Текст книги "Претерпевшие до конца. Судьбы царских слуг, оставшихся верными долгу и присяге"
Автор книги: Юрий Жук
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Позднее, будучи арестованным и находясь в бывшем Арестном доме (Тюрьме № 2) вместе с Князем Г. Е. Львовым, И. Д. Седнев рассказал ему, что «…удивлялся, чем была жива Императрица, питавшаяся исключительно одними макаронами». [296]296
Протокол допроса свидетеля Г. Е. Львова от 6–30 июля 1920 года в г. Париже Судебным Следователем по особо важным делам при Омском Окружном Суде Н. А. Соколовым. Опубл.: Российский Архив. История Отечества в свидетельствах и документах XVIII–XX в.в. Том VIII. Н. А. Соколов. Предварительное следствие 1919–1922 г.г., стр. 211.
[Закрыть]
Однако его пребывание в доме Ипатьева после приезда Августейших Детей было недолгим. И, вот почему.
По мере поступления, багаж Царской Семьи складывался в бывший каретный сарай, где оный подлежал досмотру комендантом и его помощниками, после чего, по настроению последних, выдавался арестованным. Об одних из таких «смотрин» Государь даже сделал запись в дневнике за 26 (13) мая:
Но, по большей части, это был не плановый досмотр личных вещей Царской Семьи (кстати, почти всегда производимый в отсутствие их владельцев), а откровенное воровство, осуществляемое как лично А. Д. Авдеевым и его помощниками, так и при их попустительстве.
Постепенно это начинает понимать и сам Государь, который всего через несколько дней (10 июня/28 мая) напишет:
«В сарае, где находятся наши сундуки, постоянно открывают ящики и вынимают разные предметы и провизию из Тобольска. И при этом без всякого объяснения причин. Всё это наводит на мысль, что понравившиеся вещи очень легко могут увозиться по домам и, стало быть, пропасть для нас! Омерзительно!». [298]298
Там же, стр. 468
[Закрыть]
И, надо сказать, что Государь точно в воду смотрел! Позднее многие сотни предметов будут изъяты следствием из частных квартир и домов бывших охранников.
Однако людская алчность и жадность, как известно, безграничны… Со временем обнаглевшее авдеевское окружение перестало стесняться воровать скрытно и предприняло попытку сделать это уже открыто. Назревший инцидент произошёл днём 27 (14) мая, когда проверявший комнаты помощник коменданта А. М. Мошкин решил снять и присвоить золотую цепочку с крестиками и образками, висевшую над кроватью Наследника Цесаревича. Этому в резкой форме стали препятствовать бывшие моряки И. Д. Седнев и К. Г. Нагорный. Завязалась потасовка. О произошедшем было доложено А. Д. Авдееву, который, во избежание лишних разговоров, решил донести о случившемся по инстанции.
В результате около 18 час. 30 мин. того же дня И. Д. Седнева и К. Г. Нагорного под охраной доставили для допроса в Исполком Уральского Облсовета, оттуда затем препроводили в тюрьму.
Не прошло не отмеченным это событие и в дневнике Государыни:
Волею судеб свидетелем этого случая оказался и П. Жильяр, который впоследствии вспоминал:
«В то время, как я однажды, вместе с доктором Деревенко и мистером Гиббсом, проходил мимо дома Ипатьева, мы заметили двух стоявших там извозчиков, окружённых многочисленными красногвардейцами. Каково же было наше волнение, когда мы узнали на первом из них лакея Великих Княжон Седнева, сидевшего между двумя стражами. Нагорный подходил ко второму извозчику. Он ступил на подножку, опираясь на крыло пролётки, и, подняв голову, заметил нас трёх, стоявших неподвижно в нескольких шагах от него. Он пристально посмотрел на нас в продолжение нескольких секунд и затем, не сделав ни малейшего движения, которое могло бы нас выдать, в свою очередь сел в пролётку. Пролётки отъехали, и мы видели, что они направлялись по дороге в тюрьму.
Эти два милых малых были, немного спустя, расстреляны: всё их преступление состояло в том, что они не могли скрыть своего возмущения, когда увидели, как большевики забирают себе золотую цепочку, на которой висели у кровати больного Алексея Николаевича его образки». [300]300
Жильяр П. Указ. соч., стр. 251, 252.
[Закрыть]
Прошло два дня и Августейшие Супруги стали вновь проявлять беспокойство о своих верных слугах.
« 16 [29] мая. Среда.
«(…) О Седневе и Нагорном ни слуха, ни духа!» [301]301
Дневники Николая II и императрицы Александры Фёдоровны в двух томах. Том второй, стр. 453.
[Закрыть]« 30 июня [13 июля]. Суббота.
Говорят, что это правительство выслало отсюда Нагорного и Седнева, вместо того, чтобы вернуть их нам». [302]302
Там же, стр. 522.
[Закрыть]
Верность служения Царской Семье И. Д. Седневым и К. Г. Нагорным не вызывает сомнений у любого, кто был хоть немного знаком с выпавшими на их долю испытаниями. Не вызывает она сомнений и у автора данного издания. И, тем не менее, хотелось бы обратить внимание читателя на следующее обстоятельство.
В числе прочих вещественных доказательств в руках следствия оказался документ весьма неоднозначного и интересного содержания, текст которого приводится далее:
«Председателю уральского ОкружновоОбласнова совета Госпд. Белобородову.
ПРОШЕНИЕ
Гос. Белобородов покорнейше просим Вас разследовать Наше дело Служащих Ивана Дмитреич[а] Седнева и Клементия Григорича Нагорнова слуги Николая Романова так как нас арестовали и находимся в Арестов [Арестном. – Ю. Ж.]Доме Мы незнаем зачто хотя мы дали разсписки вам Г-н Белобородов и мы квам спросили можно ли нам уволиться со службы и вы нам объяснили что Влюбое время можно и поповодуетово обращаем с Покорнейшей прозбой Квам и просим Вас Г-н Белобородов Выявить наше положение такчто мы Служить нежилаем и покорнейше просим вас Отправить нас на Родину в Ярославскую губерню такчто мы Крестьяне и жалаем обрабатывать своё грестьянство так что я И. Д. Седнев человек семейной имею жену и троих детей малолетних и мать старая и сестра и вот по поводу этово Покорнейше прошу вас Г-н Белобородов что мы совершенно отказываемся от службы Николая Романова
Потписали Иван Дмитреич Седнев Клементий Григорьевич Нагорный 28 мая 1918 г». [303]303
Протокол осмотра предметов от 28 октября 1919 года в г. Чите Судебным Следователем по особо важным делам при Омском Окружном Суде Н. А. Соколовым, присланных Прокурором Екатеринбургского Окружного Суда 9 июля 1919 года. Опубл.: Гибель Царской Семьи. Материалы следствия по делу об убийстве Царской семьи (Август 1918 – февраль 1920), стр. 489.
[Закрыть]
Судя по характеру написания, орфографии и стилю изложения, этот документ, вероятнее всего, принадлежит руке И. Д. Седнева, в чём нетрудно убедиться, сравнивая текст оного с текстом приведённого ранее письма этого бывшего Царского слуги. А из документа следует, что находящиеся в тюрьме И. Д. Седнев и К. Г. Нагорный просят Предисполкома Уралсовета А. Г. Белобородова «уволиться со службы», поясняя при этом, что ранее давали ему некие расписки…
В свою очередь, из упоминания о расписках можно сделать двоякий вывод: либо просители уже ранее выдавали А. Г. Белобородову какие-то расписки, либо писавший это прошение имел в виду расписку К. Г. Нагорного. То есть ту самую расписку, которую по его малограмотности комендант А. Д. Авдеев написал своей рукой, предоставив К. Г. Нагорному лишь возможность её подписать. [304]304
Об этой расписке более подробно будет сказано в биографическом материале о К. Г. Нагорном (см. Часть II. «Претерпевшие до конца»).
[Закрыть]И в которой тот изъявлял добровольное желание «продолжать службу при бывшем царе Николае Романове».
Впрочем, это всего лишь предположения. Ибо П. Жильяр, с одной стороны, пишет, что их из дома Ипатьева сразу же повезли по направлению к тюрьме. Только вот какой тюрьме, он не указывает, хотя вполне уже тогда мог знать, что их повезут в Тюрьму № 2. А по другим сведениям, их сначала завезли в помещение Уральского Областного Совета, [305]305
До Октябрьского переворота в этом доме (Главный проспект, 17) располагалось Екатеринбургское Отделение Волжско-Камского банка. В настоящий момент в нём же (Пр. Ленина, 17) размещается ГУВД Свердловской области.
[Закрыть]где допросили, и уж только после этого увезли в тюрьму.
Из текста этого «прошения» также следует, что И. Д. Седнев и К. Г. Нагорный, видимо, поддались на обещания А. Г. Белобородова отпустить их по домам в том случае, если они не пожелают более служить бывшему Самодержцу, в связи с чем в тексте «прошения» высказано нежелание в дальнейшем продолжать службу и «совершенный» отказ от таковой при Особе Государя.
Но и этот факт можно рассматривать с двух сторон, ибо мы уже никогда не узнаем, что, собственно говоря, двигало этими людьми при написании данного «прошения»: боязнь возможной смерти или действительно нежелание продолжать службу. И, вероятнее всего, инициатором написания «прошения» был И. Д. Седнев – отец троих детей, слишком поздно осознавший всю безвыходность своего положения и решивший таким образом использовать последний шанс покинуть пределы Уральской области для воссоединения с семьёй. Предчувствовал свою близкую гибель и К. Г. Нагорный, который ещё во время переезда в Екатеринбург понимал, что вряд ли выйдет живым из всех этих перипетий…
Нельзя также исключать полностью и того обстоятельства, что написание этого «прошения» не обошлось без участия кого-то из братьев Кабановых, посоветовавших им отправить оное по инстанции при посредстве, опять же, кого-то из них. (Официально вся переписка арестантов с «волей» шла непосредственно через Начальника Тюрьмы № 2 М. Г. Кабанова-старшего.)
И, тем не менее, если Князь В. А. Долгоруков, что называется, рвался быть снова рядом с Царской Семьёй, то И. Д. Седнев и К. Г. Нагорный такого стремления явно не проявляли. А будучи помещёнными в тюремную камеру, они уже на следующий день (пусть даже по недомыслию!) написали о своём нежелании продолжать свою столь почётную государеву службу при Особе Государя, чем, всё же, нарушили данную ими Присягу на Верность, несколько размыв тем самым свой собственный образ героев-мучеников.
Впрочем, как и следовало ожидать, просьба их осталась без внимания…
В этот же день в Екатеринбурге были арестованы и препровождены в Тюрьму № 2 первые заложники. Среди них оказались представители различных сословий: священнослужители протоиерей Л. Игноратов и диакон Уфимцев, гласный Екатеринбургской городской Думы П. Чистосердов, врачи В. Онуфриев и А. Линдер, адвокат К. Герц и, как было указано в извещении, «прочие» граждане: Л. Дукельский, Конторович, Н. Беленьков, П. Первушин, Агафуров, А. Макаров и др. А меж тем, среди этих «прочих» были известные и весьма уважаемые в городе люди: мукомолы и владельцы престижных магазинов. До недавнего времени о дальнейшей судьбе бывших царских слуг И. Д. Седнева и К. Г. Нагорного широкой общественности было известно опять-таки со слов того же П. Жильяра:
И далее бывший наставник, как бы, подводит итог:
«Все, от генерала до простого матроса, без колебаний пожертвовали жизнью и мужественно пошли на смерть, а меж тем этому матросу, простому украинскому крестьянину (К. Г. Нагорному. – Ю. Ж.), стоило только сказать одно слово, чтобы спастись: ему достаточно было отречься от своего Государя. Этого слова он не сказал». [307]307
Там же.
[Закрыть] [308]308
Во время работы над книгой П. Жильяр, конечно же, не мог знать о подписанном К. Г. Нагорным «прошении». Однако эта допустимая и вполне понятная минутная слабость последнего нисколько не умаляет величия его гражданского мужества.
[Закрыть]
Оглядываясь с высоты времён на сказанное П. Жильяром, остаётся только признать, насколько наивен был швейцарец – хотя и проведший 13 лет при Царском Дворе, но так и не понявший пророческих пушкинских слов о русском бунте – «бессмысленном и беспощадном»! И поэтому нет ничего удивительного в том, что в горниле Гражданской войны – войны самой беспощадной из существующих – эти люди просто не могли рассчитывать на какое-либо милосердие.
А произошло вот что…
За несколько дней до их ареста – 22 июня – в районе ст. «Тундуш», что под Златоустом, местными патриотами, сорганизовавшимися в партизанский отряд в ходе Невьянского восстания, был остановлен личный поезд Командующего Златоуст-Челябинского направления И. М. Малышева. Всех, кто в нём находился, мятежники убили. (Кроме одного человека – комиссара Пермского красногвардейского отряда Н. Повлушина, успевшего выпрыгнуть в окно без сапог и чудом спасшегося бегством.) И, причём, убили именно потому, что в этом поезде ехал, не кто-нибудь, а «видный большевик» Иван Малышев, ранее состоявший в должности Уральского Областного Комиссара Труда. Расправились с большевиками и им сочувствующими, среди которых оказалось и много раненых, беспощадно, захваченный врасплох комиссар Малышев был также убит на месте. Ибо к тому времени «народная» большевистская власть так допекла население всего Урала (да и не только Урала!), что народ, не видя иного выхода, взялся за оружие от полного отчаяния…
Властители «Красного Урала» решили немедля отомстить за гибель своего верного соратника, приговорив к смерти двадцать ни в чём не повинных людей, вся вина которых состояла лишь в том, что с точки зрения «классовой теории» большевизма они, как «классово-чуждые», никак не подходили для обустраиваемого ими «бесклассового общества»! (Волею случая, одному из заложников – бывшему гласному П. Чистосердову – также удалось бежать!) Несмотря на своё крестьянское происхождение, в числе «классово-чуждых» оказались также Иван Седнев и Клементий Нагорный, которых причислили к врагам Советской власти лишь за то, что они не покинули своего Государя в трудную для Него годину…
И финал их жизненного пути наступил 28 июня 1918 года… Со слов чудом избежавшего смерти П. Чистосердова, рассказал об этом впоследствии в своей книге бывший Управляющий Екатеринбургским Отделением Волжско-Камского Банка В. П. Аничков:
«Из этих двадцати человек чудом спасся лишь Чистосердов, со слов которого нам и стало об этом известно.
Их вывели из камеры, посадили на грузовые автомобили и под сильным конвоем повезли по Тюменскому шоссе. За дачами Агафурова автомобили остановились, и арестантам было приказано выйти в поле. Все они сознавали, что их ведут на расстрел. Настроение было безразличное и подавленное. Многие плакали, другие угрюмо молчали. Их пытались поставить в шеренгу, но они постоянно сбивались в кучу, стараясь прикрыться телами товарищей по несчастью. Никто не знал причины расстрела, суда не было, и даже заочного приговора о расстреле не прочли. Многие из обречённых что-то выкрикивали, прося о пощаде. Комиссар и солдаты были растеряны и недостаточно энергичны. Это был первый массовый расстрел в Екатеринбурге». [309]309
Аничков В. П. Указ. соч., стр. 154, 155.
[Закрыть]
Уже после того, как Екатеринбург был занят чешскими добровольцами и войсками Сибирской Армии (28 июля 1918 года), за ст. «Екатеринбург-II», в месте, где сваливали городской мусор (за дачами Агафурова), были обнаружены 19 полуразложившихся тел. Их опознали с большим трудом, но почти сразу же стало ясно, что это заложники, расстрелянные по постановлению Президиума Исполкома Уральского Совета от 28 июня 1918 года за смерть Уральского Областного Комиссара И. М. Малышева.
Среди расстрелянных заложников оказались лица самых разных социальных групп, арестованные в различное время и по разным поводам. Так, Дядьку Наследника Цесаревича К. Г. Нагорного и Лакея И. Д. Седнева арестовали и отправили в тюрьму 28 мая. Бывший Есаул Мамкин и бывший матрос Т. Нахратов, как наиболее активные участники митинга «Союза фронтовиков», были арестованы на площади перед Верх-Исетским заводом 12 июня. Некоторых взяли в заложники после введения в городе военного положения 29 мая. А бывший Управляющий Верх-Исетским Механическим Заводом, а затем владелец Механической Конторы «Фадемак» А. И. Фадеев был арестован больным в ночь на 26 июня.
Похороны расстрелянных заложников проходили 31 июля. Во второй половине дня похоронная процессия вошла в город по Покровскому проспекту. Около Сибирской заставы к ней присоединились представители иностранных консульств и различных миссий. Под звон колоколов и звуки похоронного марша процессия двигалась по городу в сопровождении местного духовенства и хора певчих. Епископ Григорий совершил отпевание, после чего тела заложников были преданы земле на Монастырском и Ивановском кладбищах.
О том, как происходили похороны, оставил свои воспоминания всё тот же В. П. Аничков:
«Во время сложных приготовлений к чествованию чешских войск нашим обществом было ассигновано около трёхсот тысяч рублей, а истрачено около семисот. Каждому воину (а их, по показаниям чешского командования, оказалось более пяти тысяч человек, тогда как на самом деле едва ли участвовала в освобождении города и тысяча) приготовлялся подарок стоимостью в сорок рублей. Пришлось наблюдать тяжёлое зрелище: торжественные похороны сперва девятнадцати расстрелянных интеллигентов и «буржуев», а затем похороны семидесяти рабочих, расстрелянных большевиками.
Один за другим несли и везли на катафалках девятнадцать гробов, украшенных цветами. Толпа была настолько велика, что буквально вся Соборная площадь представляла собой море голов. Я едва пробрался к собору во время отпевания, но запах от трупов был настолько силён, что я ушёл в банковскую квартиру и с глубокой грустью следил с балкона за погребальной процессией». [310]310
Там же, стр. 163.
[Закрыть]
В этот же день, выходившая в Шадринске «Народная газета» писала:
«Екатеринбург. 7 июля. По предложению Областного Совета [и] Уральской Областной Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией расстреляны следующие заложники: Первушин… Седнев, Нагорный…»
На каком именно из этих кладбищ уральская земля приняла бренные останки бывших царских слуг, на сегодняшний день неведомо. Равно как и неведомо, в какой из безымянных могил они обрели свой вечный покой и приют: братской или индивидуальной?
Так, упоминавшаяся уже Т. Н. Белкина, исходя из информации, сообщённой ей Главным редактором журнала «Санкт-Петербургские епархиальные известия» И. В. Поповым, полагает, что И. Д. Седнева и К. Г. Нагорного похоронили отдельно от всех остальных жертв, близ храма в честь иконы Пресвятой Богородицы Всех скорбящих Радость. И что по прошествии лет захоронения эти не сохранились, поскольку на этом месте был разбит городской парк.
То, что И. Д. Седнев и К. Г. Нагорный были похоронены именно на этом месте, весьма похоже на правду, поскольку на Монастырском кладбище Екатеринбурга всегда хоронили весьма уважаемых жителей этого города. И слуги, отдавшие жизнь за своего Царя, вполне могли найти там место своего последнего упокоения. Однако И. В. Попов заблуждается, говоря что на этом месте «был разбит городской парк», так как прямо к кладбищу примыкала столь любимая горожанами Монастырская роща, переименованная в годы Советской власти в Зелёную рощу.
На деле же, в 1929 году, в соответствии с новым планом градостроительства, городскими властями было принято решение о выделении части бывшей Монастырской рощи под размещение на ней Свердловского зоопарка. Сам зверинец, впоследствии, построили в другом месте. Но кладбище с красивейшими могильными памятниками и надгробиями успели снести, посему, как писали тогда газеты: «…не осталось и следов от тяжёлых мраморных памятников, холмики могил срыты и построена контора»…
И хотя весьма жаль, что могилы столь достойных людей, как И. Д. Седнев и К. Г. Нагорный оказались стёртыми с лица земли в ходе уничтожения «старого мира» богоборческой властью, память о них неизменно будет передаваться из рода в род. Ибо их верность и преданность Царской Семье доказана ценою самого дорогого, что есть у каждого человека, – ценою собственных жизней.
В 1981 году решением Священного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви Заграницей Иван Дмитриевич Седнев причислен к лику Святых Новомучеников Российских от власти безбожной пострадавших и наречён именем Святого Мученика Ивана (Седнева).
Чин прославления был совершён в Синодальном Соборе Знамения Божьей Матери РПЦЗ в Нью-Йорке 19 октября (1 ноября) 1981 года.
* * *
Ранее уже говорилось, что, благодаря средствам массовой информации, к настоящему времени стали известны некоторые подробности жизни таких царских слуг, как А. С. Демидова и И. Д. Седнев.
Так, ныне здравствующие родственники Анны Степановны Демидовой: сёстры Наталья Алексеевна Фрайман из Санкт-Петербурга и Нина Алексеевна Демидова из Череповца – рассказали корреспонденту «Огонька» Ильмире Степановой весьма много интересного о жизни своей знаменитой бабушки. [311]311
Степанова И. Черкни, хотя бы открытку…, Журнал «Огонёк», 1996, № 32.
[Закрыть]
Но если воспоминания родственников бывшей Камер-Юнгферы в большинстве своём соответствуют действительности (за исключением, пожалуй, ошибки в годе её рождения), то некоторые, с позволения сказать, «подробности» из жизни И. Д. Седнева зачастую не совсем верны.
В настоящее время в Москве и Ярославской области проживают два прямых наследника И. Д. Седнева: внук Владислав Дмитриевич Седнев (сын Д. И. Седнева) и внучка Тамара Николаевна Белкина (дочь О. И. Седневой), которые в своё время дали несколько интервью для СМИ. [312]312
Е. Михайлина. Крест последней княжны. Газета «Московский комсомолец» от 17 мая 2006 и интернет-сайт www.small-cities.ru/yglich/yglich_obygl_18.html – Малые города. Углич. До смерти верный.
[Закрыть]
Из них мне стали известны некоторые интересные подробности жизни этого прекрасного человека. Однако кое с чем я всё же позволил бы себе не согласиться.
Так, например, с их слов получается, что на Императорскую Яхту «Штандартъ» И. Д. Седнев попал «по протекции» своего «потенциального родственника» К. Г. Нагорного. Однако из его послужного списка видно, что свою службу воинскую повинность он начал отбывать с 1904 года, а к должности Лакея 3-го разряда приступил с 14 апреля 1909 года. Для К. Г. Нагорного же воинская повинность стала исчисляться с 1 января 1909 года, а в Гвардейский Экипаж он был выпущен только лишь 9 мая 1910 года. То есть, без малого через год после того, как И. Д. Седнев был принят на новое место службы…
Посему их знакомство, скорее всего, началось в то время, когда Нагорный ещё ходил на «Штандарте» простым матросом и во время пребывания на борту судна Царской Семьи прислуживал Наследнику Цесаревичу. Не подлежит также сомнению, что в числе Её многочисленной прислуги находился и Седнев, состоявший в должности Лакея. А так как оба эти человека были, в определённой мере, при Августейших Детях, то их знакомство просто не могло не состояться… Как говорится: «рыбак рыбака…». А уж матрос матроса – тем более!
За годы совместной службы при Высочайшем Дворе они крепко подружились, в пользу чего говорит то обстоятельство, что Клементий Нагорный (если верить рассказам их ныне здравствующих родственников) хотел даже породниться с Иваном Седневым, женившись на его родной сестре Александре. И что Клементий, по их сведениям, уже «ходил у Шурочки в женихах»… И косвенное подтверждение тому – их совместное прошение на имя Председателя Президиума Уральского Облсовета А. Г. Белобородова, в котором оба они просят отправить их на родину И. Д. Седнева в Ярославскую губернию.
Хотелось бы также сказать и вот ещё о чём. Уж, не знаю, огорчу я нынешних родственников Ивана Дмитриевича или же нет, но Великая Княжна Ольга Николаевна была, как мы уже знаем, Крестовосприемницей его сына Дмитрия, а не дочери Ольги! И тот самый крест, который до сих пор находится в семье Белкиных, – есть крест, вероятнее всего, переданный в подарок матери младенца при его Святом Крещении под именем Дмитрий.
И коли уж речь зашла о кресте, то хочется сделать ещё одно пояснение к биографии нашего героя – исключительно, для Владислава Дмитриевича: его дед Иван Дмитриевич Седнев никогда не был Георгиевским Кавалером, то есть награждённым Знаком Военного Ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия, с 1915 года официально именуемым Георгиевским Крестом. А о прочих наградах, полученным им за верную службу, уже говорилось ранее.
