Текст книги "Газета Завтра 891 (50 2010)"

РОССИЯ ПОСЛЕ КУЩЁВСКОЙ

Александр ПРОХАНОВ, главный редактор газеты «Завтра».

     Разговор о криминальном характере современной России ведется давно, наличие у нас криминально-олигархической экономики очевидно, разгул бандитизма в 90-е годы уже стал частью отечественной истории. Но после трагедии в станице Кущёвской на Кубани вдруг возникло ощущение, что все мы живём в какой-то другой, загадочной стране, которая совершенно не соответствует нормативным представлениям о государстве и обществе. У нас есть президент, есть премьер-министр, есть правительство, есть две палаты парламента, есть политические партии, есть органы местного самоуправления, есть образование, здравоохранение, культура… Но всё это почему-то выглядит не более чем маскировочной сеткой для глубинной, живой, загадочной и страшной криминальной реальности – как будто вся страна, сверху донизу или снизу доверху, превратилась в одну организованную преступную группировку. Насколько это ощущение соответствует действительности, есть ли такой криминальный субъект вообще и, если он есть, каким образом можно от него избавиться?

      Владимир ОВЧИНСКИЙ, доктор юридических наук.

     Что такое трагедия в Кущёвской: аномалия или типовая модель того, что происходит сегодня в России? Получилось так, что в этой дикой резне, в этом массовом убийстве людей, в том числе детей, мы увидели всю глубину проблемы. Ведь что последовало за этим? Последовало совершенно страшное явление. Вскрыты десятки, даже сотни тягчайших преступлений: убийств, изнасилований, грабежей, – которые укрывались, по которым никто не работал, и оказалось, что это не какой-то дикий эксцесс, а вполне системное явление, вросшее в структуру общества, пронизавшее своими метастазами не только одну станицу или район, а весь Краснодарский край, вышедшее уже на федеральный уровень. А самое главное, что сразу же после этого начали всплывать еще более дикие факты по всей стране. Вот, например, арест главы Энгельсовского района Саратовской области, самого преуспевающего района, между прочим. Ему предъявлено обвинение, что он является организатором банды, заказчиком целого ряда убийств. Мне стали звонить из Саратова и области мои друзья: вот, нам кажется, что этого человека напрасно обвиняют, тут идет политическая борьба, с ним пытаются таким образом расправиться, потому что он претендовал на должность губернатора области… Я им отвечаю: подождите, давайте разберемся, Набираю в поисковике фамилию «Лысенко» плюс слово «ОПГ». И сразу вылезают огромные статьи, которые опубликованы еще несколько лет назад, где рассказывалось о «парковском» преступном сообществе, которое являлось центральным элементом организованной преступности в Саратовской области, и там подробно описано, что они творили – точно то же, что и «кущевская» банда: убийства, похищения людей, рэкет, рейдерство – всё, что угодно. А лидеры этого «парковского» сообщества все были названы по именам с указанием их социального статуса: такой-то – депутат законодательного собрания области, такой-то – депутат законодательного собрания города, такой-то – глава районной администрации и так далее. И Лысенко уже тогда назывался одной из ключевых фигур в этом огромном преступном сообществе. И что? Никаких мер, никаких расследований – потому что не было того толчка, которое дала трагедия в станице Кущёвской.

     Только разобрались с Энгельсом – предъявлено обвинение заместителю начальника управления наркоконтроля Новосибирской области, который в течение ряда лет являлся членом банды, совершавшей заказные убийства, а банду эту возглавлял вице-мэр города Новосибирска вместе со своим отцом, который тоже был высоким должностным лицом. И уже буквально на днях – арест крупной банды в Подмосковье, в городе Железнодорожный, и Следственный комитет Генпрокуратуры заявляет, что она была связана не только с местными, но и с крупными столичными и федеральными чиновниками.

     Владимирская область, город Гусь-Хрустальный. Там уже сняты и начальник милиции, и его заместитель. И там всё то же самое: избиения людей, поджоги… А что, например, произошло 11 декабря на Манежной площади в Москве? По сути, это – реакция наиболее радикальной части населения, болельщиков, на длящийся все эти годы беспредел со стороны всякого рода этнических ОПГ в столице, да и в других населённых пунктах России. Достаточно вспомнить недавние столкновения в Ставропольском крае. А как реагируют народные избранники на этническую преступность? Предлагают запретить упоминание национальности преступников! Говоря простыми словами – свести на нет всю профилактическую работу! Потому что если общество не знает конкретных источников опасности, то он не может и адекватно реагировать на них. Европейские «чудеса политкорректности» ничего, кроме вреда, нам принести не могут.

     Я специально посмотрел на те коррупционные скандалы, которые происходили в ноябре и начале декабря – уже после Кущёвской. География такая: Забайкальский край, Карелия, Смоленская область, Воронежская область, Алтайский край, Томская область, Ханты-Мансийск, Чувашия, Башкирия, Самара, Красноярск, Владивосток, Петропавловск-Камчатский, Волгоградская, Ленинградская и Омская области. Это те места, где возбуждены уголовные дела против мэров, вице-губернаторов, депутатов – то есть, по сути, первых лиц исполнительной и законодательной власти.

     Глава МВД Нургалиев попытался как-то на всё это отреагировать: собрал селекторное совещание и дал команду реализовать все оперативные разработки. И раз такая команда дана, всё это сейчас по принципу домино пойдёт по всей стране.

     У нас всё общество, все регионы пронизаны этими бандами, и речь должна идти уже о полной декриминализации России, её политической, экономической и социальной структур.

     Сейчас на WikiLeaks выброшены материалы, содержащие самые жесткие оценки американских дипломатов по поводу мафиозности и коррумпированности современного российского государства. Приведены факты, которые происходили задолго до трагедии в Кущёвской. Но реакция наших властей по принципу «нехай клевещут» демонстрирует ее неспособность адекватно реагировать даже на эти явления.

      Александр ПРОХАНОВ.

     Владимир Семёнович, на мой взгляд, ситуация ещё более сложная. Криминалом пронизаны вся наша культура и спорт, самые видные деятели которых выражают благодарности криминальным авторитетам за спонсорскую поддержку. Церковь получает от бандюков их кровавые деньги, на которые строятся храмы, и духовные иерархи именуют этих бандюков «разбойниками благоразумными», отпуская им грехи. А разве не проникли эти мафиозные щупальца в армию, в ядерный комплекс, в спецструктуры, занимающиеся безопасностью страны? Как это проходит через политику? Как эта мегамашина устроена – можно ли понять?

      Александр НАГОРНЫЙ, политолог, заместитель главного редактора газеты «Завтра».

     На мой взгляд, Александр Андреевич, это вовсе не бином Ньютона. Помимо той горизонтальной схемы по регионам, которую обозначил Владимир Семёнович, можно провести и вертикальную схему. Если наше общество в целом настолько коррумпировано, преступно и мафиозно, то значит, на территории Российской Федерации сейчас действуют такие законы, которые нельзя не нарушать, если ты вообще хочешь выжить. Рыба гниёт с головы. И главное здесь – огромные «черные дыры» в распределении прав собственности. Полезные ископаемые, лежащие в недрах России, – это, по Конституции, основа жизнедеятельности всех граждан нашей страны, имеющих равные и неотчуждаемые права. Кто-нибудь может мне объяснить, как из этой конституционной нормы могли образоваться Абрамович, Дерипаска или Ходорковский? Почему в газовых контрактах с Украиной возникают фигуры наподобие Семена Могилевича и Дмитрия Фирташа? Почему в Совете Федерации, в Государственной думе то один, то другой депутат оказываются под следствием и судом – не только российскими, но и зарубежными? Почему то же самое происходит с министрами, их заместителями и сотрудниками администрации президента?

     Потому что наша государственная власть еще с конца 80-х годов, а отдельные её структуры – и гораздо раньше «перестройки», занимаются в основном приватизацией собственности и доходов от её использования. При этом сами не создавая практически ничего. То есть самой властью не на словах, а на деле, создано такое правовое поле, в котором высшая жизненная ценность – это украсть как можно больше и быстрее, а потом сбежать отсюда как можно дальше. Всё, что этому способствует, – хорошо и правильно, а всё, что мешает, – плохо и подлежит немедленному устранению. Если государственные должности у нас продаются, то, значит, они рассматриваются именно как средство получения дохода, превышающего затраты на покупку. Не более и не менее того.

     Однако, на мой взгляд, здесь не менее важен и другой аспект. Дело в том, что переворот в конце 80-х осуществлялся под лозунгами борьбы с коррупцией и бандитизмом. И сейчас на свет божий вытаскивается та же самая схема. Опять на Западе, прежде всего в США и Великобритании, разыгрывается тезис о тотальной преступности современного российского государства и – более того – всего русского народа. И совершенно понятно, что делается это для того, чтобы устранить в современной России централизованную власть, создать максимально благоприятные условия для сепаратизации целого ряда регионов Российской Федерации, прежде всего национальных, и развала её как единого государства, поскольку «завязанные» на «свои» территории криминальные структуры, в том числе этнические, будут жёстко защищать свои интересы. Именно для этого и понадобятся новые выборы и новый виток либерализации, который проталкивается ближайшим окружением Медведева с изданием законов о смягчении уголовного кодекса и гуманизации тюрем, ювенальной юстиции и т.д. А Путин с его опорой на местных и федеральных силовиков, а также приближенных «олигархов» диффамируется как создатель «криминального государства». То есть вместо кардинальной зачистки олигархов и опережающей модернизации социально-экономической системы нашего общества разыгрывается сценарий «второго падения в пропасть». Одного для России оказалось недостаточно.

     Должен сказать, что западное общество при этом ничуть не менее мафиозно и коррумпировано, чем российское, но оно является таковым в основном «наверху», всем остальным положено блюсти закон. У нас же «низы» и «верхи» пока до конца не разделились между собой, хотя такой массовой социальной ротации, как в «лихие 90-е», уже нет.

      Шамиль СУЛТАНОВ, политолог, президент Центра стратегических исследований «Россия-Исламский мир».

     Согласно последним данным, эта банда Цапка состояла из 120-150 человек. И она была элементом системы власти. Я почему выступаю против терминов «криминализация», «мафиози» и так далее? Потому что при их использовании возникает иллюзия, что стоит эти криминальные элементы, эту мафию убрать, посадить их в тюрьму – и всё сразу станет хорошо. На самом деле всё не так.

     В Кущёвском районе – 30 тысяч населения. Есть своя администрация, милиция, прокуратура и прочие властные структуры. Вместе с членами их семей – около двух тысяч человек. Сколько это вместе, пусть с тысячей «цапковцев»? Около 10% населения. И все остальные 90% ничего не могли с этой системой сделать. Учителя, врачи, фермеры, наемные рабочие и так далее… Вот эта старая, традиционная, еще советская структура общества – стала той почвой, на которой вырос феномен «цапковщины».

     Я проводил полевые исследования по целому ряду регионов страны – везде одна и та же социально-политическая картина, с небольшими количественными вариациями. Она состоит из двух главных компонентов. Первая – это то, что я назвал кланово-корпоративными структурами. Под корпорацией я здесь понимаю не крупный экономический субъект как таковой, а иерархически организованную систему, которая объединяет людей для достижения их партикулярных интересов любой ценой. И в своих действиях эта корпорация исходит из собственных корпоративных норм поведения, которые для неё более важны, приоритетны и эффективны, чем какие-то законы и конституции тех стран, где она «работает». Такая корпорация – это некое логическое завершение и высшая ступень развития кланов, которые у нас существуют повсеместно.

     Если взять уже упомянутую Саратовскую область, то это не только Энгельс и «парковская» группировка – кстати, тот же Лысенко еще при Советской власти был вторым секретарем Энгельсовского горкома КПСС, если вам это о чем-то скажет. Там три или даже четыре этажа местных кланов: от каждого села, района, города – и до области. Вот эта кланово-корпоративная структура в разных регионах России включает в себя от 5 до 15% населения. Это вовсе не означает, что все 15% получают ощутимую выгоду от действий «своего» клана. В той же Кущевской «наверху» было человек двадцать-тридцать, все остальные – «шестерки», которые получали какие-то крохи с главного стола. Но – получали. Чем ниже вы спускаетесь по уровням власти, тем меньший процент населения связан с соответствующим кланом.

     Однако остальные 85-90% населения вообще видят смысл своего существования в физическом выживании. И среди них идут под воздействием этих клановых структур удивительные процессы деградации. Что такое изнасилование на юге России? К любой изнасилованной относятся плохо. Так вот, банда Цапка совершила свыше двухсот изнасилований. Все знали, что происходит и кто за этим стоит. Но никто бандитам не отомстил – может быть, исключение составил случай, когда был убит Николай Цапок. Но это – один случай из двухсот, то самое исключение, которое подтверждает правило. Во всех остальных главной виновницей происшедшего считалась сама изнасилованная: кого-то били, кого-то выгоняли из дому, кого-то доводили чуть ли не до самоубийства, а как же, они все тут казаки, изнасилованная дочь – это позор, им ворота дёгтем вымажут! А был еще случай, когда девочка не хотела поступать в местное медучилище, потому что знала: там насилуют, и рано или поздно это случится и с ней. Но мать настояла, заставила её «получать профессию».

     И основной социальный конфликт в России – это конфликт между деградирующим традиционным обществом и кланово-корпоративными структурами. Криминал в этой структуре занимает весьма определенное и очень значимое место, но далеко не ключевое.

     Криминальные элементы чаще всего выступают как инструмент межклановых разборок. В одной из республик Северного Кавказа, например, есть село, которое специализируется – знаете на чем? На подготовке киллеров. И все об этом знают, и всех это устраивает. В другой республике все руководители кланов имеют по две-три судимости. И все они – при власти: сенаторы, депутаты, высокопоставленные правительственные чиновники. И это вовсе не особенность Северного Кавказа. По всей России 10-15% населения вовлечены в деятельность кланово-корпоративных структур, которая не может не включать в себя криминальные аспекты.

     Я помню, как в одной из телепередач учительница из Кущёвской защищала своих учеников, которые стали «шестерками» клана Цапков, и она при этом сказала очень важную вещь: «А что вы от них хотите? Для них это был единственный шанс вырваться отсюда». У молодежи, которая сейчас приходит в жизнь, нет собственности, всё уже поделено, везде господствует одна и та же кланово-корпоративная система. Какие существуют реальные варианты? Вариант первый: пойти работать на государство за две-три тысячи рублей в месяц и спиться или стать наркоманом. Вариант второй: пойти рабом к Цапкам или другим богатым собственникам за пять-шесть тысяч рублей. Третий вариант: уехать оттуда. Но, чтобы уехать, тоже нужны мозги и хоть какие-то деньги. Из Кущёвской едут в Краснодар, из Краснодара – в Москву, из Москвы – за границу. Этот процесс тоже идёт повсеместно. И четвертый вариант: войти вот в эту корпорацию. Кем? Если возьмут (конечно, «шестеркой»), то дальше – как повезёт, но шанс есть.

     Эти 10-15% кланово-корпоративных структур контролируют 95% национального богатства России. И есть 85-90% населения, которые ничего не имеют и только пытаются выжить. Пропасть между ними становится всё шире. То есть происходит процесс направленной социально-политической архаизации нашего общества.

      Игорь СУНДИЕВ, доктор философских наук, вице-президент Российской криминологической ассоциации.

     Полностью согласен с этим выводом и должен заметить, что вообще в моменты острых социальных кризисов именно из тени (криминалитета), обладающей максимальным потенциалом не только деструкции, но и преобразования, рекрутировались движущие силы очередного переворота (революции). Как правило, после любого переворота некоторые из бывших обитателей тени оставались в легитимной части общества в качестве проводников новых социальных норм (новой элиты), а адепты старых норм сбрасывались в тень. Принцип «кто был ничем, тот станет всем, и наоборот», реализовывался во всех крупных социальных преобразованиях, включая российские революции ХХ века (1917 и 1991 годов).

     «Радикальные реформы» России в 90-е годы оказались «криминально ориентированными» не только потому, что криминалитет был единственной частью общества, уже имевшей к началу преобразований необходимый капитал и информационные ресурсы. Именно автономность криминальных ресурсов от остальной части общества позволила использовать их с максимальной эффективностью. Как всегда в подобных ситуациях, наибольшую активность в «практике радикального реформирования» проявляют именно представители криминалитета, «свободные от моральных ограничений старого мира». Вторая причина криминальной ориентированности реформ – изначально заложенная нравственная деградация населения и власти в результате принятых экономических решений. Новые элиты формировались из наиболее энергичных и «нравственно лабильных» слоев населения: комсомольских активистов, выдвинутых старой номенклатурой, и молодых бандитов, обеспечивающих «продвижение реформ снизу». В итоге 20 лет «радикального реформирования» в России мы видим фактическую амнистию теневых капиталов, смешение в действующей экономике «белых», «серых» и «черных» финансовых ресурсов, дальнейшие тенденции – законодательная амнистия любых используемых капиталов.

     Развал существовавшей системы занятости привел к вынужденной криминализации огромной части населения, которая не снижается, а приобретает все новые формы.

     В ходе продолжающихся реформ происходит уничтожение силового потенциала государства, приватизация потенциала насилия в легальных (ЧОПы) и нелегальных (банды, НВО) формах.

     Коррупция прямо пропорциональна не глубине, а продолжительности периода преобразований и размерам оставшегося национального богатства. Поэтому нужно говорить о фактическом участии криминалитета в принятии управленческих решений на региональном и федеральном уровнях. По мнению покойного Гайдара – это «обмен власти на собственность». А на самом деле – выкуп жизни и безопасности реформаторов.

     Период «стабилизации» в нулевые годы не изменил сущностных характеристик российского криминалитета: он не утруждает себя долговременными стратегиями развития, он решает проблемы собственного выживания. Как доказательство собственной победы криминалитет стремится легализоваться во власти и получить максимум свидетельств собственной респектабельности (именно поэтому Сергей Цапок – и депутат, и кандидат социологических наук). В период «стабилизации» государство ослабело, а криминалитет вырос и укрепился.

     При этом продолжается деградация правоохранительных органов и системы государственного управления, как следствие – развитие рейдерства и «красных бригад» (банд, состоящих из действующих сотрудников правоохранительных органов, «крышуюших» бизнес на всех уровнях).