Текст книги "Похищение"

Автор книги: Юрий Пашковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Тогда почему не послать за ними роту? – встрепенулся Вииан-ом и замолчал под скептическим взглядом Раваза.

– У Дайкар разрушен Храм, а Нугаро посылают за пределы Купола роту солдат? – уточнил Фетис. – Ой, как интересно представить тебя на Совете Идущих, где ты объясняешь, как вывел своих парней подышать воздухом в одну прекрасную ночь; случайно пересек Пелену и углубился внутрь Граничной Полосы, нарушив все подписанные соглашения. И это когда у нас такое с Храмом! Как говорится, не стоит говорить, не подумав, а стоит подумать и не говорить.

– Зная, куда они направляются, мы вполне можем кое-что сделать. Я предлагаю следующее…

Постепенно в глазах Живущих в Ночи стал разгораться огонек надежды.

И только в глазах Канар-Де Винша да Дайкар клубился страх.

Глава третья
Маги и их дела

Блаженны прыгающие, ибо они допрыгаются.

Август Сумасбродный

Архиректор Школы Магии Эвиледаризарукерадин расслабленно смотрел в зеркало. На полу корчился незнакомый человек, который разрядил арбалет себе в живот, а на столе посреди кабинета умывался жирный кот. Кот был Архиректору почти родня, поскольку лет восемьдесят назад он лично вырастил его в пробирке, готовясь к экзамену по неестественной зоологии. Звали кота Банкаст. В отличие от остальных котов, родившихся в то же время и давно ловящих мышей на кошачьих небесах, Банкаст чувствовал себя вполне живым и, понятное дело, намного лучше, чем человек с болтом в животе. Дело в том, что нерадивые лаборанты плохо промыли пробирки, и гены обыкновенного кошака смешались с генами василиска, породив весьма живучее, ловкое и наглое существо. Еще котенком Банкаст натренировался в зачаровывании мелкой живности, [3]3
  С тех пор в Школе Магии постоянно встречались окаменевшие крысы и мыши. Некоторые студенты наловчились продавать их как волшебные амулеты на ярмарках доверчивым крестьянам.


[Закрыть]а затем принялся терроризировать кухню. Смертных он не мог обращать в камень, но вполне был способен заморочить им голову и стащить хороший кусок мяса.

Когда Эвиледаризарукерадин стал Архиректором, Банкаст окончательно обнаглел и стал таскать мясо крупными партиями со всей Школы, в результате чего большая часть студентов сделалась вегетарианцами, опасаясь связываться с котом Главы. Теперь Банкаста нередко можно было встретить у ворот Школы, где он проводил инспекцию присылаемых студентам посылок, наловчившись так быстро находить тайники, которые делали родственники, предупрежденные о коте, что мог бы давать мастер-классы всем таможенникам Роланских королевств, Черной империи и Эквилидора.

Кот потянулся, сбросив ворох наверняка важных бумаг на пол, и зевнул, продемонстрировав такие отборные клыки, что можно было задуматься, не было ли в той пробирке генов крокодила или еще кого позубастей. Человек, мелко дрожа, протянул руку к Эвиледаризарукерадину.

– Пощади… пощадите… пожалуйста…

– А? Что? – Архиректор рассеянно взглянул в сторону смертного, словно только сейчас заметил, хотя с тех пор как он вошел в кабинет и машинально послал заклятье в прячущегося за портьерой убийцу, прошло несколько минут. Впрочем, это был второй за сегодня убийца. Первый оказался намного искуснее и, что уж говорить, терпеливее – он сидел в уборной Ректората, прямо в выгребной яме, используя для дыхания небольшую трубочку. К несчастью для убийцы, Эвиледаризарукерадин по невнимательности уронил в унитаз кольцо с Огненным Заклинанием, успев использовать заклятие Защиты до того, как кольцо сработало. Мысленно пообещав поставить антимагическое покрытие в выгребной яме (после того как построят новую уборную), Архиректор обнаружил возле разбитого унитаза труп, пахший еще хуже, чем ждавшие за обломками двери в туалет члены Ректората. Уже достаточно опытный в руководстве магами, Эвиледаризарукерадин сразу понял, что это очередной наемник, отрабатывающий заплаченные за смерть главы Школы Магии деньги.

«Вот ведь странно, – подумал он, пока обалдевшие члены Ректората счищали с себя остатки собственной жизнедеятельности, – мои конкуренты могли бы скинуться и нанять профессионала из Клана Смерти, хотя бы нижнего ранга. Как же далеко простирается эгоизм и жажда власти магической братии, если они не готовы объединиться против соперника даже на короткое время?».

«Да, все-таки мне повезло, что предыдущий Архиректор сам назначил меня своей заменой, – раздумывал теперь Эвиледаризарукерадин, почесывая Банкаста за ухом. – У меня бы не хватило решимости нанять душегубов для этого милого старичка, чтобы занять место главы».

На умирающего убийцу Архиректор не обращал внимания. С тех пор как он занял должность руководителя Школы Магии, они постоянно преследовали его, став таким же обыденным явлением, как солнце поутру, поиск носков и чистой рубашки, нежелание идти на Ректорат, взрывы на факультете алхимии и поиск документа, который должен был быть подписан еще вчера. Онтологический статус убийц после получения заклинанием в лоб от Архиректора равнялся бытию раздавленных тапком тараканов. По крайней мере, для самого Эвиледаризарукерадина.

– Ладно, – вздохнув, сказал Архиректор. – Раздумьями дело не решишь. Все-таки я не Перводвигатель. [4]4
  Большинство магов, Архиректор в их числе, считали, что не стоит тратить время на поклонение богам или убогам, мешая их великим делам (например, завтраку) своими мелочными молитвами. Поэтому они приняли учение философа Агристотэла о Космическом Уме как Перводвигателе всего. Согласно этому учению, у всего движущегося есть причина движения. У этой причины есть своя причина. И так до самой первой причины, которая сама не имеет причины, а является причиной самой себя. Это Перводвигатель, или Ум, который, двигая самого себя, сам о себе же знает и сам же себя мыслит. Все мысли Ума бытийно являются и предметами, иначе говоря, о чем бы Ум ни помыслил, то тут же и появляется. Главной причиной популярности этого учения среди магов была та, что волшебники хотели верить, что когда-нибудь достигнут состояния Перводвигателя и все их мечты, фантазии, извращения и безумства сбудутся без каких-либо усилий с их стороны.


[Закрыть]Нужно на что-то решаться. Я ведь прав, Банкаст?

Кот лениво приоткрыл один глаз и задумчиво махнул хвостом.

– Вот и я считаю, что я прав. Только это еще не значит, что моя правота всех устроит. С правотой надо поосторожней. Верно?

Банкаст был готов согласиться с чем угодно, лишь бы его чесали за ухом. Поэтому он снова помахал хвостом в знак поддержки, но Эвиледаризарукерадин, вместо того чтобы продолжать, поднял со стола колокольчик и позвонил.

Тут же раздался топот ног, и в комнату Архиректора влетел его личный секретарь Редон Тавлейский, очень перспективный молодой человек. Перспективный хотя бы потому, что половину наемных убийц посылал к Архиректору именно он, не жалея на его устранение ни времени, ни средств, ни фантазии, но никогда не оставляя прямых и даже косвенных улик, благодаря которым можно было обвинить его. Как известно, в заседаниях суда призывы душ из Посмертия не считаются, ведь почти все они выпивают воды из Белой реки и напрочь забывают свою предыдущую жизнь, а небольшие проблески памяти, иногда их осеняющие, вполне могут быть вложены в души магами.

– Ты быстро, Редон, – отметил Архиректор. – Я хоть и знаю, что звук колокольчика ты услышишь в любом месте, но открывать внутренние порталы на территории Школы запрещено, даже если очень спешишь.

– Дело совсем не в порталах, глава, – ответил Редон, в мгновение осмотрев кабинет и на микромгновение сощурившись при взгляде на труп наемного убийцы. Вытянув правую ногу в длинном красном сапоге, секретарь похвастался: – Новые сапоги-скороходы от исследователей волшебных артефактов с факультета прикладной магии. Весьма удобны и без особых магических отклонений. По крайней мере, поле у них стабильно.

– О? А я слышал, что у прикладников закончились добровольцы по испытанию сапог и они решили набирать желающих со стороны, бесплатно раздавая скороходы. При этом они не сообщают, что случилось с испытателями опытного образца. Хочешь узнать что?

– Что? – Редон слегка занервничал.

– Слыхал поговорку: «Одна нога здесь, другая там»? Именно так они прозвали своих добровольцев после первых полевых испытаний.

– В смысле, потому, что они быстро бегали? – улыбнулся секретарь.

– Потому, что у каждого добровольца одна нога была за три километра от другой, – любезно пояснил Архиректор.

– А!.. – Редон сглотнул и с опаской покосился на свои ноги.

– Впрочем, ты маг опытный, поэтому я разрешаю тебе носить эти сапоги. Кстати, они помогут выполнить мое поручение.

– А? Что? – Редон, рассматривающий свои скороходы так, словно это было Разрывное Заклинание медленного действия, глянул на Архиректора. – Что я должен сделать?

– Найди быстренько заведующего кафедрой боевой магии и скажи, что я его жду у себя. И поживее. Твое новое приобретение должно тебе в этом помочь. Все-таки прикладникам помогали первокурсники, им просто не хватило опыта разобраться в негативном коэффициенте магических отходов этих сапогов-скороходов. Думаю, у тебя опыта достаточно.

– Э-э-э-э… Да… Я мигом, – уже начавший бледнеть секретарь спиной двинулся к выходу, следя за ногами, чтобы они не сильно отрывались от пола.

Эвиледаризарукерадин был более чем уверен, что стоит Редону оказаться за дверью, как сапоги моментально полетят в ближайшее мусорное ведро. Кстати, на день рождения можно подарить секретарю пару таких сапог, расшитых эльфийскими рунами. Точно, неплохая идея.

От приятных мыслей Архиректора отвлекло воспоминание о недавно полученном сообщении. Помрачнев, Эвиледаризарукерадин прогнал Банкаста со стола и принялся приводить в порядок бумаги.

Надо что-то делать.

Что ж, Алесандр – славный малый, и место заведующего кафедрой боевой магии его совсем не испортило. Главное, чтобы он помог.

– Я категориально не понимаю…

– Категорически.

– А?

– Ты категорически не понимаешь. А не категориально.

– А? Ну да! Так вот, я не понимаю ни категорически, ни тем более категориально! Так, стоп. Чего я не понимаю?

– Ты еще не сказал.

– А ты меня не пугай, Уолт!

– Не путай.

– А?

– Не путай, а не пугай.

– А может, ты его пугаешь.

– Его испугай…

– Кто меня пугает?!!

– Никто. Тише, на нас уже смотрят.

– Кто? Кто тут на меня смотрит?!

– Ты там не понимал чего-то.

– Да! Я и сейчас не понимаю! Не понимаю, как это кто-то на меня смотрит?!

– Посредством глаз, Ударий. А ну сядь, а то я не оплачу твой счет!

– Все, все, я молчу… Но я категориально не понимаю!

– О боги! Ну чего же ты не понимаешь?

– Я вот понимаю, зачем нам читают курс по магосемиотике.

– Ты весьма логичен и последователен, Ударий, тебе никто об этом еще не говорил?

– Не перебивай меня, Ксанс! Еще я понимаю, зачем нам читают курс по рунной магии.

– Слушайте, а ведь мы должны быть рады, что он хоть что-то понимает?

– Что-то я не чувствую радости по этому поводу…

– Я даже понимаю, зачем нам читают курс по истории волшебства и феноменологии чародейства.

– Ух ты, а я вот не понимаю!

– Тише, кажется, он подходит к главному.

– Но! Я категориально не понимаю, зачем – зачем!!! – нам должны читать курс по дхармовой метафизике? И кто? Какой-то ракшас из таких далей, в которые никогда не ступала ноги… ноги?.. ступала… ступали… Да! Не ступали нога уважающего себя боевого мага!

– О! Так ты, я смотрю, концептуально против.

– Сам ты концептуально, понял?

– Ударий, в дхармовой метафизике нет ничего сложного.

– Э-э-э-э-э-э… Слушай, Ал, может, не будешь начинать?

– Поздно. Он уже начал. Теперь нас может спасти… Нет, нас ничего не может спасти.

– Главный принцип, который обосновывает дхармическое видение мира и соответствующие им магические поля, строится на выделении из психофизического континуума тех дхарм и состояний дхарм, которые позволяют распределить колдовские поля по магическому потенциалу и выстроить их по схемам. Тут есть много похожего с теми законами и принципами, которые выделил в своем труде «Феноменология чародейства» великий Г. Ж. Ж. Г. Гегелисий, изучивший и обобщивший тысячи магических и исторических трактатов.

– Тысяча убогов, он упомянул Гегелисия.

– Ну, теперь, выражаясь научным языком, ваще капец…

– Уолт, сделай хоть ты что-нибудь!

– Да, ударь их молнией.

– Их? Кого их? Я имел в виду только заставить Ала замолчать.

– Э-э-э-э-э… Я тоже!

– Но ты сказал «их».

– О небеса, ну давай поговорим о структуре предикаций!

– А может, разберемся, кто из нас быстрее произведет Призыв?

– Снова ты о том давнем споре!

– Кстати, если вы не заметили – Ударий внимательно слушает Ала.

– Ух ё! Да он точно уже пьян в зюзю.

– Твой тезаурус, я погляжу, обогатился на новое слово.

– Ты имеешь в виду «зюзю»?

– Нет.

– ???

– …Таким образом, диалектика бытия и небытия на срезах формы и содержания позволяет предположить, что наше редуцирующее сознание направлено на выделение той единицы, которая позволила бы говорить о частице магического поля, о части магического поля и о целом магическом поле. Здесь следует ввести понятие, которое характеризовало бы эти три слоя в единстве движения и полагания и позволило бы рассчитать возможности и структуры контроля Силы. Дхармическая метафизика буддистов Махапопы здесь вводит понятие Шуньяты, в то время как мысль Серединных Земель, сосредоточенная в разуме великого Гегелисия, вводит понятие магического потенциала.

– Кто-нибудь успевает за потоком его мыслей?

– Просто кивай, а если спросит, повтори последние слова.

– И то дело…

– Да что же вы творите, сволочи?!!

Компания пьющих пиво и трепавшихся ни о чем аспирантов Школы Магии моментально вскочила на ноги, и в руках каждого запылала та форма Силы, к которой он более всего был предрасположен. Мрачно осматривая таверну, они попытались обнаружить источник вопля, помешавший им спокойно продолжать беседу. Впрочем, не все из них это сделали.

Ударий, невысокий человеческий крепыш, держал в руках железный шар. Опытный боевой маг сразу бы определил, что это не простой шар, а сжатые в форму шара десятки острых лезвий, которые при определенном Заклинании и метком броске способны устроить большой переполох, особенно среди представителей мирного населения ближайших деревень, по глупости решивших попить пива в находящейся на территории Школы Магии забегаловке.

Рядом с ним, с трудом удерживая извивающийся водяной хлыст, замер Ксанс Вильведаираноэн, высокий и худой ночной эльф лет двадцати пяти на вид, но с таким же успехом ему могло быть и двести двадцать пять. Впрочем, для эльфов и двести лет – возраст юности; к голосованию, политической деятельности, выпивке и сексу их допускали в родных землях лишь после трехсотлетия. К слову, водяной хлыст не был привычным для ночных эльфов магическим оружием и было не совсем понятно, зачем Ксанс создал его. Судя по удивленному взгляду эльфа, которым он уставился на хлыст, этого не понимал и он сам.

Бивас Олорийский, человек, чьи длинные тонкие холеные пальцы и морда кирпичом выдавали в нем или выходца из аристократической семьи, или потомственного карманника, занес над головой руки с пульсаром, и, судя по его прицельно осматривающим таверну глазам, бросить он его собирался даже в том случае, если тревога была ложной.

За круглым столом остались сидеть двое. Ничем не примечательный Уолт Намина Ракура, темноволосый и сероглазый, потягивающий светлое пиво из литровой кружки, и Алфед Лос, светловолосый парень со взглядом, указывающим, что его разум витает где-то в иной реальности. Лос был единственным Магистром в компании, который состоял в штате факультета теоретической магии, а не кафедры боевой магии. Не обращая внимания на вскочивших товарищей, Ал спокойно продолжал:

– …Еще в дипломной работе, создавая формулу Трехаспектного Призыва Дождей малого радиуса действия, я указал на противоречие, которое не учел Гегелисий в «Лекциях по общей теории магии». Мы не можем выделить атом магии, так называемый магочар, если мы пытаемся говорить только о частицах, комбинации которых позволяют нам оперировать Силой. Следует говорить о единице магической силы, которую я условно выводил из гипотезы Брюнкасатора-Каэптерона…

Глянув на своих товарищей, Уолт со вздохом сказал:

– Вы меня расстраиваете.

– В смысле? – продолжая недобро осматривать притихших крестьян и обслуживающий персонал, с нехорошими предчувствиями взиравших на гору пустых пивных бутылок перед Магистрами и на боевые заклятья в их руках, поинтересовался Бивас, пытаясь определить, откуда раздался вопль, заинтересовавший магов.

– Да все просто. – Уолт сделал глоток и довольно улыбнулся. – Как только мы зашли, я сразу засек ауру, скажем, одного известного человека. Он ее скрывал, но кое-что не рассчитал.

– Ауру? – Ксанс закрыл глаза, и его губы зашевелились – он читал заклятье. Открыв глаза, которые засветились октарином (несколько крестьян забормотали молитвы своим богам), ночной эльф пристально осмотрел пивное заведение. Уставившись в угол, в котором ничего не было, Ксанс от удивления раскрыл рот.

– Это же… – пробормотал он.

– Да чего там такое?! – рявкнул Ударий и, недолго думая, произнес, сопроводив свои слова Жестом Силы: – Во все восемь сторон света разбегаются планеты, что-то спрятанное где-то пусть найдется прямо здесь.

– Ой, кретин, – пробормотал Уолт, допивая свою кружку и быстро прячась под стол.

На мгновение, которое мог засечь только тренированный взгляд, темный угол засветился эннеарином, а следом за этим взорам собравшихся в кабаке смертных предстал сидящий на полу в этом самом углу заведующий кафедрой этики магических преобразований. Известный своими строгими моральными принципами и высокой нравственностью, не позволявший студенткам приходить на пары в тугих обтягивающих корсетах или коротких юбках, под которыми можно было увидеть обувь, Сатаил кер Шагаш сейчас был гол, обмазан эльфийской косметикой и убоговски пьян. Еще больше в зюзю, чем Ударий. Чем десять Удариев. Сатаил держал бочонок с орочьей медовухой, обнимая его как родную мать. Присутствующие в кабаке смертные посмотрели на бочонок, потом на стоящий посреди заведения столб новостей, где висело объявление о награде за поимку вора, крадущего из погребов местных кабаков и трактиров бочонки с медовухой, потом на кер Шагаша. Испуганно охнул хозяин забегаловки, когда Сатаил злобно оглядел себя и мрачно уставился на Удария, замершего с отвисшей челюстью.

– И как это понимать, дрянной мальчишка? – заревел кер Шагаш, поднимаясь и взмахивая левой рукой.

Ударий пошатнулся, его левая щека начала краснеть. Сатаил наградил его Оплеухой Ветра. Аспиранту кафедры боевой магии, не менее пьяному, чем обидчик, такое обращение не понравилось.

– Да ты охренел, старый пень! – заорал Ударий и швырнул в Сатаила железный шар, не подумав о последствиях. Впрочем, чтобы не думать, все равно нужно иметь хоть каплю ума, чтобы было чем не думать, а Ударий, по общему убеждению, не имел даже пары молекул разума. Впрочем, у него имелся сумасшедший талант к боевым Заклинаниям Железа. И в этом легко убедились собравшиеся этим злополучным днем в забегаловке «Веселые дали» смертные, попрятавшиеся кто куда от пронзающих пространство кинжалов.

– …И это вполне вероятно. Ведь со времен Демократа из Бадер, выдвинувшего теорию неделимых атомов, маги стараются выделить устойчивую единицу, но при этом продолжают упорно ее мыслить как… Что такое? – Алфед Лос удивленно посмотрел на возникший перед ним стул, который Уолт поставил перед его головой за миг до того, как туда вонзился бы один из кинжалов Удария. Уолт успел затащить чародея под стол, на что Ал даже не обратил внимания, продолжая размышлять о необходимости выделения и описания единицы магической силы. Ксанс и Бивас под прикрытием заклятий Защиты прорывались к двери.

– Да так… – ответил Уолт, и Лос с облегчением вернулся в свой интеллигибельный мир предельных понятий и универсальных абстракций, доверив следить за своим бренным телом Уолту, который тем временем внимательно наблюдал за траекторией разлета Заклинания Удария.

«Весьма интересно. Заклинание пытается покрыть собой пространство в виде полусферы перед Ударием. Гм. Интересное решение. Он сделал так, чтобы кинжалы рикошетили. – Уолт кинул в летящие кинжалы замораживающее заклятье, валявшееся в его ауре с тех пор, как он спускался с командой в Огненные Нижние Реальности, и принялся наблюдать за последствиями. – Ага, Ударий сделал так, что Заморозка встраивается в эффекторную систему и кинжалы приобретают вдобавок к своей убойной силе дополнительный холодильный эффект. Умно. Зря его все-таки считают полным идиотом…»

Тут Уолт увидел, что Ударий собирается делать, и понял, что его все-таки не зря считают полным идиотом.

После того как Сатаил, икнув и хлебнув из бочонка, коротким взмахом руки превратил летящие в него кинжалы в прелестных плюшевых зайчат, а следом пробормотал Заклинание, образовавшее под Ударием нечто вроде зыбучих песков, Ударий окончательно рассвирепел и, позабыв, что его поглощает отнюдь не дружелюбная стихия, задвигал руками в Жестах и даже всем телом стал дергаться, поддерживая ритм своего Заклинания. Из его носа и ушей вдруг посыпалась мелкая пыль, он пару раз сглотнул, будто сдерживал порывы рвоты, а потом наклонился – и его вырвало все той же пылью.

Правда, это была не пыль. Это были мелкие железные частицы.

«Железная Бездна! – похолодел Уолт. – Он, при том, что идиот, все же выучил это Заклинание. В другой раз надо будет его за это похвалить. А сейчас…»

И Уолт Намина Ракура совершил поступок, который на его месте сделал бы каждый боевой маг его уровня. Он схватил под мышки Ала и бросился к выходу из кабака.

Возможно, останься с ним Ксанс и Бивас, которых, кстати, и след простыл, и вернись бы Ал из своего мира абстрактных идей, где находился большую часть времени, вчетвером они имели бы шансы остановить Железную Бездну, жуткое Заклинание, рассеивающее крупицы железа в пространстве и встраивающее их в окружающие предметы, а затем в одну секунду размножающее их так, что железные прутья, колья, иглы и прочие подобные конструкции, весьма острые и тяжелые, заполняли то место, где были рассеяны железные крупицы. В данном случае этим местом стал кабак. Уолт мимоходом об этом пожалел: здесь они провели немало веселых часов, – эх, мир его праху…

Слава богам, что привыкшие к разборкам пьяных магов посетители и обслуга разбежались. Да, маги часто крушили забегаловки, но их открывали снова и снова, с завидным упорством, – ну значит, это того стоило. Видимо, от студентов Школы Магии шла очень хорошая прибыль. И это при том, что ни один из Магистров, участвовавший в разрушении, ответственности перед хозяевами кабаков не нес, отчитываясь только перед Комитетом Этического Контроля Магии, который радостно урезал ответчикам пенсии и зарплаты, втайне радуясь постоянно «плодящимся» забегаловкам как поводу раздербанить сэкономленные бюджетные деньги и поделить их между своими членами.

Бедный Ударий. Не отчитается он перед Комитетом, главой которого является некий Сатаил кер Шагаш…

Да, вчетвером шанс остановить самоподдерживающееся Заклинание Железной Бездны был.

Уолт также заметил, что почувствовавший опасность Сатаил начал готовить в ответ нечто столь же грандиозное и разрушительное, а с двумя такими Заклинаниями не совладать четверке пусть и неплохих, но все-таки аспирантов.

Если, конечно же… Нет. Никогда.

Уолт покачал головой. Это в прошлом. В далеком прошлом. Забыть и не вспоминать.

Школа Магии состояла из учебных заведений, вокруг которых, как ни странно, забегаловки и множились, хотя у студентов имелось Общежитие и было бы логично предположить, что строить стоит именно там. Но пивные росли возле Корпусов, возле Библиотеки и даже возле Перипатов, исключая замок Ректората. Почему – непонятно: члены Ректората были недовольны, что приходилось бегать так далеко и менять при этом внешность. Еще кабаки и трактиры возводились в стороне от Проклятой Башни – по вполне понятным причинам, как можно догадаться из самого названия.

Сложенный из угловатых камней, третий Корпус имел при себе семь забегаловок. Полагаясь на опыт, их строили на приличном расстоянии друг от друга, рассчитывая, что если маги буду крушить один кабак, это не затронет другие. Сейчас посетители и обслуга сгрудились возле статуи великого Черного Мага Дзугабана Духара Фаштамеда из далеких Восточных царств. Так как никто не знал, как выглядит этот маг, то статуя, выполненная в виде простого куба, стояла на постаменте с небольшой табличкой, напоминающей, кого должен увидеть зритель.

Согласно легендам, Дзугабан заложил первый камень в символическое основание Школы Магии. Он построил здесь, на восхитившей его природной гармонией равнине, раскинувшейся от озера Кавиш до Правайстского леса, тренировочный лагерь убийц-камикадзе, которые изучали Заклинания, максимально поражающие атакуемую площадь и забирающие при этом жизнь использовавших их магов. Со временем, когда басилевсы, султаны, халифы, эмиры и прочие правители Ближнего Востока, не совсем понимавшие, зачем тащиться за тысячи километров от собственных государств, когда под рукой и так полно фанатиков-ассасинов, отказались от услуг Дзугабана, тому пришлось давать уроки волшебства сыновьям владетелей Граничных баронств и атаманам Приграничья, чтобы заработать на хлеб насущный. Так, в результате культурного развития, противостояния нескольких Орденов волшебников и повальной коррупции, возникла Школа Магии – крупнейшее учебное заведение в Западном Равалоне.

К сожалению, портретов или хотя бы словесных описаний Дзугабана Духара Фаштамеда история не сохранила, а предложение Третьего Архиректора лепить статую с его благородного роланского профиля и не прошло. Остановились на абстракции – кубе, долженствующем символизировать четыре Стихии (верхние углы), четырех Бессмертных – двух богов (Аколлона, Зевающего от Своей Мудрости, и Ктора, Помнящего, Что Ничего Достаточно не Бывает) и двух убогов (Глузаарада, Мрачного от Того, Что Он Все Знает, и Кацкиель, Которая Еще Всем Припомнит), считающихся покровителями магии и магов (нижние углы), четырех Пре-Мудрых, первых легендарных магов [5]5
  На самом деле их было пять, но символизм требовал жертв.


[Закрыть](прямые линии справа и слева) и четырех Будущих, магов, которые должны были стать вровень с Бессмертными (прямые линии вверху и внизу).

Все это вместе должно было символизировать Дзугабана. Для придания скульптуре величия и трансцендентного характера ее хотели сначала сделать стометровой в высоту и из мифрила, потом подумали, что студенты начнут воровать мифрил, и решили использовать золото, но затем сообразили, что и золото ослепит не познавшие категорический императив умы, и остановились на мраморе. Но в последнюю минуту мрамор поменяли на простой камень, а на оставшиеся деньги построили бани в замке Ректората. По ходу изменения материала для будущей статуи, достойной метаморфоз материи в колбах алхимиков, менялись и ее размеры, так что куб теперь был метровой высоты, метровой ширины, и, соответственно, метровой длины.

Толпящиеся вокруг шедевра скульптурной мысли простые смертные и зеваки из Магистров, у которых в это время не было занятий, были привлечены закрутившимися над кабаком октариновыми, эннеариновыми и декариновыми воронками, разбавляемыми вспышками цветов остального спектра.

– Кажется, – сказал Ал, которого Уолт поставил рядом с ку… то есть со статуей Дзугабана Духара Фаштамеда, – есть опасность формирования Инфернальных Врат.

– Ударий – придурок, а Сатаил пьян. Но не настолько же они невменяемы, – начал Уолт и замолчал, когда сверкающая всеми цветами радуги голова дракона пробила крышу кабака и начала поливать окрестности огнем. Голова была железной. Это значило, что Железную Бездну кер Шагаш блокировал, но и его собственное Заклинание на Удария до конца не сработало. Хм, здорово! Значит, деревенский парень Ударий, у которого даже второго имени не было, и седьмой сын седьмой дочери Сатаил кер Шагаш в боевых заклятьях и соответствующих им магических полях почти равны? Хреново. Так они долго могут друг друга мутузить колдовством, а если им попытаются помешать… Гм. В общем, мешать им не стоит.

С другой стороны, приятно, когда твой коллега из боевых магов, в совершенстве владеющей только Силой Железа, может противостоять старому опытному чародею, у которого полным-полно запасов Силы и разнообразных Заклинаний в ауре.

– Уолт Намина Ракура! – прогремел вдруг сзади хорошо знакомый голос, и Уолт содрогнулся. Повернулся и на всякий случай состроил глупое лицо.

Перед ним стоял заместитель заведующего кафедрой боевой магии по боевым Заклинаниям Стихии Земли Джетуш Малауш Сабиирский, его научный руководитель. Крупный, на три головы выше Уолта, с животом, который он любил называть «мое хранилище для пива», начинающий лысеть, переваливший в возрасте за сотню лет и любящий рассказывать абсолютно несмешные анекдоты, Джетуш на нынешний момент был самым лучшим магом Стихии Земли во всем Западном Равалоне, а по его утверждениям, – и в Восточном тоже. Только нелюбовь к остальным трем Стихиям не позволила ему стать завкафедрой боевой магии, о чем он сам не жалел, говоря, что в таком случае у него было бы меньше времени для распития пива.

– Что это такое? – спросил Джетуш, указывая на воронки и дракона, который уже подпалил растущие возле третьего Корпуса яблони.

– Не имею понятия, – Уолт посмотрел на него честными глазами. – Мы вот с Алом мимо шли, хотели обсудить пятый закон магосемиотики. А тут такое…

– Возможно, Ал и собирался с тобой обсуждать проблему чарореференции, – недоверчиво сказал Земной, – но не помню, чтобы после магистерской ты возвращался к теме энергознаков. Пиво пили?

– Да вы что! – воскликнул Уолт тоном девицы в прозрачном пеньюаре, которую жена добропорядочного горожанина застала в собственной спальне и обвинила в совращении супруга. – Ведь еще не вечер!

– Ладно, это твое дело. Тебя требует главный.

– Главный? А зачем я ему понадобился. Вроде отчет я сдал нормально, да и вообще.

– Ты не понял. – Джетуш прищурился. – Главный – не в смысле Алесандр Генр фон Шдадт. Главный – в смысле Архиректор Эвиледаризарукерадин Светлый.

– А я все-таки настаиваю, что вероятность формирования Инфернальных Врат уже превышает семьдесят два процента, – сказал Ал, но Уолт его не слушал, лихорадочно раздумывая. Узнали? Как? Не могли. Хотя, может, он перестарался, когда… Хотя если бы узнали – так просто его бы к Архиректору не вызывали. Пришли бы брать, да так, что ничего бы он до самого последнего момента – а возможно и после него – не заметил. Несмотря на толпы бездарей, ежегодно поставляемых императорам, королям, герцогам, баронам и зажиточным горожанам, Школа Магии готовит и отличных магов. Временами – замечательных. Так что дело, скорее всего, в чем-то другом.

– А чего от меня хотят? – недоумевая, спросил Уолт.

– А я знаю? – пожал плечами Джетуш, и Уолт понял, что Земному самому интересно, зачем Архиректору понадобился его аспирант, пусть и неплохой, но и не из лучших. – Мне не говорили. Сказали, чтобы я тебя побыстрее нашел и отправил к Алесандру в кабинет.

– А как вы меня нашли? – заинтересовался Уолт, потому что не обнаружил вокруг себя дорожек и паутинок Заклинаний Поиска.

– А чего тебя искать? Вы проблемы магосемиотики только в одно место обсуждать ходите, – с улыбкой сказал Джетуш и глянул на кабак, от которого отвалилась уже одна стена, явив взглядам зевак кучу металлолома, вывалившегося с таким грохотом, что можно было подумать, что начался Прорыв из Нижних Реальностей.

Внезапный порыв холода ощутили все. В спину словно врезался разъяренный Тарей, бог ледяных северных ветров. У Корпуса, статуи и еще целых яблонь начали удлиняться и шевелиться тени. Зеваки бросились врассыпную, причем даже Магистры. Джетуш изменился в лице.