Текст книги "Записки датского посланника при Петре Великом. 1709–1711"

Автор книги: Юст Юль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

18-го. В 4 часа утра (выехал) из Ангермюнде в Нейгауз, проехал Пириц (и) Штутгарт – прекрасный город, а затем ехал всю ночь до Наугарта.

19-го. (Выехав) из Наугарта, проехал Пиннов (и) Керлинг и (прибыл) в Кеслин, где переночевал.

20-го. От Кеслина проехал до Шлаве. На пути (между этими городами) в полумиле от Кеслина находится большая гора Кольберг. Мне пришлось чрез нее переезжать, (она) весьма высока (и) поросла густым кустарником. С вершины, менее чем в полумили расстояния, видно море, а также два города (селения?), расположенные и тот и другой в полумиле от Кеслина; открывается (равным образом) прекраснейший вид на леса, луга, нивы, многочисленные церкви и деревни. Это (и есть) та большая Кольбергская гора, высочайшая на всем побережье, которую за столько миль видно с моря. В старину на (ее) вершине стоял монастырь. Теперь от него почти не осталось следов. Шпиц церкви этого монастыря до сих пор хранится в кеслинской церкви. Лес, росший сперва на этой горе, уничтожен нарочно, чтобы лишить убежища разбойников, пользовавшихся в прежние времена его дебрями, чтобы (безнаказанно) убивать и грабить проезжающих. Случаи подобных убийств и грабежей были тогда настолько часты, что у дороги, по которой я ехал, я (насчитал) 80 памятников, поставленных над убитыми (путешественниками); за последнее же время, в продолжительный (сравнительно) срок, убит всего один (человек).

В тот же день я проехал из Шлаве, чрез Стольце, в Лупов; здесь переночевал на большом прекрасном постоялом дворе.

21-го. Присутствовал на богослужении в луповской церкви. (Служат) в ней по-кочубски, (известный) диалект польского языка, так как бо́льшая часть простолюдинов плохо понимает немецкий язык. Евангелие читается с проповедальной кафедры и пред алтарем по-кочубски и по-немецки. Проповедь говорится на верхненемецком наречии, (но) по ее окончании тотчас же произносится другая, по-кочубски.

Я был зван в гости к полковнику Грумбкову[46]46
  Быть может, Philip Otto v. Grumbkow, впоследствии прусский «тайный государственный и военный министр», ум. в 1752 (см. Gr. Univ. Lex., а равно родословные словари Gauhe и Kneschke).


[Закрыть], обладавшему великолепной усадьбой возле упомянутого постоялого двора. (Самый) постоялый двор тоже принадлежал ему. Жена его – одна из красивейших женщин, которых мне случилось видеть во время моего путешествия от Копенгагена. Она – урожденная Слафрендорф[47]47
  Slafrendorf или, вернее, Sclaberndorf, весьма уважаемый марк-бранденбург-ский дворянский, впоследствии графский род (см. там же).


[Закрыть].

На постоялом дворе нельзя было достать ни вина, ни французской водки. Не держали их с той целью, чтобы (Грумбкову) легче было сбывать свое пиво и хлебное вино, так как все, что продавалось на постоялом дворе, забиралось у него. Замок (Грумбкова), построенный в итальянском (стиле), по красоте, роскоши и размерам может сравниться с лучшими датскими замками.

После обеда я продолжал путь на Вуцков, последнее (местечко) в прусских владениях. Здесь начинается (обращение) польских денег, а бранденбургский, саксонский и люксембургский дриттели уже не в ходу и (принимаются лишь) с потерей 5 %. Три польских гульдена (злотых) составляют один талер или, на наши деньги, один ригсдалер Courant. На (польский) счет, гульден (злотый) содержит 30 грошей, представляющих приблизительно 30 датских скиллингов или один бранденбургский дриттель. Собственно, польский злотый заключает во себе пять sexer’ов, зексер два дытка, дыток три гроша; achtzehener, или тынф, содержит 18 грошей; в ригсдалер courant заключается 5 тынфов, то есть 90 грошей. Ригсдалер в датских кронах стоит ниже польского ригсдалера courant на 12–14 %. Польский или прусский грош содержит три прусских скиллинга. Скиллинги эти такой же величины, как датские «виды» (hvide) или дриллинги, и почти одинаковой с ними ценности. Полновесный золотой дукат стоит 8 прусских гульденов или 240 грошей. Specie-ригсдалер стоит три прусских гульдена и 18 грошей, то есть 108 грошей или 6 тыпфов.

В ту ночь я приехал в Дюнамерс.

22-го. Отправился из Дюнамерса в Данциг. Здесь (был вынужден) остановиться (и переночевать) ввиду недостатка в подводах, ибо все подводчики убежали за город смотреть, как колесуют одного преступника. Удивления достойно, как развита в человеке жестокость: чтобы поглядеть, как истязают его ближнего, он бросает свои занятия и заработок!..

При проезде через Данциг я узнал, что (там) свирепствует сильная болезнь, (от которой) еженедельно умирает 200–300 человек. Некоторые считали ее чумой, другие пятнистым тифом, но, так как в подобных случаях преждевременная предосторожность лучше небрежного (отношения к делу), то я письменно уведомил отсюда всемилостивейшего моего государя и короля о появившейся болезни (впоследствии действительно оказавшейся чумой), дабы (его величество мог) вовремя распорядиться о прекращении торговли с данцигцами[48]48
  Чума была-таки занесена в Данию в 1711 г.; в одном Копенгагене от нее умерло с лишком 20 000 человек, то есть более трети тогдашнего его населения.


[Закрыть].

23-го. Из Данцига выехал на почтовых; в полдень за городом переехал Вислу и в течение ночи проехал через Стеге, Кальберг и Польский. От Данцига до Польского, последнего (местечка) в данцигских владениях, считается 12 миль. За наем повозки для этого переезда в дангцигскую почтовую контору уплачивается по два ригсдалера courants с человека; кроме того, при каждой перемене повозки путешественник платит проводнику один achtzehener или тынф.

24-го. Проехал из Польского в Пиллау. Дорога идет по косе (называемой Dantziger Nehrung)[49]49
  У Юля, очевидно смешивающего значение слов Nahrung и Nehrung, стоит «данцигское пропитание» (вместо «низменный берег»).


[Закрыть], и отделяющей Балтийское море от Пресного[50]50
  Фрише-Гаф, в подлиннике Ferske Hav (вместо Friskc Hav), то есть «Пресное море».


[Закрыть]. Последнее образуется частью (водами) реки Прегеля (текущей от Кёнигсберга), частью же (водами) Вислы, (про)текающей (через) Польшу. Пресное море выливается в Балтийское и соединяется с ним близ Пиллау. По дороге между Польским и Пиллау, на береговой черте виднелись (следы) больших несчастий, лежали обломки судов и выброшенные (на берег) корабли, несколько дней тому назад погибшие от бури. В Пиллау я еще застал транспортное его королевского величества судно «Ферэ», ожидавшее в этой гавани моего прибытия, чтоб везти (меня) дальше (морем).

Вскоре по моем приезде пиллауский губернатор граф Дона[51]51
  Вероятно, прусский генерал Христофор бургграф v. Dohna из Слодин. Дочь его Ursula Anna (р. в 1700) вышла в 1721 г. замуж за герцога Фридриха Вильгельма Гольштейнбекского, сына упоминаемого ниже герцога Фридриха Людвига (см. Hubner: Gen. Tab.).


[Закрыть], а за ним и комендант крепости бригадир Wopse почтили меня своим посещением.

25-го. Поехал в Кёнигсберг, расположенный в семи милях от Пиллау. В одном лесу, находящемся на пути, я видел очень крупного лося. Говорят, в Пруссии лосей, а также медведей и зубров (uhroxer) великое множество.

26-го. Поехал в небольшое имение Шарлоттепталь посетить герцога Гольштейнбекского[52]52
  Герцог Фридрих Людвиг (р. в 1653, ум. в 1728), в описываемое время генерал, три года спустя прусский генерал-фельдмаршал; отец его, Август Филипп, родоначальник бекской линии Зондербургского дома. Сам Фридрих Людвиг праправнук Христиана III по мужской линии, по мужской же линии прапрапрадед ныне благополучно царствующего короля датского Христиана IX. В 1685 г. он женился на Луизе Шарлоте Шлезвиг-Голштейн-Зондербург-Августенбургской, бывшей одно время невестой известного составителя датских законов, Шумахера-Гриффецфельда. Имения Luisenhof и только что упомянутый Charlottenthal в Восточной Пруссии названы в ее честь (см.: J. Becker. Geschichte des 2-ten Ost-prenss. Grenadier-Regiments № 3. I. Th., Berlin, 1885).


[Закрыть], живущего, впрочем, обыкновенно в Кёнигсберге. Герцог главнокомандующий всех прусских войск (soldateschen). В Пруссии, кроме вербуемых солдат, есть еще милиция (Land-Militie), устроенная на тех же приблизительно основаниях, как датская.

27-го. Провел день в Кёнигсберге. Там мне отвели помещение у купца Poul La Fargue. В тот день через Кёнигсберг проехал гонец, посланный 24 июля прусским резидентом в Варшаве к королю Прусскому с вестью, что шведский король наголову разбит царем в Украине (Cosakenland), под Полтавой. О подробностях этой победы не было возможности разузнать, так как лицам, получившим (подобного рода сведения), король Прусский раз и навсегда воспретил распространять неблагоприятные известия о шведской армаде, прежде чем о них не будет сообщено (ему) и не станет известно в Берлине; поэтому (в тот день) я напрасно в разных местах старался (добыть желаемые подробности). Узнал (я) о них (только) два дня спустя, от королевского надворного советника де Фера (de Feer), к которому был направлен упомянутый гонец из Варшавы. Подробности эти я немедленно, в тот же день, сообщил по почте его королевскому величеству, моему всемилостивейшему государю и королю.

29-го вечером поехал в Пиллау. Для выхода во море ветер был благоприятный, но настолько слабый, что лоцмана не решились вывести корабль (из порта. А там) снова задул противный ветер, задержавший меня в Пиллау до 11 августа.

Август

Тут нелишне заметить, что как в Пиллау, так и в Кёнигсберге, пиво, вино и водка измеряются одной мерой, называемой stob’ом. Stob содержит 4 прусские кварты (Quarteer), равняющихся каждая полутора датским потам (pot, potte).

Как я имел (случай удостовериться), причащение в лютеранских церквах в Кёнигсберге совершается по тем же обрядам, как в Потсдаме; (об обрядах этих) сказано выше.

Тем временем, как противный ветер задерживал меня в Пиллау, я ходил иногда на веслах к расположенной насупротив косе Dantziger Nehrung. На противоположный ее (берег) Балтийское море выбрасывает много янтаря, собираемого (здесь) королем Прусским. На косе, состоящей из одних песчаных бугров и холмов, поставлены два продольных плетня из ивняка, с той (целью), чтобы гонимый ветром песок ложился грядой посреди (косы), а не уносился в ту или другую сторону в море, и почва (чрез это) не (сравнялась) бы со временем (с уровне моря) и не была сплошь затоплена (им. Это и случилось бы), если б на косе не содержалось подобных плотин. С милю выше на (косе) этой растет красивая роща из ольх и берез; там видно (также) множество пней и корней срубленных деревьев, (обстоятельство), доказывающее, что прежде там (повсюду?) был лес и плодородная почва. Во многих местах ветер намел такие высокие холмы (песку), что деревья скрыты в них до вершин.

Я собрал следующие сведения об условиях сбора янтаря. Весь янтарь, выбрасываемый на берег, считая от польского на Dantziger-Nehrung, где начинаются прусские пределы, и [вдоль берега] мимо Пиллау до Мемеля, а также за Мемель до Heiligen-A, принадлежит королю Прусскому. На пространстве этом сбор янтаря разделен, однако, на две (полосы). Первая (простирается) от польского вдоль берега до Тенхителя, на две мили за Пиллау. Янтарь, собираемый на этом протяжении, сдается, под наблюдением инспектора таможни, который присягает в том, что всячески будет соблюдать пользу и интересы короля, в так называемый королевский Прусский лиценцгауз в Пиллау. Сбор со второй (полосы), от Тенхиттеля до Heiligen-A, по ту сторону Мемеля, свозится в округ, называемый Palmich. Когда янтаря наберется много, то из обоих этих мест, (то есть) из Пиллау и из Пальмиха, его везут в Кёнигсберг (и складывают) в (особый) определенный на то в крепости дом. (Самый) сбор янтаря происходит таким образом. Когда юго-западная или западно-юго-западная буря примоет янтарь, на берег вызываются крестьяне и другие назначенные на этот предмет королевские подданные, принесшие предварительно присягу в том, что будут правильно сдавать все собранное, ничего из оного не утаивая. Приходят они со скребками, (прикрепленными к) шестам в 10–12 локтей длины, и при спокойном море забрасывают их в воду, вылавливая и вытаскивая таким образом янтарь на берег. Сбор всякий вечер сдается определенным на то присяжным береговым объездчикам, которые, со своей стороны, доставляют его в надлежащие места, в Пиллау или Пальмих. За свой труд (каждый) крестьянин получает столько соли, сколько он набрал янтаря: бочку за бочку, stob за stob и т. д. Когда из (Пиллау и Пальмиха) в Кёнигсбергский янтарный дом поступает большое количество янтаря, управляющий (этим домом) – в настоящее время (это) тайный камер-советник Купнер (Cupner) – принимает меры к оповещению (публики), посредством открытых писем и через газеты, что янтарь будет продаваться с аукциона, но (еще) до аукциона янтарь сортируется на три (разряда): первый называется сортированным янтарем (Sortiment-Barnsteen) и состоит из крупных кусков в кулак и больше; стоит (он) обыкновенно от 1000 до 1020 ригсдалеров тонна. Следующий сорт называется тонным янтарем (Tonnenbarnsteen); куски его меньше; стоит он обыкновенно 600–700 ригсдалеров тонна. Третий сорт набирается из самых мелких кусочков; зовется он лаковым янтарем (Fernisbarnsteen) и стоит 100, 110, 120 ригсдалеров тонна, смотря на многолюдность аукциона и по спросу. На аукцион стекаются многочисленные купцы из Гамбурга, Данцига, Штеттина, Померании, (а также) из окрестностей этих (мест) и покупают большое количество (янтаря). Кроме того, (янтарь) приобретают и кёнигсбергские купцы. Таким образом, король Прусский получает от этой (продажи) от 50 до 60 тысяч ригсдалеров ежегодно, расходу же по сбору янтаря, на жалованье береговым объездчикам и рабочим, у него всего 4000 ригсдалеров (в год). Ходить по берегу собирать янтарь (посторонним) воспрещается под страхом смертной казни, да и назначенные на то (люди) могут (являться на берег), лишь когда их вызывают на сбор (янтаря).

Прусский локоть короче датского на столько —[53]53
  В подлиннике черта эта проведена на поле.


[Закрыть]; им отмеряется всякого рода суконный товар, полотно и шерстяные (материи), за исключением (тканей), имеющих в ширину всего один прусский локоть. (Ткани эти) отмеряются на штоке (stock). Шток содержит в себе два прусских локтя.

По части веса прусский фунт на семь лотов и один квинтин (qvintin) легче датского, так что (100 датских фунтов) на 22 датских фунта и 21 датских лота тяжелее 100 (прусских фунтов), то есть 100 прусских фунтов представят лишь 77 датских фунтов и 10 лотов.

Это обыкновенный вес, употребительный во всех лавках; но кроме него есть еще другой, называемый весом золотых дел мастеров; в сущности, (оба эти веса) по тяжести друг от друга не отличаются, разница только в названии (мелких единиц веса), а именно золотых дел мастера взвешивают золото и серебро на скотты (scott). Скотт равняется ²/₃ лота, следовательно, три скотта составляют два лота, а 32 прусских лота равняются 48 прусским ювелирным скоттам. В общем, (единицы) прусского веса следующие:

1 малый центнер (Centner klein) = 112 ф.

1 большой кёнигсбергский центнер (Centner grosz Königsberger) = 128 ф.

1 большой штейн (Stein grosz) в Кёнигсберге равняется 40 ф.

1 малый штейн (Stein klein) = 25 ф.

1 шиффунт содержит 20 лисфунтов или 10 штейнов или = 400 ф.

1 лисфунт в Кёнигсберге равняется 20 ф.

1 фунт заключает в себе 32 лота на обыкновенный вес, 48 скоттов на ювелирный или 4 квинтина.

Одна марка серебра содержит 24 скотта или 16 лотов.

На берегу моря, возле Пиллау, стоит башня, построенная исключительно для мореходов, с тем чтобы они могли видеть ее с моря, издалека. С нее постоянно стерегут лоцмана, не идут ли с моря корабли, и, (заметив судно), тотчас выезжают (к нему навстречу), чтобы ввести его (в гавань). В Пиллау, у самого лиценгауза, то есть таможни, стоят два бака – две высокие заметы из леса, построенные для руководства лоцманов, (которые соображаются с ними) при вводе и выводе кораблей. Содержатся они таможенным инспектором на счет короля Прусского. В Пиллау находится 12 лоцманов; все они присяжные, жалованье получают от короля, каждый по 87 ригсдалеров sourants в год. За это (жалованье) они обязаны во всякое время (дня и ночи?), если только погода и ветер позволяют, вводить и выводить суда. Со шкипера они ничего не могут требовать, разве сам он добровольно пожелает дать им небольшое вознаграждение за их труд. Но таможенному инспектору шкипер должен уплатить таможенный и лоцманский сбор, по одному ригсдалеру за каждые 20 ластов вместимости судна; (сбор этот) зачисляется в королевские доходы.

Я осмотрел те восемь быков, что поставлены перед (стенкой) кораблей в Пиллауской гавани для ограждения судов ото льда, идущего весной при половодье от Кёнигсберга. Быки поставлены один от другого на расстоянии, (соответствующем) ширине большого корабля. С внешней стороны, (обращенной) к морю, они остры, а с внутренней, (обращенной) к земле, широки. Построены они в виде наклонных треугольников и сзади почти на 3 фута возвышаются над водой. Сделаны они из бревен, вбитых в дно тремя наклонными рядами, из которых два наружных расходятся в стороны, образуя полость упомянутых (?) ящиков (sic). Последние наполнены камнями и окованы и обвязаны вокруг крепкими железными полосами и болтами.

В (Пиллауской) крепости в одной и той же церкви совершается и кальвинское и лютеранское богослужение. Одно воскресенье служит лютеранский (священник), другое кальвинский.

Чуть не по всей Пруссии, да и в других краях, распространился (слух), будто в Кёнигсберге лютеране и кальвинисты причащаются (вместе) вперемежку. По тщательной поверке этого слуха, я убедился, что возник он из следующего (соглашения), состоявшего между лютеранским и кальвинским священниками кёнигсбергского сиротского дома, помимо чьего бы то ни было согласия, одобрения или приказания, единственно по собственному их взаимному стремлению к сближению разных вероисповеданий (syncretismus).

3 июля лютеранский священник, проповедовавший в сиротской церкви, объявил с кафедры общины, что (на следующее воскресенье) назначено причащение для реформатской общины и что накануне, в 2 часа, в церкви будет (читаться) приготовление (к причастию). В этот приготовительный день проповедь говорил кальвинский священник, на текст 1, Кор., XI, ст. 28, после чего, по обыкновению, (причастники) заявили о желании причаститься. На следующий день, 10 июля, третье воскресенье после Троицы, за обедней (снова) проповедовал кальвинский священник, (в этот раз) на обычный текст Евангелия от Луки, XV: 1–7, а после проповеди был прочитан обычный употребительный в кальвинской церкви предпричастный formalar. По окончании молитвы подошел к трапезе лютеранский священник, затем причастники стали брать преломленный хлеб из рук кальвинского священника, а у лютеранского Святую Чашу. Наконец, лютеранский священник преломил хлеб для своего сотоварища, подал ему его, а равно и Чашу. При таинстве оба пользовались формуляром, принятым в кальвинской церкви. Во время причащения пели 103-й псалом Лобвассера[54]54
  Известный автор подражаний псалмам Давида, Амвровий Лобвассер (Ambrosius Lobwasser), профессор правоведения в Кёнигсберге (р. в 1515, ум. в 1585).


[Закрыть]. (Обедня) закончилась благословением и (словами) «Gott sey gelobtt etc». После обедни кальвинский священник огласил на следующее воскресенье причащение для лютеранской общины – 16 июля, в субботу, накануне 4-го воскресенья после Троицы, при приготовлении к причастию проповедовал, по обыкновению, лютеранский священник. Темой его был ст. 12 ислама LI. 17-го того же месяца, в четвертое воскресенье после Троицы, проповедовал он же, на текст Евангелия того дня, от Луки VI, 36. По окончании проповеди он подошел к трапезе одновременно с кальвинским священником и там прочитал лютеранский предпричастный формуляр. Затем выступили вперед причастники и приняли хлеб от лютеранского священника, а Чашу от кальвинского. В заключение, кальвинский священник (предложил) хлеб и Чашу своему сотоварищу. При причащении произносимы были слова, принятые во лютеранской общине, и пели «Jeszu meine Frende», затем прочитано благословение.

Король Прусский одобрил было этот поступок (лютеранского и кальвинского священников), но так как против оного с обеих сторон вооружилась теология, то, во избежание больших волнений, король немедленно запретил говорить об этом (деле) и обсуждать его: что уже было сделано, то должно было остаться без последствий. И с тех пор действительно это более не повторялось. (И так) вот что дало повод к вышеприведенной лишенной (всякого) основания басне.

В Пиллауской крепости находится своего рода экзерциц-академия, в которой имеются учителя танцев, фехтования и верховой езды: сюда знатные люди посылают своих детей учиться разным военным и гражданским упражнениям. (Они) охотнее посылают их (в Пиллаускую крепость), чем в Кёнигсберг, так как (пребывание) в Кёнигсберге дает повод к беспутству, какового нельзя предполагать в крепости, где (учащиеся) более стеснены и находятся под более бдительным надзором, вследствие чего успевшие могут совершенствоваться.

10-го. (В Пиллау) прибыл русский капитан Станислав Лец (Stanislaus Lets), участвовавший в сражении русских со шведами под Полтавой и посланный царем к русскому послу в Голландии. (Лец) подтвердил все те (вести о Полтавской битве), которые получены были ранее, по почте.

11-го. В церкви Пиллауской крепости, во воскресенье, во время проповеди, стояла пред алтарем одна женщина, совершившая прелюбодеяние: лишь только произнесены были слова таинства и настало время причащения, ее выслали из церкви, ибо в Пруссии, у лютеран, в силу существующего обычая, лицо, совершившее прелюбодеяние, прежде чем быть допущено к причастию, должно три воскресных (обедни) кряду стоять посреди церкви и быть высылаемо (вон) перед причастием. Это имеет некоторое сходство с экскоммуникацией, существовавшей в перво(начальной) церкви. После такой (епитимии) священник произносит над (караемым) лицом благословение, после чего оно допускается к причастию.

В Пиллау, вследствие постоянного противного ветра, я пробыл с 34 июля по 11 августа, (но в этот последний день) ветер сделался благоприятным, и, сев после богослужения, в 10 часов (утра), на судно, я немедленно вышел на парусах из Пиллау. Погода (была) тихая, ветер слабый, восточный. Против крепости я (велел) салютовать девятью выстрелами; (крепость) отвечала мне тем же (числом выстрелов). Так как судно («Ферэ») сидело настолько глубоко, что без предварительной разгрузки и облегчения не могло перейти через мели, (находящиеся при входе) в гавань, то мы, (выйдя из гавани), бросили якорь на пиллауском рейде, на 12 саженях глубины, куда к нам подошел, с нашим вооруженным балластом, Bording (так называются барки, нанимаемые для разгрузки входящих судов и для подвоза балласта на (уходящие) суда). Балласт (этот) начали тотчас же (снова) грузить (на наш корабль). Принятие его окончили в 9 ч. вечера; затем мы подняли (наши) шлюпки, снялись с якоря и в 10 часов тронулись в путь при легком бризе OtS. Курс (наш) был NNW.

12-го. Ветер тот же, при хорошей ясной погоде; курс NtW и N. Утром в 4 часа показался Briisterort в направлении О и OtS, приблизительно в расстоянии трех миль. При солнечном восходе определились по солнцу и нашли, что компас отклоняется к норд-весту на полрумба. По расчету, к полудню место (где мы производили измерение) находилось от нас в 8 милях к SO, на четверть (мили?) южнее (?). Курс NtO.

13-го. Ветер южный, легкий бриз, при хорошей ясной погоде. До 9 часов шли по курсу NNO и NOtN, потом NO. В полдень, по расчету, Либава находилась от нас к OtN в расстоянии 5²/₄ мили. Удачно определились по солнцу; (находились мы) на 56°33′ сев. шир. В 8 часов вечера увидели со стеньги, к OtN, берег приблизительно в 5 милях расстояния (и) заключили, что это так называемый замок герцога Альбы. Курс N, ветер прежний.

14-го. Свежий бриз SW; курс NtO. В полдень, по расчету, Виндава находилась от нас в 10½ мили к SOtS; удачно определились по солнцу; (мы находились) на 58°6′ сев. шир. Курс NOtN. Пополудни бриз SSW засвежел, пошел дождь, и стало пасмурно; ввиду (ветра) поставили с правого борта Schonfarseil и бизань. В течение всей ночи до свету были относимы к NO.

15-го. Свежий марсельный бриз WSW, при довольно ясной погоде. Снова поставили паруса, в 3 часа утра увидали Дагерорт к OtS, в расстоянии 2½ мили. Курс между N и О, кругом Некманской мели, а затем OtN. В полдень (прошли) мимо Экгольма, оставшегося в одной мили от нас к OtS. В 8 часов вечера, при довольно свежем бризе, прибыли на ревельский рейд, (где встали) на якорь.

16-го. Снявшись в 3 часа утра, пошли под парусами при прежнем марсельном бризе WSW (и) ясной погоде. По уходе с ревельского рейда (и) до 8 часов (шли по) курсу ONO и OtN, потом до 12 часов О. (В полдень) прошли по полрасстояния пушечного выстрела мимо острова Экгольма, (находившегося от) нас к SW. Около полудня, (в то время как мы) таким образом шли вдоль лифляндского берега, я заметил в одной бухте, восточнее (названного) острова, приблизительно в миле (от нас), стоявший на якоре шведский фрегат; бухта эта зовется Каспервик. Указанный фрегат тотчас поставил паруса и, будучи на ветре, спустился по ветру. Командор-камитан Тамбсен, увидев, что швед хочет с ним говорить, приказал убрать большой парус, чтоб дождаться (фрегата). Хотя командиру шведского судна не трудно было зайти вперед и лечь в дрейф, чтобы подождать (приближение) корабля «Ферэ», тем не менее, однако, он обошел его сзади и, несмотря на то что по (нашим) флагу, гюйсу и вымпелу мог ясно видеть, что то королевский датский корабль, а к тому же из уборки большого паруса заключить, что (мы) замедлили ход, дабы подождать (его), а не бежать, – таки выстрелил вперед (нас) боевым выстрелом. Вслед за этим, чтобы скорее вступить с ним в разговор, (мы) еще убавили парусов. Курс (держали) OtS. Ветер был SW, слабый бриз. Когда (фрегат) поравнялся (с нами), (мы) спросили (командира), чего он желает? (Со своей стороны) он осведомился, не идем ли мы в Нарву? Мы попросили его прибыть к нам на судно на своей шлюпке, если он желает говорить с нами. (На это) он сказал, что если мы (намереваемся) идти в Нарву, то можем тотчас же поворотить назад, и (отвечал), что мы на нашей шлюпке должны прибыть к нему на судно. Несмотря на заявления наши, что (на судно) к другому должен прибыть тот, кто имеет сказать ему что-либо, (командир шведского фрегата) ни за что не хотел на это соглашаться, ввиду чего, для окончания пререканий, (мы) послали к нему шлюпку с лейтенантом Снидсторфом[55]55
  Hans Jensen Snidstorph, у Юля Snisdorff, – назначенный в 1706 г. премьер-лейтенантом, был после этого похода произведен в капитан-лейтенанты; умер в 1712 г. в чине капитана (см.: Gardes Efterr., IV).


[Закрыть] объявить, что судно (наше) королевский датский транспорт и везет его величества короля датского чрезвычайного посланника, дабы высадиться в Нарве (с тем), чтобы оттуда ехать далее в Москву. Лейтенант Снидсторф вернулся со шведским капитан-лейтенантом Авраамом Дикманном (Abraham Dich-mann). В ответе на наши расспросы последний сообщил, что королевское шведское судно называется Wolgast (и находится) под командой премьер-лейтенанта Йонаса Скрува (lonas Skruw).

Я выразил (Дикмапну), до какой (степени) мне представляется странным и неслыханным – в мирное время стрелять боевым выстрелом по королевскому кораблю, когда (существует) сигнал, (по которому) королевский корабль, желающий говорить с другим королевским кораблем, производит холостой выстрел с противоположного от него борта и может вступить с ним в разговор только после произведенного таким же образом ответа. Ввиду того что его капитан (прибавил я) не последовал (в этом) общепринятым морским (правилам), а (поступил) необычно, невежливо и враждебно, я предоставляю себе в будущем жаловаться от имени его королевского величества, моего всемилостивейшего государя и короля, на подобный (образ действий). Выстрел снарядом лейтенант (Дикманы) неудовлетворительно оправдывал тем, что нельзя верить флагу и вымпелу, ибо под их прикрытием всякий мог бы идти торговать в Нарву.

Затем я спросил у шведского лейтенанта, что имеет мне сказать его капитан или о чем (хочет) со мной говорить? Он отвечал на это, что (их фрегату) приказано задерживать и приводить к адмиралу Анкарстьерна[56]56
  Cornelius Didriksson Thiessen (р. в 1655, ум. в 1714) выслужился из простых матросов и дослужился до адмирал-генерал-лейтенанта; в 1678 г. назван Anckarstjerna и возведен в дворянское достоинство в награду за храбрость, с какой защищал против датчан свой корабль Kalmar Kastell, атакованный более сильным неприятелем, причем старался потопить себя выстрелами в свой трюм; в 1692 г. пожалован бароном; в 1700 г. прикрывал высадку шведов в Хумлебеке; в 1705–1709 гг. предводительствовал эскадрой в Финском заливе. Ему, впрочем, не удалось помешать смелой закладке Петром Великим, в самый разгар войны, Петербурга (см. об этом подробнее в автобиографии Размуса Эребо).


[Закрыть], начальнику шведской эскадры, стоящей у Бьёрке, в финских шхерах, все без исключения суда, идущие в Нарву или из Нарвы, кому бы они ни принадлежали и под каким бы предлогом ни шли. Я возразил, что его величество король Датский послал меня, в качестве своего чрезвычайного посланника, к царскому двору и предоставил мне свой королевский корабль для перехода в Нарву, где я должен был высадиться, чтобы ехать далее в Москву. Дабы вполне убедить его в этом, я показал ему мой паспорт за собственноручной (подписью) и печатью короля. Он отвечал (на это), что (ему) строго воспрещено пропускать кого бы то ни было. (Затем я) послал Дикманна, на шлюпке с «Ферэ», обратно (на шведский фрегат) сказать его капитану, что, несмотря на его запрещение, я намерен продолжать путь в Нарву; при этом я просил (Дикмана) обратить внимание капитана на последствия, которые могут произойти (от) задержания (датского) королевского судна, особенно (в данном случае), когда оно везет посланника, пользующегося (по званию своему) у всех народов вежливым (обхождением) и свободой. Пусть (капитан) примет в соображение, что подобно тому, как поступают со мной здесь, могли бы, быть может, поступить (и) со шведским посланником (в Дании), который, однако, не только в настоящее время пользуется полной безопасностью, но (пользовался ей и) в 1700 году, когда (между Данией и Швецией) была на самом деле война и шведский флот стоял против Копенгагена.

По возвращении (на «Ферэ») шлюпки, отвезшей (Дикманна), я приказал прибавить парусов и продолжать путь на Нарву. Тогда командующий фрегатом, шведский премьер-лейтенант Ионас Скрув, сам прибыл ко мне на судно. Сказал он то же, что и его лейтенант, ввиду чего я и ему предъявил свой паспорт, с которого (вдобавок) дал ему точный список за моей подписью. (При этом) я заверил и его, так же как сделал это относительно его лейтенанта, что судно (наше) остановится только на нарвском рейде и что по свозе на берег моих людей и вещей оно тотчас же пойдет обратно в Копенгаген. Вдобавок я заверил (премьер-лейтенанта Скрува), что на (нашем) судне нет ничего, что могло бы (послужить) к усилению царя в ущерб шведам или что назначалось бы для содержания либо вооружения (русской) армии; (что), с другой стороны, (на нем) нет ни одного царского офицера или подданного, а также никого, кто желал бы сделаться таковыми. Если он мне не верит, пусть сопровождает меня на своем фрегате на нарвский рейд, и там при выгрузке моих вещей я предоставлю его шлюпке держаться на расстоянии ружейного выстрела от (нашего) судна, дабы (он мог) убедиться, что (в данном случае) не скрывается никакого обмана или хитрости. Я выражал также готовность, в случае если (Скрув) не верит моим словам, выдать (ему) на этот (предмет) письменное (удостоверение). Далее (я) объяснил ему, что (если) король шведский препятствует морскому сообщению с Нарвой, (то делает это) единственно затем, чтобы не допускать усиления неприятеля через подвоз оружия или военных припасов, а что (наш) корабль ничего подобного с собой не (везет) и потому не подлежит задержанию. Со своей стороны (Скрув) утверждал, что должен следовать (полученному) приказанию и воспрепятствовать (продолжению нашего) путешествия. На это я сказал, что, если ему угодно и если он считает то соответствующим полученному им приказу, он может стрелять по (нашему) судну. Тут он поехал назад (на свой фрегат), а я, велев вторично поставить паруса, продолжал путь к Нарве. Курс (держали) на восток; ветер был SSW и S.

Когда судно (наше), несколько отставшее вследствие уборки парусов, (снова) поравнялось с (фрегатом), (Скрув) опять (приказал) выстрелить по («Ферэ») боевым выстрелом, (но) снаряд (в нас) не попал. Распорядился ли он относительно промаха (нарочно, или таковой случился по вине того, кто направлял орудие), мне неизвестно. Затем (Скрув) снова прислал (к нам) на судно своего лейтенанта, велел через него сказать, что выстрелил (он) снарядом, желая предупредить нас, что если ему не удастся убедить нас вернуться (добровольно) или зайти с ним в порт (и ждать там) получения им дальнейших приказаний от его адмирала, к которому он пошлет лодку, то он силой и неприятельскими действиями помешает нам идти в Нарву; при этом (лейтенант) показал инструкцию (Скрува), подписанную за отсутствием адмирала Анкарстьерна вице-адмиралом де-Пру[57]57
  При адмирале Анкарстьерне, вице-адмирал lacob de Prou был старшим на шведской эскадре во Финском заливе. Следующей весной он сам командовал в Балтийском море эскадрой в 16 кораблей и 4 фрегата (см.: Nordberg: Carl XII; Gyllengranat: Sveriges Sjokrigshistoria I, 289).


[Закрыть].