Текст книги "Дикая любовь"
Автор книги: Юрий Коротков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
Водитель уже с интересом поглядывал на Машу. Включил магнитофон.
– Много зарабатываешь?
Маша кивнула, не слушая, она покачивалась вперед-назад на сиденье, томительно ощущая стремительно убегающие секунды.
– А быстрее можно? – спросила она.
– Успеем, – ответил тот, но газу не прибавил. – Встречаешь, провожаешь?
– Провожаю… То есть встречаю…
– Откуда?
– Из Америки.
– Помешались все на иностранщине, – сказал водила. Завод «мерседес» купил, – постучал он ладонью по рулю, – чтоб фирмачей встречать. На наших «Волгах» они не могут – у них жопы нежные для наших ухабов… Девку красивую посадишь, она тоже – или в «Интурист», или в Шереметьево…
Он вдруг притормозил и свернул на тропинку в лесок.
– Куда? – крикнула Маша.
– Сейчас… – водила заглушил мотор, снял очки. – Договоримся. За «спасибо» довезу, – он уверенно обнял Машу.
– Я опазываю! Ну, поехали, пожалуйста! – она, защищая локтем тяжелый карман куртки, пыталась вывернуться, но не грубо, чтобы не разозлить. – Потом…
– Успеем… Ну, покажи, как ты им делаешь спасибо…
Маша изо всех сил уперлась ему ладонью в подбородок.
– Сука… – прошипел тот. – Свой мужик, значит, и за десять штук не мужик? – он навалился на Машу, стаскивая треники.
Губан еще раз с разбега ударил в дверь плечом и вырвал с мясом щеколду. Встал посреди комнаты, остолбенело оглядывая разгром. Бросился на кухню, схватил пустой газетный сверток с масляными пятнами…
Как был, в футболке и шлепанцах, с мокрой головой он вылетел из подъезда к машине и напрямую, по детской площадке, распугивая мамаш с колясками, промчался через двор.
Около интерната Раиса Николаевна безуспешно пыталась остановить такси. Губан ударил по тормозам.
– Где она?!
– В Шереметьево! Скорей! – она села рядом. Губан рванул с места так, что ее бросило назад, на спинку.
Раиса Николаевна неприязненно покосилась на мрачного Губана.
– Она была у тебя?
Тот кивнул.
– Зачем?
– Наган стащила!
Директриса в отчаянии на мгновение прикрыла глаза.
– Ты быстрее можешь?! – крикнула она, хотя Губан и без того шел на пределе, рискованно бросая машину то влево, то вправо, объезжая пробки по встречной полосе. На поворотах машину заносило, комья мокрого снега из-под колес летели в прохожих.
Маша освободила руку и неожиданно сильно, умело ударила мужика крюком снизу по зубам. Тот отшатнулся, и Маша выскочила из машины, побежала к дороге.
Водила посидел немного, покачивая головой, приходя в себя. Оскалившись, глянул в зеркало – целы ли зубы. Надел очки.
Выехал на шоссе, открыл дверцу:
– Ладно, все. Садись… Бабки собери, – кивнул он на рассыпавшиеся в кабине деньги.
Отъехав немного, спросил:
– Кого встречаешь-то?
– Мужа, – ответила Маша.
– Так бы и сказала. А то деньгами трясет…
Вдали уже показались ажурные прожекторные башни аэропорта.
На выезде из города гаишник указал Губану жезлом на обочину, не спеша направился к машине. Губан выскочил навстречу:
– Извини, шеф, тороплюсь!
Торопиться надо в пределах правил, – равнодушно ответил инспектор. – Документы.
Губан автоматически хлопнул себя по футболке, по джинсам…
Раиса Николаевна с тревогой наблюдала из машины.
Гаишник подозрительно оглядел странный, не по сезону, наряд Губана, шлепанцы, не просохшие еще волосы.
– Пройдемте! – указал он на стеклянный терем поста.
Директриса вышла из машины.
– Извините, товарищ капитан. Я депутат Моссовета, – она достала красную книжицу. – Это мой водитель. Понимаете, я опаздываю в аэропорт, пришлось выдернуть его буквально из ванны. Через полчаса я буду возвращаться обратно. Если можно, давайте отложим формальности.
Инспектор внимательно просмотрел удостоверение, запоминая фамилию.
– На обратном пути остановитесь. Штраф все равно придется оформить…
Машина, оставив перед ним дымящийся след на асфальте, рванулась с места. Когда пост исчез за поворотом, Губан вдруг засмеялся:
– Во комедия!.. Опять вы меня от ментов отмазали! А машина-то не моя! Вместе погорим…
– На дорогу смотри, – сквозь зубы ответила директриса.
Маша медленно шла по огромному гулкому залу аэропорта, оглядываясь в пестрой толпе. Она впервые была в Шереметьево и растерялась среди множества мониторов с непонятной информацией, реклам, ярких витрин маленьких магазинчиков; в толпе мелькали атласные чалмы чернобородых индусов, сари, бедуинские платки, белые индонезийские шапочки, вьетнамцы табором сидели у стены на чемоданах, служащие в форменных комбинезонах толкали длинные поезда свободных багажных тележек, охранники с дубинками и рациями застыли у стеклянных дверей.
Маша поднялась на эскалаторе на второй этаж. Под потолком пропели электронные колокольчики, и деловитый голос дикторши объявил, что в правом крыле заканчивается регистрация на рейс до Нью-Йорка. Маша двинулась направо и в очереди у таможни увидела наконец Максима. Он в последний раз обнимался с одноклассниками, жал руки, целовался с девчонками. Ободряюще подмигнул матери с отцом, поднял чемодан и шагнул следом за Сью к турникету…
– Максим, – негромко окликнула Маша.
Он обернулся. Одноклассники удивленно уставились на нее. Мать беззвучно ахнула. Галя, сдерживая злорадную ухмылку, отступила за спины.
– Я не могу… – истерически всхлипнула Сью. – Я боюсь! Я боюсь ее!
Маша, не замечая никого вокруг, робко взяла его за руку.
– Пойдем со мной. Пожалуйста, – тихо попросила она.
Максим досадливо сжал зубы. Сбросил ее руку, грубо повернул за плечо и отвел в сторону.
– Я тебе все объяснил! Что тебе еще нужно? Я же сказал: я вернусь!
– Ты не вернешься…
– Я тебе обещаю, я клянусь, я вернусь за тобой! Ну не будь ты дурой. Ты же выглядишь, как последняя дебилка! Уйди, ради бога! – он шагнул было обратно, но Маша намертво вцепилась ему в куртку: – Не уходи!
Одноклассники прятали глаза, чтобы не видеть этой жалкой сцены.
– Да отвяжись ты, в конце концов! – Максим отшвырнул ее.
– Максим! – отчаянно крикнула она.
Максим оглянулся через плечо – и замер так, вполоборота. Маша двумя руками держала перед собой наган.
Кто-то из одноклассников присвистнул. Пассажиры других рейсов, стоящие в очереди на таможню, с интересом оборачивались посмотреть – это действительно было забавно: маленькая девочка с громадным, тяжелым револьвером в руках.
Максим видел тусклые свинцовые головки пуль в гнездах барабана, дрожащие пальцы на спусковом крючке, темные Машины глаза. Он чуть повел назад рукой, останавливая шагнувшего к ним отца. Быстро, не поворачивая головы, глянул по сторонам: охранники, переговариваясь в прижатые к губам рации, подтягивались ближе за спиной у Маши.
– Хорошо. Я остаюсь, – он попытался улыбнуться. – А теперь опусти пушку, и пойдем. Не под конвоем же ты меня поведешь, – засмеялся он. – Дай сюда эту игрушку… – он осторожно, без резких движений, поднял руку и шагнул вперед. – Ну?.. Дай…
– Мария! – крикнула Раиса Николаевна.
Маша оглянулась на бегущих к ней директрису и Губана. В то же мгновение Максим метнулся вперед, пытаясь перехватить револьвер за ствол, и Маша судорожно надавила на спуск.
Опомнившись наконец, кинулись врассыпную пассажиры, запинаясь о багаж, хватая на руки детей. Сразу несколько дюжих охранников налетели на Машу, выбили наган и повалили, прижимая к полу. Она успела еще найти глазами Сью и торжествующе крикнула: – На! Забирай! – и засмеялась.
На звук выстрела, на крики собралась толпа, охранники стояли кольцом, оттесняя любопытных. Мигали вспышки, туристы проталкивались вперед, тянули камеры над головой, спеша снять редкий кадр.
Майк выдернул из толпы рыдающую Сью и почти волоком оттащил ее к таможне.
– Иди! Только тебя здесь не хватало! Улетай!
– Максим! – Сью рвалась обратно.
– Он умер! – заорал Майк. – Умер! Умер, понимаешь! Вали отсюда! – он толкнул Сью. – Катись, откуда приехала!
«Боинг» пронесся по бетонке и, поджимая шасси, круто пошел вверх…
Сью сидела, отвернувшись от соседей, привалившись лбом к холодному стеклу иллюминатора – уже без слез, только дрожа всем телом и зябко обнимая себя за плечи. Она вдруг увидела внизу, на шоссе, мчащиеся параллельно взлетной полосе милицейскую машину и следом желтый санитарный фургон. Машины стремительно уменьшались, и вот уже две точки, синяя и желтая, ползли по серой ниточке асфальта среди заснеженных березовых перелесков. Потом они свернули налево, к огромному городу, раскинувшемуся до горизонта, а самолет, кренясь, стал забирать вправо.
Маша сидела в милицейской машине, зажатая плечами двух рослых оперативников. В немигающих опустевших глазах ее отражалась только бегущая навстречу дорога. Потом, она вдруг встрепенулась, забеспокоилась, оглянулась на санитарный фургон. Убедившись, что Максим здесь и следует за ней, она опять затихла с мягкой, покойной улыбкой на губах.
