Текст книги "Газета Завтра 286 (21 1999)"

ТАБЛО

МАТЕРИАЛЫ ПРЕДЛАГАЕМОЙ АНАЛИТИКИ

СОСТАВЛЕНЫ СЛУЖБОЙ БЕЗОПАСНОСТИ “ДЕНЬ”

НА ОСНОВЕ АГЕНТУРНЫХ ДОНЕСЕНИЙ,

ПОЛУЧЕННЫХ ИЗ СТРУКТУР ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ

l 12 мая 1999 года, когда Ельцин объявил об отставке Примакова, по «Белому дому» пронеслось распоряжение премьера о срочном заседании кабинета министров. Журналистская братия тут же сообщила об этом своим шефам. Началась бешеная суета. В 14.00 Примаков вошел в зал заседаний и сообщил о встрече с Ельциным, на которой президент потребовал от него написать заявление об отставке. Премьер сделал традиционную паузу, после которой сказал, что президент был явно не в себе, а потому он, Евгений Максимович Примаков, просит у своего кабинета поддержать его обращение к Государственной думе и Совету Федерации с просьбой провести срочное совместное заседание. Премьер также сообщил, что его инициатива поддержана мэром Москвы. В 15.00 с текстом обращения Примаков выехал в Совет Федерации, где Строев и Лужков уже ожидали его. В 16.00 к ним присоединились Селезнев и руководители крупнейших думских фракций. Здание Совета Федерации уже охранялось московскими подразделениями внутренних войск. К 17.00 Ельцин, столкнувшись с общим фронтом законодателей и правительства, был вынужден отозвать указ о смещении Примакова и сесть за стол переговоров относительно порядка конституционной передачи власти. Ельцинский кошмар России закончился, даже без голосования по импичменту...

l Такой сценарий развития событий, каким бы фантастичным он ни казался сегодня, в тот день был совершенно реален. Для его осуществления требовалось только одно – политическая воля Примакова, Строева и Лужкова. Но они еще раз проявили себя политиками в старом, «цековском» понимании этого слова. И поэтому реальные события пошли по накатанному руслу: Примаков поддержал решение Ельцина и поздравил «вовремя пересевшего» Степашина, кандидатуру которого дружно приняли в Совете Федерации и Строев, и Лужков, тут же забывшие собственные заявления о «стопроцентной поддержке Примакова». Импичмент в Госдуме не набрал необходимого числа голосов,а уже 19 мая Степашин был утвержден премьер-министром России.

К середине мая мы получили практически полный реванш околоельцинской группировки, чьи действия координировались вроде бы опальным и даже подследственным Б.Березовским. «Ельцин проснулся – и победил!» – зашлись в восторге подконтрольные «олигархам» средства массовой информации. И этот радостный крик выражал не только их восторг по поводу столь легкой победы над врагом, но и надежду на то, что их время не исчерпывается рубежом 2000 года. Они вновь увидели перед собой перспективу окончательного закабаления нашей страны через фальсификацию результатов выборов и создания удобной для себя послеельцинской системы власти в России.

Между тем, истинная подоплека событий и их динамика гораздо более сложна, нежели просто очередная победа «непредсказуемого» Ельцина. Так что радость «олигархов» и их окружения несколько преждевременна, а последствия произошедших сдвигов для нашего общества и государства гораздо более многомерны, чем это пытаются представить «демократические» СМИ...

l Комплексная оценка происходящего требует хотя бы сжатого анализа деятельности Примакова на посту премьер-министра. Сейчас мы можем утверждать, что Примаков, хотя и не получил всей полноты власти после августовского дефолта, трехкратного роста цен и курса доллара, все же сумел удержать страну у края пропасти и перехватить у Кремля большую долю реального влияния. Его краткосрочное правление было отмечено двумя важнейшими чертами: некоторой политической стабилизацией и постепенным отстранением ельцинской группировки от властных вершин. Именно созданный Примаковым сложный механизм взаимодействия правительства, парламентской оппозиции и региональных элит позволил, по меньшей мере, отсрочить введение в России внешнего управления и выдавить из механизмов государственного управления «прочубайсовские» и «проберезовские» кадры. Началась активизация правоохранительных органов, прежде всего Генпрокуратуры, в деле борьбы с коррупцией. Параллельно правительство Примакова позволило себе и большую самостоятельность на международной арене, что особенно ярко проявилось в эпизоде с «атлантическим бумерангом», когда российский премьер демонстративно развернул свой самолет и отменил визит в США из-за начавшихся натовских бомбардировок Югославии.

Но мало того, что Россия при Е.Примакове стала медленно отходить от «демнаркоза». Останься он у власти до декабря, исход парламентских выборов мог быть определен не давлением пропаганды и фальсификацией итогов голосования, а реальными настроениями избирателей. То есть оппозиция получала исторически редкий шанс на мирный приход к власти. Подобная перспектива была нестерпимой для Ельцина и его ближайшего окружения, в котором задавали тон Березовский, Т.Дьяченко и Ко. Потеря власти означала для них неминуемую ответственность и переход в разряд «козлов отпущения», на которых новый президент и его команда возложат все совершенное за «годы реформ». И обвинительный материал, подготовленный комиссией Госдумы для процесса импичмента, вполне мог обогатиться новыми, весьма интересными деталями, касающимися персонально каждого из кремлевской «семьи». Следовательно, в президентском кресле после 2000 года должен был оказаться абсолютно «свой» для околоельцинской группировки человек, а для этого нужен полный контроль за выборами, который в состоянии осуществить только абсолютно «свое» правительство с абсолютно «своим» премьером.

Это простое соображение и предопределило все действия Кремля в отношении кабинета Примакова, а также Лужкова и Скуратова, которые в потенциале представляли угрозу для «преемственности» президентской власти. Конечно, записывать этот «номенклатурный альянс» в разряд борцов с ельцинизмом было бы значительным преувеличением. Все его участники в разной степени, но достаточно активно участвовали в событиях 1991-93 гг., приведших к развалу СССР и установлению режима единоличной власти «всенародноизбранного». Другое дело, что в когорте «реформаторов» их место было на «умеренном» фланге, где понятие «национальных интересов России» не вызывало полного отторжения. «Умеренные реформаторы» в целом признавали необходимым проведение корректировки курса и взаимодействие с левой оппозицией...

l Еще в начале апреля сторонники Примакова могли просто изолировать группировку Березовского-Дьяченко и добиться полного контроля за ситуацией. Но для этого им нужно было решиться на активные наступательные действия, а не ждать, пока перезревший плод сам упадет в их руки. Однако номенклатурная привычка оглядываться «наверх», где по-прежнему сидел (болея или нет) Ельцин, наделенный сверхцарским правом вмешиваться в любые вопросы, разгонять по своему усмотрению Госдуму или же «закрывать партии и организации», оказала Примакову, Лужкову и Строеву дурную услугу. Все время на подсознательном уровне они старались как можно меньше рисковать, выводя на передний край своего коллегу, а самому «последним идти на войну, чтобы первым вернуться с нее». Как следствие этого, наблюдались бесконечные виляния и сложные маневры. Сюда можно отнести и полуучастие Примакова в травле Скуратова, и его же призыв к отказу от процедуры импичмента, и нежелание Лужкова энергично поддержать опального генпрокурора, и конформизм депутатов Госдумы, сведших импичмент к рядовому думскому голосованию без «раскрутки» этой темы в общественном сознании (призыв к одновременному заседанию всех законодательных собраний в субъектах Федерации, массовым демонстрациям в населенных пунктах и забастовкам на предприятиях в поддержку импичмента). Ничего подобного 13-15 мая не произошло.

Между тем высокий уровень популярности, набранный кабинетом Примакова к апрелю нынешнего года, борьба генпрокурора Скуратова против коррупции в ближайшем околоельцинском окружении, завершение работы комиссии по импичменту в Госдуме – все это создавало надежный плацдарм для наступления на режим. Но наступления как такового не последовало. Вместо этого представители «номенклатурного альянса» топтались на месте, прячась за спины друг друга. Эта их нерешительность и позволила Ельцину перед самым началом думского импичмента в своем стиле одномоментно переломить ситуацию, отправив в отставку Примакова. В результате возможность победы была бездарно упущена, хотя перспективы оппозиции вовсе не выглядят безнадежными...

l В настоящий момент, пока не завершилось формирование нового правительственного кабинета, а общество не до конца осознало последствия грядущего роста цен и снижения уровня жизни, адекватно говорить о новой политической ситуации в России не представляется возможным. Но уже сейчас видны некоторые важнейшие тенденции ее.

Это, прежде всего, дальнейшее падение авторитета Ельцина, от метаний которого устали не только «центристы», но и «правые», кто всегда составлял самую активную «группу поддержки» «царя Бориса». В этом отношении КПРФ, конечно, не потерпела никакого поражения накануне думских выборов. Напротив, положительное голосование по импичменту в некоторых отношениях было бы для коммунистов менее выгодным исходом, поскольку, во-первых, отдавало дальнейшую инициативу в руки Совета Федерации и Верховного Суда с неопределенными шансами на успех всего процесса, а во-вторых, почти обязательно вызывало «силовую» реакцию Ельцина с таким же «силовым» противодействием и выдвижением на первый план Лужкова с его «московской группой». Наконец, в-третьих, солидарное голосование депутатов против Ельцина служило бы своего рода индульгенцией для всех представленных в нижней палате парламента политических сил, не исключая ЛДПР и НДР. Теперь же КПРФ продемонстрировала всем избирателям, кто действительно идет на переднем крае борьбы с ельцинским режимом, а кто лишь имитирует собственную «особую позицию». Смещение Примакова вызвало негативную реакцию не только в массах, где уровень популярности Ельцина упал ниже 2%, но и в среде региональных руководителей, и в среде директорского корпуса и финансово-промышленных групп, не входящих в кланы Березовского и Чубайса. Даже «силовики», на которых была сделана ставка, все меньше склонны видеть в «верховном» олицетворение государственной власти и все больше – источник нестабильности и кадровых перетрясок. Тем самым база ельцинского режима внутри страны сузилась буквально до верхушечной...

l Кроме того, наблюдается и потеря внешнеполитической поддержки Ельцина. Публикации в ведущих изданиях США («Вашингтон пост», «Нью-Йорк таймс» и др.) по поводу отставки Примакова зафиксировали растущую неадекватность действий российского президента. Осложнилось и его взаимодействие с руководителями стран «большой семерки», а контакты с международными валютными институтами, на хорошие отношения с которыми «молодых реформаторов» делали особенный акцент прозападные масс-медиа, вообще оказались под угрозой срыва. Так, Чубайс получил отрицательный ответ от МВФ (Камдессю) на предложение «провести нужный Западу пакет указов и законов», включая возможный роспуск Думы. Эти планы «главного энергетика» были расценены как авантюрные. Поддерживать верхушечный госпереворот в России, не выйдя из войны с Югославией, – чересчур рискованный вариант для Клинтона накануне президентских выборов.

Наконец, возвращение к власти в России «проолигархических» сил, осуществленное вроде бы одним росчерком ельцинской авторучки, возвращает и позабытую было конкуренцию между кланами Березовского (Аксененко, Волошин, Рушайло и др.) и Чубайса (Степашин, Фахрудинов, в известной мере Задорнов и др.). Выбор Ельцина здесь понятен: он намерен по-прежнему играть роль «разводящего» с программой-максимум: остаться у власти пожизненно, то есть и после 2000 года, и с программой-минимум: сформировать «карманную» Госдуму в 1999 году плюс передать президентский пост абсолютно надежному преемнику.

Боязнь оказаться под судебным преследованием самому и «подвести под Уголовный Кодекс» членов своей семьи осталась доминантой в психике «верховного» и после благополучного для него разрешения проблемы импичмента. Поэтому Ельцин будет всячески вести дело к обострению обстановки и откровенной диктатуре, поскольку любые выборы теперь будут проходить под антиельцинскими лозунгами, а недостающие для импичмента несколько десятков голосов депутатов Думы могут быть собраны в любой момент. Тем более, что и «Яблоко» Явлинского, и «Отечество» Лужкова в той или иной степени вынуждены будут противостоять «олигархической» околоельцинской группировке...

l Отсюда очевидно, что первые шаги Кремля окажутся связаны с очередным шельмованием «красно-коричневой антисемитской Думы» и коммунистов, которые не захотят принимать драконовские законы МВФ, имеющие целью увеличение налогового бремени и снижение уровня жизни широких масс российского населения. Старт этой антикоммунистической кампании дан Патриархом, который призвал к устранению с Красной площади всех героев советского периода, а значит, и маршала Жукова, и Гагарина. Приблизительно ко второй декаде августа эта ситуация достигнет своего пика, после чего Кремль пойдет на «конституционную реформу» с исключением избирательных партийных списков под вывеской «борьбы с идеологией» и переходом на подконтрольную губернаторам мажоритарную выборную систему. После этого Государственная дума как единственный объединяющий государство и общество институт должна прекратить свое существование, а парламентские иллюзии – исчезнуть. Но даже результаты мажоритарных выборов не могут быть полностью сфальсифицированы. А появление в нижней палате любых оппозиционных депутатов раскрутит новый виток противостояния с обращением в Конституционный Суд РФ и Европейский Суд в Страсбурге, исходом чего станет полная изоляция Ельцина.

Таков самый пессимистический вариант развития событий. И он вполне вероятен, если только в России не появится хотя бы одна жесткая точка сопротивления ельцинизму. А она вполне может появиться как в лице московского мэра, которому вовсе не улыбается перспектива лишиться поста по уголовным делам (ситуация, однотипная с ситуацией президента), так и в лице одного или группы действующих губернаторов, которые окажутся способными предоставить Госдуме место для работы, что поведет к незамедлительному двоевластию и быстрому переходу всех влиятельных сил на сторону противников Ельцина и Березовского. Судьба наших путчистов в любом случае грустна и трагична...