Текст книги "Газета Завтра 278 (13 1999)"
Автор книги: "Завтра" Газета
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)
ДЕЛОВОЙ КЛУБ ГАЗЕТЫ “ЗАВТРА”
Состоялось второе собрание Делового клуба при нашей газете. В нем приняли участие около 60 предпринимателей, многие из которых в ходе собрания заключили соглашения о сотрудничестве. Решено создать при клубе банк данных спроса и предложений на товары и услуги. Намечен план дальнейшей работы, включающий в себя встречи с известными политиками России.
Предприниматели, желающие стать членами клуба, могут позвонить по телефону: 247-13-37 (Соловьева Татьяна Филипповна).
А.Брежнев, А.Бородай, Д.Тукмаков УХОДИЛИ ДОБРОВОЛЬЦЫ...
* * *
В полутьме метрополитена лицо моего старинного товарища казалось усталым и осунувшимся. Таким сосредоточенным и угрюмым я не видел его даже в окопах Приднестровья, где он командовал разведвзводом, и в предгорьях юго-востока Чечни, куда он попал, призвавшись из запаса, и «рулил» уже ротой, набранной из отчаянных контрактников. Я знал, что сейчас Андрей занят сколачиванием партии добровольцев для отправки в Сербию. Сам он уже отвоевал в Боснии почти полтора года, успел получить несколько осколков в мякоть ноги и нечасто встречающуюся серебряную медаль «За храбрость» на грудь.
«Партия будет небольшая,– сказал он, массируя покрасневшие от хронического недосыпа веки,– только те, кто уже там воевал и самые проверенные, у кого реальный боевой опыт есть. Главное, я спонсора нашел, денег на отправку хватит, да и тем, у кого иностранных паспортов нет, постараемся срочно оформить».
«А успеешь? Это же долго».
«Надо успеть. Иначе придется бойцов отправлять без паспортов – через две-то границы». Тут глаза моего собеседника недобро сверкнули. «Слышал, Жириновский тоже добровольцев собирает? И идут к нему люди толпами. Кстати, есть информация, что директор ФСБ Путин дал строжайшее указание все случаи вербовки добровольцев отслеживать и немедленно пресекать. Сам знаешь, в новом УК статья „за наемничество“ уже есть. Вот и опробуют».
«Ну, факт наемничества еще надо доказать»,– возразил я. "И потом, нашим бойцам дадут сербские документы и двойное гражданство – как у Валеры было” (мы вспомнили общего товарища, погибшего несколько лет назад под Сараево).
"Правильно, прежде всего достанется «вербовщикам» вроде меня. Не только из армии могут выпереть, но еще и в тюрьму, чего доброго, посадят. Да и хрен с ними,– махнул он рукой,– от посадки как-нибудь отмотаюсь,– прошлые заслуги спасут, а тогда уж сам в Косово двину, хоть повоюю от души. Хотя с натовцами, к сожалению, вряд ли придется встретиться – будем мочить албанцев-наркоманов да старых знакомых – «чехов».
«Каких еще чехов?»– удивляюсь я.
«Не слышал, что ли? Там уже большой отряд наших старых знакомых – чеченских боевиков орудует. Командует сам Руслан Гелаев. Помню, мы с его батальоном весной 96-го хорошо так встретились... Четыре своих трупа они нам тогда оставили».
«Слушай, а как же те – простые добровольцы,– не выдерживаю я,– мальчики-студенты, деды с бородами до колен, которые во всякие патриотические конторы сотнями идут, надеясь попасть на войну, помочь братьям-сербам»?
«Да, просто они никуда не поедут – политики на них гешефт сделают – и все. Да и, честно говоря, не нужны они там. Как будто сербам человеческой массы не хватает. Просто русские для них – мощный психологический фактор, и дело не только в том, что большой братский народ помощь шлет. Просто традиционно мы для сербов – „супербойцы“. Так что подкачать нельзя – нужны только самые крепкие ребята».
«Да ты на себя посмотри – кожа да кости»,– не удерживаюсь я от насмешки.
«Пост, батенька»,– первый раз за время встречи улыбается мой товарищ. "А чтоб воевать хорошо, особых физических кондиций не надо, тут главное – опыт и навык головой работать нужен, кроме того, уживаться с людьми надо уметь. Сейчас меня больше всего беспокоит позиция самих сербов и их руководства. Уж больно пассивно себя ведут. Надо активней в Косово работать, стараться ввязаться с натовцами в сухопутные бои. Тогда у тех воинственный дух сразу упадет ниже нуля.
А то бомбардировками раздолбят сербам всю экономику – ни воды, ни света, ни жратвы. Посидят они, привыкшие к западному уровню комфорта в таких условиях, и скиснут, пойдут на компромиссы. А мы в дураках останемся – так и не повоевавши".
Поздно вечером у меня зазвонил телефон. В трубке слышался гулкий голос другого моего приятеля из числа тех, кто уже воевал в Сербии. Он просил помочь достать подробные карты и хорошую оптику.
Удачи вам, ребята! Чем можем – поможем.
* * *
В штабе НПСР за неполных три дня записалось в добровольцы 42 человека. Люди приходили самые разные: от священника до «братка», всех возрастов, разной веры и национальности. Они появлялись в дверях кабинета: одни возбужденно-неистовые, со страстным пылом и готовностью уже завтра оказаться в сербских окопах. Другие казались холодно-отстраненными, уже все про себя решив, они подписывали бумаги лишь как чистую формальность. Третьи добровольцы выглядели чуть сомневающимися, не все еще просчитавшими в своей судьбе, но жаждущими пересилить страх и приобщиться к священному сопротивлению православных братьев.
Добровольцев принимали по одному или сразу группой, кто с кем пришел. Первый вопрос каждому: доброволец ты или наемник? Почти всегда ответ был очевиден: «Биться за друзей за деньги не собираюсь. Иду по доброй воле.» Затем узнавали паспортные данные и контактные координаты: каждого из добровольцев необходимо проверить по базам данных МВД, чтобы не затесалась в ряды благородных какая шваль, желающая только сбежать из страны.
Очень важно: сколько лет, прошел ли ты армию, и главное – профессия. Пушечное мясо в Югославии не требуется. Но зато сверхнеобходимы радиоэлектронщики, зенитчики, специалисты ПВО. Таких, к сожалению, за три дня было всего ничего. Но приходили другие, тоже спецы в своих областях, от которых отказываться никак нельзя.
Из Владимира приехал экипаж боевого вертолета Ми-8, три человека: Сергей, Алексей и Владимир. Вместе служили, вместе решение приняли отправиться на войну «за братушек». «Чем здесь без дела маяться, лучше там в настоящем деле участвовать. Без вертолетчиков на войне не обойдешься, особенно на такой, как в Косово. Все будет, как в Чечне, только без предательств начальства».
В штаб НПСР пришел иерей Иван Васильевич Голованов. Ему всего 29 лет. Женат, дочка растет. Приход его в Беднодемьянске, но сегодня его место – в Сербии. Там православные воюют против нехристи, против врагов рода человеческого. Молодой священник убежден: на этой войне он окажется нужнее многих, ведь это прежде всего духовная война. «С крестом в атаку ходить буду. Тогда нас ничто не сломит!»
В дверях штаба появился здоровый детина. По первому взгляду ясно стало, что идти наперекор его личному решению нет смысла: решил, что поедет, значит – поедет. Звать его Юрий Юрьевич, он – профессиональный военный, 6 лет провоевал в Афгане, Югославии и Чечне. Везде, по его словам, воевал за Россию. Где – по долгу службы, где – по контракту. Но сегодня он знает четко: нынче о деньгах речи быть не может. «Вот победим, дойдем, как деды, до Берлина, тогда и подумаем о плате за все!»
О деньгах заговорил только один. И это был тот случай, когда осуждать не поворачивался язык. Пришел старший лейтенант: глянул исподлобья, затравленно: «Я на все готов, любую работу выполнять буду, лишь бы семью от нищеты спасти. Без копейки денег в гарнизоне сидим. Стреляться – как последние идиоты – не собираюсь, воевать хочу. Но деньги нужны, без них ехать не могу.»
Всего из 42-х записавшихся по-настоящему полезными в Сербии окажутся человек двенадцать. Но никому из добровольцев отказа не было. Ведь самое главное – дух сопротивления, братской помощи и ненависти к врагу. Идут добровольцы – жива Россия.
* * *
Алексей, белобрысый небритый студент, аккуратно ставил подпись напротив своей фамилии. Ему двадцать один, он хочет поехать добровольцем на войну в Югославию. С ним два его друга – Михаил и Евгений. Очередь в двадцать человек терпеливо ждет. Запись добровольцев ведут за двумя столами постоянно, но очередь, как в мавзолей, не уменьшается. За первые три дня работы призывного пункта ЛДПР через него прошло больше тысячи человек.
Запись добровольцев началась в первую же ночь натовских бомбардировок. Первые добровольцы записались уже в два часа ночи прямо на улице – возле американского посольства на импровизированном митинге. К утру, когда желающих поддержать братьев-сербов стало очень много, решили открыть специальный пункт приема в молодежном центре на Просвирином переулке. С тех пор поток желающие похать на войну плотно осаждает переулок.
Пункт приема добровольцев работает круглосуточно, и днем и ночью сюда приходят самые разные люди. Приоткрыв дверь, спрашивают осетины:
– А вы только русских записываете или нам тоже можно?
– Можно всем,– отвечает присутствующий при записи генерал,– Если есть желающие негры, тоже запишем!
Генерал Виктор Филатов просит не путать запись добровольцев с реальной отправкой на войну. Поедут не все, а записать на пункте готовы всех. Поэтому в очереди на запись стоят даже дети. В листы учета заносятся данные добровольцев: пол, возраст, специальность, образование и адрес. В основном записываются мужчины от двадцати до сорока-пятидесяти лет, со средним и техническим образованием, бывшие военнослужащие. Многие из них побывали в Чечне и в Афганистане. В очереди стоят и суворовцы, просят отправить их тайком от родителей и командиров. Всех четверых суворовцев охотно записывают, и те, довольные, удаляются. Главное, говорит Филатов, не отправить как можно больше людей на войну. Важно дать людям проявить свой патриотизм, солидарность с братским славянским народом. Генерал удивляется, что в Москве так много истинных патриотов, особенно среди молодежи. Молодые парни и девчонки записываются активнее всех. В одной столице за первые трое суток работы пункта уже можно было собрать настоящий полк и укомплектовать медсестрами большой полевой госпиталь.
Марина тоже хочет поехать в Югославию. Она учится на третьем курсе медицинской академии. Говорит, что могла бы стать медсестрой. Невысокий, крепкий и плотный Дима, бывший десантник, воевал в Афганистане, хочет помочь сербам разобраться в Косово. Таких все больше и больше. Еще несколько дней – и счет пойдет на десятки тысяч.
* * *
По заслуживающей доверия информации, группа курсантов одного из московских военных ВУЗов собралась ехать воевать в Югославию. В глубокой тайне от командиров 12 курсантов и сержантов уже собирают вещи и готовятся к убытию добровольцами в югославскую армию. Курсанты-второкурсники прощаются со своими девушками, загружают вещмешки консервами и с усердием изучают огневую подготовку и тактику. Вообще, военные преподаватели отмечают, что с началом натовских бомбардировок интерес большинства курсантов к военным дисциплинам чрезвычайно возрос. Будущие офицеры активно занимаются с оружием и боевыми уставами. Василий, собирающийся вместе со своими товарищами на сербский фронт, утверждает, что его группа будет первой, но не единственной. Десятки курсантов хотели бы последовать за ними. Антиамериканский настрой в курсантской среде настолько высок, что если отъезд первых двенадцати волонтеров будет удачным, вслед за ними может сорваться никак не меньше сотни человек.
Репортаж из пунктов записи
добровольцев вели наши
корреспонденты А.БРЕЖНЕВ, А.БОРОДАЙ, Д.ТУКМАКОВ
Владислав Смоленцев “ТОРНАДО” ГИБНУТ В ГОРАХ ( специальный корреспондент “завтра” передает из сербии )
Зябкий вечерний ветер мазнул по лицу горькой весенней сыростью и, скользнув под распахнутую куртку, холодом потерся о спину. После многочасового сиденья в душном сухом тепле кабины управления лесной влажный воздух казался удивительно вкусным и кружил голову мартовской свежестью. Прямо над головой, то и дело растворяя в белесой мгле верхушки елок недалекой вершины, плыли облака. Словно сама сербская природа поднялась против натовцев. Вторые сутки над Югославией плотная облачность, которая лучше любой маскировки укутывает землю. Где-то там, над облаками, мечутся бессильные сейчас натовские F-16, «Торнадо», В-52 и куча другого западного железа. В динамиках станции радиоразведки слышны переговоры летчиков. Разочарованные доклады ведущих. Требования штабов «искать» цели. Почти зримо представляю, как сейчас где-то над нами, в ослепительной солнечной пустоте какой-нибудь «америкос» с бессильной злостью смотрит вниз на снежно-белую облачную равнину, утягивающуюся до самого горизонта. Там, на самом ее дне, среди густо заросших лесом трех вершин в распадке, наша позиция. И это странно уловленное чувство бессилия летчика почему-то дает ощущение неуязвимости.
Рядом торопливо курят офицеры управления. Серые от долгого заточения в металических коробках лица постепенно розовеют. Слышен смех. Мой сопровождающий и телохранитель капитан Марко переводит разговор, хотя уже на третий, четвертый день язык начинаешь понимать почти без перевода.
– Моника говорит подруге: «Знаешь, Билл стал албанцем и принял мусульманство.» Подруга не верит: «Откуда ты взяла?» А Моника ей: «Да уж не из пальца высосала, дорогая...»
Я дипломатично улыбаюсь. В русском варианте Клинтон был не мусульманином...
...Позиция зенитно-ракетного дивизиона замаскирована так, что можно пройти в десяти метрах от ракет, замерших на пусковых установках, и ничего не заметить. Все кабины управления стоят в заглубленных капонирах, вырубленных в скальной породе, сверху их надежно укрывают плотно смыкающиеся вершинами вековые ели. Дизели электропитания вообще убраны под землю в каменные колодцы, закрыты сверху накатами из бревен. Их выхлоп по длинным каменным дымоходам уходит куда-то вбок, и там выбрасывается, уже не имея тепла, которое могло бы демаскировать дивизион в инфракрасном спектре. Сюда ракетчики прибыли двое суток назад после ночного марша по лесным дорогам. Развернулись, замаскировались и замерли в ожидании дальнейших команд.
С самого начала военным специалистам было ясно, что противостоять натовской авиции по лекалам и тактике обычного противовоздушного боя нереально. ПВО Югославии десятилетиями готовилось к отражению ограниченных авианалетов своих не очень сильных натовских соседей, в первую очередь Турции, Греции и Италии. И то при условии случайного втягивания республики в войну, так как Югославия десятилетиями возглавляла движение «неприсоединения» и не входила ни в один военный блок. Основу ПВО составили советские установки семидесятых годов С-125 (в варианте для стран Варшавского Договора) и некоторое количество комплексов С-200. Войсковое ПВО состояло из мобильных установок «КРУГ», «КУБ», носимых ПЗРК «Стрела»и ствольных зенитных установок. Авиация Югославии имела на вооружении около ста самолетов МиГ-21 и две эскадрильи МиГ-29. Понятно, что всего этого было явно недостаточно для эффективного противоборства с воздушной натовской армадой, насчитывающей более четырехсот новейших самолетов. Плюс группировка кораблей с полутысячью ракет «Томагавк» на борту.
Все это было тщательно разведано, учтено, просчитано и заложено в натовские компьютеры. Все расчеты однозначно утверждали одно: НАТО в течение шести-восьми суток полностью сокрушит Сербию и поставит ее на колени. На подавление ПВО отводилось всего трое суток. Именно эти расчеты легли в основу решения НАТО начать войну против Сербии.
...Американцы слишком быстро забыли уроки Вьетнама. Там тоже соотношение по авиации и ЗРК было явно в пользу США, но не грех помнить, чем закончился Вьетнам. За пять лет войны было уничтожено больше пятидесяти тысяч американских вояк, а в небе Вьетнама было сбито больше четырех тысяч американских самолетов и вертолетов.
Не все решает техника.
Натовской «решительной силе» сербы противопоставили холодный расчет и славянскую стойкость. Все силы ПВО были скрытно сняты со стационарных позиций, переброшены на новые места и тщательно замаскированы. Авиация рассредоточена и укрыта. Ее ударная часть заняла укрепленные ангары вдоль специально подготовленных участков дорог. Все войсковые части покинули казармы и вышли в районы сосредоточения. Командные пункты переехали в глубокие подземные казематы, недоступные даже ядерным боеприпасам. Сербская армия исчезла, пропала из натовских прицелов.
* * *
...Жизнь на позиции дивизиона замирает. Отключены все системы связи, заглушены движки, молчат электронные блоки и антенны. Над нашим районом пролетает очередной натовский разведывательный спутник. Его антенны тщательно прощупывают лучами землю, просматривают ее в инфракрасном и радиодиапазоне. Такая тревога объявляется по нескольку раз в день. На мой вопрос о том, как сербы узнают о пролете спутников, мой сопровождающий лукаво прячет глаза: «Э, друже, то только Бог знает.»
Другой офицер, белградец, капитан Бранко, отучившийся в нашей калининской академии, более откровенен. «Мы, сербы, маленький народ, но у нас есть большой брат...»
Вообще о «большом брате» приходится слышать довольно часто. Ему приписывают предупреждения о начале большинства воздушных атак, сведения о составе авиагрупп, их целях. Ему же приписывают и частые помехи, на которые жалуются в эфире натовские пилоты...
Тревога. С поста охранения передают о задержании нарушителя в расположении дивизиона. Подразделения охраны начеку. Все ждут высадки натовских десантников и диверсантов. Вскоре к землянке командования подходит странная группа. В окружении трех солдат, бесформенных от натыканных в камуфляж и каски веток, перемазанных до неузнаваемости маскировочными пастами, небритый старик в кожаной затертой куртке и широкой «четнической» пилотке. Лейтенант, начальник охраны, что-то эмоцонально с ним выясняет. Старик так же эмоционально отвечает. Из знакомых фраз становится понятно: старик пришел узнать, чем деревня, лежащая в нескольких километрах под горой, может нам помочь? Лейтенант сердито и несколько растерянно выясняет, как в деревне узнали о расположении дивизиона. Старик говорит, что это их лес, и они здесь каждую тропу знают, говорит, что чуть выше по склону старый «положай» – позиция партизанского отряда времен отечественной войны, и что там есть несколько больших пещер, к которым можно на телеге подъехать. Лейтенант заводит деда в землянку и здесь по позиции разносится сигнал «готовность.»...
* * *
В течение трех суток натовцы остервенело бомбили заложенные в комьютеры цели. Но уже к исходу первых суток стало ясно, что самолеты и ракеты бьют по пустым позициям. Сербская армия исчезла. Миллиарды долларов, потраченные на «томагавки», лазерные бомбы, управляемые ракеты, топливо были потрачены впустую. ПВО сербов молчало. И лишь когда натовцы были вынуждены впервые за полтора дня опуститься ниже шести километров, чтобы попытаться детально разведать один из районов, горы вдруг плюнули огнем. Зенитная ракета поразила германский «торнадо», и тот рухнул в приграничные с Боснией леса. Еще в воздухе его пилот включил сигнал бедствия. Ветром его отнесло на самую границу. Преследовать его не было смысла. Вертолеты натовской поисково-спасательной группы уже были в воздухе. Второй «торнадо», уже английских ВВС, был сбит над Косово и упал в район, контролируемый косовскими сепаратистами, его пилот был ими доставлен к утру на границу с Албанией и там передан натовцам. Американский бомбардировщик F-16 был подбит в небе над Черногорией. Его пилот развернул машину в сторону Италии, но над Адриатикой стал терять высоту и упал в районе курсировавшей там эскадры. Летчика подобрал вертолет с французского авианосца.
И, наконец, в воскресенье сербский МиГ-29 сбил из засады считавшийся до этого неуязвимым легендарный F-117. Пилот “невидимки” катапультировался. Натовцы тут же объявили, что он был спасен американской вертолетной группой. Клинтон даже демонстративно поблагодарил своих «маринас» за мужество и героизм. Вот только почему-то летчика никак не могут продемонстрировать журналистам, а в лесах в районе падения ловят беглого американского пилота. Последнее сообщение утверждает, что к району падения «невидимки» пытался пробиться вертолет с десантниками на борту, но был обнаружен и сбит на подлете...
Сербы избрали тактику действий из засад. Подобную той, что применяли вьетнамцы на ранних этапах войны, когда еще были ограничены в военной помощи и поддержке. Их зенитные комплексы скрытно передвигаются по районам и бьют натовцев в моменты, когда те возвращаются на базы или завершают атаки. Сербские самолеты перехватывают цели из положения дежурства в воздухе, скрываясь от натовских РЛС на предельно малой высоте между горами. Все это свидетельствует об устойчивости сербской ПВО и самообмане натовцев.
...По связи передали, что через несколько минут над нашим районом должна пролететь группа натовских штурмовиков. По возможности ее необходимо рассеять и уничтожить. Тотчас ожили блоки станций и засветились экраны индикаторов. Но излучение пока не включено. Дивизион скрытно изготовился к стрельбе. Новая информация – «штурмовики на подходе. Работать по команде!»
В кабине тишина. Все замерли на своих боевых местах. Пальцы офицеров наведения лежат на рукоятках управления «стробами».
«Дивизиону включиться и уничтожить цели!»Взревели электромоторы, закружились стальные сети антенн. На экране индикатора обзора появились метки. Их четыре. Они стремительно смещаются от центра к краю экрана. Тотчас их «загоняют» в блоки наведения ракет. Уловив наше излучение, метки начинают расходиться, выполнять противозенитный маневр. Экраны «запорашивает» помехами. Но поздно. Пальцы топят кнопки «пуск». Где-то на склоне за кабинами с оглушительным ревом стартуют ракеты. Томительно тянутся секунды. «Метки» ракет сближаются с одной из целей, то и дело тонущей в «пороше» помех. И наконец, сливаются с ней, образуют мутное расплывчатое пятно. Есть попадание! И подтверждая это, до нас доносится глухое эхо далекого разрыва. Кабина наполняется радостными криками. Натовец сбит, но нет времени на радость. Все стремительно срываются с мест и торопливо сворачивают оборудование. Есть всего несколько минут, чтобы уйти. Наконец, ревут двигатели автомобилей – и колонна дивизиона стремительно скатывается под гору. Утягивается под нависший над речкой обрыв и замирает, выключив двигатели и погасив все огни. А за спиной в паре километров на склоне уже рвутся бомбы натовских штурмовиков. Дрожит земля под ногами. Самолеты утюжат пустое место.
Когда все стихает и по связи «большой брат» передает, что над районом больше нет самолетов и спутников, колонна трогается в путь. К утру дивизион должен занять новую позицию.
Война продолжается...
Владислав СМОЛЕНЦЕВ
Сербия – Москва
