Текст книги "Великая сталинская империя"

Автор книги: Юрий Фролов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Не менее жуткая судьба, чем у родни Якира, постигла и родственников Тухачевского. Двенадцатилетняя дочь маршала пыталась повеситься, когда дети на улице стали оскорблять ее из-за отца. По версии писателя Льва Никулина, имевшего доступ к некоторым материалам НКВД, «по личному приказанию Сталина были физически уничтожены мать маршала Тухачевского, его сестра Софья, его братья Александр и Николай. Три сестры были высланы в лагеря; дочь, когда достигла совершеннолетия, тоже была выслана».

Жену маршала – Нину Евгеньевну – тоже убили. Ежов не забыл и о двух бывших женах некогда любвеобильного маршала: эти две жены вместе с супругой Фельдмана были отправлены в спецлаготделения для членов семей «врагов народа» в Погьме. Жены Гамарника и Корка были расстреляны.

Из всей многочисленной семьи Тухачевского выжили дочь и три сестры. Они присутствовали в январе 1963 года в Военной академии имени Фрунзе на вечере, посвященном памяти расстрелянного маршала.

…А в скольких семьях офицеров среднего комсостава после репрессий и приклеивания ярлыков ЧСВН осталось по одному-два человека? – этой статистикой пока никто не занимался…

Советская военная мощь

С января 1939 по 22 июня 1941 года Красная Армия получила 29637 полевых орудий, 52407 минометов, а всего орудий, минометов с учетом танковых пушек – 92578. Войсковая артиллерия приграничных округов в основном была укомплектована орудиями до штатных норм. Непосредственно накануне войны РККА имела 60 гаубичных и 14 пушечных полков РГК. Но артиллерии резерва Главного командования было недостаточно.

Весной 1941 года началось формирование 10 противотанковых артбригад, но к июню полностью укомплектовать их не удалось. Вдобавок арттяга плохой проходимости не позволяла батареям маневрировать на бездорожье, особенно в весенне-осенний период при распутице. И все же противотанковая артиллерия нанесла фашистам ощутимые потери в первые месяцы войны, что привело отчасти к тому, что немецкое наступление захлебнулось под Москвой.

Следует отметить, что маршал Г. И. Кулик, к мнению которого прислушивался Сталин, сам ошибался в выборе наиболее эффективного вида пушек, что и сказалось на их малом производстве или вообще привело к снятию с производства. Вот что пишет о таких ошибках маршал Г. К. Жуков: «Так, например, по его «авторитетному» предложению перед войной были сняты с производства 45– и 76,2-мм пушки. В ходе войны пришлось с большими трудностями вновь организовывать производство этих орудий на ленинградских заводах. 152-мм гаубица, прошедшая все испытания, показавшая отличные качества, по заключению Г И. Кулика, не была принята на вооружение. Не лучше обстояло дело и с минометным вооружением, которое в ходе войны показало высокое боевое качество во всех видах боя. После войны с Финляндией этот недостаток был устранен».

Непростительно близоруким, консервативным экспертам и самому Кулику и то, что к началу войны они не оценили такое мощное и самое современное по тем временам реактивное оружие, как БМ-13 (ставшее потом знаменитыми «катюшами»), А ведь в июле 1941 года «катюши» первыми же залпами обратили в бегство фашистов на участке фронта, где их применили. Комитет обороны лишь в июне, когда враг уже напал, принял постановление о срочном серийном производстве спасительных «катюш». Надо отдать должное промышленникам, выполнившим этот приказ-заказ: уже через 15 дней после начала войны войска получили первые партии этих реактивных минометов.

Что касается собственно полевых минометов, то их тоже не хватало по причине проволочек в организации производства. А ведь наши минометы в качественном отношении превосходили немецкие. Их производство было налажено только перед самой войной – калибром 82 мм и 120 мм.

Оценка состояния инженерных войск, связи, железных и шоссейных дорог была крайне неудовлетворительной. Все хозяйство, как свидетельствуют статистика, архивные отчеты и мнение военспецов того времени, было у нас сильно запущено. Например, комиссия ЦК и СНК СССР в середине 1940 года отметила, что количество инженерных войск в мирное время не сможет обеспечить нормальное развертывание соединений в боевой обстановке. Но накануне войны штаты инженерных частей были увеличены, сформированы новые части, улучшилась их подготовка, подразделения стали готовиться к военным действиям. Однако, как считают специалисты, успели сделать мало, поздно спохватились.

В плохом состоянии была и сеть шоссейных дорог в Западной Украине и Белоруссии. Многие мосты не выдерживали средних танков и артиллерии, а проселочные дороги на многие сотни километров требовали капремонта. И вот этот недостаток при немецком ударе обернулся нам на пользу. Как говорится, нет худа без добра: этот развал на шоссейных дорогах и малых мостах создал трудности в продвижении немцев, задержал их технику на некоторых участках фронта.

Относительно железных дорог заместитель Жукова Н. Ф. Ватутин сделал доклад наркому Тимошенко, в котором отмечалось: «…Приграничные железнодорожные районы мало приспособлены для массовой выгрузки войск. Об этом свидетельствуют следующие цифры.

Железные дороги немцев, идущие к границе Литвы, имеют пропускную способность 220 поездов в сутки, а наша литовская дорога, подходящая к границам Восточной Пруссии – только 84. Не лучше обстоит дело на территории западных областей Белоруссии и Украины: здесь у нас почти вдвое меньше железнодорожных линий, чем у противника…».

В 1940 году был разработан семилетний (!) план реконструкций западных железных дорог. А война 7 лет не ждала – началась через год, в июне 1941-го. А мобплана для железнодорожного транспорта вовсе не было, что подтверждается сведениями Жукова: «Мы уже знали, что разработанного и утвержденного правительством мобилизационного плана железных дорог страны на случай войны в Наркомате путей сообщения в то время не было».

Жуков, Тимошенко, командующий Западным военокругом Д. Г. Павлов и ранее доносили об этом Сталину, но тот по-настоящему серьезно отнесся к этому важнейшему вопросу будущей войны только с февраля 1941 года. Масштабы работ в этой сфере были настолько огромны – с учетом западных территорий, – что ничего существенного за оставшиеся месяцы сделать не удалось. Нужно было построить новых шоссейных дорог – 2360 километров, новых грунтовых путей для тракторов, тягачей, бронетехники – 650 километров, капитально отремонтировать 570 километров имеющихся шоссейных дорог, восстановить десятки средних и малых мостов, построить новых железных дорог – 819 километров, реконструировать около 500 километров имеющихся путей.

Но, заметим, и немцам тоже не сладко пришлось передвигаться по нашим западным дорогам, что значительно снизило эффективность «блицкрига». Это отмечали в своих донесениях гитлеровские генералы в первые недели войны, А ведь было сухое лето. Немцы еще не знали настоящей русской распутицы на шоссе и грунтовых дорогах.

В докладе Г К. Жукова наркому Тимошенко по этому вопросу от 29.01.41 года во втором пункте содержится явное документальное подтверждение того, что Сталин все же понемногу «раскачался», начал разочаровываться в надежности советско-германского пакта (хотя не утратил всех иллюзий на будущий успех переговоров с Гитлером) и дал добро на подготовку к войне. Этот пункт жуковского доклада убеждает нас, что нападение врага не было столь внезапным (впрочем, когда ждешь опасности и она наконец приходит, то это всегда психологически кажется внезапным. – Авт.). Судите сами:

«…Необходимо западный театр военных действий по-настоящему привести в действительно оборонительное состояние путем создания ряда оборонительных полос на глубину 200–300 километров, построив противотанковые рвы, надолбы, плотины для заболачивания, эскарпы, полевые оборонительные сооружения».

Для осуществления подобных объемных работ Жуков справедливо считал нецелесообразным отрывать от боевой подготовки значительное количество солдат. И далее в докладе, на наш взгляд, он делает неожиданный вывод и в качестве вывода предлагает его Тимошенко (и Сталину) на утверждение:

«…учитывая, что всякое промедление может стоить лишних жертв, вношу предложение: учащихся десятых классов и всех учащихся высших учебных заведений вместо отпуска на каникулы привлекать организованно на оборонительное и дорожное строительство, создавая из них взводы, роты, батальоны под командованием командиров из воинских частей. Перевозку и питание учащихся организовать бесплатно за счет государства (красноармейский паек)».

Эта цитата убедительно свидетельствует о том, что часть командования, и Жуков в том числе, видела грозную опасность фашизма и осознавала, что для отпора заранее надо мобилизовать все трудовые резервы западных территорий СССР. А школьников и студентов Жуков решил привлечь на оборонительные работы ввиду нехватки трудового населения в этих регионах. Вызвана же она была массовыми выселениями в период коллективизации и последующими губительными репрессиями.

Отрывать рабочих важных промышленных предприятий тоже было невозможно, так как это привело бы к спаду производства накануне войны. Заставлять их работать и по воскресеньям – значило изматывать трудящихся физически. Оставался только молодежный резерв – школьники и студенты. Иного выхода просто не существовало, Впрочем, этот план Жукова так и остался на бумаге, потому что роковое 22 июня было уже рядом. И все же с началом войны для сооружения оборонительных укреплений на главных направлениях гитлеровского наступления были стянуты огромные силы быстро созданной трудармии страны.

Теперь о средствах связи. В начале 1941 года начальник войск связи РККА генерал-майор Н. И. Гапич докладывал Генштабу «о нехватке современных средств связи и об отсутствии достаточных мобилизационных и неприкосновенных запасов имущества связи». На деле радиосвязь Генштаба была обеспечена радиостанциями типа РАТ только на 39 %, радиостанциями типа РАФ и заменяющими их 11 – АК – на 60 %, зарядными агрегатами – на 45 %. Приграничный Западный округ имел лишь 27 % радиостанций от общей потребности. Киевский округ – 30 %, Прибалтийский – 52 %. Так обстоял вопрос и с проводной связью.

Ошибочно, без должного анализа считалось, что в случае войны соединения будут обеспечены местными средствами связи от Наркомата связи. Война показала, что местные узлы не были готовы выполнить эту задачу, что вызвало дезорганизацию в войсках, прервало взаимодействие частей различных родов и привело к беспорядочному отступлению и разгрому на многих участках гигантского фронта от Балтики до Черного моря. Большинство командиров, как выяснилось в боевой обстановке, не умели хорошо управлять войсками в быстро меняющейся оперативной ситуации. Старые консервативные командиры избегали пользоваться радиосвязью и в силу привычки предпочитали связь проводную, телефонную, которая при вражеских артобстрелах и бомбежках постоянно выходила из строя.

Что из этого вышло в первые дни и недели войны – мы прекрасно знаем по массе мемуаров и воспоминаний, документальных романов, написанных после войны. По этому поводу Жуков в своих «Воспоминаниях и размышлениях» пишет: «И. В. Сталин недостаточно оценивал роль радиосвязи в современной маневренной войне, а руководящие военные работники не сумели своевременно доказать ему необходимость организации массового производства армейской радиотехники». Что касается подземной кабельной сети, необходимой для обслуживания оперативных и стратегических инстанций, то ее вовсе не было!

Тем не менее, определенные, малые работы, по мере своей возможности Наркомат связи в конце 1940 – начале 1941 года проводил. Но это уже не могло решить поставленной глобальной стратегической задачи.

Сталин основательно взялся в 1939 году за военно-воздушные силы, что и спасло нашу авиацию от полного разгрома, когда (по новым данным) на аэродромах в первые часы войны мы потеряли до 1800 самолетов разбомбленными.

В 1939 году ГКО принял решение о строительстве 9 новых самолетостроительных заводов и 7 авиамоторных. На следующий год еще 7 заводов из других отраслей промышленности начали переоборудовать для выпуска авиапродукции. Эти предприятия оснащались самым современным по тем требованиям оборудованием. По сравнению с 1939 годом авиапромышленность в 1940 году возросла на 70 %, параллельно строились авиамоторные предприятия и приборостроительные заводы.

С 1 января по 22 июня 1941 года армия получила 17745 боевых самолетов, из них 3710 машин нового типа. С этого периода в советском авиастроении начался рывок, повторявшийся каждые 10 лет. Полностью был реконструирован ЦАГИ, создававший новые КБ. Такие талантливые конструкторы, как С. В. Илюшин, А. И. Микоян, С. А. Лавочкин, В. М. Петляков, А. С. Яковлев создали истребители Як-1, МиГ-3. ЛаГГ-3, штурмовики Ил-2, пикирующий бомбардировщик Пб-2 – всего около 20 типов новых самолетов разного и смешанного назначения.

Хорошо, что в то время авиация в некоторой степени была увлечением Сталина, и потому из тюрем выпустили многих способных молодых конструкторов. Но, к сожалению, к началу войны в нашей авиации преобладали машины старой конструкции, значительно уступавшие немецким самолетам по летно-техническим данным, а уступали в главнейших показателях – в скорости и потолке полета. Эти преимущества гитлеровского авиастроения дорого обходились нам до 1943 года, пока наши переученные асы на новых машинах не завладели воздушным пространством и не вырвали оперативно-тактическую инициативу у гитлеровцев. Но эта победа далась ценой огромного напряжения тысяч и тысяч строителей заводов, опытных рабочих, авиаконструкторов. А накануне войны 75–80 процентов общего числа наших машин уступали по многим параметрам однотипным немецким самолетам. К 22 июня удалось перевооружить только 21 процент частей.

Каждый полк включал 4–5 эскадрилий, что позволило обеспечить лучшее взаимодействие в бою разных видов авиации и самой авиации с сухопутными силами. Бомбардировочных полков у нас было от общего количества 45 процентов, истребителей 42 процента, разведывательных и других – 13 процентов. В конце 1940 года было принято важное постановление «О реорганизации авиационных сил Красной Армии», в соответствии с которым предусматривалось сформировать 106 полков, расширить и укрепить военно-учебные заведения ВВС, перевооружить соединения новейшими скоростными самолетами. К концу мая 1941 года было почти полностью укомплектовано 9 таких полков. Районы авиабазирования становились органами тыла ВВС армий, округов, фронта. Переход на новую, более гибкую организацию тыла ВВС планировали завершить в июне 1941 года. Завершили уже в ходе войны.

В апреле 1941 года началось формирование 5 воздушно-десантных корпусов. К 1 июня их укомплектовали личным составом, но не хватало боевой техники. Потому в начале войны основная нагрузка выпала старым авиабригадам.

В целом же война застала советские ВВС в стадии широкой реорганизации, перехода на новую матчасть и переучивания летно-технического состава. К ночным полетам тогда были готовы лишь 15 % летного состава. Но через полтора года наша авиация предстала перед врагом совершенно в ином, обновленном и мощном виде.

В начале 1941 года была повышена ответственность начальников противовоздушной обороны. Но, тем не менее, немецкий ас умудрился сесть в Москве на стадионе «Динамо», как уже упоминалось. Но было еще и централизовано управление ПВО в масштабе всей страны: это произошло только в годы войны, а точнее – началось с ноября 1941 года. К июню войска ПВО были обеспечены орудиями среднего калибра на 85 процентов, малого калибра – на 70 процентов. Но не хватало 40 процентов истребителей, а те, что имелись, не могли тягаться с последними немецкими моделями, В частях было всего 70 процентов зенитных орудий и пулеметов от требуемого количества.

Аэростатами заграждения и прожекторами части тоже были укомплектованы наполовину. Части ПВО западных приграничных районов и Москвы, Ленинграда были оснащены лучше. В западных округах зенитных орудий было 90–95 процентов от нормы, так как их снабжали лучше, чем остальные части. Там имелись и новые средства обнаружения и наблюдения за воздушным противником.

В ленинградской и московской зонах было сконцентрировано до трети радиолокационных установок РУС-2. Начали формироваться истребительные корпуса для защиты двух столиц, и они сыграли огромную роль в том, что эти города получили от бомбежек минимальные разрушения.

Однако в целом к началу войны система ПВО была не готова как следует противостоять технически оснащенному и подготовленному противнику.

Военно-морской флот до войны имел свой наркомат, руководствовавшийся общими оперативными и мобилизационными планами, которые разрабатывал Генштаб. Перед столкновением с фашистами наш флот имел 3 линкора, 7 крейсеров, 7 лидеров, 249 эсминцев, 211 подводных лодок, 279 торпедных катеров, свыше 1000 орудий береговой обороны. Однако слабым местом всех флотов были противовоздушная оборона и минно-торпедное вооружение. В общем учения и отработка взаимодействий с сухопутными войсками проводились на достаточно хорошем уровне. Вместе с тем намечалось проводить самостоятельные операции надводным флотом далеко в открытых морях, в длительном автономном плавании, тогда как ни реальных сил, ни возможностей для этого не было.

В 1940 году активизировалось строительство военных кораблей различных типов. За 11 месяцев было спущено на воду в сумме 100 миноносцев, подводных лодок, тральщиков, торпедных катеров, отличавшихся высокими боевыми качествами. Дополнительно на верфях страны строилось еще 270 кораблей всех классов, создавались новые военно-морские базы. Вместе с тем в 1939 году Комитет обороны прекратил строительство чрезвычайно дорогостоящих линкоров и тяжелых крейсеров, требующих большого расхода металла и отвлечения от других, не менее важных, работ значительного количества инженерно-технического состава и рабочих судостроительной отрасли.

Серьезным просчетом Сталина и Наркомата ВМФ была недооценка Северного флота, который, как оказалось, сыграл в войне серьезную роль, но не был по-настоящему подготовлен. Все решили героизм и выносливость моряков, неустанный труд судоремонтников г. Мурманска и баз Белого моря.

Вот с какими силами, со многими просчетами СССР встретил гитлеровское вторжение. Абсолютно не правы те авторы, кто утверждает, будто армия, авиация и флот могли только количественно задерживать фашистов и их технику в первый год войны. Слабой оснащенностью, устаревшей массовой техникой объясняют наше отступление до Москвы, серию поражений до конца 1942 года. Эго верно лишь отчасти. Из достоверных статистических архивных данных можно сделать вывод, что армия СССР как раз технически перевооружалась и не была полностью отсталой. О том, что при наличии советско-германского пакта и дипломатических экивоках между Москвой и Берлином СССР все же (хотя и не теми темпами, с опозданием) готовился к войне, говорят и общие сравнительные данные. Так, с 1939 по 1941 год Вооруженные Силы Советов возросли в 2,8 раза, было сформировано 125 новых дивизий, и к 1 января 1941 года «под ружьем» во всех родах войск насчитывалось более 4,2 миллиона человек. Помимо всего, массово-оборонной работой занимался ОСОАВИАХИМ. К 1 января 1941 года в рядах этой организации состояли 13 миллионов человек, в основном молодых людей. Ежегодно десятки тысяч юношей и девушек приобретали специальности в трехстах аэро и автомотоклубах, авиашколах и планерных клубах. Все эго были кадры со специальностями, необходимыми на войне.

Для подготовки кадровых офицеров работали более 200 училищ, выпускающих специалистов всех родов войск. Однако такая широкая система подготовки кадров, к большому сожалению, была внедрена слишком поздно: Гитлер не дал Сталину модернизировать и полностью реорганизовать Вооруженные Силы. В Германии он сделал это раньше – и ринулся на СССР. Если наш народ боролся по сути за свою свободу и независимость государства, го в лице сталинизма и гитлеризма схлестнулись две непримиримые захватнические системы, хотя обе, на свой лад, исповедовали социалистическое учение.

В своих аналитических воспоминаниях маршал Жуков дает подготовке РККА верную оценку, с ней трудно не согласиться объективному исследователю. В частности, Жуков подчеркивает, что в ряде случаев не соответствовал требованиям современной войны метод обучения войск и офицеров, что отработке оборонительной тактики уделялось мало внимания, что ею преступно пренебрегали, в основном рассчитывая вести войну на территории врага до полного его разгрома. Это была теория самоуверенного шапкозакидательства, за что поплатились жизнями многие генералы (в боях и перед Военным трибуналом), миллионы солдат и офицеров.

Советский плакат

«Что касается других способов и форм ведения вооруженной борьбы, то ими просто пренебрегали, особенно в оперативно-стратегических масштабах», – отмечал маршал Жуков, имея в виду отработку встречного сражения, отступательные действия и сражения в условиях окружения с прорывами из вражеского кольца. Всему этому наши офицеры учились на поле боя, практически без навыка, действуя по смекалке и обстоятельствам часто на свой страх и риск. «Крупным пробелом в советской военной науке, – замечает также Жуков, – было то, что мы не сделали практических выводов из опыта сражений начального периода Второй мировой войны на Западе. А опыт был уже налицо, и он даже обсуждался на совещании высшего командного состава в декабре 1940 года». Вот где надо было проанализировать наступательные «блицкриговые» операции немцев в разных странах, в разных погодных и топографических условиях. И одновременно сделать выводы из промахов французов и англичан, пытавшихся безуспешно сдержать гитлеровскую армаду. И еще лучше – проиграть эти стратегические операции по нападению на другие страны на армейских обширных учениях, при этом отработав до деталей момент обороны на нашей территории при возможном внезапном нападении врага. Но этого опять-таки сделано не было.