Текст книги "Газета Завтра 195 (34 1997)"

Автор книги: "Завтра" Газета

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

СУВЕРЕННЫ ЛЬ ВАШИ САЛЬМОНЕЛЛЫ?

Владимир Винников

В Дагестане – тиф. В Одессе – холера. В Оренбуржье – сибирская язва. А еще (повсюду) – туберкулез, гонорея, сифилис, СПИД. Гуманный финансовый дракон Джордж Сорос шлет всем постсоветским наркоманам одноразовые шприцы: колитесь, на здоровье; сейте заразу и дальше (выше? быстрее?). Олимпиада среди наркоманов будет популярнее олимпиады среди “голубых”, а тем более среди инвалидов. Еще не додумались?

Бесхитростная мудрость древних “В здоровом теле – здоровый дух” – это языческая мудрость. Тело страждет оттого, что искушается дух. Дело ведь даже не в том, что рухнула с таким трудом созданная за 70 лет система советского здравоохранения с ее почти поголовной диспансеризацией населения. Дело в том, что людям оказалось незачем заботиться о своем здоровье и здоровье своих детей. Эти функции – естественно, за деньги – взяла на себя фирма “Джонсон и Джонсон”. Но ее-то волнует кариес (зубная паста), месячные (гигиенические прокладки) и писанина малышей (памперсы), а вовсе не сифилис, сибирская язва или сальмонеллы брюшного тифа в Дагестане.

Здоровье народа – чересчур важная вещь, чтобы отдавать ее на откуп коммерческим фирмам и частным лицам. Эпидемии не щадят ни богатых, ни бедных, ни новых русских, ни старых советских. Хотя летописи сообщают, что никто из православных монахов, хоронивших трупы во время чумы, сам не заболел. Команда Ельцина сделала здоровье платным. Клич “реформаторов” украден у Маргарет Тэтчер: “Бесплатный сыр бывает только в мышеловке”. В нищей России никогда не было бесплатного сыра, но хлебом и солью с попавшими в беду делились всегда – и бесплатно. От болестей же телесных спасались чесноком, луком (“Лук – от ста недуг”), баней, травами, постом и молитвой. Ничего – выжили. А налаженная при советской власти система охраны здоровья и медицинской помощи не только не отменила эту вековую схему народного выживания, но и усилила ее, позволила за 70 лет удвоить население страны, а из 10 раненых на полях Великой Отечественной войны 9 возвращались в строй и обеспечили Победу (у “сверхцивилизованных” немцев показатель был на 50 процентов ниже – 7 из 10). Тогда все народы Советского Союза вместе воевали против общего врага. Сегодня стремление к ложной “независимости” и “суверенитету” оборачивается невиданным для мирного времени ростом заболеваемости и смертности, в том числе от особо опасных инфекций. Люди не хотят жить такой жизнью и не верят в возможность иной.

Здесь не помогут даже новейшие забугорные патентованные средства. Систему здравоохранения, основанную на соборном понимании жизни, болезней и самой смерти, придется восстанавливать и развивать. Или – медленно вымирать в “суверенных” резервациях, выкроенных известными мастерами этого дела. Да не свершится так!

Владимир ВИННИКОВ

ТАК ДЕРЖАТЬ, ТРОФИМЫЧ!

Сергей Олейниченко

Выставленный из “Известий” Игорь Несторович Голембиовский создает в эти дни новый “боевой орган”. “Газету “Новые “Известия” ,– не без гордости сообщает он читающей публике,– предполагается выпускать уже с ноября в ежедневном режиме общефедерального издания на восьми полосах, причем первая и последняя страницы – цветные… Деньги на издание и помещение выделили два финансовых магната: Гусинский и Березовский…”(“Новая газета”, N33). Чем же объяснить, что упомянутые господа в пожарном порядке столь щедро раскошеливаются под Голембиовского?

Быть может, перед нами редкий журналистский дар? Но с публикациями Игоря Несторовича знакомы разве что профессиональные исследователи. Выступает он как литератор не чаще появления кометы Галлея. Зато в роли организатора печати блеснул. Но как? Напомним – его деятельность по учреждению частной фирмы на базе бывшей газеты Советов стала предметом отдельной проверки Прокуратуры РФ. А затем постановлением Верховного Совета РФ коммерческие потуги бизнесмена от журналистики были и вовсе признаны незаконными. Постановление констатирует, в частности, что Голембиовским в смутные послеавгустовские дни 1991 года был осуществлен самозахват собственности газеты Советов, присвоен ее логотип.

Все эти годы частная фирма Голембиовского незаконно занимала одно из крупнейших зданий на Тверской улице. И имущество это по сей день является объектом тяжбы в арбитражном суде. Издательство “Известия”, на балансе которого числился и числится этот дом, настаивает на своих правах. И газета “Известия” печатается в типографии бывшего издательства “Правда”. Двери же в издательство “Известия” замурованы.

Таковы они, плоды организаторской деятельности Игоря Несторовича. И если бы не политическая конъюнктура, не действенная помощь бывшего председателя Госкомимущества г-на Чубайса, и наконец, не расстрел Дома Советов, то на частной лавочке Голембиовского, укравшего имя у газеты Советов, давным-давно был бы поставлен крест.

Продав акции “Известий” – бумажки, не обеспеченные никакой недвижимостью и имуществом, Голембиовский утратил пост главного редактора. Но очень скоро снова его обрел – из других рук.

Человек в дымчатых очках воистину непотопляем. Так кто же он, Игорь Несторович Голембиовский? Ответ я нашел совершенно случайно, в книге бывшего пресс-секретаря президента Вячеслава Костикова.

“В Москве,– свидетельствует он,– в то время (1992 г. – авт.) существовал (существует и сейчас) весьма влиятельный и достаточно закрытый для посторонних Клуб главных редакторов. Политическую тональность в нем задавали такие известные и влиятельные в среде журналистов люди, как Игорь Голембиовский, главный редактор “Известий”, и Владислав Старков, главный редактор “Аргументов и фактов”… В этом “ареопаге” фактически вырабатывалась общая линия демократической прессы по отношению к власти…”(“Роман с президентом”, с. 45-46).

Сам Костиков, лицо официальное и влиятельное, попал на заседания этого клуба с трудом, что называется по большому блату. “Я попросил М. Полторанина,– вспоминает он,– ввести меня в круг этих людей. Меня приняли как коллегу. И я ни разу не позволил себе злоупотребить оказанным дружеским доверием”(с.46).

А мне-то казалось, что для любого редактора демократической прессы водить дружбу с пресс-секретарем президента было делом престижным. Оказывается, нет, наоборот. Вовсю действуют некие тайные пружины и жернова, которые ставят ситуацию с ног на голову.

Итак, прежде существовал ЦК КПСС, который определял общую линию и не скрывал этого. А теперь, как выясняется, за фасадом свободной журналистики был создан не предусмотренный законодательством, тайный, но весьма влиятельный политический клуб, который диктует условия. Причем кому?! Вырабатывается “общая линия демократической прессы по отношению к власти”. К власти! Ни больше ни меньше.

“Сессии” клуба,– живописует Костиков,– “обычно завершались хорошим застольем, где с предельной остротой и доверительностью обсуждались самые сложные политические вопросы, выносились негласные приговоры тем или иным политикам(?!!)”(с.46)

Стараюсь избегать громких слов. И все же… Да, есть такое понятие – четвертая власть. Но сила ее в независимости суждений и открытости. А тут, простите, откровенно попахивает масонством.

А теперь поглядим, как в “Новой газете” Голембиовский с соратниками рисуют ситуацию в “Известиях” после их ухода: “Почти сразу же появился приказ об увольнении 13 сотрудников редакции… Остальные журналисты в большинстве своем были понижены в должности, а их редакционные структуры откровенно упразднялись… После чего всех срочно отправили в отпуск…”

“Помимо увольнений,– кипит негодованием Голембиовский,– новый главный ввел цензуру. Теперь запрещено писать в ироническом тоне о Лукашенко – “мы должны уважать его должность”…”

Следом за Игорем Несторовичем берет слово бессменный при Советской властипарторг международных отделов “Известий” С. Дардыкин: “Я вернулся в 60-е годы, когда мной управляли болваны”.

А вот уже личное мнение экс-товарища, ныне преуспевающего господина Дардыкина: “Захарько превысил уровень своей некомпетентности, еще когда был ответственным секретарем”. Вот ведь получается как: работал Василий Трофимович Захарько не один год под мудрым руководством Игоря Несторовича – был на месте. Пошел поперек батьки – и уже смотрите, “некомпетентен”.

Тенденциозная публикация в “Новой газете” вызвала обратный эффект – заставила обратиться к текущей подшивке “Известий”. Читаю насквозь один номер, второй, третий… И ловлю себя на мысли, что издание стало объективней, спокойней. Напрочь исчезла столь распространенная здесь еще вчера позиция эдакого отстраненно заморского обозревателя, пишущего про жизнь “этой страны” по-хамски.

Перемены в газете есть. Есть и в самой редакции. Почти полностью обновился состав редколлегии – в редакцию вернулись изгнанные Голембиовским кадровые известинцы. Политический журналист Николай Боднарук, автор многочисленных книг, изданных по всему свету – Андрей Иллеш. В состав редколлегии введен популярный публицист Альберт Плутник… На страницах издания чуть ли не каждый день появляются имена вчера еще затертых молодых дарований – Гаяза Алимова, Эльмара Гусейнова, Геннадия Чародеева… Мелькают и фамилии старейших известинцев, таких, например, как Мелор Стуруа. Газета становится приличней и профессиональней.

Да это и закономерно. Ведь в отличие от г-на Голембиовского, Василий Трофимович Захарько – пишущий журналист. Мы еще не забыли, что в конце 70-х годов книга Захарько “Спешу к месту события” была признана образцом репортерского мастерства, долгие годы являлась пособием для студентов журфаков. И зарабатывал свой авторитет этот человек не протиранием штанов на заседаниях партбюро и не на тайных вечерях, а многолетним черновым репортерским трудом.

Разумеется, для нуворишей типа Гусинского и Березовского все это – мало значащие обстоятельства. Оно и понятно: фамилия “Голембиовский” куда родней… Вот и затрачиваются миллиарды на создание некоей параллельной структуры. Цель же – любой ценой потопить “Известия”. Так что главные сражения в этой войне еще впереди. И новому главному редактору “Известий” Захарько не грех попросту, по-славянски, пожелать: так держать, Трофимыч!

Сергей ОЛЕЙНИЧЕНКО

ОХ, У ЕЛЬЦИНА РЕФОРМЫ…

Георгий Судовцев

Даже самые “демократические” СМИ по теме отставки Александра Котелкина не сумели выдавить из себя ничего, кроме того, что, дескать, торговля оружием – чересчур лакомый кусок, и оставлять его по-прежнему в руках “человека Коржакова” от рассвета до заката Ельцин уж никак не мог… Видимо, этим “адвокатам хаоса” удобнее и выгоднее выставлять российского президента беспринципным политиканом (сегодня хвалит, чтобы завтра снять?) самого мелкого пошиба (мотивы – личная месть Коржакову?), которым, как хотят, крутят то Чубайс, то Березовский, то Уринсон – лишь бы за деревьями никто не увидел леса: целенаправленного уничтожения экономического и военно-политического потенциала нашей Родины.

Вряд ли кто-нибудь припомнит в шестилетнем правлении Бориса Николаевича хотя бы одно завершенное, результативное действие в противоположном направлении. Изумительная последовательность! Стоит любому человеку или группе людей в правительстве обозначить прорыв за отведенные для России рамки сырьевой колонии Запада, стоит им словом или – “in god we trast” – делом помешать расчленению Отечества, как эти деятели отстраняются от рычагов власти: вплоть до физического уничтожения. Судьба Александра Ивановича Котелкина, под чьим руководством компания “Росвооружение” возвратила России лидирующие позиции на мировом рынке оружия и воссоздавала образ нашей Родины как могучей державы, надежного экономического партнера и политического союзника всех униженных и оскорбленных “новым мировым порядком” – эта судьба показательна и закономерна.

Ему не дали оттеснить США на второе место в торговле оружием. Ему не дали вкладывать заработанные доллары в развитие научно-производственного потенциала военного машиностроения. Ему не дали распространить свой опыт на всю экономику страны – именно потому, что Котелкин был готов и сумел бы это сделать. На последней пресс-конференции его последними словами был волею судьбы ответ на вопрос корреспондента нашей газеты. И сам вопрос, и ответ на него приводятся ниже. Думаю, после этого многим станет понятнее:

ЗА ЧТО СНЯЛИ КОТЕЛКИНА?

“ЗАВТРА”. Александр Иванович, будьте любезны, блестящий опыт вашей корпорации по организации производства и продаже военной техники – он может быть распространен на гражданские отрасли? Вы можете поделиться с ними своими технологиями успеха?

КОТЕЛКИН. Да, конечно. Ведь это ложь, будто наша экономика производит неконкурентоспособные товары. Продать можно все, даже песок в пустыне – нужно только знать, когда, почем и кому. У нас товары есть, и очень хорошие товары. Но на рынке для них нужно найти соответствующую нишу, здесь нужен опыт, нужны, как говорится, связи. Вот по договоренности с Лужковым мы за рубеж продали сто грузовиков “Зил”, сегодня почти готов контракт еще на тысячу – и это лишь начало. Точно так же микролитражка “Ока” может, как мы уверены, найти спрос среди рабочих-контрактников нефтедобывающих стран Персидского залива – а это десятки тысяч человек. Наши “уазы” хорошо продаются в США, но там нужна предпродажная подготовка. Ведь “Зилы” те же – мы посмотрели, почему не продаются. Оказалось, элементарные вещи: нет технической документации на английском языке, не проработано юридическое сопровождение контрактов.

Вдобавок, иностранным партнерам удобнее: выгоднее и надежнее работать с крупной государственной корпорацией, чем с каким-то заводом напрямую, где завтра пройдет акционирование, послезавтра директор проворуется, а еще через неделю новые владельцы сменят всю номенклатуру продукции или вообще остановят производство. С другой стороны, многие директора предприятий обращаются к нам, минуя МВЭС просят, чтобы мы включили их в число своих постоянных партнеров – потому что мы их продукцию можем быстро и выгодно продать на внешнем рынке. Открываются наши представительства в производящих регионах, потому что мы стараемся поддержать свою высокую репутацию и если заключаем контракт, то должны быть протащить его до конца и должны уверены в его исполнении. Так, у нас недавно был заказ на шесть самолетов Ту-204, полностью обеспеченный заказчиком, но пришлось от него отказаться, потому что их производство в нужные сроки не могло быть гарантировано российской стороной, там просто не с кем оказалось пока разговаривать .

Я думаю, если нам дать соответствующие полномочия, а не мешать, как это нередко делается сегодня, то доля машиностроительной продукции в экспорте России выросла бы намного.

Конечно, генерал-майор Котелкин не пропадет – не тот он человек. Может, проглотит оскорбление и останется на “государевой службе”. Может, займется частным бизнесом и пополнит ряды пассионариев, беззаветно растаскивающих запасы Родины, собранные ратными и трудовыми подвигами поколений наших предков. А может, его отставка покажет всем, кто еще надеется честно работать на благо Отечества под водительством “команды реформ”, чего стоят и сами реформы, и проводящая их команда во главе с “царем Борисом” или вообще без царя в голове…

Георгий СУДОВЦЕВ

ВКУС ПЛАТЫ

Сергей Кургинян

“За Чечню придется платить”.

Б.А.Березовский

1. “Процесс пошел”

“Сегодняшние переговоры – это уже очередной шаг навстречу друг другу. Одновременно мы, не упираясь, должны придумать, так сказать, дальнейшие шаги в отношении, так сказать, свободы Чеченской республики… Ну, независимость там, или еще, значит, что… Как там ее называть… Мы договорились по этому поводу. Аслан Алиевич ставил этот вопрос и правильно ставил… Нам не надо упираться.”

Я не буду ахать и охать по поводу того, сколь косноязычно и недостойно распинается по вопросу о судьбе вверенной ему страны пока еще глава пока еще российского пока еще государства. Конституционный кризис, который я в своем прогнозе предвещал на осень 1997 года, состоялся в августе. С опережением, так сказать… понимаешь… это… там… значит… что… как там… если… (Дальше показываю титанические телодвижения, пластическую конфигурацию которых предлагаю вообразить самому читателю, так сказать, в порядке поставангардистского хэппенинга.)

Запендюренное слово про независимость Чечни запускает жуткий процесс. Не надо песен про то, что все обойдется! Не надо ссылок на излишнюю драматизацию! Цыц, вы, с вашими ссылками! Шли бы вы в это, так сказать, понимаешь… Или куда подальше. Говорю как специалист, профессионал по проблемам госустройства и госстроительства, что если после этого слова ничего серьезного не произойдет в плане блокирующих последствия его произнесения ОБЩЕСТВЕННЫХ РЕАКЦИЙ, то примерно через год Россия распадется так же, как распался СССР. Мы будем жить в конгломерате расползающихся княжеств. Народы РФ, и прежде всего русский народ, оплатят этот распад миллионами человеческих жизней. А если есть Бог, которого эти… там… значит, которые поминают как и где ни попадя, стоя со свечкой в руках, то кара за это будет страшной. И мертвые, погибшие ради строительства нашего Отечества и нашего государства, встанут для того, чтобы судить преступников.

Это… значит… если… когда, ну, в общем…

Главное – это общественные реакции. Их не будет. И вот здесь утробные бормотания власти начинают спутываться в один клубок с утробными бормотаниями ее противников и бульканьем, урчанием, чавканьем того, что, видимо, еще являясь населением, уже перестает быть народом. Ибо глумливо говоря о том, что референдум по отделению Чечни пройдет в пользу этого отделения, Удугов фиксирует зловещую истину, коя состоит в том, что общественные реакции в России действительно глубоко деформированы, и выбор в пользу собственной смерти страна на основе волеизъявления вполне даже может произвести (что, конечно, не предопределено, но достаточно правдоподобно).

Э… Бе… Ме… Так сказать… Понимаешь…

2. Чему должно быть и чего не будет

Как должно было быть? Как должен был вести себя политический истеблишмент страны и все население, едва опомнившись от ужаса распада СССР и пребывая в прямом соседстве со своими согражданами, имеющими статус беженцев? Как должно вести себя общество, которое ведь вроде бы на мякине уже не проведешь и которое теперь знает, что каждый кризис государственности не освобождает граждан, а опускает их в пучину новых и еще более гнусных форм порабощения?

Парламент страны должен был немедленно выйти из отпуска. В простейшем виде он должен был отреагировать на это “Э… Бе… Ме…-независимость” просто импичментом. Ведь это вам не по-холопски рассуждать о качестве царской мочи! Это действительно вопрос жизни и смерти.

Однако мне представляется, что и этого недостаточно. Необходимо внесение коррективов в законодательство России. Я не юрист, и не мое дело разбираться здесь в проблемах юридической казуистики. Но конечный результат мне ясен. Должна быть восстановлена смертная казнь по одной статье, а именно: “Преступления против государства и общества”. Статья – прямое посягательство на целостность российского государства. Субъекты наказания: как сами высшие лица, напрямую посягающие на государственную целостность, так и их пособники – депутаты, санкционирующие распад; министры, поддакивающие так называемым “первым лицам”; конституционные судьи, позволяющие себе мямлить в единственном вопросе, который никакому мямленью не подлежит; “ученые обезьяны”, подсовывающие записки, в которых прямо и недвусмысленно говорится о распаде страны как о благе для ее граждан, и на основе антигосударственного блеянья коих принимаются решения подобного типа. Можно ввезти гильотину с родины прав человека и гражданина, чтобы сделать смертную казнь публичной. Важно зафиксировать факт такой правовой нормы в высших законодательных документах страны. И важно, чтобы все знали: не сейчас, так через пять лет, при другой власти, но эта норма будет реализована по отношению ко всем преступникам, посягающим на покой и жизнь десятков миллионов людей. Даже если сами люди сейчас не понимают, о чем идет речь, и чем это для них обернется.

Важно также по отношению к этой единственной экстремальной правовой мере обеспечить максимальное дистанцирование жестокости и произвола. Много говорилось о том, как на Западе веками рубили руки за воровство на площадях, и как это повлияло на обеспечение там “нормальных условий жизни”. О воровстве и нормальных условиях скажу отдельно. Здесь же речь идет об обеспечении жизни вообще. И ради этого можно пойти на крайние меры.

Так же важно именно в этом вопросе выработать механизмы глубокого общественного остракизма по отношению к семьям тех, кто напрямую посягнул на целостность российского государства. Как минимум, речь должна идти не просто о смертной казни, а о смертной казни с конфискацией всего движимого и недвижимого имущества в России и за рубежом. Есть и другие формы социального порицания, которые здесь и в этом вопросе допустимы только потому, что альтернативой жесточайшему блокированию сепаратистских тенденций в России может быть только смерть нации, гибель ни в чем не повинных семей, оказавшихся заложниками преступных “беканий-меканий”.

У меня есть некие сугубо принципиальные основания проявлять предельную политическую сдержанность по отношению к властной фигуре высшего ранга. Эти основания я изложу ниже. Поэтому (а также потому, что никакая законная кара не должна реализовываться задним числом) я считаю, что подобные действия следует применить профилактически, предупредив власть, что она “мекала-бекала” в последний раз, а дальше будет то-то и то-то. Это могло бы резко протрезвить любителей утробной невнятности, очистить их сознание и дикцию, ввести их в государственные берега.

Вновь подчеркну – вовсе не кровожадность диктует мне такие людоедские предложения, а ясное видение надвигающейся огромной беды, которая постигнет и народ России, и его “бекающую-мекающую” власть. Не убережется никто. Всех накроет одна вонючая и кровавая волна российского антигосударственного и антиобщественного беспредела.

Я предложил бы также господам с гуманного Запада не фыркать по поводу подобных экстремистских предложений. Потом пожалеете о случившемся, когда и вас втянет в поощряемую вами воронку российского ужаса безгосударственности, антисистемности, антижизни.

Я пишу все это, отчетливо осознавая, что ничего не произойдет. Что Дума не соберется на экстренные заседания, что общество не вздрогнет, не отреагирует. Что “бекание” и “мекание” власти сплетется в одну чудовищную какофонию с “беканием” и “меканием” ее конструктивно-непримиримых противников. В чем дело? Почему наличествует такой консенсус утробности? Ответ на этот вопрос непрост. И нужно жестко и поэтапно разбираться в хитросплетениях российской антиреальности.

3. Политический психоанализ

Вчитаемся внимательнее в утробно-какофонический псевдотекст российской капитуляции. Он заслуживает того, чтобы быть повторенным еще и еще раз.

Итак: “Сегодняшние переговоры – это уже очередной шаг навстречу друг другу. Одновременно мы, не упираясь, должны придумать, так сказать, дальнейшие шаги в отношении, так сказать, свободы Чеченской Республики… Ну, независимость там, или еще, значит, что… Как там ее называть… Мы договорились по этому поводу, Аслан Алиевич ставил этот вопрос и правильно ставил… Нам не надо упираться.”

Что эмоционально означает этот властный абсурд? Ненависть говорящего к говоримому, дикий зажим, который мутит сознание, зажим, вызванный унижением от произносимых слов и пониманием того, во что обернется такая “ария царя-раба” из оперы “Э-бе-ме-независимость”. Как относиться к этому чувству? Да нормально. Как к адекватной неадекватности. Что есть, кроме этого чувства? Навязчивое повторение слова “не упираясь”. “Не упираясь, должны придумать…”, “нам не надо упираться”… Какой архетипический образ прет из подсознания говорящего? То, что говоримое произносится иррациональным нутром, на уровне мычания и рычания, абсолютно очевидно. А значит, психоанализ (и мне представляется, что даже не Фрейда, а Юнга) здесь более чем уместен. Хотя я психоанализ, честно говоря, терпеть не могу. В универсальность его не верю ни на грош. Но здесь – “особь-статья”. Больной речи – больные интерпретации.

Итак, акцент на том, что упираться не надо, на уровне архетипа адресует к монологу ведомого на бойню быка. Кто ведет этого архетипического быка? Какой именно Митра в погонах хочет с ним разобраться по-свойски – это вопрос отдельный. Что же касается быка, то он чует, к чему все клонится. Он мычит, стонет. Он уже видит, как мясник (или ритуальный палач, опять же – дело не в этом) подымает топор. Но бык на что-то надеется, что-то хочет выторговать, что-то продлить: хоть на секунду. И сигнализирует своим клокочущим инстинктам, которые орут и шепчут ему “упрись”, что упираться не надо. Вот один из смыслов говоримого. Есть и другой.

Осточертела и набила оскомину поговорка про две беды России: плохие дороги и дураков. Хочется добавить третью беду – это умники. Те, например, которые предлагают дискурсивную игру вокруг слова “независимость”. Мол, давайте порассуждаем, что это такое. И всех в ходе этих рассуждений “кинем” и “разведем”. Но, во-первых, партнер в дискурсивные игры играть не хочет. Он точно знает, “что такое независимость”. Это когда гяуры вообще и слуги шайтана в особенности идут прочь. И лучше, чтобы в небытие. Нельзя запутать в дискурсивных самоудовлетворениях тех, кто обладает истиной и за нее заплатил.

Во-вторых, самореализующийся умник тем и отличается от стерегущегося экстазов политика, что этот второй, политик то есть, исходит из данности. Корова – это корова. А чемпионка мира по фигурному катанию – это чемпионка мира. Россия – это Россия, а Британия – это Британия. Корова, между прочим, ничем не хуже какой-нибудь фигуристки. Она молоко дает. У нее глаза с поволокой. Она красивая, эта корова, если кто что в красоте понимает! Она, кстати, и рогом может долбануть так, что мало не покажется. Она одного не может – на льду крутить “тройной тулуп”. И если умник сам даже и может, то он должен понимать, что ему предстоит фигурантствовать на льду вместе с замечательной, умной, красивой и полезной, но к оным танцам категорически не способной коровой. И если он вовремя протрезвеет, этот умник, то он корову использует в соответствии с ее возможностями. И победит. А если он корову хочет вытащить на лед и там вальсы разные танцевать, то хана наступит и ему, и корове.

Ельцин в своем чаду и бреду неверно трактует очень верную вещь. Насчет того, упираться или не упираться. В том-то и дело, уважаемый президент, что уже пора упираться. Что Россия, вами возглавляемая, под вашим руководством сдает один рубеж за другим. И что пока она не упрется рогом и всем остальным на каком-нибудь рубеже, ее будут оттеснять дальше и дальше. До тех пор, пока она не будет сброшена в полное небытие вместе с вами, причем кровавым и унизительным образом. И главное-то в том, что вся история России зиждется на одном – на том, что когда она упрется рогом, то все начинают ее хотя бы терпеть и катятся восвояси с ее географической и политической территории. А вот когда она пробует “британский политик”, то есть “танцы на льду”, то ее гоняют в хвост и в гриву до тех пор, пока она не оказывается при смерти.

Вот так-то. Э-бе-ме, понимаешь…

А неужто не понимает? Ой-ли?!

4. Целое и его срезы

В детстве у меня была любимая няня. Тогда это почему-то называлось “домработница”. Это был очень близкий человек. Фактически член семьи. Представим себе, что эта няня вдруг захотела бы написать самые правдивые мемуары о моем детстве. Что бы я прочитал в этих мемуарах? Я прочитал бы о том, кто и как хлопал меня по попке, когда и почему у меня было несварение желудка и как это сказалось на качестве моей одежды. При этом няня совсем не обязательно следовала бы такой логике изложения в силу своей обиженности моей небрежностью по отношению к ней. Она с таким же успехом могла быть побуждаема самыми добрыми чувствами. Или же могла стремиться к предельной объективности, точному воспроизводству всей правды о моем житии – бытии.

Няня прожила с нами 7 лет. Она пришла, когда мне было 6 лет, и ушла, когда мне было 13. За эти годы я претерпевал сложную собственно человеческую эволюцию. Я взахлеб читал своих любимых писателей, делал для себя духовные открытия, приобщался к жгучим тайнам исторических документов, открывая для себя (это произошло очень рано) двусмысленность и величие истории. Няня с ее описанием тех же лет моей жизни просто прошла бы мимо всего этого. И была бы убеждена, что она знает меня “от и до”.

В переводе на научный язык это означало бы, что няня владеет ценной информацией о моей персоне, но эта информация задевает лишь один регистр, дает лишь частичный срез. Роль этого регистра и значение этого среза зависят от того, что именно хочет понять потребитель данной информации. При этом достоверность информации не теряет цены. Кроме того, личность, особенно взрослая, обладает неким собирательным, целостным, голографическим свойством. Даже частичный срез каким-то образом повествует о Целом.

Книга Коржакова – это, конечно же, повествование няни взрослого человека. Называть эту няню “денщиком” мне не хочется. Надоели эти отсылки, вонючие адресации к царским и нецарским делам. Хотя денщик денщику рознь. Меньшиков как бы тоже был денщиком “мингера Питера”. Что не меняет его роли и значения в истории России. Но Меньшиков, переводя свою заниженную роль в высокий политический регистр, одновременно умел соблюдать ироническую дистанцию между ролевой функцией и существом дела. Уже творя историю, он все еще с удовольствием получал от “мингера” снижающее “эй, Алексашка!” И с большим вкусом и удобством располагался в объеме хорошо осознаваемых и талантливо используемых несоответствий.

Коржаков, в отличие от иронического Меньшикова, чья ирония сразу же засвечивает жуткий серьез истории, является страшно серьезным оценщиком своего страшно серьезного влияния на исторический процесс. А поскольку это влияние размещено в определенном срезе действительности, то и всю историю надо загнать в этот срез. Вся история, конечно же, туда загнана быть не может. И непроницаемая серьезность оборачивается подрывом какой-либо серьезности вообще. То есть, конечно же, в лучшем случае трагифарсом, а то и чем-то похуже.

Вообразим себе какую-нибудь серьезную эпоху. Сталина или Цезаря Борджиа, например. И в эту эпоху дочь вождя и диктатора обращается к приближенному держателю неограниченных охранных возможностей с вопрошанием по части любви к отцу. Что отвечает подобный приближенный хранитель безопасности? Он клянется в любви. И все остальное прячет далеко-далеко. А затем диктатор или вождь, император или дож падают от молниеносного удара ножа или мастерски подлитого яда. Здесь все это снижено до мещанско-советских клише, где “дядя Саша” обиделся на “тетю Таню”. А “тетя Таня”… А “дядя Саша”…