Текст книги "Гунны и Азербайджан"

Автор книги: Юсиф Джафаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Практика расселения кочевых племен в пределах культурных государств и включения их в сферу политических, экономических и культурных отношений с данным государством имела широкое распространение в раннем средневековье. Это явление особенно ярко проявилось в отношениях Византии с варварской периферией, когда отдельные, иногда весьма значительные, племенные группировки кочевников расселялись в пограничных районах империи на правах федератов (союзников) и служили главным образом защитой от вторжений в пределы государства со стороны своих же соплеменников. Сасанидский Иран, будучи также заинтересован в защите своих границ от нападений кочевников, видимо, не менее успешно стремился проводить такую же политику по отношению к кавказским гуннам. Ретроспективный анализ поздних источников, а также топонимии Азербайджана, думается, может дать основание для ряда предположительных выводов по вопросу о местах наиболее вероятного расселения кочевников на территории Албании в связи с сообщением Табари. Арабский историк Балазури, пользовавшийся, очевидно, какими-то более ранними сведениями, называет древнюю столицу Албанского царства город Кабалу – Хазар, что указывает на то обстоятельство, что этот город был местом хазаро-сабирских поселений в Албании.^[14] С другой стороны, в топонимии Азербайджана имеется ряд названий, возникновение которых, по-видимому, можно отнести именно ко второй половине VI в. Если предположить, что появление топонимов «Баладжар» на Апшеронском п-ове и «Шабран» (Шабиран, Шавиран) к северу от совр. Сиазани, а также гидронима Булгарчай близ совр. Пушкино в Муганской степи может быть связано с поселением именно в этих районах взятых Хосровом в плен хазар, баланджар (барсил) и, очевидно, сабир, то тогда приблизительно можно наметить их основные пункты. Сразу необходимо отметить, что, как и предполагалось, поселения кочевников возникали именно в тех районах Албании, которые были непосредственно связаны с главной магистралью вторжений с Северного Кавказа в Албанию через Дербентский проход и располагались в степной полосе вдоль Каспийского побережья вплоть до Муганской равнины. Именно в этой прибрежной полосе Сасанидами были возведены оборонительные сооружения, остатки которых сохранились до настоящего времени (Шабранская или Ширванская и Бармакская стены), составлявшие вместе с укреплениями Дербента единый мощный оборонительный комплекс. Местоположение Кабалы, расположенной у подножья восточных отрогов Большого Кавказа, прикрывавшей проходы и перевалы, ведущие из Дагестана в Албанию (Куткашенский, Вандамский, Карабурга, Савалан и др.), также являлось важным стратегическим пунктом для обороны северных областей сасанидского государства. Здесь же необходимо отметить, что и при арабах политика расселения пленных кочевников на границах халифата не отличалась от сасанидской. По сообщению Балазури, после похода арабского полководца Марвана на хазар в 737 г. 40 тыс. хазарских пленных было поселено между Самуром и городом Шабраном «на равнине в области лакзов (лезгин)», т. е. приблизительно в том же районе, где, видимо, после 552 г. была поселена часть пленных (очевидно, сабир) Хосровом Ануширваном. Исходя из этого, можно очертить приблизительную картину расселения на территории Албании захваченных в 552 г. в плен кочевников. Они были размещены в узловых, наиболее важных стратегических пунктах, прикрывавших доступ набегам с Северного Кавказа в богатые земледельческие районы Албании в бассейне Куры и далее на юг, в пределы Адурбадагана (Южный Азербайджан), и располагались по линии Кабала – Шабран – Апшерон – Мугань. Главной целью таких поселений из захваченных на войне кочевников являлось стремление Ирана создать более устойчивую систему обороны своего северного владения – Албании, причем не столько за счет местного албанского населения, сколько за счет переселяемого в районы Дербента и прикаспийской полосы (Сиазан, Дивичи, Шабран) из внутренних областей государства (Дейлем, Гилян, Мазандаран) воинственного ираноязычного населения (предки нын. татов), а также тюркоязычных кочевников Дагестана.

После событий 552 г. участие сабир в войне между Византией и Ираном из-за Лазики еще дважды фиксируется в источниках. В 555 г. 2-тыс. отряд тяжеловооруженных сабир во главе с Балмахом, Кутилзисом и Илигером – «знаменитейших у них (сабир) мужей», по словам Агафия, выступил на стороне Византии и в ночном бою почти полностью уничтожил сасанидский отряд, состоявший из дейлемитов. В следующем, 556 г. большой отряд союзной Ирану группировки сабир вместе с сасанидскими войсками предпринял наступление в Апсилии (горная область к востоку от нын. Сухуми). Однако, по сообщению Агафия, часть этих сабир (около 500 человек) была там окружена и уничтожена византийцами.

В середине VI в. этнополитическая карта Северного Кавказа подверглась второму после нашествия гуннов существенному изменению, положившему конец сосуществованию в степях Предкавказья двух последних гуннских объединений во главе с сабирами и утигурами. Это было связано с передвижением из глубины Евразийского материка в степи Юго-Восточной Европы новой волны кочевников – авар, и явилось следствием возникновения в Северной Монголии новой центрально-азиатской империи – Тюркского каганата (551 – 744).

В хронике Захарии Ритора сохранилось уникальное свидетельство, устанавливающее расстановку этнических сил в евразийских степях к 555 г. «Базгун – земля со (своим) языком, которая примыкает и простирается до Каспийских ворот (Дербент) и моря, находящихся в пределах гуннских, – пишет сирийский автор. – За воротами (живут) бургары со (своим) языком, народ языческий и варварский; у них есть города, и аланы, у них пять городов. Из пределов Даду (Дагестана) (люди) живут в горах, у них есть крепости. Аунагур (унагур) – народ, живущий в палатках. Аугар, сабир, бургар, алан, куртаргар, авар, хасар, дирмар, сирургур, баграсик, кулас, абдел, ефталит – эти тринадцать народов живут в палатках, существуют мясом скота и рыб, дикими зверьми и оружием».^[15]

Большинство этнонимов данного списка известно по другим источникам и их идентификация не вызывает сомнений: бургар – булгар, аунагур – оногур, аугар – угур (огур), куртаргар – кутригур, хасар – хазар, сирургур – сарагур. Абделы и ефталиты, названные Захарией как два отдельных народа, на самом деле представляют собой одно наименование эфталитов (е-та китайских источников), поскольку форма «абдел» есть видоизменение этнонима «ефтал» (ептал, абдал, абдел). Этноним «баграсик» – это уже давно известный нам этноним «барсил», и лишь два этнонима списка – дирмар и кулас – пока могут быть расшифрованы только предположительно. Здесь важно отметить, что порядок перечисления племен в списке Ритора носит произвольный характер, поэтому он не может служить надежным ориентиром для точной локализации этих племен. Этот список охватывает не только племена, обитавшие к северу от Дербентского прохода, в «гуннских пределах», но включает ряд племен, места обитания которых довольно точно известны по другим источникам. Так, кутригуры (куртаргар Захарии), по Прокопию, Агафию и Менандру, в середине VI в. обитали к западу от Азовского моря, а эфталиты, как известно, жили за Каспийским морем, на северо-восточной границе Ирана. Таким образом, список племен Захарии Ритора выходит за рамки северокавказского региона, охватывая почти все известные нам по другим источникам племена, обитавшие в середине VI в. на территории от Северного Причерноморья (булгары, кугригуры) до Средней Азии (авары, эфталиты). В то же время Захария упоминает сарагур (сирургур) – племя, хорошо известное нам по связи с оногурами, но в VI в. утратившее свое значение, войдя наряду с оногурами в состав утигурского объединения. Особое место в списке Ритора занимает упоминание авар, что послужило основанием для ряда ученых отнести время составления этой хроники к 60-м гг. VI в. с вытекающими отсюда последствиями, поскольку авары действительно впервые появляются на Северном Кавказе в 558 г., согласно надежному свидетельству Менандра. Между тем, на наш взгляд, упоминание авар сирийским автором под 555 г. не противоречит как точно определенному времени составления хроники (555 г.), так и сообщению Менандра о появлении авар на Кавказе в 558 г. С одной стороны, согласно данным китайских источников, жуань-жуани (авары византийских и сирийских источников) между 551 и 555 гг. были разгромлены тюрками и в значительной части истреблены. С другой стороны, Менандр свидетельствует, что аварская орда численностью до 20 тыс. (кибиток?) бежала от тюрок и в 558 г. появилась на Северном Кавказе. Из сообщения Менандра (562 г.) известно, что тюркский каган Дизабул (Истеми – каган), узнав о побеге авар, которые «ушли по нанесении вреда тюркам», заявил, что, как только окончит войну с эфталитами, тотчас нападет на авар. Говорят, добавляет Менандр, что после этих слов он (Истеми – каган) устремился на эфталитов. В китайском источнике (Ганьму) имеется указание на первое столкновение тюрок с эфталитами уже в 555 г., хотя решительные действия между ними начались только в 563 г., закончившиеся разгромом эфталитов в 567 г. По сведениям китайских источников, тюрки к 555 г. распространили свою власть до «Западного моря», где впервые столкнулись с эфталитами. В данном случае под «Западным морем», видимо, подразумевается Аральское море, так как Каспийского моря тюрки достигли только после победы над эфталитами в 567 г. Где находилась 20-тыс. аварская орда между 555 г. (окончательный разгром тюрками жуань-жуаней) и 558 г. (появление авар на Кавказе) – неизвестно. Нам думается, однако, что в этот промежуток времени она могла быть на пути к Кавказу, вероятно, между Аральским морем и Волгйй, скорее всего на реке Урал. Вполне возможно, что именно в этом районе и зафиксировал авар Захария Ритор под 555 г.

Появление аварской орды в 558 г. из-за Волги в степях Северного Кавказа предрешило судьбу сабирского и утигурского объединений. Согласно сообщению Менандра, авары после долгого скитания прибыли к аланам и просили их царя Саросия, чтобы он помог им вступить в союз с Византией. Саросий представил авар Юстину, командующему византийскими войсками в Лазике. Юстин немедленно известил императора Юстиниана о появлении новой орды кочевников на Кавказе вблизи византийских границ, и по приказу из Константинополя отправил через Лазику в столицу первое аварское посольство. В том же году состоялось ответное посольство Византии к аварам, во главе которого стоял один из приближенных императора по имени Валентин. Валентину было предписано императором, говорит Менандр, заключить с этим племенем союз и заставить его действовать против врагов империи, ибо «победят ли авары, или будут побеждены, и в том и в другом случае выгода будет на стороне ромеев». И действительно, вскоре после посольства Валентина, авары начали войну с утигурами, потом с барсилами и сокрушили силы сабир.

Существует точка зрения, согласно которой авары в 558 г. столкнулись на Северном Кавказе не с утигурами, а с оногурами, а появление утигур связывают с ошибкой в рукописях византийского историка Менандра. Между тем наш анализ сообщений Менандра, касающихся 558 г. и последующих событий, не подтверждает этой точки зрения. И вот почему. В событиях на Кавказе, начиная с 558 г., у Менандра речь идет только об утигурах, а в сохранившихся фрагментах его истории оногуры не упоминаются вообще. Авары, в 558 г. появившиеся на Северном Кавказе, по необходимости должны были столкнуться именно с утигурами, которые до этого времени еще господствовали на Дону и в Восточном Приазовье. Согласно Агафию, в 558 г. хан утигур Сандилх по требованию императора Юстиниана напал на возвращавшихся после грабежа Фракии (совр. Болгария) кутригур во главе с Заберганом и, перебив множество кутригур, отобрал всю захваченную ими добычу. Менандр, продолжая историю, доведенную Агафием до 558 г., добавляет, что Юстиниан, опасаясь повторного вторжения кутригур во Фракию, частыми посольствами и другими способами подстрекал Сандилха воевать с Заберганом, обещая утигурскому хану передать ту сумму, которую империя ежегодно выплачивала кутригурам во избежание их нападений. В ответ Сандилх ограничился полумерой, по словам Менандра, обещая Юстиниану захватить у кутригур коней, чтобы им «не на чем было ездить и вредить ромеям». Уже в следующем фрагменте Менандра речь идет о появлении авар, которые по указке из Константинополя напали на утигур, барсил и сабир и разгромили их. Только после разгрома утигурского объединения авары могли беспрепятственно пройти в степи Южной России, где, по словам Менандра, стали разорять славянские племена антов. Видимо, оногуры, как и другие подвластные утигурам племена, также принимали участие в неудачной для утигур войне с аварами. Однако Менандр не упоминает их имени, указывая лишь на утигур, как преобладающее племя объединения. Между 558 и 562 гг. часть разгромленных аварами утигур была увлечена ими в Подунавье, где авары подчинили своей власти остатки кутригур, булгар и другие гуннские и негуннские племена и где возник знаменитый Аварский каганат, просуществовавший до середины VII в.

Этническое имя гуннов – утигур еще несколько раз встречается у Менандра. В 568 г. аварский посол в Константинополе утверждал, что утигуры и кутригуры подвластны кагану Баяну, который «уничтожил оба племени». Здесь речь может идти только о разгроме утигур в 558 г. в Восточном Приазовье. В начале 70-х гг. VI в., когда Северный Кавказ входил в состав Тюркского каганата, другая часть оставшихся после аварского погрома утигур упоминается Менандром как подвластное уже тюркам племя. Во главе него, однако, стоял уже не Сандилх, видимо, павший в войне с аварами в 558 г., а тюркский ставленник Анагей. Во время посольства Валентина к тюркам в 576 г. тюркский хан Турксанф, по словам Менандра, заявил Валентину, что аланы и «племена утигур», осмелившиеся сопротивляться тюркам, теперь «в подданстве у нас, стали нашими рабами». В том же году тюрки, разорвав отношения с Византией, вступили с ней в войну, а утигуры во главе с Анагеем приняли участие в захвате Боспора. Несомненно, что в период тюркской экспансии на западе оногуры вместе с остатками утигур и другими племенами попали в зависимость от тюрок. Видимо, в заявлении Турксанфа о «племенах утигур», которые оказали сопротивление тюркам, следует подразумевать именно оногур и другие булгарскне племена Восточного Приазовья, входившие в утигурское объединение и потому выступающие в этот период год одним этническим именем. Выступление же оногур на историческую арену как  самостоятельной политической и этнической силы произошло только после крушения на Северном Кавказе в 30-х гг. VII в. господства Тюркского каганата и образования в Приазовье оногурского объединения во главе с представителем тюркской династии Дуло ханом Кубратом.

Момент появления авар на Северном Кавказе в 558 г., по-видимому, отражен и в рассказе продолжателя Менандра – Феофилакта Симокатты, который, однако, связывает их с так называемыми псевдоаварами, а вместо утигур упоминает оногур.

По сообщению Симокатты, во время царствования императора Юстиниана, тюркский каган подчинил своей власти многочисленный и сильный народ огор, обитавший на реке Тил (Волга), некоторые племена которого по имени своих вождей назывались yap и хунни. Какая-то часть племен yap и хунни бежала от тюрок и поселилась в Европе. Назвав себя аварами, они дали своему вождю почетное имя кагана. Далее Симокатта поясняет, почему они решили изменить свое наименовение. Когда уннугуры (оногуры), барселы (барсилы), сабиры и другие гуннские племена увидали только часть людей yap и хунни, бежавших в их места, они прониклись страхом и решили, что к ним переселились авары. Поэтому они почтили этих беглецов блестящими дарами, рассчитывая тем самым обеспечить себе безопасность. Когда же yap и хунни увидали, сколь благоприятно складываются для них обстоятельства, они воспользовались ошибкой тех, которые прислали к ним посольства, и сами стали называть себя аварами; говорят, добавляет Симокатта, что среди «скифских» народов племя: авар является наиболее деятельным и боеспособным.

Сложная проблема отношения авар византийских источников к жуань-жуаням китайских источников по сей день еще окончательно не решена, хотя гипотеза о тождестве, думается, предпочтительней других. Появление же с легкой руки Феофилакта Симокатты не только истинных, но еще и так называемых псевдоавар – значительно осложнило решение аварской проблемы. В рамках нашей темы мы не будем останавливаться на обсуждении этой проблемы и присоединяться к полемике, с XVIII в. ведущейся в научной литературе. Для нас важно другое: если Симокатта имел в виду то же событие, о котором говорит Менандр под 558 г., то тогда следует объяснить, почему Симокатта, перечисляя племена, к которым бежали так: называемые псевдоавары, называет уннугур (оногур), в то время как Менандр говорит об утигурах. Сразу необходимо отметить, что в сообщениях Менандра и Симокатты имеются общие моменты: царствование Юстиниана, одни и те же племена, с которыми встретились авары (или псевдоавары), за исключением раздельного упоминания утигур и оногур. Этих двух существенных обстоятельств вполне достаточно, чтобы заключить, что события 558 г. у Менандра идентичны рассказу Симокатты о появлении псевдоавар. Некоторые авторы, правда, пытались доказать, что события, о которых говорит Симокатта, происходили не на Кавказе и не в 558 г., а в Центральной-Азии в середине IV в., но при этом приводят аргументы, которые при сопоставлении с историческими фактами и хронологией вызывают только одно недоумение.

Из рассказа Симокатты не ясно, что в дальнейшем произошло с перечисленными им племенами после появления в их земле псевдоавар, и в этом смысле сообщение Симокатты не доведено до логического конца. Сразу после экскурса о псевдоаварах и их встрече с уннугарами, барсилами и сабирами Симокатта переходит к рассказу о начале междоусобной борьбы у тюрок в 581 г., длившейся с перерывами до 603 г., когда Тюркский каганат распался на восточную (центрально – азиатскую) и западную (среднеазиатскую) части. В сообщении же Менандра речь идет о наведении авар на эти племена и их разгроме, что при сопоставлении с данными Симокатты логически завершает внутреннюю связь его рассказа и может служить еще одним косвенным доказательством идентичности этих двух событий. Почему же в таком случае Симокатта наряду с барсилами и сабирами упоминает именно оногур (уннугур), в то время как Менандр явно имеет в виду разгром утигур? К сожалению, на этот вопрос пока трудно дать исчерпывающий ответ, поскольку неизвестно, каким именно источником пользовался Симокатта в описании событий, связанных с появлением псевдоавар. Если этим источником мог быть Менандр, который, впрочем, не знает псевдоавар, то тогда трудно допустить, что Симокатта не заметил существенной разницы между могущественным до 558 г. гуннским племенем утигур и подвластным ему илеменем оногур, историю которых приходится только предполагать именно из-за отсутствия сведения об оногурах в этот отрезок времени, в то время как утигуры достаточно хорошо известны по одновременным источникам. С другой стороны, Менандр был очень хорошо знаком с сочинением своего предшественника Агафия, у которого этноним «оногуры» встречается в его классической форме, как и у Приска. Исходя из этого, просто нельзя допустить, что Менандр мог передать этот этноним иначе, чем его записал Агафий. Нам думается, что замена «утигуры» на «уннугуры» в рассказе Симокатты (этнонимов очень близких как в фонетической, так и в графической передаче) скорее всего могла произойти потому, что в то время, когда писал свой труд Симокатта (между 628 и 638 гг.), остатки утигур уже растворились в среде родственных им булгарских племен Восточного Приазовья, в частности оногур, вставших во главе нового сильного племенного объединения – Великой Булгарии.

Как известно, авары недолго оставались в степях Северного Кавказа: в начале 60-х гг. VI в. они обосновались уже в Подунавье. Однако аварский погром 558 г. предрешил историческую судьбу сабир и привел к распаду их некогда мощного объединения. Сразу после событий 558 г. значительная часть разбитых аварами сабир переселилась в Закавказье и была поселена Хосровом в Албании, на левом берегу Куры, в районах, прилегающих к границам с Иберией (на территории к северу от нын. Шамхора и Акстафы, в исторической Камбисене). Это было второе по времени расселение большой компактной массы северокавказских кочевников в подвластной Ирану Албании. Однако в данном случае этот процесс происходил, очевидно, мирным путем и при помощи шахского правительства. Источники не указывают на какие-либо военные действия в это время между Ираном и гуннами, как это имело место в 552 г., когда захваченные в плен кочевники были насильственно поселены в пограничных районах Албании. Расселение сабир на границах с Иберией явилось последовательным шагом внутригосударственной политики сасанидского Ирана и способствовало укреплению оборонительной системы на беспокойной северо-западной кавказской границе. Поселения воинственных кочевников в этих районах на правах федератов (если этот термин уместно употреблять в отношениях Ирана с гуннами) прежде всего должны были прикрывать другую, обычную дорогу для вторжений с Северного Кавказа – Дарьяльский проход (Аланские ворота), а также служить оплотом в военных действиях против Византии в Иберии и Лазике. Этот намеченный нами район вместе с указанным ранее пунктами может дать уже более полное представление о почти всей системе военных поселений тюркоязычных кочевников на территории Албании. Они располагались по углам огромного многоугольника Кабала – Шабран – Апшерон – Мугань – Шамхор – Кабала, связывая тем самым наиболее важные в стратегическом отношении районы в единую оборонительную систему Сасанидов в Албании.

Распад на Северном Кавказе почти одновременно двух гуннских племенных объединений в 558 г., а также мир, заключенный между Византией и Ираном в 562 г., обусловили начало грандиозного по своим масштабам строительства Хосровом Ануширваном Дербентских стен. Наиболее интенсивное строительство укреплений Дербента, видимо, было связано с появлением на Северном Кавказе в начале 70-х гг. VI в. грозного врага Ирана – тюрок, к 567 г. разгромивших эфталитов и после нападения на Иран в 570 г. остановившихся на Аму-Дарье.

Табари сохранил рассказ, согласно которому, тюркский каган Синджибу (Истеми – каган), подчинив своей власти хазар (у Табари – абхаз), банджар (булгар) и баланджар – (барсил), с огромным войском подошел к пограничным областям Сула (Чора, Дербента), но, узнав, что Хосров прочно укрепил этот проход мощными стенами, ушел со всеми своими войсками. Хронология этого сообщения не поддается точному определению. Однако следует полагать, что это событие могло иметь место до 571 г., когда между Ираном и Тюркским каганатом был заключен договор и установлена граница по Аму – Дарье. В 576 г. тюрки, подчинив северокавказские племена, осадили Боспор и начали войну против Византии. Последняя уже с 571 г., оказав поддержку восстанию в Армении, вела активные военные действия против Ирана и оккупировала большую часть Персидской Армении и Иберии. Около 574 г. византийские войска под командованием Курса и Феодора вторглись в Албанию и, встретив здесь сабир и алан, в обеспечении покорности взяли у них заложников. Однако, как только византийцы ушли из Албании, сабиры немедленно перешли на сторону Ирана. В 576 г. Курс и Феодор вновь вступили на территорию Албании, но на этот раз заставили сабир и алан переселиться на правый берег Куры, чтобы, по словам Менандра, «впредь оставаться на ромейской земле». В том же году в Константинополь прибыли послы от сабир и алан и, согласно Менандру, кесарь Тиберий принял их благосклонно и радушно. Во время приема, продолжает Менандр, Тиберий спросил у послов, сколько денег они получали от персидского царя за службу, и, узнав, сказал, что будет платить вдвое больше как их вождям, так и им самим. Послы сообщили, что «недавно» сабиры, ни во что не ставя заложников, перешли на сторону персов, на что Тиберий заявил, что будет оказывать благодеяние тем, кто добровольно перейдет под его власть и силой подчинит тех, кто не захочет этого сделать.

Из сообщения Менандра известно, что в это время в Албании находилась какая-то группа алан, обитавших по соседству с сабирами на левом берегу Куры, а впоследствии переселенных на правый берег, на территорию, временно оккупированную империей. Весьма возможно, что аланы, о которых говорит Менандр, компактной массой появились в Албании еще во время гуннского нашествия, когда часть разгромленных гуннами алан могла переселиться в Закавказье и осесть в Албании. Очевидно, эта группа алан – переселенцев, осевших на берегах Куры вблизи границ Иберии, впоследствии стала выполнять ту же функцию по охране перевалов, ведущих с Северного Кавказа, что и сабиры, и в качестве вспомогательных отрядов принимать участие в военных предприятиях Ирана.

Дальнейшая судьба переселенных на правый берег Куры сабир и алан в точности неизвестна. Однако уже в 578 г. сабиры, видимо, вновь перешли на сторону Хосрова, поскольку они участвовали во вторжении в Месопотамию в составе сасанидской армии под командованием Мобеда. В этой связи весьма вероятным представляется, что именно эта часть сабир стала известна в армянских источниках как «севордик» (черные сыны, по народной этимологии), а в арабских – как «савурдия» (сиявурдия). Согласно Балазури, в середине VIII в. савардии разрушили древний и цветущий город Шамкур (Шамхор). «Это был народ, – пишет Балазури, – который стекался с разных сторон, усиливался и бесчинствовал после того, как Иазид ибн-Усайд покинул Армению». Однако в 854 г. город был вновь восстановлен Бугой, наместником халифа в Армении и Азербайджане, который поселил в нем часть хазар, желавших принять ислам. Отождествление сабир с савардиями представляется еще более убедительным, если учесть, что сабиры, переселенные в 576 г. на правый берег Куры византийцами, могли быть поселены именно в районе между Акстафой и Шамхором (на территории исторической области Ути), который спустя более 150 лет был разрушен савардиями.

События 558 г. явились последней фазой эволюции гуннских племенных образований Северного Кавказа и привели к окончательному распаду двух последних крупных гунно-булгарских объединений. Начиная с этого времени, ведущая роль среди племен Восточного Предкавказья постепенно переходит к хазарам, а в Западном Предкавказье такую же роль начинают играть оногуры. Остатки северокавказских сабир с течением времени смешались с кочевыми и полукочевыми племенами Дагестана и составили наряду с барсилами и другими этническими группами «царство гуннов» со столицей Варачаном (Баланджаром). Остатки утигур вскоре были поглощены родственными им булгарскими племенами Восточного Приазовья и вошли в состав складывающейся булгарской народности. С крушением же на Северном Кавказе в первой половине VII в. господства Западно-тюркской империи здесь почти одновременно завершился процесс образования двух самостоятельных политических объединений – Великой Булгарии и Хазарского каганата.

Литература

Армянская география VII в., приписывавшаяся Моисею Хоренскому. Текст и пер. К. Патканова – СПб., 1877.

Баладзори (ал. Балазури). Книга завоевания стран. Пер. П. К. Жузе. Материалы по истории Азербайджана. – Баку, 1927.

Елише. О Вардане и войне армянской. Пер. П. А. Орели – Ереван, 1971.

Известия древних писателей (греческих и латинских) в Скифии и Кавказе. Пер. В. В. Латышева. Т. I.

Греческие писатели. – СПб., 1893, т. II, Латинские писатели. – СПб., 1904.

Из нового списка географии, приписываемой Моисею Хоренскому. Текст и пер. К. Патканова – ЖМНП, 1883, март.

Иордан. О происхождении и деяниях гетов. Пер. и комм. Е. Ч. Скржинской. – М., 1960.

Леонти Мровели. Жизнь картлийских царей. Извлечение сведений об абхазах, народах Северного Кавказа и Дагестана. Пер и комм. Г. В. Цулая. – М., 1979.

Моисей Каганкатваци. История агван. Пер. К. Патканова. – СПб., 1861.

Моисей Хоренский. История Армении. Пер. Н. Эмина. – М., 1893.

Фавстос Бузанд. История Армении. – Ереван, 1953.

Хроника Захарии Ритора. В кн.: Н. В. Пигулевская. Сирийские источники по истории народов СССР – М. – Л., 1941, с. 148 – 167.

Хроника Иешу Стилита. В кн. Н. В. Пигулевская. Месопотамия на рубеже V – VI в. н. э. Сирийская хроника Иешу Стилита как исторический источник. – М. – Л., 1940., с. 130 – 170.

Царевич Вахушти. География Грузии. – Тифлис, 1904.

Эдесская хроника. Пер. Н. В. Пигулевской. – Палестинский сборник, вып. 4. – М. – Л., 1959.

Абаев В. И. Осетинский язык и фольклор. – М., 1949.

Абегян М. История древнеармянской литературы Т. 1. – Ереван, 1948.

Абрамзон С. М. К семантике киргизских этнонимов – СЭ, 1947 № 3 с. 123 – 132.

Абрамзон С. М. Этнический состав киргизского населения Северной Киргизии. – ТКАЭ, т. IV. 1960, с. 3 – 137.

Адонц Н. Г. Армения в эпоху Юстиниана. – Ереван, 1971.

Акимова М. С. Антропология древнего населения Приуралья. – М., 1968, с. 93 – 103.

Акимова М. С. Материалы к антропологии ранних булгар. – В кн.: В. Ф. Генинг, А. X. Халиков. Ранние булгары на Волге, М. 1964 с. 177 – 191.

Алиев И. Г. Сармато-аланы на пути в Иран. – История иранского государства и культуры. М., 1971.

Алиев И. Г., Асланов Г. Племена сармато–массагето-аланского круга в Азербайджане. – Древний Восток, вып. 2. Ереван, 1976, с. 218 – 237.

Алиев К. Г. Кавказская Албания. – Баку, 1974.

Алиев К. Г. К вопросу о племенах Кавказской Албании. – Исследования по истории культуры народов Востока М. – Л., 1960, с. 15 – 16.

Ангелов Д. Образуване на българската народност. – София, 1971.

Артамонов М. И. История хазар. – Л., 1962.

Артамонов М. И. Очерки древнейшей истории хазар. – Л., 1936.

Бартольд В. В. Отчет о поездке в Среднюю Азию с научной целью в 1893 – 1894 г. – Зап. АН, VIII серия по историко – филол. отд., т. I. 1897, №4, с. 1 – 151.

Баскаков Н. А. Тюркские языки. – М., 1960.

Бернштам А. Н. Из истории гуннов I в. до н. э. Ху-хань-е и Чжи-чжи шаньюи. – Сов. востоковедение, 1940, т. I, с. 51 – 77.

Бернштам А. Н. Очерк истории гуннов – Л , 1951

Буниятов 3. М. Азербайджан в VII – IX вв. – Баку, 1965.