Текст книги "Прибалтика. Между двух миров"
Автор книги: Юрий Емельянов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)
Увязнув в боях с латвийской армии, 50-тысячное войско Бермонта-Авалова не сумело придти на помощь 18-тысячной "армии" Юденича, сражавшейся против 15 тысяч плохо вооруженных красноармейцев и рабочих Петрограда. Не исключено, что события в России пошли бы по-иному, если бы объединенные силы Юденича и Бермонта-Авалова нанесли удар по красному Питеру. Однако войска Ульманиса, которые без сомнения получали поддержку Антанты, сорвали планы белых генералов.
Армия Бермонта-Авалова была разбита. К ноябрю 1919 году эта армия контролировала северную Литву и полосу средней, включая Шяуляй. Литовские вооруженные силы вступили в бои с войсками Бермонта-Авалова и разбили их под Радвалишкисом. В конце ноября 1919 года в Литву прибыла межсоюзническая комиссия во главе с французским генералом А. Ниссеном. Под ее наблюдением бермонтовцы были эвакуированы в Германию. Наконец, немецкие солдаты покинули Литву.
Вооруженный конфликт с войсками Бермонта-Авалов отразился на состоявшейся в Тарту 29 сентября – 1 октября 1919 года конференции премьер-министров и министров иностранных дел Эстонии, Латвии и Литвы. На ней было принято решение о прекращении военных действий против РСФСР. Министр иностранных дел Латвии известил Советское правительство о готовности начать переговоры о мирных договорах.
Но тут началось новое наступление армии Юденича на Петроград. Белые войска, овладев Гатчиной и Красным Селом, вышли на окраины Петрограда. Пришли известия и о успешном продвижении армий Деникина к Москве. 13 октября они взяли Орел. В этих условиях страны Антанты постарались сорвать переговоры о мире между РСФСР и прибалтийскими государствами. Под давлением Запада 25 октября правительство Эстонии объявило о невозможности начать переговоры с РСФСР.
Однако поражения армий Юденича и Деникина во второй половине октября снова изменили обстановку. Окончательный разгром войск Юденича и Деникина покончил с колебаниями в политике Англии в отношении Советской России. 8 ноября 1919 года Ллойд Джордж заявил: "Мы не можем продолжать столь дорогостоящую интервенцию… Россия подобна зыбучим пескам… Россия – страна опасная для интервенции". 25 ноября министр иностранных дел Англии известил эстонского представителя в Лондоне, что Англия не считает возможным возражать против начала Эстонией мирных переговоров с Советской Россией.
10 ноября вновь состоялась конференция прибалтийских государств в Тарту по вопросам мира с Советской Россией. В качестве наблюдателей на конференции присутствовали представители Польши и Финляндии. В ходе конференции представители Эстонии заявили, что ввиду исключительно сложного внутриполитического положения правительство считает необходимым начать мирные переговоры. Более того, они были готовы пойти на сепаратное соглашение с РСФСР в том случае, если позиция Эстонии не получит поддержки. Представители же Литвы выразили готовность начать переговоры с РСФСР.
Позиция правительства Латвии определялась ее крайней зависимостью от военных поставок Великобритании, США и Франции в условиях продолжавшихся военных действий против войск Бермонта-Авалова. Поскольку же Англия опять угрожала прекратить военные поставки в случае начала латвийско-советских переговоров о мире, Латвия заняла выжидательную позицию.
Конференция в Тарту была прервана без принятия каких-либо решений по вопросу о мире с РСФСР. Однако 17-18 ноября в Тарту состоялось совещание представителей прибалтийских государств с Литвиновым, завершившееся подписанием протоколов об обмене заложниками и гражданскими пленными.
В ходе переговоров с представителями Латвии Литвинов согласился на вывод советских войск из Латгалии и передачи ее под контроль Риги. В то же время Литвинов замечал: "Латвийские представители проговорились, что не только к переговорам о мире, но был заключен мирный договор между Эстонией и РСФСР. Советское правительство признавало самостоятельность и независимость Эстонии. В договоре фиксировалась государственная граница. Обе стороны обязались не допускать образования и пребывания на своих территориях каких-либо организаций и групп, враждебных другой стороне. Между РСФСР и Эстонией устанавливались дипломатические и консульские отношения.
По договору РСФСР передавала Эстонии часть золотого запаса царской России – 15 миллионов рублей золотом, а также принадлежавшее российской казне движимое и недвижимое имущество. Эстония освобождалась от долговых и иных обязательств царской России. Кроме того, она получала право на лесную концессию на территории РСФСР площадью 1 миллион десятин.
Одновременно было согласовано, что эстонцы, проживавшие в РСФСР и пожелавшие уехать в Эстонию, могут это сделать. В течение 1920 – 1923 гг. из Советской страны в Эстонию выехало 37,5 тысяч человек, но 155 тысяч эстонцев, живших в России, решили там остаться.
Этот договор стал первым мирным договором, заключенным РСФСР. Он вызвал осуждение за пределами Эстонии и России, в том числе и в правящих кругах двух других прибалтийских государств. Однако еще 8 декабря 1919 года начались неофициальные переговоры правительства Латвии с Красиным по вопросу о мире. Как справедливо писал В. Сиполс, "позиция латвийского правительства продолжала оставаться двойственной. Оно было не в состоянии продолжать войну в течение продолжительного времени и поэтому считало необходимым подписать перемирие. Изменение позиции английского правительства облегчало начало переговоров. Но, с другой стороны, американские, французские и польские империалисты решительно требовали от Латвии продолжения войны против Советской России".
Особую энергию здесь проявляла Польша, которая готовилась к новому походу против Советской страны и старалась привлечь к нему войска Латвии и Эстонии. 13 ноября 1919 г. польский генеральный штаб издал приказ захватить Даугавпилс, находившийся под советским контролем. При этом польские военные настаивали на привлечении к этим действиям латышских войск.
2 января 1920 года делегация Латвии направилась в Москву для ведения переговоров, а 3 января началось наступление 30 тысяч польских и 10 тысяч латышских войск в Латгалии. Ими командовал польский генерал Рыдз-Смиглы. Под натиском польско-латышских войск Даугавпилс был сдан.
Тем временем 6 января 1920 г. начались советско-латвийские переговоры в Москве. Они затягивались под давлением Польши, Франции и других стран, выступавших за создание военно-политического союза стран, граничивших на западе с Советской страной. В это время Пилсудский призвал к созданию "на ближнем востоке Европы своего рода Лиги наций для борьбы против большевиков". Председатель Высшего военного совета Антанты маршал Фош также выступил за создание антибольшевистского союза в составе Польши, Румынии, Эстонии, Латвии, Литвы, Финляндии. Однако на состоявшейся 15 января 1920 года в Хельсинки конференции Польши и прибалтийских стран подготовленная военная конвенция не была подписана.
После долгих колебаний представители Латвии на переговорах пошли 30 января 1920 года на подписание договора о перемирии, по которому РСФСР уступала Латвии Латгалию. (Договор не был предан гласности.) 6 февраля Советское правительство предложило Латвии подписать мирный договор.
Правительство Ульманиса начало переговоры со своими союзниками. В ходе переговоров в Варшаве в марте 1920 года польское правительство потребовало от Латвии часть ее территории "по стратегическим соображениям". Переговоры были прерваны, а 26 марта министр иностранных дел Латвии Мейеровиц сообщил советской стороне о готовности начать переговоры о мирном договоре. 16 апреля переговоры начались.
Однако 25 апреля началось польское наступление на Советскую страну. 6 мая за нападение на РСФСР высказался Маннергейм. В этой обстановке начальник штаба латвийской армии Радзинь заявил, что латвийские войска не могут отказаться от "совместных действий с польской армией".
На переговорах с Латвией делегация Советской страны заявила о своей готовности не только уйти из Латгалии, но и из Пыталовского железнодорожного узла, хотя латышское население в этом районе составляло меньшинство. Латышская делегация требовала также передачи Латвии части Дриссенского уезда, населенного белорусами. При этом латыши признали, что на этом настаивает Польша, желавшая, чтобы фланг ее армии был защищен с этой стороны латвийскими войсками. Как только Красная Армия перешла в наступление и отбросила поляков, вопрос о Дриссенском участке был снят. 11 августа 1920 года в Риге был подписан мирный договор между РСФСР и Латвией.
Советское правительство признавало независимость Латвии. Договор фиксировал советско-латвийскую границу. Каждая из сторон обязалась воспрепятствовать пребыванию на своей территории войск других держав, находящихся в состоянии войны с другой договаривающейся стороной. Запрещалось и пребывание каких бы то ни было организаций и групп, имевших целью низвержение правительства другой договаривающейся стороны. Договор предусматривал установление дипломатических и консульских отношений.
В соответствии с договором РСФСР передавало Латвии государственное имущество, вывезенное в Россию во время Первой мировой войны, освобождало Латвию от ответственности по долговым и иным обязательствам, выплачивало 4 миллиона рублей золотом из царского золотого запаса и предоставляло Латвии право рубки леса на площади 100 тысяч десятин.
За месяц до этого, 12 июля 1920 года в Москве был подписан мирный договор между РСФСР и Литвой. В соответствии с ним РСФСР отказывалась "от всех суверенных прав над литовским народом и его территорией".
Договор предусматривал урегулирование имущественных, финансовых и экономических вопросов между двумя странами и безвозмездную экономическую помощь Литве со стороны РСФСР. Стороны взаимно обязались не допускать пребывания на своих территориях организаций и групп, направленных против другой стороны. Договор фиксировал советско-литовскую границу, по которой Вильно (Вильнюс) и Виленская область входили в состав Литвы.
До этого поляки захватили Вильнюс и Виленский край и это стало причиной вооруженных столкновений между Польшей и Литвой. 18 июня и 27 июля 1919 года Высший совет Антанты провел две демаркационные линии, разделившие Литву и Польшу. Всякий раз Виленский край закреплялся за Польшей. Правда, руководство Антанты заверяло Литву в том, что Польша будет контролировать Виленский край лишь до завершения борьбы с Советской Россией.
Вскоре начались переговоры между Польшей и Литвой о создании единого блока против Советской страны. Однако в разгар переговоров в Литве была предпринята попытка пропольского переворота. Переговоры были сорваны.
В ходе наступления на Польшу 14 июля через два дня после подписания мирного договора между РСФСР и Литвой 3-й кавалерийский корпус Г. Гая вступил в Вильнюс. 6 августа по соглашению с Красной Армией Вильнюс был передан Литве. 27 августа в Вильнюс вступили литовские войска.
Договоры 1919 – 1920 гг., построенные на принципах взаимной выгоды, равноправия и уважения к национальному самоопределению, закрепили мир между прибалтийскими государствами и Советской страной и могли бы стать прочной основой для добрососедских отношений.
Однако главным фактором, определявшим взаимоотношения между прибалтийскими странами и Советской России, стала роль стражей "санитарного кордона", которая навязывалась Эстонии, Латвии и Литве державами Запада. Поставив прибалтийским государствам задачу борьбы против Советской России, Запад поддерживал внутри них те политические силы, которые занимали наиболее антисоветские и антироссийские позиции. В основу идеологии новых государств стала проповедь не только антикоммунизма и антисоветизма, но и установки о якобы извечной угрозе Прибалтике со стороны "дикой" России и якобы вечной и взаимовыгодной дружбе с "культурным" Западом. Эти идейно-политические установки внедрялись в общественное сознание населения трех республик в течение двух межвоенных десятилетий. О вековых традициях дружбы и сотрудничества между народами Прибалтики и России, о солидарности трудящихся в борьбе за лучшую жизнь старались забыть. Идеи дружбы с великим восточным соседом всячески осуждались, подавлялись и преследовались, что не могло не сказаться впоследствии на формировании общественного сознания в этих государствах.
В то же время события 1919 – 1920 года убедительно показали, что новые государства полностью зависели от крупных стран Запада и это отражалось в постоянных колебаниях в их внешней политике под воздействием смены настроений в правящих кругах Великобритании, Франции и других держав. Формальный суверенитет трех прибалтийских республик прикрывал их полную зависимость от денежных и военных поставок Запада, присутствия на их территории иностранных формирований, политического давления влиятельных международных сил.
Под игом независимости
Небольшие размеры новых прибалтийских государств, их невозможность иметь достаточно мощные вооруженные силы, отсутствие у них запасов многих важных естественных ресурсов, недостаточная конкурентоспособность производимых ими промышленных товаров на мировом рынке и разрыв традиционных связей с Россией поставил Эстонию, Латвию и Литву в исключительно трудное положение, усугубившееся после разорительной мировой войны, Гражданской войны, а также других вооруженных конфликтов 1918 – 1920 гг. на их территориях. Характеризуя положение Эстонии на мировой арене после 1919 года, руководитель эстонских коммунистов В. Э. Кингисепп назвал свою брошюру так: "Под игом независимости". Эти слова были справедливы также по отношению Латвии и Литвы.
Не только великие державы, но и такие страны, как Польша могли навязывать им свою волю. Об этом, в частности, свидетельствовала судьба столицы Литвы и Виленского края. 30 сентября 1920 года после поражения советских войск под Варшавой в Сувалках начались польско-литовские переговоры, а 7 октября там был подписан договор, по которому Вильнюс и Виленский край передавался Польше.
При этом некоторые поляки-уроженцы Вильнюса во главе с генералом Л. Желиговским этим не удовольствовались. Войска Желиговского захватили Вильнюс и продолжили наступление на другие литовские города. Лишь 29 ноября под контролем Лиги наций было подписано перемирие между войсками Желиговского и Литвой. Вильнюс остался в руках Польши.
Виленский вопрос стал камнем преткновения в польско-литовских отношениях, препятствуя созданию единого антисоветского блока на западных границах СССР. В течение 1921 года державы Антанты вновь обещали решить вопрос о Вильнюсе и Виленском крае в пользу Литвы, но требуя взамен создания федерации с Польшей. Литва отвергла это предложение.
В 1923 году на конференции послов Лиги наций государственная граница была установлена с признанием Виленского края в составе Польши. Это решение было одобрено всеми членами Совета Лиги наций, Ватиканом и Соединенными Штатами. Лишь Литва и СССР не признали этой границы.
Эта позиция Литвы привела к тому, что ей долго отказывали в признании ведущие страны Запада. Лишь в июле 1922 году Литву признали США, а в декабре того же года – Франция, Италия, Великобритания и Япония. При этом эти державы требовали, чтобы Литва открыла для Польши свободный проход через Неман, пошла на интернационализацию Немана. Под давлением Литва согласилась на эти требования.
Неспособность дать отпор притязаниям таких соседей, как Польша, или действиям каких-то авантюристов, вроде Желиговского, свидетельствовала и о крайней слабости прибалтийских государств. Разрыв или ослабление традиционных экономических связей с Россией привели к изменениям в хозяйственной структуре новых стран. В Эстонии некоторые крупные промышленные предприятия (в том числе Кренгольмская мануфактура) пришли в упадок, были ликвидированы (например, Таллинские судостроительные заводы). В Латвии ряд заводов были закрыты (завод «Проводник», Русско-Балтийский вагоностроительный завод и др.). В Литве производство металлических изделий сократилось в 3 раза, резко снизился уровень производства лесопильной и деревообрабатывающей промышленности. К тому же после аннексии Польшей Вильнюса сильно сократилось кожевенное производство, сосредоточенное в столице Литвы.
К 1938 году продукция фабрично-заводской промышленности Латвии составляла 56,1 процента довоенного уровня, а число рабочих в этой отрасли хозяйства снизилось до 58,7 процента от уровня 1913 года. В 1930 году в промышленности Эстонии было занято лишь 17,4% рабочей силы, в Латвии – 13,5%, в Литве – 6%. Поскольку растущее население стран Прибалтики не могло найти применения своим силам в их экономике, многие покидали этот регион. С 1919 года по 1940 год только из Литвы эмигрировало в США, Бразилию, Аргентину около 100 тысяч человек.
В экономике ряда новых стран усиливалась ориентация на сельскохозяйственное производство. Вопреки тенденциям во всех странах Европы доля сельского населения в этих странах почти не менялась. В 1922 году в Эстонии на долю сельского населения приходилось 71,6%, а в 1940 году – 66,2%. В 1940 году в Литве 65% всех трудящихся страны работало в сельском хозяйстве. Хозяйство новых стран переориентировалось на снабжение Западной Европы сельскохозяйственной продукцией.
В своей работе О. Сепп "Зависимость буржуазной Эстонии от империалистических стран" писал: "Соответственно меняющемуся в Эстонии влиянию империалистических государств, Эстония поставляла то бекон для Англии, то сальные свечи для Германии, то брала курс на аграризацию, то на производство полуфабрикатов, особенно сланцевого масла". Как отмечал О. Сепре, "в первые годы существования буржуазной Эстонии (1920 – 1924) делались попытки оживить крупную промышленность в надежде на свержение советского строя и восстановление прежних обширных рынков сбыта для промышленности Эстонии… С 1925 года в Эстонии преобладал курс на аграризацию страны, особенно на увеличение производства продуктов животноводства для экспорта в Англию".
С 1924 по 1934 год вывоз мяса из Эстонии увеличился в 4,3 раза, сливочного масла – в 3,2 раза, яиц – в 3,5 раза. Удельный вес готовых продуктов в экспорте Эстонии составлял 40,5%, а в 1938 году – 19,3%. Удельный же вес сельскохозяйственных продуктов, сырья и полуфабрикатов в экспорте за этот же период вырос с 59,2% до 80,7%.
В те годы Эстония выступала на мировом рынке как производитель продовольствия и промышленного сырья. Сепре писал: "Средств производства в Эстонии для вывоза почти не производилось… Готовые изделия вывозились в столь малых количествах, что являлись скорее товарными образцами, чем предметами фактического экспорта. Значительную часть экспорта готовых товаров Эстонии составляли фанерные листы и сиденья для стульев". Предметом вывоза Эстонии являлась также бумага, наибольшее количество которой закупали Египет, Суринам, Китай и Колумбия. Впрочем, как замечал Сепре, "бумага вывозилась отдельными партиями и постоянного рынка не имела". 2/3 эстонского вывоза приходилось на Германию и Великобританию.
В аграрный придаток Западной Европы превратилась и Литва. Изделия литовской промышленности составляли лишь 2-3% экспорта страны. Зато в импорте на них приходилось 60%. В 1939 году 34,4% литовского экспорта составляли мясо и мясопродукты, 25% – масло и яйца.
Характеризуя основные направления развития хозяйства Латвии с первых лет ее независимого существования, А.Я. Варславан в своем исследовании "Английский капитал в буржуазной Латвии" писал: "Несмотря на ее юридическую независимость, Латвия фактически оставалась полуколонией, которую в экономическом отношении использовали во-первых, как сырьевую базу, во-вторых, как источник дешевой рабочей силы, и, в-третьих, как рынок сбыта своих товаров".
В 1920 году латвийский журнал "Экономистс" писал: "В настоящее время мы вынуждены изыскивать продукты сельского и лесного хозяйства в сыром и обработанном виде, пригодные для вывоза за границу. Среди этих продуктов лен и древесина в ближайшем будущем займут основное место".
Варславан замечал: "Статистическое управление Латвии стремилось по возможности завысить показатели роста удельного веса готовой продукции в экспорте. Если в 1927 году спичечная соломка учитывалась как полуфабрикат, то в 1929 году – уже как готовая продукция. Таким же образом учитывались дощечки для ящиков и бочарная клепка, полуфабрикаты фанеры, проволоки и др." В то время как до 1917 года рижские производили деревянные изделия из лесопродуктов, журнал "Экономистс" подчеркивал в апреле 1920 года, что теперь "латвийская деревоперерабатывающая промышленность ограничивается только распиловкой леса в экспортный товар, а дальнейшая обработка древесины происходит в весьма незначительных размерах – в пределах обеспечивающих только местную потребность". Рижские лесопильные фабрики простаивали.
Большие надежды в независимой Латвии возлагали на экспорт льна. В мае 1920 года журнал "Экономистс" писал: "В настоящее время трудно использовать лес, поэтому на первое место становится использование льна". Для этих соображений были известные основания. В 1909 – 1913 году на Латвия приходилось 16,3% мировых посевов льна и 13,3% производства льноволокна. Представитель Латвии на Парижской мирной конференции Я. Сескис писал 27 августа 1919 года министру иностранных дел Латвии Мейеровицу: "В особенности следует экономить лён, который здесь на Западе ценится, по-видимому, наравне с золотом". Сескис предлагал использовать состояние войны с Советской Россией для того, чтобы "захватить в пограничных с Латвией районах России запасы льноволокна, которые можно было бы реализовать на Западе, получив в обмен вооружения".
Министр финансов Латвии Р. Каллиенс заявлял: "Лён – это основа государственного хозяйства Латвии, поэтому делается всё возможное, чтобы восстановить и расширить площади подо льном, которые в вихре войны значительно уменьшились". Эти усилия принесли свои плоды. В 1920 – 1923 годах Латвия заняла 4-е место в мире после РСФСР по производству льна. В 1921 – 29 годах на долю Латвии приходилось от 9% до 11,5% посевных площадей мира, занятых подо льном. В те же годы на Латвию приходилось около 8% мирового сбора льноволокна. В 1920 году – 66% латвийского сырья и полуфабрикатов для текстильной промышленности направлялась в Англию. Из льноволокна, ввозимого в Англию, 31% приходилось на Латвию.
Однако зависимость от экспорта льна поставила экономику Латвии в уязвимое положение. В 1921 году произошло падение цен на лён и сокращение его закупок. В 1922 – 23 году внешние закупки льна увеличились и наблюдался рост льнообрабатывающей промышленности в Латвии. Но в 1924 – 1929 году экспорт льна в Великобританию неуклонно сокращался.
Как отмечал Варславан, "Латвия, имея возможность продавать льноволокно в другие страны по более высоким средним ценам, все же поддерживала устойчивый удельный вес экспорта в Англию сырья и полуфабрикатов для текстильной промышленности. В этом находила отражение неравноправие экономических отношений и зависимость буржуазной Латвии от Великобритании".
На Великобританию приходилось более 40% латвийского экспорта сырья и полуфабрикатов, при этом значительное место занимали лесоматериалы. Большую долю в импорте Латвии занимало и сливочное масло, главным потребителем которого являлась Германия (78%). Всего на долю Англии и Германии приходилось две трети экспорта Латвии. В то время, как Англия главенствовала в латвийском экспорте, Германия доминировала в латвийском импорте.
После 1913 года существенно изменилась роль Прибалтики как транспортной артерии, связывавшей Россию с Западом. В 1913 году на латвийские порты приходилось 56,2% внешнеторгового оборота России на Балтийском море. При этом 82% стоимости товаров, вывозимых через эти порты, были произведены в России за пределами Латвии, и лишь 18% – в самой Латвии. После Первой мировой войны Латвия оказалась оторванной от России. Прежняя система хозяйства была нарушена и транспорт Латвии работал с существенной недогрузкой. Если в 1913 году число судов, посещавших порты Латвии, составляло 5289 (их тоннаж был 3 591 195 тонн), то в 1929 году число таких судов было 3841, а их тоннаж насчитывал 1872 790 тонн. Место России в морском транспорте Латвии заняла Англия, хотя Германия успешно конкурировала с "владычицей морей". Одновременно Германия играла активную роль в развитии железнодорожного транспорта через Прибалтику в РСФСР.
После 1917 года иностранный капитал постарался занять место российского в экономике Прибалтике. Значительной частью российской собственности завладели англичане и немцы. Так 42,1% пайщиков Крегнольмской мануфактуры жили в Англии, 38% – в Германии. 4,5% – в Дании, 2,9% – в Чехословакии, 2,7% – во Франции, 1,3% – в Швейцарии, 5,2% пайщиков жили в Латвии, Мексике, США, Финляндии, Австрии и Норвегии. Лишь 1,2% пайщиков проживали в Эстонии.
"Эстонская энциклопедия" писала в 1933 году: "Влияние иностранного капитала в промышленности Эстонии велико. Он преобладает в текстильной и бумажно-целлюлозной промышленности, в телефонной фабрике и цементных заводах; посредством иностранного капитала создана вся частная сланцевая промышленность… Инвестированный в промышленность иностранный капитал достигает примерно 50 миллионов крон, составляя круглым счетом половину балансовой стоимости всего недвижимого и движимого имущества промышленных акционерных обществ". В 20-е годы в экономике Эстонии решающую роль играл английский капитал, а в 30-е годы все более усиливалось влияние Германии.
Иностранный капитал господствовал и в экономике Литвы. Шведский капитал скупал спичечные фабрики, строил бумажную фабрику. Германский капитал направлялся в металлообрабатывающую и полиграфическую промышленность. Английский и голландский – в бумажно-целлюлозную и полиграфическую промышленность, американский – в текстильную.
Английский капитал занимал 2-е место по вложениям в экономику Латвии, уступая лишь германскому.
Финансовый капитал крупных зарубежных держав занимал господствовал в банках Прибалтики. Удельный вес капиталов банков США, Англии, Германии и других иностранных держав составлял 60 процентов в сводном балансе всех частных банков Латвии.
Велика была и долговая зависимость от Запада прибалтийских государств. В начале февраля 1923 года правительство Англии потребовало от Латвии возмещения расходов на содержание ряда латышских воинских формирований в Сибири в период колчаковщины, оплаты за содержание английских представителей в Латвии в 1919 году и платы за транспортировку латышей из Дальнего Востока и Архангельска в годы Гражданской войны. К этому времени долговые обязательства Латвии перед Англией превысили 2 миллиона фунтов стерлингов и составляли около 70% всех внешних долгов Латвии. За американские продовольственные поставки в Латвию в годы войны, республика была должна США более 5 миллионов долларов.
Займы, взятые Эстонией в странах Запада в первые годы своего независимого существования, стали тяжелым бременем для небольшой республики. 68% военных долгов приходилось на долю США, 20% – на долю Великобритании. Хотя Эстония ежегодно платила США огромные суммы для погашения долга, ее задолженность не уменьшалась, а вследствие неуплаты по процентам в кризисные годы, увеличивалась. Так долг Эстонии Соединенным Штатам составлял в 1922 году 58 171 тысяч крон, а в 1934 – 65 041 тысяч крон. Сепре замечал: "Этот долг был достаточно крупным, чтобы держать в подчинении такую небольшую страну, как Эстония".
К тому же импорт в Эстонию из развитых стран мира превышал ее экспорт. Так Эстония ввозила из США товаров (хлопок, смазочные масла, автомашины, тракторы) на 22 миллионов крон, а вывозила своих товаров на 1 миллион крон. В результате в 1920 – 1925 годах были истрачены все резервы золота и инвалюты Эстонии. О. Сепре писал: "Большая часть золотого запаса буржуазной Эстонии утекла за границу уже в начале 20-х годов… Экономика страны оказалась на краю гибели. Курс эстонской марки катастрофически упал".
В 1927 году Эстонии был предоставлен заем Лиги наций. На деле деньги были предоставлены английским банком "Мидлэнд". Финансовым советником при Эстонском банке на правах комиссара стал Уолтер Уильямсон, который фактически руководил всей финансовой и экономической политикой Эстонии".
С первых же дней своего независимого существования оказалась опутанной долгами и Литва. В товарообороте Литвы господствовали Германия и Великобритания, на долю которых приходилось 70-80% импорта и 40-60% экспорта. Американский капитал проникал в Литву в основном через зажиточную литовскую эмиграцию. Ей принадлежала значительная часть капитала в Международном и Кредитном банках. Американцы-выходцы из Литвы господствовали в Литовском и Земельном банках. Членом правления Международного банка был А. Сметона.
Экономическая зависимость во многом определяла и внешнеполитическую ориентацию новых стран. Оказавшись вовлеченными в сферу мирового капиталистического хозяйства и подчинившись гегемонии ведущих империалистических держав, новые государства неизбежно следовали по пути отречения от хозяйственной самостоятельности, политического суверенитета и культурной самобытности. Несмотря на свои патриотические декларации, правящие круги новых стран готовы были поступиться всем этим ради сохранения своего привилегированного положения.
Вначале особенно было ощутимым влияние Англии. «Если внешняя политика прибалтийских государств и склонялась к одной из великих держав, то обычно к Великобритании, которая, хотя и была далеко расположена, могла проявить, как в 1919 году, свою военно-морскую мощь в этом районе, – отмечали Мисиунас и Таагепера. В ходе бесед с представителем Великобритании в странах Прибалтики Таллентсом в 1920 г. Ульманис и Мейеровиц признали "необходимость экономического проникновения со стороны какой-либо державы и выразили твердое пожелание, чтобы этой державой была Англия".
На состоявшейся в июле 1925 года конференции посланников Латвии в Риге была принята резолюция, в которой говорилось: "Поскольку Англия является врагом России и имеет интересы на Балтийском море, ее политика будет благоприятной для Латвии дольше всего. Поэтому следует развивать с Англией торговые отношения, привлекать в Латвию английские капиталы и стремиться получить в ней займы".
Но одновременно с Великобританией усиливала экспансию в Прибалтику Германия. При этом Германия опиралась на немецкое меньшинство в трех республиках. 27 декабря 1920 года министерство иностранных дел Германии направило директивы германским миссиям в Риге, Каунасе и Таллине, в которых говорилось: "Прибалтийские немцы должны стремится к сотрудничеству с господствующими нациями окраинных государств, а не к отчуждению от них, что могло бы ослабить позиции как самих проживающих в Прибалтике немцев, так и Германии".
