Текст книги "Степень превосходства (СИ)"

Автор книги: Юрий Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 9

Начиная с понедельника я занялся текущими делами: их было немного, и оставалась уйма свободного времени. Малыш целыми днями сидел в имитаторе, просматривая отчеты, которые я привез из Уивертауна. Крейг завел любовную интрижку где-то на стороне и частенько не ночевал дома. В наших с Кэт отношениях после продолжительного ледникового периода наступило глобальное потепление, и теперь, каждый раз после ужина, мы поднимались в ее спальню на втором этаже. Там, наверху, Кэт преображалась. Днем хмурая и язвительная, с мужскими замашками, вечером она превращалась в тихую и нежную, немного мечтательную девушку, которую невозможно было не любить.

Как-то поздним утром я решил, что бездельничать хватит, и забрался в один из четырех коконов имитатора, рассчитанного на то, чтобы мы могли тренироваться хоть по отдельности, хоть вместе.

– Включи-ка мне что-нибудь из архива, – попросил я Эрла. – Хочу освежить память.

– Давно пора, – одобрил он. – Куда летим?

– Туда, где я дольше всего не был, и где за это время стало хуже всего.

– Каими, – тут же отозвался Эрл. – Ты охотился на ней восемь лет назад, а на имитаторе не проходил уже три года. С тех пор там только члены ООЗ высаживались девяносто два раза, а ты знаешь, насколько быстро учатся на своих ошибках животные этой планеты. Умнеют буквально на глазах. Подсчитай сам, сколько минут ты продержишься в этом сумасшедшем мире, если попадешь туда сейчас. Я думаю, не больше десяти.

– А я думаю, что ты врешь, просто пытаешься меня раззадорить. Насколько интересна Каими на сегодняшний день в коммерческом плане?

– Крайне интересна. Согласно последним данным научно-исследовательского центра «Логос», там чуть ли не каждый второй вид высокоразвитых животных претендует на роль предка будущих носителей разума, а это значит, вскоре может последовать указ о создании там заповедника. Цены на живность с Каими сразу вырастут – все зоопарки и лаборатории постараются заполучить экземпляры оттуда, пока отлов еще не ограничен.

– Ладно, давай начнем с Каими, – согласился я. – Кого будем ловить?

– Никого, – сказал Эрл. – После такого перерыва ты не способен к серьезной работе. Поиграй для начала в стрелялки. Включу тебе программу для самых маленьких.

– Тогда надень уж на меня подгузник.

– И не подумаю. Дуй в штаны.

Я скрипнул зубами, но ничего не сказал – бесполезно было пререкаться с Эрлом, раз он решил настроить меня на боевой лад.

– Запуск, – сказал Эрл. – Вводную я, так и быть, пропущу. – Это означало, что он собирается сунуть меня прямо в дебри, минуя посадку корабля и устройство лагеря.

Каими была бы настоящим раем, если б не ее обитатели. Благодаря им планета получила второе, понятное без дополнительных пояснений имя – Мясорубка. Я почувствовал, как проваливаюсь куда-то вниз, а секунду спустя уже стоял на невысоком холме посреди заболоченной сельвы в охотничьем комбезе и с винтовкой в руках.

– Долина реки Надао в сезон дождей, – сообщил Эрл. – У тебя есть скутер.

Так вот, куда он меня отправил… Ничего себе – программа для самых маленьких! Я осмотрелся. Тут и там из воды поднимались стволы деревьев, кое-где виднелись островки суши. С точки зрения обитающих здесь гаримангов – идеальное место для устройства засады.

За свою охотничью жизнь я успел повидать немало смертельно опасных и отвратительных чудовищ, но не одно из них не вызывает у меня столько отрицательных эмоций, как гариманг. С виду он похож на громадного паука с короткими лапами. Глаза размером с блюдце – тупые, стеклянные и безжалостные. Но хуже всего его манера поедать добычу – выпускает из беззубого рта сотню тонких длинных щупалец с крохотными пастями на конце, опутывает ими жертву и начинает медленно обгладывать со всех сторон. Животного размером с человека гаримангу средних размеров хватает часа на два, причем добыча остается в живых довольно долгое время. Кто бы ни стал на Каими в будущем носителями разума, искренне надеюсь, что это будут не гариманги.

Первого из них я пристрелил почти сразу после прибытия, второго – некоторое время спустя. Третьего засек по прошествии часа по внутреннему времени имитатора. Я осторожно перебирался с островка на островок по упавшим деревьям, скутер следовал за мной на высоте пяти метров, но пока я им ни разу не воспользовался. Монстр несколько раз готовился напасть, однако мне удавалось сохранять безопасное расстояние. Я уже освоился и решил с ним поиграть – выманить его из родного болота на сухое место. Впереди замаячил обширный кусок суши, заросший густым лесом. Я направился туда, а гариманг за мной, пока мы не выбрались на симпатичную полянку. То есть я выбрался, а он замаскировался на опушке, в подлеске – удивительно искусно для махины весом в тонну. Я его дразнил еще с полчаса, и гад наконец не выдержал – прыгнул, хотя терпеть не может открытых мест. Тут я его и уложил выстрелом в голову.

– Браво, охотник, – подал голос Эрл. – Поздравляю.

– Что-то мне не нравится твой тон, – отозвался я. – Если так хвалишь, то наверняка готовишь какую-нибудь гадость. Винтовку заклинит, или сломаешь мне скутер.

– На диких планетах всякое случается.

– Не трогай винтовку, прошу тебя! Ты не можешь оставить меня здесь с одним пистолетом… Кстати, а почему мы остановились?

– Профессор Капур из Джайпура хочет тебя видеть.

– Капур из… откуда?.. Ладно, неважно. Он что, к нам пришел?

– Нет, но он заказал полноформатную связь.

Я не вспомнил сразу, кто это, но сообразил, что, должно быть, этот профессор – человек с деньгами, раз не жалеет их на сеанс связи с полным эффектом присутствия. Неужели клиент? Посмотрел на свой заляпанный грязью комбез и сказал:

– Приведи меня в порядок, а остальное оставь как есть. И давай гостя прямо сюда.

Эрл моментально «переодел» меня в чистейшую белую рубашку с короткими рукавами и легкие брюки. На полянке возник радушно улыбающийся смуглый мужчина лет сорока пяти. Ну конечно! Шанкар Капур – он был моим постоянным клиентом в те времена, когда я занимался организацией сафари, причем одним из лучших.

– Пит, старина, да ты совсем не изменился! – воскликнул Шанкар. – То есть я хотел сказать, мистер Дуглас, – поправился он и заулыбался еще шире.

– Не стоит, – остановил я его. – Действительно ничего не изменилось – кроме того, что я теперь зверолов.

– Знаю, поэтому и беспокою. – Он огляделся вокруг, заметил дохлого гариманга. – Где ты сейчас? Это что, интерьер твоего жилища?

– Ну, я не настолько экстравагантен. Просто я внутри имитатора.

– Тренируешься? Правильно, нужно держать себя в форме. А что это за планета?

– Каими. Соседний галактический рукав.

– Я там не был. – Шанкар подошел к «трупу» гариманга и потрогал его носком ботинка. – Наверное, стоит побывать.

– Если надумаешь, будь осторожней с этими тварями, – предупредил я. – Ты хороший охотник, но не профессионал. Как минимум один стрелок на скутере должен страховать тебя с воздуха.

– Спасибо за совет. – Шанкар улыбнулся еще более благодушно, хотя я думал, что это уже невозможно. – А теперь к делу. В свободное от развлечений время я занимаюсь кое-какими исследованиями в Джайпурском институте ксенозоологии, и даже числюсь специалистом по… Впрочем, тебе это неинтересно. Нам нужны айхамарские мегарапторы: мы хотим поставить их в немного необычные условия и проследить… Хотя что я опять?.. В общем, я просматривал рабочие списки ООЗ, наткнулся на твое имя – ну и решил никого больше не искать. Если у тебя и твоих компаньонов в текущем сезоне есть время заглянуть на Айхамар…

Я не стал сообщать, что у нас есть время заняться чем угодно.

– Институту требуется три пары, две подопытных, одна контрольная, – сказал Шанкар. – Понимаю, что заказ маловат, но наш бюджет в связи с кризисом оставляет желать много лучшего.

Я, опять же, не стал упоминать о том, что банковский счет нашей фирмы наверняка выглядит куда хуже, чем их бюджет.

– Три самца и три самки, Пит. Договорились?

Я ответил, что предварительная договоренность достигнута. Мы посмотрим, как соотнести его заказ с другими нашими делами (в этом месте я мысленно поморщился, но бизнес есть бизнес), и дадим знать.

– Чудесно, – расцвел Шанкар. – Кстати, может, будет еще один заказ, тоже на небольшую группу животных, однако в УОП задерживают разрешение на отлов. Если дело утрясется, я дам тебе знать. До связи, старина.

Шанкар исчез, и я остался на поляне один.

– Ну что, продолжим? – спросил Эрл.

– Поехали, – сказал я. – Но не трогай винтовку. И не вздумай ломать скутер! Я не хочу потом прыгать над этим болотом по ветвям. Даже если забыть, что на деревьях водятся…

– Я знаю, – ласково сказал Эрл. – Здесь много чего водится на деревьях. И я не упущу случая тебя порадовать.

– А почему бы тебе не поставить меня в пару с Малышом? Он ведь здесь, в соседнем коконе?

– Нет. Он только начал сегодня, как с ним связалась некая Лори Паркинсон. Очень привлекательная юная особа, должен заметить. Малыш все бросил и помчался к ней в Рейкьявик. Предупредил, что к обеду не будет, и к ужину, вероятно, тоже.

– Странно, – удивился я. – Обычно девушки бегают за Малышом, а не он за ними… Ладно, продолжим. Только оставь в покое винтовку.

Мы продолжили, и винтовка была в полном порядке, а вот скутер он мне все-таки сломал.

***

Все вчетвером мы собрались только на следующий день за обедом. Ребята уже знали о заявке на мегарапторов – я велел Эрлу сбросить им информацию сразу же. А вот о том, что накопал в Рейкьявике Малыш, нам было пока неизвестно. В том, что он что-то накопал, сомневаться не приходилось: это мы поняли по особенному блеску его небесно-голубых глаз, когда он явился к столу – против обыкновения, самым последним.

– Давай, выкладывай, – строго сказал Крейг. – Судя по твоему виду, ты поймал заказ, который обеспечит нас до конца жизни.

– Надеюсь, его хватит на то, чтоб ты вернул мне восемь штук, – пессимистично заметила Кэт.

– Рассказывай по-хорошему, – посоветовал я. – А не то мы отведем тебя в комнату пыток.

– Сейчас. – Малыш хлопнул ладонями по столу и отбарабанил пальцами марш. – У меня есть знакомая девушка, зовут Лори. Симпатичнейшая блондинка семнадцати лет…

– Блондинки не пользуются спросом в зоопарках мира в этом сезоне, – прервал его Крейг.

– Особенно несовершеннолетние, – добавил я.

– Еще одно слово не по делу, и я тебя убью, – мрачно заключила Кэт.

Малыш обиженно пожал плечами:

– Ну хорошо, хорошо… Отец Лори владеет фермой, на которой разводит соломонийских перламутровых питонов, и только что получил разрешение дополнительно отловить на племя пятьдесят пар.

– Папаша ведет дела с размахом, – пробормотал Крейг. – Сотня особей на расширение дела… Почему бы тебе не жениться на этой Лори, когда она подрастет?

– Лори уговорила отца отдать заказ нам, – сказал Малыш. – Но настояла, чтобы я встретился с ним лично. Он недоверчив, и договориться по связи вряд ли удалось бы.

– Неплохо, – похвалил я. – И маршрут вырисовывается четкий – Айхамар, за ним Инферна, потом Соломония.

– Значит, больше ничего не ждем? – спросила Кэт.

– Больше и ждать, по-моему, нечего, – ответил я. – Упускать заказ на питонов никак нельзя, а Соломония далеко. Даже если будут еще заказы, мы сможем взять только те, выполнение которых нам по пути.

– Надо еще согласовать с УОП добычу трофеев на Инферне, – напомнил Малыш.

– Вот ты и займешься этим делом, – быстро сориентировался в ситуации Крейг. – Если начнутся проволочки, продави разрешение через ООЗ – зря мы туда членские взносы платим, что ли?

– Да я проще сделаю. Недавно познакомился с одной девушкой – она работает секретаршей в головном офисе Управления. Попрошу ее…

– Интересно, есть в Галактике такие места, где у тебя нет знакомых девушек? – спросил я.

– Попробую вспомнить, – отозвался Малыш. – Потом составлю для тебя отчет.

После обеда Кэт подошла ко мне, поднялась на цыпочки и поцеловала в щеку.

– Сегодня ночуешь у себя, милый. Мне нужно как следует сосредоточиться перед экспедицией.

***

– Я уже начала забывать, как ты выглядишь, – посетовала Люси, когда я вошел в свою комнату поздно вечером. – Что заставило тебя спуститься со второго этажа?

– Не делай вид, что не знаешь, – огрызнулся я. – Вы с Эрлом вечно подглядываете за нами и сплетничаете между собой.

– Мы не сплетничаем, мы обмениваемся информацией, которая может оказаться полезной.

– Это и называется сплетничать. Но раз уж спросила, отвечу: опция «секс с Кэт» в настоящее время недоступна для пользователя.

– Ты циничен. Знаешь об этом?

– Я не циничен, просто ужасно огорчен тем, что программа «Интимная жизнь Пита Дугласа» приостановлена на неопределенное время. Боюсь, до самого конца экспедиции.

– Сочувствую, – сказала Люси, умудрившись вложить в это слово максимум казенного сострадания.

– Ты не можешь, – вздохнул я. – Сочувствовать – значит, в первоначальном значении, чувствовать что-либо наравне с объектом сочувствия. Или, хоть иметь представление об эмоциях, которые…

– Ложись спать, Пит. А я включу тебе колыбельную.

Я на секунду прекратил раздеваться и свирепо уставился на стену, за которой пряталась Люси. Точнее – ее матричный кристалл.

– Никогда не смогу поверить, что именно жизнь со мной превратила тебя в такую ехидную стерву.

– Мне очень жаль, но это так. Ведь моя программа общения – всего лишь зеркало, в котором отражаешься ты сам. Однако относительно моей последней реплики ты не прав. Помогать тебе сохранять хорошее самочувствие – одна из моих первоочередных задач. А хорошее самочувствие немыслимо без полноценного отдыха.

Я забрался под простыню и моментально уснул, а через пару часов подскочил на кровати, на этот раз даже с криком, потому что опять видел СОН. Видение было не менее правдоподобным, чем первые два раза, однако когда мне удалось проснуться, то в себя пришел намного быстрее – видно, стал привыкать.

– И это ты называешь полноценным отдыхом, детка? – обратился я к Люси, одновременно пытаясь разжать стиснутые кулаки; когда наконец получилось, ладони свела судорога. – Странные у тебя представления о том, как улучшить мое самочувствие.

– На этот раз я все хорошо прощупала, – сказала Люси. – Это не твое воспоминание, и не…

– Как ты проницательна, черт тебя дери. – Я кое-как обтер простыней липкий пот, покрывавший меня с ног до головы. Руки дрожали.

– Дай мне закончить, – попросила Люси. – Это не обычный сон из тех, что произвольно генерирует мозг. Больше похоже на информационный имплантат.

– Погоди, я что-то плохо соображаю.

Я босиком прошлепал к бару, сделал себе стакан апельсинового сока и вернулся на кровать.

– Теперь давай, и поподробнее.

– В твою голову поместили пакет информации с функцией самопроизвольной развертки, – принялась объяснять Люси. – Он остается неактивен, пока ты бодрствуешь, а когда засыпаешь, и барьер критического восприятия понижен…

– В меня не помещали никаких пакетов, насколько мне известно, – заметил я. – Но продолжай.

– Чтобы сказать точнее, тебя надо глубоко просканировать. Но мне это недоступно – даже с помощью Эрла.

– Тогда свяжись с медцентром Монреаля. Не за счет Кэт, естественно, а за мой собственный.

Я допил сок и прилег. Вначале ничего не происходило – Люси запрашивала поддержку. Потом мою голову обхватили лапки встроенного в кровать бытового медкомплекса, а какое-то щупальце попыталось проникнуть в ухо.

– Осторожнее, Люси, – предупредил я. – Мне все еще нужна моя голова, даже если она битком набита имплантатами.

Кровать сердито заурчала, тело накрыла сияющая полупрозрачная крышка сканера, и на меня накатила волна полного безразличия. Это продолжалось с минуту, затем сканер исчез, втянувшись в блокбокс в изголовье.

– Что-то быстро вы управились, – буркнул я.

– Глубокое сканирование невозможно, – сказала Люси. – У тебя установлен экран военного образца. Усиленный вариант – для спецподразделений.

– Ну да, еще с армии. А ты что, не знала?

– Предполагала, что есть, раз ты служил. Но он так хитро поставлен, что сверху его не видно.

– Обычные спецназовские штучки – создать иллюзию беззащитности.

– Ну да. Там десятки защитных слоев – это только то, что умники из медцентра смогли засечь. И наверняка есть резервный контур, а может, несколько. В такой паутине увязнет что угодно, ее не пробьет даже боевой суггестор.

– Ты мне матчасть не объясняй, я в курсе. Давай по делу.

– А если по делу – твой имплантат каким-то образом проник сквозь экран и самоактивировался. С виду он похож на обычную полимедийную подборку с интерактивным содержимым – вроде коллекции клипов на заданную тему. Но то, что наблюдаемо в поверхностных слоях сознания, может быть всего лишь фантомом подлинного имплантата, им же созданным для маскировки. Какие еще у него функции – неизвестно. Определенно можно сказать только одно: исходный информпакет изначально был написан не на том языке, который понимает твой мозг, а на каком-то другом. Именно поэтому имплантат так слабо взаимодействует с сознанием – лишь во сне. Только не спрашивай, где ты это подцепил и каким образом. Я этого не знаю, и в медцентре не знают тоже.

– Тогда свяжись с Безымянной. Может, Диана разберется. Если потребуется, просканируй меня еще раз.

Люси выполнила указание. Процедура со сканером повторилась в расширенном варианте. Диана долго молчала – а ведь киб-мастер класса «абсолют» думает быстро.

– Извини, Пит, – сказала она наконец. – Но вряд ли я смогу прибавить что-то существенное к тому, что уже сказано.

– Вы все мне так помогли, – буркнул я.

– Если хочешь, я свяжусь с госпиталем ВКС в Нью-Йорке, – предложила Люси. – Пусть залезут под экран.

– Еще бы не хватало. Ты вояк плохо знаешь – если этот мой имплантат покажется им подозрительным в плане безопасности цивилизации, они потом не отстанут, пока не разберут мне все мозги на нейроны. Нет, пусть уж лучше пока мои проблемы останутся со мной.

Глава 10

Отдежурив четыре часа на пункте наблюдения, Герман Левицкий сходил на камбуз выпить кофе. Конечно, можно было воспользоваться каналом доставки, но лучше пройтись. На проклятой станции слишком мало поводов размяться, а обязательные тренировки в спорткомплексе он частенько пропускал, надеясь на свое несокрушимое здоровье. Однако если совсем не двигаться, можно завалить медицинские тесты.

Едва Герман вернулся обратно, как киб-мастер сообщил, что на связи Главная, директор заповедника.

– Давай, – сказал смотритель, падая в рабочее кресло.

На экране появился Василиадис. Герман обозначал про себя таких индивидов одним словом – дохляк, и знал, что директор успел получить среди сотрудников Главной кличку Заморыш. А начальник «Сектора-9» Олег Лобанов называл его Лысик – за необъятных размеров лысину.

– Я лично связался с вами, Герман, чтобы сообщить крайне неприятную новость, – откашлявшись произнес Василиадис. – Руководством УОП принято решение о ликвидации… временной ликвидации четных секторов «СОЗ-Тихая» и консервации орбитальных станций под четными номерами. Я мог бы разослать уведомления по связи, но предпочел сообщить все лично, – повторил он.

– Ликвидация секторов подразумевает… – У Германа мгновенно пересохло в горле, и он с усилием сглотнул. – …подразумевает увольнение сотрудников этих секторов? Или нам всем устроят очередной конкурс… на выживание?

– Мне очень жаль, Герман, – сказал Василиадис. – Но конкурса не будет. Все вы слишком хороши, чтобы выбирать между вами… Все вы настоящие профессионалы и преданные своему делу люди… – Директор то и дело останавливался, с трудом подбирая слова, явно жалея, что не ограничился рассылкой уведомлений. – Руководство сочло, что в проведении конкурса нет никакого смысла. Невозможно выбрать лучших из лучших. – Это была попытка подсластить пилюлю. Жалкая попытка, надо сказать. – Будут сокращены сотрудники ликвидируемых секторов Службы. Подготовка к консервации орбитальной станции «Сектор-18» должна быть начата немедленно и завершена в течение месяца.

Скомкав прощальную фразу, Василиадис выключил связь. Герман сидел, слегка оглушенный новостью. Он, конечно, ожидал чего-то подобного – слухи ходили уже давно. Однако он не думал, что это случится так скоро. Прощай, работа. Новую будет найти чрезвычайно сложно: безработица на пятый год кризиса достигла критического уровня. Прощай, обещанное сыну сафари на Аквилее… и вообще где угодно. И как теперь собрать деньги на учебу Эрика в институте? А этот Василиадис…

– Чертов сукин сын, – глухо выговорил Герман. – Чертовы скоты! – присовокупил он, имея в виду руководство УОП. – Лучше бы сократили численность бездельников в собственной конторе… Бюрократы проклятые! Дармоеды… Лучше бы ты уволил свою шлюху-секретаршу!.. – с внезапной яростью заорал Герман, уставившись на потухший экран. – Она даже трахается неважно, не говоря о нормальной работе… Со всеми мужиками на Главной переспала бы, да никто не берет! Только и осталось, что подстилаться под такого говнюка, как ты!..

Как сказать об этом Эвелин? Сказать придется, ведь она все равно узнает. Герман глубоко вздохнул. Он-то все же надеялся, что новых увольнений не будет. Не может же Управление бесконечно сокращать штат СОЗ на Тихой, планета им и так уже практически неподконтрольна… Оказалось, что может. Ну и дьявол с ними.

Когда приходилось принимать решение, Герман делал это быстро. Работу он найдет. Обязан найти. У них есть еще месяц, а за месяц можно много успеть. Можно, например, самому организовать сафари для Эрика. Не на Аквилее, разумеется, но…

***

«Беркут» стоял на крохотном свободном от деревьев пятачке у подножия одинокой скалы посреди джунглей. Места здесь хватило только для того, чтобы посадить катер и разбить походный лагерь. Герман предпочел бы более открытое место, но Эрику, когда они вместе просматривали карты Восточного массива, приглянулся именно этот уголок, и Герман не стал спорить – в конце концов он затеял весь проект с охотой в собственном секторе именно ради сына. Много лет он охранял заповедник от любых незаконных посягательств, и вот теперь сам готовился предпринять в высшей степени незаконные действия. Временами его начинали мучить угрызения совести, но лишь до тех пор, пока он не вспоминал потную лысину Василиадиса и его лживые соболезнования. Мало того, что после десяти лет безупречной службы его выбросили как мусор – Герман хорошо понимал, что теперь, когда весь штат смотрителей будет состоять из двенадцати человек, планета так и так окажется открыта для любого, кто захочет здесь высадиться. Никакая техника слежения не поможет – должен же кто-то анализировать данные и принимать решения. Оставшихся специалистов не хватит даже для полноценного пассивного наблюдения, а о каких-то активных действиях не приходилось говорить и до сокращения четных секторов. И тогда смотрители в лучшем случае могли разве что совершать свои ежедневные облеты, создающие видимость контроля, да вести расследования по факту уже совершенных нарушений.

Как в случае с Нвокеди… Еще один человеческий экземпляр, который, подобно Василиадису, заставил Германа пересмотреть взгляды на жизнь. Герману было безразлично, почему тот совершил то, что совершил – в интересах науки или еще чего-нибудь. На его взгляд, оправданий такой жестокости не было.

Сам Герман ничего похожего делать не собирался. Высадиться в разрешенном для отдыха районе не возбранялось никому: достаточно получить разрешение в СОЗ, а сотрудникам заповедника или научного центра «Тихая» – у своего непосредственного начальства. Герман, естественно, не собирался обращаться с просьбами к Заморышу. За разрешением на отстрел животных следовало обратиться в Управление по охране природы, но Герман решил не делать и этого. Чтобы пробить такое разрешение через бюрократию УОП, требовалось время, а времени они ему сами не оставили; относительно же разрешенных к отстрелу видов Герман все знал и сам. Все еще колеблясь, он связался с Клаусом Кнохеном, хотел попросить присмотреть за его территорией на время отсутствия и… И выложил ему все начистоту. Клаус хитро прищурился.

– Как это ты решился? – не без ехидства спросил он. – Делай, что считаешь нужным, и не думай ни о чем. Знаешь сколько народу успело поохотиться на Тихой без лицензии с тех пор, как Абдулла Шах ушел в отставку? Начальнички из УОП, миллионеры, шишки из правительства… Сами смотрители…

Герман с недоверием уставился на Клауса.

– Ну что ты на меня так смотришь? – возмутился тот. – Ничто человеческое нам не чуждо, а охрана природы на Тихой все равно пошла вразнос. Удивительно, как ты сам-то столько терпел, ты ведь серьезный любитель… Мы с Лобановым не раз хотели тебя пригласить, да не решались – ты ведь у нас такой принципиальный, аж тошно.

Теперь Герман уже просто рот разинул от изумления.

– Молчи, молчи уж лучше, – поморщился Клаус. – Собрался сделать это наконец, если не ради себя, то ради сына, так делай. А то я все жду, что у тебя вокруг головы засияет нимб святости…

Герман оторопело пялился на Клауса – тот не выдержал, заржал конем и отключился. Герман поворочал головой и тоже расхохотался. Вот черти! И кто – Олег с Клаусом! Отсмеявшись, мимоходом поразмыслил над тем, как быстро может измениться человек. Еще несколько дней назад такие новости о друзьях у него смеха не вызвали бы. Теперь же он просто подумал – интересно, а кто еще?..

Эвелин отнеслась к затее неодобрительно, однако она прекрасно понимала чувства мужа, и в каком он состоянии. Поэтому отговаривать не стала. Спросила только:

– Ты уверен, что правильно поступаешь? Относительно Эрика, я имею в виду. До сих пор ты старался привить ему совсем другие взгляды.

– Надо спросить самого Эрика, – сказал Герман. – Он давно хотел участвовать в сафари, и я обещал ему. Теперь, если не использовать этот шанс, у меня еще долго не будет случая выполнить обещание. Уверен, он все поймет правильно. А если решит отказаться, то не станет осуждать меня.

Эрик пришел в восторг и не подумал отказываться. Однако тут же спохватился и внимательно посмотрел на отца.

– Ты уверен, что тебе ничего за это не будет, па? – озабоченно спросил он. – У тебя и без того в последнее время полно неприятностей.

– И к сожалению, это наши общие неприятности, – сказал Герман. – Но никто не узнает. Знать будем только мы и Клаус Кнохен. Да и что мне могут сделать? Они уже все сделали. Даже если все откроется – ну, в крайнем случае, уберут из досье отметку о преимущественном праве трудоустройства на прежнее место. И что? Кризис закончится еще не завтра; когда будут восстанавливать рабочие места в СОЗ – неизвестно. И знаешь… – Герман на минуту задумался. – Если я и захочу в будущем работать смотрителем заповедника, то, наверно, не этого. Здесь все не так стало после ухода Шаха. При нем бы я ни при каких обстоятельствах не пошел на такое. Но мы и сейчас ничего особо плохого не совершим. Я сделаю в кассу добровольных пожертвований УОП анонимный взнос, равный стоимости лицензий, которые нам пришлось бы получить. Нарушение все равно останется нарушением, но так хоть совесть будет чиста.

Эвелин осталась на станции, а Герман с Эриком высадились в Восточном массиве. На второй день они устроили засидку у реки, соорудив помост в ветвях большого дерева, и через четыре часа Эрику удалось подстрелить пришедшего на водопой кабана. Он сам разделал тушу, и вечером, в дыме охотничьего костра и приятном запахе жареного мяса растворились последние сожаления Германа по поводу незаконной вылазки на планету. Эрик был счастлив. Кабан, естественно, не тянул на тот трофей, которым можно было бы гордиться, но ведь настоящая охота еще впереди. А кабан – проба сил и мясо на шашлык.

На двенадцатилетие Герман подарил сыну профессиональную винтовку «Гриф». Два года Эрик пользовался ею только в тире «Сектора-18» – наконец пришло время применить полученные навыки на практике. Плотность атмосферы Тихой и нужную силу тяжести без труда смоделировал бы киб-мастер на стенде тира, но мальчик непременно хотел освоить премудрость пристрелки оружия самостоятельно. В сотне метров от лагеря, на узкой длинной прогалине Эрик установил упор с зажимом для винтовки и расставил мишени. Герман тем временем связался с орбитой и переговорил с Клаусом и Эвелин, не забыв похвалиться первой добычей. С прогалины слышались выстрелы – сначала громкие и отчетливые, потом еле различимые ухом хлопки, когда Эрик прикрутил на дуло «Грифа» глушитель.

Герман уже завершил сеанс, когда услышал сначала крик, а следом глухой рев. Он подхватил свою винтовку и помчался к прогалине. Там, склоняясь над обезглавленным телом его сына, стоял огромный зверь, каких Герман никогда не видел на Тихой и вообще в жизни. Похожий на гигантского волка с огненно-красной шерстью, он выглядел настолько неестественно и ужасающе, что казался галлюцинацией. На беду Герман выскочил из леса слишком близко от него. Несмотря на это и шок от увиденного, он успел бы выстрелить, – но застыл на месте, потому что почти у его ног лежала голова Эрика, и он едва на нее не наступил. Герман пошатнулся, закричал, а зверь прыгнул и вцепился ему в горло, захватив заодно и нижнюю часть лица. Герман выронил винтовку, но ему удалось достать пистолет. Хищник трепал человека, словно пустой мешок, таская по земле, а Герман стрелял наугад, ничего не видя, кроме кровавой пелены перед глазами, и ничего не чувствуя, кроме раздирающей боли. Потом он потерял сознание. Зверь встряхнул его еще несколько раз, и вдруг, разжав челюсти, выпрямился и застыл над неподвижным телом в странной, напряженной позе. Постояв так с минуту, он огляделся и, потеряв к своим жертвам всякий интерес, двинулся в джунгли.