Текст книги "Газета Завтра 759"

Автор книги: "Завтра" Газета

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Михаил Делягин: «ЕСТЬ И ДРУГОЙ ПУТЬ…»

Известный экономист отвечает на вопросы «Завтра»

«ЗАВТРА». Михаил Геннадиевич, смена премьера возрождает старый вопрос: что должно делать наше правительство? Что изменить? Что продолжить? Вот вы бы с чего начали?

Михаил ДЕЛЯГИН. Знаете, это в старой "Литературке" была такая популярная рубрика: "Если бы директором был я…" Порой очень дельные мысли люди через неё высказывали – кстати, и введение "летнего времени" оттуда началось, против него сейчас Сергей Миронов выступает… Так что я не о себе скажу и не о Путине в роли премьер-министра, а о том, что реально надо изменить. Прежде всего – мотивацию государства. Оно должно служить обществу и испытывать ответственность перед ним, даже если общество слишком слабо для того, чтобы спросить по всей строгости. Классический пример такой ответственности дают Китай, Япония, Малайзия, Вьетнам и ряд других вполне эффективных стран, которые нельзя заподозрить в демократизме политической системы. Да и наша страна, и царская Россия, и Советский Союз, длительное время в целом соответствовала данному принципу.

Как перейти к этому от нынешнего состояния, при котором чиновники искренне убеждены, что "общественное благо" и "ответственность перед обществом" – это такая детская считалочка, а смысл государства в том, чтобы позволять образующим его чиновникам беззастенчиво грабить страну и народ?

Плохой путь понятен всем, и общество стихийно ориентируется именно на него: когда правящая бюрократия, несмотря на дорогую нефть, доведет дело до системного кризиса, общество смахнет её, как крошки со стола, и начнёт строить государство почти заново.

Это плохой путь, потому он связан с большими издержками и, кроме того, новое государство отнюдь не обязательно окажется эффективным, что чревато аналогом Катастрофы 1991 года.

Убежден – есть и другой путь. Ведь чиновники держатся за свои места, и это делает их послушными начальству. Поэтому жесткие и однозначные приказы они будут выполнять – да, неохотно, да, на каждом шагу пытаясь вывернуться и извратить, но будут. И, карая за искажение своей политики, руководитель страны может заставить их делать практически что угодно, в том числе и добрые дела. Это непросто, но возможно.

Ведь Путин построил государственную машину, которая годится для модернизации – и ее можно использовать. Другое дело, что воли к этому пока не видно, но, знаете, была бы машина, а водитель найдется.

«ЗАВТРА». Но всё же, каковы должны быть приоритеты деятельности правительства?

М.Д. Тут и думать не надо. Главная даже не проблема, а беда России – вышедшая из-под контроля еще в сентябре прошлого года инфляция. За прошлый год минимальная продовольственная корзина, по официальным данным, подорожала более чем на 22%, за январь-май – еще более чем на 20%. Росстат показал, что пресловутое удорожание продовольствия обеспечило менее четверти этого повышения. Ключевая причина – произвол монополий

Обуздать его быстро можно тремя шагами.

Первый – свобода доступа на рынки национальным производителям. Сейчас все рынки монополизированы, торговля берет товар в основном у "своих". В частности, предпочитают импорт, а не российский урожай – импорт поступает централизованно, с ним проще работать, за счет более высокой цены на нем можно больше "наварить". Классический пример – прошлый год выдался небывало урожайным на яблоки, но в Москву российские яблоки почти не попали.

Искусственные барьеры, во многом откровенно криминальные, надо сломать. Здесь все средства хороши. В конце концов, зачем-то армия и внутренние войска у нас есть? Боеспособность их понятна – так пусть вместо ворон пугают на худой конец криминальных монополистов. В США во времена кампании десегрегации при Кеннеди негритят в школы сопровождала Национальная гвардия – чем наши производители хуже американских негров? Их тоже можно сопровождать на рынки. Цены опустятся даже с учетом издержек.

Конечно, это крайний случай; но я напомню, что когда в марте цены на хлеб за неделю в ряде городов подскочили на 40-60%, во Владивостоке проблему смягчили, просто разрешив региональным пекарням торговать своим хлебом в городе. Затраты у них были те же, а вот монополизма меньше, и цены у них оказались ниже, по отзывам горожан, почти на треть. При всем моем плохом отношении к властям Владивостока этот опыт надо перенять.

Второй шаг – перенять опыт Германии, где антимонопольная служба при резком повышении цен имела право сначала снизить эти цены, а потом уже расследовать, насколько обоснованным было это повышение. Такая практика защищает экономику от произвола монополистов (ибо расследование может длиться долго) и весьма серьезно дисциплинирует их.

Наконец, третий шаг – обеспечить финансовую прозрачность монополистов и всех, уличенных в злоупотреблении монопольным положением. Повышаешь цены – покажи, что это необходимо. А то у нас многие монополисты за 20 лет реформ так и не поняли, чем рынок отличается от массового публичного изнасилования, которым они в ценовой сфере занимаются по отношению к потребителям.

«ЗАВТРА». А как же пресловутая «инфляционная спираль», которая начинает раскручиваться из-за проблем с ликвидностью?

М.Д. Так она еще не раскрутилась и начнет сказываться только к концу года, а то и к весне следующего. Действительно, поскольку определяющие экономическую политику либералы загоняют заработанные страной деньги на поддержку США и Евросоюза, наш бизнес испытывает нехватку средств и вынужден жить за счет внешних займов – по сути дела, тех же российских денег, отправляемых либералами из правительства за рубеж, только прошедших через многих посредников и потому выросших в цене.

Мировой финансовый кризис, сжигая мировые финансовые ресурсы, сокращает внешние займы и удорожает их. Ограничение внешних займов создает проблемы с ликвидностью, в первую очередь банков, и государство поддерживает их деньгами. Финансовый контроль из-за тотальной коррупции слаб – соответственно, эти деньги выделяются в излишних размерах и со временем начнут раскручивать инфляцию. Она, в свою очередь, усугубляет проблемы с ликвидностью и вынуждает государство оказывать новую помощь…

«ЗАВТРА». Это будет замкнутый круг!

М.Д. Если подчинять государственную политику интересам воровства – да. Если интересам народа – нет: достаточно просто наладить контроль за выделяемыми деньгами, проследив, чтобы банк, получающий от государства поддержку в любой форме, не наращивал спекулятивных вложений.

Это просто.

Более того: сложности с ликвидностью банковской системы дают прекрасные возможности для того, чтобы, прикрываясь объективными обстоятельствами, провести массовую чистку банковской системы от разнообразных "помоек", отмывающим деньги тем или иным группировкам правящей бюрократии, а порой и представителям негосударственной части организованной преступности. И никаких жертв, никаких Козловых – сугубо объективные обстоятельства!

«ЗАВТРА». То есть, в общем, инфляцию можно победить сугубо техническими мерами?

М.Д. К сожалению, в присутствии денег даже технические меры становятся политическими. Простая вроде вещь – финансовая прозрачность монополистов. Но государство ведь не настаивает на ней не только потому, что "баба Яга против". Против и сама правящая бюрократия, ибо такая прозрачность обнажит реальную долю в издержках предприятий и, соответственно, в ценах взяток и поборов, которые они вынужденно, – но за наш, а не за свой счет – платят правящей бюрократии.

Поэтому для нее финансовая прозрачность монополистов – это публичное обнажение самого сокровенного, что наши руководители могут себе представить: своего кошелька.

«ЗАВТРА». И как же вы собираетесь бороться с коррупцией в нашем-то обществе, в нашем-то государстве…

М.Д. Знаете, это не бином Ньютона. Было бы желание, а учебники давным-давно написаны, снимай с полки, читай и реализуй применительно к нашим реалиям.

И, когда приспичит – обостряется конкуренция за коррупционные потоки из-за слишком быстрого роста аппетитов или все еще избираемых мэров надо под контроль взять – технологии борьбы с коррупцией применяются хотя и избирательно, и ограниченно, но вполне успешно. Весь 2007 год по регионам треск стоял. А, потренировавшись на кошечках, то есть, извините, на стрелочниках, можно и за серьезных людей браться. Аппетит, он во время еды приходит.

Принципов успешной борьбы с коррупцией всего два.

Первый: в коррупции виноват чиновник, создающий ситуацию, в которой коррупция становится необходимой для бизнесмена или иного взяткодателя. Поэтому, если последний сотрудничает со следствием, он сохраняет не только свободу, но и доброе имя. Но тот, кто со следствием не сотрудничает, лишается и активов, которыми он теоретически может влиять на общество. Так разрушается экономическая база не только коррупции, но и неразрывно связанной с ней оргпреступности.

У нас пока ситуация в целом обратная: гаишник может безнаказанно вымогать у вас взятку, и вы еще окажетесь виновным, если он объявит, что это проверка. При этом должностные лица, совершившие преступления, похоже, отделываются в основном условными сроками.

Второй принцип – упрощение и прозрачность процедуры принятия решений. Здесь есть такой революционный шаг, реализованный в ряде компаний, как электронная система согласования решений и урегулирования споров. Это фантастически ускоряет принятие решений: сейчас согласование длится месяцы, а то и годы, лишь в лучшем случае недели – а при электронном документообороте оно занимает максимум два дня. При этом все действия и аргументы подчиненных полностью прозрачны для руководства и контролеров.

Эта система работает в бизнесе – надо просто перенести её в государство.

Ведь ограничение коррупции абсолютно необходимо. Государство – это мозг и руки общества; как вы собираетесь что-то делать без головы и рук? И какой, извините, частью тела вы собираетесь это делать?

«ЗАВТРА». Хорошо, с инфляцией и коррупцией разобрались; но ради чего всё это?

М.Д. Обуздав коррупцию, мы получаем возможность работать.

Обуздав монополии, мы получаем возможность проводить неинфляционную социальную политику и политику модернизации.

В социальной сфере главное, как ни постыдно это звучит сейчас, – гарантировать право на жизнь, экономическим выражением которого служит прожиточный минимум, причем реальный, а не как сейчас – на уровне ниже пленных немцев в советских лагерях в октябре 1941 года.

Необходимо стимулирование рождаемости в регионах с дефицитом населения, чтобы каждый ребенок повышал благосостояние семьи, а не сталкивал его в нищету, как сейчас. На этой основе надо сформировать социальные стандарты, и бюджетные трансферты регионам должны основываться не на абстрактных псевдонаучных формулах, как сейчас, а на необходимости решения этой задачи.

Надо разрешить людям быть честными, – а для этого изменить положение с Единым социальным налогом (ЕСН). Его начальная ставка ЕСН находится на запретительно высоком уровне (эффективное налогообложение фонда оплаты труда – 36%!), а регрессивная шкала, при которой чем ниже зарплата работника, тем сильнее она облагается, превращает саму честность в привилегию имущих. Этот омерзительный классовый характер ведет, как всякая несправедливость, к низкой собираемости (что "пробивает дыру" в Пенсионном фонде). Даже бизнес готов платить ЕСН по плоской шкале в 15%!

Необходимо ввести жесткий контроль качества услуг здравоохранения, образования и строительства. Это будет очень болезненная мера, сложнее, чем борьба с коррупцией, но никуда не денешься.

Важно понимать также и то, что для бедных, которых еще долго будет много, доступны только бесплатные или почти бесплатные жилье, качественное высшее образование и качественное здравоохранение.

Важная социальная задача – вернуть россиянам право на забастовки, на создание профсоюзов. Это головная боль для правительства, но подавление трудящихся, узаконенное сегодня, подрывает основы экономической эффективности.

«ЗАВТРА». А что делать с ЖКХ?

М.Д. Там есть один элегантный механизм, который сразу ставит ситуацию с головы на ноги. Достаточно снизить пороговый уровень выплат по ЖКХ, превышение которого субсидируется государством, с нынешних 22 до разумных 10%. Это сразу превращает в жертву коммунальных монополий не бесправных жителей, а могущественное государство, которое одно может разобраться с ними и обеспечить их финансовую прозрачность.

И никаких революций не надо – один показатель поменять.

«ЗАВТРА». А пенсионная система?

М.Д. И здесь присутствует, хотя пока и на словах, очень хороший шаг к разуму. Беда нашей пенсионной системы – в полном отсутствии гарантий сохранности, не говоря уже о доходности пенсионных денег; причина этого – вложение всех денег на фондовый рынок, причем операторам, распоряжающимся ими, по большому счету безразлична их судьба, так как они имеют маржу в том числе и с оборота.

И вот сейчас в правительстве всерьез обсуждается идея направить пенсионные деньги на модернизацию инфраструктуры, то есть операцию с гарантированной доходностью. Конкретные механизмы и параметры еще не выработаны, но принцип – единственно верен.

«ЗАВТРА». А как будем срываться с «сырьевой иглы»?

М.Д. Чтобы начать модернизацию, надо сначала засыпать пропасть между Россией, которая чувствует себя ограбленной, и Россией, которая чувствует себя ограбившей. Эта шизофрения подрывает саму возможность развития.

Механизм прост – взыскание компенсационного налога за розданное даром или за взятки государственное имущество, но не деньгами, как в Великобритании, а пакетами акций. Если бизнесмену досталась не компания, а труп с нефтью, и он этот труп оживил – честь ему и хвала, и пакет акций, соответствующий его трудовому и управленческому вкладу. А что вам реформаторы отдали даром – верните, попользовались. И оставайтесь генеральным директором, если у вас классно получается, от добра добра не ищут.

Думаю, от этого налога можно освободить только часть владельцев "ЮКОСа" – которая аналог этого налога платит сейчас в натуральной форме.

«ЗАВТРА». А как быть с бизнесменами, купившими ранее приватизированные по залоговым аукционам активы?

М.Д. Так же, как и с владельцем краденого "Мерседеса", купившего его за 5 тысяч долларов: они знали, что покупали и какими рисками обременены эти активы. Другое дело – активы, выкупленные государством, да еще и по завышенной в момент выкупа цене. Однако таких случаев было не так много, и они могут быть разобраны индивидуально – тем более, что в них, как можно понять, есть предмет и для антикоррупционного разбирательства.

После восстановления единства общества необходимо оздоровление государства и его возврат на командные высоты в экономике, в стратегические отрасли. Подчеркиваю – государства, служащего обществу, а не воров, прикрывающихся государством и служащих своему карману. Ведь только государство может организовывать и направлять развитие современной экономики – для стихии рынка она слишком сложна и монополизирована.

«ЗАВТРА». А что с налогами?

М.Д. Налоги у нас низкие – зато взятки высокие. Правда, налогообложение личных сверхвысоких доходов граждан должно быть выше налогообложения прибыли корпораций: тогда их владельцам выгодно направлять эту прибыль на развитие бизнеса, а не личное потребление. Сегодня же у нас все наоборот.

Чтобы исправить положение, надо ввести прогрессивную шкалу подоходного налога, при которой беднейшая часть общества (с доходами до двух прожиточных минимумов) не платит подоходный налог вообще, а люди с доходами, например, от 600 тысяч рублей в месяц платят налог по повышенной ставке, выше ставки налога на прибыль. Но платят гуманно – не давясь в налоговых инспекциях, а платя по квитанции, которую им присылают налоговики, и если те какой-то доход не заметили, то виноваты сами.

«ЗАВТРА». А какова идеология модернизации?

М.Д. Прежде всего надо забыть слово "либерализм" – вместе с носителями этой заразы.

Политика правящей нами бюрократии и лично гражданина Кудрина, насколько можно понять, проста и в определенном специфическом смысле эффективна: обеспечивать сырьем Евросоюз, а полученными деньгами поддерживать США, отщипывая себе значительные комиссионные с обеих сторон.

Дело даже не в том, что такая политика вредна России, – она игнорирует сам факт нашего существования.

Деньги России: международные резервы, Резервный фонд, Фонд будущих поколений, текущие остатки бюджета, – должны служить нам, а не нашим конкурентам.

Они должны возрождать человеческий, управленческий, технологический и производственный капитал. Прежде всего – инфраструктуру: электросети, железные и автомобильные дороги, коммунальное хозяйство, аэропорты, речные порты.

Раскулачивать сырьевиков, как Сталин крестьянство, нельзя: добыча у нас парадоксальным образом находится в загоне, так как реальное управление осуществляют финансисты, а не отраслевые специалисты. Добыча нефти стагнирует, а по природному газу в прошлом году вообще было сокращение на 1,5% – это большая угроза.

Однако оздоровление государства, сняв с отрасли коррупционный груз, позволит ей развиваться.

Идти на поводу у лоббистов, снижая налоги и веря, что это единственный способ сдержать повышение монополистами цен на бензин, конечно, нельзя – это признак простой неграмотности. А вот дифференцировать налог на добычу полезных ископаемых по горно-геологическим и природно-климатическим условиям, чтобы нефть и газ стало можно добывать и "на неудобьях", жизненно необходимо. Заодно нужно его отвязать от мировых цен на нефть: с ними связаны вывозные пошлины, и этого достаточно.

Но главное – восстановление инфраструктуры. Как говорят китайцы, "дорога приносит богатство".

Людмила Щипахина писала, хотя и чуть по другому поводу:

Сначала – важнее науки:

Дороги, мосты, виадуки…

А всё остальное потом.

«ЗАВТРА». А что необходимо для модернизации, помимо инфраструктуры?

М.Д. Глобальный финансовый кризис ведет к возврату от системы, основанной на долларе как единственной мировой резервной валюте, к поливалютной системе, при которой мир разделится на несколько валютных зон, в каждой из которых будет своя собственная резервная валюта.

Глобализация слишком быстро зашла слишком далеко – нас ждет некоторый откат.

Страны, которые смогут сформировать на основе своей валюты собственную, даже относительно небольшую валютную зону, качественно повысят свою влиятельность и доходы. Кто не сможет этого сделать – уйдёт в тень. Нам надо воспользоваться шансом и избежать опасности.

Первый шаг к созданию собственной валютной зоны, члены которой будут использовать рубль в качестве резервной валюты, – переход к экспорту сырья, в первую очередь топливно-энергетических ресурсов (начиная с нефти и газа) на рубли. Вопрос не назрел – он перезрел, и эту еще Павловскую идею надо реализовывать со всей решимостью: можем опоздать.

«ЗАВТРА». Ну, раз уж затронули внешнюю политику – примеру какой страны должна следовать сегодняшняя Россия?

М.Д. Здесь и вопроса нет: Китая. В 1989 году говорили, что для этого у нас слишком мало китайцев, но за прошедшие годы эта проблема, по-моему, вполне успешно решена.

Думаю, первый свой визит президент как политический лидер должен был нанести в политически значимую для нас страну – Белоруссию или Молдавию, если мы начнем возрождать СССР, Туркмению, если вдруг начнем строить "энергетическую сверхдержаву", Кубу или Венесуэлу, если вздумаем заняться глобальным противостоянием.

Но у премьера "страной первого визита", разумеется, должен быть Китай – это соответствует и его экономической значимости и, главное, силе позитивного примера, который он собой являет.

«ЗАВТРА». Это к вопросу, кто есть кто сегодня в России?

М.Д. Это к вопросу об адекватности нынешней политической системы.

Беседу вёл Александр Нагорный

Евгений Ростиков НА СВЯЗИ МИНСК

В середине мая испанская «EI Pais» поведала миру, что во время одной из операций против леворадикальной группировки FARС колумбийские войска захватили ноутбук, на котором обнаружено письмо, «заставляющее думать о возможном сотрудничестве белорусских властей с колумбийскими террористами». Намек был, конечно же, о возможных поставках последним белорусского оружия. Эту историю тут же подхватил ряд других солидных западных изданий. Появились выдержки из письма, в котором фигурирует некий «белорусский друг» и «Ангел». Последний, мол, псевдоним Уго Чавеса, а «Друг» – это Виктор Шейман, госсекретарь Совета безопасности, человек, очень приближенный к Лукашенко".

В середине 90-х Беларусь решительно вторглась в оружейный бизнес. Батька сразу понял, какая это золотая жила: оставшийся от СССР арсенал крупнейшего дважды Краснознаменного Белорусского военного округа и оружие, вывезенное в республику из стран Варшавского договора. По итогам 1997 года Беларусь занимала 9-е место в мировом рейтинге экспортеров оружия. Первый громкий скандал, поднятый, кстати, "Росвооружением", был связан с продажей американцам зенитно-ракетного комплекса С-300. Затем была попытка раздуть скандал вокруг продажи Перу "Белтехэкспортом" 18 "МиГов". Одновременно некие посредники предложили тому же "Белтехэкспорту" продать системы ПВО для Эквадора. Между этими странами в то время уже несколько лет не утихали приграничные конфликты. И получалось, что Беларусь могла предоставить одной воюющей стороне истребители, другой – технику для их уничтожения… Тем не менее, все эти скандалы не выходили за рамки обычной конкурентной борьбы, когда на кону миллионы долларов.

Но уже тогда стало ясно, что торговлю оружием Запад попытался использовать и в политической борьбе против строптивого Лукашенко. Действительно, вскоре в западной прессе появились материалы, рассказывающие, что белорусским оружием воюют террористы на Ближнем Востоке, Балканах, Чечне… Тогда же газета "Вашингтон пост" обвинила нашу республику, что она "повинна в продолжении гражданских войн в таких странах, как Таджикистан, Ангола, Алжир… Судан, где раньше жил бен Ладен, а теперь другие террористы, получил от Беларуси танки Т-55 и вертолеты Ми-24". Исследовательский институт ВВС США назвал Беларусь уже "самым крупным поставщиком вооружений для исламских экстремистов". Особенно шумной эта кампания была накануне и после вступления коалиции во главе с США в Ирак. Беларусь обвиняли не только в обучении иракских военнослужащих, в поставках обычных вооружений Саддаму Хуссейну, но и "компонентов ядерного оружия". Как говорится, дальше ехать некуда.

Утверждения белорусского правительства, что оно ведет оружейный бизнес "исключительно в рамках решений Совета Безопасности ООН", в расчет не принимались. Равно как и просьба Беларуси предъявить хоть какие-то доказательства "незаконной торговли оружием". Их попросту не было.

Кое-кому казалось, чем меньше у Беларуси будет оставаться советского оружия, тем быстрее заглохнут оружейные скандалы и тем реже в этой связи будут ее упоминать в мировой прессе. Но не тут-то было. Обвинения Лукашенко в "незаконной" торговле оружием, равно как и обвинения в похищении и убийстве лидеров белорусской оппозиции, еще долго будут в арсенале борцов с "режимом". Но теперь эти обвинения приобретают другой оттенок. План "сдачи" Лукашенко, разработанный не без помощи западных спецслужб, предусматривает прежде всего "расчистку поля" вокруг белорусского президента. Делается это идеологами "нового курса Беларуси" на редкость бесцеремонно и открыто: под предлогом "обновления", необходимости "вливания свежей крови и избавления президента от одиозных фигур". Но весь фокус в том, что более одиозных фигур, чем те, которые появились в окружении президента в последнее время, еще не было. И это понимают и видят не только чиновники, но и простые люди. По сути, из старой гвардии у Лукашенко остался один госсекретарь Совета безопасности Виктор Шейман. На него сейчас и направлен основной удар.

Похоже, Лукашенко убедили, что, убрав Шеймана (имя которого, конечно же, фигурирует в "колумбийском скандале"), он сразу снимет с себя все наиболее серьезные западные обвинения. Ведь именно Шеймана прежде всего обвиняют в организации "похищений" оппозиционных лидеров… Что же касается вооружений, то он действительно курировал этот бизнес, "светился" на разного рода переговорах и международных выставках вооружений. Но Беларусь – не то государство, чтобы здесь хоть одно решение принималось без согласования с руководством. Даже в служебную командировку в находящуюся рядом Польшу никто из высших чиновников без санкции "Батьки" не уедет.

Так что усиленно навязываемое Лукашенко, а в последнее время и всему обществу утверждение, будто, убрав Шеймана и иже с ним, белорусскому президенту будут прощены все грехи, и он, представ перед Западом в этаком белом фраке, враз будет заключен им в крепкие "понимающие" объятья, по меньшей мере, наивно. На самом деле это должно стать заключительным этапом отстранения Лукашенко от власти. Только не думаю, что белорусский президент окончательно потерял свое обостренное чувство самосохранения и не понимает, что сегодня борьба идет уже не за него самого, а за его наследство.