355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Юстейн Гордер » Замок в Пиренеях » Текст книги (страница 2)
Замок в Пиренеях
  • Текст добавлен: 3 октября 2016, 22:21

Текст книги "Замок в Пиренеях"


Автор книги: Юстейн Гордер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Когда речь идет об азартных играх или банальных жизненных ситуациях, в их банальности нам следует учитывать самые разные обстоятельства. Ошеломляющая случайная встреча становится со временем воспоминанием, частью нашей душевной биографии и очередным анекдотом о невероятных событиях. И неопытный взгляд охотно это принимает, полагая, что мир вокруг пронизан некими «силами», которые то и дело вмешиваются в нашу жизнь.

Таков, по моему мнению, этот механизм. Сама ситуация выигрыша в азартной игре и то, что победителем становится далеко не каждый, наводит на мысль о дарвиновском естественном отборе. Разница только в том, что в нашем случае имеет место выбор не естественный, а искусственный. Таким образом, к сожалению, легко возникают искусственные представления.

Осознанно или нет мы соединяем обстоятельства, не имеющие между собой ничего общего. Это, как мне кажется, свойство, присущее человеку. В отличие от животного, мы часто ищем скрытые за этими обстоятельствами причины – судьбу, рок или предначертание даже там, где найти ничего подобного невозможно.

Итак, я полагаю, что в тот летний день мы встретились друг с другом абсолютно случайно. Вероятность того, что это случится, была ничтожной – никто из нас с тех пор ни разу в тех местах не был, но если вероятность события ничтожна, это вовсе не значит, что оно не может произойти.

Если мы решим свести воедино все самые удивительные примеры случайных выигрышей в какой-нибудь толстой книге, нам придется освободить место для многих тысяч миллиардов томов, поскольку надо будет учитывать и все, без исключения, проигрыши в игре. Но для такого количества книг на Земле просто не найдется деревьев!

И кстати, еще один момент, о проигрыше, я хочу тебя спросить: читала ли ты когда-нибудь интервью с тем, кто никогда не выигрывал в лотерею?

>>>

Стейн, ты совершенно не изменился!

И это прекрасно. В твоих суждениях есть что-то свежее и мальчишеское.

А возможно, ты просто слеп. Возможно, твои взгляды мелочны и ограниченны.

Помнишь ли ты картину Магритта[13]13
  Рене Магритт (1898–1967) – известный бельгийский художник-сюрреалист.


[Закрыть]
, где изображена каменная глыба, парящая в вольном полете над ландшафтом? С маленьким замком на вершине? Эту картину забыть невозможно.

Но если бы ты оказался свидетелем чего-то похожего, ты наверняка постарался бы это опровергнуть. Сказал бы, что это тебе померещилось. Что глыба пустая или наполнена гелием. Или держится наверху благодаря хитроумному приспособлению, сплетению невидимых бечевок.

Моя душа гораздо проще. Я, пожалуй, лишь простерла бы руки к скалистой глыбе и спела «аллилуйю».

В своем первом письме ты пишешь: «Иногда мы говорим: поверю, если сам увижу! Но не так уж обязательно вообще во что-то верить…»

Должна признаться, что это высказывание заставляет меня задуматься. Для меня оно звучит вовсе не эмпирически, это какая-то казуистика в духе Средних веков.

Если чувства поведали нам нечто, не соответствующее Аристотелю, это были ошибочные чувства. Когда наблюдения за движениями небесных светил не совпали с геоцентрической картиной мира, придумали такой фокус-покус, который нарекли «эпициклом»[14]14
  Вспомогательная окружность, по которой движется планета в геоцентрической системе мира Птолемея.


[Закрыть]
, чтобы объяснить фактически видимое. Служители церкви и инквизиции практиковали к тому же самоцензуру и отказывались смотреть на небесные тела в телескоп Галилея, как и верить его открытиям. Они утверждали, что это иллюзия или наваждение. Но тебе и без меня это известно.

Ты думал следующее: мы оба видели нечто подобное этой каменной глыбе, вольно парящей над мхом и вереском. Чудо! Верно? Чудо над этим миром! Позволь только добавить: мы видели одно и то же, в этом мы были абсолютно едины.

Именно так. Но возвращаясь к нашей встрече: мы можем оставить в стороне все неизбежное и необъяснимое…

>>>

Так что ты об этом думаешь?

>>>

Возможно, наша «случайная встреча» обязана столь банальному явлению, как телепатия. Хотя это ничего для тебя не значит – ни за, ни против, поскольку ты уже решил, что не веришь в передачу мыслей на расстоянии.

Ты веришь в силу тяжести. А сможешь объяснить что это такое?

Быть может, ты дашь мне шанс посмотреть в телескоп Галилея?

>>>

Что такое сила тяжести, я объяснить не могу. Она существует – и всё. Само собой, я одолжу тебе свой глаз, чтобы посмотреть в телескоп. Если бы у тебя была целая дюжина телескопов, я смотрел бы во все разом. Для начала заглянем хотя бы в один!

>>>

Для нас с Нильсом Петером это была непростая поездка, и я точно помню: это я предложила заехать на один день во Фьёре, чтобы посетить книжную лавку и Музей ледников.

Собственно, мы возвращались из Эстланна[15]15
  Восточная Норвегия; один из пяти регионов Норвегии, расположенный в юго-восточной части страны.


[Закрыть]
в Берген, и тут я подумала: прошло уже столько лет, почему бы не прогуляться там снова, даже если это наверняка причинит мне боль. Это было как внезапное озарение. Честное слово. Совершенно неожиданно оно возникло во мне.

Что касается тебя, то у тебя планов было куда больше, так что отправителем наверняка был ты, а получателем – я. Это не стоило бы внимания, если бы ты впервые с тех пор, как мы жили вдвоем в этой старой деревянной гостинице, не послал мне мысленно идею снова побывать здесь. Загвоздка только в том, что не знаешь, что нужно делать, дабы послать мысль, и что – чтобы ее принять. Ты ведь ничего не ощущаешь у себя в голове, когда думаешь… Ты можешь думать о чем-то трагическом, горьком или печальном, но при этом не чувствуешь, как в голове твоей потрескивает, звенит или поскрипывает. Ведь мысли чаще всего не имеют ничего общего с телом и с физическими процессами в нем.

Итак, самое простое объяснение того, что нам суждено было появиться в одно и то же время в этих краях, некогда бывших прекраснейшим и горчайшим местом нашей жизни, с моей точки зрения – телепатия. Твои объяснения или попытки оправдания более сложны и напоминают мне утомительные статистические выкладки. Исходя из расчета математической вероятности наше повторное свидание на старой веранде было таким-то… Словно каждый из нас стоял на своем берегу фьорда и посылал другому ружейную пулю, которые, столкнувшись посреди фьорда, пошли, как два физических тела, ко дну. Возможно, именно это было сверхъестественным! Во всяком случае куда легче понять, что две некогда близкие души способны сообщаться между собой по глубоко значимым для обоих вопросам. Ты послал мне сигнал, что тебе снова необходимо попасть сюда, я этот сигнал приняла и тоже приехала!

Стало быть, телепатия! Это хорошо известное явление я предлагаю как здравое, вполне вероятное объяснение того, что ты с презрением отвергаешь как «невероятную случайную встречу» и что многие люди экспериментально исследовали во многих университетах мира. Среди пионеров – супружеская пара Рине из университета Дьюка в Северной Каролине, которая занималась этим уже в тридцатые годы ХIX века. Если хочешь, я пришлю тебе несколько ссылок, в моем распоряжении целая библиография.

Разве это не похоже на то, что показала нам квантовая механика? Что всё в мире, во Вселенной, включая самую крошечную элементарную частицу, взаимосвязано?

В последнее время благодаря коллегам я много читала по квантовой физике. Здесь, в школе, у нас целый год проходил довольно любопытный семинар. Здешний клуб мы называем «In vino veritas»[16]16
  Истина в вине (лат.).


[Закрыть]
, и эти слова, возможно, наводят на мысль о богеме, но, проведя несколько вечеров с физиками и естествоиспытателями, я убедилась в том, что современная физика не сделала мир менее таинственным, чем это было в эпоху Платона. Стейн, пожалуйста, поправь меня, ты ведь знаешь это лучше, чем я.

Если две частицы, например два фотона, рождаются вместе и затем с огромной скоростью разлетаются, то они продолжают вести себя как единое целое.

Они летят каждая в своем направлении, расстояние между ними измеряется световыми годами, и тем не менее они остаются связанными. Каждая из частиц обладает информацией о свойствах другой, и на каждую из «частиц-близнецов» распространяется то, что совершается с другой. Само собой разумеется, речь идет не о коммуникации, а о взаимосвязи или о так называемом «нелокальном взаимодействии». На уровне квантовой механики мир не локален. Это удивительно и, возможно, так же непонятно, как сила тяжести, и Эйнштейн оспаривал это свойство, считая его абсурдным; однако после Эйнштейна оно было подтверждено экспериментально.

Мы говорим сейчас не о телепатии, а о телефизике. Духовный контакт на огромных расстояниях, по-моему, гораздо важнее, чем квантовая механика. Откровенно говоря, это мы представляем на Земле разум. Взгляни на звезды, на галактики. Посмотри на странствующие кометы и астероиды и позволь себе посмеяться. Могучим небесным телам вопреки – являемся мы – живущие в этом мире души. Что могут кометы и астероиды? Что они в состоянии воспринять из всего сущего? Каким самосознанием они обладают?

Можно ли слепо поверить в то, что фотоны обладают сознанием и что они способны общаться, передавая мысли на очень далекие расстояния? Я в это не верю. Я верю в то, что мы – люди – находимся в особом положении. Мы – ум, интеллект в театре под названием Вселенная!

Стейн! Пока ты читаешь это письмо, несколько миллиардов нейтрино пролетают сквозь твой мозг и твое тело, они исходят от поверхности Солнца, от других звезд Млечного Пути, из других галактик. Они также по-своему осуществляют «нелокальное взаимодействие».

Другой парадокс – квантовые частицы ведут себя то как волны, то как частицы. Эксперименты показали, что электрон, эта мельчайшая частица, способен одновременно пройти через разные щели. Это так же невероятно, как мысль о том, что теннисный мяч может одновременно пробить две разные дыры в ограде теннисного корта.

Ты можешь понять или объяснить мне, как нечто может быть сразу волной и частицей, то одним, то другим? Прошу тебя об одном: склонись перед этой Вселенной, перед тем, как она устроена. Если физические законы кажутся нам загадочными, пусть они такими и остаются. Можно, конечно, пожалеть о том, что мы не в силах объяснить всё между небом и землей; для поэтов это могло бы послужить хорошей утренней разминкой… Я имею в виду элегическое покачивание головой и размышления о том, сколь мало мы понимаем в этой таинственной Вселенной, в которой обитаем; а ведь это то, перед чем мы должны склониться.

То, что ты можешь послать мне мысль, которую я способна уловить, вполне возможно. Даже если мы не в состоянии дать этому математическое или физическое объяснение…

Разве не так?

Английский астроном Джеймс Джинс[17]17
  Джеймс Хопвуд Джинс (1877–1946) – физик и астрофизик, сделал важные научные открытия, включая квантовую теорию, автор космогонической гипотезы.


[Закрыть]
сказал однажды: «Вселенная становится больше похожей на великую мысль, чем на огромную машину».

>>>

Я получил новую сводку прогнозов, она еще тревожнее, чем ожидалось, и должен встретиться с несколькими журналистами, которые кровь из носу жаждут получить от меня комментарии. Это часть истерии, созданной СМИ вокруг всех этих вопросов. Поэтому я вынужден ненадолго оторваться от нашей беседы, но в полдень уже вернусь обратно. Смею заверить тебя в том, что испытываю уважение к твоим взглядам и убеждениям… К каким бы «-измам» мы с тобой ни примыкали, я чрезвычайно высоко ценю тебя как человека. Позволь же и мне в свою очередь не верить в так называемые сверхъестественные явления.

>>>

Хорошо, хорошо! Но в тебе множество самых разных настроений, мальчик мой… Некогда я знала тебя… а теперь я напишу несколько слов о Женщине-Брусничнице. Чувствую, как ты сопротивляешься, как будто вижу тебя сквозь дверь и стены, как в ту ночь, когда ты сидел и курил… Но сейчас ты должен меня выслушать.

В тот раз ты плакал, всхлипывал, как ребенок, и мне пришлось тебя успокаивать. А что случилось через тридцать лет, когда мы снова оказались наверху?

Ты пишешь, что не веришь в неведомые силы, вторгающиеся в нашу жизнь. Но там, наверху, ты весь дрожал, когда мы остановились у березовой рощи.

А ведь тело не лжет… Когда мы подошли туда, ты внезапно взял меня за руку.

В те далекие времена мы часто ходили рука в руке. Но то, что ты снова взял меня за руку, было почти невероятно! Хотя я понимала, что это должно было случиться, потому что мы снова оказались у этой рощи и ты нуждался в моей поддержке. Ты боялся! Там, на поросшем березами склоне, ты вовсе не был могучим парнем! Ты испытывал страх перед тем, что принадлежит не этому миру.

Рука у тебя сильная, Стейн! Но она дрожала!

Серьезность того часа захватила и меня. Но я была осмотрительнее, чем ты, чувствовала себя увереннее – возможно, потому, что у меня уже давно сложился свой взгляд на потустороннее… Для меня «аномальное» – нормально. Я была готова к тому, что тот феномен может снова «материализоваться». Хотя «материализоваться» – вводящее в заблуждение обозначение, потому что то, что мы некогда видели, вовсе не было материально. Возможно, это никогда нельзя было как-то зафиксировать, сфотографировать. Это была так называемая «видимость». История полна сообщений о подобных явлениях – рассказов о человеке, который представал перед душой другого человека, хотя в реальном мире они находились на расстоянии многих миль друг от друга.

И литература богата рассказами о людях, которые получали весть от того, кто недавно… кто не мертв, но восстал из мертвых. Самый известный пример, разумеется, Иисус. Между тем нас окружает материалистическая культура, почти полностью закрытая для контакта с духовным миром, не говоря уже о сверхъестественном. Но… почитай Шекспира, почитай исландские саги, снова открой Библию и Гомера, послушай, что в различных культурах рассказывают о шаманах и предках.

По-моему, случившееся в тот раз могло бы послужить для нас утешением. Потому как есть нечто в том, что ты называешь его словом «скетч», «представление», о чем я думала потом бесчисленное множество раз. Женщина-Брусничница смотрела на нас не с упреком или ненавистью. Она смотрела с нежностью, она улыбалась. Потом ее улыбка исчезла, но ненависти не было. Там, где не замешаны материальные интересы, нет и ненависти…

В тот раз тем не менее мы оба пережили потрясение, я тоже; мы были насмерть перепуганы, но это творилось с нами уже целую неделю. Появись она снова, я приняла бы ее с распростертыми объятьями.

Но больше она не появилась…

Никакой смерти нет, Стейн! И мертвых нет.

> II

Ну вот, я вернулся. Ты по-прежнему сидишь за компьютером?

>>>

Брожу вокруг него! Что поведала новая сводка прогнозов о состоянии климата?

>>>

Она вселяет тревогу и наводит на мысль о том, что на климатическом фронте ООН уже долгие годы проводила слишком консервативную политику. В недостаточной степени обращалось внимание на так называемые механизмы обратной связи. В виде резюме сводка сообщает о том, что чем теплее становится, тем становится теплее. Когда снег и лед в Арктике тают, солнечные лучи отражаются меньше и Земля в целом согревается гораздо сильнее. Это приводит к тому, что при таянии вечной мерзлоты высвобождаются газы, в том числе метан, которые влияют на климат. Существует и множество других подобного рода самоусиливающихся механизмов. Возможно, мы приближаемся к фатальной точке неустойчивого равновесия. После него обратного пути от глобальной катастрофы нет. Еще недавно мы полагали, что, несмотря на все, пройдет не менее полувека, прежде чем морской лед в Арктике будет весь таять летом, а сейчас видим, что этот процесс протекает гораздо быстрее. Похоже, речь идет всего о двух десятилетиях! Исчезновение льда на севере способствует таянию ледников в горах Азии, Африки и Южной Америки, а с уменьшением этих водонапорных башен русла многих рек на большую часть года будут пересыхать. Из-за этих процессов с недостатком питьевой воды столкнутся миллионы людей. И не только людей. Кризис затронет почти половину земных растений и животных. Что мы творим с нашей планетой? У нас она одна, и мы обязаны делить ее с теми, кто придет после нас!

А теперь наша беседа. Мне продолжать?

>>>

Продолжай! Я пойду в комнату и приведу в порядок кое-какие газеты и журналы, но сразу же вернусь, как только компьютер сообщит о твоем новом письме.

>>>

У меня свежо воспоминание о Магритте. Репродукция его картины висит у нас в спальне, а теперь я нашел ее в Интернете. Картина называется «Le Château de Pyrénées»[18]18
  Замок в Пиренеях (франц.).


[Закрыть]
, на ней изображен мир, парящий в вольном полете. Во всяком случае мы с тобой так ее толковали. Мы были агностиками. Мы охотно принимали рассуждение древних о том, что у мира должна быть первопричина, то есть должен существовать «Бог», который его создал. Мы спорили о некоей творческой инстанции, породившей Вселенную, но не верили в какую-либо форму «откровения» высших сил. Вместо этого мы не переставали изумляться существованию мира и нас самих.

Сольрун, я сейчас воспринимаю мир примерно так же и не перестаю удивляться тому, что он существует. То, что произошло в березовой роще, для меня гораздо меньшее чудо… Никаким цирковым трюкам, никакому театру варьете не удастся заворожить меня с такой силой, как это удается степям и тропическим лесам, миллиардам космических галактик и миллиардам световых лет между ними.

Как и ты, я скорее занят тем, что мир – это загадка, чем тем, что я – одна из его загадок. Я больше занят природой, чем своей собственной «сверхъестественностью». И меня куда больше удивляет наш непостижимый мозг, нежели все пустые рассказы о «сверхъестественном» и «сверхчувственном».

Я вообще не думаю, что допустимо переносить парадоксы физики на такие феномены, как обмен мыслей между высокоразвитыми млекопитающими. Но то, что существуют высокоразвитые млекопитающие и что я нахожусь среди них, это меня завораживает. Тебе долго пришлось бы искать человека, который был бы так озадачен собственным существованием, как я. Рискованное утверждение, но я осмеливаюсь это заявить. Поэтому-то меня и не задело обвинение в том, что я прагматичен.

Но что стало с тобой? К чему пришла ты?

Ты пишешь, что убеждена теперь в существовании потустороннего мира и в том, что смерти нет. Надеюсь, ты сохранила при этом свою способность радоваться каждой секунде жизни здесь и сейчас? Или твоя склонность к потустороннему постепенно вытеснит земное?

Способна ли ты по-прежнему испытывать «безграничное горе» из-за того, что жизнь «так коротка, так коротка»? Это твои слова. Выступают ли еще у тебя слезы на глазах при мысли о таких словах, как «старость» и «срок жизни»? Случается ли тебе прослезиться на закате солнца? Можешь ли ты вдруг сделать огромные глаза и произнести ужасные слова: «Стейн, однажды мы исчезнем!» или: «Когда-нибудь нас не будет!».

Двадцатилетние не способны представить себе свое несуществование, во всяком случае не так ярко, как когда-то представляла его ты. Но мы жили с этим как с повседневной данностью. Не потому ли, что постоянно бросались в самые дерзкие авантюры? После каждой из них мне не нужно было спрашивать, почему ты ударялась в слезы. Я знал почему, а ты знала, что я знал. Тогда я предлагал отправиться в лес или в горы. Таких успокаивающих прогулок на природу было множество. Ты любила их. Свою любовь к этому ты не один раз называла «всеобщей природой», и это чувство каким-то образом напоминало несчастную влюбленность, потому что ты знала: однажды ты изменишь всему тому, что так страстно любила, и в конце концов предашь саму себя.

Ты постоянно металась между смехом и слезами и под тонким слоем наигранной радости, как и я, носила горечь. Мы были вдвоем. Но думаю, что твоя горечь была глубже моей. Твое воодушевление, восхищение, восторг – тоже!

Но Брусничница! Я не буду уклоняться от разговора о ней и признаюсь, что в тот раз я и впрямь приуныл. Совпадение было поразительным! Не понимаю, как ее угораздило явиться снова?

Но когда моя рука дрожала, то была сама дрожащая, трепещущая жизнь. Прошло тридцать лет, и теперь, когда мы вдвоем вновь там оказались, предо мной так живо предстало… какими мы были неподдельно юными и как все это произошло с нами. Там на вершине, на поросшем березами склоне, случилось нечто такое, из-за чего мы вскоре оторвались друг от друга.

Возможно, потому, что я позволил себе вольность и взял твою руку в знак того, что мы вновь минуем эту березовую рощу. Я вспомнил, какое потрясение вызвало это у нас тридцать лет тому назад, какой страх нас охватил. Я этого не отрицал, потому что и теперь ощутил холодное дыхание чего-то жуткого. Но этот страх не был вызван тем, что нам вновь может явиться это видение. К тому же человек может бояться, как бы его не захватило собственное безумие. Или безумие ближнего. Страх бывает заразительным. Безумие – тоже.

Случившееся в тот раз лишило тебя самообладания. В последующие за этим недели я боялся находиться с тобой в одной комнате. Затаив дыхание, я надеялся, что ты вернешься… Этого не случилось. Я тосковал по тебе еще много лет спустя. Надеялся, что когда-нибудь ты позвонишь в дверь. По ночам я думал, что ты сама откроешь дверь и войдешь ночью в квартиру, ведь у тебя остался ключ… Я лежал в широкой двуспальной кровати, мне не хватало тебя, но в то же самое время я страшился твоего возвращения, ведь, вернувшись, ты стала бы той Сольрун, которую я знал… Через несколько лет я поменял замок.

Я по-прежнему живу с мыслью о Женщине-Брусничнице как о самом загадочном явлении моей жизни. Но тогда мы были такими юными! Кроме того, с тех пор минуло уже больше тридцати лет, и я не знаю…

>>>

Да, Стейн.

>>>

Что думаешь ты?

>>>

Он снова здесь! Я не могу сосредоточиться. Я не в силах вернуться мысленно на тридцать лет назад, пока он стоит на лесенке и окунает кисть в ведро с зеленой краской. Неужели нельзя пропустить один день, чтобы первый слой краски высох?

>>>

Займись чем-нибудь другим, хорошо? Я посижу еще немного.

>>>

Я принесла себе стакан яблочного сока со льдом. Наконец-то и лесенка, и его ноги исчезли, он вряд ли будет еще сегодня красить.

А ты и вправду агностик! Мы называли себя живыми куклами! Помнишь? Все время несли в себе магическое ощущение жизни… оно было присуще только нам. Мы были аутсайдерами, соорудили себе волшебный аванпост, позволявший на все бросать косые взгляды. Мы как бы основали свою собственную религию, так об этом и говорили.

Мы были заняты не только друг другом, какое-то время мы даже занимались почти миссионерской деятельностью. Ты ведь помнишь те субботы, когда мы бегали по городу с мешком, набитым листовками, которые раздавали горожанам. А вечерами печатали небольшие сообщения на старой пgишущей машинке. «ВАЖНОЕ ИЗВЕСТИЕ ВСЕМ ГРАЖДАНАМ ГОРОДА. Вы живете в этом мире!» Несколько тысяч раз мы печатали одно и то же, потом резали листы, складывали бумажки в мешок и ехали на трамвае к Национальному театру. А там вставали или в Студенческой роще, или в Холменколлене[19]19
  Район Осло, где находится знаменитый лыжный трамплин.


[Закрыть]
и раздавали зернышки нашей мысли, пытаясь пробудить горожан от того, что мы считали духовной спячкой. Это была забава! Шутка! Нас встречали дружескими улыбками, а нередко и раздраженными выкриками. Некоторые люди были оскорблены тем, что им напомнили: они существуют.

Начало 70-х годов не отличалось политкорректным отношением к чувству спокойного удивления по поводу нашего земного существования. Левые даже называли контрреволюционерами тех, кто напоминал, что Вселенная – это загадка. Важно было не понять мир, а изменить его.

Идея с листовками родилась из дурацких шуток с миндальными пирожными. Помнится мне, что первоначальным планом было приготовить специальные пирожные и раздавать их на студенческом празднике. Помнишь? А еще мы хотели устроить альтернативную демонстрацию, например 2 Мая. Но ограничились тем, что придумали кое-какие лозунги, хотя здесь у нас были предшественники. Во время студенческих беспорядков в Париже[20]20
  Студенческие волнения в Париже в 1968 году.


[Закрыть]
студенты писали лозунги: «Вся власть фантазии!», «Смерть – контрреволюционна!», «Запрещать запрещается» на стенах Сорбонны. Нам мерещилась целая демонстрация с такими вот лозунгами! Ты был так изобретателен, Стейн!

У нас вошло в обыкновение ходить по картинным галереям и концертам… в первую очередь для того, чтобы воспринимать искусство и музыку, но еще и для того, чтобы разглядывать всех этих живых кукол; мы называли это: сыграть в «фантастическом театре». Это было после того, как мы прочли «Степного волка» Германа Гессе. Мы могли сидеть в кафе и часами читать книги. Каждая из них была словно маленький мир! Кажется, мы называли это «миром души»? Но и те, кого мы рассматривали, не были механическими куклами, они были куклами живыми. Помнишь, как мы, сидя за столиком кафе, сочиняли рассказы о горожанах? Мы давали им имена и придумывали о них целые истории, возводили целые постройки вымышленных характеристик и описаний. Важной частью нашей религии было это почти безудержное почитание человека.

Потом мы повесили репродукцию Магритта на стене в спальне, если не ошибаюсь, мы купили ее в Художественном центре Хени-Унстад в Осло…

Кстати, о спальне. Иногда мы ложились посреди дня, прихватывая на столик у кровати бутылку шампанского и стаканы. Мы сидели часами и читали друг другу вслух. Мы читали книги Стейна Мерена[21]21
  Стейн Мерен (р. 1935) – один из крупнейших норвежских поэтов-модернистов XX века.


[Закрыть]
и Улафа Булля[22]22
  Улаф Булль (1883–1933) – норвежский поэт-символист, писатель, эссеист, драматург.


[Закрыть]
, мы позволяли себе это, хотя так называемая «магистральная лирика» была тогда попросту проклята. Мы читали Яна Эрика Волла[23]23
  Ян Эрик Волл (р. 1939) – современный норвежский поэт, прозаик, эссеист, переводчик.


[Закрыть]
, абсолютно всё, что он написал. А вспомни Раскольникова, «Волшебную гору» Манна. Все эти романы мы подбирали специально для кровати и шампанского. Наше «шампанское» называлось «Golden Power»[24]24
  «Сила золота» (англ.).


[Закрыть]
. Оно было сладким на вкус и дешевым, но нам нравилось его название.

Нам нравилось быть телами из плоти и крови. Чудесно было быть мужчиной и женщиной, мы пользовались этим. Увы, в нашем телесном счастье таилось напоминание о том, что мы – смертны. «Осень начинается весной», – говорили мы. Нам было меньше тридцати, но уже казалось, что мы начинаем стареть.

Жизнь была чудом, и всегда находилось что-то такое, что стоило бы отпраздновать. Это могла быть внезапная прогулка в лес летней ночью или неожиданная поездка на машине. Как-то ты сказал: «Мы едем в Сконе»[25]25
  Одна из южных провинций Швеции.


[Закрыть]
, и через пять минут мы уже сидели в автомобиле. Ни ты, ни я никогда в Сконе не были и не знали, где там можно остановиться.

Помнишь, как мы подъехали к пансиону «Девицы Лундгрен»? Мы не спали всю ночь и без конца смеялись, а заснули не в пансионе, а прямо в траве. Разбудила нас корова, если бы не она, нас наверняка бы сожрали муравьи. Мы вскочили как сумасшедшие и принялись стряхивать с себя этих злющих букашек, но они уже были не только на одежде, но и под ней. Ты так разозлился, что прозвал их шведскими муравьями. Их нашествие ты воспринял как личное оскорбление.

Идея отправиться на лыжах к леднику Юстедаль[26]26
  В округе Согн-ог-Фьюране.


[Закрыть]
была из числа таких эскапад, ты назвал ее настоящим трюком. Это случилось в майский день больше тридцати лет тому назад. Где-то около полудня ты вдруг сообщил, что мы пойдем на лыжах по леднику Юстедальсбре, это было равносильно приказу – тогда у нас существовал негласный договор; к подобного рода причудам присоединяться беспрекословно. Несколько минут на сборы, и мы уже в пути. Переночевать можно было где-нибудь в горах или в Лердале[27]27
  Уезд в округе Согн-ог-Фьюране.


[Закрыть]
или же спать в машине. Мы немного повздорили и были раздражены. Когда мы в таком состоянии подъехали к фьорду, мы решили подняться прямо на ледник с лыжами на плечах. Говорили, что там стоит сложенная из камня хижина, где можно переночевать. Карты ледника у нас не было; вот до чего мы были тогда безответственны. Но из этой прогулки ровно ничего не вышло. В первый раз что-то сорвалось, ты знаешь, о чем я думаю, и мы целую неделю провели в гостинице, прежде чем – удрученные и пристыженные – отправились ни с чем восвояси. Пребывание там обошлось нам недешево – студенческой скидки у нас не было. Зато было нечто другое, позволившее избежать жестокой экономии, чековая книжка.

Я пишу эти строки, чтобы ты понял: у меня и сегодня точно такое же чарующее ощущение жизни. «Надеюсь, ты сохранила свою способность радоваться каждой секунде жизни здесь и сейчас?» – спрашиваешь ты, и я отвечаю: «Да!»

Многое все-таки изменилось, потому что прибавилось нечто особенное, появились совершенно иные измерения, иные ценности. Ты спрашиваешь: способна ли я по-прежнему испытывать «безграничное горе» из-за того, что жизнь «так коротка, так коротка»?.. Выступают ли еще у меня слезы на глазах при мысли о таких словах, как «старость» и «срок жизни»?.. На это я могу сегодня решительно ответить «Нет!». Я больше не плачу. По отношению к тому, что меня ожидает, я живу в состоянии… покоя.

Сегодня меня, как и прежде, радует мое физическое существование, хотя и не в такой степени, как тогда. Но теперь я живу так, словно тело мое – всего-навсего футляр, оболочка и, стало быть, нечто внешнее, наружное, незначительное… Мне нет нужды с ним считаться. Сегодня я убеждена в том, что мое «я» переживет смерть моего тела. Мое тело является мной ничуть не более, чем мои старые платья в шкафу. Я не возьму их с собой. И стиральную машину тоже. И автомобиль, и банковский счет.

Об этом я рассказываю охотно, даже более чем охотно. Сейчас я много читаю Библию, то есть интересуюсь не только парапсихологией. Для меня одно не исключает другое, и это, возможно, рифмуется с тем, что ты-то исключаешь и то, и другое?

Так вот: теперь я спрашиваю тебя: во что ты веришь сегодня? Я знаю, почему ты появился, а ты – не открылось ли и тебе нечто новое?

Спасибо за твое последнее письмо. В нем ты не так дерзок и бесстрашен, как в предыдущих. Теперь, Стейн, что ни говори, ты протягиваешь мне руки… Но они – пусты! Мне так хочется вложить в них нечто чудесное, попытаться доказать тебе, что смерти нет! Но подожди! В один прекрасный день я это сделаю! Пока же я благодарна тебе за то, что ты, во всяком случае, готов открыться мне куда больше, чем тридцать лет назад.

Больно читать, что ты боялся меня. Ты никогда мне этого не говорил… Я полагала, что ты всего лишь ушел в себя и что я докучаю тебе своими новыми представлениями.

Несмотря на это, нам обоим надо крепко держаться за то, что мы вместе пережили, прежде чем, ну… ты знаешь, что произошло, и ты стал считать, будто я сошла с ума. С ума я не сходила, но случившееся было довольно трагичным. Особенно наш разрыв, ведь в мире, который я потеряла, нас было всего двое… Я переходила от одного мировоззрения к другому.

Ты помнишь все остальное? Помнишь наши эскапады? Или только то, что тебе хочется?..

>>>

Конечно помню, я часто мысленно возвращался в те годы, что мы прожили вместе, эти пять лет были стержнем, сердцевиной моей жизни.

…Мы решили ехать в Тронхейм, вот и отправились туда, чтобы поплыть к озеру Мьёса[28]28
  Крупнейшее норвежское озеро.


[Закрыть]
. И поплыли. Мы побывали в Доме искусств, и тут нам взбрела в голову новая фантазия – ехать на велосипедах в Стокгольм. Тогда мы вернулись домой и проспали несколько часов. А потом отправились на велосипедах в Стокгольм.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю