Текст книги "Газета Завтра 241 (80 1998)"

Автор книги: "Завтра" Газета

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

ТАМАРА РОХЛИНА НЕ УБИВАЛА МУЖА!

Сегодня, пожалуй, даже самый «упертый» обыватель, слепо доверяющий всему, что говорит власть, не верит в бытовую версию убийства генерала Рохлина. Слишком много нестыковок. Слишком много очевидных ляпов и ходульных натяжек.

Как могло получиться, что охранник, боевой офицер, прошедший Чечню, не услышал среди ночи грохота двух выстрелов в соседней комнате, отделенной тонкой деревянной перегородкой?

Как могло получиться, что тело генерала Рохлина было предано земле без полагающейся в этом случае экспертизы, которая позволила бы точно установить, с какого расстояния и откуда был произведен смертельный выстрел? Без следственного эксперимента, отстрела муляжа и сличения полученных данных с результатами судмедэкспертизы никакие заявления и "признания" жены доказательствами не могут являться.

Как могло получиться, что "выброшенный женой генерала" за окно пистолет был найден почти в двадцати метрах от зарешеченного окна с внешней стороны забора? Для этого женщине надо быть не только хладнокровной, чтобы просунуть руку в узкую фрамугу, но и обладать спортивной формой метательницы ядра, чтобы отшвырнуть пистолет по крутой навесной траектории на такое расстояние…

Как могло получиться, что найденные в районе дачи Рохлина (кстати, по соседству с дачей местного районного прокурора) три полусожженных трупа с пулевыми ранениями объявлены "двухнедельной давности"? И это в леске, который ежедневно является местом прогулок и пикников сотен людей, которые ничего все эти дни не замечали. Хотя любому известно на собственном опыте, что даже труп дохлой собаки оглушает своей вонью за десятки метров. А здесь три трупа лежат летом и две недели… Следствие заявляет, что сообщение о трупах поступило задолго до смерти генерала. И это якобы отражено в оперативной сводке. Но тогда почему столь "жареный" криминальный сюжет не был обнаружен вездесущими хрониками и программами аж до вечера следующего за убийством Рохлина дня?

А разве не могла эта информация оказаться в сводке куда позже ее реального выхода?

Зачем следствию понадобилось брать со всех родственников и свидетелей подписку о неразглашении? Если у следствия есть все основания считать убийство раскрытым по "бытовой" линии, то зачем столь жесткие меры?

Почему почти трое суток орудие убийства, то есть пистолет, находился в сейфе следствия и не был передан на экспертизу?

Почему громогласно объявленные отпечатки пальцев жены на пистолете упорно считаются "вескими доказательствами"? Пистолет хранился в семье достаточно открыто, и поэтому наличие на нем отпечатков пальцев людей, имевших постоянный доступ к оружию, не может быть принято как "неопровержимое" доказательство. Ведь при наличии подобных отпечатков выстрел, сделанный впоследствии рукой в перчатке, сохранит предыдущие отпечатки?

Очень много возражений эта версия вызывает и у другой части специалистов – судебно-криминальных психологов и виктимологов. Так, виктимологи возражают против навязываемой версии убийства в состоянии нервного срыва. Подобные ситуации обычно весьма скоротечны и происходят между ссорящимися людьми. Вариант, при котором одна из сторон хладнокровно дожидается того, чтобы будущая жертва заснула, а потом производит выстрел,– подходит для умышленного убийства, но ни как не для убийства в состоянии аффекта. Более того, манипуляции, которые необходимы проделать с пистолетом ПСМ: снятие двух предохранителей и передергивание затворной рамы,– не очень подходят под эту версию. "Аффектным" оружием обычно являются револьверы, из которых выстрел производится практически без подготовки. Кроме того, виктимологи утверждают, что женщины чаще всего стреляют в грудь и крайне редко – в голову, что связано с глубокими подсознательными механизмами.

Психологи, изучающие семьи, где растут дети с тяжелыми формами психических заболеваний и калеки, также сомневаются в возможности столь резкого конфликта между супругами по этому поводу. Специалисты утверждают, что пик подобных эксцессов приходится на первые полтора-два года жизни ребенка. Далее, если такие семьи не распадаются, то между супругами наоборот возникает даже более крепкая связь, чем в обычных семьях. Это легко объясняется общим осознанием того, что только вместе супруги способны помочь больному ребенку и перенести все тягости его состояния и ухода за ним. Убийство мужа, который практически являлся залогом материального благополучия семьи, который своими возможностями депутата организовывал сложнейшее лечение ребенка, доступ его к самым лучшим специалистам и клиникам, виктимологи практически исключают.

Все это, вместе взятое, весьма резко контрастирует с версией о бытовом убийстве.

Тем более, что в последние дни появился целый ряд фактов, указывающих на то, что смерть генерала Рохлина была далеко не случайной. Мы имеем в виду ряд заявлений, сделанных главой юридической фирмы "Профит" Юрием Маркиным. Известно, что он в последние недели весьма плотно сотрудничал с генералом Рохлиным. Темой их совместного расследования были хищения нефти рядом крупных компаний, финансирование на эти деньги чеченской войны 1994-1996 гг., и развязывания войне на Северном Кавказе сегодня. Нити этого расследования уходили на самый верх московского истеблишмента и в ряд стран бывшего Союза.

В ту же ночь, когда был убит генерал Рохлин, произошло покушение на Юрия Маркина. Автомобиль СААБ, на котором он следовал в аэропорт, обогнала на кольцевой дороге неизвестной "шестеркой". Она поравнялась с водителем, неожиданно раздался хлопок, и Маркина ослепила яркая вспышка. Машина потеряла управление, после чего на полном ходу врезалась в КамАЗ дорожного управления, занимавшийся ремонтом дороги. Лишь стечение обстоятельств и надежность СААБа спасли жизнь Маркину и его спутнику. Зрение восстановилось лишь спустя несколько минут после удара…

Особенно важно то, что в эту ночь Маркин должен был вылетать в Ханты-Мансийск с целой папкой запросов, подписанных утром генералом Рохлиным. Все они напрямую касались хищений нефти в особо крупных размерах, участия в этих хищениях чеченцев и вывоза денег на Северный Кавказ.

Маркину и Рохлину стало известно о том, что обналиченные деньги за похищенную нефть вывозились через Москву в Грузию, и там через руководство пограничных войск Грузии на эти деньги вполне официально закупалось у России вооружение – якобы для грузинских вооруженных сил. На самом же деле это оружие прямиком шло в Чечню, откуда расползалось по Дагестану…

Странно то, что вот уже несколько дней Юрий Маркин пытается достучаться до правохранительных органов, чтобы с документами в руках подтвердить все сказанное, но МВД и прокуратура эти данные попросту игнорируют. Впрочем это не мудрено. Обвинить женщину, которая сама себя оговорила куда легче, чем влезать в особо опасную тему хищения нефти и финансирования грядущей войны…

В. СМОЛЕНЦЕВ

ДУГИН ПРОТИВ СОРОСА

Я был крайне удивлен, когда получил в июне приглашение участвовать в однодневном симпозиуме, посвященном “Российской международной политике” в Будапеште, так как в приглашении указывалось, что он будет проводиться под эгидой “Института открытого общества”, структуры Джорджа Сороса. Свое резко негативное отношение к этому персонажу, к его идеям, инициативам и начинаниям я высказывал неоднократно, в том числе и ему в лицо. Было понятно, что меня пригласили как “антипода”, как врага, как экзотического монстра, оспаривающего все основные постулаты “открытого общества”.

Я принял приглашение. В своем выступлении я еще раз обозначил свою непримиримую позицию, на что люди Сороса подтвердили, что пригласили меня именно в качестве радикального оппонента – и в идеологическом, и в политическом, и в философском смысле.

Кроме банальной и неглубокой русофобии в выступлении зарубежных участников – венгров и американцев – на симпозиуме, я, к своему удивлению, заметил серьезную перемену в интонациях российской делегации, в основном состоящей из представителей администрации президента, известных либеральных аналитиков и журналистов. Их выступления – вопреки моему ожиданию – были выдержаны в довольно патриотическом ключе, в них звучали явные ноты неприязни к Западу, стремление видеть Россию развивающейся по собственному пути. Особенно порадовало меня выступление главного редактора “НГ” Виталия Третьякова. Третьяков выступал вслед за гаденьким невротичным американским аналитиком, который визжал с трибуны: “США нет никакого дела до России… Единственная забота США лишь в том, чтобы не допустить распространения из России ядерного оружия, что может поставить мир на грань катастрофы”… На это Третьяков вполне резонно заметил: “Это представитель страны, использовавшей ядерное оружие против мирного населения Японии, учит страну, которая никогда не пользовалась им даже в военных целях, в том, чего нельзя делать ни в коем случае”.

Лишь бывший министр иностранных дел Андрей Козырев контрастировал с остальными россиянами, пошлил про “малазийский стриптиз”, и ни в чем не покаялся, продолжая настаивать на своем западничестве. Но на общем фоне “умеренного патриотизма” российской делегации несколько опущенный и печальный Козырев смотрелся панком.

На днях по почте я получил чек от “Фонда открытого общества”. Сумма небольшая – 200 долларов. Это – гонорар за мое выступление в Будапеште. Один задыхающийся от жира либерал когда-то в припадке откровения рассказывал мне, как в начале перестройки за подобные ничтожные подачки он и его товарищи-демократы “продавали Родину”. “За гроши,– бубнил он, облизывая толстые губы,– кто мог знать тогда, что это – гроши…” Естественно, принимать этот чек я для себя считаю недопустимым, даже если речь идет об оплате труда. Я решил передать его в редакцию “Завтра” для показательного публичного сожжения. Лучше бы, конечно, добраться до самого…

Сорос – враг человечества. Но это враг тонкий и изощренный. Он закладывает идеологические, мировоззренческие мины – через науку, культуру, образование, мысль. Его гранты отравлены; его чеки заражены; его меценатство убивает душу, национальный дух; его местные холуи эстетически неприемлемы (одна “donna schimmia”, персонаж из Тода Браунинга, чего стоит). В двусмысленной утопии “открытого общества”, которой истово и эффективно служит мистер Сорос, нет места для наций и государств, для религий и этносов, для своеобразия цивилизованного пути. В ней нет места для истории. Все в ней – сплошной рынок. Такого чудовищного будущего – Brave New World Хаксли – не пожелаешь даже врагу или венгерскому народу.

Никакие компромиссы с этим чудовищем под ласковой маской мецената не приемлемы. Разговор с такими может быть только один – “ecrasez L’infame”.

А. ДУГИН

Борис Занегин КИТАЙ: ВИЗИТ КЛИНТОНОСЦЕВ ( “Бумажный тигр” в гостях у “красного дракона” )

ПРЕБЫВАНИЕ ПРЕЗИДЕНТА США Билла Клинтона в КНР с 25 июня по 3 июля получило разноречивые оценки. Представители праводемократического лагеря поспешили объявить его историческим прорывом в американо-китайских отношениях, приравнивая к четвертьвековой давности визиту Р.Никсона и объявляя о создании стратегической оси Вашингтон-Пекин в ущерб ельцинской России. В кругах аналитиков, близких к коммунистической оппозиции, а потому лучше осведомленных относительно положения дел внутри КНР, напротив, звучат речи о дипломатическом поражении и даже капитуляции США, вынужденных считаться с “гигантом XXI века”, идущим по пути социалистического развития.

Обращает на себя внимание общее усиление дипломатической активности вокруг Китая за последние два-три года. Буквально вслед за Клинтоном планируются визиты в КНР С.Кириенко, затем Е.Примакова, а в конце года – ответный визит Цзян Цземиня в Москву или даже обмен визитами с Ельциным. Большое значение имела и недавняя поездка китайского руководителя в Европу. Все эти акции, несомненно, связаны с изменением глобального баланса сил после распада СССР и успешного осуществления китайских реформ.

Сегодня экономика России, по сравнению с экономикой СССР 1990 года, уменьшилась приблизительно впятеро, а КНР увеличилась за эти семь лет более чем вдвое на фоне четырехкратного роста экономики в 1978-90 гг. В результате Китай по объему ВВП почти достиг уровня США, а Россия откатилась на 16-е место в мире. Тем самым реализовалась давняя выдумка наших “демократов” о “Верхней Вольте с ракетами”.

Кроме того, после 1991 года основы отношений между Россией и Китаем изменились коренным образом. У Китая есть все основания для недоверчивого, а при случае – и враждебного, отношения к России. Там сегодня рассматривают “северного соседа” как чуждое в идеологическом и социальном плане государство, способное, при определенных условиях, стать врагом N1, чего не было даже в годы самого острого политического противостояния между КНР и СССР. Тогда ухудшение отношений связывали с личным конфликтом Мао Цзэдуна и Хрущева, теперь же речь идет о предательстве русскими своих идеалов, что далеко не одно и то же. Подчинение РФ диктату мировых финансовых структур, ее присоединение на правах младшего партнера к “семерке”, стремление вступить в НАТО и другие новеллы российской внешней политики рассматриваются за Великой стеной как потенциальные угрозы Китаю, не говоря уже о возможности распада РФ и прихода на Дальний Восток янки или японцев.

С этой точки зрения перспективы создания прагматической коалиции между КНР и США, направленной против ослабленной и неуправляемой России, действительно существуют и находятся в поле зрения китайского руководства. В случае продолжения нынешней самоубийственной политики ельцинского режима эти перспективы могут перейти и в плоскость военно-политических акций.

Несомненно, что подобное развитие событий выглядит максимально желательным для США, политические лидеры которых делают все возможное для того, чтобы создать и увеличить российско-китайский конфликтный потенциал. Это сегодня стало одной из основных целей американской внешней политики. Конечно, устранение Компартии Китая из институтов государственной власти, установление там проамериканского режима по советскому образцу с неизбежным в таком случае всплеском национализма и хаосом дестабилизации во всем регионе Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии,– по-прежнему остается сверхзадачей США в отношении Китая. Но реальности современной политики пока не дают Вашингтону никаких оснований для реализации этой сверхзадачи.

Поэтому в США перестали возиться со “студенческими лидерами” площади Тяньаньмэнь, вывезенными за океан еще в 1989 году, а равно и с темой “прав человека” в Китае. У Клинтона была задача сгладить эти, не столь давно – острые, углы “китайской карты”, максимально продемонстрировать дружелюбие США и заинтересованность в сотрудничестве с континентальным Китаем.

Значение, которое в Америке придают нормализации отношений с КНР, хорошо иллюстрируется составом и численностью делегации, сопровождавшей Клинтона,– ни много ни мало тысяча человек, среди которых находились практически все высшие руководители его администрации. Для перевозки “этих клинтоносцев” через Тихий океан пришлось задействовать три широкофюзеляжных аэро– буса “Боинг”, заодно продемонстрировав возможности авиакорпораций США в деле пассажирских перевозок (перспективный рынок КНР здесь оценивается в 10 млрд. долл.).

С моей точки зрения, сам визит был продиктован ограниченными, частными, хотя и важными, целями. Главная из них заключалась в нейтрализации “русского фактора”. Напомним, что РФ заключила с КНР основополагающее соглашение по поводу многополярного мира и формирования нового мирового порядка – явно антиамериканский документ. Россия практически завоевала китайский рынок вооружений. США должны были сделать адекватный дипломатический шаг, чтобы иметь возможность влиять на политическую ситуацию и создавать своим монополиям благоприятные условия на китайском рынке в целом. В условиях, когда торговый дефицит США с КНР составит по итогам 1998 года около 50 млрд. долл., ни одна американская администрация не может позволить себе игнорировать этот факт. “Дипломатия канонерок” и броненосцев как принцип международных отношений сегодня носит очень ограниченный характер демонстрации сил и возможностей во время “визитов вежливости”. По словам неназванного американского чиновника, готовившего пекинскую встречу “в верхах”, вояж Клинтона предпринят именно с целью продемонстрировать стабильность американо-китайских отношений как “визит доброй воли”. В данной связи полезно вспомнить, что на самом деле отношения между Вашингтоном и Пекином в последние 25 лет (после визита в КНР Р.Никсона) отличались крайней нестабильностью и периодически требовали экстраординарных мер, чтобы предотвратить перерастание в открытый конфликт. Нынешний визит Клинтона, несомненно, относится к числу таких мер.

Что касается этой цели, то она, конечно, была достигнута, поскольку китайская сторона также заинтересована в том, чтобы поддерживать с Соединенными Штатами уровень взаимопонимания не меньший, чем с Россией и ведущими державами мира. Ни Китай, ни США не хотят сегодня сползания к конфликту, которое сегодня медленно, но верно происходит в их отношениях. Поэтому для обеих сторон необходимо было найти взаимопонимание или хотя бы выработать определенный механизм консультаций по всему спектру проблем, существующих в отношениях между ними.

Чего достиг Клинтон? Американская дипломатия очень ловко использовала трения между Китаем и Индией, на этой основе американцы предложили и получили согласие китайцев на консультации по гонке вооружений в Южной Азии. Вот это и есть американский эквивалент документа, подписанного Ельциным и Цзян Цзэминем. Все остальные договоренности представляют собой более-менее очевидные уступки США, хотя бы и на уровне обещаний. Так, Клинтон обещал открыть Китаю доступ к “высоким технологиям”, хотя в этом вопросе многое будет зависеть от конгресса, а также заключить соглашение о сотрудничестве в области мирного использования атомной энергии. В военной области был достигнут крошечный, знаковый, но все же успех: стороны договорились проводить консультации по вопросу безопасности военных операций на море и в воздухе. Это явилось очень трудным решением для США, поскольку они имеют определенные обязательства перед Тайванем. Что же касается сообщения о взаимном ненацеливании ракет, то оно не имеет, по сути, никакого военного значения: кассета с кодом нового маршрута может быть вставлена в ракету-носитель за очень короткое время. Однако в условиях подавляющего ракетно-ядерного преимущества США над КНР такой шаг может расцениваться как уступка американцев.

Клинтон был вынужден примириться с дефицитом США в торговле с Китаем, понимая, насколько жесткие меры в этой области осложнили бы дальнейшее взаимодействие с китайским руководством. Иными словами, Белый Дом пошел на выплату своего рода долларовой дани КНР. Китайские текстиль, ширпотреб, препараты традиционной медицины и продовольствие для многочисленных китайских ресторанов будут и впредь беспрепятственно экспортироваться в США.

Около миллиона избирателей китайского происхождения, проживающих в Соединенных Штатах,– это немалый “электорат” для Клинтона, который был вынужден не только признать принцип территориальной целостности Китая, исключив из двусторонних отношений проблему независимости Тибета, но и примириться с подходом КНР к вопросу “прав человека”. В дискуссии по этой проблеме последнее слово осталось за Пекином.

Все эти уступки свидетельствуют, что в Вашингтоне начинают понимать нынешний статус КНР как новой мировой державы, которая умеет и способна любыми средствами защищать свои интересы.

Гораздо сложнее дело обстоит с группой вопросов, составляющих американо-китайский конфликтный потенциал. КНР и США разделены весьма глубокими противоречиями и прекрасно понимают, что примирить их пока невозможно. Более того, в самом ближайшем будущем из-за неизбежного, на мой взгляд, ослабления мировых позиций США эти противоречия будут нарастать и приобретут совершенно иное качество.

Дело в том, что так или иначе американцы будут вытесняться из Европы – вплоть до прекращения их военного присутствия на базах НАТО. В этой связи уже давно разрабатываются сценарии переноса активности США в азиатско-тихоокеанский регион (АТР). Но там вырос в опаснейшего конкурента и вероятного противника Китай.

Разные группировки американской элиты подходят к этой коллизии по-разному. И если Запад США, их тихоокеанское побережье, где особенно сильны позиции республиканской партии, где сосредоточены самые высокотехнологичные производства, где особенно велика китайская диаспора,– лоббирует, исходя из собственного опыта сотрудничества, курс на сближение с КНР, то финансовые круги Востока, в основном делающие сегодня ставку на демократов и Клинтона, исповедуют более агрессивный подход.

Точно так же и в самом Китае существуют разные точки зрения на возможность союза с США, там достаточно сильны проамериканские настроения, обусловленные самим характером выхода КНР на мировую арену, где сегодня доминируют именно американские стандарты и американская валюта.

Тем не менее, геополитическое соотношение Китая и Америки, исторический опыт их взаимодействия и объективный ход событий экономического, стратегического и политического порядка, прежде всего в АТР, ведут, скорее, к глобальному противостоянию США и КНР в начале XXI века, которое, несомненно, будет отличаться от “холодной войны” между СССР и США, но оказывать сравнимое влияние на весь ход истории.

Проблемой номер один здесь является проблема Тайваня. До тех пор, пока существует хотя бы минимальная возможность прямого американо-китайского конфликта, США не могут отказаться от Тайваня. В противном случае они потеряют “непотопляемый авианосец”, где может быть развернута практически любая военная группировка – всего в сотне миль от континентального Китая. Во-вторых, присоединение Тайваня неизмеримо усилило бы как геополитические, так и экономические позиции КНР. На Тайване сейчас существуют серьезные производственные мощности в сфере электроники, судостроения, гигантский торговый флот и накоплены значительные валютные запасы (порядка 100 млрд. долл.).

Позиция же КНР очень четко выражена Цзян Цзэминем: “Мы ни в коем случае не позволим любым силам ни под каким видом изменить статус Тайваня как части Китая. Мы будем прилагать усилия, чтобы мирным путем добиться объединения. Однако мы не можем дать обещания об отказе от применения силы. Это направлено отнюдь не против соотечественников на Тайване, а против попыток зарубежных сил вмешиваться в дело объединения Китая и против околпачивания “независимостью” Тайваня”…

Попытки Бжезинского “расплатиться” с Китаем за статус Тайваня русским Дальним Востоком имеют шансы на успех только в условиях глобального общемирового кризиса при обязательном выступлении России против КНР.

Вторым узлом противоречий между Китаем и США в ходе визита стал Тибет и “права человека” в связи с оценкой мятежа на площади Тяньаньмэнь. Никакого взаимопонимания по этим темам не было достигнуто, и уступки Клинтона заключались именно в том, что сегодня эти темы просто исключены из повестки дня как средство давления на китайскую сторону.

Третий узел проблем связан с Корейским полуостровом, поскольку баланс сил в этом субрегионе после “козыревской дипломатии” и ухода России из КНДР нарушен таким образом, что лишь определение позиции РФ может внести какую-то ясность в перспективы воссоединения корейского народа в единое государство.

Наконец, еще одно противоречие, проявленное в ходе визита Клинтона, было связано как раз с военной областью. США не пошли на отказ от применения первыми орудия массового поражения. “Право первого удара” является основополагающим принципом национальной безопасности Соединенных Штатов, и Клинтон, даже если бы захотел, не мог пойти здесь на уступку. В то же время такая ситуация в принципе неприемлема для Китая, что создает неустранимую напряженность во взаимоотношениях этих стран, которая выходит за рамки АТР.

Поэтому глобализация китайского присутствия очевидна уже сегодня. Именно КНР при поддержке России сыграл ведущую роль в предотвращении нового витка “иракского кризиса”, в отмене санкций против Югославии и т.д. Конечно, далеко не всегда китайцы голосуют в Совете Безопасности ООН против решений, предлагаемых Америкой, но их позиция почти никогда не совпадает с позицией последней.

Начало масштабного финансового кризиса, с конца 1997 года полыхающего на фондовых и валютных рынках планеты, многие аналитики связывают именно с попытками США сохранить ведущие позиции доллара перед лицом двуединой угрозы: введения общеевропейской валюты “евро” и вытеснения доллара как расчетной единицы из экономики АТР.

Есть информация, что Клинтон обсуждал этот вопрос с китайским руководством и, по требованию последнего, согласился оказать помощь Японии (а по некоторым сведениям – и России) в обмен на обязательство КНР не девальвировать юань. С другой стороны, все чаще и чаще говорят о том, что Китай хочет перевести свои валютные запасы в “евро”. Надо сказать, что между Китаем и абсолютно всеми европейскими странами в настоящее время существуют абсолютно нормальные, спокойные отношения, а после возвращения Гонконга Великобританией никаких противоречий вообще не осталось (положение с Макао, поскольку весь игорный и прочий, не слишком красивый, бизнес, который там существовал и приносил немалые доходы, оставался все же на совести Португалии, а не КНР,– Пекин вполне устраивало и устраивает, поэтому вопрос Макао решен принципиально, без точных сроков и условий передачи этой территории под китайский суверенитет).

Учитывая, что еще в 1978 году, на заре своих реформ, Китай отказался от доллара как расчетной единицы и все свои расчеты вел в швейцарских франках, то есть в валюте страны, которая даже не является членом ООН, такая информация не выглядит неожиданной. Несомненно, что ориентация КНР на евровалюту и Швейцарию как основную расчетную площадку для своей экономики за пределами АТР была бы невозможной без достаточной степени проникновения китайских финансов в банковскую систему этого государства. Возможно, именно такая перспектива послужила дополнительным стимулом для недавней атаки международных еврейских организаций на швейцарские банки в связи с “нацистским золотом”.

Что же касается ситуации внутри азиатско-тихоокеанского региона, то проекты введения “азиатского евро” требуют обязательного участия Японии с созданием треугольника Токио-Гонконг-Сингапур. Китайское влияние в последних двух из них является определяющим.

Еще в 1946 году Мао Цзедун встретился с известной американской журналисткой Анной-Луизой Стронг и дал ей пространное интервью, в котором сказал: “Чан Кайши и поддерживающая его американская реакция тоже являются “бумажными тиграми”. Когда говорят об американском империализме, людям кажется, что он является непомерно мощным. Китайская реакция именно этой “мощью” США пугает китайский народ. Однако будет доказано, что американские реакционеры, как и все реакционеры в истории, отнюдь не сильны”.

Конечно, Мао, говоря о “бумажном тигре”, имел в виду вовсе не ту бумагу, на которой печатаются доллары и купленные на них средства массовой информации. Его прогноз означал, что социалистический Китай уже в обозримом будущем выйдет на параметры развития, соизмеримые с самыми мощными странами капитализма. Нынешний визит президента США, судя по всему, подтвердил этот прогноз полувековой давности.