Текст книги "Газета Завтра 192 (31 1997)"
Автор книги: "Завтра" Газета
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
Как я потом переживал за свое мальчишество. Но изболелся от того, что начал понимать, что не той дорогой идем. Ведь мы вошли туда, как было объявлено, чтобы остановить фильтрацию банд со стороны Пакистана. Так поставьте 40-ую армию на пакистанской границе, а не гоняйтесь за каждой бандой по кишлакам. Когда стреляли по бандам, то попадало и по местному населению. Какой результат? Накопление ненависти у населения. Я же говорил о диалоге с моджахедами и доказал, что он возможен. Можно, значит, было что-то и словом делать, даже эффективнее, чем оружием? Вот почему Вы меня видели в разных одеждах. Одевался так же, как и то племя, в которое уходил, в которое врастал.
Второе. Незнание Афганистана нас привело к тому, что мы давали неправильные советы. Я Бабраку Кармалю говорил, что нельзя просто отдавать землю дехканам. Надо продавать. Пусть за символическую цену. Ведь это чья была земля? Ханская. Хана нет, он давно уже в Германии, в Италии, но афганец, проходя мимо этой земли, обязательно поклонится даже тени хана, ибо это ханская земля! Совсем другое дело, если он эту землю купил. А за сколько другой вопрос. Главное, что акт купли-продажи освящен Кораном.
Когда в отношении калыма был издан указ, я просто кричал, что нельзя этого делать. Потому что в афганской ментальности мужчина, который не смог заплатить калым за женщину это недостойный мужчина. Какой же он мужчина, если даже калым за жену не заплатил?
Или вот первый декрет сняли все долги. Тоже нельзя было делать! Нам это казалось огромным прогрессом, прорывом, а для афганца так: если я должен Проханову и не смог заплатить, то мой долг переходит на сына, на внука. Долг обязательно надо заплатить. Многие советы мы давали, не зная афганской реаль-ности, афганской психологии.
Когда наши войска вышли из Афганистана, был период дис-кредитации армии. Тогда я выступил со статьей “Войну проиграли политики”. Меня таскали в ЦК, просто веревки из меня вили за обвинение политиков. Но я доказывал просто:” Солдат может проиграть или выиграть отдельный бой, генерал выиграть или проиграть конкретное сражение, но войну в целом выигрывают или проигрывают политики.
Так же пытались и в чеченской реальности крутиться. Видно, афганские уроки впрок не пошли. 3 декабря 1994 года я Егорову, ныне покойному, говорил: “Давайте еще раз обратимся к Дудаеву насчет переговоров“. Он сначала возражал, а потом согласился и я собственноручно составил телеграмму Джо-хару: “Давайте встретимся за столом переговоров в любом мес-те и мирными средствами решим проблему”. Эта телеграмма была послана, принята. Но тут пошло грачевское шапкозакида-тельство: “два часа”, “одним полком” и так далее.
Или другой случай. Когда в январе 1995 г.(!) мне удалось освободить из плена 42 наших военнослужащих, то получил звонок из Москвы: “Ким Македонович! Вам что, делать нечего?” Я остолбенел! Да, как же можно так говорить, когда разговор идет о спасении людей! Из всего этого я делаю два простых вывода: давайте друг другу говорить только правду, давайте изгоним ложь из обихода. И второе, я повторяюсь, давайте не только слушать, но и слышать друг друга.
А.П.: Ким Македонович! Вы мужественный человек. А, если честно был ли случай, когда вы струсили?
К.Ц.: Коварный вопрос! Был, почему не был. Вообще, когда люди говорят: я не боялся, то они врут. Не может нормальный человек не бояться. Инстинкт самосохранения должен быть у лю-бого нормального человека. Но, если боязнь захлестывает долг, тогда это ведет к панике. А это гибель.
Но был и случай, когда я просто струсил, по-настоящему струсил. Решил написать трилогию. Общее название “ХХ век: революции и контрреволюции”. Но получилось так, что первым был подготовлен третий том: “Как умирает революция?” Когда я рукопись сдал в издательство, меня вызвали в ЦК. Был очень тяжелый разговор. Мне доказывали, что революция не может умереть. Я доказывал, что в таком случае мы выходим за поле диалектики. Любое явление возникает, развивается, отмирает. Бессмертие революции это фетишизация явления и так далее.
После начались какие-то сомнительные вызовы, беседы и я напугался, что меня загонят в психушку. Я изъял свою рукопись, собрал все материалы, относившиеся к этой работе, и сжег. Та-ков результат моей трусости. Теперь жалею, но… поезд ушел.
А.П.: Благодарю за интересную, нестандартную беседу. Каковы пожелания нашей газете, редакции?
К.Ц.: Больше благоразумия. Больше думать о России, а не о своих политических амбициях. Народ устал от конфронтации. Надо переходить к конструктивной созидательной деятельности. Возврат к прошлому невозможен. Надо от конфронтации с властью перейти к диалогу. Не надо несчастный народ растаскивать, разрывать на клочья. Надо понять: истина где-то посередине. Короче говоря, гиппократовское: “Не навреди!” Успехов вам на этом пути.
РАЗБОЙ ПО УСТАВУ ЧУБАЙСА ( блеск и нищета норильского никеля ) Николай Михайлов
По дороге в Норильск из местного аэропорта можно увидеть в тундре уникальный памятник. Памятник-паровоз.
Шестьдесят один год назад по вечной мерзлоте между озерами Лама и Пясино пролегла железная узкоколейка. По ней прикатил тот самый, ставший памятником паровоз, который гудками своими возвестил: отныне край лютого холода станет краем индустрии.
Тогда, в 1936-м, сообщение о том, что русские закладывают у выхода к Ледовитому океану металлургический комбинат, на Западе комментировали, как правило, с употреблением слова “безумие”: в Норильске не только невозможно производить металл – там нормальным людям невозможно жить.
Вблизи Норильска на притоке Енисея – реке Курейка – три года провел в ссылке Сталин. Он знал, что жить в тундре с вечной мерзлотой тяжко. Но знал он и другое: невозможное делается возможным, когда оно выгодно огромному числу людей.
В недрах вокруг Норильска имелись массивные руды – жильные тела, пластообразные и линзообразные залежи меди, никеля, кобальта и платиноидов, которые можно было добывать как открытым, так и закрытым способами. Приходи и бери даром. И ничего, что холодно и далеко. Экономическая целесообразность способна преодолеть любые климатические условия и любые расстояния.
Без начатой Сталиным разработки норильских месторождений страна не выиграла бы войну и не создала бы ракетно-космический щит. Труд и ресурсы, брошенные в тундру между озерами Лама и Пясино в довоенные и военные годы, окупились. В 1946 году в Норильске ввели в строй новый никелевый завод, а потом медный. Позднее там приступили к освоению двух новых крупных месторождений – Талнахского и Октябрьского.
Усилиями трех поколений наших граждан в Норильском медно-никелевом районе был сотворен единственный в мире металлургический комплекс, который мог выдавать в огромном количестве несколько видов редких металлов. Причем по очень дешевой цене.
Тонна меди на мировом рынке стоила в начале 90-х 2400 долларов, тонна никеля – 7000, тонна кобальта – 55000. А себестоимость тонны меди, никеля и кобальта в Норильске равнялась соответственно 900, 2100 и 10000 долларов. То есть при затратах на тонну кобальта 10000 долларов можно было получить за нее 55000 – в 5,5 раза больше.
До реформ Ельцина-Гайдара Норильск производил в год продукции на шесть миллиардов долларов. Реализуй ее с умом – и не надо протягивать руку за кредитами на Западе. А если бы наше государство торговало на мировом рынке не самими редкими норильскими металлами, а изделиями из них, то доход мог быть в 5-10 раз больше.
Норильский металлургический комплекс был воистину курицей, несшей золотые яйца. И владельцами этих яиц являлись я, вы, он, она – вместе целая страна, ибо вся страна с 1936 года создавала комплекс.
К 1992 году Норильск не утратил ни своей рудно-сырьевой базы и не износил оборудования на заводах. Рентабельность его главного предприятия – горно-металлургического комбината – составляла 170 процентов. То есть доходы превышали расходы на 70 процентов. И тут в стране грянули реформы.
Латинское слово “реформа” означает преобразование плохого в лучшее или менее хорошего в более хорошее. Что принесли Норильску реформы Гайдара и приватизация Чубайса?
Рентабельность горно-металлургического комбината со 170 процентов через три года уменьшилась до 85 процентов. А в 1996 году упала до 37 процентов. То есть в 1992-м его доходы в 0,7 раза превышали расходы. Теперь расходы в три раза превышают доходы. Шли путем реформ, шли от плохого к хорошему и куда пришли?
Если бы Гайдар проводил необходимые каждому из нас реформы, а не осуществлял диверсию по заказу мировых финансовых центров, то он бы по указам Ельцина ввел меры, заставляющие предприятия производить качественные, конкурентоспособные на мировом рынке товары, в том числе и из норильских металлов. В таком случае потребность в этих металлах наверняка бы слегка сократилась, но цена на них повысилась бы, и заводы Норильска не только бы сохранили доходность, но и приумножили. Гайдар же просто-напросто отечественное производство удушил.
В 1990 году Россия производила 2,3 миллиона тонн нержавеющей стали. В 1996-м всего 280 тысяч – почти в 10 раз меньше.
Первая причина кризиса Норильска – удушение реформами-диверсиями высокотехнологичного отечественного производства и сокращение спроса на редкие металлы. Эта причина важная, но далеко не главная, ибо и в догайдаровские времена норильские предприятия поставляли на внутренний рынок только 50 процентов продукции. Остальная продукция шла на рынок внешний.
Ныне объем продукции на Норильском горно-металлургическом комбинате составляет 59 процентов от уровня 1991 года. Девять процентов потребляется в России, а 50, как и прежде, уходит за границу. Другими словами, комбинат продолжает работать, продолжает, как в добрые старые времена, давать миру металл, за который так же хорошо платят, но при этом расходов имеет в три раза больше, чем доходов. Почему?
Тут Гайдар уже не при чем. Тут голодные, по три месяца не видящие зарплаты норильские металлурги должны уже обратить взор на славного молодого реформатора Чубайса.
Норильский горно-металлургический комбинат и сегодня несет золотые яйца в виде тысяч тонн меди, никеля, кобальта и платины, себестоимость которых все еще ниже, чем цены на мировом рынке. И стало быть, доходы комбината намного превышают расходы. Но он в долгах как в шелках. Как это объяснить? Довольно просто.
6 апреля 1994 года ведомство г-на Чубайса – Госкомимущество – утвердило устав Российского акционерного общества “Норильский никель”, по которому все отечественные предприятия по производству редких металлов акционировались и объединялись в единую империю, где вся власть концентрировалась в руках одного должностного лица – председателя совета директоров, одновременно являвшегося генеральным директором (президентом РАО) и председателем правления. Устав РАО “Норильский никель” был зарегистрирован администрацией Норильска в нарушение п. 9 Положения о коммерциализации госпредприятий, поскольку был представлен на регистрацию без плана приватизации. Некоторые предприятия стали возражать против принудительного загона в империю. Тогда 7 июня 1994 года Чубайс направляет в адрес руководителей регионов и предприятий телеграмму, в которой предписывает обеспечить безусловное акционирование и приватизацию РАО “Норильский никель” на ранее предложенных условиях.
Таким образом, Чубайс вопреки утвержденному Ельциным Положению о коммерциализации госпредприятий ломает сопротивление нежелавших терять самостоятельности руководителей и добивается создания империи.
51 процент голосующих акции РАО “Норильский никель” остался в собственности государства. Его интересы в РАО должен был представлять сформированный правительством совет директоров. Но поскольку чубайсовский устав акционерного общества предусматривал единоначалие, то все в нем решал и продолжает решать президент РАО и менеджерский состав при нем. К чему это привело?
Из справки депутатов Государственной думы В. Гитина и А. Мельникова: “Руководство РАО “Норильский никель”, получив в результате поспешного и непродуманного акционирования все механизмы контроля и управления предприятиями, повело себя как фактический владелец и “хозяин-временщик” собственности РАО, преследуя лишь личную выгоду.
Результатом действий руководства стал кризис всей системы управления комплексом, что завело предприятия РАО как в финансово-экономический, так и социальный тупик”.
Если перевести парламентский язык депутатов Гитина и Мельникова на язык обыкновенный, то следует: руководство РАО, получив всю власть в акционерном обществе, начало воровать, начало присваивать себе доходы от продажи металлов и обрекло предприятия на безденежье.
Масштабы воровства в РАО в 1994-м – первой половине 1996-го никем не определя-лись. Но некоторое представление о них можно получить.
Самое крупное предприятие РАО – Норильский горно-металлургический комбинат – производит продукции в среднем на 3,5 миллиарда долларов. Себестоимость его продукции вдвое ниже цены на нее на мировом рынке. Стало быть, на покрытие всех расходов комбинату необходимо было получать от руководства РАО 1,75 миллиарда долларов. Но фактически он получал только 37 процентов от всех расходов, то есть около 700 миллионов долларов. Теперь произведем простую арифметическую операцию. От 3,5 миллиарда (сумма доходов от продажи продукции комбината) отнимем 700 миллионов (сумму фактически возмещенных ему расходов). Получается, что руководство РАО присваивало в год 2,8 миллиарда долларов.
Возможность заиметь такой куш не давала покоя многим. И поэтому в 1996 году произошел передел в контроле над комбинатом. Зажиревшее руководство РАО было оттеснено от кормушки более мускулистыми претендентами. Сделано это было так: правительство выставило пакет госакций на аукцион и отдало его под залог ОНЭКСИМбанку. В результате он завладел контрольным пакетом и сформировал свое руководство, то есть сделался фактическим собственником РАО, собственником курицы, несущей золотые яйца на миллиарды долларов.
Под залог госпакета акций ОНЭКСИМбанк внес всего 127 миллионов долларов – сумму меньшую, чем Норильский комбинат получает от продажи продукции за один месяц. Как мы видим, смена руководства, а следовательно, и реального собственника РАО не была продиктована экономическими выгодами для страны.
Более того, внесенные ОНЭКСИМбанком деньги были взяты в кредит… у самого государства. Просто под ширмой залогового аукциона произошла разборка, в ходе которой одна группа хищников заняла место другой.
Ни на комбинате, ни в городе Норильске с появлением нового руководства ничего по сути не изменилось. Зарплата как не выплачивалась по 2-3 месяца, так и не выплачивается. Инвестиций на ремонт и модернизацию оборудования, на поддержание и развитие рудно-сырьевой базы как не было, так и не появилось. Социальная инфраструктура как рушилась, так рушится. Сидела в руководстве директорская номенклатура – воровали, пришли банкиры – воруют еще больше. Совсем недавно, 31 июля с.г., на одном из участков РАО “Норильский никель” произошла очередная авария. Погибли люди. Погибли потому, что деньги, необходимые для соблюдения техники безопасности, разворовываются. Но ни один канал ТВ об аварии не сообщил, чтобы не портить атмосферу повторного залогового аукциона, назначенного на 5 августа.
В минувшем году на Норильском горно-металлургическом комбинате побывала комиссия Госдумы во главе с депутатом П. Романовым. Она констатировала, что на предприятии тяжелое финансовое положение: дефицит оборотных средств – 4,3 трлн. рублей, кредиторская задолженность – 6,3 трлн. , задолженность по налогам и ссудам соответственно 2,2 и 2,8 триллиона рублей. Но о причинах опустошения казны высказалась обтекаемо: бесконтрольность со стороны федеральной исполнительной власти за экспортом продукции и использованием валютных поступлений, отсутствие контроля за управлением государственной собственности. А что значит эта бесконтрольность?
Дело в том, что комбинат – главный производитель никеля, меди, платины и кобальта, – являясь юридическим лицом, своей продукцией не распоряжается. Он ее произвел, отдал в руки руководства РАО “Норильский никель” и в соответствии с уставом Чубайса может получить за нее столько, сколько руководство РАО ему даст, но не в деньгах, а в векселях ОНЭКСИМбанка. Комбинат в результате остается гол как сокол, с которого нечего взять, а его долги автоматически превращаются в прибыль ОНЭКСИМбанка. Банк жиреет, не выплачивая зарплату работникам комбината. Банк жиреет, присваивая деньги, которые должны идти на переоборудование производства и на спасение ветшающего города. Вместе с банком, надо полагать, жиреют и те сановники во власти, которые обеспечивают “бесконтрольность за экспортом и использованием валютных ресурсов”.
Картина удушения отечественной цветной металлургии или разбоя по уставу Чубайса будет неполной, если не осветить еще один эпизод, возможно, ключевой в этой истории.
Речь идет об АО “Норильскгазпром”, который ежедневно поставляет горно-металлургическому комбинату миллионы кубометров газа, не получая от него установленной Энергетической комиссией РФ тарифной оплаты. В настоящее время задолженность комбината перед “Норильскгазпромом” достигла 2,7 триллиона рублей. Только по многочисленным (более 10) решениям арбитражного суда г. Красноярска комбинат обязан безотлагательно выплатить “Норильскгазпрому” около 940 миллиардов рублей.
Взыскание денег, однако, тормозит не кто иной, как сам председатель норильского городского суда некий Огородов, видимо, с потрохами купленный должником и его хозяевами. Именно в его сейфе лежат без движения указанные исполнительные листы арбитражного суда. Этот случай является беспрецедентным в мировой юридической практике. Длящееся более полутора лет наглое и демонстративное беззаконие происходит на глазах у Минюста и Генеральной прокуратуры РФ.
Загнанный в угол неплатежами, преследуемый налоговыми органами, фактически лишенный какой-либо возможности не только освоить новые источники газа взамен почти иссякших старых, но и сохранять необходимую в условиях Севера работоспособность, коллектив “Норильскгазпрома” держится на последнем дыхании во многом за счет энтузиазма и сознательности людей.
Последним отчаянным усилием “Норильскгазпрома” спасти себя, а если смотреть шире, по-государственному, то и всю промышленную базу Норильского региона, явилось его обращение в Красноярский краевой арбитражный суд с заявлением о признании комбината банкротом.
Через арбитражную процедуру можно выйти на установление внешнего управления комбинатом, замену нечистоплотного руководства, доселе назначаемого из среды ОНЭКСИМбанка и РАО “Норильский никель”, и установление строгого контроля за финансовыми потоками по оплате произведенного комбинатом металла не только внутри страны, но и за рубежом. Тогда из ежегодно разворовываемых 2,8 миллиарда долларов можно будет без труда рассчитаться за даром потребляемый газ и предотвратить вымерзание и гибель региона, а это без освоения новых источников может, по заключению экспертов, наступить уже в 2000 году.
Вопрос о том, быть или не быть приватизации и залоговым аукционам по Чубайсу, является в Норильске вопросом о том, быть или не быть там городу и индустрии.
НАСЛЕДНИК ПО КРИВОЙ ( Немцов брал взятки? ) Николай Коньков
О, как много было умилительных всхлипов, торжест-венных реляций – молодой, красивый, энергичный… А главное – кристально честный, бесконечно далекий от вороватой старой номенклатуры. И недаром Ельцин увидел в нем преемника, намекнул: есть, мол, кому передать в руки судьбу реформ. Теперь, понимаешь, и помереть не страшно.
По сему поводу телевидение и либеральные СМИ устроили просто феерию. “Явился, как вспышка сверхновой звезды на тусклом политическом небосклоне пореформенной России”, – писали тогда в газетах. “Провинциальная свежесть, духовная близость с Борисом Ельциным!” – внушали нам с экранов.
Насчет “духовной близости” двух Борисов – разговор отдельный, а вот в свежести хотя бы одного из них приходится сомневаться чуть ли не каждый день. Иногда даже нос хочется зажать – такой, знаете ли, запашок.
Пресс-конференция, состоявшаяся 1 августа в Центральном доме журналиста, называлась “Откуда появился Борис Немцов?” Ответ на интригующий вопрос дал бизнесмен А. Климентьев, еще недано числившийся в друзьях у Немцова. Борис Ефимович Немцов, как заявил Климентьев, появился от мамы Дины Яковлевны и папы Ефима Давыдовича (последний в свое время работал вместе с Черномырдиным). А начинал Немцов свою политическую карьеру в движении “Молодые евреи за демократию”.
Однако не этому была посвящена пресс-конференция. Речь шла о “деле Климентьева”, о судьбе 18 миллионов долларов, которые под гарантии Немцова-губернатора были получены в кредит судостроительным заводом “ОКА”. Климентьев, недавний узник Бутырской тюрьмы, вчерашний деловой партнер Немцова, предъявил своему бывшему другу набор обвинений: 16000 долларов взяток, затем два раза по двести (но не граммов водки, а тысяч долларов) за пресловутый “окский кредит”, потом еще 800 тысяч долларов за гарантии кредита, далее 500 тысяч долларов – уже бюджетного кредита, внесенных в уставной фонд “дружественного” банка г-на Бревнова и два миллиона бюджетно-кредитных долларов, положенных туда же на депозит.
Подозрения, что пресс-конференция – всего лишь предупредительный выстрел по вице-премьеру, подтвердились уже в понедельник, когда “накат” на Немцова продолжил в “Новой газете” вездесущий (сидящий в каждой телефонной трубке, в каждом клозете) журналист Минкин, выступивший со своими разоблаче-ниями Немцова и заявивший, что “мы ни секунды не верили в то, что он справится с коррупцией”.
Подобные реляции Минкина выглядят не слишком убедительно и уж, конечно, более тускло, чем выступле-ния лидера ЛДПР на той же пресс-конференции в ЦДЖ. Приятно было слышать из уст Жириновского (чьи взаимоотношения с Немцовым давно находятся на точке кипения апельсинового сока) рассказ о “самом страшном и самом мерзком“ преступлении Немцова – о заказе на политическое убийство.
“Немцов нанял киллера для моего физического устранения, – сказал Владимир Вольфович, – но киллер, послушав мое выступление, заявил, что не может убивать такого человека, что стрелять нужно других”.
Возможно, этот киллер был одним из тех 38 ельцинских снайперов, которые сторожили банду Радуева, однако Жириновский озвучил и респектабельную идею контроля со стороны Госдумы над деятельностью скандального вице-премьера (здесь припомнили немцовское обещание, данное китайским властям, эспортировать в Китай электроэнергию за счет Дальнего Востока).
В ходе пресс-конференции Климентьев подтвердил, что “стихийные выступления трудящихся, протестовавших против приезда в их город Жириновского”, были инспирированы – за все за это Немцов заплатил некоей структуре 200 миллионов рублей. Еще Жириновский обзывал новое правительство “коллективным Троцким” и “командой негодяев”, а Немцова в нем – “наглым разрушителем”.
В одном ряду: журналист Минкин, депутат Жириновский, губернатор Скляров (этот в свою очередь публично резко дистанцировался от “молодого реформатора”)…
Так или иначе, но под грудами компромата “звезда Немцова”, как мы видим, начинает быстро затухать, если не сказать – протухать… Возможно, что скоро все про-грессивное человечество будет свидетелем позорного “сливания” курчавого мальчугана с высот политического Олимпа. Впрочем, такова судьба всех “наследников” Ельцина. Вспомнить хотя бы Руцкого или того же Лебедя.
Как, однако, сложно понять – живой Ельцин не потерпит никаких “наследничков”. Ельцину нужны не преемники или там партнеры, а нужны ему жертвенные барашки, на которых можно повесить собственные просчеты и провалы. Глядя на Немцова, непроизвольно вспоминаешь о “барашке”.
Николай КОНЬКОВ
