Текст книги "Прибалтика. Между двух миров"
Автор книги: Юрий Емельянов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
Участие в этих протестах папы римского означало, что "Святой престол" не отказался от своих попыток покорить Русь, впервые предпринятых на рубеже XI и XII веков, а затем постоянно возобновлявшихся вплоть до польско-литовской интервенции в начале XVI века.
Лишь Пруссия не поддержала антироссийской кампании. Стремясь предотвратить выступления польского населения на своей территории, прусское правительство предложило России свою военную помощь для подавления восстания. Уже в феврале 1863 года была подписана российско-прусская конвенция о совместных мероприятиях против польских повстанцев.
Между тем коллективный международный протест сопровождался широкой кампанией солидарности с восставшими и осуждением России со стороны интеллигенции различных стран, зачастую оппозиционной к своим правительствам. В рядах польских повстанцев сражались добровольцы из разных стран – французы, итальянцы, хорваты, немцы, венгры. Вождь итальянского народа Д. Гарибальди выражал готовность принять участие в восстании 1863 года. Свое сочувствие повстанцам выражал Виктор Гюго. Эти события лишь укрепили в Западной Европе уже давно сложившееся представление о России как о державе с исключительно жестоким репрессивным режимом и способствовали сохранению этого представления на долгие века, вне зависимости от самых радикальных перемен в общественно-политическом строе нашей державы.
Протесты держав Западной Европы и Османской империи означали, что против России, лишь начавшейся оправляться после последствий неудачной Крымской войны (1853 – 1856), замышлялся новый и на сей раз невиданный по своим масштабам всемирный поход. Как отмечалось в "Истории Литовской ССР", "в российских правительственных кругах ноты оценивались как предвестники новой войны. Среди возможных направлений, где мог появиться неприятель, главным штабом отмечались литовское и латвийское побережье Балтийского моря. Военное министерство распорядилось о переброске войск в районе восстания сразу по получении первых известий о нем. Однако в марте и апреле, с учетом опасности европейской войны, накопление царских войск в Виленском военном округе было несоразмерным с масштабами самого восстания… К началу восстания в Виленском военном округе было 66,5 тысяч строевых солдат… Воинские части главным образом были расквартированы в Вильнюсе, губернских и уездных городах и в стратегически важных пунктах (вдоль морского побережья, железных и шоссейных дорог, в некоторых местечках и селах). При необходимости формировались подвижные карательные отряды и направлялись на преследование повстанческих отрядов или прочесывание местности. После выполнения поставленной задачи карательные отряды возвращались на исходные позиции".
В этой обстановке у многих в Польше и Литве возникли надежды на возможность победы восстания. Как отмечалось в "Истории Литовской ССР", "расчеты на вооруженную помощь западноевропейских государств и боязнь революционной социальной тенденции восстания вынудили "белых" Литвы также примкнуть к нему".
Усиление влияния "белых" в повстанческом движении Литвы позволило Временному национальному правительству принять меры для обуздания радикального руководства "красных". В "Истории Литовской ССР" сказано, что комиссар Временного правительства в литовском руководстве восставших "Н. Дюлорон и руководитель "белых" Р. Гейштор получили мандат на образование Отдела по управлению провинциями Литвы. В своем первом декрете от 11 марта 1863 года этот отдел подчеркивал, что он пришел к власти с намерением Временного национального правительства "сосредотачивать в своих руках власть над всеми областями Польши". Ни аграрный вопрос, ни национальные чаяния Литвы здесь вовсе не учитывались. Все руководство восстанием сверху донизу пересматривалось отделом. При дальнейшей централизации власти 26 июня отдел был переименован в Исполнительный отдел литовских провинций, в котором власть комиссара Национального правительства стала почти неограниченной".
Восстание распространялось по Литве. С начала апреля 1863 года командующим повстанцами стал капитан Российского генерального штаба З. Сераковский. Он намеревался поднять на восстание латышей и белорусов, овладеть запасами оружия, захватив Двинскую крепость.
Еще 22 марта к берегам Прибалтики на пароходе был направлен груз оружия и добровольцами из различных стран Западной Европы. Однако экспедиция шла по морю очень медленно.
Между тем временем отряды повстанцев были разбиты в боях у Биржай с 7 по 9 мая. Сераковский был ранен, попал в плен, а 27 июня повешен в Вильнюсе.
Назначенный в мае генерал-губернатором Литвы и Белоруссии М.Н. Муравьев, прибыв в Вильнюс 25 мая, заменил всех государственных служащих, учителей и мировых посредников, исповедовавших католицизм, православными, упразднил выборность местных литовских дворянских учреждений. Одновременно были приняты меры по обеспечению землей некоторых слоев крестьянства. Были произведены аресты среди лиц, заподозренных в сочувствии повстанцам.
После поражения у Биржай повстанцы разбились на отдельные отряды и, преследуемые русскими войсками, разошлись по разным уездам. Отряд А. Мацкявичюса и И. Лясковского направились к побережью навстречу пароходу с оружием и добровольцами. Лишь 11 июля пароход достиг литовского берега (в пределах Пруссии), но при высадке в штормовую погоду несколько добровольцев утонуло. Тогда экспедиция повернула к острову Готланд, где она была интернирована шведскими властями.
Ожидавшееся повстанцами выступление западных держав против России также не состоялось. В августе 1863 года западные державы направили России ноты, в которых тон высказываний в связи с событиями в Литве и Польше был смягчен. Как сказано в "Истории Литовской ССР", "помещики Литвы, не дождавшись военной интервенции и разочаровавшись их августовскими нотами, означавшими явное и позорное отступление в "польском вопросе", начали отмежевываться от восстания и для сохранения своих классовых позиций искать способы сотрудничества с царской властью. По наставлению Муравьева, они стали от имени дворян губерний подавать царю верноподданнические адреса и каяться в заблуждениях. 8 августа 1863 года Муравьев принял адрес от депутации дворянства Виленской губернии, а 4 сентября – и Ковненской. Верхушка католической церкви также осудила восстание и призвала повстанцев сложить оружие".
Но бои в Литве продолжались. За апрель – июль 1863 года в Ковненской губернии, а также в литовских уездах Августовской и Виленской губерниях произошло 86 сражений. Во второй половине 1863 года в Литве произошло 72 сражения, в том числе 50 – в Ковненской области.
И все же царские войска громили один их отряд повстанцев за другим. 7 декабря в плен карателям попал А. Мацкявичюс, который позже был казнен. В 1864 году в Литве еще действовало 20 повстанческих отрядов. Некоторые из них просуществовали до лета.
По оценке ковненского губернатора только в вверенной ему губернии действовало Около 15 тысяч повстанцев. На долю крестьян приходилась треть восставших. Дворяне составляли половину участников восстания. 2/3 из них были беспоместными.
83 участников восстания были повешены, несколько тысяч человек были сосланы в отдаленные губернии Сибири и осуждены на каторгу. Их имущество было конфисковано.
Одновременно царское правительство приняло меры для облегчения положения крестьянства Литвы. Законом от 13 марта 1863 года по истечении двух месяцев отменялись отношения временнообязанных крестьян с помещиками. Бывшие временнообязанные причислялись к разряду крестьян-собственников, оброк сокращался на 10 – 20%, за ними признавалось право пользования имевшимися до этого пастбищами и другими угодьями на помещичьих землях.
По закону от 6 августа 1863 года крестьяне, обезземеленные после ноября 1857 года, получали полностью свои наделы и также переводились на обязательный выкуп. Обезземеленным же крестьянам по закону от 6 июня 1863 года возвращалась часть отобранных земель. Хотя помещики Литвы были недовольны этими законами, они были вынуждены подчиниться царским властям.
Одновременно по царскому указу от 10 декабря 1865 года право на приобретение земли католиками было ограничено.
Всероссийские реформы, проводившиеся при Александре II, затронули и Литву. В 1874 году в Литве была проведена военная реформа, в 1876 – 81 гг. – реформа управления городов, в 1872 году были реорганизованы нижние суды, а в 1883 году – высшие. Эти реформы сопровождались развитием капиталистических отношений в хозяйстве Литвы.
Тем временем в специализации сельского хозяйства Литвы произошли большие перемены. Вместо господствовавших отраслей льноводства и зерноводства, стали развиваться скотоводство и молочное животноводство. Эти перемены сопровождались сокращением потребности в рабочей силы.
Хотя в Литве появились предприятия ряда отраслей промышленного производства (пищеобрабатывающая, металлообрабатывающая в Каунасе и кожевенная в Вильнюса), многие из них были на уровне мануфактурного производства. Темпы развития промышленности в Литве были медленнее, чем в остальной России. В 1861 году в промышленности было занято всего 3 тысячи рабочих, а в 1900 году – около 18 тысяч. В результате многие крестьяне покидали Литву в поисках работу. Бывшие литовские крестьяне оседали в городах России (Петербург, Рига, Одесса). Началась массовая эмиграция литовцев в США.
Эстляндия, Лифляндия и Курляндия в XIX веке
Бурные события, которые сотрясали Литву в веке, почти не затронули другие прибалтийские области. Правда, война 1812 года не обошла стороной Курляндию, которая была временно оккупирована наполеоновскими войсками. На первых порах крестьяне рассчитывали получить от французов освобождение от крепостного права. Однако, как и в Литве, оккупанты занялись грабежами и другими бесчинствами. Поэтому крестьянство Курляндии активно помогало русским войскам в борьбе против пришельцев.
Хотя в последующие годы крестьяне Курляндии, Лифляндии и Эстляндии не раз поднимались на борьбу против помещиков, их выступления никогда не перерастали в восстания такого масштаба, какими были восстания в Литве и Польше 1830 – 31 и 1863 – 64 гг.. В свою очередь власти обычно не прибегали к жестоким карательным мерам для подавления волнений, а старались их погасить или предотвратить соответствующими законодательными мерами.
Как и в течение большей части XVIII века, эти губернии, избавленные, наконец, от череды непрерывных войн, продолжали мирно развиваться. Их население уверенно увеличивалось. Так, население Эстонии, которое с середины XVI века до 20-х годов XVIII века не увеличилось, оставаясь на уровне 280 тысяч, достигло к концу XVIII века около 500 тысяч человек, 723 тысяч в 1863 году, 881,5 тысяч в 1881 году и 985,8 тысяч в 1897 году. Также быстро росло и население Латвии.
Прирост населения отражал рост благосостояния населения, чему в немалой степени способствовали крестьянские реформы, которые в Лифляндии и Эстляндии были проведены значительно раньше, чем в Литве и остальной Российской империи. Уже в 1802 году Александр I утвердил принятое эстляндским ландтагом законоположение по крестьянскому вопросу – крестьянский регулятив. По нему за крестьянами закреплялось право собственности на часть их движимого имущества. (Правда, помещики сохранили за собой право переселять крестьян, а порой лишать их земельных участков.) В 1804 году были приняты новые крестьянские законы для Эстляндии и Лифляндии, которые нормировали повинности крестьян в зависимости от количества и качества земли.
Вскоре после завершения Отечественной войны Александр I в 1816 году принял "Положение о эстляндских крестьянах", а в 1819 году "Положение о лифляндских крестьянах". За 40 с лишним лет до отмены крепостного права по всей России, крестьяне Эстляндии и Лифляндии обрели личную свободу. Правда, вся земля оставалась в собственности помещиков и крестьяне могли ее лишь арендовать.
Ликвидация крепостного права способствовала развитию сельского хозяйства. Начался переход к многополью, увеличивались посадки новых культур (картофель и клевер), развивалось скотоводство, винокурение (из картофеля).
Правда, рост товарности помещичьих хозяйств сопровождался усилением эксплуатации крестьян. Как и прежде классовый гнет сопровождался с национальным. В результате этого, как отмечал историк Ниголь Андерзен: "начиная с 1840 года, среди крестьян южной Эстонии происходили брожения, принимавшие форму стремления к православию". В Южной Эстонии до 17% крестьян приняло православие. В 40-х годах в Лифляндии православие приняли 75 тысяч крестьян.
Подлинной целью смены конфессии, считал Н. Андерзен, являлось "наивное… стремление вместе с "немецкой верой" сбросить с себя и зависимость от немецких помещиков". Но помимо чисто символического освобождения от религиозного единства с их вековыми угнетателями, были очевидно и практические цели такой смены веры.
Во-первых, переход в православие облегчал интеграцию эстонцев и латышей в российское общество, их переселение в другие части России. "Эстонцы массово переселяются в Россию, а именно– в Петербург и Псковскую губернию», – констатировал без особого беспокойства по этому поводу видный эстонский просветитель Якоб Хурт, добавляя, что «земля… от этого, надо сказать, не захирела". (Не исключено, что многие из тех, кто затем в 60– 80-е годы XX века переехали в Эстонию из Псковской области и рассматривались как «мигранты», были потомками коренных эстонских крестьян.)
Во-вторых, как отмечали западные историки – выходцы из Прибалтики Р. Мисиунас и Р. Таагепера, "распространение русской православной веры оказалось весьма успешным среди крестьянства в ряде округов, и это явилось противовесом для лютеранской церкви, в которой господствовали немцы. Соревнование между двумя церквами способствовало расширению публикаций на латышском и эстонском". Власти гораздо охотнее поддерживали публикацию православной литературы на этих языках, чем распространение протестантских изданий на немецком.
В-третьих, принятие православия было свидетельством лояльности к существовавшему строю, особенно заметной на фоне бунтарства католиков в Польше и Литве. Характерно, что даже во время волнений крестьяне Лифляндии, в отличие от крестьян Польши и Литвы, не занимались физическим уничтожением полицейских и солдат, а обращались со смиренными посланиями к царю. Так в ходе крестьянских выступлений на юге Эстонии (в Лифляндии) в 1864 году в петициях царю выдвигались предложения об упразднении власти немецких помещиков над местными крестьянами, о свободе передвижения крестьян, о применении в Лифляндии единых законов Российского государства в отношении Эстляндии и Лифляндии, о светском обучении и преподавании русского языка в школах.
Не удивительно, что российское правительство все более благосклонно рассматривало проблемы православных эстонцев, латышей и латгальцев в их противостоянии против помещиков-немцев, придерживавшихся лютеранства, и польских помещиков-католиков в Латгалии. В 1849 году был опубликован временный закон о лифляндских крестьянах, который позволял продажу им земли. Р. Мисиунас и Р. Таагепера, утверждали, что "политика, проводившаяся царским правительством, была направлена прежде всего против местных элит и таким образом невольно способствовала появлению новых крестьянских наций.. Была повернута вспять тенденция, которая господствовала в течение пяти веков".
Новым свидетельством стремления царского правительства покончить с господством немцев в крае стал закон 1866 года о волостном управлении, избавивший крестьян от мелочной опеки со стороны власти баронов. Были осуществлены и реформы в управлении городами, цеховой организации. Политика правительства невольно способствовала ликвидации монопольного положения немцев в городах Прибалтики. Как отмечали Р. Мисиунас и Р. Таагапера, "упразднение принудительного членства в гильдиях среди городских ремесленников позволило эстонским и латвийским крестьянам селиться в городах, где до сих пор господствовали немцы".
Между тем города в Эстляндии, Лифляндии и Курляндии бурно росли и развивались. С 1863 году по 1897 год городское население в трех прибалтийских губерниях почти утроилось с 209,7 тысяч человек до 605,4 тысяч.
Рост городского населения сопровождался быстрым увеличением промышленных предприятий. В 20-х – 30-х годах XIX века в Эстляндии были основаны крупные фабрики (Нарвская в 1822 г., Хийц-Кярдлаская в 1829 – 31 гг., Синдиская в 1834 г., Тартуская в 1839 г.). В 1857 году в Нарве была основана Кренгольмская мануфактура. Во второй половине века в Таллине возникли крупные машиностроительные заводы (Виганд в 1859 г., Крулль в 1865 г., железнодорожные мастерские в 1870 г., Лаусман в 1881 г..) В Эстляндии появилась цементная промышленность. Таллин превратился в крупный порт России, занявший 4-е место в империи по внешнеторговому обороту. Важным портом по экспорту льна стал Пярну. Прибалтийские порты Прибалтики теперь были связаны с внутренними районами России железнодорожной сетью.
Быстро развивалась промышленность в Лифляндии, особенно в Риге, превратившейся в один из важнейших центров внутренней и внешней торговли России. Через Рига шла половина экспорта льна России, значительная часть вывоза пеньки, хлеба и лесных материалов. Очевидно, что через Ригу шел поток основных предметов традиционного российского экспорта. В Риге было сосредоточено 70% промышленного производства Латвии.
Опираясь на поддержку местного немецкого баронско-юнкерского капитала, в Прибалтике укреплялись германские компании. Во второй половине XIX века в Эстонии были построены целлюлозно-бумажные, цементные, стекольные, фанерные и другие заводы, винокуренные предприятия, созданы лесопильни, торфоразработки, принадлежавшие зарубежным немцам. В Риге строились металлообрабатывающие, вагоностроительные и химические предприятия с участием германского капитала.
В то же время по мере роста городов и промышленности в Эстонии и Латвии происходило увеличение численности эстонцев и латышей в городском населении. В 1871 году более 50 процентов населения Таллина уже составляли эстонцы, а к 1897 году их доля достигла 63% (немцы составляли 16% населения Таллина, русские также 16%). В эти же годы доля латышей в Риге возросла с 23 до 42%.
Р. Мисуинас и Р. Таагапера писали: "Урбанизация сопровождалась расширением образования на родных языках. К концу XIX века эти балтийские провинции (Лифляндия, Курляндия, Эстляндия) были уникальны в Российской империи тем, что в них фактически была ликвидирована неграмотность".
XIX век был отмечен в Эстонии и Латвии подъемом национальных культур и национального самосознания народов этих стран. В 1820 году вышла в свет первая эстонская газета. Появляются первые произведения молодой эстонской литературы. Н. Андрезен писал: "Студент Кристоян Як Петерсон… написал ряд стихотворений, прославляющих природу Эстонии и эстонский язык… Учитель Суве Ян… печатал рассказы о дружественном русском народе и о героизме солдат-эстонцев, участвовавших в русской армии".
В первой половине XIX века развернулась просветительская деятельность К.Я. Петерсона, Ф.Р. Фельдмана и Ф.Р. Крейвальда. В 1857 году И. В. Янсен стал издавать популярную газету "Перно Постимеэс". В 1869 году в Тарту состоялся первый всеэстонский певческий праздник.
Положительно оценивая культурный прогресс края, достигнутый в рамках Российской империи, Якоб Хурт писал в 1874 году: "Эстонцу грех жаловаться на то, что государство отрицательно относится к его желаниям или же преграждает путь его национальным устремлениям. Напротив – до сих пор оно самым либеральным образом утверждало все народные мероприятия и предприятия». Я. Хурт с удовлетворением констатировал: «Буквально па днях эстонский язык впервые прозвучал со сцены в драматических спектаклях, особенно успешно – в Тарту. В недалеком будущем в крупных городах непременно сложится наш национальный театр… Одним словом, везде мы видим признаки жизни, а не угасания. Национальные элементы не застывают, а все более приходят в движение".
Характерно, что лишь после вступления Эстонии и Латвии в состав России в XIX веке были собраны и опубликованы основные эпические произведения эстонского и латышского народов – "Калевипоэг" и "Лачплесис".
В течение XIX века ускоряется процесс складывания единой латышской нации, формирования латышской культуры. Особо активную роль в борьбе за развитие латышской культуры играло движение "младолатышей" (К.М. Валдемар, К. Ю. Барон, А. Кронвальд и другие). "Младолатыши" выступали за развитие Латвии по капиталистическому пути, национальную самостоятельность и сотрудничество с Россией. Это движение латышской интеллигенции группировалось вокруг газеты "Петербургас авизес", которую издавал в столице империи писатель и ученый К.М. Вальдемар.
Латышский публицист Эрнест Буйвид подчеркивал: "Нарождающаяся местная интеллигенция свои шаги в создании национального самосознания совершала в России – в основном в Петербурге. Там издавались национальные газеты, там были изданы сборники дайн К. Барона – сегодняшней гордости Латвии – много другого национального".
В своих трудах ("Народные школы России с точки зрения народного хозяйства", "Положение крестьян Прибалтики, особенно Лифляндии", "Отечественное и общеполезное" и других") К.М. Вальдемар выступал за реформу системы образования Латвии, отстаивал самобытность латышского народа, но, при этом отстаивал ориентацию на Россию.
Другой видный деятель этого движения А. Кронвальд был одним из популяризаторов педагогической науки среди латышских учителей. В своих трудах ("Национальные стремления" и другие) он выступал за очищение латышского языка от германизмов, принесенных баронами и пасторами, против привилегий немецкого дворянства, за реформы. Кронвальд постоянно подчеркивал огромное значение русского языка в развитии культуры латышского народа.
"Младолатыши" приветствовали русификаторскую политику царей, видя в ней способ освобождения латышского народа от немецкой вековой гегемонии. Видимо по схожей причине убежденные сторонники прибалтийской независимости Р. Мисиунас и Р. Таагепера не нашли гневных слов по отношению к политике русификации Александра III – этой традиционной мишени всех борцов за самоопределение национальных окраин России. Историки писали: "Рост национального сознания, вызванный этими социо-экономическими факторами, был ускорен политикой русификации, проводимой имперским правительством в царствование Александра III. Эта политика была направлена против провинциальной администрации, судов, системы образования, являвшимися бастионами привилегированных германских элементов. Это давление помогло политической активности растущих элементов Эстонии и Латвии… К концу века были достигнуты успехи на муниципальном уровне. В 1904 году эстонцы добились большинства в муниципальном совете в Таллинне. Между 1897 и 1906 годами латвийцы получили большинство в муниципальных советах четырех больших городов".
Эти перемены стали возможным благодаря отсутствию антагонизма между царским правительством и движением народов Эстонии и Латвии за национальное становление и против многовекового немецкого порабощения.
В годы революций и Первой мировой войны
По-иному складывались отношения между Литвой и царским правительством России. Русификаторская политика царей проявлялась в дискриминации католиков и искоренении "латинского" влияния. С 1865 года по 1904 год было запрещено издание литовского букваря с использованием латинского алфавита. В 1894 году католики были удалены из местной администрации. В то время как распространение православия и оттеснение лютеранства воспринималось народными массами Эстонии и Латвии как часть борьбы за национальное освобождение, в Литве наступление царских властей на католицизм означало ограничение прав в национальной духовной культуре. Мисиунас и Таагапера замечали: "Борьба за pелигиозное равенство стало одним из направлений литовского националистического движения".
Как и прежде силы, враждебные российскому правительству, получали поддержку за рубежом. Базой распространения католицизма и антироссийской пропаганды стали районы проживания литовского меньшинства в Восточной Пруссии. Там была издана первая газета на литовском языке. Лицемерие прусской политики проявлялось в том, что в это же время Клайпедский край подвергался усиленной германизации. Там в 1872 году литовский язык был устранен из школ.
Между тем книги, отпечатанные в Тильзите и в других местах Восточной Пруссии, переправлялись контрабандой в Литву. Была создана тайная система "школ очага", "благодаря которой, – по словам Мисиунаса и Таагапера, – поднимался уровень деревенской грамотности и развивались национальные ценности в течение полувека интенсивной русификации".
Отличалась Литва от других прибалтийских губерний и по уровню своего развития, продолжая оставаться по преимуществу аграрным и сельским краем. Соседняя же Латвия быстро превращалась в урбанизированную и индустриализированную область. Для городского населения в Латвии возросла с 29,4% в 1897 году до 40,3% в 1914 году. В 1913 году в Латвии насчитывалось около 180 тысяч рабочих. При этом 21% из них были заняты на предприятиях с количеством от 500 до 1000 человек. К началу XX века Латвия стала одной из самых развитых областей России.
Значительное место в экономике России занимала и Эстония. Правда, Эстония несколько отставала от Латвии по уровню индустриализации и урбанизации. В 1897 году в городах проживало 18% населения, а в 1904 году промышленных рабочих насчитывалось 26 тысяч.
Быстрое развитие Прибалтики, как и всей России, сопровождалось обострением социальных противоречий в городах, которые, как и повсеместно отражались в росте рабочего движения. В 1901 году в Вильнюсе произошла забастовка кожевников. В 1901 – 1902 годах в Вильнюсе и Каунасе состоялись первомайские демонстрации рабочих.
Более многочисленными и массовыми были выступления в Латвии. Только в 1895 – 1904 годах в Лифляндии было 78 стачек с участием 18 тысяч рабочих, а в Курляндии – 33 стачки с участием 4 тысяч рабочих. Массовые выступления рабочих в Риге состоялись в 1899 году.
Еще в конце века в различных городах Прибалтики возникают подпольные революционные организации. В революционном движении все более влиятельным становится марксизм. В начале 90-х годов века появились первые марксистские кружки в Эстонии, Латвии и Литве. В 1893 году была создана марксистская партия "Социал-демократия Королевства Польского и Литовского", а в том же году в Вильнюсе сформировалась нелегальная Литовская социал-демократическая группа. После создания РСДРП во всех крупных городах Прибалтики были созданы ее ячейки.
Революция 1905 года захватила и Прибалтику. Уже 12 января 1905 года в Таллине началась забастовка, подготовленная местным комитетом РСДРП, в знак солидарности с жертвами расстрела демонстрации 9 января в Петербурге. Забастовка продолжалась до 24 января и была поддержана стачками, митингами и демонстрациями в Нарве, Пярну и Таллине.
12 января 1905 года началась забастовка и в Риге. На следующий день состоялась демонстрация, в которой приняло участие 80 тысяч человек. Полиция стреляла по демонстрантам. Было убито 70 человек. Несмотря на эту расправу забастовка продолжалась до 20 января. В эти же дни состоялись стачки в Лиепае (Либаве), Елгаве (Митаве), Вентспилсе (Виндаве), Даугавпилсе (Двинске) и других городах. Даже в сельской местности (в Дурбе и Дундаге) состоялись митинги солидарности с участниками рижской забастовки. В январе – марте 1905 года забастовки прокатились и по Литве.
Весной и летом 1905 года революционные выступления в Прибалтике продолжились. 30 апреля – 2 мая в Таллине прошла политическая стачка, которая сопровождалась митингом и демонстрацией. В июле в политической стачке в Таллине приняло участие около 6 тысяч человек. В Ковненской и Сувалкской губерниях весной и летом прошли массовые политические демонстрации и забастовки сельскохозяйственных рабочих.
Весной 1905 года в Латвии социал-демократы стали создавать боевые дружины. 1 мая по всей Латвии, в том числе и в сельской местности (Рауне, Лаздоне, Олайне, Калинмуйже) прошли политические стачки, митинги и демонстрации. 9 июля состоялась политическая забастовка в память о событиях 9 января. В Риге бастовало свыше 30 тысяч человек. Забастовки проходили в Лиепае, Елгаве, Вентспилсе, Даугавпилсе. В июне восстали матросы военного порта в Лиепае. Произошли солдатские волнения в Даугавпилсе и Даугавгриве (Усть-Двинске). В конце июля забастовало свыше 30 тысяч сельскохозяйственных рабочих. 6 августа Курляндская губерния была объявлена на военном положении.
Осенью 1905 года борьба приобрела еще более острый характер. В ночь на 7 сентября отряд боевой дружины напал на центральную рижскую тюрьму, освободив политических заключенных, которые были приговорены к смертной казни.
Рабочие Прибалтики приняли самое активное участие во всероссийской октябрьской стачке 1905 года. Начавшаяся 12 октября забастовка на железных дорогах Латвии переросла 15 октября во всеобщую.
14 октября забастовали рабочие железных дорог в Таллине, Нарве, Валге и других городах и станциях. В Таллине полиция расстреляла митинг рабочих. 90 человек было убито. Похороны жертв вылились в грандиозную демонстрацию 40 тысяч человек.
Такой же расстрел демонстрации рабочих в Вильнюсе 16 октября вызвал такую же демонстрацию протеста против властей во время похорон жертв расстрела.
Революция распространилась на деревню. В селах Латвии создавались крестьянские распорядительные комитеты, заменявшие волостные правления, а также отряды народной милиции. 19 ноября в Риге состоялся съезд волостных представителей Лифляндской и Курляндской губерний, предложивший ликвидировать повсюду волостные управления и заменить их революционными распорядительными комитетами.
В половине волостей Ковненской губернии и литовских уездов Сувалкской губернии были созданы новые волостные управления, а старые закрыты.
Эстонские верхи, удовлетворенные царским манифестом 17 октября, созвали 27 ноября в Тарту Всеэстонское народное собрание. Однако революционно настроенные делегаты этого собрания потребовали свергнуть самодержавие и создать революционное самоуправление. Таких самоуправлений было создано около 50 в Эстонии.
Власти принимали решительные меры для подавления революции. В конце ноября Лифляндия была объявлена на военном положении. 10 декабря на военное положение были переведены Таллин и Харьюский уезд. Однако революционная борьба продолжалась. В конце ноября – начале декабря произошли вооруженные восстания в Туккуме (Тукумсе), Талсы (Тальсене), Айзпуте (Газенпоте), Лиелварде (Левенварде). В Венстпилсе и в ряде местечках власть перешла в руки восставших. Вооруженные столкновения происходили в сельской местности Эстонии.
