Текст книги "Прибалтика. Между двух миров"
Автор книги: Юрий Емельянов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)
Россия направила войска на подавление восстания. Сначала повстанцы вели упорные бои и даже теснили русские войска. Но летом 1794 года русские войска развернули наступление и 12 августа заняли Вильнюс. Силы повстанцев были рассеяны.
В октябре 1794 года войска под руководством А. Суворова разбили войска Т. Костюшко и заняли Варшаву. При защите Варшавы погиб Я. Ясиньский. В середине ноября повстанцы капитулировали.
Тем временем Россия, Пруссия и Австрия приступили к переговорам о третьем разделе Речи Посполитой. Договоренность была достигнута в августе 1795 года. Россия заняла западнобелорусские земли бывшего Великого княжества Литовского. Литва (за исключением Занеманья, которое перешло к Пруссии) была присоединена к России. Пруссия и Австрия разделили оставшуюся территорию Польши.
"История Литовской ССР" гласит: "Речь Посполита как государство распалось. Бывшая ее провинция – Великое княжество Литовское – вошла в состав многонациональной Российской империи… Находясь в составе России с ее огромным рынком, Литва вступала в полосу экономического подъема, а литовский народ постепенно втягивался в общероссийскую борьбу за социальный прогресс… Литовское крестьянство боролось как против местных "своих" дворян, так и против системы крепостничества царской России в целом… Верхушка литовского дворянства быстро сговорилась с аристократией России… Однако традиции общей польско-литовской государственности оказывали еще сильное влияние на большинство литовского дворянства".
Бунтующая Литва
О том, что литовское дворянство было не удовлетворено последствиями разделов Речи Посполитой, свидетельствовала его реакция на создание Наполеоном в 1807 году Варшавского герцогства из польских земель. Образование этого государства, являвшегося вассалом Франции, вызвало надежды среди части литовского дворянства на восстановление Речи Посполитой. Те же круги дворянства Литвы, которые ориентировались на Россию, увидели в Варшавском герцогстве пример для воссоздания Литовского автономного государства в пределах России. В 1811 году князь М. Огиньский, князь К. Любецкий и граф Л. Плятер представили Александру I проект "Положения о правлении автономным Великим княжеством Литовским", которое должно было включать Виленскую, Гродненскую, Минскую, Витебскую, Могилевскую, Подольскую, Волынскую, Киевскую губернии, а также Белостокскую и Тернопольские области.
Император французов учитывал эти настроения верхов Литвы, на землю которой он вошел в первые же минуты после нападения на Российскую империю: 24 июня 1812 года Наполеон во главе Великой армии перешел Неман в районе Каунаса. 28 июня император вошел в Вильнюс, где остановился на 19 дней.
Во время своего пребывания в столице Литвы Наполеон 1 июля создал Временную правительственную комиссию Великого княжества Литовского во главе с С. Солтаном. Фактически же власть находилась в руках назначенного французами губернатора Литвы ван Хогендропа (Гогендропа).
Сразу после своего создания Временная правительственная комиссия начала переговоры с представителями Варшавского герцогства о возобновлении унии. 14 июля в вильнюсском Кафедральном костеле польско-литовская уния была торжественно провозглашена.
В этих событиях принимали участие лишь оккупанты и небольшое число их пособников из верхов литовского дворянство. Иным было отношение к французским захватчикам основной части населения оккупированной Литвы. Арман де Коленкур так описал в своих мемуарах впечатления Наполеона от его первой поездки по Вильнюсу (Вильно): "Император проехал по городу без предварительного оповещения. Город казался опустевшим. Несколько евреев и несколько человек из простонародья – вот все, кого можно было встретить в этой так называемой дружественной стране, с которой наши войска, изнуренные и не получающие пайков, обращались хуже, чем с неприятельской… Население ровно ничем не проявляло любопытства, никто не выглядывал из окон, не наблюдалось никакого энтузиазма, не было даже обычных зевак. Все выглядело угрюмо. Император был поражен этим и, входя в кабинет, не мог удержаться от слов: "Здешние поляки не похожи на варшавских". Это объяснялось некоторыми беспорядками, имевшими место в городе и напугавшими жителей, а также тем, что здешние поляки были довольны русским правительством, были мало расположены к перемене".
"Беспорядки", о которых писал Коленкур, были делом рук французских солдат. В "Истории Литовской ССР" так охарактеризованы первые дни пребывания армии Наполеона в Литве: "Территория, по которой прошла основная часть его армии, была разорена, имущество населения разграблено, многие дома сожжены".
Между тем прибывшие из Варшавского герцогства поляки пытались изобразить оккупантов как освободителей Литвы. Коленкур писал: "Герцог Бассано и князь Сапега старались организовать страну и вдохнуть в нее польский дух. Но жители были, по-видимому, не очень склонны откликнуться на призыв к их патриотизму. Грабежи и беспорядки всякого рода, производимые армией, разогнали все деревенское население. В городе видные лица сидели по домам. Приходилось вызывать их от имени императора, так как никто не представлялся, не стремился выдвинуться вперед, как ни старались об этом поляки, прибывшие вместе с армии. Беспорядки, производимые армией, немало увеличивали всеобщее недовольство. В Вильно ощущался недостаток во всем и через четыре дня необходимое продовольствие надо было искать уже очень далеко".
И все же французы пытались найти опору среди народа. В Вильнюсе и других городах Литвы французы стали создавать полицейские силы из местного населения, именовавшиеся "национальной гвардией". В ноябре в гвардию сумели набрать лишь 1450 человек. 5 июля 1812 года Наполеон приказал Временной правительственной комиссии создать 5 пехотных и 4 кавалерийских полка. Однако набор в полки проходил плохо и к осени они все еще не были укомплектованы, а к концу 1812 года рекруты разбежались по домам.
Наполеон второй раз оказался в Вильнюсе во время своего бегства из России. Коленкур вспоминал, что прибыл в город до императора, чтобы "передать приказы виленскому правительству и сделать последние необходимые распоряжения по поводу нашего путешествия. Хорошо, что я лично отправился в Вильно, так как ван Хогендорп только что туда прибыл и ему пришлось будить людей, проведших ночь на балу у герцога Бассано; понятно, что он еще не успел ничего приготовить. Итак, в то время как одни мерзли и умирали, другие танцевали на балах! Жители Вильно далеко не представляли себе ни нашего положения, ни того, что произошло, ни того, что должно было случиться". Очевидно, имелись в виду те "жители Вильно", которые принадлежали к верхам литовской шляхты и сотрудничали с французами.
По словам Коленкура, Наполеон "не сомневался, что армия останется в Вильно и никоим образом не хотел признавать, что она понесла огромные потери. "В Вильно, – говорил он, – имеются хорошие продовольственные запасы, и там все снова придет в порядок. В Вильно больше средств, чем нужно, чтобы дать отпор неприятелю; так как русские изнурены не меньше нас и страдают от холода, как и мы, то они перейдут на зимние квартиры".
Такие же надежды разделяли и измученные солдаты Великой армии. Русский историк В.П. Алексеев писал в главе "Бегство Наполеона", опубликованной в 4-м томе многотомного сочинения "Отечественная война и русское общество": "Конец похода, прекращение преследования и отдых составлял их самое главное желание… Когда показалась Вильна, у всех в груди вырвался вздох облегчения. Французы думали, что здесь русские остановят свое преследование и мучения их прекратятся. В Вильне много запасов – они отдохнут и подкрепятся перед тем, как вернутся домой… Но проникновение в город не принесло ничего утешительного. Прием, оказанный жителями Вильны воинам "великой армии", далеко не соответствовал их ожиданиям. Здесь не знали об участи наполеоновской армии, и, когда увидели оборванцев с отмороженными руками и ногами и исступленным взором, запрудивших улицы, то с ужасом отвернулись от них. Из опасения грабежа и насилия виленцы спешно запирали магазины и укрывались в домах". Очевидец вспоминал: "Было грустно видеть тогда, как эти несчастные солдаты бродили по улицам, одни полные ярости, другие отчаяния, угрожая, умоляя, стараясь войти в двери домов, или магазинов, или медленно направляясь в больницы, и отовсюду их гнали!"
Алексеев писал: "При своих огромных запасах, Вильна могла бы всех одеть и накормить. Но вместо этого пришедшие сюда нашли себе здесь смерть от холода и голода. А те, которых еще пощадила смерть, должны были, собрав последние силы, продолжать бегство".
Русские войска не дали врагу возможности задержаться в Вильнюсе. Мюрат и Ней поспешно отступили из города. 10 декабря русские войска заняли Вильнюс, захватив 140 орудий и множество пленных. 12 декабря в город прибыл Кутузов. Шильдер писал: "Население, забыв Наполеона и исчезнувшие мечты о восстановлении Польского королевства, приветствовало торжествующего полководца; посыпались оды, речи, на театральной сцене засияло изображение Кутузова с надписью "Спасителю отечества"".
После своего прибытия в Вильнюс Кутузов приказал произвести учет провианта и обмундирования, имевшихся в городе. Оказалось, что в Вильнюсе были огромные запасы муки, сухарей, ржи, мундиров, седел и прочего. Это всё было утаено жителями города от захватчиков. В то же время в ходе своего поспешного отступления маршалы Мюрат и Ней бросили в Вильнюсе до 20 тысяч больных и раненых. Среди них было 7 генералов.
Вильнюс, в который прибыл Александр I, по словам историка Н.К. Шильдера, представлял собой "не радостное зрелище. Город был переполнен ранеными и больными. На всех главных улицах были разведены большие костры для уничтожения миазмов и очищения воздуха. Госпиталь в Базилианском монастыре представлял собой ужасающую картину: 7500 трупов были навалены друг на друга по коридорам подобно грудам свинца; разбросанные трупы валялись всюду и в других помещениях; все отверстия разбитых окон или стен были заткнуты руками, ногами и головами мертвых, чтобы предохранить живых от доступа холодного воздуха. И в этих помещениях, заполненных зловредными испарениями, лежали несчастные больные и раненые, обреченные на гибель. Приезд в Вильну Александра был истинным благодеянием Провидения для оставшихся в живых неприятелей, которым немедленно была оказана всевозможная помощь не только по его повелению, но даже под его личным надзором".
6 января 1813 года в Вильнюсе был оглашен царский манифест о победном окончании войны. Как писал Н.К. Шильдер, "день этот был ознаменован еще манифестом, провозглашавшим для поляков в западных губерниях, принявших сторону неприятеля, забвение прошлого, всеобщее прощение". (Этот манифест, замечал Н.К. Шильдер, вызвал недовольство в рядах русской армии.) В "Истории Литовской ССР" сказано: "Была дана амнистия всем дворянам Литвы, которые сотрудничали с Наполеоном, если они в течение двух месяцев вернутся на родину. Царь дорожил политической поддержкой местного дворянства". Правда, как замечал Н. К. Шильдер, царь отклонил "предложение, сделанное виленскими жителями дать бал". Император объяснил, что "в настоящих обстоятельствах ни танцы, ни звуки музыки не могли быть приятны". (О том, что отказ Александра посетить бал, устроенным местным дворянством, отнюдь не был вызван его нежеланием внимать звукам музыки и танцевать, свидетельствовало то, что он в эти же дни посетил бал, устроенный Кутузовым. Скорее всего император знал, что среди приглашавших его были и те, кто несколько дней назад устраивали балы в честь французов. Впрочем, члены временной правительственной комиссии Великого княжества, которые танцевали на балах во время войны, на всякий случай бежали вместе с остатками Великой армии, а в конце июля 1813 года комиссия самораспустилась.)
Нашествие наполеоновской армии нанесло огромный ущерб Литве. В "Истории Литовской ССР" сказано: "Население сократилось на десятки тысяч человек. В одном из наиболее пострадавших уездов – Тракайском – погибло и умерло от эпидемий около 1/3 населения. Значительно сократилось поголовье скота. Было сожжено много домов, много уничтожено инвентаря. Материальный ущерб, причиненный оккупацией только Литовско-Виленской губернии, достигал 19,3 миллиона рублей серебром. Восстановление края легло на плечи народных масс. Помощь правительства получили только некоторые помещики".
Другим следствием событий наполеоновского нашествия стало распространение идей, которые пришли с Запада . В "Истории Литовской ССР" указывается: "В 1812 году возобновили свою деятельность полулегальные масонские ложи. Они образовались в Вильнюсе и уездных городах Расейняй и Укмерге. В 1818 году было около 700 масонов. Крупнейшей ложей являлась вильнюсская "Усердный литовец"". Характеризуя идеологию "вольных каменщиков", авторы "Истории" писали: "Масоны, оценивая существующую действительность как царство зла, противопоставляли ей идеалы гуманизма и братства людей. Исходя из этого, литовские масоны формировали общественное мнение в духе нетерпимости к неволе, следовательно, и крепостному праву".
Вряд ли эту характеристику масонства можно признать достаточной. Противоречивость в деятельности масонов, сыгравших ведущую организационную роль во многих событиях Великой Французской революции и других общественных потрясениях в Западной Европе в конце XVIII века и начале XIX века, связана с тем, что тайная масонская организация с ее строгой иерархичностью и элитарностью, использовалась также для дворцовых интриг и переворотов. Не случайно среди масонов были и видные феодальные вельможи и даже монархи западноевропейских стран. Масонские ложи всегда открывали большие возможности захватывать власть либо путем умело организованных революций, либо с помощью тайных верхушечных заговоров.
Эти противоречивые черты масонства отразились и в деятельности тайных обществ тех представителей российского дворянства, которых впоследствии стали именовать декабристами. Выступая за ликвидацию феодальных порядков, декабристы вместе с тем были проводниками идеологии западноевропейского масонства с характерным для него тайной заговорщической деятельностью и иерархической элитарностью. Справедливо ставя вопрос о необходимости отмены крепостного права и других общественных преобразованиях в России, декабристы слепо подражали примерам Западной Европы. Их попытка свержения царской власти без опоры на народные массы была заранее обречена на поражение.
Близки к масонам были и члены литовского интеллигентского кружка "Общество шубравцев" ("прощелыг"), созданного в 1817 году врачем Якубом Шимкявичюсом. В "Истории Литовской ССР" сказано: "Политических стремлений шубравцы не декларировали, но находились под влиянием Адама Чарторыского, вынашивавшего планы присоединения литовских и белорусских губерний к автономному Королевству Польскому".
В 1817 году вильнюсскими студентами было создано тайное Общество филоматов (любящих науку), членом которого был поэт Адам Мицкевич. Филоматы выступали за изменение социального строя путем воспитания и просвещения. В "Истории Литовской ССР" говорится: "Вильнюсские тайные общества имели связи с польским "Патриотическим обществом", с его центром в Варшаве… Филоматы поддерживали связи с русскими декабристами". Более массовым была организация филоретов (любящих добродетель). Под влиянием этих обществ были созданы тайные организации среди учащихся средних школ Литвы.
Однако в 1822 году масонские организации и Общество шубравцев были запрещены, а в 1823 году были арестованы члены тайных организаций вильнюсской молодежи. 20 человек из них, включая А. Мицкевича, были отправлены в ссылку. Разгромлены были и ученические организации. Их членам были даны смертные приговоры, но затем казни были замены каторжными работами или солдатчиной.
Разгром тайных обществ не остановил бунтарские настроения и контакты интеллигенции Литвы с польской подпольной организацией "Национальное масонство", затем преобразованное в "Патриотическое общество".
После начала восстания в Польше в ноябре 1830 года, во главе которого стояло "Патриотическое общество", в Виленской губернии, в Белоруссии и части Украины было введено военное положение. Полиция арестовывал лиц, внушавших ей подозрение. Несмотря на это в январе 1831 года в Вильнюсе был создан Главный комитет для подготовки и руководства восстанием в Литве. Как сказано в "Истории Литовской ССР", комитет "главным образом состоял из оппозиционно настроенных помещиков… Он предпринял усилия для создания уездных комитетов и подготовки восстания на местах".
В конце марта 1831 года началось восстание в Расейнском уезде. Воспользовавшись тем, что царские войска направили большую часть сил из Литвы в восставшую Польшу, повстанцы в течение весны сумели овладеть почти всей территории Литвы. В первой половине апреля 1831 года повстанцы попытались овладеть Каунасом и Вильнюсом, но потерпели неудачу.
Вскоре в Литву прибыли крупные воинские силы России (более 30 тысяч солдат и офицеров). Им противостояли 25 – 30 тысяч плохо вооруженных повстанцев. С середины мая восставшие перешли к партизанским действиям.
25 мая 1831 года польские повстанцы были разбиты русскими в сражении под Остроленкой, потеряв 8 тысяч человек. Тогда руководство восстания решило нанести удар в тыл по русским войскам, подняв против них Литву, Белоруссию и Украину. Во второй половине мая польское повстанческое правительство направило в Литву часть своих регулярных войск (12 700 человек). Они соединились с литовскими повстанцами. Вскоре польское войско овладело Каунасом.
При штабе командования литовских повстанцев во главе с А. Гелгудом, было создано Временное центральное правительство в Литве, в состав которого, помимо польских генералов, вошли местные помещики (Т. Тышкевич, Г. Огиньский).
К литовскому побережью Балтийского моря плыли корабли с грузами оружия, закупленными в Англии и Франции. Войска поляков и восставших литовцев двинулись к Вильнюсу. Против их сил (12 600 человек) выступила русская армия во главе с виленским генерал-губернатором М. Храповицким (26 тысяч человек). 19 июня в ходе битвы на Панеряйских холмах русские разбили польско-литовские повстанческие силы.
Отступая от русских войск, повстанческая армия разделилась на три части. Войска, которыми командовал А. Гелгуд, отступили в Пруссию. Один из офицеров, разочаровавшись в Гелгуде как командующем, застрелил его. Два других отряда ушли в Польшу. Груз с оружием из Англии и Франции прибыл к литовскому побережью, когда повстанцы уже ушли из Литвы. Временное польское центральное правительство в Литве прекратило свое существование. Вскоре распались и уездные органы власти.
Однако в лесах вплоть до весны 1832 года продолжали действовать партизанские отряды повстанцев. Всего в восстании приняло участие около 20 тысяч человек.
На Западе развернулась широкая кампания солидарности с восстанием в Польше и Литве. Справедливое негодование по поводу лишения народов этих стран права на свободы, сопровождалось огульными нападками на Россию как страну и русских как народа. Великий Пушкин с негодованием осудил эту руссофобскую кампанию в своей стихотворении "Клеветникам России". Он указывал на давние истоки недавних событий и родство судеб Литвы, Польши и России. ("Что возмутило вас? Волнение Литвы? Оставьте: это спор славян между собою, домашний, старый спор, уж взвешенный судьбой, вопрос, которого не разрешите вы".) Одновременно поэт осуждал лицемерие тех, кому были глубоко безразличны и даже ненавистны народы Центральной и Восточной Европы. ("Для вес безмолвны Кремль и Прага; бессмысленно прельщает вас борьбы отчаянной отвага – и ненавидите вы нас…")
Поражение восстание в Литве было в значительной степени связано с тем, что его организаторы не опирались на широкие крестьянские массы. В своих политических программах они даже не ставили задачу решения крестьянского вопроса. Между тем трудности крестьянства в Литве в 20 – 30-е годы возросли в связи с ухудшением условий хлебного рынка. Помещики пытались переориентировать свои хозяйства на другие отрасли (овцеводство, свеклосахарное производство). Расширение помещичьего производства сопровождалось обезземеливанием крестьян. Между тем повторявшиеся из года в год неурожаи оставляли крестьян ставили их на грань голодной смерти.
Проявлением невозможности крестьян сводить концы с концами стал их уход на заработки. Многие литовские крестьяне уходили в города России и становились рабочими. Началась и массовая эмиграция литовцев за пределы России. Другими свидетельствами отчаянного положения литовских крестьян стали восстания 1830, 1831, 1838, 1842, 1843, 1847 годов.
Новой причиной для волнений стала подготовка крестьянской реформы. 20 ноября 1857 года в царском рескрипте генерал-губернатору трех западных провинций В.Н. Назимову было разрешено помещикам Витебской, Гродненской и Ковненской губерний образовать дворянские губернские комитеты для составления проектов освобождения крепостных. В основу проектов были положены следующие принципы: 1) считать всю землю в дворянских имениях помещичьей и предоставлять крестьянам в собственность за выкуп только усадьбы, а земельные наделы давать лишь в пользование за установленные законом повинности; 2) сохранить полицейскую власть помещиков над крестьянами; 3) обеспечить исправное поступление в казну податей и других денежных сборов с крестьян. Фактически правительство передавало отмену крепостного права в руки помещиков, сохраняя за ними их земельную собственность и власть над крестьянами.
В 1859 году в Литве (как и в ряде других западных российских губерниях) произошли крестьянские выступления против откупщиков. Крестьяне громили питейные лавки, избивали продавцов вина, местных чиновников.
Новые волнения в Литве вспыхнули после объявления о крестьянской реформе 19 февраля 1861 года. Как говорится в "Истории Литовской ССР", "крестьяне считали, что в результате отмены крепостного права, они сразу же приобретали личную свободу, а провозглашаемые перемены в землепользовании толковали по-своему как безусловное и безвозмездное получение земли, которой пользовались. Они отказывались отбывать помещикам повинности, особенно барщину". Наибольшие волнения (всего их было 145) произошли в Вильнюсском и Швенческом уездах Вильнюсской губернии и Каунасском, Расейнском, Паневежеском и Зарасайском уездах Ковненской губернии.
В следующем, 1862 году крестьяне выступали против создания сословного крестьянского управления и института мировых посредников, а также против взыскания натуральных повинностей и введения уставных грамот.
В городах же в 1861 году были проведены сотни политических манифестаций под религиозно-патриотическими лозунгами национального возрождения и защиты католической религии. Эти манифестации проводились одновременно с подобными манифестациями в Польше. Особенно мощной была манифестация 12 августа 1861 года по случаю 300-летия Люблинской унии. В загородном лесу под Вильнюсом состоялось собрание 20 тысяч человек, в ходе которого звучали религиозные гимны, произносили патриотические речи, пели песни на польском и литовском языках. Массовое шествие, состоявшееся в этот же день в Каунасе, пробилось через кордон полиции и казаков и прошло по мосту через Неман, где соединилось с таким же шествием на польском берегу.
Очередное шествие в Вильнюсе 18 августа 1861 года, в котором приняло участие 5 тысяч человек, увенчалось столкновением с полицией. В ответ 3 сентября 1861 года было введено военное положение в Вильнюсе и Виленском уезде (снято 14 октября 1862 года), почти во всей Ковненской губернии. Манифестации прекратились, но подспудно началась подготовка к восстанию.
После манифестаций 1861 года в Литве стали создаваться кружки "красных", в которых участвовали литовские интеллигенты, студенты. Летом 1862 года был образован Комитет движения "красных" во главе которого стал адъютант командующего войсками Виленского военного округа Людвик Звеждовский. Затем он был реорганизован в Литовский провинциальный комитет, который возглавил Константин Калиновский. Комитет установил связи с Центральным национальным комитетом в Польше. Интересы Польши в Литовском провинциальном комитете представлял Н. Дюлоран.
Параллельно развивалось движение "белых", в котором главным образом участвовали помещики. Во главе "белых" стоял помещик Якуб Гейштор. "Белые" Литвы были организационно связаны с аналогичной "белой" организацией в Польше. Как сказано в "Истории Литовской ССР", "возможное восстание ими рассматривалось как средство для выдвижения "польского вопроса" на международную дипломатическую арену. Они полагали, что "польский вопрос" может решить коалиция западных держав.
22 января 1863 года Центральный комитет провозгласил себя Временным национальным правительством Польши и в своем манифесте объявил о начале восстания в пределах Речи Посполитой для установления ее независимости. Одновременно провозглашались: равноправие всех сословий, отмена феодальных повинностей, передача крестьянам собственности помещиков с последующим вознаграждением последних за счет государства, наделением безземельных, принявших участие в восстании, участками земли. Как сказано в "Истории Литовской ССР", "о национальных правах литовского и белорусского народов в этих документах ничего не говорилось".
Выступление "красных" в Польше было неожиданностью для их соратников в Литве, но они также решили начать восстание. 1 февраля 1863 года Комитет движения "красных" опубликовал манифест и аграрные декреты в духе документов варшавского Центрального комитета. В "Истории Литовской ССР" говорится, что была также принята "Повстанческая инструкция", которая обязывала командиров повстанческих отрядов "истреблять царскую полицию, предавать суду наиболее ярых угнетателей крестьянства".
Однако вскоре возникли разногласия между польским и литовским руководством восстания. Как сказано в "Истории Литовской ССР", "равноправие Литвы с Польшей отстаивали руководители Литовского провинциального комитета. По этому вопросу велись… малоуспешные переговоры с Центральным национальным комитетом. Видный организатор восстания в Ковненской губернии – литовский революционный демократ Антанас Мацкявичюс добивался для своего народа и гражданских прав и национального равноправия. Спор Литовского провинциального комитета с Центральным национальным комитетом и Временным национальным правительством шел по существу о характере восстания, т.е. должно ли оно в Литве и Белоруссии ограничиться польскими национально-освободительными целями или следует расширить его на социальной основе до восстания народных масс с широким привлечением литовского крестьянства".
Внешнеполитические враги России решили вновь воспользоваться восстанием в Польше и Литве для нанесения сокрушительного удара по империи. 17 апреля 1863 года Великобритания, Франция и Австрия направили ноты правительству России с требованием "изменить политику в польском вопросе". К этому демаршу присоединились Испания, Португалия, Италия, Швеция, Нидерланды, Дания, Турция и папа римский. 27 июня 1863 года в адрес России эти страны направили еще более резкие ноты.
Лицемерие авторов этих нот было беспредельным. Ноты, в которых осуждалось угнетение других народов, направляла Англия, державшая в это время в колониальной неволе многие народы Азии, Африки, Америки, а также соседнюю европейскую Ирландию, разбогатевшая на бесстыдном разграблении богатств Индии, торговле африканскими рабами, только что завершившая беспрецедентную по масштабам и жестокости расправу с участниками всенародного восстания в Индии 1857 – 1859 гг., уничтожившая самыми жестоким методами в ходе установления своих колониальных режимов миллионы людей различных национальностей, включая ирландцев.
Россию осуждала Франция, солдаты которой полвека назад разграбили почти все страны Европы, уничтожив миллионы их жителей, а в середине века беспощадно истребляли сотни тысяч жителей Северной и Центральной Африки, Индокитая. В 1861 – 66 годах, то есть в то время, когда Франция возмущалась действиями царизма в Польше и Литве, Франция осуществляла "усмирение" Алжира, в ходе которого погибло 300 тысяч человек. Вместе с Англией Франция, стала участницей уничтожения китайского народа, стремясь навязать ему потребление опиума, в ходе второй опиумной войны 1856 – 60 годов.
Крокодиловы слезы о судьбе Польши и Литвы проливала Австрия, соучастница разделов Речи Посполитой, жестоко подавившая восстание поляков в 1846 году, раздавившая с помощью царских войск восстание венгерского народа в 1848 – 49 гг. и жестоко угнетавшая славянские народы и другие национальные меньшинства в своей империи.
В хор "возмущенных жестокостью царя" включились Испания и Португалия, которые стали мировыми державами лишь благодаря разграблению Америки и других континентов, разрушению древних цивилизаций и уничтожению миллионов индейцев и африканцев, жителей Филиппин. В момент вручения своих протестов эти государств Пиренейского полуострова продолжали грабить свои колонии в различных странах мира.
Спешили выразить свой протест против царской политике в Польше и Литве Нидерланды, навязавшие огнем и мечом колониальный гнетом миллионам людей в Азии и Америке. За 3 года до присоединения Нидерланд к протесту против политики царя в Польше голландец Деккер в своей книге "Макс Хавалар" так оценил политику Голландии в Индонезии: "Голландцы занимаются разбоем. Каждый мешок кофейных зерен – это обездоленная семья. Каждый ящик сахара – умирающие дети".
Если недавно возникшее на географической карте единое итальянское государство еще и не прославилось своими жестокостями в ходе создания своей колониальной империи, то это "упущение" было скоро компенсировано истребительными походами Италии в Северной и Восточной Африке, беспощадным уничтожением ее солдатами народов Ливии, Эритреи, Эфиопии и Сомали.
Протесты Дании и Швеции против политики царя в прибалтийском регионе позволяли забыть о колониальной политике этих стран в отношении народов Эстонии и Латвии, истребительные походы шведских королей, пытавшихся подчинить своей власти народы Литвы и Польши.
Протестовала против жестокостей царя даже Турция, которая давно разработала свое "ноу-хау" для решения национального вопроса: вырезая национальные меньшинства поголовно. За годы своего существования Османская империя уничтожила миллионы армян, греков, болгар, сербов, черногорцев и других южных славян, поощряла работорговлю и угон в рабство.
