Текст книги "Юрист по призванию (СИ)"

Автор книги: Юрий Рыбко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Ну как там Виктор Михайлович, не сломался?

– Пока держится. Вы позволите мне пообщаться с сотрудниками?

– Конечно, конечно, – поддерживающе произнесла женщина.

– А Вы какого мнения об этом происшествии? – спросил Алексей.

– Очень неприятно все это, были ссоры, обиды, разногласия, но что до такого дойдет никто не ожидал, – начала она. – Конечно, делопроизводитель, если честно, та еще стерва была, хоть о мертвых и не принято плохо говорить, но нервы всем нам и ему особенно помотала. Не мог он с ней по-хорошему расстаться и вместе работать у них не получалось. А последний год так только и судились: за выговоры, за премии, за должностные инструкции. Все уже на взводе были, только что убийством дело кончится, никто не думал, он ведь и мухи не обидит.

– А как Вы можете охарактеризовать секретаря?

– Мужик как мужик, хорошо работал, справлялся, все конкретно, по-деловому. Первый срок секретарем. У меня с ним никаких проблем не было, что называется, на одном фронте. Хотя были и недовольные его работой. Может решительности ему немного не хватало, особенно с сотрудниками. Работу свою он знал, уже больше двадцати пяти лет в партии, прошел путь от рядового члена до секретаря, его поддерживали руководители первичек и местных отделений.

– Вы позволите осмотреть стол погибшей?

– Если Вам это нужно, пожалуйста.

После разговора с Тамарой Ильиничной Алексей пообщался со всеми сотрудниками аппарата, а потом внимательно и долго изучал каждое рабочее место, задержавшись за столом погибшей сотрудницы. Нового работника пока не приняли и большой стол пустовал без хозяина. Прямо в углу на нем стоял большой черный монитор, а вокруг него цветные фигурки животных китайского гороскопа: лошади, дракона и змеи. С левой стороны – три ровные стопки документов и телефонный аппарат, с правой – органайзер с канцелярскими принадлежностями, в общем, ничего особенного. С внутренней стороны стола Алексей обратил внимание на сменные черные туфли, уже сильно поношенные и подкатную тумбу с тремя выдвижными ящиками. В первом ящике: партийные билеты и диски, во втором – помада, тени, зеркало и прочие косметические принадлежности, в третьем – блокноты, папки, справочники и партийная литература. Юрист внимательно перебрал все документы, а потом сел на стул и включил компьютер. Через минуту появился рабочий стол с фотографией огненно-рыжей лисы и разными папками. Алексей стал поочередно открывать папки и внимательно изучать их содержание. Уже после обеда его глаза сильно устали, а шрифты начались сливаться. Баранов выключил компьютер, еще раз пообщался с сотрудниками аппарата и выехал на встречу с лидером неформальной оппозиции, которая согласилась его принять в этот же день.

Внешний вид лидера оппозиции больше напоминал потерянного уличного бульдога, все свое время занятого разборками с местными собаками. Слегка отёчное лицо, обрамленное мелированными волосами, затонированные синяки под крашеными глазами, глубокие морщины на лбу и висках, и ко всему черные штаны и светлая матовая блузка с еле просвечивающимся черным бюстгальтером, казалось, были ее неизменными атрибутами. Алексей даже подумал, что эти штаны ее самые любимые, одновременно рабочие, домашние и праздничные. Представившись защитником Бояринова, и еще не успев сесть, он услышал:

– Да никакой он как руководитель, – начала она, – ну что он сделал? Вечно только говорит, подождите, подумайте, напишите, уведомите. А он тогда зачем, спрашивается, нужен? Формально да, все как бы делает, принимает, решает. Но посмотрите, как решает – только для себя. Хоть одно его действие для людей есть – нет. Потому что нет. Только для приближенных что-то еще делает. У него одни суды на уме, достал уже всех и Свету довел, взял бы по нормальному с ней договорился, а не втихую пакости делал. Такой вот человек плохой, больше дурака валял и людей таких же себе подобрал, которые зарплату исправно получают, а ничего не делают. Народная сила называется. Только выступают все с красивыми речами. Я такое терпеть не могу, честно ему говорила как есть, пинала постоянно, чтобы он работал. И Света тоже не молчала, потому что за справедливость радела. С нас пример брала. Наше местное отделение самое крупное среди других, мы и встречи на высоком уровне проводим и мероприятия организуем. Все здесь есть: членство зашкаливает, коллектив как кулак, наград полная стена и там еще в коридоре дипломы висят. И он нам ни разу спасибо не сказал, потому что не благодарный человек.

Алексей заметил, что когда она говорила, то с трудом заменяла нецензурные слова на грубые словечки. Ему даже казалось, что она рада тому, что секретарь под стражей и в самое ближайшее время понесет суровое наказание. Он даже представил ее в суде на месте прокурора с грозными речами и подумал, почему в ней столько ненависти к Бояринову. Алексей после знакомства с ним, уже имел свое собственное мнение и поэтому не верил словам этой женщины, но внимательно слушал, лишь иногда кивая. Казалось, что прервать или переговорить ее было абсолютно невозможно.

– Он и мизинца Светиного не стоит, – продолжала женщина, не обращая внимания на разлетающиеся с ее рта мелкие слюни. – Не люблю я бесхарактерных и никто их не любит. Ну а то, что он Свету убил, так это выше всяких сил. Я уже давно всем говорила, какой он человек, что его снимать надо, так меня никто не слушал. Света тоже это понимала и говорила. Видимо и поплатилась за правду.

Через час ее словесное извержение закончилось, потому что его прервал очередной посетитель. Алексей, пользуясь случаем, наскоро попрощался и вышел. Уже на улице он стал выстраивать все собранные им крупинки информации в одну картину. Первые штрихи начертили ему общую схему страшной трагедии, отдельные линии раскрыли всех героев, а вот незначительные на первый взгляд детали осветили сценарий преступления. Остались только последние мазки на кровавом полотне, но это будут приемы риторики в его публичном выступлении, до которого оставалось совсем немного.

Большой зал судебных заседаний Центрального суда был битком набит членами партии «Народная сила», родственниками сторон, журналистами и разными слушателями. Это преступление прогремело на всю страну и сейчас только самый ленивый не следил за судебным процессом. Сегодня все должно было закончиться, и кто-то надеялся на бога, кто-то на закон, а кто-то ждал развязки жизненной драмы.

Заседание началось ровно в десять утра. Секретарь попросила всех встать и через несколько секунд вошла судья – женщина лет шестидесяти с приятным ухоженным лицом и короткими светлыми волосами. Она села на свое место посередине большого длинного стола, посмотрела в зал поочередно на прокурора, защитников, подсудимого и присяжных заседателей. Последним она уделила намного больше внимания.

Все присяжные заседатели были подобраны словно по возрасту и статусу: мужчины в поношенных костюмах и с седыми волосами, на лицах очки и глубокие морщины, женщины под стать им, но в нарядных и не броских платьях. Все как будто с одного чиновничьего места, сотрудники среднего ранга, уважаемые, ответственные и добропорядочные люди, которые пришли на важное, ответственное, но не праздничное мероприятие.

После необходимых судебных процедур прокурор, высокий и гладковыбритый мужчина в синей форме приблизительно сорока лет в начищенных до блеска туфлях, изложил существо предъявленного обвинения и предложил порядок исследования доказательств. Согласно обвинению получалось, что Виктору Михайловичу инкриминируют убийство лица в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга.

Дело было так: рано утром Бояринов вызвал к себе Лазонскую и объявил, что отменяет приказ номер тридцать восемь, который действовал с начала года. Этим приказом устанавливались дополнительные обязанности по кадровой работе и доплата в пятнадцать процентов от должностного оклада. Светлана с этим решением категорически не согласилась, что достаточно эмоционально выразила своему руководителю. Потом она расплакалась и ушла к себе в кабинет. После нескольких телефонных переговоров с близкими ей людьми девушка вышла из кабинета. Затем в ее кабинет вошел Виктор Михайлович с кружкой кофе и сел на место делопроизводителя, а после непродолжительной беседы с юристом по рабочим вопросам, также покинул кабинет (рабочие места делопроизводителя и юрисконсульта находятся в одном кабинете), оставив кружку с кофе. Позже вернулась Светлана, села за свое рабочее место и выпила кофе с кружки, стоящей у нее на столе, а уже через несколько минут она умерла. Приехавшая по вызову скорая помощь констатировала смерть девушки с подозрением на отравление. Через несколько дней эксперты подтвердили диагноз и нашли яд в кружке с кофе, это же вещество отыскали в одном из ящиков шкафа, находящегося в кабинете руководителя. Криминалисты сняли отпечатки пальцев Бояринова на кружке с ядом. Следователи установили мотив преступления – не допустить осуществление деятельности Лазонской. Сослуживцы подтвердили конфликты между ними и воспрепятствование руководителем нормальной работы делопроизводителя. Сам секретарь свою вину отрицал, но что-либо вразумительное пояснить не мог.

Игорь, представляющий на процессе гражданского мужа убитой, в своей речи поделился с присяжными заседателями горем, которое выпало на плечи мужчины.

– Ко всему без матери остались двое несовершеннолетних детей трех с половиной и шести лет, которые каждый день спрашивают: «Когда придёт мама?». Ответ на этот вопрос уже никогда не будет положительным.

Игорь красочно и эмоционально описал, какой монстр сидел в шкуре секретаря регионального отделения, прикрывающийся партийными лозунгами. И конечно, это преступление позор всей партии, и поэтому Виктор Михайлович, как человек, долгое время притесняющий скромную девушку и издевающийся над нею всеми способами и средствами, сейчас заслуживает самого сурового наказания.

Алексей нашел в речи юриста аргументы лидера оппозиции, но решил не придавать этому значение. Тем временем Игорь повествовал о том, что не понимает, зачем секретарю, много лет радеющему за честь и справедливость, отпираться от очевидных фактов и в конце своей речи обратился к Баранову:

– Я надеюсь, что представитель подсудимого, как юридически грамотный человек, заинтересован больше не копаться в этом громком и грязном деле, все детали которого нам уже известны, доказаны и больше не нуждаются в изучении.

Никаких смягчающих обстоятельств нет, как бы мы старательно их не искали и не пытались проявить сочувствие к преступнику. Еще раз повторюсь, что он должен понести самое суровое наказание, какое просит прокурор и какое заслуживает, несмотря на свой высокий политический статус. И здесь как я вижу, неоценимая помощь защитника подсудимого может состоять в том, что мы прекратим изучать очевидное, переоценивать доказанное и искать оправдания, которые никому не нужны.

Игорь сел, довольный своим выступлением. После небольшой паузы судья обратилась к адвокату:

– Вам есть, что сказать?

– Будет говорить защитник.

Судья обратилась уже к Баранову:

– Защитник подсудимого, Вы признаете все те факты, которые были исследованы в суде?

– Да, Ваша часть, – спокойно ответил Алексей.

Игорь удовлетворенно улыбнулся, кивнув своему доверителю. Судья продолжила:

– Тогда перейдем…

– Извините, Ваша честь, – перебил Баранов, – я согласен с фактами, но я не согласен с их значением и виной моего подзащитного.

В зале раздался небольшой шум и судья, подняв голову, нахмурилась и спросила:

– У Вас есть свое мнение по имеющимся в деле доказательствам?

– Абсолютно верно, Ваша честь.

– Тогда мы Вас слушаем, – и судья, как и все присутствующие, обратили свои взоры на Баранова.

Алексей неспешно встал со стула, вышел на середину зала и встал напротив присяжных заседателей. Выждав небольшую паузу, он поочередно посмотрел на них, на судью, на прокурора и зал, а затем, насколько это было возможно, спокойно и обстоятельно произнес:

– Мы рассматриваем громкое преступление, которое унесло жизнь человека и поэтому в наших интересах ответить на все вопросы, оценить все факты, устранить малейшие сомнения в виновности подсудимого, чтобы не совершить ошибку и не отправить в тюрьму невиновного человека. И у меня такие сомнения имеются. Попрошу обратить внимание – неустранимые сомнения. Именно поэтому я постараюсь дать оценку фактам, которые были здесь исследованы, с объективной и правильной стороны.

И дело здесь не в ложных умозаключениях следователя, а в очевидности фактов, о которых сегодня говорили мои коллеги. Мы так устроены, что с помощью логики выбираем наиболее правдоподобный для нас сценарий и не хотим верить ни во что другое. Сегодня не так много людей в зале, которые сомневаются в том, что Виктор Михайлович совершил убийство. Мы все здесь движемся только в одном направлении, что совершено преступление, что секретарь совершил убийство своей подчиненной и другого быть не может. Мы не можем принять во внимание другой факт, что он этого убийства не совершал. Именно поэтому я предлагаю еще раз подробно проанализировать уже исследованные факты во благо справедливости и законности. Итак, допустим, что Бояринов убийство не совершал.

Алексей говорил спокойно и уверенно, умеренно жестикулируя и немного перемещаясь по залу. Каждое предложение было законченным и осмысленным, с каким-то особым важным для всех значением. Он продолжал:

– Начнем по порядку. Первый вопрос, который я хочу здесь осветить, очевиден – мотив убийства. Есть ли мотив в убийстве Бояриновым своего делопроизводителя? На первый взгляд он имеется – это желание отделаться от работника в связи с постоянными конфликтами, несогласием с решениями работодателя и обжалованием в суде его приказов. И вот еще главное обстоятельство – воспрепятствование деятельности делопроизводителя, о котором здесь говорили. Полный абсурд! Гораздо больший мотив есть в устранении партийных деятелей, председателей местных отделений, претендующих на место секретаря регионального отделения партии.

Последнее время затянувшиеся разборки в аппарате сильно подорвали репутацию Бояринова, расширяя ряды членов неофициальной оппозиции. История о смелом делопроизводителе, восставшем против несправедливого руководителя, активно муссировалась в первичках и местных отделениях. Нашлись советчики и доброжелатели, которые поощряли действия девушки, помогали ей в обжаловании решений руководителя. Неспроста информация по всем ее процессам немедленно доводилась до сведения рядовых членов партии.

Но самое главное то, что Светлана на место секретаря не посягала, поскольку не имела высшего образования и не подходила по возрасту. Поэтому говорить о том, что она была прямым конкурентом Виктора Михайловича, не приходится.

Можно предположить, что поступки девушки стали последней каплей в терпении руководителя, но это также не так. Он спокойно реагировал на все ее жалобы и заявления, в том числе общественные выступления против него. За все время этой борьбы, которой мы можем условно дать два с половиной года, он только один раз лишил ее премии и один раз наложил дисциплинарное взыскание в виде замечания, причем все это она успешно обжаловала. Он предложил ей уволиться по соглашению сторон и выплатой компенсации в десять средних зарплат, на что она также отказалась.

Члены совета регионального отделения партии, а также штатные работники аппарата указывают на особенности характера Бояринова – малодушие, доброта, желание угодить, долгое обдумывание и принятие решений, лояльное отношение к членам партии. Этому свидетельствуют те факты, что он отпускал сотрудников в любое время, когда они отпрашивались и не применял никаких санкций, когда они без его ведома покидали рабочие места. Он никого не наказывал за невыполнение собственных приказов и никогда не повышал голоса. Более того, в случае появления жалоб на своих работников, он старался их защищать, принимая всю вину на себя. Это касалось и Светланы. И я более чем уверен, что его доброта была воспринята многими как слабость.

Но почему секретарь так себя вел? Разгадка его поведения состоит в следующем: человек, который всю свою жизнь посвятил работе в партии, человек, который всю свою жизнь защищал граждан, не мог поступить по-другому. И тем более он не мог совершить убийство. Это очевидно. Все проблемы, которые появлялись в партии, он старался решать или гасить, потому что радел за партийную репутацию. Разве мог этот секретарь, всецело отдавший себя любимому делу и любимой партии совершить столь ужасное преступление, которое сразу перечеркнет всю его работу, достижения и заслуги перед партией. Я отвечу, что нет. И это не просто мое умозаключение. Бояринов не мог убить делопроизводителя. Но тогда мы вынуждены задать еще один вопрос, а кто совершил это убийство?

Прежде чем ответить на это вопрос, в противовес секретарю рассмотрим характер Светланы. Мы не будем давать никаких оценок, а всего лишь перечислим черты характера, которые за ней отмечали большинство ее коллег. В двадцать пять лет она осталась без родителей и без жилплощади. Все привыкла добиваться сама, имела жесткий, сравнимый с мужским характер, была целеустремлена, упряма, но вместе с тем и артистична. Оказавшись без родительской любви и помощи, она научилась ценить деньги и боролась за каждый рубль. Как рассказала главный бухгалтер, она сдавала на оплату все проездные билеты на городском транспорте, даже по которым ездила в нерабочие дни. Данное обстоятельство неоднократно устанавливалось и доводилось до сведения секретаря, в том числе в докладных записках главного бухгалтера, но он, жалея Светлану, давал указание оплачивать билеты.

Деловые качества делопроизводителя весьма спорны, с одной стороны – работоспособность и целеустремлённость, с другой – махинации и обвинения в подлогах. Коллеги приписывают ей пропажи важных партийных бумаг. Она могла не регистрировать в журналах нужные документы или отправить их не по адресу или не в срок. А когда это становилось известным, она все свои ошибки неизменно перекладывала на плечи своих коллег, ссылаясь на то, что ее не уведомили, не ознакомили, не уполномочили. Светлана имела и еще одну немаловажную особенность – она распускала большое количество слухов, многие из которых придумывала сама, вела серьезную подрывную работу против руководителя, публично и при коллегах оскорбительно высказывалась в его адрес, давала негативную оценку работы всего аппарата. Она часто подставляла своих коллег, лично инициировала различные столкновения и конфликты в коллективе. Большинство людей старались не связываться с ней, а некоторые попросту боялись, – Алексей взял небольшую паузу и продолжил. – Мог ли такой человек стать убийцей – да, несомненно, для достижения своих корыстных целей.

– Ваша честь, я протестую, данное предположение – это голословное обвинение в адрес погибшей, – громко произнёс Игорь, вскочив со стула.

– Защитник, попрошу Вас воздерживаться от обвинений, – обратилась судья к Баранову.

Алексей кивнул и, посмотрев на бронзовую статую фемиды, как бы заручаясь ее поддержкой, продолжил:

– А теперь факты. Вернемся в то роковое утро и проживем его еще раз вместе со всеми участниками трагедии. Утром в начале десятого Лазонская заходит в кабинет к Бояринову, где он объявляет ей приказ об отмене дополнительных обязанностей. Этот факт мы все знаем. Но имел ли он такое большое значение для эмоционального срыва Светланы – уверен, что нет. Дело в том, что отмена доплаты озвучивалась неоднократно, была связана с объективными условиями – уменьшением средств по соответствующей статье сметы. То есть вынужденная мера. За день до отмены доплаты, секретарь в присутствии главного бухгалтера озвучил делопроизводителю, что он не нашел финансовых возможностей сохранения доплаты и сегодня-завтра издаст приказ о ее отмене. Светлана отреагировала на это спокойно. То есть в день трагедии это уже не новость.

Но через несколько дней ее реакция была несоразмерно бурной. Она кричала, повышала голос, плакала. Причем демонстрацию всего этого Лазонская осуществляла и в своем кабинете в присутствии юриста. Но когда юрист вышел, а затем сразу вернулся, то Светлана уже не плакала, а спокойно разговаривала по телефону. Этот факт вкупе с отличными артистическими способностями девушки говорит о наигранности ее чувств. Но зачем это было нужно? Что она хотела этим показать? Именно то, что показала – конфликт.

– Ваша честь, я возражаю, – вставая, произнес Игорь, – речь защитника всего лишь домыслы, ничем не подтвержденные, тем более в оскорбительной форме для гражданского мужа покойной. Я прошу Вас остановить это.

Судья посмотрела на Баранова:

– Вы бы могли продолжить конкретно и по существу дела?

– Да, Уважаемый суд, я постараюсь быть конкретным.

Судья кивнула.

– И что происходит дальше? Светлана взяла свою кружку, насыпала кофе и сахар, так как по обыкновению пьет сладкий кофе и налила кипяток.

В это время ее в свой кабинет по внутреннему телефону вызывает Бояринов, которому юрист передал, что девушка плакала. Виктор Михайлович, чувствуя свою вину, пытается успокоить Светлану, объясняет, почему он отменяет приказ и обещает опять вернуться к этому вопросу в следующем месяце. Светлана соглашается, но увидев на столе у руководителя только что налитую кружку с кофе, требует, чтобы ей немедленно выдали заверенную копию расчетного листка по зарплате за последний месяц. Секретарь обещает дать соответствующее указание главному бухгалтеру. Светлана требует сделать это немедленно. Тогда Виктор Михайлович, не желая больше расстраивать девушку, послушно встает и идет в кабинет к бухгалтеру, чтобы дать указание о выдаче документов. В это время Светлана подсыпает яд в кружку секретаря и высыпает остатки порошка в один из ящиков шкафа в кабинете руководителя.

Итак, вывод: убийство должно было случиться, но не Светланы, а Виктора Михайловича. Яд предназначался ему.

– Я протестую, – поспешил встать со стула Игорь, – юрист придумывает свою версию, чтобы ввести в заблуждение присяжных заседателей.

– Не принимается, – спокойно ответила судья и, посмотрев на Баранова, произнесла, – продолжайте.

– Когда Лазонская подсыпала яд в кружку к секретарю, она спешно покидает место преступления. У нее есть отличный повод – ее лишили доплаты и она унижена. Поэтому девушка идет в людное место – отдел кадров, где при всем коллективе рассказывает о том, что руководитель выкинул очередную мерзость и лишил ее доплаты. Это подтверждают четыре свидетеля и они точно указывают время ее нахождения в отделе.

Остаётся еще один интересный вопрос: почему Бояринов на выпил яд и как этот яд попал к делопроизводителю? Ответ на этот вопрос кроется в невнимательности Виктора Михайловича, спасшей ему жизнь.

Дело в том, что по возвращению от главного бухгалтера он взял документы для юриста, свою кружку с кофе и направился к нему в кабинет, рассчитывая обсудить с ним рабочие вопросы, а также успокоить расстроенную девушку. Не увидев ее на своем месте, он сел не ее стул и поставил рядом кружку с кофе. Если вы помните, то секретарь тоже налила себе кофе, но выпить его не успела. Здесь нужно сделать маленькое отступление – все кружки у специалистов одинаковые, из одного набора и были изготовлены к юбилею регионального отделения партии «Народная сила», примерно полгода назад. Проговорив минут двадцать с юристом, секретарь так и не притронулся к кофе, поскольку пьет только кипяток, а за разговором его кофе остыл. Бояринов, захватив кружку с кофе, вернулся в свой кабинет. Но кружку он забрал не свою, а Светланы.

После отдела кадров Лазонская вернулась на свое рабочее место и, понимая, что Виктор Михайлович, скорее всего, уже умер, принялась ждать, кто первым зайдет к нему в кабинет и обнаружит труп. Немного нервничая, она пьет свой остывший кофе, которое стоит не ее рабочем столе. Подтверждением того, что это не ее кофе, служат показания юриста, который вспоминает последние слова девушки: «Не сладкий». Следователи не обратили на эту фразу внимание. Но на самом деле это был кофе секретаря, который никогда не пьет его сладким, предпочитая печенье.

Почему я утверждаю, что яд принесла Светлана и именно она хотела отравить своего руководителя?

В ящике ее рабочего стола остался флакон с остатками яда, который я обнаружил с сотрудниками аппарата и они готовы это сейчас подтвердить, как свидетели. На компьютере Лазонской в истории запросов браузера за несколько дней до трагедии я нашел следующее: яд для сердечников, как отравить человека, сильный яд для сердца, лекарство для остановки сердца. В ее папке есть текстовые документы по свойствам и дозировкам разных препаратов, в том числе и того, которого нашли в теле погибшей. Почему она остановилась именно на этом яде? Дело в том, что Бояринов чуть более года назад перенес инфаркт миокарда и таким образом она надеялась спровоцировать у него сердечную недостаточность, чтобы не вызвать подозрения на себя. Все эти улики она рассчитывала убрать уже после смерти секретаря, так как не сомневалась в том, что на нее никто не подумает.

Убийца по иронии судьбы убил сам себя. У меня все.

В абсолютной тишине Алексей направился на свое место, с каждым шагом ощущая нарастающий шум в зале. Люди обсуждали слова юриста, не обращая внимание на судью, которая успела пожалеть о том, что перед судебным заседанием отказалась от микрофона, думая, что ее голос через микрофон менее убедительный и строгий. После неоднократных призывов к тишине, судья, насколько было возможно громко, произнесла:

– Объявляется перерыв до десяти часов завтрашнего утра.

Алексей вышел с Центрального суда в отличном настроении. И даже солнце светило победителю как-то особенно, ярче и теплее. Наконец-то он почувствовал, что такое защищать человека. Определенно, что в профессии юриста за документами и законами стоят судьбы живых людей. Конечно, не все получилось, как он хотел, чувствовалось волнение, что-то забыл, что-то сказал не так. Со всем этим еще предстоит разобраться и провести работу над ошибками, но самое главное он сделал. И это его первая победа, такая долгожданная и такая большая. Баранов шел по улице и улыбался, навстречу всем прохожим, открытой и широкой улыбкой, по-Барановски, никого не стесняясь.

«А прав был Антон, есть у меня призвание и им надо гордиться, – думал Алексей, – все только начинается, все еще впереди». И сейчас он был счастлив как никогда, как ребенок, получивший долгожданный и от этого еще более ценный подарок от своих родителей.

Увидев впереди цветочной киоск, он, не раздумывая направился к нему, и выбрал самый большой и красивый букет. «Его я подарю Тане, – подумал Алексей, – пусть порадуется нашей победе!»

Так он и дошел до библиотеки, с особой радостью здороваясь со всеми, кто встречался на пути, как бы пытаясь в этом приветствии передать: «Я выиграл! Посмотрите на меня. Я выиграл!»

По светящемуся лицу Алексея Таня поняла, что это случилось, что он победил. В офисе сразу стало светлее. Заразившись от него, она радостно улыбалась, немного стесняясь подаренного букета, а потом выбежала в библиотеку, чтобы попросить вазу для цветов. Ей хотелось поделиться со всеми, что Баранов выиграл, но она удержалась и решила, что сделает это позже. Сейчас надо поставить цветы. Чувства кипели и рвались наружу, а одно чувство, одинаковое у Татьяны и Алексея, становилось все сильнее и сильнее, оно возносило и восхищало, и это чувство было гордостью. Гордостью за себя, за старания, за победу и за сначала такую далекую, а сейчас самую близкую юридическую профессию. Алексей обнимал Татьяну и оба они сияли этой гордостью.

Уже вечером он сел за стол и взял лист с бумагой. Алексей хотел выразить свои чувства в чем-то особенном, творческом. Зная о том, что у Тани музыкальное образование, он решил написать стихи к песне.

Друзья в очередной раз встретились в баре. Расположившись за столом, они нехотя начали разговор.

– Вот как судьба сыграла с человеком злую шутку, сама себя отравила, – начал Игорь, по привычке поправляя свои очки.

– Значит, есть Бог на свете, – продолжил Юрий, ковыряя вилкой в большой тарелке и одним глазом поглядывая на свой портфель, стоящий рядом на полу. Он не верил в предрассудки и приметы, но как-то само собой всплывали слова его матери, что нельзя ставить сумку на пол – не будет денег.

– Бог не Бог, а с секретаря обвинение сняли и в должности восстановили, – продолжил Антон, – вот у мужика приключения.

– Как-то он спокойно воспринял, когда его из-под стражи отпускали, – произнес Игорь.

– А ты сам посиди несколько месяцев в изоляторе, потом на все философски смотреть будешь, – ответил Юрий.

– Зато сейчас наш юрист герой, такой PR в начале карьеры не каждому перепадает, – продолжил Антон, – во всех газетах, куда не плюнь, все о деле Бояринова.

– Смотрите, какой плюс: из никудышного выпускника хорошего правозащитника сделали, – подхватил Игорь, – может, школу для новобранцев откроем?

– Повезло ему, это один случай на тысячу, другого такого не будет, – возразил Юрий.

– Нам то и этого достаточно, – ответил Игорь.

– Кстати, секретарь партии заключил договор с Барановым на юридическую помощь, – произнес Антон и продолжил, – еще он себе помощников ищет, может, пойдем все вместе?

– Класс! Мы его нанимали, а теперь он нас? – произнес Игорь.

– Почему бы и нет, надо подумать, – ответил Юрий.

– Юрист по призванию оказался, – задумчиво заключил Антон.

Через полгода Алексей прошел курсы по риторике, психологии общения и деловым переговорам. Он уже не боялся выступать и активно участвовал в обсуждениях, принимая приглашения от местных телеканалов и общественных организаций. Журналистам нравились его непосредственность, открытость и самокритичность, не свойственная бывалым юристам.

Изменилась речь Алексея, поменялся и его внешний вид: на смену неприметного образа пришли: строгий деловой костюм, белая сорочка с красным или синим галстуками, лакированные туфли и кожаный портфель. Он уже перестал напоминать студента-троечника, а больше производил вид перспективного юриста. Его отлично дополнял спокойный, но уверенный голос, горящий, но внимательный взгляд, размеренные и убедительные жесты.

Столь успешная победа привлекла к нему внимание и клиентов. Люди поверили в Баранова как в последнюю инстанцию, превращающую призрачные надежды в реальность. И он старался никому не отказывать, брал документы и вникал в жизненные ситуации. В этом месяце он участвовал в четырех судебных процессах, но с каждой неделей прогнозировалось только их увеличение. «Надо будет искать себе партнера, – думал Алексей. – Вечером позвоню Антону, он обещал помочь».