Текст книги "В ловушке с врагом (СИ)"

Автор книги: Захар Самовар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 2. ч.1

Надев брюки, он принялся расхаживать по комнате, разминая плечи и потягиваясь. После начал отжиматься. На каждом отжимании его взгляд испытывающее косил в мою сторону. Я делала вид, что мне на этот приступ здорового образа жизни абсолютно наплевать.

После он поднялся и начал выкидывать руки, боксируя. Прорезая быстрыми ударами воздух на выдохе, он немного раскраснелся.

– Это надо было до душа делать, а не после, – сказала я.

– А что поделать, массаж же ты мне не делаешь, – ответил он и принялся бегать по комнате.

Я махнула на него рукой. Меньше всего мне хотелось попасть в такое неловкое положение.

– Раз, два, три, четыре….– принялся повторять он. – Раз, два, три, четыре….

– Ты меня довести хочешь?

– Раз, два, три, четыре, – еще громче проговорил Игнат. Видимо, то был ответ.

Вскоре это чертово «раз, два, три, четыре» начало крутиться в голове, не давая другим мыслям мешать мне здраво соображать.

– Так все! – выкрикнула я. – Прекрати! Будет тебе массаж, только остановись.

– Ну, наконец-то, – ответил он и перешел на шаг. – Я уже устал.

– Решил меня измором взять?

– Взять? – усмехнулся он и, сложился пополам, чтобы дотронуться руками до кончиков пальцев ног, после выпрямился, улыбнулся и котообразно, медленно и вальяжно, улегся на диван. – Я готов!

Глава 2. ч.2

Я попросила его подвинуться и попыталась присесть на край.

– Места не хватает, обломись, – выпалила я.

– Садись верхом, – лениво ответил он.

– Вот еще!

– Ты обещала.

– Отстань, – сказала я и попыталась встать, но он схватил меня за руку, после резко приподнявшись, повернулся и, заключив в свои крепкие объятия, уложил рядом.

– Ты совсем дурак? – начала вырываться я.

Игнат молчал. Его каменный захват казался непробиваемым. Я не сдавалась.

– Я не отпущу, пока ты не выполнишь свое обещание!

– И как ты себе это представляешь, идиот?

– В смысле?

– Как я должна делать тебе массаж в таком положении? Отпусти!

– Хорошо, – ответил он, – полежи так еще минутку, остынь и отпущу.

Я пнула его по ноге.

– Ты сейчас сам у меня остынешь, идиота кусок. А когда родители приедут, скажу, что так и было.

– Как грозно!

– Игнат…

– Отпущу, когда успокоишься, сказал же. Сделай глубокий вдох и спокойно выдохни.

Я подчинилась и набрала в рот воздуха, но выдыхать не стала.

– Эй, ты что там творишь? – заметил он и расковал объятия, после уложил меня спиной на диван.

– Дыши, давай.

Я в отрицании помотала головой, держась из последних сил.

Тогда Игнат надавил своими горячими ладонями на мои щеки, и у меня не оставалось другого выбора, как вдохнуть.

В следующую секунду я почувствовала колкость его щетины и вкус напряженных губ. В этот момент я даже не думала сопротивляться. Не знаю, сколько понадобилось времени, чтобы мой мозг включился, но как только это произошло, в его колючую щеку прилетела пощечина.

– Ты совсем ополоумел? – выкрикнула я на вдохе, как только Игнат отпустил меня. Я обнаружила его сидящим сверху и как-то глупо по-детски глядящим на меня.

– Ты не дышала, – сказал он.

– И что?

– Я пытался сделать тебе искусственное дыхание, – оправдался Игнат, будто то, что он вытворил нечто само собой разумеющееся. После он поднялся и, велев освободить его место, завалился на диван. – Я готов.

Я нависла над этим чертовым диваном, не зная, куда себя деть. Мысли принялись играться в свои странные игры и показывать мне картинки минутной давности и воскрешать минувшие ощущения.

Мне вдруг очень сильно и до крайности безрассудно захотелось поцеловать его в ответ. Развернуть эту перекаченную тушу, влепить пощечину и впиться в него, точно пытаюсь высосать из него жизнь.

Прокрутив этот мини-фильм в воображении, я потерялась. Жар его тела окружил меня, аромат парфюма стал самим кислородом, время остановилось и все стало абсолютно неважно. Тело мое обмякло и казалось я вот-вот упаду.

– Эй, что там с массажем? – вырвал меня Игнат из иллюзий.

Я, будучи еще в потерянном состоянии припомнила должный порядок действий, и, запрыгнув на него, начала мять тугие плечи.

– Дави сильнее, – попросил он.

– Ага, – ответила я, поглощенная порочными чувствами и мыслями.

Минут пять спустя, я упала на его теплую спину, совсем обессилив.

– Ты там уснула? – спросил он.

– Ага, – ответила я.

– Тогда чего вся дрожишь?

– Не знаю.

– Перевозбудилась, значит, – выпалил он и этим привел меня в сознание. Я мгновенно вспомнила, с кем имею дело и магия ослабла.

Зазвонил мой телефон. Пришлось отчитаться маме о том, что все у нас в порядке, и я не обижаю бедного маленького мальчика.

Забавно было слушать ее претензии по поводу моего стервозного характера, учитывая все те выпады, который этот мальчик позволил себе за один только вечер. Но сказать ей об этом я не могла, она бы не поверила. И в итоге все стрелы полетели бы только в мою бедную сшибленную начисто голову.

Имело место быть состояние крайнего нестояния. От всех этих эмоционально-физических испытаний меня начало клонить в сон. Уехать я не могла. Оставалось дотерпеть до утра, а потом найти себе уже парня, чтобы этот родственничек от меня отвязался. И дураку же понятно чего он добивается. А того ли?

Глава 3

Игнат смотрел в окно и недовольно качал головой. Внезапно свет начал мигать, а потом все стало, как было.

– Мне это не нравится, – сказала я.

– Ну, нравится или нет, стихию не волнует. Лучше свечи поищи на всякий случай.

– Ага, – ответила я и принялась перерывать все шкафчики, но так ничего и не нашла, кроме старых монет и сгнившей газеты. – Нет ничего.

– Это плохо.

– У меня на телефоне есть фонарик, – сказала я и взглянула на аппарат, – и зарядка показывает шестьдесят процентов.

Он снова покачал головой, только в этот раз уже одобрительно.

Тут мы оба замерли. На улице дунуло так, что дом затрещал.

– Эта хибара не развалится от такого? – спросила я.

– Сама ты хибара.

– Очень смешно.

– Не развалится, не переживай. Давай лучше поедим.

– Ты голоден?

– Да, голоден, – ответил Игнат и сурово посмотрел на меня. – Я в отличие от некоторых жизненной энергией не питаюсь.

– Ммм, – протянула я, а после мы сели за стол и я клятвенно заверила себя, что больше ни слова ему не скажу, а после ужина лягу спать и пролежу в кровати ровно до приезда моей мамы и его отца.

Игнат постарался нарушить мой обет молчания.

– Хороним кого-то? – спросил он.

Я промолчала.

Тогда он потянулся и улыбнулся. Нет, не мне, судя по всему, он начал лыбиться своим мыслям.

– О, а помнишь Ивана Васильевича, – сказал он. – Преподавателя, который историю преподавал на первом курсе?

Я лишь соглашаясь, качнула головой.

– Я тут вспомнил, как он попытался стереть с доски старые записи, губка была сухой, тогда он психанул и ударил этой губкой о доску. Поднялась пылища и он начал чихать. В итоге еще и пару отменил из-за этого. Помнишь?

Я снова покачала головой и продолжила жевать.

Судя по всему, ему показалась, что этот его приступ ностальгии пришелся мне по вкусу. Он на час, если не больше затянул знакомые мне и пересказанные до дыр истории. Да, до дыр! Огромных таких сюжетных дыр. Казалось, он рассказал родителям эти истории столько раз за последний месяц, что сам начисто позабыл, как там все начиналось и чем закончилось. Сказочник, одним словом.

Хотя наблюдать за ним было забавно. Он казался воодушевленным и непривычно ребячился, парадируя своих тогдашних собеседников. Ничего томного, властного и интригующего в нем в тот момент не наблюдалось. Еще бы футболку надел, а то это проигрывание грудными мышцами сбивало с толку.

Дом все также ходил из стороны в сторону. За последние часы меня столько раз бросало в пучину разнообразных чувств, что развалить этот дом на части прямо на мою голову, мне было бы все равно.

«И когда он успел так накачаться?» – задумалась я. – «Хотя я впервые увидела его без футболки, но мне всегда он казался обычным бычком. Вы только посмотрите на него: он и отличник, и красавчик и атлет – возьми, да дай…. Что за ерунда в голову лезет? Совсем одурела, пора бы на боковую».

– Я спать, – сказала я и поднялась из-за стола.

Ветер взвыл пуще прежнего и дом, казалось, надломился, точно печенька. Я села на место.

Игнат протянул мне бутылку.

– Выпей, а то в углу всю ночь просидишь, – сказал он и пошел подкинуть дров в печь.

Я выполнила то, что он сказал, и залпом заглотила чуть меньше половины бутылки. Собственно, как говорится, до дна!

За окном снова раздался вой. Стены пошли ходуном. Я испугалась и поджала ноги. Опять вой. Свет мигнул несколько раз и погас.

– Ну, все, нам конец! – выпалила я, дрожащим голосом.

– Не драматизируй. Сейчас выйду, посмотрю, может, у соседей тоже света нет. Если так, значит, скорее всего, дело в подстанции.

– Хорошо, – согласилась я и обняла колени.

– Ага. Фонарик включи, а то я прибор ночного видения дома оставил.

– Смешно, – укусила его я.

– Я знаю. У меня все хорошо с чувством юмора, если ты не заметила.

– Не заметила.

– Заметишь еще.

Он накинул куртку и ботинки, а после попытался выйти. Дверь не подчинилась.

– Завалило нас, Аня, – сказал он. – Остались мы только вдвоем на отшибе, без света, интернета и надежды.

– Совсем дурак. И это я по-твоему драматизирую?

– Я же шучу, – усмехнулся он и скинул с себя лишние вещи. После сделал звонок.

Предупредив отца о том, что выйти мы не можем, Игнат проверил печь и включил на телефоне медленную музыку.

– Делать нечего, может, потанцуем? – предложил он.

– Я не танцую, – ответила я.

– Ты весь первый курс по клубам шаталась, – подметил он.

– И что?

– Да ничего. Перед отморозками клубными тоже так ломалась? – спросил он как-то надменно.

– Ты чего несешь? – возразила я. Слова его, честно признаться, звучали очень обидно.

Игнат силой поднял меня со стула и поставил перед собой. По дому разнеслись латиноамериканские мотивы, что перемешивались с треском дров и песнями стихии.

Он прижал меня к себе, вложив мою руку в свою, а другой рукой скользнув вниз по моей спине.

– Повторяй за мной, – зашептал он и я подчинилась.

Показалось, что песня, которую он включил, играла по кругу. Мы делали плавные шаги, и я на свое удивление каким-то чудом не наступала ему на ноги.

Стало жарко.

– Зря ты подкинул дров, – сказала я. – Изжаримся же.

Тогда он отступил на полшага и легким движение сорвал с меня футболку, оставив в одном лишь бюстгальтере.

– Теперь мы на равных, – сказал он.

– Не совсем, – угораздило меня ответить. Я и подумать не могла, что все обернется так.

В следующую же секунду на пол упал мой бюстгальтер, точно он – осенний лист. Губы Игната впились в мою грудь, а руки вцепились в бедра, словно два капкана – и больно, и сладко одновременно. Я почувствовала, что налилась труднопреодолимым желанием, потому будучи не в силах сдерживать себя, оттолкнула его из последних сил, от греха подальше.

– Да что же ты творишь? – выкрикнула я, вытянув перед собой руки. Они дрожали, точно тонкие веточки на ветру. Подобрав вещи я, держа язык за зубами, проследовала в свою комнатку.

Я завалилась на нее лицом вниз с вещами в руках. Холодная подушка чуть прояснила сознание. Учащенное дыхание стало замедляться. Сердце успокаивалось. Но следующий выпад Игната оказался фатальным.

Он взобрался на кровать, нависнув надо мной точно отвесная скала. Перевернув меня, как игрушку, он вырвал из моих рук вещи и бросил их на пол. После стянул с меня штаны, и нижнее белье. Его рука скользнула по моему бедру. По всему телу пробежала дрожь. Такая дрожь, как при температуре – тебе вроде и холодно, но внутри все горит.

Пытаясь зацепиться хоть за одну здравую мысль, я и заметить не успела, как его голова оказалась промеж моих ног.

«Плевать, что будет дальше» – твердил мне какой-то внутренний демон, – «только не останавливайся».

– Я на тебя заявление напишу, – прошептала я, пытаясь остановить этого внутреннего демона и Игната. – Ты же мой брат.

От услышанного глаза его сощурились, и на лице нарисовался довольный оскал.

Расстегнув ширинку, он спустил брюки.

– Так я твой брат?

– Да.

– Скажи это?

– Что?

– Назови меня братиком.

– Иди к черту.

– Назови меня братиком, – приказал он и щипнул налившуюся кнопку.

– Братик, – вырвалось из меня, точно говорила не я, а кто-то другой.

Игнат вцепился в шею и резко погрузился в меня, заставив взвизгнуть.

После нескольких толчков я оказалась не в силах сопротивляться, даже ради приличия. Я чувствовала, как из глаз льются слезы и это явно были не слезы наслаждения.

Его поцелуй притупил нахлынувшее чувство стыда. Кровать заскрипела и, казалось, дом начал сотрясать уже от моих стонов.

Я проснулась следующим утром от прикосновений холодных рук. Открыв слипшиеся глаза, я увидела над собой мать. Она не то чтобы была недовольна, казалась, она пребывала в каком-то дичайшем ужасе.

– Ты совсем стыд потеряла? – раскричалась она. И тут я вспомнила прошлую ночь.

– Что там? – послышался голос отца Игната.

Я приподнялась и нашла себя полностью обнаженной.

– Не входи, – остановила его мать и вытолкнула из комнаты.

– Почему она раздета? – прошептал мужчина.

– Не переживайте так, – послышалось из большой комнаты где была кухня и печь. – Она вчера так перепугалась, что слишком много выпила. Я уснул на диванчике раньше нее и что бы там вы не увидели, я этого не видел, – сказал Игнат.

Глава 4. ч.1

Я не помню, как прошел тот день. Все делали вид, что ничего не произошло, и праздновали годовщину. Мне никто не наливал. Честно признаться, у меня и без алкоголя все плыло перед глазами.

Игнат игриво лыбился моей маме, периодически нарываясь на ласковое поглаживание своей никчемной башки.

Найдя себя на все той же кровати уже далеко за полночь, только в этот раз одетой и измотанной, я клятвенно решила для себя, что больше и словом с этим выродком не обмолвлюсь. В этот раз уж точно.

«Как он мог так поступить?»– думала я «Ну, понятное дело, что признаваться родителям в произошедшем никто не собирался, но он же мог меня разбудить или, на крайний случай, если я и была настолько пьяна, одеть. Он ведь мог сделать хоть что-то, чтобы меня защитить. А сейчас все выглядит так, будто он меня подставил…. Он меня подставил?»– я приподнялась, вцепившись пальцами в одеяло. – «Он меня подставил. Он этого и хотел. Только зачем?».

Подо мной были все те же простыни. Простыни, пропахшие моей самой яркой ночью и самой большой ошибкой.

Родители ютились в соседней комнатке. Игнат благородно поскрипывал диваном. Так, в мутных раздумьях наступило утро. Мне казалось, что я совсем не спала, но стремительно пролетевшие часы говорили об обратном.

За завтраком мама залилась рассказом о ее первой встрече с отцом Игната. Она казалась такой счастливой, и я почувствовала себя последней сволочью из-за всего того, что умудрилась натворить.

– Итак, Игнат Петрович, – обратилась она к Игнату, – мы тут с твоим отцов Петром Игнатовичем посовещались и решили, что нечего тебе жить отдельно от семьи. Я, конечно, все понимаю. Но у нас и покушать всегда приготовлено и до университета не далеко. Давай-ка ты к нам?

– Да сейчас! – возразила я. – Тогда я в его квартиру перееду, можно?

Отец Игната усмехнулся.

– Размечталась! – резанула мама.

– Я не буду с ним жить в одном доме. Вы совсем одурели что ли?

– Так… – начала отчитывать меня родительница.

– Я согласен, – встрял в наш спор Игнат. – За квартиру платить не надо будет. Это же хорошо? – он хлопнул отца по плечу. – Я буду очень рад жить в семье.

– Не думал, что ты согласишься. Ты же тогда с таким скандалом из дома ушел… – начал размышлять Петр Игнатович.

– Это было тогда…

– Я против! – возразила я.

– Совсем ты меня не любишь, да? – спросил у меня Игнат и сделал щенячье лицо.

Я, припомнив свое обещание, ничего умнее не выдумала, как показать ему средний палец и выйти из-за стола.

– Ну, вот и решили, – сказала мама. – Свободная комната есть. К тому же ты – староста, может, она будет брать с тебя пример.

– Я постараюсь, – ответил Игнат.

О чем они говорили дальше, я уже не слышала. Я находилась в предвкушении всего того, что меня ожидало после его переезда в наш дом. Мне даже как-то случайно подумалось о том, что бы сказал на это мой отец, если бы был жив. Хотелось верить, что он-то точно меня понял бы, поддержал и не осудил. Но его рядом не было и уже очень-очень давно.

Глава 4. ч.2

В этих раздумьях я провела около часа. Поняла это только, когда мама окликнула меня, приказав собираться домой.

Но я продолжила сидеть на месте. Мне просто хотелось застыть так. И всё. Больше в тот момент мне ничего не хотелось.

Тут откуда не возьмись, хотя понятно откуда, в комнату влетел Игнат. Он присел на корточки и положил обе руки мне на колени.

– Ты в порядке? – спросил он.

Голос его был таким спокойным, будто ничего и не произошло. Я с психом скинула его клешни со своих ножек и прошипела что-то сама и не поняла что. Он улыбнулся. А после, чуть прикусив губу и сощурив глаза, поднялся. Игнат вырос надо мной, точно гора. Честно слово, после всего я вдруг почувствовала себя рядом с ним такой маленькой и беспомощной и это мне совсем не понравилось.

– Нам будет весело, – сказал он и вышел из комнаты.

Момент мне захотелось разорвать его на маленькие кусочки и каждый из кусочков перемолоть в мясорубке и подать ему же на обед. И в то же время, тепло его рук все еще чувствовалась и как только я подумала об этом, мои колени задрожали.

– Да будь ты проклят! – пробубнила я. Стало так противно от всего, что хоть волком вой.

На улице подморозило. Отказав себе в наслаждении прекрасными зимними пейзажами, я прыгнула на заднее сиденье родительской машины и, забившись в угол, стала ждать отъезда.

Под умиротворяющее гудение мотора глаза мои закрылись. В полудреме я видела прекрасное виденье: наша с мамой квартира была пуста. Никакого Игната и его отца там не было и не должно было быть. Мама, по ощущениям, трудилась на работе, а у меня в самом разгаре были летние каникулы. Сквозь окно моей маленькой, но очень уютное комнаты лился теплый солнечный свет. И все, что приключилось со мной, казалось чем-то ненастоящим. И как только я погрузилась в это блаженство, почувствовала покой каждой клеточкой своего тела, картинка изменилась. Я обнаружила себя перед одногруппниками в одном из лекционных залов. Тело мое было обнажено и дрожало. Рядом стоял Игнат и смеялся.

К счастью, этот позор длился не долго. Мама слабым хлопком по плечу привела меня в чувство.

– Аня, ты с нами не едешь, – сказала она и, взяв мою сумку с вещами, скрылась.

– В смысле? – крикнула я, но меня никто не слышал.

Мгновенно позабыв о своем сновидении, я вывалилась из машины. Ветер слету забрался под распахнутый пуховик. Окружавшая нас серость стала еще серее и противнее. Создавалось ощущение, будто меня предали. Все и каждый.

Я увидела, как моя сумка упала на заднее сиденье машины Игната. Улыбаясь своему «сыночку» мама радостно хлопнула дверцей и все с той же искрящейся счастьем улыбкой уткнулась в плечо Петра Игнатовича.

«Эй, это же моя мама», – подумала я и ощутила на себе взгляд Игната. Он буквально на секунду вскинул брови. После подозвал меня к себе рваным взмахом ладони.

– Нам с Петром Игнатовичем нужно еще кое-куда заскочить, поэтому поедешь с братом, – сказала мама.

– Он мне не брат, – пробубнила я.

– Да ладно тебе, – оскалился Игнат. – Ну же, назови меня братом…. Скажи «бра-тик».

Меня от этого «братика» аж перекосило. Мама и ее муженек рассмеялись, точно в этом было что-то забавное. Но он…. Он понимал, что говорит. И я была уверена на миллиард процентов, что он сказал это специально. Будто выводить меня из себя с недавнего времени стало его любимой забавой.

«Может, его бесит, что наши родители вместе, и поэтому он отыгрывается на мне?» – подумала я и, честно признаться, очень захотела, чтобы это было правдой.

Эта мысль оказалось успокоительной. Я поняла это потому как почувствовала, что сковывающее мою голову и тело оцепенение сошло на нет. И я оскалилась в ответ. Как-то машинально это вышло то ли от обиды, то ли мой внутренний демоненок просто-напросто устал, что об меня вытирают ноги.

– Дорогой бра-тик, – протянула я и так громко, что сама этому удивилась. – А не пошел бы ты в жо-пу, – дополнила я. Оголив десны, я махнула родителям рукой и запрыгнула в машину Игната.

Я не знала, какую игру он вел, но почему-то в тот момент очень четко и ясно стала ощущать, что это была именно игра, игра которую он не намерен был заканчивать. Желания, что он пробудил во мне, начали видеться грязной страницей в летописи моей пока что короткой жизни. И если бы была такая возможность, я бы вырвала эту страницу к чертям собачьим и сожгла. Блаженное состояние, в котором я ничего к этому мерзавку не испытывала, окутало меня, точно объятия матери темной кошмарной ночью.

– Чего улыбаешься? – прошептал Игнат прямо мне в ухо. Меня аж передернуло. Я врезалась в одну точку остекленевшими глазами, пытаясь понять, как это так я отключилась от реальности и даже не заметила, что он сел в машину. – Обо мне думаешь? – спросил он.

– Да, конечно, – ответила я. – Размышляю о том, как такого урода земля носит.

Он рассмеялся. Я огляделась.

– А где родители? – спросила я.

– Так уехали уже.

– Давно?

– Только что.

Я краем глаза глянула на отдаляющийся домик. Машина, буксуя, преодолела почти неубранную дорогу и вскоре мы выехали на трассу. Все это время стояла гробовая тишина. Мне не о чем было с ним разговаривать. И ему, судя по всему, тоже не о чем было со мной говорить. Мне от этого сделалось немного обидно, но припомнив, что все его действия – всего лишь игра, я снова пришла в себя.

Снег на хвойных гигантах мягкими облачками лежал, точно мы попали в рисованный мир. Плотные зеленые стены давили нас с обеих сторон, но было совсем не страшно.

Мы гнали, словно куда-то опаздывали. Я не чувствовала никакой опасности. И понимая, что это чувство временное, пыталась насладиться им.

Игнат внезапно сбавил ход. Забыв уже несколько раз нарушенное обещание о «режиме тишины», я поинтересовалась:

– Что такое?

Он пожал плечами и внимательно всмотрелся в дорогу.

– Не знаю, – ответил Игнат.

Я расспрашивать его не стала.

Что сказать, он оказался прав. Через пару минут прямо на дорогу выскочил лось. По счастливому стечению обстоятельств и активизировавшейся чуйке водителя мы притормозили, не доехав до него метров десять.

Лось глянул на нас и сделал шаг в ту половину леса, из которой пришел.

– Трусишка, – усмехнулся Игнат и сдал назад.

Сложив руки на руль, мой новоприобретенный братишка, воткнулся в них лицом и стал наблюдать за диким незнакомцем. Такого любопытного и радостного взгляд в его исполнении я раньше не видела. Он напомнил мне ребенка, смотрящего свой любимый мультфильм.

Лось сделал пару робких шагов, а после рванул с места и скрылся в неизвестном направлении. Игнат радостно усмехнулся. И мы поехали дальше.

От его довольной улыбки мне стало тепло. Так тепло, что находиться в пуховике стало невозможно.

«Он может быть таким?»– подумала я. – «Или он просто продолжает играть? Играть? А какой толк от такой игры? Кто ты, вредный мышь с рельефной фигурой, о которой я и не подозревала?… Блин, я опять об этом».

– Какой заботливый, – брякнула я, прячась от ненужных мыслей. – Зверюшке дорогу уступил…. Можешь же быть хорошим, когда захочешь.

Мотор взревел.

– Хочешь поцеловаться с лосем? – выкрикнул он. – Пожалуйста! Свезет, встретим еще одного.

– У тебя что крыша поехала? – испугалась я. – Сбавь скорость, мы же разобьемся.

Но он даже и не думал сбавлять ход. Он гнал и гнал. Гнал до тех пор, пока я не начала всхлипывать, давясь слезами.

Словами не передать, как сильно я испугалась. Все эти минуты у меня перед глазами стояла четкая картинка двух изувеченных и окровавленных тел. Я закрыла лицо руками. И все, чего я желала в тот момент, помимо спасения, так это того, чтобы в случае аварии меня убило сразу же.

– Мне страшно, – начала повторять я и услышала, как рев мотора начал плавно стихать. – Тебе доставляет особое удовольствие издеваться надо мной? – выкрикнула я и, убрав от лица руки, посмотрела на водителя. Он глядел на дорогу. Взгляд его уже не был ярким и радостным, он чудился потухшим и уставшим, точно он не спал несколько суток.

– Ты психопат? – спросила я полушепотом.

Игнат лишь шмыгнул носом, так ничего и не ответив.

Не знаю, вину он свою почувствовал или что-то другое, но ближе к городу он заговорил со мной, будто ничего и не случилось. Будто вообще ничего не случилось. Честно признаться, у меня сложилось ощущение, что он стер из памяти последние несколько дней, точно ничего и не было.

– Слушай, ты помнишь нашу счастливую четверку? – спросил он.

– Какую четверку? Ты о чем вообще?

– Ну, Воронина, Шпакова, Андрющенко и этого, как его, – начал вспоминать он тряся указательным пальцем. – Иванова что ли…

– Иванчука, может быть? – предположила я.

Игнат щелкнул пальцами.

– Да, точно, Иванчука.

Я понятия не имела на кой он припомнил Иванчука, того самого, с которым мы сбегали с пар и получили нагоняй от старосты посреди столовой.

– И что?

– Да ничего, просто вспомнил историю с коньяком.

У меня совсем из головы выпали обстоятельства этой истории, потому толком я ничего припомнить не могла. Знала, что после нее Иванчука выперли с универа и тех троих из параллельной группы тоже.

– Я подзабыла в чем там соль-сахар, напомнишь?

Игнат качнул головой в знак согласия.

– Они логику закрыть не могли. Преподаватель никак не хотел проставлять им допуск к зачету, потому что они на пары не ходили.

– И?

– И они приперлись к нему с бутылкой дорогущего коньяка. А он взял эту бутылку и отнес отцу. На следующий день у него на столе лежали документы об отчислении всех четверых.

Он улыбнулся и хмыкнул.

– А ты и рад был, что Иванчука выперли, да?

– Мне-то что с его отчисления, вы же к тому времени уже расстались.

– А причем тут вообще я? – удивилась я.

– Вот я и говорю, ты вообще здесь не причем, – ответил Игнат и слил разговор.

Заехав в город, мы остановились около первого попавшегося торгового центра.

– Мама просила купить сливочное масло, сыр и еще что-то, у меня в телефоне записано, – сказал он, предвосхищая мой вопрос. – Пойдешь со мной или будешь сидеть и скучать?

– Почему она меня не попросила? – мне стало интересно.

– Может, потому что ты дрыхла в отцовской машине?

Я махнула на него рукой и пошла следом.

Торговый центр до сих пор искрился яркими цветами. Судя по всему, снимать новогодние украшения никто не собирался еще, по крайней мере, месяц.

Мы шли вместе к молочному отделу, ловко уклоняясь от покупателей, снующих из стороны в сторону с огромными тележками. Он топал справа и глядел в телефон, видимо, перечитывал составленный матушкой список.

Путь преградил мужик с тележкой наглухо забитой пивом. Я предпочла уступить ему право пройти первым.

– Давай скорее, – решила поторопить я Игната, когда эта алковыставка уступила нам дорогу, но мне никто не ответил. Игната рядом не было. Я сдала назад и обнаружила его за два отдела от меня. Он помогал какой-то незнакомой бабушке достать с верхней полки упаковку с крупой. – Ничего не понимаю, – пробубнила я и, дождавшись, когда он обратит на меня внимание, потопала в нужный отдел.