Текст книги "Занимательные истории об истории"

Автор книги: Юрий Сокольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Заслуженные награды-2

В СССР высшим орденом с 1930 г. являлся орден Ленина. Вначале предполагали, что таким орденом станут отмечать самых достойных людей страны. Первые годы так и было, вот кто получил этот орден: И. И. Бродский – художник, Е. В. и М. И. Виноградовы – ткачихи-ударницы, Е. В. Гельцер – балерина, В. Г. Дуров – артист цирка, И. В. Мичурин – селекционер, Н. А. Островский – писатель, Л. П. Орлова – киноактриса, В. П. Чкалов – летчик, Д. Д. Шостакович – композитор.

Больше всех орденов Ленина получили деятели тыла, обеспечившие своей работой победу на фронте во время Великой Отечественной войны, – нарком (министр) вооружений Д. Ф. Устинов (11 орденов), авиаконструктор А. С. Яковлев (10 орденов). Маршалы, командовавшие войсками, награждались Золотыми звездами Героев Советского Союза и орденами «Победа». Впрочем, и маршалам доставались ордена Ленина: Е. И. Чуйков их имел 9 штук, по 8[2]2
  Л. И. Брежнев имел 8 орденов Ленина, но он награждал ими себя сам.


[Закрыть] – К. Е. Ворошилов, С. М. Буденный, А. М. Василевский, В. Д. Соколовский, по 7 – И. X. Баграмян, И. С. Конев, К. С. Москаленко, К. К. Рокоссовский, а вот Г. К. Жуков – только 6 (зато он имел 2 ордена «Победа»).

С годами при награждении орденами стали забывать о первоначально провозглашенных принципах. Вот, например, кто удостоился семи орденов Ленина: министр иностранных дел А. А. Громыко (прозванный на Западе «Господин „Нет“»), президент Академии сельскохозяйственных наук Т. Д. Лысенко (запретивший генетику), партийный руководитель Украины В. В. Щербицкий. А с награждением орденом Ленина Л. Ф. Тимощук вышел форменный скандал, и об этом мы расскажем подробнее.

Лидия Федосеевна работала в Кремлевской больнице врачом-кардиологом. Однажды в 1948 г. ее (вместе с группой других врачей) вызвали к А. А. Жданову, которому неожиданно стало плохо. Сделав кардиограмму, Тимощук поставила диагноз «инфаркт миокарда», что означало постельный режим на 7-10 дней. Но другие врачи, посоветовавшись, приняли иной, более мягкий диагноз, в соответствии с которым больной мог уже со следующего дня вставать, ходить по комнате, немного читать и даже смотреть кинофильмы. Тимощук не согласилась с таким диагнозом, она написала особое мнение и (как тогда полагалось) подала докладную записку в охрану Жданова. Через три дня Жданов умер. Медиков-профессоров, поставивших ошибочный диагноз, никто не трогал, зато Тимощук несколько раз вызывали к следователю, а потом перевели на понижение – в филиал Кремлевской больницы.

Через 5 лет, в январе 1953 г., была арестована большая группа врачей Кремлевской больницы. Их обвиняли в неправильных методах лечения, приведших к смерти двух секретарей ЦК – А. А. Жданова и А. С. Щербакова. Часть арестованных обвиняли также в сотрудничестве с международной сионистской организацией «Джойнт», связанной с американской разведкой. Другую часть арестованных считали агентами английских спецслужб. Вспомнили о Тимощук: ведь она уже давно сигнализировала органам безопасности о врачах-шпионах.

Лидию Федосеевну наградили орденом Ленина. В газетах о ней ежедневно писали, называя «славной русской патриоткой». Была организована шумная кампания откликов «простых советских людей» на «подвиг» Л. Ф. Тимощук. Снова, как и в 1937 г., открыто призывали к доносительству – теперь на врачей, которые, мол, неправильно лечат. Приводили яркие примеры. В среде интеллигенции, привыкшей шушукаться по углам, возникла поговорка: «Написал доносец – стал орденоносец».

Но вот в марте 1953 г. умер И. В. Сталин. О Тимощук газеты более не писали. Колесо истории стало поворачиваться в другую сторону: в апреле выпустили из заключения всех врачей (кроме одного, Я. Г. Этингера, который в тюрьме умер), зато арестовали следователей, которые вели «дело врачей». Вскоре Л. Ф. Тимощук пришлось вернуть злосчастный орден Ленина. Потом ее снова понизили в должности и перевели в рядовую больницу, но ее новые коллеги демонстративно от нее отворачивались.

В 1957 г. автору довелось побывать на одном закрытом собрании, где делал доклад член ЦК А. А. Слепухин. Он сообщил, что Тимощук-де погибла в автомобильной катастрофе. Эти слова докладчика были встречены аплодисментами.

А Лидия Федосеевна продолжала жить и работать, неся свой терновый венец. Когда к власти в стране пришел Л. И. Брежнев, началось постепенное обеление эпохи Сталина. Опять вспомнили о Л. Ф. Тимощук: ее наградили орденом Трудового Красного Знамени с формулировкой «За выслугу лет». Брежнев, как известно, очень любил награды.

Стукачи

Массовое доносительство в России, по-видимому, началось в годы царствования Бориса Годунова. И раньше имели место случаи стукачества, но они были довольно редки, и всякий донос обязательно проверялся. Однажды слуга боярина Федора Шестунова донес на своего хозяина. Царь Борис решил публично поощрить доносчика. На Красной площади в Москве объявили тому слуге милостивое слово государево: дали ему вольность, чин и поместье. Тут же посыпались со всех сторон доносы слуг на господ, последних ссылали в Сибирь, лишали чинов и собственности. Но сами доносчики от этого, как правило, получали только моральное удовлетворение.

Совершенно по-другому было поставлено дело при царице Анне Ивановне. Достаточно было прокричать: «Слово и дело!» – и можно было явившимся на этот зов стражникам изложить свой донос на любого, даже очень высокопоставленного чиновника. Того незамедлительно арестовывали, подвергали допросу «с пристрастием» (то есть с применением пыток). Виновных лишали чинов и состояния, часть которого попадала в руки доносчиков. Естественно, доносительство стало выгодным и достигло огромных масштабов.

Екатерина II решила бороться с доносчиками следующим образом. Доносчиков забирали в полицейский участок и держали там без еды и питья двое суток. Если после такого испытания доносчик продолжал утверждать, что что-то знает, то лишь тогда его показания выслушивали и записывали.

Массовое доносительство вновь расцвело в 1937–1938 гг. Сам И. В. Сталин обратился к членам партии с призывом помочь славному НКВД бороться с врагами – вредителями, диверсантами, шпионами. Сразу же в органы НКВД стали поступать многочисленные сигналы, иногда – совершенно вздорные. Но для бдительных органов НКВД всякая бумажка есть документ, и большинство подозреваемых вскоре превращались во врагов народа, после чего их расстреливали.

Много доносов на знакомых и малознакомых ему людей написал в 1937 г. заместитель наркома просвещения Белоруссии В. С. Серафимов. Еще больше доносов написала заведующая отделом науки и школ республиканского ЦК партии Ф. А. Новикова. На проходившем летом того года в Минске съезде компартии Белоруссии отмечалось, что в республике разоблачено и обезврежено множество врагов народа. В потворстве врагам обвиняли на съезде председателя ЦИКА. Г. Червякова. Во время обеденного перерыва Червяков у себя в кабинете застрелился.

Открывая вечернее заседание съезда, секретарь ЦК В. Ф. Шарангович сообщил делегатам об этом событии, добавив, что Червяков – двурушник, и актом самоубийства совершил враждебный поступок.

Через три недели после съезда сам Шарангович был арестован и вскоре расстрелян как якобы польский шпион.

В тот год в Москве в кресле наркома ВМФ побывало четверо – и все они, как якобы враги народа, были сняты с должности (один за другим) и расстреляны. И тут не обошлось без доносов.

В том же году в Тбилиси дважды арестовывали председателей горисполкома, всех (одиннадцать) заместителей, главных бухгалтеров и главных экономистов. Их больше никто не видел.

В Ленинграде в течение года арестовали одного за другим шестерых секретарей местного отделения Союза писателей, их тоже репрессировали. Правда, секретарь писательской парторганизации Г. И. Мирошниченко остался цел и невредим. Через два десятилетия, когда Мирошниченко дожил до своего юбилея, то получил телеграмму от поэтессы О. Ф. Берггольц: «Привет вашей пятидесятой весне. Некто в пенсне». То был намек на Л. П. Берию, носившего пенсне, и на сотрудничество с ним юбиляра. А саму поэтессу в тот (1937) год дважды исключали из партии и из Союза писателей (и дважды восстанавливали). Довелось ей тогда по чьему-то доносу посидеть и в тюрьме.

В своих мемуарах большинство советских военачальников недобрым словом поминают Л. 3. Мехлиса, до войны – начальника Главного политуправления Красной армии, в годы войны – члена военных советов ряда фронтов. Мехлис считал своей обязанностью сообщать Сталину любой компромат на генералов. Так, он доложил вождю, что генерал А. В. Горбатов направил роту солдат, выведенную с передовой на отдых, на заготовку строительного леса для жителей освобожденных деревень. Сталин буркнул: «Горбатого только могила исправит». Эту фразу можно было истолковывать по-разному, ибо Горбатов до войны три года провел в лагерях. Но генерала с должности не сняли: его армия успешно наступала.

В другой раз Мехлис пожаловался на генерала (впоследствии маршала) К. К. Рокоссовского: мол, спит с женщинами. То привел к себе артистку, приехавшую с концертной бригадой из Москва, то водит к себе медсестру из фронтового госпиталя. «Что будем делать с генералом?» – закончил свой доклад Мехлис. «Что будем делать? Завидовать будем».

В конце концов Мехлис надоел и самому Сталину, и он велел его арестовать. Однако во время допросов на Лубянке Мехлис умер. Тут Сталин смягчился и велел пепел умершего замуровать в Кремлевской стене. Мраморная доска с фамилией одного из главных стукачей до сих пор находится рядом с досками, на которых начертаны фамилии героев и государственных деятелей.

Экология касается всех

В последние 20–30 лет вырос всеобщий интерес к вопросам экологии, то есть изучения среды обитания человека. Оказывается, развитие цивилизации иногда идет в ущерб природе. В средствах массовой информации приводятся яркие примеры ущерба. Бывает, однако, что журналисты применяют чрезмерно яркие краски.

Много писали о так называемом парниковом эффекте. За счет повсеместного использования процессов сгорания (на тепловых электростанциях, на транспорте и др.) в атмосфере втрое возросло содержание углекислого газа, который тяжелее воздуха и нарушает теплообмен с верхними, более холодными слоями атмосферы. Это, мол, грозит нам потеплением климата, таянием полярных льдов, повышением уровня Мирового океана, затоплением части суши и т. д. Особенно много шума было тогда, когда зима в Москве выдавалась теплая (хотя в Сибири по-прежнему стояли 50-градусные морозы). Но вот обнаружили антипарниковый эффект: образование аэрозолей от окислов серы, что вызывает отражение солнечных лучей. А ведь окислы серы образуются при тех же процессах горения, когда возникает углекислый газ. Получается, что биосфера обладает определенной устойчивостью.

Не менее яркими красками описывалось образование озоновых дыр в полярных областях. Для ликвидации этой опасности предлагалось немедленно заменить все компрессионные холодильники, работающие на фреонах (газах, содержащих фтор и хлор). Потом стало выясняться, что озона становится меньше в верхних слоях атмосферы (стратосфере), зато его становится больше в ее более низких слоях (тропосфере). Холодильники пока оставили в покое.

Лет двадцать тому назад в нашем городе кипели страсти по вопросу о том, нужна ли дамба как средство защиты от наводнений. Страсти приняли столь нешуточный оборот, что строительство дамбы прервали на середине (остров Котлин был соединен с материком только с северной стороны). Ныне противники дамбы переключили свою активность на другие, более животрепещущие темы. Дамбу все-таки достроили. Сейчас никто не сомневается, что она нужна. Люди удивляются: «Как мы раньше-то жили без дамбы?»

Мы привели эти примеры не для того, чтобы иронизировать над экологическими спорами. Экология касается всех; население вправе знать, как решаются эти проблемы. Но здесь не нужны излишние эмоции, особенно среди несведущих людей.

А вот проблема ядерной зимы (и ядерной ночи) реально существовала до 1963 г., пока не были подписаны соглашения о запрете ядерных испытаний в трех средах (на земле, в воздухе и под водой). Образующиеся при каждом таком испытании радиоактивные отходы накапливались. Один из таких отходов – радиоактивный изотоп углерода – имеет период полураспада 4000 лет, так что об уже проведенных испытаниях человечество будет помнить в течение тысячелетий.

Широкая общественность только из воспоминаний академика А. Д. Сахарова узнала, что в нашей стране водородные бомбы изготовляли две параллельно работающие организации. В одной трудились (наряду с людьми других национальностей) ученые-евреи Я. Б. Зельдович, Ю. Б. Харитон, Л. В. Альтшулер, Д. А. Фишман и др. Во второй были только русские – Е. И. Забабахин, Ю. А. Зысин и др. Первую организацию в шутку называли «Израиль», вторую – «Египет». С небольшим интервалом «Израиль» и «Египет» взорвали в атмосфере две 50-мегатонные бомбы. По своим основным характеристикам (мощности, весу, стоимости) бомбы были почти одинаковыми, для военных целей достаточно было одного взрыва. И лишь для того, чтобы оправдать существование двух параллельных организаций, провели второй взрыв. Зато природе был нанесен двойной ущерб.

Всемогущая Юлия

Нижеследующий материал мы почерпнули из статьи в «Литературной газете» от 1 октября 1980 г. В статье говорилось о порядках, царивших 20 лет тому назад в Академии сельскохозяйственных наук (ВАСХНИЛ). Знающие люди утверждают, что нечто похожее иногда наблюдалось и в других научных (и не только научных) учреждениях.

Академик П. П. Лобанов дважды назначался президентом ВАСХНИЛ. Первый раз он сменил на этом посту печально знаменитого Т. Д. Лысенко, который через пять лет снова уселся (вместо Лобанова) в кресло президента, но всего на два года. Несомненной заслугой Лобанова перед всей сельскохозяйственной наукой и практикой является искоренение духа авантюризма, насаждавшегося Лысенко в течение двух десятилетий. Но у Павла Павловича была маленькая слабость…

Однажды в машинописном бюро он обратил внимание на молоденькую машинистку, которая усердно печатала на пишущей машинке. Вскоре у президента ВАСХНИЛ появился новый секретарь-референт: Юлия Николаевна Гусарова. Потом в отдел кадров Академии доставили копию диплома о высшем образовании Ю. Н. Гусаровой. Затем в вестибюле Академии вывесили объявление, извещавшее о предстоящей публичной защите диссертации Ю. Н. Гусаровой на тему, связанную с повышением эффективности удобрений в Нечерноземье. Люди, знавшие Юлию, покачивали головой: вчерашняя машинистка до сих пор путалась в химических формулах минеральных удобрений. Но официальные оппоненты представили хвалебные отзывы, а головное предприятие – ВНИИ экономики сельского хозяйства – сочинило восторженный панегирик соискателю ученой степени кандидата экономических наук.

И вот Юлия – кандидат наук. Президент ВАСХНИЛ назначил ее на должность ученого секретаря Академии. Теперь в ее руках фонд премирования Академии. Отныне все заведующие лабораториями (а это по статусу – академики или члены-корреспонденты), отправляясь в заграничные командировки (в те годы это происходило довольно редко), всегда привозили Юлии Николаевне дорогие подарки: французские духи, японские транзисторы и т. п. Если с подарком не угодишь – твою лабораторию урежут по фонду премирования, еще хуже – вычеркнут тему из плана. Юлия была строга.

Себя она тоже не забывала. За 6 лет пребывания в должности ученого секретаря выезжала в зарубежные служебные командировки 12 раз – больше любого академика. Причем академики всегда, как школьники, отчитывались на заседаниях Ученого совета о творческих итогах своих зарубежных поездок, а Юлия Николаевна – никогда.

В те стародавние времена совместительство разрешалось только для преподавателей, но всемогущая Юлия легко обошла этот барьер: все эти годы она получала пол-оклада в зависимом от ВАСХНИЛ Московском институте инженеров землеустройства, не прочитав там ни одной лекции.

Почувствовав свое всемогущество, она стала, выражаясь спортивными терминами, вести игру за гранью фола. Президент Лобанов подписывал любые бумаги, которые ему приносила на подпись Юлия, – и вот облагодетельствованными за счет фондов ВАСХНИЛ становятся десятки людей, не имевших никакого отношения к Академии. Зато имели отношение к ученому секретарю: это ее отец, ее родной брат, другие родственники, знакомые Юлии, знакомые ее родственников. Они получали прописку в Москве, бесплатные квартиры в столице, телефоны вне очереди, очередь на получение автомашины (в те годы было именно так!) и др. Тогда подобные блага доставались только счастливчикам. Всемогущая Юлия одаривала других не «за спасибо».

Но вот президента Лобанова сняли с должности второй раз, уже окончательно. Вслед за ним была уволена и Ю. Н. Гусарова. Затем ее исключили из партии. Потом ВНИИ экономики сельского хозяйства послал в соответствующую инстанцию просьбу аннулировать ученую степень кандидата экономических наук Ю. Н. Гусаровой «по вновь открывшимся обстоятельствам». Колесо закрутилось в обратную сторону.

Интересно знать, что было потом, удалось ли Юлии Николаевне очиститься от той грязи, которой ее испачкали вчерашние прихлебатели. В «Литературной газете» о ней более ничего не сообщалось.

Орден «Победа»

Профессиональные военные трепетно относятся к своим боевым наградам. Каждая награда связана в их памяти с конкретным событием – сражением, где они рисковали жизнью, нередко проливали кровь.

До Великой Отечественной войны в нашей стране для награждения военных было только два ордена – Красного Знамени и Красной Звезды. Правда, особо отличившихся награждали орденом Ленина и Золотой звездой Героя Советского Союза. Перед войной четверо военных летчиков были дважды Героями: С. И. Грицевец, С. П. Денисов, Г. П. Кравченко, Я. В. Смушкевич.

В годы войны для награждения за боевые подвиги были учреждены ордена Суворова, Кутузова, Александра Невского, Богдана Хмельницкого, Отечественной войны, Ушакова, Нахимова (только для моряков), Славы (только для рядовых и сержантов, а в авиации – и для младших лейтенантов). Поскольку большинство из этих орденов имели по несколько степеней, то всего добавлялось 19 различных наград. Двадцатой новой наградой стал орден «Победа», он являлся высшим военным орденом страны, вторым после ордена Ленина.

Орденом «Победа» были награждены командующие фронтами в годы войны: А. М. Василевский (дважды), Л. А. Говоров, Г. К. Жуков (дважды), И. С. Конев, Р. Я. Малиновский, К. А. Мерецков, К. К. Рокоссовский, С. К. Тимошенко, Ф. И. Толбухин, а также И. В. Сталин (Верховный Главнокомандующий) и А. И. Антонов (начальник Генерального штаба). На последней должности в ходе войны побывали также Василевский и Жуков. Кроме этих одиннадцати советских военачальников, ордена «Победа» удостоились пятеро иностранцев: Д. Эйзенхауэр (американский генерал), Б. Монтгомери (английский маршал), И. Броз Тито (югославский маршал), Р. Жимерский (польский маршал) и румынский король Михай I.

После окончания войны прошло 33 года (почти мифическое число – столько лет прожили Иисус Христос, Александр Македонский, Н. И. Кузнецов, П. И. Пестель, Е. И. Пугачев, В. И. Чапаев, В. П. Чкалов). Вдруг, 20 февраля 1978 г. было объявлено, что Л. И. Брежнев награждается орденом «Победа».

Брежнев окончил войну в звании генерал-майора. Став руководителем государства, он присваивал себе дальнейшие чины, вплоть до маршала, очень любил ордена, наградил сам себя четырьмя звездами Героя. Был трижды Героем Болгарии, дважды Героем Кубы, Чехословакии и т. д. И вот прельстился орденом «Победа», который предназначался лишь за отличия в военной стратегии.

Обычно после каждого награждения Брежнева в газетах недели две печатали поток приветствий: организации и отдельные граждане высказывали свои «чувства глубокого удовлетворения» по поводу «высокой оценки заслуг» «дорогого Леонида Ильича». На этот раз такие приветствия публиковались всего два дня, во всех остальных телеграммах на имя маршала Брежнева были лишь поздравления в связи с Днем Советской армии.

Люди, привыкшие читать между строк, поняли: с награждением орденом «Победа» вышел перебор.

ПОГРАНИЧНЫЕ СТРАНЫ

Нажим на Турцию

Летом 1875 г. в турецких балканских провинциях Боснии и Герцеговине вспыхнуло восстание. Поводом послужило то, что турецкие сборщики налогов попытались вторично на протяжении нескольких дней взыскать налоги. Султан прислал войска, но все мужчины ушли в горы и начали партизанскую войну. Турецкие солдаты жестоко расправлялись с оставшимися в селах женщинами, детьми, стариками. На защиту мирных жителей Боснии и Герцеговины выступили шесть крупных европейских держав: Россия, Австро-Венгрия (в дальнейшем – Австрия), Франция, Англия, Германия и Италия. Они решили действовать совместно, и все это называлось «европейский концерт». Однако каждый из «музыкантов» играл собственную партию.

Россия недавно (в 1856 г.) проиграла войну Турции, потеряв южную Бессарабию. Теперь Россия жаждала реванша. Повод для новой войны с Турцией был вполне подходящим: защита славянских народов Боснии и Герцеговины от притеснений турок-мусульман.

Австрия в 1866 г. проиграла войну Германии, потеряв Шлезвиг-Гольштейн. Поэтому она хотела компенсировать свои потери приобретением новых земель. Повод для войны нашелся: население Боснии и Герцеговины исповедовало католичество, которое было господствующей религией в самой Австрии. В то же время Австрия опасалась, что на поддержку своих соседей выступит Сербия, где жили славяне, исповедовавшие православие (которое было господствующей религией в России). Тогда бы у России появилось еще больше оснований вмешаться в Балканский конфликт, а это Австрию не устраивало.

Франция в 1870 г. потерпела поражение в войне с Германией, потеряв Эльзас и Лотарингию. Кроме того, из-за финансовых махинаций Египет (полуколония Турции) утратил (в 1869 г.) контроль над Суэцким каналом, который строили и поначалу эксплуатировали французы. Теперь канал перешел во владение Англии, а Франция желала компенсировать потери приобретением новых земель, например Сирии, где уже стояли французские войска, приглашенные туда турками для подавления восстании местных арабов.

Англия, приобретя контрольный пакет акций Суэцкого канала, теперь желала прибрать к рукам весь Египет. Это стало бы возможным в случае поражения Турции в какой-нибудь войне, например, с Россией. Поэтому Англия была в такой войне заинтересована, но не хотела, чтобы черноморские проливы перешли к России, ибо тогда русский флот мог бы свободно плавать по Средиземному морю, где англичане считали себя хозяевами.

Германия, выиграв войны у Австрии и Франции, опасалась развития в этих странах реваншистских настроений и желала направить устремления обеих держав в другом направлении, например на дележ турецкого наследства.

Италия недавно (в 1870 г.) завершила процесс своего объединения, причем северные провинции (Венеция, Ломбардия) перешли к ней от Австрии и от Франции. Теперь Италия, подобно Германии, стремилась направить эти державы в сторону Турции.

Таким образом, все державы «европейского концерта» желали крушения и распада Турции, но на словах и в официальных дипломатических документах ратовали за нерушимость турецких границ.

Австрийский министр иностранных дел Д. Андраши подготовил проект реформ, которые Турции следовало бы провести в Боснии и Герцеговине. Остальные пять европейских держав согласились с этим проектом, их министры иностранных дел подписали соответствующий меморандум, врученный Турции. Турция ввиду столь сильного нажима согласилась на реформы. Но сначала надо было усмирить восстание в Боснии и Герцеговине, а туркам это никак не удавалось.

Русский канцлер А. М. Горчаков предложил потребовать для Боснии и Герцеговины автономию: тогда, мол, мир установится очень быстро. Тем временем на помощь братьям-славянам выступила Сербия (чего, как мы помним, опасалась Австрия). В Сербию прибыло 4 000 русских добровольцев во главе с генералом М. Г. Черняевым, который стал командовать объединенными русско-сербскими войсками.

В Англии не на шутку заволновались. Английский премьер-министр Б. Дизраэли счел момент подходящим, чтобы открыть все карты: он предложил Боснию и Герцеговину отдать Австрии, южную Бессарабию – России, Египет – Англии, а в черноморские проливы ввести английский флот. Австрия успокоилась. Россию устраивало все, кроме присутствия английского флота в черноморских проливах: она предпочитала держать там свой флот, в крайнем случае – флоты всех стран «европейского концерта».

Германский канцлер О. Бисмарк предложил отторгнуть от Турции и Болгарию, где в то время славяне также восстали против турецкого господства. Бисмарк не возражал, чтобы Болгарией владела Россия. Но с этим никак не могла согласиться Австрия. Договорились, что Болгарию разделят пополам: западная часть отойдет к Австрии, восточная – к России. Так европейские державы делили Турцию, которая не только не была повержена, но даже не вступила ни с кем в войну.

Но Турция и не могла в тот момент вести войну, ибо в стране разразился финансовый кризис. Турция не смогла внести очередных платежей по займам держав «европейского концерта» (сейчас это называют дефолтом). Экономический кризис вызвал в стране революционное движение: против султана Абдул-Азиза I выступили учащиеся мусульманских религиозных школ (тогда в Турции их называли софтами, ныне в Афганистане – талибами). К движению присоединились некоторые наиболее решительные военные. Движение возглавил Мидхат-паша, бывший ранее губернатором в Багдаде.

В конце мая 1876 г. султан Абдул-Азиз I вынужден был отречься от престола, а через неделю – для верности – его убили. Новый султан, Мурад V, продержался на троне только три месяца. После него султаном стал Абдул-Хамид II, который дал Мидхат-паше письменное обязательство ввести в стране конституцию. Мидхат написал текст конституции, султан ее утвердил. В том же году был выбран первый парламент. Абдул-Хамид II пошел на уступки во внешней политике, позволив представителям «европейского концерта» собраться в декабре в Стамбуле на конференцию, чтобы выработать предложения для Турции.

Сначала эта конференция проходила без турецких представителей, заседали только послы и министры стран «европейского концерта». Они подготовили согласованный всеми шестью державами документ, призывающий правительство Турции предоставить автономию Болгарии, Боснии и Герцеговине.

23 декабря (н. ст.) 1876 г. конференция должна была завершить свою работу. На торжественный акт закрытия пригласили представителей Турции. Для них должны были зачитать заключительный документ. Когда все чинно расселись по своим местам, за окнами началась стрельба из пушек. Участники конференции не без паники бросились к окнам и дверям. Но их успокоил турецкий министр иностранных дел Саффет-паша, заявив, что сегодня султан даровал Турции конституцию, в честь чего устроен артиллерийский салют. Отныне все жители Турции (Османской империи) – и турки-османы, и подданные народы – будут иметь совершенно равные права, поэтому труды уважаемой конференции совершенно излишни.

Участники конференции были вынуждены покинуть зал заседаний. Послы стран «европейского концерта» в спешке выехали из Стамбула для консультаций со своими правительствами.

А далее произошло следующее. Через месяц султан арестовал Мидхат-пашу, потом – для верности – велел его убить. Вскоре султан разогнал и парламент. О конституции велено было забыть. Забегая вперед, отметим, что подобный трюк с конституцией и парламентом этот же султан решил повторить в 1908 г. Но тогда парламент оказался сильнее и прозорливее, ибо знал повадки своего султана: Абдул-Хамид II был свергнут, заключен в тюрьму, где и умер (через 10 лет).

Вернемся к событиям 1877 г. Три месяца потребовалось державам «европейского концерта», чтобы прийти в себя и выработать согласованное решение в отношении Турции. 31 марта представители всех шести держав подписали в Лондоне протокол, где настаивали на решениях, принятых ранее (то есть в декабре 1876 г. в Стамбуле). Через несколько дней Лондонский протокол был вручен Турции.

12 апреля Турция этот протокол отклонила.

13 апреля Россия объявила мобилизацию.

Александр II приехал в Кишинев, где находилось командование армии, выдвинувшейся для наступления на Стамбул. Генералы бодро отрапортовали царю, что у них к войне все готово. 24 апреля Александр II подписал манифест об объявлении войны Турции.

В столицах остальных стран «европейского концерта» весело потирали руки в предвкушении предстоящего разгрома Турции, причем правительства этих стран сами участвовать в войне не хотели. За них воевала Россия, а они все из этого извлекли немалую выгоду.