Текст книги "Некондиционный (СИ)"

Автор книги: Юрий Силоч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Состав прибыл в аэропорт на удивление быстро – я, занятый своими мрачными мыслями, даже не успел заскучать.

Мне раньше не приходилось бывать в аэропортах – на зарплату копа особенно не полетаешь, и огромное светлое здание из стекла и бетона меня приятно удивило.

Покинув состав вместе с остальными пассажирами, я подошёл к кассам-терминалам и взял билет на ближайший междугородний рейс. Новые идентификаторы сработали как надо, я услышал короткий одобрительный «пик», увидел всплывшее перед глазами сообщение о снятии денег со счёта и получил свой билет – небольшой глянцевый буклет, девяносто процентов площади которого занимала реклама авиакомпании и её партнеров.

Регистрация на рейс прошла как надо. У меня не было с собой никакого багажа, и это избавило от процедуры взвешивания и досмотра вещей. На меня не обратили никакого внимания сверх положенной меры. В аэропорту дежурили не новокопы, а люди – какая-то частная охранная контора. Тамошние бравые ребята меня только смешили – ходили в мрачной чёрной форме, беретах и разгрузочных жилетах. Последние меня особенно повеселили – неужели у их резиновых дубинок могли закончиться патроны? Показуха, да и только. Даже «Кольт» мой не нашли, клоуны. Хотя, думаю, в этом была, скорей, заслуга хирургов, что оперировали меня несколькими часами ранее.

Объявили посадку. Я поднялся с жёсткого металлического сиденья и прошёл в самолет по длинному телескопическому трапу, в конце которого встречал вежливый андроид-бортпроводник, учтиво приветствующий пассажиров и объясняющий, как пройти на место.

Самолёт был небольшим и, судя по всему, далеко не новым. В принципе, я не ждал ничего другого от обычного междугороднего рейса. Половина мест пустовала.

Казалось бы – самое время облегчённо вздохнуть, но нет. С каждым шагом по мягкой ковровой дорожке моё напряжение только нарастало. Я уселся в кресло рядом с проходом и, опустив взгляд в пол, вцепился в подлокотники и с нетерпением ждал последние минуты перед взлётом. Несмотря на огромный соблазн расслабиться, я понимал: по-настоящему в безопасности я окажусь, только когда самолёт наберёт высоту.

Мы выехали на взлётную полосу, двигатели загудели и тут же выключились.

– Уважаемые пассажиры! – голос пилота заставил меня вздрогнуть. – Наш взлёт задерживается на некоторое время из-за осложнения погодных условий. Сохраняйте спокойствие и не вставайте со своих мест.

Отлично! Просто замечательно.

Я негромко выругался. Как всегда, всё сорвалось в последний момент. Погода? Да бросьте, я не верю. И бравые ребята в чёрной форме, что шли к моему месту, неумело делая вид, будто их интересую вовсе не я, это только подтверждали.

Я крепко сжал зубы и зажмурился, стараясь успокоиться.

– Простите, сэр, – сказал один из охранников, встав рядом с моим креслом. – Разрешите посмотреть ваш…

Он был готов к нападению. Держал ладонь на своей замечательной дубинке, внутренне собрался, но, тем не менее, я не дал ему договорить. Если меня заметили, значит, счёт времени уже пошёл на секунды, и промедление не было подобно смерти: оно и было ею.

Стерильная сказка кончилась. Начиналась грязная реальность.

Мир вокруг замедлился, и охране аэропорта это не сулило ничего хорошего. Я просто прошёл сквозь них, превратив чистый и уютный салон самолёта в декорации к фильму ужасов. Со всех сторон раздавались крики, кого-то тошнило, а я уже летел в сторону кабины пилота.

Дверь туда я просто выломал – это было на удивление легко.

Пилоты сидели в креслах, уже готовые к полёту – громоздкие чёрные шлемы с кучей шлейфов на головах, к конечностям напрямую подсоединены приборы управления самолетом.

– Взлёт! – прорычал я, срывая с себя окровавленное пальто и доставая «Кольт» песочного цвета из тайника в имплантате левой руки.

– Не стреляйте! – взмолился второй пилот. Его голос из-за шлема звучал гулко, как будто он кричал в жестяное ведро. – Прошу!

– ВЗЛЕТАЙ!!! – я представлял собой оружие намного более страшное, чем древний пистолет, но пилотам нужен был чёткий и хорошо знакомый образ для того, чтобы испугаться. – А то мозги вышибу!

Впрочем, пилоты ничего сделать не могли. Я посмотрел на взлётную полосу и увидел, что она перегорожена двумя огромными оранжевыми грузовиками-бензовозами.

– Я не… – заговорил командир судна, но я его перебил.

– Сам вижу. Связь! – ткнул под ребра стволом пистолета. – Связь с диспетчером, живо! И ещё, у вас есть доступ в Сеть?

Массивная чёрная голова со шлейфами торопливо кивнула:

– Да, конечно.

– Тогда мне нужна ещё и прямая трансляция.

«Отлично, офицер. Теперь вы докатились до захвата заложников».

Однако для самоедства не было времени, нужно было действовать. Нейрокорп вполне могла уничтожить самолёт вместе с пассажирами только для того, чтобы разделаться со мной. Это не паранойя, а вполне реалистичная оценка возможностей Компании.

– Говорите, – пробубнил капитан. – Камера вон там, вверху.

– Самолёт захвачен! – проговорил я, выразительно жестикулируя пистолетом. – У меня заложники! Я требую немедленно разрешить мне взлёт! Если вы через пять минут не уберёте со взлётной полосы те два долбаных заправщика, я начну убивать заложников. Если кто-то попробует пойти на штурм, я взорву самолёт! – блефовать так блефовать. – Напоминаю, пять минут. Время пошло. Если бензовозы к тому времени не очистят полосу, то гибель заложников будет не на моей совести. Отключайте камеру! – кивнул я пилотам. – Можете поставить музыку.

В первые же секунды трансляции к нам присоединилось несколько десятков человек. Ещё бы – канал с красноречивым названием «ШОК!!! Захват самолета в Нейро-Сити ПРЯМО СЕЙЧАС!!! Террорист в прямом эфире!!!» привлекал внимание даже самой искушённой публики. Это вам не очередная шлюха, трясущая грудью перед камерой и собирающая похотливые восхваления от истекающих слюной мужчин. Это настоящее кровавое реалити-шоу. Подобные зрелища в Нейро-Сити обожали.

– У вас есть гарнитура?

Пилот кивнул.

– Давайте сюда.

Мне передали неестественно огромные наушники с микрофоном. Судя по весу и массивности, их конструкция не менялась со времён двадцатого века. Я вышел в салон и показал пассажирам пистолет:

– Все в нос самолёта! Живо! – поскольку летающая машина была небольшой, салон отлично просматривался и я был уверен, что никто не спрятался под сиденьем. – Поздравляю, сегодня вы все летите в бизнес-классе.

Ожила гарнитура:

– Добрый день. Могу я узнать, с кем говорю? – уверенный мужской голос звучал так, словно хотел подружиться.

– Нет, – грубо отрезал я. Верить переговорщикам, психологам и прочим мозгоправам ни в коем случае нельзя.

– Ничего страшного, – быстро согласился собеседник, а я путём нехитрых манипуляций вывел наш с ним разговор на онлайн-трансляцию, уже чувствуя, как сотни (если уже не тысячи) человек замирают, вслушиваясь в каждое слово и ожидая чего-нибудь необыкновенного.

– Ага. Вот и я о том же. Бензовозы уже отъезжают, да?

– Простите, мы как раз связались с вами для того, – затараторил переговорщик, – чтобы сказать, что нам нужно ещё немного времени. Просто ребята из аэродромной обслуги от усердия пробили грузовикам колёса, ну вы понимаете, чтобы они крепче стояли на асфальте…

Я пытался вставить слово, но этот чёртов придурок не прерывался. Поняв, что со мной играют, я закричал:

– Заткнись! Заткнись нахрен! – и когда, наконец, услышал тишину, добавил: – Не думай, что я поверю твоему вранью. Не пытайся заболтать меня, урод, иначе за это кто-то тут поплатится. Клянусь, я на взводе, не заставляй меня стрелять! У вас осталось, – я вызвал виджет-часы, – три с половиной минуты. Если бензовозы не уберут, кто-то за это ответит.

Переговорщик отключился, а я посмотрел на пассажиров, сжавшихся на своих сиденьях. Человек тридцать, вряд ли больше. Пара-тройка семей с детьми, мужчины, женщины. Явно не верхушка Нейро-Сити. Обыкновенный средний класс. Сидят, трясутся от страха, но не смотрят в глаза и закрывают рты скулящим детям. Эти люди прекрасно знают, как вести себя во время подобных ситуаций – Нейрокорп хорошо постаралась раздуть террористическую угрозу, создала настоящую массовую истерию, и листовки в духе «Что делать во время нападения Страшных Ужасных Террористов» висели на всех углах.

Чёрт. Не так всё должно было быть. Я скривился и покачал головой. Ну, извините, ребята. Придётся вам немного понервничать. Это не страшно – полицейские психологи живо заглушат все плохие воспоминания, а СМИ превратят вас в героев. Кто-нибудь даже сможет написать мемуары или сняться в документальном фильме.

Я уселся в пассажирское кресло и осмотрел терминал. Ничего особенного – небольшой экран, проектор голограмм, подключение к сети. Я ненадолго «ушёл в себя», отыскивая самые «вкусные» записи с глаз и скидывая их на пару независимых друг от друга сетевых файлопомоек. Доступ заблокировал при помощи пароля, но простенького – на его расшифровку у взломщика уйдет пара минут простого подбора.

– Бензовозы убраны, – доложил переговорщик. – Простите, не могу ли я попросить вас…

– Погоди, – перебил я его и отключил трансляцию. – Мне есть, что сказать. Лови ссылку на файлы, – я продиктовал адрес сайта и десяток цифр. – Пароль взломаете сами, пусть вам тоже будет интересно… И прощай. Думаю, после того, как твои боссы увидят, что именно лежит на том сайте, я буду говорить с кем-нибудь другим.

Я поднялся с широкого и уютного кресла и встал в проходе, слушая, как самолёт разогревает двигатели.

– Пока не взлетать! – передал я пилотам. – Спокойно, – это уже пассажирам. – Я не буду убивать никого из вас. Это всё просто недоразумение.

Не знаю, зачем я это говорил. Перед кем, спрашивается, оправдывался? Окажись сам в такой ситуации, вряд ли бы я улыбнулся и сказал: «А, ну окей, чувак, тогда буду спокоен. Ну и напугал же ты меня!»

Прошло несколько минут.

– Мистер Морт, я полагаю? – вот оно. Настоящее шоу только начинается. Голос нового переговорщика совершенно спокоен.

– Да, это я, – скрываться не было нужды, тем более, что меня, скорее всего, раскрыли ещё в аэропорту. Не помогли ни новые документы, ни шарф. Даже обидно, столько денег впустую.

– Не будем отнимать время друг у друга. Чего вы хотите?

Ах, как много людей отдали бы всё на свете ради того, чтобы шишка из «Нейрокорп» задала им этот вопрос.

– Я хочу уйти.

– Боюсь, это невозможно, – голос непреклонен, торговаться бессмысленно: это было ясно сразу. Ну что ж, он хотя бы был честен. Впрочем, для меня это было лишь знаком того, что меня постараются обмануть в чём-то крупном.

– Уж позвольте мне постараться, – я вложил в эту фразу весь свой сарказм. – В любой момент я могу включить трансляцию на весь мир, так что давайте не будем делать глупостей. Я готов отпустить почти всех своих заложников.

– При условии?.. – видеть всюду подвох – это отличная черта характера, которая всегда вызывала у меня уважение.

– Именно. При условии, что взамен мне доставят Рутланда.

Собеседник на пару мгновений замолк, раздумывая, где я попытаюсь его обмануть.

– Надеюсь, вы понимаете, что он для нас не будет представлять ценности, как заложник? Он отставник, отработанный материал. И вы точно также не будете представлять ценности, если ваши… материалы появятся в Сети.

– Прекрасно понимаю. Я сам хочу жить и, в свою очередь, не стану дергаться. Вы деловой человек, я тоже. Так что просто доставьте мне Рутланда, а я отпущу большинство заложников.

– Не боитесь, что вместе с ним придёт полиция?

– Нет, не боюсь. Насколько я понимаю, взрыв самолета и гибель заложников никому не нужна. Даже наоборот, Компании нужен повод для того, чтобы в очередной раз прокричать о том, как круто она борется с террористами и защищает жизни простых граждан.

– Взрыв… – фыркнул переговорщик. – Послушайте, мистер Морт, перестаньте ломать комедию. Мы прекрасно знаем, что никакой бомбы у вас нет.

Он переиграл. Совсем немного, но этого хватило. Я включил трансляцию.

– Уж поверьте, бомба у меня есть. Не заставляйте меня доказывать это. Жизни заложников в ваших руках. Я жду. Не приближайтесь к самолету до тех пор, пока не приведете своего человека на обмен, – я сознательно не называл имя Рутланда. – Даю вам полчаса. Не успеете – я взлетаю вместе со всеми, кто сейчас на борту.

Я оставил заложников сидеть и дожидаться освобождения, а сам прошёл в кабину для того, чтобы взглянуть на приборы и проконтролировать, не приближается ли к нашей птичке штурмовой отряд полиции.

Было скучновато.

Пилоты сидели без звука и движения, боясь меня потревожить, а пространство вокруг самолёта оставалось совершенно пустым. Время подходило к концу, когда меня снова вызвал переговорщик.

– Персона для обмена уже на подлёте. Высматривайте в небе полицейский вертолёт.

– Пусть сядет подальше и высадит… э-э, персону, – я едва успел спохватиться, чуть не назвав фамилию. – Прогуляется по полосе, ничего ему не будет. Я начну освобождать заложников, когда он окажется в самолёте. Но не всех! Потом сразу же взлетаю.

– Хорошо-хорошо, – слишком уж кроткий голос, это неспроста.

Я повернулся к пилотам:

– Вы слышали про взлёт?

Те закивали.

– Отлично, тогда готовьтесь.

Рутланда высадили метров за триста от нашей машины. Серебристая капля полицейского вертолёта зависла над взлётной полосой и, выгрузив Моргана, улетела прочь, как будто её тут и не было.

Бывший лидер сопротивления шёл, пряча лицо за шарфом, как и я когда-то. Чёрное пальто развевалось от порывов ветра, приносивших с собой капли дождя и мокрый снег. Надо будет подготовить ему достойный приём. Я вышел в салон.

– Обращаюсь к женщинам и детям. Встаньте и подойдите к дверям. Скоро они откроются и я разрешу вам выйти.

Они повиновались без малейшего звука, как будто были не людьми, а машинами. Ни единого всхлипа или косого взгляда, что мог бы спровоцировать меня распсиховаться и открыть огонь. Молодцы, что сказать…

– Теперь мужчины. Встать! – скомандовал я.

Мне нужно было выбрать несколько заложников, которые должны будут остаться. Кто у нас там летел один?.. Вот этот холёный красавчик в модном костюме, толстый итальяшка с горбатым носом и старик с массивным золотым браслетом на запястье. Простите, ребята, это лотерея, и вы проиграли.

– Ты, ты и ты, – я ткнул пальцем в намеченных мной людей, заметив, как те вмиг вспотели и задышали чаще. – Ближе ко мне. Остальные – свободны.

Вздохи облегчения, всхлипы, тихое поскуливание… Отобранные мной мужчины уставились на тех, кто готовился покинуть самолёт, с откровенной завистью, от которой был всего один шаг до ненависти, а счастливчики прятали глаза, делая вид, что троицы неудачников и вовсе не существовало.

К самолёту подъехал грузовик-трап. Двери открылись, я напрягся, приготовившись «глушить» Рутланда, если тот захочет решить проблему радикальным путём, но тот не выказывал никакой агрессии.

Морган зашёл, заложники торопливо покинули борт. Я видел, как они бежали по взлётно-посадочной полосе к красному автобусу, который их уже ожидал. Трап убрался восвояси, двери закрылись.

– Взлетаем! – скомандовал я пилотам, когда трап отъехал, и самолёт тут же тронулся, набирая скорость. Синтетический голос попросил проверить, пристёгнуты ли ремни безопасности. Заложники уже расселись по мягким креслам в бизнес-классе.

– Сукин же ты сын! – раздражённо сказал Рутланд, снимая шарф, под которым скрывалось гладкое лицо без единого шрама, способного напомнить о том, что совсем недавно произошло. – Из-за тебя я точно опоздаю на рейс.

Он был удивительно спокоен для человека, который оказался в заложниках. Я ждал, что он будет угрюмым или, наконец, агрессивным, но нет: мой бывший босс вёл себя так, будто я был его другом, не вовремя позвавшим занести рояль на пятый этаж.

Я указал пистолетом в направлении четырёх кресел, стоявших друг напротив друга. Их разделял небольшой столик. VIP-места для больших шишек, не желающих тратить время полёта впустую.

– Сядь и пристегнись.

– Ай, убери ты эту пукалку, – отмахнулся он, присаживаясь напротив меня. – Сам же зна…

– Да,– отрезал я. – Знаю.

Самолёт разогнался и оторвался от земли. Большой экран в салоне показывал удаляющуюся взлётную полосу и крыши домов, уменьшающиеся с каждой секундой. Перед камерой проплывали серые полупрозрачные ленты облаков.

– Куда лететь, сэр? – уточнил пилот.

– Кружись над городом, пока я не скажу.

– И что ты задумал? – спросил Рутланд. – Разоблачение? Кстати, ты в курсе, что трансляция всё ещё идет?

– Конечно, – кивнул я.

Самолёт завалился на правый борт, поворачивая.

– Ты не мог бы её отключить?..

– Нет.

– Страшно, да? – ухмыльнулся Морган.

– Нисколько.

– Знаешь, я вот сижу и думаю, – Рутланд подался вперёд, облокачиваясь на стол, и презрительно усмехнулся, заметив, как я дернулся. – Что, кроме этих грёбаных ремней, мешает мне сейчас одним движением свернуть тебе шею?

– Например, – я старался не потерять лицо, хоть это было и сложно, ибо Рутланд меня пугал, – та информация о тебе и Нейрокорп, что попадёт в Сеть после моей смерти. Боссы будут очень недовольны, если плебс узнает о твоих играх и истинной цели Организации.

– Ты не мог бы всё-таки отключить трансляцию, чтобы я говорил без намё…

– Я же сказал, нет. Так что сиди и не дёргайся.

– Что тебе нужно?

– Ещё больше информации. Видишь ли, чем больше я знаю, тем дольше живу.

– И как ты собираешься её добыть? – спросил у меня Рут.

– У тебя, разумеется.

– Отключи трансляцию, и я…

– Всё расскажешь? Не верю. Мне нужна твоя голова.

– Может, тебе ещё задницу подставить? – ощерился Морган.

– Если скажу, то подставишь, – я нарочно бесил Рутланда, как когда-то Глазастика. – Либо твои боссы тебя поставят в позу и…

Рутланд рванулся на меня, вырывая с корнем ремни безопасности. Очень вовремя. Морган был быстр, дьявольски быстр, но всё-таки я был наготове и сам провоцировал его начать драку. Чип в его шее был мгновенно активирован, и бывший лидер Сопротивления, содрогаясь от ударов тока, рухнул прямо на журнальный столик, сминая его так, будто тот был игрушечным.

– Т-с-с, – я подскочил к нему, немного ослабляя напряжение и вынимая «иглу» из пальца. – Ты почти ничего не почувствуешь…

24.

«– Ваше имя.

– Морган Рутланд, с-сэр… – я видел перед собой абсолютно тёмную комнату. Единственным источником света была настольная лампа, чей ослепительный белый луч бил прямо в глаза и, казалось, выжигал сетчатку. Я не видел даже того, кто говорил, но мог представить, что это наверняка какой-нибудь уверенный в себе сукин сын с тёмными волосами, зачёсанными назад, одетый в строгий чёрный костюм.

– Статья и срок.

– Д-двести пятьдесят вторая, с-сэр.

Рутланд дрожит, сидя совершенно голым на холодном металлическом стуле.

– М-м… – невнятно мычит себе под нос невидимый собеседник. – Понятно. Приговор?

– С-сто лет виртуальной тюрьмы, с-сэр.

– Ого! – притворно удивляется следователь. – Сто лет – это не шутки. Ты, наверное, был крутым парнем. Что ты натворил?

– Н-ничего, сэр.

– НЕ ВРИ МНЕ!!! – невидимка резко срывается на крик, вскакивает и бьёт Рутланда по лицу так, что у того мутнеет в глазах.

– Не смей мне врать, – спокойным голосом повторяет он, снова садясь за стол. – Так вот, что ты натворил?

– С-суд квалифицировал мой поступок, как активное участие в мятеже, сэр, – Рутланд всхлипывает.

– Активное? Надо же… – следователь снова замолкает. Не видно, что он делает, но, скорее всего, либо записывает, либо читает материалы дела.

– …И зачем тебе это только надо было?

– Простите? – Морган не расслышал вопроса.

– Я говорю, зачем тебе только нужен был этот мятеж?

– Я… – Рутланд замолкает и мнётся. – Я просто хотел жить, сэр...

– Это понятно… – притворно вздыхает следователь. – Все хотят. Сколько уже отсидел?

Морган медлит с ответом.

– Я… Простите, я не знаю, сэр.

– Ну, а если предположить? – спрашивает собеседник, ухмыляясь.

– Пятьдесят?.. Может, семьдесят лет? Когда меня вывели из стазиса, я подумал, что срок закончился.

– Пятьдесят! Ха-ха-ха! – заливается смехом следователь. – Семьдесят! Ха! Боже! Ты серьёзно?

– Да, сэр, – Морган опускает взгляд. – Простите, сэр.

– Да ничего, приятель, тебе не за что извиняться… Знаешь, сколько ты просидел? – невидимый следователь наклоняет лампу, и та освещает металлический стол и сидящего за ним. Всё как я и предполагал. Чёрный костюм и тёмные волосы, зачёсанные назад.

– Сколько, сэр?.. – затаив дыхание, спрашивает Рут, заранее боясь ответа.

– Десять. Судя по часам твоей тюрьмы, ты просидел десять лет.

С губ Моргана срывается стон.

– Де… Десять?.. Как же так, сэр? Этого не может быть! Это невозможно! – его голос дрожит, он едва удерживается от истерики. Не хочет верить. – Нет, вы обманываете меня, это не десять лет! Они не могли тянуться так дол…

– Я ОБМАНЫВАЮ?! – снова фальшиво злится следователь. – ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ?!

Короткая процедура избиения повторяется, Рутланду расквасили нос, и теперь он, опустив глаза, смотрит, как кровь капает на его гениталии.

– Да, приятель, ты отсидел всего десять лет. И отсидишь ещё девяносто. Без права на амнистию.

Морган мотает головой, его глаза застят слезы. Следователю даже не потребовалось особенно его ломать – подопечный уже был сломлен тюрьмой и, что более важно, осознанием собственной вины. Да, он помогал мне, но так уж он привык – не быть лидером, а следовать за более сильным. Актёр, не полицейский.

– Но-но, приятель, не будь размазнёй. Прости за то, что бил – работа такая. Слушай, я вижу, что ты хороший парень, и этот чёртов – как его? Морт? – просто запудрил тебе мозги. Серьёзно.

Следователь подаётся вперёд и переходит на доверительный полушёпот.

– Я сам не вижу никакой причины держать тебя тут. Но для того, чтобы тебя вытащить, мы должны быть в одной команде. Ты поможешь мне, а я помогу тебе. Я из службы безопасности Нейрокорп. И у меня есть полномочия для того, чтобы ты больше не сходил с ума в виртуалке. Однако для боссов, – следователь указал пальцем куда-то вверх, – нужно достойное обоснование для того, чтобы тебя выпустить. Всё, что потребуется – это какое-то время поработать на нас. Как в полиции. А потом – пенсия и заслуженный отдых. Ты был когда-нибудь на Карибах, приятель?..

– Н-нет… – Рутланд продолжает наматывать сопли на кулак. – Не был.

– Ну вот, в контракте сможешь прописать себе домик на Карибах после завершения миссии. Ну как? По рукам?..»

Я видел всё.

Видел то, как Рутланд стал фальшивым лидером фальшивого Сопротивления, цель которого была в том, чтобы одни враги Нейрокорп грызлись с другими, а человеческие отходы утилизировались самостоятельно. Узнал о том, что Организация сама послужила во благо Компании, которой террористическая угроза была просто необходима для того, чтобы легально контролировать все информационные потоки в городе.

Я слышал, как Рутланд получал свои задания от кураторов – неприметных личностей в тёмных костюмах, что были больше похожи на мелких клерков, чем на представителей самого могущественного и таинственного департамента Нейрокорп.

«Диджитал Динамикс» действительно тайно разрабатывала хакерское программное обеспечение, но не по указке Компании, а для собственного пользования, и в Нейрокорп решили задавить строптивую контору.

Бомба в «Городе счастья» была нужна для того, чтобы снизить тамошние цены на недвижимость и скупить весь микрорайон по дешёвке.

«Электросистемы Холла» опередили Нейрокорп в разработке искусственных тел и стали очень опасными конкурентами.

Рутланд сидел в кресле напротив и тяжело дышал, пытаясь прийти в себя.

– Пилот! Курс… На юг. Да, точно на юг. Указания получите потом.

Самолёт развернулся и лёг на курс.

– Я тебя ненавижу, – сказал Рутланд. – И я убью тебя, как только представится возможность. Богом клянусь, я…

– Заткнись, – я устало отмахнулся от человека-фальшивки. – Мне сейчас не до тебя.

Я попытался слить полученные данные в сеть, но не вышло. Трансляция также была заблокирована. Вторая и третья попытки также не дали результата.

– Чёрт! – я выругался, ладони вмиг покрылись холодным потом. – Чёрт! Чёрт! ЧЁРТ!!! – отломанный подлокотник кресла улетел куда-то в эконом-класс, запутавшись в синих шторах с логотипом авиакомпании.

Рутланд хрипло засмеялся. У него в глазах я не видел ничего, кроме безумия.

– Вот теперь, тебе конец, урод. Нам всем конец. И тебе, и мне! И вам троим тоже! Ха-ха-ха! – он наставил указательный палец на заложников. – Бах! Бах! Бах! Ха-ха-ха!..

– Можете поздравить нас, мистер Морт, – тот же голос в гарнитуре, только на этот раз злорадно-торжествующий. – Мы нашли вторую ссылку и заблокировали её. Заметьте, я говорю «вторую», и не говорю, что мы ищем третью и далее. Игра окончена, сдавайтесь! – торжество ушло, уступив место металлу. – К сожалению, ваши данные уже утекли в Сеть и наделали много шума. Да, вы причинили Компании некоторый вред, и мы не позволим этому случаю повториться. Рядом с вами наши беспилотники, можете увидеть их в иллюминатор. Они глушат все каналы связи, кроме моего, и держат вас на прицеле. Даже если вы не освободите заложников, вам конец. Морган прав, мы собьём вас, несмотря ни на что, и ваша смерть не станет такой уж трагедией. Об этом случае все завтра же забудут, поскольку мы инициируем такой информационный шум, что всем будет не до какого-то старого копа, трёх неопознанных трупов и Моргана, уже давно списанного в расход, – переговорщик Нейрокорп откровенно злился. Это было отлично заметно по голосу. – Кстати о списании, Эйдер, как это – чувствовать себя не уволенным человеком, а кучей имплантатов, списанных по статье «Некондиция», а?

– Пошёл ты! – заорал я, выбрасывая гарнитуру следом за подлокотником.

Когда-то мне не повезло искупаться в замёрзшей реке: я стоял на набережной, и какой-то наркоман выпалил в меня из дробовика. Я отлетел назад, рухнул с двух метров, проломил тонкий лёд и камнем пошел ко дну.

Но даже тогда мне не было так холодно, как сейчас.

Всё-таки достали.

– А вот про кучу имплантатов было реально обидно, – сказал истерически хихикающий Рутланд.

Старая практика – полицейских, увольняемых со службы, было проще убить, чем выковыривать специальные имплантаты, поэтому их списывали по статье «Некондиция». Это было поводом для множества шуток, но сейчас мне было не до смеха.

– Я просто хотел жить, Морт, – взглянул на меня Рутланд. – Там, на мосту. Сукин ты сын, Я. ПРОСТО. ХОТЕЛ. ЖИТЬ!!! – он бросился на меня, в последнем отчаянном прыжке вытягивая вперёд скрюченные пальцы, которыми стремился вцепиться мне в глотку.

В этот раз я не успел среагировать. Моргану удалось сбить меня с ног, и в тот же миг беспилотники открыли огонь. Самолёт прошили разом несколько десятков пуль. Целились в двигатели, крылья и хвост. Я услышал, как заорали заложники, но было не до них: моё горло сдавливал Рутланд. Сидел, оскалившись, брызгал слюной мне в лицо. Лишь каким-то чудом я удержался в сознании для того, чтобы снова, в последний раз, активировать чип.

Удар током получили мы оба. Шарахнуло так, что потемнело в глазах, но всё-таки не убило, чему я был несказанно рад. Морган завалился на бок, и я, проморгавшись, увидел, что у него вместо шеи торчит нечто, напоминающее головешку из костра – оплавленную, дымящуюся и жутко воняющую паленым мясом и пластиком. Куда девалась голова, не хотелось и думать.

Самолёт жутко болтало.

Я попробовал встать на ноги, но не сумел – машина вильнула так, что меня хорошенько приложило сперва об один борт, а затем о второй. Свист ветра в пробоинах и надрывный хрип умирающих двигателей, крики пассажиров. Болтающиеся над креслами кислородные маски.

Каким-то непостижимым образом я всё-таки пробрался в кабину пилотов, работавших не за страх, а за совесть – как-никак себя спасали. Вцепившись в какой-то прибор, казавшийся максимально устойчивым, я, леденея и молясь всем известным мне богам, ждал развязки.

– Тяни! – орал командир. – Сядем на трассе! Планируй, чтоб тебя!!!

– Не могу! – второй пилот, судя по голосу, едва сдерживал панику. – Повреждено хвостовое оперение и левое крыло! Не могу планировать!

Позади нас что-то громко хлопнуло.

– Отказ левого двигателя! – закричал второй пилот. – Теряю контроль! Машина неуправляема!

– Держись! Держись, мать твою!!! – рычал командир.

Земля неумолимо приближалась. Я закрыл глаза и приготовился к скорой мучительной смерти.

Отлично, офицер Морт. Чем выше взлёт, тем глубже падение. Ты же знал это, так какого рожна вообще надо было садиться в самолёт?

Удар, гул, рокот, скрежет металла. Машину трясёт как будто в припадке.

Я молюсь уже вслух, чувствую, что теряю рассудок от ужаса.

Самолёт ударился об асфальт, сломал передние шасси и снова отскочил от земли.

– На брюхо! – орёт командир, а я вижу впереди висящий над дорогой на какой-то решётчатой конструкции большой знак, в который мы обязательно врежемся. Не можем не врезаться.

Мы снова тяжело ахнулись на землю, от скрипа вокруг заложило уши. Внезапное сотрясение бросило меня вперёд – прямо на стекло, в которое я изо всех сил впечатался, переломав себе всё, что можно. Самолёт по инерции продолжал ползти на брюхе дальше.

«Знак!» – запоздало подумал я и тут же получил мощный удар в спину – мы всё-таки врезались. Кабина превратилась в металлическое месиво, мой живот пронзила какая-то стальная труба, которая тут же накренилась. Короткое мгновение скольжения обратно, – я прочувствовал кишечником каждую шероховатость, – и меня бросило на пол, превращённый в какое-то сюрреалистичное произведение искусства – мешанину из стекла, металла, пластика и ещё бог знает чего.

Пилоты мертвы – предположить иное было нельзя, увидев то, во что превратились их рабочие места. Да и мне недолго осталось… Силы покидали, и в этот раз шоколад точно не поможет. Ничто не поможет.

«Нет уж, офицер Морт, – твёрдо сказал внутренний голос. – Если бороться, то до конца».

Я отключил боль и попробовал подняться на ноги. Удалось только с третьей попытки – меня шатало, кишки постоянно выпадали, и мне пришлось придерживать их рукой. Самолёт ровным слоем размазало по дорожному полотну на протяжении пары миль. Солнце клонилось к закату, но его не было видно из-за туч. Чахлый лес у обочин, потрескавшийся асфальт, горящие обломки самолёта и машин, которым не повезло оказаться на пути…

Кровотечение из живота никак не хотело останавливаться. Я попытался перехватить кишки поудобнее левой рукой, но заметил, что её снова нет. Имплантат оказался вовсе не так надёжен, как говорили врачи.

Спуститься из останков кабины на асфальт оказалось несложно – всего один шаг. В голове больше не было ни единой мысли. Просто идти. Даже направление неважно.

Плотные порывы ветра окутали меня со всех сторон. Они охлаждали кожу, брызгали на меня капельками воды и снега, пригибали к земле. Я поднял глаза и увидел, как неподалёку от меня садятся серебристые вертолёты. Даже удалось сосчитать их, несмотря на кровавую пелену перед глазами. Раз, два, три, четыре, пять. Вот видишь, как просто. Только кишки держать, чтоб не упали на землю и не испачкались. И обязательно правой.