почти никакой ценности не представляет. Двадцатка, и ни копейки больше, – предложил он.

– Идет.

Бирюзовый камень редчайшей красоты переливался всеми оттенками синего цвета. Искусный ювелир придал ему овальную форму, каждая грань, освещенная светом лампы, рассыпала синие искры.

– Сорок. На Урале его добывают тоннами.

– Пятьдесят, – пытался сопротивляться Гирт, но Иванов, почувствовав, что у парня земля горит под ногами, не уступал.

За смехотворную цену Иванов приобрел гарнитур с изумрудами – кольцо, серьги и кулон, массивный мужской перстень с инициалами.

Иванов вышел в другую комнату и вскоре вернулся с деньгами. На столе росла гора сто и пятидесятирублевок, и казалось, они только-только из типографии. Впервые в жизни Гирт держал в руках такую огромную сумму. Вот ведь проклятье! Чтобы заработать эти денежки, ему пришлось бы батрачить на заводе десять лет!

– У тебя, может, еще найдется? – уже на пороге спросил зубной техник, выпуская Гирта. – У меня есть денежный покупатель.

– Кое-что найдется.

– Заходи в четверг!

– А завтра? – Гирту хотелось как можно скорее сбыть найденное.

– Завтра вечером и в среду меня не будет дома.

– Ладно. Видно будет.

Двери закрылись. Уна, Атис и Айвар стояли площадкой выше и слышали последние слова.

– Все пропало, прошляпили, не уберегли! – Айвар чуть не плакал. – В четверг он принесет последнее, и ищи тогда ветра в поле!

– Во всем виновата Уна, – рассердился Атис. – Своим письмом она спугнула Гирта. Я предупреждал, что так и случится.

– Тихо ты! Не бубни!

Но Гирт даже не оглянулся на подростков, которые, споря, шли за ним следом. В магазине он купил самых дорогих конфет и бутылку шампанского и, подняв воротник нейлоновой куртки, направился по улице Плиедеру в сторону порта. Сыщики неотступно следовали за ним.

– Ясно, что к Антре, куда же еще! Чертовски не хочется торчать на мокрой липе, – признался Айвар.

– Да и смысла нет, – согласился Атис. – Пошли ко мне.

– Приехала мама, – сообщила Уна. – Как всегда не вовремя. Почти все время молчит, видно, не удалось разобраться с иконами.

– Повезло тебе с родителями! – вздохнул Айвар. – Такая мама! Детективы и читать не надо, мама расскажет.

– Да ты что?! Мама дома и словечка не проронит. Это же служебная тайна. Я по телефонным разговорам догадалась, что речь идет об иконах. Банда какая-то появилась под Архангельском, грабит церкви – золотые и серебряные алтарные принадлежности, иконы. Коллекционеры на такие вещи не скупятся. – Уна вздохнула и вернулась к волновавшей всех теме: – Итак, операция «Таинственная находка» зашла в тупик. Ведь сами слышали, что в четверг Гирт принесет последнее – и на этом конец. Двери Иванова для нас закрыты – зубные протезы нам пока не нужны. Может, написать еще одно письмо? – несмело предложила она.

– Попробуй только! – пригрозил Атис. – Сайта видишь, что из этого вышло. Теперь главное – не спускать глаз с Гирта и Иванова. За Гиртом следить проще простого, но что делать с зубным техником? В поликлинике с ним рядом не постоишь и за машиной не побежишь.

– За границей есть миниатюрные подслушивающие аппараты. Был бы у нас такой, мы бы спрятали его в машине и в квартире Иванова…

– Ивар, миленький, не увлекайся, – перебила его Уна. – Атис, дашь мне фотографию Иванова, я покажу маме. Здорово, если бы его можно было задержать!

Ребята расстались, так ничего и не решив, договорились встретиться во вторник вечером, а если произойдет что-нибудь чрезвычайное – созвониться. Магдалена должна дежурить у телефона. Атис передал Уне фотографию Иванова.

– А что ты сама будешь делать? – спросил Атис.

– Я кое-что должна уточнить, – уклончиво ответила Уна.

После ужина Уна показала маме фотографию Иванова. Он был снят в профиль и с тем же огромным портфелем в руках, который служил ему по сию пору.

– Дай-ка, это лицо я где-то видела, – сказала она. – Где вы его сфотографировали?

– Возле дома Вилцанов. Николай Иванов живет неподалеку. В «Доме стражника», квартира пять. Работает в поликлинике зубным техником, по вечерам принимает пациентов дома.

Мать на оборотной стороне снимка записала все данные.

На другое утро Атиса разбудил злобный лай Динго.

– Заткни своему чудовищу глотку! – сердито крикнул Айвар из-за забора.

– Динго, фу!

Пес замолчал, словно в глотку ему сунули кляп. Атис привязал его на короткую цепь возле гаража.

– Сколько сейчас?

– Без десяти восемь, – Айвар посмотрел на часы. – В семь тридцать Гирт в сопровождении маменьки поплелся на работу. До семнадцати я свободен. Найдется у тебя чего пожевать? Не успел позавтракать.

Атис заглянул в холодильник.

– «Туристский завтрак». Будешь?

– Спрашиваешь!

По-братски разделив зачерствевшую горбушку, мальчики позавтракали.

– Послушай, чтоб ты сделал, будь у тебя, скажем, десять тысяч? – жуя, спросил Айвар.

– Не знаю, – откровенно признался Атис. – Как-то и не представляю. Меня кормят и одевают. Закончу школу, поступлю на юридический, стану следователем, как Унина мама. А что бы ты стал делать?

– Ого! Я перво-наперво наелся бы шоколада так, что из ушей полезло. Раз. – Айвар такую возможность продумал во всех подробностях. – Купил бы законный ножик с двумя лезвиями, ножницами и ложкой – два. И еще лодку с мотором – спуститься вниз по Гауе.

– На моторках по Гауе запрещено.

– Ну, так можно и по другой реке – Даугаве или Венте. И палатку бы польскую купил, с верандой, и спальные мешки для себя и для всех ребят. И мы бы уехали из города и жили, как индейцы, – удили рыбу, пекли бы ее на костре.

Атис подумал, что именно так живут сейчас в Карелии его родители и брат. На мгновение он испытал сожаление. «Надо было поехать с ними. Все равно драгоценности не найдем. Надоело каждый день выслеживать да прятаться, словно воришки какие-то. Сегодня схожу в последний раз и – баста!»

Но тут события стали развертываться с такой быстротой, что Атис и думать позабыл о несостоявшейся поездке.

Глава девятая. Бубновый туз начинает действовать

Дружинники заметили, что в последнее время их младшие соседи – юные друзья милиции – развернули бурную деятельность. Понять что-либо из телефонных разговоров было почти невозможно – в них фигурировал какой-то мистический Луи Четырнадцатый, таинственная находка, какие-то камни. Юные сыщики соблюдали строжайшую конспирацию, разговаривали только шепотом, двери в свою комнату плотно закрывали.

Только после того как у Яниса Клявы побывала мать Гирта, а мастер Калнынь принес бриллиант начальнику штаба ДНД и будущему следователю Янису Кляве стало ясно, что юные сыщики напали на важный след и пора вмешаться.

Во вторник в штабе ДНД к телефону потребовали кого-нибудь из юных друзей милиции. Янис Клява заглянул в соседнюю комнату. Магдалена, забравшись с ногами на стул и подперев голову руками, читала.

Звонил Айвар.

– Пиши! – закричал он так громко, что Клява, сидевший за столом, слышал каждое слово. – В восемнадцать ноль пять Луи Четырнадцатый купил девять бомб, не настоящих, конечно, а самого дешевого вина, и ящик пива. С двумя посыльными Бубнового Туза он заворачивает за угол. Чао!

В толстую тетрадь с надписью «Таинственная находка» Магдалена занесла разговор слово в слово, даже приписала в конце «чао», брошенное Айваром на прощанье.

– С каких это пор юные друзья милиций интересуются пьяницами? – спросил Янис Клява.

– Я ничего не знаю, – уклонилась Магдалена от ответа. – Мне поручено записывать телефонные разговоры. И все.

С тетрадью под мышкой девочка вернулась в свою комнату и снова углубилась в книгу. Капитан Лея дал ей одну из своих любимых, книг – «Год садовода» Карела Чапека.

Через десять минут вновь раздался телефонный звонок.

– Магдалена, ты? Уны и Атиса нет? Плохо. Пиши – вся компания собралась у Бубнового Туза. Человек восемь. Можно подслушать, он живет на первом этаже. Что делать?

– Атис обещал подойти в семь. Попробуй еще позвонить, но пока во дворе его не видно. Уна как исчезла с утра, так до сих пор не объявилась.

– Хорошо. Если она появится, шли ее сюда. Чао!

Янис Клява и Николай Рушко переглянулись.

– Ты знаешь, где живет Бубновый Туз? – спросил Клява.

– Старый обшарпанный двухэтажный дом на улице Сабулю. Жильцы, кстати, не раз жаловались, что по ночам в квартире Туза пьянствуют, шумят.

– Пойдешь в рейд, взгляни, что там делается! – прощаясь, сказал Клява. – На всякий случай.

На секунду в штаб забежал Атис, пошептался с Магдаленой и снова умчался по улице Приежу в сторону порта.

Третий день стояла холодная дождливая погода. В саду дома, где жил Бубновый Туз, было пусто.

– Ну ты и замаскировался! – Атис с трудом отыскал Айвара в маленькой, укрытой кустами сирени беседке.

Через открытое окно квартиры Бубнового Туза доносились громкий смех и бренчанье нескольких гитар. Все это сопровождалось звоном стаканов.

– Лафа, братцы! Выпьем! А ты знал, когда прийти! Монеты откуда?!

– По лотерее выиграл, – Айвар узнал голос Гирта.

– Вот это да! Ну и везет же! И много?

– На сегодня хватит!

Затрещали ветки – в кусты влетела пустая бутылка, осыпав мальчиков градом дождя.

– Туз, а ну рвани нашу любимую!

– Пошли домой, – предложил Айвар. – Нечего здесь торчать. Дальнейшая их программа известна – начнут орать, играть в карты, налакаются, как свиньи, и разбредутся по домам, а то и здесь свалятся, на полу выспятся.

– Побудем, пока они еще трезвые.

Интуиция Атиса не подвела. Начались обычные разговоры о том, что без денег не жизнь, а тоска, что у нас негде развернуться. За границей – другое дело, успевай только дела проворачивать. Если котелок работает, моргнуть не успеешь, как уже миллионер!

– И у нас есть такие же, – заявил Гирт к всеобщему удивлению. – В нашем доме живет один тип. Так чего у него только нет – и хрусталь, и золото, и денег навалом. И дача, и машина. Сам видел, как он за золотишко шесть тысяч выложил и глазом не моргнул.

– А не заливаешь? – Бубновый Туз насторожился.

– Черт побери, когда это я врал своим?

– А ну, заткнитесь! – прикрикнул Бубновый Туз на своих, которые затянули, было, песню. – Ты его хорошо знаешь?

– Не так чтоб очень. Одному на работе понадобилось зуб вставить, а тип этот – знаменитый зубной техник.

– У моей маменьки во рту тоже не густо, – стал прикидывать Бубновый Туз. – Не познакомишь нас с ним, скажем, завтра?

– Завтра не выйдет, его не будет дома.

– А кто еще в квартире живет?

– Никто. Жена и дочка на морях.

– Выйдем, потолковать надо.

Бубнового Туза и Гирта от наших сыщиков отделяли только куст сирени и тонкая стенка беседки.

– Закурить есть? Ого! «Кемел»! Где достал?

– Один чувак снабдил.

– Дым не то, что у нашей «Примы». Добудь и мне!

– Можно.

– Послушай, тот, о ком ты рассказывал, и впрямь такой богатый, или ты заливаешь?

– Квартира просто забита дорогими вещами.

– Как фамилия?

– Иванов. Пятая квартира. Двери забаррикадированы, ключа на три запирает. Ты думаешь…

– Ничего я не думаю. Тюремную баланду желудок не принимает, блюю с нее.

В кусты влетела еще одна пустая бутылка.

– Эй, где вы там? Сыграем в картишки! – донеслось из открытого окна.

– Зайди в комнату и вызови Длинного. Да поживей! – приказал Бубновый Туз. – Я здесь подожду.

Длинный вылез прямо в окно.

– Знаешь, где живет Толстуха Валия?

– Тебе что, своих посыльных не хватает? – огрызнулся Длинный.

– Заткнись! Гостит у нее один парень, кликуха у него Отмыка, только-только из санатория «Тундра» прибыл. Дошло? Приведешь его сюда и меня свистнешь. Скажи, что наклевывается дельце.

– А потом нельзя? Карта у меня везучая идет.

– Слушай, что говорят!

Длинный исчез. А Бубновый Туз вернулся в дом, где его встретили громкими возгласами. Компания была уже здорово навеселе.

– Как ты считаешь, они обворуют Иванова? – спросил Айвар.

– Не знаю. Очень похоже.

– Мы не должны этого допустить. Ведь у Иванова наши драгоценности.

– Верно. Надо предупредить дружинников. Может, Янис Клява еще в штабе. Я мигом сбегаю, а ты оставайся.

А пока Атис и Айвар дрогли в мокрой беседке, Магдалена и капитан Лея вдвоем готовили ужин.

 
«Снасти были новы, и ткань крепка была,
И шхуна, как живая, навстречу ветру шла», —
 

чистя картошку, тихо напевал капитан Лея.

– Аппетитно пахнет! – Уна открыла дверь и стала демонстративно нюхать воздух. – Голодная я, как тысяча волков.

– Где это ты была весь день? – поинтересовался капитан Лея.

– В Меллужи.

– Одна? Что же ты там делала?

– Ходила по пляжу и думала.

– Под дождем?

– Штормовое море у Райниса тоже рождало великие мысли.

– И какие же идеи тебя снова посетили? – Капитан Лея подозрительно посмотрел на внучку.

Уна, набив рот хлебом и жареным мясом, притворилась, что не может ответить.

Магдалена поставила картошку на огонь.

– Где мама? – спросила Уна.

– Что мать, что дочь – шастают невесть где, – проворчал старый капитан.

– Магдалена, выйдем на минутку. Не сердись, капитан, это наша тайна.

– Я все ходила по пляжу, ходила и думала, – прошептала Уна, – Мы со всем этим делом зашли в окончательный тупик. Как ты думаешь, Атис не сочтет нас предательницами, если мы обо всем расскажем маме? Ты ведь знаешь, какой он принципиальный!

– И из-за этого ты весь день бродила по берегу моря?

– Не только из-за этого, – Уна покраснела. – Тебе нравится Атис?

– Что значит нравится? – Магдалена пожала плечами. – Он всегда выручит, не хамит, в общем, он нормальный парень.

– Я тоже так считаю. Стоит с ним дружить, правда?

– А мы и так дружим! – Магдалена недоуменно посмотрела на Уну.

– Нет, по-настоящему, ну, как мы с тобой. Ничего не скрывать друг от друга. Но мальчикам не нравятся такие девочки, как я, – рыжие, с веснушками, и нос курносый, как у пекинской собачонки… – Уна выразительно шмыгнула носом.

– Не говори глупостей. Мне ты очень нравишься, и Атису тоже.

– Откуда ты знаешь? – Уна посмотрела на сестру.

– Он мне сам сказал. Жалко, говорит, что у него нет такой умной, смелой и красивой, да, красивой, сестры, как ты.

– Ну ты и напридумаешь! – Уна так покраснела, что исчезли даже веснушки.

Иветта Лея вернулась домой в таком же мрачном настроении, как и ее дочь.

– Не достает одного или двух звеньев цепочки, и тогда все стало бы на свои места, – сказала она за ужином.

– Мама, надо поговорить! – обратилась к ней Уна.

– Через полчаса мне надо быть в одном месте, машина внизу ждет. А что, это так важно?

– Очень.

– Хорошо. Встретимся завтра в двенадцать у вас в штабе.

В это время Айвар, дрожа от холода, самоотверженно нес вахту и досадовал в душе на Атиса, который бросил его одного в столь поздний час. Но покинуть пост он не осмелился. Когда вы прочитаете записанное Айваром в тетради «Таинственная находка», то сами убедитесь, что действовал он правильно.

«Сообщает Айвар. Было очень темно. В 23.07 появился Длинный и мужчина лет тридцати пяти в джинсах и клетчатой рубашке. Длинный вызвал из комнаты Бубнового Туза. Они говорили так тихо, что все расслышать не удалось.

– Потребуется хотя бы четверо надежных парней, – произнес незнакомец.

– Я, Длинный, ты, кто еще?

– Может быть, Гирт?

– Этот молокосос в штаны наделает от страха. Лучше Конопатый.

– Нужны резиновые перчатки.

– Инструменты есть?

– Полный комплект.

– … пять кусков…

– Всего-то? И руки марать не стоит.

– Каждому. А может, и больше.

– Сходи выясни! «Дом стражника», пятая квартира. Соседка глухая тетеря. Придешь завтра около восьми! Длинный останется у меня, пусть проспится. Для такого дела нужна ясная голова.

В 23.30 возле дома остановилась патрульная машина. Компания в это время играла в карты, так что было тихо.

00.08. Все разошлись. Промерз до костей. Мама наказала меня – не возьмет в воскресенье за грибами. Ну и не надо!»

Иветта Лея обещание сдержала. На следующий день ровно в двенадцать на своей служебной машине она подъехала к штабу ДНД. Янис Клява и юные друзья милиции ее уже ждали.

– Да, ну и кашу вы заварили, – выслушав рассказ юных сыщиков, сказала майор милиции Лея. – Надо было сразу же, как только стало известно о драгоценностях, сообщить товарищу Кляве или в ближайшее отделение милиции. Тогда бы все, найденное в старой кровати, давно было в надежном месте. Романы Конан-Дойля, Агаты Кристи, Сименона и других авторов никого еще настоящим сыщиком не сделали. Подрасти надо, закончить школу, получить соответствующее образование, только тогда вы сможете думать о работе следователя.

– Просто несправедливо, что в специальную школу милиции не принимают девочек, – возмущенно сказала Уна. – Я умею нападать и защищаться точно так же, как любой мальчишка.

– Это правда, – подтвердил Атис.

– Возможно, когда ты подрастешь, правила приема изменятся. – Иветта Лея обняла дочку. – А теперь предоставим действовать милиции, времени у нас не так уж много.

Майор Лея и Янис Клява сели в машину и уехали.

– Именно сейчас, когда начинается самое интересное, нам прочитали мораль и оставили с носом, – Ивар был страшно раздосадован.

– Задерживать воров мы ведь не имеем права, – успокоил его Атис.

– А дзюдо? – В душе Ивар был все еще мушкетером.

Произойдет ограбление или нет? Этот вопрос занимал не только наших сыщиков, но и оперативную группу милиции. Атис, Ивар, Айвар и Уна горели желанием действовать, а не сидеть сложа руки и ждать, чем все закончится. Поэтому они решили еще раз обойти места событий. Магдалена предпочла поехать с капитаном в Саласпилсский ботанический сад осматривать новые сорта георгинов.

Наша четверка прежде всего завернула на улицу Сабулю. Сад Голдбаума выглядел пустынным и заброшенным. Розы, за которыми так заботливо ухаживала его жена Анни, заросли травой.

– Помните, как мы его подозревали, – заметила Уна.

Ярко светило солнце. В садах зацвели первые осенние цветы. В беседке, где вчера прятался Айвар, сидели трое мужчин и играли в домино. На полуразвалившемся столике стояли три недопитые бутылки пива. Окна в квартире Бубнового Туза были закрыты, и даже шторы задернуты. Только через кухонное окно можно было рассмотреть остатки вчерашнего пира – пустые бутылки, банки из-под консервов, грязную посуду, которыми был заставлен стол.

Во дворе «Дома стражника» Марис со своими друзьями, как обычно, играл в волейбол. Гараж Иванова уже подводили под крышу.

– Ответа из газеты не было? – поинтересовался Айвар.

Марис махнул рукой.

– Сыграем! – предложил Айвар. – Четыре на четыре.

– Идет!

Вначале удача сопутствовала хозяевам, но потом наша четверка так разыгралась, что счет стал равным.