Текст книги "Время вперед (СИ)"
Автор книги: Юрий Ра
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)
Глава 12 Время представиться
Обед мы пропустили, полдник комсомольцам не полагается, ужин будет потом. Все эти важнейшие для молодых организмов вещи мы узнали, когда собрались на площади перед главным корпусом. Наверное, по советским меркам площадь была оформлена красиво. Повсюду обложенные кирпичом клумбы, всякие цветочки в разной стадии роста, дорожки аккуратные, приподнятая площадка перед дверьми в актовый или концертный зал, кто их разберет. На взгляд избалованного москвича челябинского разлива из двадцать второго года двадцать первого века убогая красота, бедная. Словно девушка попыталась создать макияж фломастерами. Если сравнить с Мухосранском того же двадцать второго года, вполне. А если с пятизвездочным отелем на Сардинии или в Доминиканской республике, то аж до слез. За что мне это всё? Вот прямо пробрало, мне опять тридцать лет чапать до пяти звезд?! Вот только не надо про «создай в своей стране свои пять звезд». Товарищ Брежнев уже получил пять звезд рейтинга на грудь и готовится отбыть в небеса обетованные. Пятую звезду Героя Советского Союза он получил в прошлом году на юбилей себя родного, семьдесят пять лет не каждый проживет, достойное достижение.
Зато кругом деревья шумят зеленые, за перелеском поля виднеются, тоже в большинстве зеленые, какие не под паром. В рюкзаке буженина мамой сваренная еще не стухла, хлебушек черный и лучок. Радоваться надо уметь, товарищи! И повод радоваться еще один, я не сильно меньше по росту других ребят, скорее вровень со многими, ну и выше большинства девчат. Беру слово, сам не возьмешь, никто не даст.
– Товарищи! – с пафосом так сказал, проникновенно – Товарищи, никто не скажет, что мы комсомольцы восьмидесятых боимся трудностей и готовы впасть в уныние из-за пропущенного обеда! Вперед, дорогие мои товарищи, сожрем всё, что нам положили родители, а мы еще не успели сожрать! За нас доедать никто не будет, протухнет нахрен к чертям собачьим!
Пафосная речь как заморозила попавших в зону поражения моими голосовыми связками. Сначала включился рефлекс на «товарищи» и патетический тон, а потом народ придавило смыслом. Смысловые конструкции, созданные мной, со звоном рушились, сменяясь другими смысловыми же конструкциями. Итог засиял в своей простоте и величии – было предложено пожрать, у кого что осталось!
– Ха-ха-ха! Вот же отмочил!
– Умеет же человек выражаться!
– Настоящего вожака видно сразу!
– Разбегаемся по комнатам или где?
– Братие, не след нам запираться в душных кельях и в одиночестве бороться с унынием бытия! Восславим мать нашу Родину вместе, вкусив от даров земных вон в той беседке. Тащи у кого что есть в одну кучу. – Контингент еще не понял, что только что я создал фракцию, попавшую под моё тлетворное влияние. А когда мы сядем жевать, вырабатываемые эндорфины закрепят условный рефлекс – в этой компании хорошо, тут сытно. Жорж ерунду не предложит.
Женя стояла в куче новых товарищей и наблюдала, как быстро и ловко Милославский вызвал общую симпатию, а затем начал практически дирижировать компанией. Она, может быть, не заметила бы этого, как не заметили остальные, но перед глазами еще не развеялся образ юноши, угрожающего взрослому мужчине, съеживающемуся на глазах. А вдруг так и надо? Не зря же ей поручили в горкоме во всем помогать Жоре. Наверняка, Олег Кошевой или Павка Корчагин были такими же прирожденными лидерами, душой компаний и ужасом врагов. Не могли же старшие товарищи поручить ей поддерживать кого попало. Надо гордиться поручением, надо отдаться ему всей душой! И никакой не золотой мальчик Милославский, такие начитают Достоевского. И сразу стало легче ей, когда смогла всё себе объяснить. И тоже с энтузиазмом бросилась за продуктами.
Ранее приехавшие комсомольцы с удивлением наблюдали, как новички ракетами пролетели по территории, где-то хлопнули двери, где-то кто-то выругался, и опять они рядом с площадью, но уже в беседке. На круглый стол вывалены пакеты и свертки, а верховодящий русоволосый конопатый парень вещает со знакомой Ленинской картавинкой:
– Айхиважно, товаищи, в наше непьостое вьемя научиться отделять сиюминутное от пейспективного. Вот эту йибу мы немедленно выбьосим, иначе нам всем пьидется пьинимать скойопалительные йешения! Йиба воняет уже! Консейвы вы отложите на самый чейный день, он-таки наступит! А всё остальное мы йежем и йаскладываем на бумажки. Ибо сказано: без бумажки ты букашка, а с бумажкой человек!
Тут же рыба полетела в урну, консервы побежали относиться в комнаты, всё остальное стало нарезаться как попало, зато со смехом и прибаутками. Хороший такой нож, чуть не охотничий, появился в руке у заводилы ниоткуда, а потом также пропал.
– Товарищи, а чего не хватает? Я очень тонко чувствую, что нам очень не хватает чего-то очень и очень важного. И это не задорная комсомольская песня!
– Картошки печеной?
– Костра не хватает!
– Никто не угадал, нам не хватает чуда. Пусть маленького, но очень нудного чуда. Кто умеет делать чудо?
– Я умею делать бздынь!
– А я петь!
– Так, понятно. Кто умеет находить блокнот?
– У меня есть блокнот! У меня тоже есть, в клеточку.
– Это очень важно, что в клеточку. Давайте сюда оба, и не плачьте что я их у вас отобрал насовсем. – снова резвился вожак. – Вот этот блокнот лучший, я такого замечательного блокнота давно не видел. Отрываю один листочек. Все следят за руками внимательно! Вот так сгибаю, сворачиваю, все видят? Получился кулечек. У меня получился кулечек! Каждому по листочку, а тупым по два. Кто тупой, кому дать два?
– Я тупой, мне давай! Так сворачивать? Ура, у меня тоже кулечек! У меня тоже! И у меня!
– Каждый протягивает вперед руку, чтоб я видел ваши кулечки, колдовство еще не произошло! Отлично, мне нравятся все кулечки. Куда руку убрала? Держать, держать ровно! Открываю крышечку с фляжечки, разливаю сок… Залпом выпили витамины! Смяли стаканчики ручками, выкинули!
Компания из двенадцати человек в первый же день ясным днем на глазах у всех организовала распитие спиртного в Школе Комсомольского Актива. Я прямо горжусь собой. Все хлопают глазами, кто-то вообще ничего не понял, кто-то поняли молчит, кто-то понял и улыбается.
– Как вам сок?
– Отличный сок! Вкусный.
– А из чего?
– Виноградный, самый полезный.
– А еще сок есть?
– Народ, я не волшебник, я только учусь. Но дружба может делать чудеса! Мы сегодня сделали первый шаг к дружбе. Так держать!
Десятиклассник, уже десятиклассник Сергей жевал бутерброд и размышлял: «Ну как тут поспоришь с… а мы даже еще не знаем имен друг друга. С одной стороны, парень организовал грубое нарушение дисциплины, если узнают, никому не поздоровится. А с другой стороны, никто не скажет, дураков на такие слеты не посылают. Да и прав он, вот сейчас двенадцать человек формально еще не познакомились, а уже сплотились. Фляжка на такую толпу, даже по сто грамм на человека не выходит. Чуть меньше семидесяти грамм сухого вина на нос, даже пахнуть нечему. Облизаться и забыть»
Разобрались с импровизированным обедом, навели за собой порядок, разошлись по комнатам. Следующий сбор за ужином. Разглядел получше своё пристанище. Узкая комната на втором этаже, большое окно напротив двери, по бокам кровати. Да нет, это койки. Не знаю нюансов, но чувствую – вот это койки! Две тумбочки, один стол. Телевизора нет, кондиционера нет, холодильника нет, санузел по коридору направо. Сервис ноль звезд. Я был прав это келья. Стойте-стойте, это же не окно, а балконная дверь, у меня номер с балконом. Ладно, у нас с Валерой номер с балконом.
– Валера, ты давно приехал?
– Утром этим.
– Обедом кормили?
– Да, по распорядку, в столовую ходили.
– Хоть не строем?
– Да не, не сгущай краски, Жора. Тут же не пионерлагерь.
– Вкусно готовят? Порции как?
– Не ресторанное меню, но однозначно лучше, чем в школьной столовой. И по количеству нормально. Вам просто не повезло, что про вас не знали, а то бы оставили что-то перекусить, наверняка.
– Мы справились с проблемой. Помогла домашняя заготовка нашего тренера. Еще вопрос как к старожилу, расселили всех по разным местам или тут?
– По-моему сегодня всех в один корпус селили. Девочки на первый этаж, мальчики на второй.
– Как неосмотрительно! Но кто я такой, чтоб поправлять старших товарищей. Балкон пробовал открывать?
– Забит, причем недавно. На два приличных гвоздя.
– Ну-ка, ну-ка, да-а-а всерьез нас заблокировали. Без гвоздодера не вытащить. И ведь не пожалели дверь, изуродовали лишними дырками идиоты.
– У тебя есть гвоздодер? Забыл? Вот ты герой, в Школу комактива без гвоздодера поперся!
– А ты с гвоздодером?
– Я тоже не взял. Кроме плоскогубцев ничего подходящего и не взял. Где мои плоскогубенькие, идите к папе!
Пара минут пыхтения, чуток застрогать по краске, чтоб нормально дверь открывалась и закрывалась, погонять шпингалет туда-сюда, всё в ажуре!
– Вот, Валера, у нас с тобой появился маршрут экстренной эвакуации.
– Зачем?
– На всякий случай. Вдруг немцы или проверка комнат. А тут мы в компании девиц с сомнительной репутацией?
– Откуда ж им тут взяться, девицам этим?
– Так они уже приехали! А репутацию мы им сомнем. Если получится. А если не получится подпортить им репутацию, то сами подпадем под их разлагающее влияние. Ты вот готов подпасть под разлагающее влияние девиц с сомнительной репутацией?
– Кто, я? Всегда готов! Ты только скажи, Жора, где падать, а я не подведу!
– Наш человек, а я в тебе поначалу сомневался.
Серьезная проблема нарисовалась в свете случившегося. Я планировал подорвать моральный дух строителе коммунизма, а тут никакого противодействия не наблюдается. Где спортивный азарт, где трудности, я вас спрашиваю! Будем искать.
Свой вечер я завершал пробежкой вокруг Интерната, вдоль леса, стараясь не забуриться в чащу. Выбирал натоптанные тропки, поддерживал средний темп. Медленно бегать не люблю, быстро не умею. Целей у пробежки куча, ровно по «Искусству войны» Лао Цзы. Поддержать форму, разведать окрестности, создать легенду на случай самоволки, ну и произвести впечатление на народ. Спросят, почему меня послали, а я в городе спортивно-массовую работу организую, значит и сам физкультурник.
Да, это не лагерь, труба не трубит, никто не бежит по этажу с криком «Подъем, охламоны!» Если задуматься, очень точное обращение к лагерятам – охламоны. В Древней Греции так звали рабов и бедняков, не имеющих право голоса. А сейчас мы доросли до статуса плебеев. Плебс – свободные люди, которые могут выбирать, но не быть избранными. Пока собирался на завтрак в голове расцвело новым смыслом слово «демократия», власть демоса. А демос – крупные рабовладельцы и жители самого престижного района города, имеющие дорогую недвижимость и много денег. Кто скажет, что Европа, США, Россия двадцать первого века не демократические государства, тот дурак.
Мне уже скучно, нас собрали, мы сутки почти уже тут, а ничего не происходит. Не все съехались, будет нечестно по отношению к прибывающим сегодня делегатам начинать Школу без них. Народ подзадолбался всё время выговаривать название Всероссийская Школа Комсомольского Актива, теперь она у нас просто Школа с большой буквы «Ш». Хорошо не на букву «Ж», хотя при желании можно всё что угодно превратить в «Ж». Как-то сами собой участники вчерашнего застолья подтянулись в ту самую беседку, похоже у них рефлекс собираться уже выработался после однократного применения запрещенного вещества. А для того и открыли спиритус вини, чтоб лечить уныние.
– Хай пиплы, не пора ли нам начать знакомиться. Раз сверху команда не поступает, инициативой снизу даешь по мягкому месту каждому руководителю.
– Сказали, ждут, чтоб все собрались.
– Угу, собралась толпа, все назвали свои имена и фамилии, и я запомнил всех и сразу. Чушь! Внимание, барабанная дробь! Я Жорж Милославский! Пока только имена и фамилии без подробностей. Боец Коваленко следующая.
– Я Евгения Коваленко.
– Я Сергей Баранюк.
– Оля Петрова…
Что и следовало доказать, за лидером люди готовы в огонь и в воду, да хоть водку пить, лишь бы команда была. Если спросят потом – нам сказали. Всё, взятки гладки. Всей компанией пошли гулять по поселку. Вроде и небольшой, но организован хорошо. Нашлась баня, рассмешила вывеска – воскресенье выходной. То есть в свой законный выходной в бане помыться нельзя. Никакого понимания о культуре обслуживания. Магазинчик нарисовался! Не ожидал, очень удобно. И достаточно много по территории взрослых ходит. Получается, персонал тоже тут живет в поселке Интернат. На каникулы население не разбегается, куда бежать, когда дом твой тут? Зарплата в полном объеме, нагрузка вполовину ниже, и так три месяца – хорошо! Еще и лес кругом, идиллия. До города полчаса на автобусе. А до областного центра двести километров почти из этой глуши. Нет, не готов так жить. Поселок кончился, начался лес. Ну и тоже хорошо, чуток разбрелись вширь, травку разглядываем, березки общупываем, птичек подслушиваем. Достал нож, срезал из лещины подходящую палку, начал ровнять.
– Жорж, откуда ты опять нож достал, где ты его прячешь?
– В ножнах, вестимо. Вот они на поясе сзади. – Я в джинсах, футболке и ветровке, ножны не видно.
– Ну-ка, покажи ух ничего себе, кто такую систему придумал?
– Я и придумал. А до меня еще куча людей. Так удобнее. Ничего не болтается, на глаза не лезет, достать легко.
– А палку зачем вырезал? Собак отгонять?
– Тренироваться в свободное время, руки развивать.
– Покажешь, что за упражнение?
Мне не трудно, руки чешутся, просят движения. Начал с ударов от плеча по всем плоскостям, потом локтевые удары с разворотами, кистевые, под конец просто покрутил восьмерки для нагрузки кисти. Левой перехватывать не стал, рано пока при людях её демонстрировать.
– Это что за разминка? Какой вид спорта?
– Историческое фехтование, развиваем в моем городе, парням нравится.
Глава 13 Время заявить о себе
Да, дорогой читатель, не так я представлял себе знакомство, о котором предупреждало руководство Школы. Уже готовился описать вам посиделки у костра с рассказами о том, кто из какого города приехал, что интересного видел, чем увлекается. Ну простите, подвел. Всё оказалось эпичнее и одновременно скучнее, чем нафантазировал писательский мозг. После обеда в актовом зале собрали всю понаехавшую братию объявили, что теперь все в сборе, пора начинать учебу. И первое задание как раз и называлось «Знакомство». Каждый делегат к утру должен составить и зачитать доклад о том, чем таким он занимался в своей комсомольской организации, что послали на Школу именно его. Доклад ограничен пятью минутами. Начало после завтрака, явка обязательна. Меньше можно, больше ни-ни. Микрофон отрубят, а докладчика на пинках со сцены. Сразу в голове закрутилось – восемьдесят выступающих по пять минут, итого четыреста. Почти семь часов без учета перезарядки балаболов. Целый день насмарку. Я этого так не оставлю, мне не позволит комсомольская совесть! Дымовую шашку в зал не обещаю, но гранату подкину, есть идея. Тяну руку!
– Имею ряд вопросов к организаторам!
– Валяй, только представься. Вообще ко всем обращаемся, представляйтесь, пожалуйста. Так будет легче познакомиться.
– Жорж Милославский, Советский Союз. На бумажку речь обязательно или можно по-ленински без бумажки?
– Если справишься, можно без бумажки. Главные оценки выставим не мы, а твои товарищи.
– Жорж Милославский, Советский Союз. Предлагаю изменить регламент для экономии времени и усиления обратной связи! Излагать?
– Ты можешь больше не представляться, излагай.
– Найдите колокольчик побольше или рынду и поставьте перед сценой или прямо на край сцены. Если кто-то из зрителей сочтет, что докладчик несет лабуду, он подходит к сцене и один раз ударяет в колокол. Если таких ударов набирается три до конца доклада, докладчик затыкается и проваливает со сцены. Соратники, как вам такое предложение? – это уже всему залу. Зал дружно заорал, затопал и захлопал, категорически приветствуя новое веяние. Еще бы, молодежь еще не засохла, есть кровь в жилах.
– И сразу второе предложение. Но оно для смелых. Сохранить этот регламент на все время работы Школы.
– Неожиданно, прямо повеяло комсомольскими собраниями двадцатых годов. Так, из Маузеров в потолок никто не стреляет! А давайте попробуем, колокол найдем. Только чур потом не обижаться, сами предложили. Принимается без голосования. Переходим к организационным вопросам…
После собрания, прошедшего гораздо веселее, чем планировалось, в штабе Школы на вечернюю планерку собралась команда организаторов. Понятно, с какой целью – обсудить процесс, проговорить появившиеся проблемы, дать оценку комсомольцам. Гвоздем дня стал Милославский. И начальник Школы Артем Козлов затребовал информацию:
– Что у нас есть по нему?
– Четырнадцать лет, перешел в восьмой класс, комсомолец, холост, в порочащих связях не замечен.
– Другого мы от тебя и не ожидали, Петя. Добавить фразу «истинный ариец» хоть постеснялся. Ты лично проверял про порочащие связи? Язык без костей!
– Я ж не соврал ни словом! Что за наезд?
– В этом наборе ВСЕ комсомольцы и ВСЕ холостые! Давай уже серьезно.
– Ладушки. Родители рядовые коммунисты. Принят в комсомол в мае. Направлен к нам решением горкома комсомола.
– Только приняли и уже выбрали делегатом? Что так быстро?
– Активист. Хорошо зарекомендовал себя.
– А тут кто-то не активист или с плохой рекомендацией приехал? Не порите чушь.
– Прирожденный лидер, собрал вокруг себя всех ребят, приехавших одновременно с ним. Это уже свежая информация. Раньше знакомы не были, а теперь уже группа.
– Товарищи, есть подозрение, что он вчера с ними организовал распитие спиртных напитков, – подключилась начальник политического сектора Аня.
– Чего?! После отбоя что ли? На территории или уходили куда-то?
– Самое забавное, что днем сразу после приезда на центральной площади.
– Вы хоть сами себя слышите? Бред какой!
– Согласна, бред. Ни следов, ни бутылок, ни стаканов, только выражение лиц и характерные жесты. Доложил один из ранее прибывших комсомольцев.
– Уже телеграфисты начали вылезать? Быстро они.
– Дык на том стояла и стоять будет земля русская.
– Но классно он нас умыл сегодня!
– Почему умыл? Петя, не преувеличивай. Просто предложил интересную идею. Понятно, почему направили именно его.
– То есть, Лена, ты даже не спрашиваешь, кого я имел в виду, так ясно?
Я предполагал, что скажут про меня на планерке, происходившее там было вполне предсказуемо и совсем неинтересно. Это как с камушком в воде, когда его кидаешь, заранее предполагаешь форму кругов – они всегда круглые. Даже если кирпич кинуть, все равно круглые круги. Сто раз в детстве проверял. После ужина переоделся в спортивный костюм и побежал по знакомому маршруту. Набегавшись и выровняв дыхание, вырезал еще одну палку, в этот раз полутораметровую. Двуручный меч, моя старая любовь, пора начинать вспоминать его и заново знакомить с телом. В июне темнеет поздно, времени на тренировку хватило. В душ и спать. Только палку на место в уголок поставить, их теперь две. Как дитё, честное слово! Перед сном еще на балконе постоять помедитировать. Зря что ли возился открывал. Валерка куда-то свалил, у нас с ним пока отношения не развиваются. Видимо, ни ему, ни мне не шибко интересно.
Что сказать про «Знакомство», скажу, что оно длилось чуть менее высчитанного мной количества часов, помогла моя идея. Первая же фраза типа «товарищи, идя навстречу двадцать шестому съезду КПСС, наша комсомольская организация…» прервалась ударом колокола. «У меня тут так написано, товарищи!» – второй удар колокола. Народ смотрел в свои бумажки, комкал их, а потом скороговоркой пытался выдать всё, что у него осталось в голове. У некоторых вполне были приличные достижения в комсомольской работе, кто-то впрямь горел и светил в меру сил.
Где-то в середине списка и я вышел на сцену. Желания завести публику не было, потому в двух словах рассказал, как подбил всю школу организовать музей древней военной истории, как все дети на энтузиазме бросились под руководством трудовика собирать доспехи и ковать оружие. Как директор оббегал шефов, выбил из них кожу, листовое железо, медь и сукно. Как девочки засели шить одежду по старинным гравюрам, как основали кружок исторического костюма. Как мальчики из моего класса начали учиться владеть оружием. Как комитет комсомола города взял под крыло наше начинание и оказал поддержку, прикрыв со всех сторон от РОНО. Резюмировал: теперь город стоит на ушах, половина школьников увлекается историей, технологией кузнечного дела и шитья, вторая половина развивает новое спортивное направление. А всего-то, надо было зажечь интересной идеей один класс, чтоб полыхнуло во всем городе. За время моего выступления в колокол никто не ударил. Вот и хорошо. А целый день на это их Знакомство убили.
Вечером, не успел убежать в лес, как пришли они. Чуть не со спущенными штанами застали. Упали в ноги всем кагалом и в голос завопили! Мол, тошно им тут без моего наставничества, света белого не видят, хлеб черств, вода горька, спаси, на тебя одна надежда! Кто они, понятно, собутыльники мои, цветики лесные. Насчет «упали в ноги» чуток преувеличил, факт имел место, народ хотел грамотно организованного безобразия. Им понравилось, что можно дисциплину хулиганить безнаказанно. Пришлось выводить банду на улицу и там искать укромное место для разговора. А мест таких в поселке чуть более, чем дофига!
– Так, банда, слушаем и запоминаем. За нами следят, однозначно. И даже сейчас, когда мы просто протираем лавочки, тоже следят. Потому как не может в комсомольском коллективе не найтись стукача. Двух стукачей. На стукача тоже кто-то должен стучать, поэтому положено не менее двух.
– И что теперь делать?
– Всё, что захочется, но аккуратно. Наказывают у нас кого?
– Нарушителей! Преступников!
– Неверно. Наказывают у нас того, кто попался. Потому что попадаться нельзя. Но есть и положительный момент.
– Какой?
– В нашей банде стукачей нет.
– Обоснуй!
– История вчерашняя с соком не всплыла. Значит из нас никто. Логично? Логично. Мы можем доверять друг другу, а больше никому. То есть в разведку с кем угодно из Школы пойти можно, а в самоход – нельзя.
– Куда нельзя?
– В самовольную отлучку с территории воинской части. Если что, боец Коваленко пояснит.
– А почему она боец?
– Во-первых, потому что дисциплинированная. А во-вторых, только настоящий воин может дрыхнуть, пока вокруг бойня и поножовщина.
– Это какая поножовщина? Когда?
– В поезде ночью, когда Изю обокрали. Ты спала тогда, не слышала, как я наши шмотки охранял от бандитов с ножом.
– От бандитов с ножом? Правда?
– Правда, я тогда был с ножом. А бандиты с штанами Изи Славовича.
– И чего ты?
– По горбу кому-то рукояткой засветил, он и уполз.
– Вот ты опасный, Жорж.
– Я да. Плавать все умеют? Молодцы. Есть одно очень нарушательное безобразие, без которого вроде и можно, но которое точно нельзя. Я ясно выражаюсь?
– Не очень. Что делать будем, скажи, а мы разберемся, будем нарушать или погодим.
– Дело такое, мною разведано удобное место для захода в озеро. И купаться там надо только ночью, днем спалят.
– Классно! Далеко?
– Я еще не всё сказал. Грядет Иван-Купала, купаться можно только голыми.
– Ой!
– Вот и ой. Не хотел говорить, потому как непростое это дело, купаться в Купальную неделю в речке или озере. Тут вам не бассейн и не Черное море.
– Так ты нас отведешь?
– Нет. Вы венки плести не умеете, а там надо будет обязательно венки сначала на голову надевать друг другу, а потом по воде пускать.
– Умеем-умеем! Еще как умеем! И я могу венок плести. Но я стесняюсь.
– Она стесняется, это боится, отбой. Раз нет единодушия в банде, не идем, решили.
– Может еще не решили!
– А ночью сильно темно? Нас будет видно?
– Нас будет слышно, но не очень. А видно будет только когда через костер прыгать почнем.
– И через костер? Здорово!
– Тогда пойдемте. Все за, ну ребята-а-а, ну давайте.
– Когда пойдем, сегодня?
– Точно не сегодня. Дрова не готовы, дно не прощупано. Да и черт с ним, хотите сегодня, пойдем когда хотите.
Оказывается, девушки хотят быть русалками, пусть и побаиваются. А еще им нравится, что после Школы разбежимся и никто ничего никогда… Юность, она такая.
В этих местах лето наступает раньше, озера прогреваются у в начале июня, так что ничем не рискуем. Нож всегда со мной, спички нашлись, по пути к месту преступления подбирали сухие валежины и сучки, одним словом, хворост. Я вот не понимаю, до нас всё еще не довели распорядок дня нарочно или как? Понятие отбоя есть, но расплывчатое, подъем тоже по желанию. Но кормить, если опоздал, никто не будет. Это такой педагогический трюк или пофигизм руководства Школы? Склоняюсь к первому и продолжаю вести банду на пляж. Триста метров по темноте не равны той же дистанции днем. Пока добрались, совсем стемнело. Всякая живность затихла, комары уже отроились, или что они там делают. Во всяком случае, на пляже их почти не было. Может сдувало ветерком на открытом месте. Перелесок остался за спиной, отделяя нас от Интерната.
Первым делом подготовить костер, сложили шалашик по уму, на затравку насобирали сухой травы. В эти времена каждый может соорудить костер, пока данное умение полезнее, чем серфинг по сети. Некоторые уже разулись и попробовали воду, говорят – нормальная!
– Банда, одежду не разбрасываем, каждый складывает свою кучку, трусы обязательно сверху. Раздеваемся и в воду! – подаю пример естественного разоблачения, что естественно, то не безобразно. Остальные за мной, в такой ситуации неудобно быть одетым среди голых – засмеют.
– Марш в воду! Громко не орем, не визжать категорически! Кто завизжит, пойдет одеваться.
Ой, водичка хороша! Не любою сильно теплую, она цветет сильнее, но и в ледяной не покупаешься толком. Поплавал чуток кролем, вытянулся на воде – хорошо! Но надо вылезать зажигать костер. Я не на соревнованиях, поджег сразу пару спичек, трава принялась, затрещали веточки. Когда молодежь повылезала, костер уже осветил берег и давал ощутимое тепло.
– Подходим греемся, сушимся. Одеваться будем как высохнем.
– А трусы уже сейчас можно?
– А волосы сухие?
– Причем тут волосы? Ой!
– Через костер прыгать готовы?
– Дааа!!!
Подозреваю, что картинка обнаженных тел юношей и девушек, стоящих вплотную перед костром, будет не один год греть их. Юность прекрасна во всех её проявлениях. Главное, не переборщить с красотой. Краска от смущения или от новизны ощущений не видна в красных отблесках костра, холод испаряющейся с кожи воды не дает разгуляться скоромным мыслям. Говорят, в раю все ходили голыми и не стеснялись, пока не знали греха. Вот и мы в ту ночь его не знали.
