Текст книги "Занимательные истории об истории"

Автор книги: Юрий Сокольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Братья Зубовы

Наиболее известен читающей публике Платон Александрович Зубов. 22-летний поручик вдруг понравился 60-летней императрице Екатерине II, и она сделала его своим фаворитом. Предмет своей последней любви царица осыпала многочисленными наградами. Платону жаловались многие поместья, общая численность его крепостных превысила 30 000 душ. Фаворита постоянно награждали различными орденами, вплоть до высшего – ордена св. Андрея Первозванного. В течение семи лет Платон с 11-го места по Табели о рангах поднялся до 2-го, став генерал-аншефом. Одновременно он был генерал-фельдцейхмейстером (главнокомандующим артиллерией), главнокомандующим Черноморским флотом, таврическим губернатором, и все это не покидая покоев Зимнего дворца в столице.

Своего отца, отставного майора, Платон провел в обер-прокуроры Сената, где тот через год (заслужив славу отъявленного мздоимца) получил для себя и для своих четверых сыновей графский титул. А потом влюбленная Екатерина II приказала своему послу в Вене А. К. Разумовскому добиться у тамошнего императора Франца II для своего молодого фаворита титула светлейшего князя Священной Римской империи (каковой титул и был получен).

После смерти Г. А. Потемкина Платон Зубов стал фактическим руководителем всей внешней и внутренней политики империи. Сколь успешно он это делал, видно из следующего примера. Платон отправил в Англию с личным посланием Екатерины II к тамошнему королю Георгу III французского эмигранта графа д’Артуа. За графом числились большие долги разным частным лицам. По тогдашним английским законам всякий должник (кроме короля и членов парламента) мог быть подвергнут тюремному заключению, если его долг превышал 10 фунтов стерлингов. Платон Зубов об этом не знал – он отправил графа д’Артуа в опасное для него путешествие. И лишь вмешательство русского посла в Лондоне С. Р. Воронцова, специально прибывшего на корабль и убедившего графа не сходить на берег, а плыть восвояси, спасло ситуацию.

Платон Зубов затеял поход в Персию. По плану недавнего поручика русские войска должны были через Кавказ вторгнуться в Персию, потом развернуться к Турции и достичь черноморских проливов с востока. Екатерина II утвердила этот фантастический план и предложила А. В. Суворову командовать войсками. Тот наотрез отказался. Вообще Суворов откровенно называл Платона Зубова «болваном». Платон вынужден был терпеть, ибо старый фельдмаршал приходился тестем его брату, Николаю.

Зато все остальные перед Платоном раболепствовали. М. И. Кутузов (будущий фельдмаршал, а тогда всего лишь генерал-лейтенант) специально приезжал к Платону за час до его пробуждения, чтобы особенным образом сварить для него кофе, который потом относил фавориту – на виду у множества посетителей.

Платон Зубов так искренне плакал по случаю кончины Екатерины II, что Павел I, который ранее его ненавидел, вдруг пожалел осиротевшего фаворита, назначив его инспектором кавалерии. Но уже через два месяца император уволил Платона и отправил в ссылку в одно из его имений.

А 2 ноября 1800 г. царь Павел I вдруг объявил амнистию всем исключенным из службы. Вернувшись в столицу, Платон стал начальником Кадетского корпуса – и тут же примкнул к тайному заговору против царя. В ночь с 11 на 12 марта 1801 г. он был среди тех, кто проникли в спальню к царю. Вынув из кармана мундира акт об отречении, Платон предложил Павлу I подписать документ. Тот гордо отказался:

– Вы можете меня убить, но я умру вашим императором!

Платон резко отвернулся, а остальные заговорщики накинулись на строптивого царя и убили его.

Новый царь, Александр I, был некоторое время любезен с Платоном, но установил за ним тайную слежку. Тогда Платон попросился в отставку, захотел уехать за границу и был отпущен. Когда через несколько лет Платон вернулся, то некоторое время принимал участие в обсуждении государственных дел, но потом вновь был уволен – теперь уж окончательно. Один из богатейших людей своего времени, Платон Зубов хорошо обеспечил своих многочисленных сыновей (законных и побочных числом около десяти), положив в банк на имя каждого по миллиону рублей. (Для сравнения: месячный оклад артиста императорского театра составлял 25 рублей).

Валериан Зубов был на четыре года моложе Платона. Будучи в качестве брата Платона представлен Екатерине II, он обратил на себя ее внимание высоким ростом и хорошей статью. Впоследствии поэт Г. Р. Державин воспел Валериана в оде «К красавцу». Платон сразу же стал ревновать брата и добился скорой его отправки в действующую армию к Г. А. Потемкину. Тот юношу берег от стычек с неприятелем, используя его для более легких и выгодных поручений. Так, Валериан привез в Петербург известие о взятии г. Бендеры. Екатерина II, обрадовавшись приятному сообщению, одарила юношу милостями: присвоила чин полковника, пожаловала 10 000 рублей, золотую табакерку и перстень с собственной руки.

Через год Валериан Зубов вновь приехал в столицу – с известием о взятии Измаила, за что получил чин бригадира. (Взявший Измаил генерал-аншеф Суворов не получил никакого повышения).

После смерти Потемкина Валериан вновь прибыл в Петербург, где изъявил готовность отправиться волонтером в армию союзников по антифранцузской коалиции – и сразу же был произведен в генерал-майоры (ему тогда было всего 20 лет).

Через три года он участвовал в подавлении восстания поляков в Варшаве. Одним и тем же ядром оторвало левую ногу генералу Зубову и правую руку – полковнику Рароку. Генерала тотчас доставили в полевой госпиталь, где ему ампутировали ногу, перевязали культю и отправили в тыловой госпиталь. Полковника оставили на поле боя без всякой помощи, и он умер от потери крови.

Когда Валериан Зубов вернулся в Петербург на деревянной ноге, Екатерина II наградила его орденом св. Андрея Первозванного, выделила ему 100 000 рублей на лечение, сверх того – 300 000 рублей на уплату карточных долгов, подарила ему дом на Миллионной улице (вблизи Зимнего дворца) и назначила ежегодную пенсию в 130 000 рублей. Но Валериан из армии не уволился, а согласился возглавить Персидский поход (вместо Суворова). За это сразу же был произведен в генерал-аншефы.

В Персидском походе русским войскам первоначально сопутствовала удача, они овладели городами Дербентом и Баку, но вскоре выяснилось, что армия увязла в длительной и кровопролитной войне. Павел I, вступив на престол, написал повеление к каждому из командиров полков: «С получением сего выступить на непременные квартиры» в такую-то губернию, в такой-то город. Царь хотел, чтобы спешное возвращение войск совершилось без ведома главнокомандующего. Зубов и его штаб, покинутые на неприятельской земле, неминуемо оказались бы в плену у персов, если бы атаман М. И. Платов не ослушался царя и не остался со своими казаками охранять Валериана Зубова. По возвращении в Петербург Платов был посажен в Петропавловскую крепость, где пробыл 3 года, пока самому Павлу I не захотелось начать очередной Персидский поход. Платов был назначен командующим, а Валериана Зубова, лишив всех его имений, отправили в ссылку – к брату Платону.

Но потом, как и Платона, его амнистировали и тоже дали под командование Кадетский корпус. Как и Платон, Валериан Зубов участвовал в заговоре против Павла I, но на своей деревянной ноге он доковылял до Михайловского замка слишком поздно – когда царя уже убили.

Николай Зубов знаменит тем, что первым известил наследника-цесаревича Павла о смерти Екатерины II. С этого момента Павел становился наконец-то императором. Павел так обрадовался, что наградил гонца орденом св. Андрея Первозванного. Так Николай стал третьим из братьев, получившим высшую награду страны. Николай был женат на Наталье Александровне Суворовой, дочери полководца. Николай также участвовал в заговоре против Павла I, он первым нанес удар в висок императору тяжелой золотой табакеркой, которую когда-то царь ему и подарил.

Дмитрий Зубов, четвертый из братьев, также служил в гвардейских полках, дослужился до чина бригадира, потом вышел в отставку. Он пережил всех своих знаменитых братьев, сам не совершил ничего выдающегося – ни хорошего, ни плохого.

Шерше ла фам!

Выражение, вынесенное в заголовок, в переводе с французского означает «ищите женщину!». Французы утверждают, что во всякой злой интриге, где замешана любовь, нити интриги находятся в руках какой-то коварной женщины.

В истории дуэли и смерти А. С. Пушкина, как кажется, есть одна женщина – жена поэта, Натали Пушкина (Гончарова). Она длительное время легкомысленно позволяла ухаживать за собой Жоржу Дантесу и даже ездила к нему на свидание. Но, будучи страдающей стороной, она не могла создать интригу против самой себя. Поэтому историки на роль главного интригана выдвигали других лиц: жену министра К. В. Нессельроде, графиню С. А. Бобринскую, а также мужчин – князя И. С. Гагарина, барона Л. Геккерна де Беверваарда. Сейчас большинство исследователей склоняются к тому, что нити злой интриги шли от Идалии Григорьевны Полетика.

Ее отец, барон (затем граф) Г. А. Строганов, был в начале XIX века русским послом в Испании. Там он сблизился с женой одного придворного (графа д’Ега), родилась дочь, которую назвали Идалией. Через много лет, когда умер граф д’Ега, а Строганов овдовел, родители Идалии вступили в законный брак. Так Идалия оказалась в Петербурге и стала жить во дворце Строгановых (на углу набережной р. Мойки и Невского проспекта).

Семейство Строгановых было в родстве с семейством Гончаровых, и Идалия приходилась троюродной сестрой и Натали, и ее сестрам, Екатерине и Александрине. Пушкин на правах родственника часто бывал во дворце Строгановых, слушал рассказы старого и ослепшего графа о заморских странах (а тому, кроме Испании, довелось побывать в Англии, Германии, Италии). Пушкину все был интересно, ибо самому не удалось побывать за рубежом.

Идалия на правах родственницы тоже часто бывала в доме Пушкиных (они часто меняли квартиры, но в 1836 г. жили на набережной р. Мойки, невдалеке от дворца Строгановых). Сама же Идалия к тому времени жила в Новой Деревне, где располагался Кавалергардский полк, в котором полковником служил ее муж, А. М. Полетика. В этот полку служили и часто бывали в доме своего полковника офицеры Ж. Дантес и П. П. Ланской (впоследствии – второй муж Натали).

Идалия все время одолевала Пушкина просьбой написать ей стихи в альбом. Пушкин долго отказывался. Раньше, когда был холост, он частенько писал стихи в альбомы светских красавиц, но, став женатым, считал это неприемлемым. И все же Идалия его уговорила (сейчас бы сказали «достала»). Немного подумав, Пушкин сочинил экспромт, потом взял в руки гусиное перо и написал текст на странице альбома своей родственницы. Размашисто расписался. Затем перечел написанное – и смутился: стихи получились такие, что можно было подумать, будто поэт влюблен в хозяйку альбома. Пушкину не хотелось, чтобы такие стихи были бы использованы против него. Он поставил дату: 1 апреля 1836 г., хотя была уже поздняя осень. Стихотворение, похожее на признание в любви, превратилось в первоапрельскую шутку.

Идалия, видя, как Пушкин пишет стихи ей в альбом, млела от восторга. Она предвкушала, как будет хвастаться этими стихами перед своими друзьями. Восторг сменился ликованием, когда она начала читать текст. Но что это? Такая несуразная дата! Идалия поняла, что эти стихи ей никому показывать нельзя. Она почувствовала себя оскорбленной и решила отомстить Пушкину.

Через некоторое время Натали получила от Идалии записку: та приглашала ее приехать к себе, чтобы поделиться важной новостью. Ничего не подозревавшая Натали поехала к родственнице в Новую Деревню (приблизительно полчаса езды в карете или санях). Идалия, однако, куда-то торопилась, сказала, что скоро вернется, и просила Натали подождать ее. А чтобы та не скучала, ее готов развлекать поручик Дантес, который тут же явился из соседней комнаты. Идалия быстро исчезла, Натали осталась в обществе Дантеса.

О том, что происходило потом, известно из воспоминаний княгини Веры Федоровны Вяземской, к которой Натали приехала вскоре очень взволнованной. По словам Натали, Дантес, когда они остались в комнате одни, вынул пистолет и сказал, что непременно сейчас застрелится, если Натали ему тут же не отдастся. Он-де ее безумно любит, жизнь ему недорога, а Натали, став причиной его смерти, будет вечно терзаться за свою бесчувственность. Натали (по ее словам) была ошеломлена таким напором, она пыталась образумить офицера, но тот упорствовал, то хватаясь за пистолет, то хватая Натали за руки. Вдруг открылась дверь, в комнату вошла малолетняя дочь Идалии, и Натали вместе с нею вышла из комнаты.

В этом рассказе нас смущает одно обстоятельство. Как мог Дантес, подготовивший (вместе с Идалией) ловушку для Натали, не позаботиться о том, чтобы дверь в комнату была закрытой. Для опытного повесы, каким был Дантес, это непростительный «прокол».

Неизвестно, возникли ли у княгини Вяземской такие же сомнения, но она посоветовала Натали ничего мужу не говорить. Пушкин последнее время очень нервничал; летом, будучи в Москве, он по совершенно незначительному поводу вызвал на дуэль графа В. А. Соллогуба. Друг Пушкина, П. В. Нащокин, которого поэт просил быть его секундантом, смог тогда дуэль предотвратить. Сейчас Пушкин вполне мог вызвать на дуэль Дантеса, а Нащокин, живущий в Москве, ничего не будет знать.

Княгиня Вяземская и Натали благоразумно решили держать Пушкина в неведении относительно злополучного свидания в доме Полетики. Но Пушкину об этом услужливо сообщили. Александр Сергеевич поинтересовался у жены, как было дело. Та повторила то, что рассказала ранее княгине Вере Федоровне. Пушкин без колебаний вызвал Дантеса на дуэль.

До конфликта с Дантесом Пушкин вызывал на дуэль не только Соллогуба, но еще более десяти разных лиц. Дважды дело доходило до пистолетов. Но Пушкин никого из своих недругов не убил и не ранил, да и сам остался цел и невредим. Однако все это было до истории с Дантесом.

Пуля Дантеса попала Пушкину в живот и, не будучи извлечена (тогда не было рентгена и определить местонахождение пули оказалось невозможным), вызвала заражение крови и смерть поэта. Пушкин стрелял уже будучи раненым, лежа на земле, поэтому его пуля летела под углом. Задев руку Дантеса, пуля ударилась о медную пуговицу офицерского мундира и рикошетом отлетела в сторону. Дантес отделался легким ранением руки, хотя и упал от сильного толчка пули.

Пушкин погиб. Полетика прожила после этого еще полвека, последние годы – в Одессе. Когда узнала, что там решили поставить памятник Пушкину, собиралась специально приехать, дабы плюнуть на статую. До открытия (в 1885 г.) памятника злая старуха не дожила.

Родственные связи

Героем этой истории является великий князь Михаил Михайлович, в дальнейшем – Мих. Мих. Он был вторым сыном великого князя Михаила Николаевича, генерал-фельдмаршала, героя русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Мих. Мих. как и его отец, служил в армии – флигель-адъютантом в гвардейском Егерском полку. Служба его не удовлетворяла, к тому же на штабной должности чины шли медленно, и он не имел надежды повторить служебный успех отца. Мих. Мих. надеялся, что сможет себя по-настоящему проявить в семейной жизни.

Согласно законам Российской империи великие князья из рода Романовых должны были жениться династическим браком, то есть на представительницах других правящих родов (принцессах, королевах и т. д.). Это делалось для того, чтобы сохранялось как можно больше наследников российского престола из рода Романовых. Нединастический, то есть морганатический, брак разрешался лишь с согласия самого императора. Мих. Мих. дважды имел возможность вступить в династический брак, но всякий раз свадьба расстраивалась. И тогда он решил, что ему надлежит жениться морганатическим браком.

В предстоящем разговоре с царем он имел, как ему казалось, два веских довода. Во-первых, его очередь в ряду наследников престола была в конце второго десятка, и реального ущерба династии Романовых его брак не нанес бы. Во-вторых, в памяти у всех еще была свежа история с покойным императором Александром II, который после смерти своей жены Марии Александровны (бывшей принцессы Гессенской) женился на русской княжне Екатерине Михайловне Долгоруковой. Мих. Мих. присмотрел себе дочь министра внутренних дел графа Н. П. Игнатьева, Екатерину. Утвердившись во мнении, что имеет неплохие шансы на взаимность, он завел разговор о своем предполагаемом браке с Александром III. Тот ответил категорическим отказом.

Несостоявшаяся великокняжеская невеста Екатерина посвятила всю свою жизнь служению больным и страждущим, став медицинской сестрой. Через 20 лет, во время русско-японской войны, она поехала в далекую Маньчжурию, чтобы работать в госпитале.

А самого Мих. Мих. Александр III отправил за границу наблюдать за лечением его младшего брата Георгия. Через год Георгий поправился, вернулся в Россию и женился на дочери греческого короля Георга I, Марии, приходившейся Георгию и Мих. Мих. двоюродной племянницей. Родственные связи в династических браках были неизбежными из-за узости круга избираемых лиц. Еще один брат Мих. Мих., Александр, также женился на своей двоюродной племяннице, Ксении, приходившейся родной дочерью императору Александру III.

Когда брат Георгий уехал в Россию, Мих. Мих. остался за границей, как тогда представлялось, на некоторое время. Он встретил там графиню Софью Николаевну Меренберг, влюбился в нее и, не спрашивая разрешения у царя, женился морганатическим браком. Софья, правда, имела некоторые основания на признание династических прав, но об этом позже. Главное – она приходилась внучкой самому Александру Сергеевичу Пушкину!

Когда Александр III узнал, что внук Николая I женился на внучке Пушкина, он сильно разгневался. Царь распорядился исключить негодника из рядов российской армии, запретил ему въезд в Россию, лишил причитающихся ему как великому князю денежных субсидий. Мать Мих. Мих., Ольга Федоровна (бывшая принцесса Баденская), умерла от сердечного приступа. Мих. Мих. получил поддержку от своего отца-фельдмаршала, на предоставленные ему средства купил два дома – в Англии и во Франции, и далее в течение 35 лет жил безмятежно за рубежом вместе с женой Софьей. У них было двое детей. Младшая дочь, Надежда, вышла впоследствии замуж за германского принца Людвига Баттенберга, родственника по материнской линии и русских царей, и английских королей. Это родство осуществлялось через датских принцесс Александру и Дагмару, на которых были женаты соответственно английский король Эдуард VII и русский царь Александр III. А по отцовской лини Людвиг Баттенберг был родственником болгарского царя.

Теперь вернемся к генеалогическому древу Софьи Меренберг. Ее мать, Наталья Александровна, была младшей дочерью великого поэта. Во втором браке она была женой герцога Нассауского, Николая (старший брат которого, Адольф Вильгельм, между прочим, был женат на внучке русского царя Павла I). По условиям морганатических браков Наталья Пушкина не могла стать герцогиней Нассауской, она стала графиней Меренберг, этот титул перешел и к детям – Софье и Георгу.

Адольф Вильгельм вскоре стал правящим герцогом Люксембургским. По просьбе Мих. Мих. он пожаловал своей племяннице Софье титул наследственной графини де Торби: так брак Мих. Мих. и Софьи перестал быть морганатическим. Тотчас русский царь (к тому времени Николай II) разрешил Мих. Мих. вернуться с семьей в Россию, снова зачислил его в армию, присвоил чин подполковника и даже определил ему место службы (на Кавказе, вблизи родового имения Тори). Но Мих. Мих. предпочел остаться за рубежом.

Мих. Мих. не мог смириться с тем, что в связи с морганатическим (в ту пору) браком возник скандал, стоивший жизни его матери. В то же время, когда в аналогичной ситуации оказался великий князь Кирилл Владимирович, шума было значительно меньше. Когда Кирилл женился на Виктории, отбив ее у герцога Эрнста (брата русской царицы Александры Федоровны), Николай II наказал не самого Кирилла, а его отца, сняв его с должности командующего войсками столичного гарнизона. В тот момент Кирилл был четвертым по счету наследником престола. (После революции именно Кирилл провозгласил себя главным претендентом на российский трон).

Умер Мих. Мих. в 1929 г. в возрасте 68 лет, всего на два года пережив свою жену, Софью де Торби-Романову.

А родной брат Софьи, Георг Меренберг, женился на дочери Александра II от Екатерины Юрьевской, Ольге. Этот брак вторично связал род Романовых с родом Пушкиных. Надежда Романова, например, по отцу была правнучкой Николая I, а по матери – правнучкой Пушкина.