Текст книги "Первый Долг Родине"

Автор книги: Юрий Трофимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

И так пройдя курс молодого бойца, стало ясно, что солдаты живут по всем известному принципу: не умеешь – научим, не хочешь, заставим. Если и дальше упираться рогами, можно и на "губу" (гауптвахту) попасть. А там уже тюремный режим. Получишь пару раз прикладом в башню, походишь строевым на палящем солнце до полного изнеможения, да поучишь уставы всё подряд с больной головой от ударов, сразу же служба покажется мёдом. К тому же срок отсидки не засчитывается за срок службы. Но ничего голь на выдумки хитра. Главное со всем соглашаться, пускай приказы порой наитупейшие. Главное прикинуться полным шлангом. Вроде бы выполняешь приказ, но всё как-то медленно. Приказали копать, так копай, пока на тебя смотрят. Как ушёл офицер или сержант шлангуй по-полной. Тут главное фишку держать. По возвращении надзирателя, копай ещё усердней, пускай они себе репу чешут, как это ты мог так мало выкопать за добрую половину дня? Ведь с этим усердием за пройденное время при таком раскладе можно выкопать яму от Воркуты до Магадана три раза. А тут уже и армейская смекалка – товарищ сержант (ну этого обмануть сложнее), проще товарищ лейтенант так грунт с глиной, чуть лопаты не поломали! Да ещё можно при этом попросить перекур, закопав предварительно гору окурков. Да у нас в России похоже на этом принципе все и построено. Делай вид, что что-то делаешь, в мыле мечешься из стороны в сторону, а на самом деле всё наоборот. Но в этом тоже нужно знать меру, а то так и будешь до конца службы настоящим шлангом, "дембелем" со шваброй. Да, да бывает и такое. Необходимо ко всему происходящему относиться попроще, с юмором, если сможешь. Правда, порой как раз токи не до юмора. Да и в самом деле не дома же. Нет выбора, служить или не служить, нравится коллектив или наоборот ненавидишь всех и каждого. Поэтому дома всё же лучше. Выбор сильная штука. Поэтому я считаю, что армия должна быть на контрактной основе и более оплачиваемой. По крайней мере, будет выбор. Для нищих людей шанс не стать преступником, для остальных выбор. Ну да ладно это заоблачные дали. Пойдём дальше.

Не тот солдат плохой,

Что нарушает дисциплину,

А тот, что попадается.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Уголовная ответственность.

Так проходила служба своим чередом, миновала присяга, и "запахи" стали полноценными военнослужащими, как говориться на солдатском сленге, "духами". Теперь за невыполнение требований выполнения приказов командиров, грозила уголовная ответственность, о которой постоянно напоминали отцы-командиры. Вот приведу пример того, что должен знать каждый военнослужащий в идеале. Да простит меня многоуважаемый читатель за столь скучные выдержки из УК РФ. Если хотите, можете просто-напросто пролистать эту главу, но тогда рискуете не до конца понять смятение в душе солдата срочной службы во много раз умноженное нависающим грузом закона. И этот закон, как и вся наша страна, многогранен и не совершенен. Трактуется, как правило, по-разному в зависимости от сложившийся ситуации и коррупции, рассматриваемым его должностным лицом, коммерческими и личными интересами. Ведь никому не секрет, что в нашей армии далеко не все офицеры прапорщики и контрактники чтят доблесть, и честь о которых так красиво расписано в учебниках истории. Возможно, кто-то всё-таки и поступает на службу в ВС РФ с благородной целью, но когда встаёт вопрос о благополучье семьи, все ценности в корне изменяются. Какой человек, будучи на службе своей родине будет спокойно смотреть на то, как погибают от голода его дети, да ещё и в мирное время? А всё о того, что мизерной зарплаты не на что не хватает. Вот отсюда воровство и все моральные уродства. Доблестная армия США, как оказывается, так же не лишена этого. Там, так же как и у нас, пока солдат дееспособен, его нещадно эксплуатируют, выжимая все соки, и не торопятся выплачивать положенные "боевые". При этом умудряются нажиться на недоукомплектованности личного состава. И право зачем? Ведь спишется всё на боевые потери, а разница в денежных знаках осядет в карманах эдакого ловкача, морального урода. А бороться за права это утопия! Да и какие права у военнослужащего, одни обязанности, регламентируемые УСТАВОМ ВС РФ. Дескать, положено военнослужащему переносить все тяготы и лишения. О, как крепко сказано! Тут явно какая-то неувязочка. Кто же возьмёт на себя нелёгкую задачу подвести тяготы и лишения к морально-этической норме?

Что-то меня понесла нелёгкая так можно и неврастеником стать. Так давайте посмотрим, что же уготовил нам уголовный кодекс Российской Федерации, который замполиты подсовывали нам вместо отдыха в комнате досуга под роспись:

Итак, уголовная ответственность грозила в случае: неисполнения приказа, сопротивления начальнику или принуждения его к нарушению обязанностей военной службы, насильственных действий в отношении начальника, нарушения правил взаимоотношений между военнослужащими, оскорбление военнослужащего, самовольное оставление части или места службы, дезертирство, уклонение от исполнения обязанностей военной службы путём симуляции болезни или иными способами, нарушения уставных правил караульной службы, утраты, уничтожения или повреждения военного имущества, нарушения правил обращения с оружием и т.д.

О как! Аж холодный пот выступил. Всё как в той поговорке: шаг в сторону, – побег. Тем не менее, в казармах то и дело появляются срочники младшего призыва с гематомами на лице или других частях тела. На вопросы офицеров, как правило, отвечают: "пошёл ночью в туалет и ударился о дверной косяк. Никто меня не бил, претензий не к кому не имею". Говоря юридическим языком, – отсутствует состав преступления. И если даже потерпевший слабее духом, чем его сослуживцы, сообщит офицерам о том, что его избили старослужащие, но при этом свидетелей происшествия не найдётся, всё равно состава преступления не будет. То есть оный может быть и будет, но лишь с неподтверждённых слов потерпевшего, что только ему навредит. Да, да. Во-первых, стукачество обернётся тяжелейшим психологическим и уставно-физическим заё..., пардон, напрягом со стороны сослуживцев от "духов" до "дембелей". А во-вторых, далеко не все офицеры поддерживают таких солдатиков, потакая тем самым дедовщине. По этому если хотите устроить разборку с обидчиком, делайте это один на один без свидетелей. В этом случае и срок службы себе не продлите, и уважать будут больше.

Вот так я получил представление о неминуемой ответственности за необдуманные поступки в комнате досуга. То-то. Ходи везде как заведённый, воинское приветствие военнослужащим отдавай не-то не дай бог патруль, гауптвахта и прощай далёкий дембель! Даже пиво не попьёшь и сигарету в неположенном месте не покуришь. Во как! Но разве русскому человеку можно, что-либо запретить. Ха! Да никогда! Всё можно если осторожно. Главное "фишку держать" и не попадаться. Говоря гражданским языком быть бдительным и осторожным. Есть даже в солдатском быту поговорка: "Не тот солдат плохой, что нарушает устав, а тот который попадается". Главное знать законы и не делать необдуманные поступки.

Мать ждёт солдата – вечно

Друг – два года

Ну, а подруга – всего лишь один год.

ГЛАВА ПЯТАЯ.

Письма.

Стало ещё труднее, началась служба в суточных нарядах принесшая дополнительные неприятности. А тем временем душа тосковала по дому. Всё в этой новой жизни раздражало. Злость копилась в душе от скотского отношения к солдатам, до невозможности. Вот бы хоть на какое-то время покинуть это ненавистное место. Росла ненависть к офицерам, которых на солдатском сленге мы называли "шакалами". Лишь письма грели душу и помогали остыть пылающему сердцу. Читая их, мысленно возвращаешься туда, где чувствуешь себя свободным, где всегда есть выбор, где есть близкие люди, да и, наконец, женщины. Добавляемый в пищу бром не давал должного эффекта, поэтому, привыкнув на гражданке к регулярной половой жизни, приходилось мучаться от непреодолимого желания женской плоти.

Письма из прошлого мира, с родины, для солдата очень важны. Они создают тот мостик с другим миром, который сближает душу с родным и незаменимым. Они же не дают потерять надежду о возвращении назад, постоянно напоминая, что где-то на земле была и есть другая жизнь так сильно отличаемая от окружающей действительности. Порой в ожидании писем казалось, что эти мучения никогда не кончаться. Но как только почтальон приносил их, душа разворачивалась и приходила в неописуемый восторг. Руки с нетерпением разрывали конверт, а глаза разбегались по рукописным строчкам очеловечивая лицо расплывающееся улыбкой.

Вот одно из таких писем, которое я публикую с разрешения моего друга. Такие письма доставляли мне много радости и поддержки:

Привет плотный!!!!!!!!!!!

Полный пинцет, и всё такое! Да. Да я знаю, что я мерзкий тип и всё такое, но на самом деле ни одной свободной минуты. Живу в каком-то бешеном ритме. Но ты ведь знаешь, что во всём виноваты fucken monkey и поэтому не стоит расстраиваться. В данный момент на радио волне играет Цой, и поэтому я не могу сконцентрироваться на написании и изложении своих наимощнейших идей и всё такое. Над страной Москвой стоит жуткий смог, жара и член. Член стоит мощнее всего. А ещё (рубись по-тоталу) я теперь передвигаюсь на мощнейшем автомобиле – ВАЗ 2106 СИНЯЯ полночь – приколись это мощно. Знаешь, меня в этом расстраивает то, что вокруг такие пинцетные мотоциклы и тёлки и на всё это я обращаю внимание, бросая руль и всё такое. Я ничего не могу с собой поделать. Мне кажется, я так и останусь "девственником". Слышь пельмень, приколись, я несколько дней назад ездил с молодыми людьми на Тверскую улицу, что бы делать вещи. Мы взяли с собой 2,5 тысячи рублей и красивые автомобили, но прикинь, упырь, нам не дали! Драные шлюхи в жару, наверное, совсем разленились. Сраные твари! Ты не думай, что я денежный мешок, мне просто захотелось поэкспериментировать с крошками. Я хотел им предложить секс за деньги и всё такое. А так, ты знаешь, я не как не могу найти себе вторую половину. Неделя, ну максимум месяц – и всё. Хотя ты знаешь у меня рулезный характер. Ну не буду раскрывать все эти темы, хотя это и интересно, но очень долго и всё такое (в глазах уже рябят кнопки клавиатуры).

Да! Вот самая главная новость! – я даже не знаю, как писать – я имею, вернее не имею в данный момент волос! Приколись баклан! Только вот пока нет ни одной фотки. Завтра я собираюсь с сотоварищами в турне на автомобилях, в город – герой Волгоград. Когда приеду, жди рассказов. На твоём бы месте я давно бы сбежал. Меня вообще нельзя сдерживать в каких-нибудь условиях угрожающих моему животу и душевному равновесию.

Сразу скажу: ни одной твоей мощнейшей просьбы я не выполнил потому, что я баклан (вернее Глобус), ну всё равно – гад. На самом деле я пробахал все письма с адресами и телефонами с твоими сумасшедшими приятелями, и если ты всё же заинтересован сотрудничать со мной, то действуй иначе чик-чик!!! Ладно, рубись по тоталу иди и стреляй всяких "дедов" и лысых петухов.

Целую тебя любимейший друг!

ГЛОБУС

Таким образом, он спасал душу от постоянно нависающей апатии, вдыхая в неё такой вот своеобразный юмор, что давало возможность не падать окончательно духом. Все получаемые письма я бережно складывал и хранил у себя в каптерке, так как хранить их в прикроватных тумбочках и тем более при себе, не разрешалось. В лучшем случае мы их находили на взлётке казармы вместе со всем остальным не разрешённым для хранения имуществом, а в худшем их выбрасывали сразу же. Хранить их при себе было невозможно. При ежедневном утреннем осмотре всё содержимое карманов предъявлялось сержантам и всё то, что там лежать не должно опять же выкидывалось в мусор.

Но были и другие письма, которые не то, что не поддерживали бодрость духа, а наоборот беспощадно выворачивали душу наизнанку. Именно из-за таких писем последнее время в армии участились случаи суициды и дезертирства.

Здравствуй Юронька!!!

Слушай, что я тебе сейчас скажу. При этом не думай ничего плохого, что я с тобой рассталась. Я после двух недель, после твоего отправления в армию, встретила своего знакомого, и он меня познакомил с молодым человеком, который мне очень понравился. Я сейчас с ним встречаюсь, так как он ко мне очень хорошо относится и понимает и всё своё свободное время проводит со мной....

– А я что, плохо относился? Театры, выставки, концерты, цветы и так далее. Стихи посвящал собственного сочинения. Так что же ещё надо. Конечно, неотлучно находиться рядом как собачка. Но я же не собачка. И есть такое понятие Родину защищать. Может слишком громко сказано. Это раньше был патриотизм, а сейчас в таких людей плюют и топчут, чтобы не высовывались со своими светлыми чувствами на всеобщей серости.

.... И при этом не упоминает о близком контакте....

– То ли врёт, то ли парень импотент?! По-любому одно из двух. Не зная конечно остальных деталей, которые открылись в последствие.

.... Я сама ещё не могу разобраться в себе чего хочу и чего мне вообще надо. Может даже это мимолётное увлечение, и я с ним расстанусь, но при этом я не хочу расстаться с тобой, потому что из-за того, что между нами было....

– О как! Это называется и на ... сесть и рыбку съесть. Оригинально. Как только ума хватает такое заявить. А, пардон, ведь по мордасам ведь не получишь, бумага всё стерпит. И ещё до кучи воспоминаниями решила добить.

.... Могу только одно сказать, что стою между двумя огнями, в которых могу сгореть. И при этом должна выбрать кого-нибудь одного. Поэтому ещё раз говорю, что мне дорог ты и он....

– Это она про индуса, с которым знакома две недели. Уже, видите ли, выбрать она не может.

.... Так, что ты думаешь по этому поводу про меня. Какая я плохая или нет? Хорошо поступила или плохо?

– Ну, ни тварь? Она ещё вопросы задаёт. Вот так всегда пыжишься, пыжишься, убиваешь кучу времени, уси-пуси разводишь, любовь и всё такое, а как только что-то меняется, так тебе уже готовы в душу наложить. А какой-то там гаденыш, пока ты Родину защищаешь, и любимую, между прочим, в это время твою любовь и тискает и мурлычет ей на ушко нежные, ласковые слова, женщины это любят. Вот и вся любовь – как поёт Мумий тролль в своём творении.

Прочитав это письмо (у нас так повелось обмениваться для чтения письмами, что бы скрасить тоску и поддержать друг друга, если чего) мои сослуживцы побежали за ваксой. Такой в армии есть обычай. Когда приходит от любимой девушки письмо с подобным текстом необходимо обильно смазать ваксой подошву сапога и сделать отпечаток на чистом листе бумаги. Таким образом, солдаты посылают последнее письмо не сложившейся любви, выказывая своё отношение. "Таким как ты лишь посылают, солдатский кирзовый сапог" – это из солдатского фольклора. Я ещё тогда сказал сослуживцам: "Да ладно, это она не подумав написала, не всё так плохо, следующее письмо будет нормальное". Но я заблуждался.

. . . . Я вот только не знаю, с чего ты взял, что у меня есть парень в деревне и Москве? Это полнейший бред.

Я смотрю, ты обо мне уже другого мнения стал. А любовницей я ни чьей не буду, так как я не из тех типов девчонок. Я просто не хочу, что бы ты ко мне приезжал, так как дорога ко мне очень дорогая, да и когда тебя отпустят, я же не знаю.

– Так она запела, прознав о моей возможной прибыть на побывку в родные пенаты. Я то на радостях, хотел заехать к ней в деревню, где она отдыхала летом. Дело в том, что наиболее коммерчески полезные Вооружённым Силам РФ срочники имели возможность ездить домой в краткосрочный отпуск по семейным обстоятельствам и другим причинам, прописанным в уставе. Взамен на данную благодать счастливчики привозили с собой краску, бытовые приборы и другие предметы, необходимые роте и лично офицерам и прапорщикам. Когда эта затея сорвалась, моя "ненаглядная" стала вновь писать всякую бредятину. Интересно, что она ещё хочет, чтобы после таких "ландышей" я её боготворил что ли? На это есть солдатская поговорка:

Мать ждёт солдата – вечно

Друг – два года

Ну, а подруга – всего лишь один год,

Так оно и получилось, да ну и ладно, пусть остаётся всё как есть.

К счастью она была не единственной, кто писал мне письма. Были ещё две подруги. Инесса была мне как сестрёнка. Я даже стихотворение ей написал лёжа в госпитале.

"Сестрёнка милая, родная

Я то же помню о тебе".

Она в свою очередь пока имела возможность, присылала мне посылки со сладостями, которых вечно не хватает солдату и сборниками любимой музыки. А Елена – моя бывшая девушка, писала мне очень тёплые письма. Иногда даже я об них "обжигался", настолько они были душевные. В такие минуты я сжимал письмо и представлял, как обнимаю её, а вокруг ни души. Только мы вдвоём. Казалось, мы с ней и не расставались.

– Из армейского юмора:

Пишет солдат письмо домой. Мама купи собаку, назови прапорщик (майор, полковник либо фамилия, кличка ненавистного военнослужащего командного состава.), приеду – убью!

Однажды слоняясь по казарме изображая кипучую деятельность дабы не быть озадаченным нескончаемыми поручениями, я забрёл в комнату досуга, где на стеллажах в хаотичном порядке были разбросаны газеты журналы и несколько уставов. Присев на стул стал разглядывать стенды с образцами орденов и медалей, то и дело, вытирая со лба капельки пота. Во всей казарме воцарилась гробовая тишина. Отцы командиры и личный состав выполняли поставленные задачи согласно распорядку дня. Командиры занимались своими делами, прапорщики своими, а сержанты обучали личный состав военным премудростям. Это кому как повезло. Часть курсантов топтала плац под палящим солнцем, часть занималась уборкой мусора на территории учебной гвардейской дивизии, а остальные были отданы во временное пользование гражданским лицам. Как я уже сказал, в казарме воцарилась такая благодать, что глаза сами собой закрылись, тело обмякло и опустилось на стол, забывшись сном. Из неоткуда материализовались красочные картинки гражданской жизни. Полуобнажённые девушки, пиво и рок-н-ролл вновь порадовали сердце. И вдруг сквозь сон прорвался скрип пружины и последовавшие за ним хлопок двери и команда "Дежурный по роте на выход". Далее нецензурная брань старшины на кемарнувшего дневального стоявшего на "тумбочке".

– Ты что твою мать сынок совсем расслабился? Ты б... всю службу завалил уёб..., а ну бегом очки пидо...ть. Когда вернусь, чтобы блестели как у кота яйца. Да так чтобы в одно крикнешь, а в другом отзывалось. В противном случае будешь их языком вылизывать. Понял?

– Так точно товарищ старший прапорщик, – ответил курсант, метнувшись в сторону армейского туалета.

Я соскочил со стула, схватил одной рукой тряпку, а другой рукой журналы и, производя вид многофункциональной работы, стал раскладывать журналы по полкам и вытирать пыль. В дверь ворвался раздосадованный старшина и, округлив глаза, уставился на меня, скривив лицо в удивлённой гримасе.

– Дневальный свободной смены курсант Трофимов, – выпрямившись по строевой стойке "смирно" отрапортовал я.

– Курсант Трофимов? Хм. Ну, молодец. Вижу, делом занимаешься!

– Так точно товарищ старший прапорщик! Навожу порядок на вверенной мне территории.

– На вечернюю поверку встанешь в строй, понял?

–Есть товарищ старший прапорщик, – скрывая в душе отвращение и презрение, молодецки выкрикнул ему в след.

Самое удивительное и забавное то, что на вечерней поверке я получил благодарность за образцовое несение службы в наряде.

Тем временем после голосистого эха дневального "товарищ старший прапорщик разрешите узнать место вашего убытия" я бросил тряпку и увлёкся изучением журнала, который находился в моей руке в момент появления старшины. Волею судьбы, пробегая по строчкам глазами мозг заставил остановить взгляд на объявлении Фан-клуба группы "Nirvana" "Something in the box" организованного некой девушкой Шоной в городе Харьков на братской Украине. И снова, чувствуя себя изолированным от внешнего мира, душа предалась воспоминаниям о той гражданской жизни, где можно свободно излагать свои мысли и заниматься тем, чем нравиться, а не тем, чем прикажут. Руки сами ухватились за авторучку, излагая слова благодарности за начатое дело этой замечательной девушкой Шоной находящейся так далеко, и так близко к моим интересам и убеждениям, которая не раз радовала меня своими редкими, но тёплыми письмами, дающими в момент прочтения глоток свободы.

Эх, письма, письма.... Только люди ограниченные свободой, местом и сроком передвижения знают, что значит это слово и как оно дорого сердцу.

Кто в армии служил,

Тот в цирке

Не смеётся!

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Дефолт.

Вдобавок к тяготам службы Россию поразил кризис банковской системы (дефолт) августа 1998 года отразившийся и на ВС РФ. Хоть нас и кормили лучше, чем пехоту, благодаря доблестному труду солдатиков строительного батальона и батальона связи, очередная политическая лихорадка давала о себе знать. В столовой вместо нормального хлеба стали давать чёрствый, проспиртованный с неприятной горечью хлеб, хранившийся в закромах родины на случай ядерной войны. Постоянным блюдом на обед стала жидкая картошка, которую успели накопать курсанты в ближайших колхозах и "братская могила" килька в томатном соусе. На завтрак подавалась всё та же надоевшая сечка. Но и это для нас было приемлемо, так как долбила нехватка от больших нагрузок. Да, да "духов" гоняли так, что всё свободное время убивалось различного рода задачами от наведения порядка и чистоты до изучения уставов Вооружённых Сил Российской Федерации. Одним словом "слоны" (солдат любящий oxу...(обалденную) нагрузку). Но до "слонов" ещё нужно было дослужиться. А пока мы были ещё "духами". Сержанты от кризиса спасались в "Чепке" (Чрезвычайная помощь оголодавшему курсанту). Так на солдатском жаргоне называется продовольственный магазин-кафе. Хотя, получив немыслимыми способами, денежные переводы и посылки, скрыв это от сержантов, мы умудрялись питаться лучше их. А немыслимые потому, что большинство денег и содержимого посылок оседало в карманах сержантов и офицеров. Остальное же чаще всего расходилось по всему взводу на один раз. Но чего не говори мне с небольшой кучкой приятелей было полегче. Дело в том, что сразу же после присяги я был назначен на должность каптёрщика в подвальном помещении, следящий за состоянием и наличием инвентаря: грабли, лопаты, носилки, мётла и другого – шинели, краска, лыжи и т.п. Это давало огромную привилегию. В наряды и на трудовые работы в город меня посылали редко. К тому же взяв с собой гитару, я мог немного расслабиться и поиграть для души. Это способствовало и написанию новых песен. Ко мне несли от глаз сержантов, прапорщиков и офицеров письма, которые запрещали хранить в прикроватных тумбочках, а так же всё то, что можно было съесть, выпить, заварить или просто применить в армейской жизни. Дело в том, что в прикроватных тумбочках должно храниться только разрешённое скупым уставом. Да и это мигом исчезало как будто велением волшебной палочки. Часто возвращаясь в казарму, курсанты находили на взлётке личные вещи, спрятанные в надежде сохранности под матрацами. За это взвод наказывали. У меня же в каптёрке всё это было надёжно спрятано от поверхностного осмотра. И будучи справедливым, я не крысил, а сохранял имущество сослуживцев, выдавая им его по необходимости частями. Согласно должности меня будили до подъёма, для того чтобы я спускался в подвал и готовил инвентарь для тех, кто пойдёт на какие либо уборочные работы до завтрака. Спустившись вниз, я кипятил воду самодельным кипятильником, сделанным из двух лезвий разделённых между собой спичками. Воду добывал там же в подвале, откручивая водопроводный кран. Выдав уборочный инвентарь, я заваривал чай или кофе к тому времени как раз приходили мои приятели и разделяли импровизированный завтрак. Но большинство военнослужащих роты, а народу нагнали около двухсот человек, перебивались, чем могли и часто не успевали поесть. Причина этому заключалась в плохой организации сержантами приёмов пищи, а вернее их нежелание оную организовывать. Как известно наши младшие командиры не сильно голодали. Когда же деньги у них кончались, заставляя питаться только солдатской пищей, они по своему обыкновению проходили перед взводом и набирали пищу первыми. Когда же последний солдат подходил к раздаче за получением своей порции, а это с учётом находящихся в нарядах тридцатый человек, сержанты, давно закончив приём пищи и выкурив по сигарете, уже командовали: "взвод закончить приём пищи, выходим строиться перед столовой в сторону казармы". Ну не ублюдки ли? Став в последствии сержантом я так не издевался над салагами. Не успев нормально поесть, солдатики распихивали по карманам хлеб. За это наказывали весь взвод. Тот, кто позволил себе это ел в сухомятку батон чёрного хлеба, а все остальные в это время отжимались в упоре лёжа. Если кто пробовал когда-нибудь съесть в сухомятку батон чёрного хлеба, тот может себе представить, на сколько это хлопотно. В любом случае это процедура длилась довольно таки долго, для того чтобы все попадали от изнеможения не в силах больше отжиматься. Но и это был не конец наказания. Как только провинившийся доедал этот злосчастный батон хлеба, взвод отправлялся на пробежку на три километра. Можете ли вы представить какие знаки "благодарности" от всего взвода ждали "залётчика"?

Однажды в адскую жару из-за поломки водопровода дней на несколько отключили воду во всей дивизии и в армейскую ежедневно повторяющуюся рутину, вошло что-то новое. Утром по команде каждый взвод спускался на улицу и курсанты набирали в котелки воду из бочки, для того, чтобы умыться, побриться, почистить зубы и постирать подворотнички. В туалет ходили то же по команде строем за три километра от казармы, на строящийся объект. Он представлял собой давно замороженную стройку несколько этажного кирпичного здания заросшего зелёнными растениями. Никакой строительной техники там не было. Так же по команде все собирались и следовали обратно в казарму. Вот где настоящий цирк. Сидит весь взвод численностью 40 человек и обсирает замороженное строительство, неприхотливо тараща глаза с сигаретой в зубах на исписанные матерщиной казённые стены. Чем не радость в прямом смысле нагадить на всю эту армию, расплываясь в блаженной улыбке?

Вообщем кризис мы благополучно пережили без особых напрягов плавно приняв в свои объятия золотую осень, обрушившуюся на землю сыростью и сквозящим холодом.

Что стоишь качаясь,

Тонкая рябина,

Головой склоняясь

До самого тына?

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Концерт

Устраивались в нашей славной учебной гвардейской дивизии и культурно-массовые мероприятия. Утро выходного дня началось как обычно по распорядку: Подъём, Уборочные работы до завтрака, отбивание кантиков на кроватях, равнение полос там же, утренний осмотр, завтрак, развод. И вот когда мы, стоя на плацу, не сомневались в обычной праздничной уборки территории, как появился замполит и объявил о запланированном концерте русского ансамбля песни и пляски названия, которого я уже не помню. Что-то вроде "Песняры" и тому подобных. В указанный час, рота выстроилась в длинную цепь и, шагая в ногу, поплелась в сторону клуба. Желания ни у кого идти на концерт не было. Да кто бы спрашивал? Приказано всем следовать на мероприятие, значит, все без исключения должны проследовать именно туда. В зале стоял гул собранных со всей дивизии частей. На сцене копошились артисты, то и дело, шныряя за кулисы и обратно, деловито наводя последние штрихи. И вот вышел худощавый ведущий и объявил первый номер:

– Выступает трио выдающихся артистов, лауреатов премии...

На сцену вышла пышногрудая, уже в возрасте женщина с необъёмной талией, а за ней шмыгая неуклюже быстрыми шажками, поспешили двое мужчин лет за сорок. Женщина, набрав шумно полную грудь воздуха, поздоровалась со всеми присутствующими, объявила название песни и заголосила сильным тенором так, что и без микрофона её услышали бы на последних рядах. Мужчины в такт музыке стали подхватывать и так живенько подпевать знакомые всем с детства русские народные песни, что было удивительно, – откуда у этих щуплых мужчин появлялись такие богатырские голоса, которыми они басили не хуже своей коллеги? Всё это было бы, может и интересно, но буквально на второй песне я стал уже ломаться. Усталость и постоянное недосыпание брали своё. Голова потихоньку начала опускаться на плечо, а сладкая истома сна готова была унести далеко оттуда. Но кто же даст "духу" подремать, да ещё и на мероприятии. Сон быстро исчез и прежде чем я успел чего-либо понять, ощущая сильную боль в области шеи, в меня упёрся взглядом офицер, своим видом показывая явную угрозу. Остаток концерта мне пришлось так, и дёргаться от постоянно нарастающего сна. Голова распухала от фанерной музыки, и я как обычно проклинал тот день, когда добровольно согласился пойти служить в ВС РФ, не предприняв ещё

усиленных попыток избежать этого. Тем временем концерт подходил к концу, и молодая исполнительница в короткой юбочке распевала на бис песню о русской берёзе. Изголодавшие солдаты буквально раздирали своими жадными взглядами, одежду на молодухе, в мыслях представляя её молодую упругую грудь и прочие женские прелести. Но концерт закончился, и раздосадованные курсанты по команде поплелись к выходу на построение.

Солдат спит,

Служба идёт!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Обучение воинской специальности.

Чему нас мог научить младший сержант, полугодишник, который за эти шесть месяцев духовской жизни то и делал, что избегал работы, щемил, где ни попадя, и готовил себе почву к более беззаботной службе, подлизывая задницы офицерам и прапорщикам роты? Да, правильно, – не многому.

Ежедневно, помимо строевой подготовки кроме выходных дней, проходили занятия по овладению навыками работы на Р-142Н, изучению тактико-технических характеристик и приёма-передачи текста на языке Морзе. Занятия проходили по соседству в учебном корпусе со зданием полка связи. После присяги до момента отправки в войска и сдачи экзаменов курсанты проходили обучение. Часто во время занятий, сержант, выставив "фишку" (дежурного курсанта, который в случае появления офицеров и прапорщиков оповещал об их прибытии личный состав) щемил (спал) на лавочке в конце класса. Одно слово, – "слон". Просыпаясь, сонным голосом сержант спрашивал:

– Фишка!?

Курсант, стоявший на "фишке" наблюдающий в окно за всеми передвижениями военнослужащих, отвечал:

– Надёжно!

Тогда сержант переворачивался на другой бок и через некоторое время, вновь возобновлялось его довольное храпение.