Текст книги "Газета Завтра 759"

Автор книги: "Завтра" Газета

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Сергей Загатин АПОСТРОФ

Беркем аль-Атоми. Мародер. – С-Пб.: Крылов, 2007, 416 стр.

Необходимо заметить, что в последние полтора десятилетия жанр антиутопии пользуется в России заслуженной популярностью. Наши соотечественники, проживающие в условиях вя– лотекущего кризиса идентичности, со всевозрастающим вниманием вглядываются в образ ужасного будущего. Впрочем, подавляющее большинство русскоязычных авторов, подвизающихся на этой ниве, отравлены киберпанком и фэнтази, поэтому из книги в книгу широко шагают корпорации, суперагенты, мутанты, хакеры, и прочая и прочая и прочая.

Беркем аль-Атоми – это псевдоним. Своё настоящее имя автор, широко известный в Интернете, тщательно скрывает.

Приготовьтесь – пощады не будет. Будет мерзость запустения и социал-дарвинизм, доведённый до экстремума. Поневоле вспомнишь строки Романа Неумоева:

Кто сильнее – тот и прав,

Кто чернее – тот и жив,

Кто остался – тот и свят,

Неужели – так и надо,

Неужели так и будем жить?

Главный герой романа «Мародёр» с самого начала симпатий не вызывает. Сорокалетний мужик, не наживший детей, поколачивающий жену, не имеющий друзей, каким-то звериным чутьём успевший отследить ситуацию и в самом начале катастрофы запасти и награбить продуктов и курева значительно больше, чем остальные жители закрытого города, обслуживающего ядерный комбинат на Южном Урале.

Катастрофа же в романе описана вполне реальная и ожидаемая: "Засевшие в Кремле агенты влияния других стран сделали свое черное дело под прикрытием гуманистических либеральных лозунгов. Коррумпированные политики продали Россию, разрешив ввод НАТОвских войск для контроля за ядерными объектами и "обветшалыми" пусковыми установками".

Понятно, началось то же самое, что мы видим в Ираке, Афганистане и других "осчастливленных" американской оккупацией странах – разумеется, с поправкой на географические размеры и климат. "Дивный Новый Мир" для некоторого количества чиновников-коллаборационистов и персонала из "туземцев", обслуживающего "Трубу". А для всех остальных ста тридцати миллионов, не вписавшихся в новые реалии, – полное разрушение всей инфраструктуры и социальной организации. Отсутствие электричества, воды, медицинской помощи и продуктов питания. Полный крах привычной жизни.

Между как-то враз одичавшими "туземцами" и представителями Запада, прибывшими в "Центральную Северную Азию" для утилизации богатств свежеубитой страны, лежит пропасть. И величина этой пропасти измеряется не только разницей в условиях жизни, хотя она колоссальна – с одной стороны, укреплённые поселения цивилизованных мародёров: с горячей водой, бильярдом, "умными" минными полями, беспилотными разведчиками и системами залпового огня, защищённые спецподразделениями из поляков, прибалтов и россиян-коллабрационистов; c другой – остатки местного населения, поредевшего за две-три первые голодные зимы, но приспособившиеся к нечеловеческим условиям существования на руинах погибших городов.

Однако и на самом дне бывшие люди, окружающие героя "Мародёра" "Ахмета" (сокращение от фамилии Ахметзянов), да и сам "Ахмет", не особенно задумываются о том, что с ними произошло. Как и за двадцать лет до этого, каждый сам по себе пытается построить своё собственное, маленькое мещанское "счастье". Но только если до катастрофы под "счастьем" подразумевались какая-никакая "иномарка", обставленная квартирка, видеотехника и прочие блага цивилизации, то теперь счастье – это хорошо укреплённое жилище, тушёнка из стратегических запасов и побольше "пятёрки" и "семёрки". "Пятёрка" и "семёрка" – это такая постапокалиптическая валюта: патроны калибра 5,25 и 7,62 мм соответственно. Самая ценная вещь, поскольку владение оружием – непременное условие для выживания в "Дивном Новом Мире".

Экстремальные условия жизни вынуждают бывших людей жаться друг к другу, сбиваться в стаи, образовывать так называемые Дома, создавать свои, пусть и примитивные формы социальной организации, свой порядок вещей.

Новым хозяевам "Центральной Северной Азии" не до социологии – им просто нужно зачистить окрестности бывшего ядерного комбината от "грязных slaves", и они походя уничтожают всех, кто ещё населяет окрестности "тридцатки", все Дома, всё и вся. Единицы успевают выскочить из облавы в никуда – в пустоту, в голод, в стужу.

И на грани физической гибели с "Ахметом" происходит то, что древние греки называли "катарсис" .

Прозрение будет страшным. "Ахмет", бывший человек, а теперь – мародёр и убийца, будет кататься по полу одной из штолен подземного завода, воя от бессилия и сходя с ума от понимания того, что он тоже принадлежит к числу "крыс", которые своей безучастностью разрушили наш общий Дом.

Из этого подземелья он выйдет новым человеком, вокруг которого начнут объединяться случайно уцелевшие. По иронии судьбы, это случится в тот момент, когда за доллар начнут давать в морду, а старые китайские МБР отправятся из Синьцзяна в Северную Америку, значительно облегчив положение восставших "латиносов"…

А всё, что будет потом, описано в продолжении "Мародёра", которое называется просто – "Каратель".

Ольга Орлова КАК ЖИТЬ НЕЛЬЗЯ

Первая Московская архитектурная биеннале открылась. Программа насыщенная – аж до конца июня. Потоки людских масс, разбавленные встревоженными лицами архитекторов, в Центральном доме художника не иссякают. Движение определенно есть. Осталось выяснить – куда?

Архитекторы – народ эмоциональный. Главная архитектурная выставка страны АрхМосква всегда была под стать. Лейбл 2004 года – Тупик, когда все предаются меланхолии. 2005 – Х-файлы (загадочно улыбаются, обнажая исподнее архитектурного процесса). В 2006 – Звезды "звездят".

В прошлом году с пролонгацией на этот в кураторы выбился издатель ведущего архитектурного журнала страны "Проект Россия", идейный голландец Барт Голхоорн, и – бац! Тема: городские пространства. У архитекторов вытянулись лица.

В этом же году им пообещали вырастить АрхМоскву до биеннале. И все радовались. Можно сказать, обнимались. И что вышло? Тема была заявлена "КАК ЖИТЬ" – самое страшное, что без какого-либо знака препинания в конце.

Традиционную некоммерческую экспозицию АрхМосквы на этот раз окрестили "Квартальный вопрос". Снова городские пространства в основном в элитных районах российской и украинской столиц. Может быть, и не все здесь элит-уровня, но буклеты по продаже говорят за себя сами. Попадись куратору в руки маркер, он бы, наверно, подписал: НЕ ТАК. В его терминологии это все равно, что Mersedes за цену Lamborshini. И далее начертил бы стрелочку: прямо и налево – в международный павильон. Здесь 15 ответов КАК НАДО. Нидерланды, Франция, Америка, Швейцария, Англия, Япония, Китай, даже Чили. Итого 12 стран. Гуманные, пластически нескучные и технологичные варианты социального жилья! Но знаете, если соорудят в Мытищах то, что представленный на выставке Аледжандро Аравена строит десятками тысяч в Африке, ничего доброго не выйдет. Наши покрасят в красный и скажут: "Хай-тек!" А хай-тек, знаете, сколько стоит?

Ведь сегодня в России архитектура – акcесcуар миллионеров. "Мы обедаем с толстосумами в шикарных ресторанах, – сказал архитектор этого года Сергей Скуратов, – а где-то параллельно существует огромное государство, для которого мы, архитекторы, не делаем ничего. Попроси меня сейчас построить дом для бедняка, я и не знаю, как это сделать. Наверно, и не смогу".

А архитектор позапрошлого года Юрий Григорян и вовсе мечтает макет из золота соорудить, и уже отливает из чуть менее дорогого муранского стекла.

В день открытия биеннале в ЦДХ устроили слушания Общественной палаты РФ. Ожидали чуть ли не самого господина Медведева, до своего президентства курировавшего нацпроект "Доступное и комфортное жилье". Но после Сталина и Никиты Сергеевича госуровень в архитектуре, известно, упал. Президент не приехал. Зато на прения неожиданно явились зодчие. Я, например, сидела в 13 ряду, справа от меня через пару персон сидел архитектор прошлого года Сергей Киселев, слева – герой нынешнего Сергей Скуратов. Слушали доклады о жилье – недоступном! фу, некомфортном! "Все равно, что "Жигули" по цене "Mersedes", – кивал Голдхоорн.

Критик из Сибири Александр Ложкин заступился: "Перед архитектором сейчас вообще не ставится задача проектировать комфорт, лишь – извлекать максимум кв. м!" Новые квартиры – "застывшее бабло", воздухохраны. Не только в Москве, во всех городах-миллионниках.

"А архитекторы, – не выдержал тогда ведущий дискуссии главред журнала "Эксперт", член Общественной палаты Валерий Фадеев, – рэкетиры!" (Cобрался себе строить дом, как вдруг узнал размер гонорара архитектору). "Они все с телохранителями ходят!" – уличал он. Скуратов встал и пошел. И все увидели – без охраны. В одиночестве удалился и Киселев. Серые господа с напряженными шеями шныряли больше по-соседству.

В здании Третьяковки на Крымском валу в рамках также включенного в состав биеннале фестиваля "Под крышей дома" выставляли освеженный Генплан Москвы. "Новый Генплан не учитывает существующую систему финансирования строительства – широкоплечих ребят с большими чемоданами денег, которые захватывают участки в центре", – заметил архитектор Евгений Асс.

Москва сегодня самый буржуазный город мира. Здесь вращается порядка 80% средств огромной страны. Ни в каком другом мегаполисе нет такой мощной сцепки власти и капитала. Оттого-то, несмотря на эти "раковые" инвестиции, архитектура первопрестольной весьма провинциальна.

И это при том, что Москва – единственный растущий город страны. Остальные в редком случае стабильны, в основном – съеживаются, чему посвящена трогательная выставка исследовательского проекта "Убывающие города". Есть, например, такой в Ивановской области – Южа. Здесь самый высокий в России уровень безработицы – 39%. На месте бывших газонов – огороды. Центральная газета до сих пор называется "Светлый путь". И все, кто еще не уехал, мечтают уехать в Москву и обзавестись там квартирой. Человек в ключах (см. на снимке) – страшная метафора гуманоида, испорченного этим самым вопросом, провожает нас у выхода с экспозиции.

P.S. О пластических фантазиях жизни в Москве, ее утопическом пригороде и прочих радостях архитектурной биеннале читайте в ближайших номерах нашей газеты.

Андрей Смирнов ВЕРНАЯ ИНТОНАЦИЯ

ЗАПРЕЩЁННЫЕ БАРАБАНЩИКИ. «Нас не трогай» («Никитин»)

В канун Дня Победы группа "Запрещённые барабанщики" представила публике долгожданную, первую с 2004-го года пластинку. "Нас не трогай" посвящена Великой Отечественной войне.

"В самый тяжёлый и опасный час именно песня стала знаменем духа всего борющегося народа. Песня поднимала на подвиг, песня вела и воевала, песня воспевала Победу. Группа "Запрещённые барабанщики", почитая память предков, обратилась к культурному и духовному наследию военной песни. В ходе работы музыканты разыскали много интересных и незаслуженно забытых песен тех лет. И заручившись горячей поддержкой авторов и их наследников, ЗБ записали альбом. В компакт-диск вошли композиции "Немецкий вальс", "Грустные ивы", "Партизанская борода", "С Берлинского кичмана", "Песня о гранате", "Пока убийцы ходят по земле", "Жил в Ростове Витя Черевичкин". Песни Мокроусова. Блантера, Новикова, Колмановского.

Сама программа фактически появилась на свет ещё три года назад, но такова ситуация сегодня в нашем шоу-бизнесе – к широкому слушателю пластинка дошла только сейчас. Последнее время группы, которые расставили свои флаги в шоу-бизнесе, не теряя при этом оригинального лица, переживают непростое время. Тотальность "Фабрики звёзд" выдавила подобные проекты на периферию культурного процесса, практически в андеграунд. К тому же "Барабанщиков" покинул идеолог и автор текстов Иван Трофимов. А альянс с ним превращал группу из замечательного эстрадного артефакта в социокультурный феномен общенационального значения.

И вот к выходу "Нас не трогай" подоспела отличная новость – сотрудничество с Трофимовым возобновилось, и к концу года следует ждать новых совместных проявлений.

На презентации Гарик Осипов aka граф Хортица обратил внимание на то, что "Нас не трогай" перекликается с легендарной программой "Песняров", которая в середине восьмидесятых годов составила двойную пластинку "Через всю войну"; оттуда "Письмо белорусских партизан", "Провожала сына мать", "Война совсем не фейерверк", "Тальяночка".

Пластинка "Песняров" тогда не была по-настоящему услышана. Уже нарастал гул ниспровергателей, а официальный ответ слаб, беззуб и инерционен.

"Нас не трогай" – новый опыт приближения к эпохе. Не секрет, значительное число произведений литературы, кино и музыки, вошедших в золотой фонд нашей культуры, связано с осмыслением опыта Войны.

Иногда для "попадания" пластинка должна попасть в контекст. Когда на сборных эстрадных концертах военные песни поют поп-звёзды с бараньими глазами – хочется применить физическое воздействие. И к певцам, но особенно к кукловодам-продюсерам, посчитавшим, что исполнение такой песни положительно скажется на имидже подопечного.

И хорошо, что именно "Барабанщики" взялись за военную тему. Грандиозность темы гармонично ложится на присущий группе легкий стиль и изящность аранжировок. Как известно, чтобы быть услышанным, совсем необязательно кричать. Негромкая, но внятная подача, верно найденная интонация. И даже некоторая деликатность, может, даже робость при исполнении, и двусмысленность политической ситуации этому не вредят.

"Нас не трогай" – это не только память героям, но и вопрошание потомков. Как сегодня общество, находящееся в кольце чужих смыслов, хладнокровно воспринявшее фактический пересмотр итогов войны в мире, воспринимает Победу?

Всё-таки если война Великая и Отечественная, она не может становиться фактом из учебника истории. Так представление о "великих тех годах" застывает на уровне абстрактно-путаных представлений, телекартинок залпов и карикатурно-жестоких фрицев.

В ёрническом рассказе времен перестройки солдат засыпает летаргическим сном в бою под Москвой летом сорок первого и просыпается в разгар "нового мышления". Знакомство с действительностью потрясает. Солдат не понимает, где линия фронта, что происходит со страной, подозревает оккупацию. В финале он наблюдает немецкий самолет, садящийся на Красную площадь.

Три года назад центр Левады проводил опрос на восприятие 9 мая в сознании граждан. Результаты озадачили. Ответы на вопрос: что это "народный праздник", "официальный государственный" или же "праздник ветеранов войны" – характерно отличались возрастными группами. Для старшего поколения – это праздник народный. Средний возраст посчитал официальным государственным. Люди до сорока проголосовали за "праздник ветеранов". Причем чем моложе, тем процент "праздника ветеранов" выше. А это значит, что День Победы уходит все дальше, растворяется во времени. Но кто не хочет знать свои праздники, будет праздновать чужие.

Собирательный образ героя пластинки "Нас не трогай" очень хочется сравнить с "Василием Тёркиным". В его узнаваемости, простоте, обаянии, стойкости. Это тот самый "святой и грешный русский чудо-человек". Там, где спотыкается официальный диктор, возникает живой образ того поколения – поколения людей-титанов. Не случайно на обложке альбома – фотография бойца Красной Армии Александра Родионовича Пивторыпавло, дяди лидера группы. И это тёплое, родное восприятие лучше всего оппонируют как мудрствованиям, так и бездумной казённой апологетике, за которой часто скрываются фальшь и равнодушие.

В "Нас не трогай" важна разнородность взгляда. Где сказка и быль, исторический документ и анекдот. Чем больше, тем лучше. За однообразием следует пустота, которая моментально заполняется. Война многомерна. Посему в альбоме – зонги гнева и лирика, озорные впечатления и гимны надежды, завершают пластинку "Если завтра война" и "Синий платочек".

По окончании представления пластинки впервые своими глазами довелось наблюдать фирменный танец работников "Хард-рок-кафе" под диско-хит "YMCA"(Village People). Что сказать, антиутопии, пугавшие тоталитарным будущем, отдыхают.

Печально, но многие, за минуты до этого внимавшие военным песням, с радостью нашлись и в новой атмосфере. Но это означают только одно: война идёт здесь и сейчас. И пока мы отступаем.

Проносится песня над краем, что выжжен,

Летит по напоенным кровью лугам

Великой надеждой для тех, кто обижен -

И чёрною гибелью лютым врагам!

Зовёт она тайно, звенит она глухо,

А если прорвётся – то бьёт напролом!

Пчелою свинцовой впивается в ухо

И красным вздымается ввысь петухом!

Бей врага где попало!

Бей врага чем попало!

Много их пало, а всё-таки мало!

Мало их пало! Надо ещё!

Владимир Бондаренко ШКОЛА КОЖИНОВА

В конце мая уже в седьмой раз в Армавире состоялись ставшие легендарными «Кожиновские чтения». И в самом деле, как еще можно назвать это традиционное событие, притягивающее к себе все гуманитарные патриотические силы России? Просто научной конференцией? Но как объединить историков и филологов, мастеров слова и ярких политических публицистов, столичных ученых и их провинциальных коллег? Сам Вадим Валерьянович Кожинов был столь многолик, разносторонне талантлив, что притягивал к себе как магнит самых несхожих людей. Вот уж кто был проектом по имени «Россия». Рядовой кандидат наук, своими трудами, как историческими, так и филологическими, завораживающий немало академиков и профессоров. «Кожиновские чтения» в Армавире – это и на самом деле всё время расширяющаяся школа Кожинова.

Я уже писал, что под крышей "кожиновских чтений" сформировалась яркая, талантливая южнорусская школа русских филологов из Армавира и Краснодара, Ставрополя и Майкопа, Пятигорска и Кисловодска. Такие имена, как Алексей Татаринов, Юрий Павлов, Вячеслав Шульженко, Кирилл Анкудинов. Сергей Малахов, Сергей Буров, Олег Мороз, Николай Крижановский, Дмитрий Ковальчук, ничем не уступают именитой московской профессуре, а их работы часто более весомы, чем труды московских коллег. Может быть, стоя на рубеже у кавказских гор, на стыке между славянской и тюркской, православной и мусульманской культурами они более остро чувствуют необходимость русского слова, насущную важность русской культуры. Пока – и дай Бог подольше! – молчат пушки, идет непрерывный диалог культур. И Россия останется на Кавказе только в том случае, если устоит там русская культура, если восторжествует русское слово.

Южнорусские филологи и историки и определяли всю научную часть "кожиновских чтений", но куда деться от кожиновского магнетизма, который влияет до сих пор и на русскую литературу, притягивает к этим чтениям самых значимых русских писателей.

За эти годы в Армавире побывали Виктор Лихоносов и Леонид Бородин, Вера Галактионова и Николай Зиновьев, Роман Сенчин и Анатолий Парпара. Вот и на седьмые чтения собрались вдова Кожинова, известный филолог Елена Ермилова, писатели Владимир Личутин и новая восходящая звезда русской прозы Захар Прилепин, критики Сергей Небольсин и Сергей Куняев, Сергей Казначеев и Александр Казинцев, ученые Ирина Гречаник и Владимир Юдин. С каждым разом увеличивается количество участников, количество докладов и сообщений. Думаю, еще увидим мы в Армавире и Дмитрия Галковского, и Сергея Шаргунова, и Алексея Нилогова.

Насколько разнообразно творчество Вадима Кожинова – критика, публициста, политика, историка, теоретика литературы, настолько разнообразны и темы докладов. Думаю, это и гарантирует постоянное творческое развитие "кожиновских чтений". Симбиоз русской истории и русской литературной критики, острейшей политологии и глубочайшей филологии, перед нами русская мысль в развитии.

"Кожиновские чтения" – это живой центр русской национальной мысли.

В этом году впервые на открытие чтений пришло всё руководство города, с приветственным словом выступили мэр Армавира Д.Хатуов, глава местной Думы В.Павлюченков. Как всегда, самое активное участие в чтениях принимал ректор Армавирского университета, известный ученый Владимир Тимофеевич Сосновский. Уверен, недалек тот день, когда на открытие будет приезжать и глава Краснодарского края.

Всего этого могло и не быть, если бы именно в Армавире не оказался молодой талантливый филолог, профессор, доктор наук Юрий Павлов. Может быть, он так увлекся Вадимом Кожиновым, потому что сам похож на него? Сегодня Юрий Павлов – уже восходящая звезда русской критики, постоянный автор "Нашего современника" и "Москвы", "Литературной России" и "Дня литературы". Но заниматься только литературой и филологией для Павлова мало: его дар организатора, его пассионарность требуют постоянного выхода. Завистники шепчутся: зачем молодому профессору, заведующему кафедрой, популярному критику, еще и взваливать на себя организацию тех же чтений? Что он от этого имеет? А зачем Вадим Кожинов постоянно то организовывал "тихую лирику", то реформировал "Наш современник". Не занимая при этом никаких должностей? Этого требовала широкая творческая русская душа!

На мой взгляд, наиболее интересными на этих чтениях были доклады о творчестве Юрия Кузнецова Владимира Личутина и Кирилла Анкудинова, размышления о непрекращающемся диалоге между Кожиновым и Селезневым Алексея Татаринова. Как всегда вызвал полемику доклад об алхимии Бориса Пастернака Сергея Бурова. Обсуждалось творчество Леонида Бородина и Владимира Личутина, Владимира Крупина и Захара Прилепина, Николая Рубцова и Александра Солженицына… Весь спектр современной русской национальной литературы. И, конечно же, не забывались наши русские кавказцы – Лермонтов и Пушкин, Лев Толстой и Бестужев-Марлинский, и уже в ХХ веке – Юрий Селезнев и Юрий Кузнецов, Виктор Лихоносов и Николай Зиновьев.

На четвертый день все участники чтений на автобусах перебрались из Армавира в Архыз. На фоне кавказских гор и бурных горных речек продолжалось обсуждение литературы Кавказа. В наш состав влились представители горных народов: армяне, карачаевцы, кабардинцы. Лишний раз я понял: никогда не надо стесняться ни русскости своей, ни приоритета русской культуры и литературы. Или "Кавказ подо мною…", или же Кавказ над тобою, третьего не дано. К примеру, завели жаркий спор: почему Шамиль Басаев писал свою прозу (пока еще не опубликованную) на русском языке? Значит, мыслил по-русски?

Из Архыза пятигорский профессор, зав. кафедрой русского языка в Фармацевтической Академии Вячеслав Шульженко повез группу московских писателей на открытие Дней славянской письменности в Пятигорск. На день погрузились в гений Михаила Лермонтова, судьба которого всё больше заинтриговывает меня. Открывали Дни славянской письменности в стенах Фармацевтической академии. И там же я от имени Союза писателей России торжественно вручил Вячеславу Шульженко, яркому критику и филологу, культурологу и идеологу Русского Кавказа, членский билет Союза писателей России. Одним стойким талантливым литератором и публицистом в рядах нашего Союза стало больше.

Русское дело, русская идея Вадима Кожинова живут и годы спустя после его смерти. В Москве выходят большими тиражами все его книги, его статьи переводятся на все языки мира, а "кожиновское гнездо" из маленькой арбатской квартирки, где собирались поэты и критики, певцы и мыслители, уже прижилось на вершинах русского Кавказа. И все мы, участники армавирских чтений: от японских и китайских ученых до молодых и строптивых поэтов и прозаиков – птенцы "кожиновского гнезда". Бойцы русского "кожиновского десанта".

Прощаясь в Минеральных Водах, все желали друг другу новой Кожиновской встречи в будущем году.