355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Юстейн Гордер » Замок в Пиренеях » Текст книги (страница 11)
Замок в Пиренеях
  • Текст добавлен: 3 октября 2016, 22:21

Текст книги "Замок в Пиренеях"


Автор книги: Юстейн Гордер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

> IX

>>>

Доброе утро!

>>>

Я рассказала Нильсу Петеру, что ты едешь в Берген, и на душе стало легче. Я ухожу сейчас на прогулку и буду отсутствовать до вечера. Мне о многом надо подумать! А потом мы увидимся. Завтра, если не раньше!

>>>

Я пошлю тебе письмо из гостиницы ближе к вечеру, и мы поговорим обо всем подробнее. Прекрасного тебе дня! И хорошей прогулки! Я скоро спущусь вниз и позавтракаю, потом проверю у машины тормоза и поеду! Вчера весь ресторан был в моем распоряжении… Я был совсем один. Немного грустно и одиноко. Тогда я заказал в качестве компенсации большой графин вина. Каюсь, что мне пришлось выпить и твою долю. Мне казалось, будто бы ты сидишь по другую сторону стола, и я начал путаться в своих представлениях о том, какая ты сегодня и какой выглядела тогда – много лет тому назад. Особой разницы нет.

* * *

Привет снова… Вот я и в Бергене после долгой поездки на машине. Сижу в гостиничном номере и смотрю в окно, бросая взгляд на Лунгегордское озеро и вверх, на Ульрикен. Тамошние огоньки горят все ярче и ярче; я впервые за это лето ощущаю приближение осени.

Я оказался свидетелем ужасной аварии на юге, у Согне-фьорда. И был совершенно потрясен – у меня дрожали руки. Остается опустошить мини-бар и заглянуть, прежде чем лечь спать, в газету. Можешь ты спросить обо мне у гостиничной обслуги часов в девять? Давай поедем вверх, к Рутледалю, и переправимся на пароме в Солунн?

Я радуюсь тому, что снова увижу тебя. И радуюсь тому, что обниму тебя.

* * *

Я позавтракал, потом немного подождал у стойки обслуживания. Время – четверть десятого. Хоть ты и не ответила на мои последние письма, я надеюсь, что ты их читала и уже в дороге. Может быть, позвонишь? Я сижу в номере возле компьютера.

* * *

Время – двенадцать, от тебя никаких признаков жизни. Я несколько раз звонил на твой мобильный, но он выключен. Подожду немного и позвоню тебе домой.


>>>

Стейн!

Ты вставил флешку в свой компьютер. У Сольрун эта флешка была на шее, когда это случилось, но смею заверить тебя в том, что я прочел ровно столько, чтобы понять: речь идет о вашей продолжительной переписке. Все ваши письма принадлежат тебе одному. Вряд ли где-то есть еще копии, во всяком случае со своего компьютера она всё стерла. Я только добавлю этот мой последний привет, а кроме того, я переписал всю последнюю почту, которую ты посылал ей за эти ужасные сутки.

Не знаю, должен ли из вежливости поблагодарить тебя, оставляю это на своей совести. Во всяком случае похороны были достойными. Мне казалось, что тебе следовало бы присутствовать на них анонимно, и хотя мы обменялись парой слов, пока похоронная процессия двигалась вдоль Большого Лунгегордского озера, я не хотел, чтобы наши с Сольрун дети – Ингрид и Юнас – узнали, кем ты был для нее, чтобы об этом узнал кто-нибудь из присутствующих. Я надеялся, что у тебя хватит на это такта – вернее сказать, уважения, – что ты воздержишься от упоминаний о вашей совместной жизни. Похороны, что ни говори, церемония официальная, а воспоминания о совместной жизни – дело личное, я бы даже сказал, интимное. Но ты должен пройти с Сольрун весь этот путь – сказал ты в последнем слове, произнесенном в «Терминусе»! Ты твердо решился на это, и мне ничего не оставалось, как представить тебя в качестве старого сокурсника Сольрун. Называй это мещанской двойной моралью или еще как хочешь, но ситуация была не та, в которой я искушен…

Не хочу выглядеть мелочным человеком, но все-таки добавлю: в конце поминок ты уже сидел и беседовал с Ингрид. Ты был в ударе, словно внезапно обрел некий статус. Ты не только пришел непрошеным, но и желал обратить на себя внимание, нуждался в публике. И ты ее получил. Мне было больно видеть, что Ингрид смеялась.

Я признаю, что ты и Сольрун играли на неких струнах, которые были мне чужды. Ведь я слышал о вас обоих – я вынужден это сказать. Этот союз двоих, идущих нога в ногу с самого начала 70-х годов. Я пишу «слышал», но это сильное преуменьшение.

То, что я посылаю тебе эту флешку и добавляю несколько строк от себя, следует рассматривать как поступок, продиктованный чувством долга. Те письма, которые вы писали друг другу, меня совершенно не касаются. Я не знаю, о чем вы писали, знаю только, что у вас была переписка – Сольрун ничего от меня не скрывала.

И я подумал: что было бы сегодня, если бы вы двое не встретились снова там, в гостинице? Задать этот вопрос – мой неприятный долг. Сольрун не в состоянии задать этот вопрос сама.

Когда мы вместе с тетушками и дядюшками, племянниками и племянницами шли из церкви в Мёллендале на поминки в гостиницу «Терминус», я обещал себе, что когда-нибудь расскажу тебе подробнее о том, что случилось. Неужели ты не понимал, что я беспокоился о детях, да и обо всей семье? А кто такой был ты? Я был с ней рядом, я должен выполнить этот долг, но прошу понять правильно: никаких дальнейших контактов я не хочу.

В последний раз я видел ее в субботу. Мне показалось, что в то утро, прежде чем мы разошлись каждый по своим делам, в ней было какое-то горение, какой-то жар. Она рассказала мне, что ты едешь в Берген. Не поэтому ли она была так возбуждена? Я решил не любопытствовать и предложил пригласить тебя к нам, но она только отмахнулась… Не сказав ни слова, она отклонила мое предложение, возможно, из жалости ко мне. Так мне во всяком случае показалось. Но было и еще что-то другое.

Как-то в декабре, лет десять назад, я подарил Сольрун к Адвенту[96]96
  Последние четыре недели перед Рождеством.


[Закрыть]
красивую шаль, а вместе с шалью купил в подарок бегонию. Я хорошо это запомнил, потому что и шаль, и бегония были одинакового алого оттенка. Сначала купил бегонию, а потом не устоял перед шалью в тон цветку, которую увидел в витрине магазина.

Но она никогда не носила эту шаль. Что-то ей не понравилось, как только она ее распаковала. Я спросил, в чем дело, и она сказала, что, если наденет эту шаль, почувствует себя старой. Но тогда она не говорила, что эта шаль напоминает ей о каком-то мистическом переживании, связанном с тобой. Я пишу об этом потому, что она снова вспомнила об этом, когда мы ехали домой из отеля в июле. Мы как раз проезжали вдоль озера. Я что-то заметил о погоде, весь день был туманный, но вдруг туман начал рассеиваться, и она внезапно заговорила об этой шали и о бегонии, а потом о том, что случилось тридцать лет тому назад, а я только слушал, не произнося ни слова. Она говорила о прошлом. Говорила о прежнем Стейне. Я предложил ей съездить в летний дом в Солунне, надеясь, что эта поездка развеет ее старые воспоминания о призраках прошлого. Она взяла меня за руку и сказала, что согласна.

Ну вот, и это я рассказал, действуя исключительно от ее имени.

Пойми, я не жду ответа. Я всего лишь исполняю свой супружеский долг – навожу порядок, разбираюсь после нее.

В тот день, когда Сольрун погибла, она, бог знает каким образом, отыскала ту алую шаль. Когда мы вернулись из больницы, я нашел эту шаль у нее на письменном столе. Шаль по-прежнему лежала в том же подарочном пакете, в котором я купил ее десять лет тому назад. Но зачем она ее достала?

Я вложил в этот пакет шаль и флешку, которая сейчас у тебя, поскольку решил, что им не место в нашем доме. Я не хочу, чтобы что-то оставалось от тебя здесь после ее смерти. Я не желаю, чтобы Юнас прочел ваши письма друг другу, у меня нет ни малейшего желания, чтобы эта шаль досталась Ингрид…

Я собирался пойти утром в свою контору, а Сольрун сказала, что ей нужно навестить подругу. Она дала понять, что не вернется к обеду, и добавила, что будет поздно. Она сказала: «Очень поздно».

Она не сообщила, кто эта подруга и где она живет, и поэтому вся история по-прежнему остается для меня тайной. Непонятно, зачем она поехала на север, к Согне-фьорду – она никогда не рассказывала о какой-то тамошней подруге; так или иначе, Сольрун дала понять, что ее не будет целый день.

Она, кажется, не собиралась в Солунн, где в последние годы мы проводили часть летнего отпуска. Но в таком случае почему она не поехала на автомобиле, а отправилась на автобусе по Европейской магистрали с ее интенсивным движением?

На магистрали Е-39, чуть к югу от Оппедаль, там, где дорога сворачивает к Брекке и Рутледаль, ее сбил грузовик. Шофер автобуса подтвердил, что она ехала с ним из Бергена и вышла из автобуса в Инсте-фьорде, и что, когда он возвращался из Оппедаля, она все еще стояла там, где вышла.

Сольрун была непредсказуемой, но теперь это уже не важно.

Итак, в нескольких километрах к югу от Согне-фьорда ее сбил трейлер. Это случилось в 80-километровой зоне, но грузовик с прицепом на длинном спуске к Инсте-фьорду развивает в два раза большую скорость, видимость была плохая, и шоферу, молодому человеку, пытавшемуся успеть на паром из Оппедаля, предстоит суд и, надеюсь, длительное тюремное заключение. Он даже умудрился прийти в церковь на отпевание, но у него хватило ума не приходить на поминки. Иначе я, само собой разумеется, вышвырнул бы его прочь. Или позвонил бы в полицию.

В эту субботу у меня был аврал на работе, как вдруг позвонили со станции Хёукеланн и сообщили, что случилось. Мне сказали, что Сольрун забрал санитарный вертолет и что положение критическое. Я немедленно выехал и позвонил из такси Ингрид и Юнасу. У меня было несколько минут, прежде чем они приехали. На нее страшно было смотреть, но вдруг она открывает глаза и произносит: «Неужели я ошиблась! Что, если Стейн был прав?»

Не только устами ребенка глаголет истина. И на пороге смерти звучат правдивые слова.

Из чувства долга перед Сольрун я не отказываюсь от того, чтобы передать тебе ее последний привет. Или правильнее сказать – реплику? У меня нет ни малейшего представления о том, что она имела в виду. Быть может, это знаешь ты. Хотя, должен признаться, у меня есть одна мысль…

После той вашей роковой встречи в гостинице она уже не стала снова самой собой.

Я знаю, и ты наверное тоже, что она была глубоко верующим человеком. Она непоколебимо верила в загробную жизнь. Уверен, ты был куда большим рационалистом, чем она. Ведь ты климатолог, во всяком случае – естествоиспытатель. Наверняка ты и Сольрун были очень далеки в своих мировоззрениях.

И все-таки я спрашивал себя, не лучше ли было оставить веру Сольрун в покое. Она была светом, она была огнем, у нее была прозорливость ясновидящей…

Что, если Стейн был прав?

В ее глазах отразился страх. Я видел в них неисцелимое горе, сильный протест, невыносимое отчаяние. Она снова забылась, а потом очнулась в последний раз. Теперь она смотрела на меня пустым и беспомощным взглядом. Возможно, у нее были еще силы попрощаться со мной, но она этого не сделала.

Она утратила веру, Стейн. Она была полностью исчерпана, она была пуста.

Что она имела в виду, сказав, что ты, возможно, был прав? Что-то очень важное? Был прав в чем? В том, что сомневался в вере другого человека? Нет! – говорю я, я не желаю никакого ответа.

Не знаю, почему мне пришло вдруг в голову, что ты вошел в жизнь Сольрун как брюзгливый персонаж Ибсена. Ты вторгся в нашу жизнь, словно Грегерс Верле?[97]97
  Грегерс Верле – персонаж пьесы классика норвежской драматургии Г. Ибсена «Дикая утка» (1884), сын богатого коммерсанта, порвавший с отцом и поселившийся в доме бедного друга. Человек лживый, недоброжелательный, который уничтожает жизнь семьи.


[Закрыть]
В таком случае я беру на себя роль Реллинга![98]98
  Реллинг один из главных персонажей пьесы «Дикая утка». Врач, рациональный циник, трезво и гуманно смотрящий на жизнь, имеющий свое, отличное от всех других мнение; разоблачает неискренность героев пьесы.


[Закрыть]

Как-то Сольрун сказала, что хотела бы съездить в Солунн – попрощаться с морем на зиму. Это было так на нее похоже: строить планы самостоятельно. Или вы оба хотели попрощаться с морем? Вы оба, что так внезапно ушли в тот июльский день в горы…

Не знаю, почему я задаю эти вопросы, ведь я не желаю получить на них ответ, да и вообще это совершенно не важно.

Ты явился в Берген, мой милый, но явился слишком поздно. Ты позвонил сюда после полудня, когда все было кончено. Мы как раз вернулись домой из больницы. Трубку взяла Ингрид и сказала, что не знает, кто ты такой, и что она не может разговаривать с тобой, я – тем более. В конце концов трубку взял Юнас и сообщил тебе, что произошло. Я разрешил ему это. А что сделал ты? Оставался в Бергене до поминок? Или уехал прощаться с морем?

Эти вопросы – чисто риторические.

Повторяю, я хочу исключить в дальнейшем всякий контакт с тобой и надеюсь на твое уважение к этому решению.

После нее здесь – в Скансене – пустота. Как и к западу от Лангфьеллы, где Сольрун любили. Даже если бы я взял на себя роль Реллинга, я никогда не назвал бы Сольрун человеком обычным.

Это всё. Нильс Петер.

Юстейн Гордер. В вечном поиске.

Казалось, о самом знаменитом современном писателе Норвегии Юстейне Гордере известно всё…[99]99
  См.: Брауде Л. Ю. Об автор»; «Vita Brevis», писателе и человеке… // Гордер Ю. Vita Brevis. СПб.: Амфора, 2002; Писатель и философ – Юстейн Гордер // Гордер Ю. «Диагноз» и другие новеллы. СПб.: Амфора, 2005; Жизнь коротка – искусство вечно. Творчество Юстейна Гордера // ПИТЕРЬоок, 2004, №1–2.


[Закрыть]
Родился он в 1952 году в Осло в замечательной семье. Отец – Кнут Гордер – преподаватель географии, директор престижного учебного заведения. Мать – Ингер-Маргрете Гордер – фольклорист, детская писательница, переводчица, общественный деятель. Брат – композитор. Сестра – замечательная учительница. Сам Юстейн – по образованию философ, преподаватель. Но уже довольно рано, под влиянием матери, о чем поведал в своей блистательной, проникновенной речи на ее похоронах в 1993 году, – он стал писать новеллы, рассказы и повести для взрослых, опубликованные в 1986 году («„Диагноз“ и другие иовеллы>>).

За первой книгой Гордера последовали и другие, создавшие ему имя детского писателя. Для детей было предназначено и самое знаменитое его произведение по истории философии «Мир Софии» (1991), написанное в форме таинственного приключенческого романа, популярно поведанного детям. Очень скоро после выхода в свет книга была переведена более чем на пятьдесят языков и продана в количестве сорока миллионов (на 1997 г.) экземпляров. Успех книги, по отзывам норвежской критики, был подобен эффекту разорвавшейся бомбы.

Среди отечественных и международных премий Гордера почетное место занимает Орден святого Улава (2005 г.) и звание почетного доктора Тринити-Колледжа при университете в Дублине.

Его произведения экранизируются и ставятся в театрах.

В 1997 году он и его жена Сири Данневик учредили «Комитет Софии», который ежегодно выделяет премии имени Софии.

Но пытливый ум философа не заставил Юстейна успокоиться на достигнутом. Наряду с философскими, он постоянно вводит в свои книги новые современные темы. И даже в самой первой, написанной для сыновей книге маленькие инопланетяне приземляются в Бергене и отправляются в космос с земными детьми. Юстейна волнуют не только проблемы мироздания и религии, но и любви, тема, к которой он уже прикоснулся, особенно в нашумевшем романе «Vita Brevis» (1996)[100]100
  См.: Гордер Ю. Vita Brevis (Жизнь коротка, лат.). СПб.: Амфора, 2002.


[Закрыть]
, где глубокое чувство противопоставлено религиозным устремлениям героя – исторической личности епископа Августина Блаженного.

Тема любви занимает писателя почти во всех его последующих произведениях: «Майя» (1999), «Дочь циркача» (2001), «Апельсиновая Девушка» (2003)[101]101
  Гордер Ю. Дочь циркача. Апельсиновая Девушка. СПб.: Амфора, 2009.


[Закрыть]
.

Наряду с главными темами – смысл жизни, современная медицина (проблемы рака), религия, любовь и т.д. – Гордер постоянно ищет новые формы своих произведений. Это в том числе литературная мистификация (якобы найденные писателем письма возлюбленной епископа в «Vita Brevis», а также сыном героини романа «Апельсиновая Девушка»). Кроме того, философ, наш современник, Гордер постоянно обращается к страстно интригующим его проблемам новых передовых технологий. Этот интерес сказался уже в его первой книге «„Диагноз“ и другие новеллы». Причем каждый раз он создает свои книги по-новому. В сборнике новелл он предваряет каждое произведение небольшим вступлением, раскрывающим его смысл. Он способен и к пересмотру своих взглядов. Страстный противник сносок, как выяснилось в 1992 году в интервью с Ингер-Маргрете в присутствии Юстейна, принимавшего участие в беседе с его матерью автора этой статьи, он уже в книгу «Vita Brevis» вводит сноски. Но не так, как обычно, внизу страницы. А на странице, противоположной тексту. Интерес Гордера к новым технологиям, тема любви, религии, мироздания достигли апогея в новом, предлагаемом ныне эпистолярном романе писателя, где переписка влюбленных представляет собой электронные письма.

Это девятое произведение Гордера – эпистолярный любовный роман «Замок в Пиренеях» (2008) – публикуется ныне также в постоянном Санкт-Петербургском издательстве книг Гордера в России. «Замок в Пиренеях» нетерпеливо ожидали в Норвегии, считая, что роман произведет эффект не меньший, чем «Мир Софии». Еще до своего издания книга была продана во Францию, Италию, Россию, Словению, Испанию и Украину.

Герои книга «Замок в Пиренеях» Стейн и Сольрун не виделись более 30 лет – с тех пор, как прожили в 1970-х годах пять лет вместе. Но однажды они снова встретились в старом деревянном отеле среди горных холмов, где некогда случилось странное происшествие, заставившее их разойтись друг с другом. Что так потрясло их тогда? Это событие они переживали каждый по-своему, и сущность его раскрывается в самом конце книги, что придает детективный, загадочный характер всему повествованию. Что-то произошло на высоком горном пастбище возле березовой рощи… кто-то упал, побег со Стейном, намеки в письмах… Невольно возникает вопрос: насколько оригинален Гордер в своем новом произведении?

«Дебаты по e-mail между Стейном и Сольрун наверняка заинтересуют в особенности молодых читателей. Они будут вынуждены продумать великий вопрос: „Прежде всего: что происходит после нашей смерти: человек не больше ли, чем его прах?“» – пишет норвежский журналист Андре Бьярне Муклебуст.

Это книга Гордера для взрослых, и повествует она ни о замке, ни о Пиренеях. Роман заимствует название картины бельгийского художника, яркого представителя сюрреализма Рене Магритта (1898–1967), рисующего замок на вершине скалы. Особенность картины в том, что замок изображен летящим в воздухе, в вольном полете.

Магритт выдвигает идею суверенности законов природы и тем самым сталкивает читателя с центральной темой романа, а именно с вопросом о природно-естественном и сверхъестественном. «Замок в Пиренеях» – эпистолярный, любовный, идейный, философский роман, герои которого отстаивают свою точку зрения и, не придя к согласию, расстаются. Неудивительно, что, встретившись, хотя любовь их вспыхивает вновь, они в своей электронной переписке много внимания, особенно ученый-исследователь Стейн, уделяют разделившим их проблемам.

Если Магритт рисует замок на скале, парящий в воздухе в вольном полете, то Гордер заставляет людей, нашедших величайшую любовь своей жизни, уподобиться этой картине и добровольно расстаться. Их решение повисает, парит в вольном воздухе, как замок на скале в Пиренеях.

По словам критика Кьелля Енсена, «Замок в Пиренеях» – роман не просто детективный и любовный, но при этом – спорный.

Спорный прежде всего потому, что полемичный. И не только в философском, идейном плане, но и в психологическом. В нем – жизнь человеческой души, вернее двух душ – мужской и женской. Писатель – прекрасный знаток духовной жизни человека.

Стейн и Сольрун – оба достойные друг друга личности, личности сложные, обладающие широким кругозором. Оба – в высшей степени образованные люди. Стейн ученый-метеоролог, профессор, его отличают и трезвый ум, и вместе с тем романтические фантазии. Сольрун – филолог, лектор, преподаватель иностранных языков. Однако Стейн – мужчина – почти всегда (если отвлечься от его любовных переживаний, которые занимают в романе гораздо больше места, чем у Сольрун) занят не только проблемами своей специальности, но и философскими и прочими размышлениями космического масштаба. Он более рассудителен, нежели Сольрун, и более скуп и сдержан в рассказе о своей семье, которую создал после разрыва с Сольрун.

Сольрун – женщина, она первой вышла замуж, и, хотя жадно пытается проникнуть в неведомые ей сферы знаний и даже полемизирует по разным вопросам со Стейном, она все равно остается женщиной. И даже открыто пишет о своих интимных переживаниях. Она рассказывает о своих отношениях с мужем – Нильсом Петером, о сыне и о дочери. О том, как проводит время ее семья. Она подробно вспоминает о чувствах, которые обуревали ее после разрыва с любимым.

Стейн – человек трезвого, хотя и поэтического ума, и хотя он отрицает сверхъестественность чувств, он пишет о своих видениях и предчувствиях и тут же развенчивает их.

Пожалуй, если научно-философская сторона романа связана с таким физиком и философом, как Стивен Хокинг, то научно-литературная, идейная – несомненно, с именем соотечественника Гордера – великого драматурга Генрика Ибсена и, прежде всего, с философско-символической пьесой «Дикая утка». Подобно тому как в пьесе Ибсена тайна случившегося с одним из ее героев раскрывается в самом конце, тайна происшествия, сломавшего жизнь Стейна и Сольрун, становится известной также незадолго до окончания романа Гордера. А образ таинственной женщины – Брусничницы для нашего современника, можно сказать, такой же символ, как дикая утка для Ибсена.

Сольрун – романтична, он – более реалистичен. Но их объединяют общее большое чувство и боль воспоминаний. Вся их жизнь разделилась на «тот раз» – на молодость с ее эскападами – и на нынешнюю с ее видимым благоустройством. Как в «тот раз», так и при новой встрече они читают без слов мысли другого, что ощущается в их переписке. Это особенно проявляется в описании сцены после того, как им кажется, что они сбили на автомобиле человека. Хотя видимых признаков катастрофы не было, их мятежная совесть не позволяет забыть это происшествие. И хотя они расстались, любовь не меркнет. Они были вместе, желать нечего.

Любовь Стейна и Сольрун сложна. Несчастный случай заставляет их разойтись. Их взгляды не совпадают. Но встреча более чем через 30 лет ввергает их в дискуссию. Значительнейшую долю книги составляет вопрос: случайность ли правит миром или им руководит высшая сила? Стейн – атеист, а Сольрун – глубоко религиозная христианка и верит в жизнь после смерти. Тем не менее это два достойных партнера. Стейн, воодушевленный вольным полетом замка в Пиренеях с картины Магритта, полагает: дабы познать тайны мироздания, человеческая мысль в вольном полете устремляется ввысь.

Немало места в книге Гордера занимают страницы, посвященные проблемам космоса и мироздания. Это не мешает писателю любить и родную землю, свою Норвегию. Унаследовавший от родителей любовь к ней, он дает географически точное описание Осло, Бергена, отдельных городов и областей страны. Норвежский критик Бьярне Андре Енсен полагает даже, что деревянный отель, где снова встречаются Стейн и Сольрун, должен быть счастлив той солидной и изысканной рекламой, которую создал ему новый роман Гордера.

Большим достоинством книги Енсен считает его конец, когда предсмертные слова Сольрун: «Что, если Стейн был прав?» – словно бы кладут конец дискуссии влюбленных.

Завершая роман, Гордер предоставляет слово третьему лицу – мужу Сольрун, Нильсу Петеру. Его голос и взгляд извне на отношения жены и Стейна, его письмо Стейну после смерти Сольрун помогают понять всю сложность проблемы, разъединившей и соединившей их вновь. В последнем письме Нильс Петер отвергает возможность каких-либо отношений с возлюбленным покойной жены. Свою жизнь он посвящает дочери и сыну.

Роман Гордера представляет ценность не только поставленными в нем современными научными, религиозными и человеческими проблемами и интересен не только своим любовно-детективным содержанием. По форме – он новое явление в норвежской литературе, так как переписка двух влюбленных ведется по электронной почте.

Да, Гордер на протяжении всего своего творчества – в постоянных исканиях. Один из немногих в мировой литературе (как К. Андерсен, Туве Янссон), он начинает как детский писатель и в последующем творчестве становится автором для взрослых. А его роман – любовно-детективный, философский, трактующий многие важные вопросы мироздания, религии и т.д., несомненно, связан с книгой «Мир Софии».

Описание городов и географической карты и природы Норвегии фактически создано в духе Сельмы Лагерлёф с ее знаменитой книгой о Нильсе Хольгерссоне.

Гордер – достойный преемник своих великих предшественников… Тем не менее, несомненно, своеобразный.

«Юстейн Гордер – оригинальный и мужественный писатель. Трудно представить себе кого-либо, кроме него, кто осмелился бы написать целый роман, где все время обсуждаются серьезные вопросы: например, как возникла Вселенная?» – пишет 14 октября 2008 года после выхода в свет романа в Норвегии Турид Ларсен.

Характерным для творчества Гордера является его непомерный интерес, удивление и даже преклонение перед загадками жизни и Вселенной. Он стимулирует повышенный интерес к философии, ставя центральный вопрос о нас самих и нашем месте в мире.

Людмила Брауде


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю