Текст книги "Ответный удар (СИ)"

Автор книги: Юрий Нестеренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Первая фаза плана прошла успешно – Лациус легко выдернул из ножен скользкий от крови меч, и девушка не смогла ему помешать. Но уже в следующий миг Эргарт, бесцеремонно отшвырнув Нелию (та чудом устояла на ногах), настиг послушника в его мало подходящей для быстрого бега рясе. Выбитый меч зазвенел по каменному полу, а Лациус впечатался в пол лицом, на мгновение потеряв сознание. Острие клинка уперлось ему в основание шеи.

– Убить его, Магистр? – спокойно осведомился Эргарт.

– Нет, – ответил глава Ордена, не оборачиваясь, – если, конечно, Его Святейшество капитулирует.

– Ты слишком глуп, если и впрямь рассчитываешь на это, – презрительно скривился Патриарх. – Я не позволю погрузить весь мир во Тьму ради спасения одного мальчишки.

– А как же «всякая жизнь бесценна, и неуместны подсчеты и соображения выгоды, когда речь о спасении жизни брата твоего»? – с усмешкой процитировал Магистр.

– Ты так и не понял, что заповеди не всегда следует трактовать буквально. Они суть моральные ориентиры, но сложность реальной жизни…

– Угу, – покивал глава Темных, – если нельзя, но очень хочется, то можно. Не проще ли вовсе не иметь заповедей и руководствоваться исключительно разумом и здравым смыслом, чем всякий раз неуклюже пытаться подогнать то реальность под догматы, то догматы под реальность?

– Аморальность Темных – ни для кого не новость.

– Совершенно верно. Если догмы морали совпадают с выводами разума, значит, мораль излишня. Если противоречат им – значит, она вредна и должна быть отвергнута.

– И какие же доводы разума заставили тебя рисковать жизнью, придя сюда? – прищурился Патриарх.

– Можно подумать, за воротами Цитадели, где рыщут ищейки Инквизиции, я был в полной безопасности, – усмехнулся Магистр. – Впрочем, если бы даже и так – разум не может полноценно существовать в мире, где царствуют моральные догмы. Разуму жизненно необходимо развитие, а вы остановили всякое развитие тысячу лет назад.

– Это неправда! Светлые не отрицают развития…

– О да, конечно – формально не отрицают. Если оно не ставит под сомнение догматы Единого, и если от него гарантированно никто не пострадает. А поскольку такой гарантии нельзя дать в принципе, не только потому, что за все приходится платить, но и потому, что всякое развитие – это новизна, это шаг в неизвестность, которую невозможно предсказать заранее…

– Шаг во Тьму!

– Да, во Тьму. Тьма может скрывать в себе разные опасные вещи, но сама по себе она безвредна. Яркий же свет способен убить все живое. Тьма обостряет зрение. Свет ослепляет.

– А спрашивал ли ты, желающий вернуть Тьму в мир, мнения людей, его населяющих? Большинство из них вовсе не жаждет вглядываться во Тьму и платить за твое развитие ради развития. Их интересуют куда более простые вещи – стол, кров, мир и покой. И все это дали им мы и хочешь отнять ты!

– О да, разумеется – вы смастерили для человечества достаточно комфортную клетку. Вы ликвидировали эпидемии и войны, раздаете хлеб нищим и строите ночлежки для бездомных. Но все это – ценой запрета на любой шаг за пределы клетки. Ибо такой шаг может нарушить столь любезную вам гармонию – искусственно созданное вами хрупкое равновесие… Но в гармонии нет ничего хорошего. Гармония – это вечный покой, и недаром этими словами именуют смерть. Сдвинуться с мертвой точки возможно лишь тогда, когда равновесие нарушено…

– Ты уходишь от ответа на мой вопрос.

– Видишь ли, нас просто не интересует мнение тех, кто не желает развиваться. Осознанная способность к развитию – это то, что отличает человека от животного, а у животных нет и не может быть никаких прав. Большинство их или не большинство – не имеет никакого значения. Впрочем, я не исключаю, что, после того, как стены вашего уютного хлева будут разломаны, некоторые животные перестанут быть таковыми.

– Не тебе решать, какими путями идти детям Единого!

– Совершенно верно. Не мне, и не вам, и даже не вашему Единому, если он и в самом деле существует, в чем имеются большие сомнения… Мыслящие существа должны сами определять свой путь. Я лишь хочу вернуть им эту возможность, отобранную вами.

– А откуда ты знаешь, чего хочет он? – решил зайти с другой стороны Патриарх. – Тот, кого ты хочешь освободить, совсем не обязательно разделяет твои взгляды.

– Я знаю, что он не станет мне мешать, – невозмутимо ответил Магистр.

– Ты судишь по легендам тысячелетней давности! – настаивал глава Светлых. – Ты не представляешь себе, как изменился он за это время, какой неугасимой ненавистью воспылал к пленившим его людям, какую чудовищную месть обрушит на человечество…

– Ты забываешь, что сам показывал его мне шестнадцать лет назад, – усмехнулся Магистр.

– Ты видел его плененным и беспомощным, а когда он будет освобожден…

– Если кому и бояться мести, то вам, а не нам, не так ли? Впрочем, ты, полагаю, прекрасно понимаешь, что я продумал этот аспект. И твои слова адресованы не мне, а моим спутникам, коих ты надеешься смутить. Но, видишь ли, они тоже знают, что я продумал этот аспект. Так что, если тебе больше нечего добавить… – Магистр спокойно шагнул вперед, намереваясь, по-видимому, просто обойти старика и войти в пещеру. В условиях, когда ни одна из сторон не решалась первой нанести колдовской удар, преимущество молодости в банальной физической силе оказывалось решающим.

– Подожди! – поспешно воскликнул Патриарх. – У меня есть к тебе деловое предложение. Ко всем вам.

– Вот как? – Магистр иронически поднял левую бровь. – Хочешь предложить нам золота?

– Нет. Я хочу предложить вам гораздо большее. Амнистию. Для всех Темных! – добавил он поспешно, видя саркастические ухмылки. – И легальный статус Ордена.

– А ты здорово напуган, старик, – весело заметил Магистр. – Добавь к списку свой престол, и я, пожалуй, подумаю.

– Я говорю серьезно! – не сдержал обиженной нотки Патриарх. – Разговор с тобой заставил меня по-новому взглянуть на некоторые вещи. Я подумал, что мы и в самом деле зря преследовали вас все эти годы, создавая вам таинственно-романтический ореол гонимых борцов, привлекавший нетвердые души… В качестве легальной оппозиции вы куда менее опасны. Большинство не поймет и не примет ваших идей, и чем шире вы будете проповедовать свои взгляды, тем скорее народ отвергнет вас. Пожалуй, гвардейцам Братства еще придется защищать вас от разгневанной толпы – что ж, мы готовы и на это… Как видишь, я вполне откровенен. Я не сулю вам радужного будущего, но ведь и в случае вашей победы здесь вы не можете рассчитывать на большее. Ну а если ошибаюсь относительно перспектив вашей популярности – тем лучше для вас. Но разрушив систему благ, даваемых нами народу, вы явно не умножите число своих сторонников – скорее наоборот. Так почему же не получить то, что вы можете получить, не ввергая мир в социальный хаос и не выпуская на свободу разъяренного бога?

– И просто-напросто забыть все, что вы делали с нами на протяжении тысячи лет? – невинным тоном осведомился Магистр.

– Ты же так кичишься своим разумом! И сам говоришь, что в мучительстве нет никакого смысла. Неужели ты откажешься от мирного решения проблемы ради примитивной мести?

Глава Ордена некоторое время раздумывал.

– У нас есть некоторые союзнические обязательства перед Маградагом, – заметил он наконец.

– Они исчерпаны по окончании Рагарнатской битвы. И вообще, разве не ты говорил, что главное – не доблесть, а результат?

Магистр помолчал еще немного.

– Какие у нас гарантии?

– Даю священную клятву именем Единого, – торжественно провозгласил Патриарх, поднося к губам и целуя висевший у него на груди золотой знак. – Ты знаешь, что она нерушима.

– Что ж, – медленно произнес Элариус, – я рад, что в конце концов ты принял мудрое решение, учитель. Довольно смертей. Мы принимаем твое предложение. Ты выйдешь наверх вместе с нами?

– Нет, я уже староват для таких восхождений. Я воспользуюсь тем же способом, каким попал сюда. Но вы не беспокойтесь, к тому времени, как вы подниметесь, все необходимые распоряжения уже будут отданы. Вас беспрепятственно выпустят из Цитадели.

– Хорошо, – Магистр обернулся к своим спутникам. – Идемте, господа.

Те смотрели на него круглыми от удивления, а то и возмущения, глазами. Однако Магистр обвел их спокойным взглядом, и эмоции погасли. Четверка двинулась прочь от пещеры. Последним сошел с места Эргарт, который, не получив явного указания от Магистра, все это время продолжал караулить простертого на полу Лациуса. Освобожденный послушник неуверенно сел, потирая шею, на которой осталась красная точка от острия меча.

И в этот момент Патриарх вскинул посох, направляя удар в спину своего бывшего ученика. Не было ни молний, ни огненных шаров – все эти дешевые спецэффекты лишь попусту расходуют энергию; лишь чуть заметно задрожал воздух. Но сила удара была такова, что должна была испепелить расслабившегося врага на месте.

Магистр замер, но не упал. Его фигура мгновенно окуталась полупрозрачным коконом, на котором вспыхнуло яркое пятно, тут же разбежавшееся светящимися прожилками. Глава Ордена резко обернулся, одновременно направляя на Патриарха свой меч; огненные прожилки стекли с исчезающего кокона на клинок и быстрыми змейками скользнули к острию. Воздух вновь задрожал; одновременно поддерживающие удары нанесли и трое других Темных. Несколько мгновений Патриарх нечеловеческим напряжением сил держал удар, хотя его лицо исказилось гримасой боли и сделалось пунцовым от натуги. Затем его жилы набухли, как толстые веревки, и все тело старика в белых одеждах стало быстро раздуваться. Лациус вскрикнул от ужаса, понимая, что сейчас произойдет, и в следующий миг Патриарх попросту лопнул с мерзким звуком рвущейся мокрой ткани. Кровавые ошметки, обломки костей и рваные петли кишок разлетелись во все стороны в радиусе десятка футов. Раскаленный золотой знак Единого, описав параболу в воздухе, упал и зашипел в луже крови. В воздухе повис густой тяжелый запах. Лациус, заляпанный какой-то жидкой дрянью, во второй раз за день скорчился в приступе рвоты.

– Ибо сказано – «служителя Тьмы не оставляй в живых», – произнес Магистр, убирая меч в ножны и вытирая пот со лба – все же отражение магического удара отняло у него немало сил. – Я ни секунды не сомневался, что так он и поступит. А вот ему не следовало переоценивать мою доверчивость – ни шестнадцать лет назад, ни теперь.

– Но как же клятва именем Единого? – не скрывал недоумения Аррет. – Для Светлых это же страшный грех…

– Не знаю, верят ли они сами в своего Единого, – ответил Магистр. – Во всяком случае, его, в отличие от Темных богов, никто никогда не видел и не слышал. Утверждается, что это-де вообще невозможно, а можно лишь «почувствовать его в своем сердце»… Но, даже если он искренне верил, вероятно, считал, что богоугодное дело искупит грех. Для Светлых такие манипуляции догматами – дело обычное, что особенно удобно, когда догматы противоречат друг другу… Ладно, господа. Нам надо сделать то, за чем мы пришли.

Магистр вновь направился ко входу в пещеру, миновал бледного дрожащего Лациуса (который инстинктивно отполз в сторону), подобрал из лужи крови ставший бесхозным посох и вошел внутрь. Остальные Темные последовали за ним.

На первый взгляд погруженная в зеленый полумрак пещера казалась пустой, но Магистр уверенно прошел в дальний ее конец, где было еще холоднее, чем во всем подземелье. Там обнаружилась высокая, не ниже сорока футов, ниша, выглядевшая замурованной. При приближении к ней свет кристалла на посохе потускнел и тяжело запульсировал. Магистр коснулся окровавленным посохом обледенелого камня, закрывавшего нишу, и произнес новое заклятье. По льду разбежались трещины, и он стал с хрустом и грохотом осыпаться крупными кусками; Темным пришлось отступить, чтобы не попасть под удар такого куска, некоторые из которых весили под тысячу фунтов. Затем и сама каменная стена раздалась в стороны так же, как и та, что преграждала вход в пещеру – и они увидели.

Шесть гигантских цепей были наглухо вмурованы в стены ниши. Толщина звеньев достигала полутора футов, а длина – шести (таким образом, внутри их практически не оставалось пустого места – оно было занято соседними звеньями). Легенды гласили, что эти цепи высечены из цельного алмаза, но, разумеется, даже всем магам Светлых не под силу было найти или изготовить алмаз таких размеров. На самом деле цепи были металлические, из того же сплава, что запоры Башни и решетка колодца – хотя действительно алмазно поблескивали в полумраке из-за покрывавшего их прозрачного льда. Блеск этот, впрочем, был виден лишь при открытой нише – когда стена смыкалась, внутри воцарялся абсолютный мрак.

Натяжение цепей было таково, что с легкостью разорвало бы пятисотлетний дуб. И на этих цепях, распятый и растянутый в воздухе за шесть своих конечностей, не касаясь ни стен, ни пола, висел Маградаг – предводитель Темных богов, главнокомандующий Тьмы в Рагарнатской битве. Его рот казался распяленным в безмолвном крике; вставленный внутрь металлический штырь, заостренный с обоих концов и пронзавший насквозь язык, не позволял ему ни говорить, ни просто сомкнуть челюсти. В единственный глаз было вбито нечто вроде металлического кола, тупой конец которого переходил в трос из того же металла, который тянулся вверх и скрывался в каменной толще свода ниши. Недвижное тело исполина выглядело мертвым, но, конечно, не было таковым, что подтверждала пульсация кристалла на посохе.

– Ужасно, – прошептала потрясенная Нелия, представив, каково это – висеть так тысячу лет, – лучше бы они его просто убили.

– Это невозможно, он бессмертный, – возразил Магистр. – К тому же он им нужен. Этот трос здесь не ради издевательства, по нему все эти годы они выкачивают его энергию. Именно эта энергия питает Неугасимый Свет на Башне.

– Значит, главный источник Света Братства – Темный бог? – с веселым удивлением воскликнул Аррет. – Интересно, что скажут на это добрые прихожане Единого…

– Хватит болтать, освободите же его скорее! – потребовала Нелия.

Магистр поднял посох (он мог обойтись и без такового, но посох главы Светлых намного облегчал задачу) и, произнося древние слова, по очереди направил свет кристалла на каждую из цепей. Огромные звенья с оглушительным грохотом лопнули, заставив содрогнуться своды пещеры, и тяжелое тело великана рухнуло на каменный пол. Кол с хрустом выдрало из глазницы, и он, покрытый губчатой бурой массой, закачался на тросе. Далеко, наверху, в это время крик ужаса вырвался из глоток множества людей, увидевших, как впервые за тысячу лет погас Неугасимый Свет Цитадели. Этой ночью несколько кораблей обречены были разбиться о скалы…

Затаив дыхание, молодые люди ждали, глядя на Маградага, но ничего не происходило. Где-то в сумраке пещеры еще что-то трещало и сыпалось, но Темный бог продолжал неподвижно сидеть в той же позе, в какой оказался после падения – привалившись спиной к дальней стене ниши, безвольно раскинув руки и уронив голову на плечо. Он даже не пытался вынуть стержень изо рта, хотя теперь ничто не мешало ему это сделать. Затем Темные заметили, как в глубине изуродованной глазницы накапливается желеобразная масса, и несколько минут спустя регенерировавшийся черный глаз заблестел на своем месте. Но взгляд этого глаза был абсолютно пустым, бессмысленным и неподвижным.

– Это шок, – сказал Эргарт. – Ему нужно время, чтобы прийти в себя.

– Нет, – спокойно возразил Магистр. – Все гораздо хуже. Тело бога способно вынести любые истязания, кстати говоря, оно и боли-то не испытывает, поскольку физические повреждения не представляют для него реальной опасности. Но разум… законы разума едины для всех мыслящих существ, будь то люди или боги. Разуму необходима информация, так же, как обычному смертному телу необходима пища. Лишенный возможности познавать – как через собственные наблюдения, так и через общение с себе подобными – он умирает. Маградаг провел 999 лет в абсолютной темноте, тишине, пустоте и неподвижности, лишенный всякого общения – не считать же таковым редкие визиты Светлых магов, приходивших удостовериться, что их пленник по-прежнему беспомощен… Между прочим, такое состояние и есть идеальный «мир и покой» – и вот его результат. Никакой разум такого не выдержит. Маградаг все еще бог, в том смысле, что он бессмертен и способен неограниченно производить магическую энергию. Но воспользоваться ею он уже не сможет – ни во зло, ни во благо кому бы то ни было. Он навсегда останется полным кретином, погруженным в каталепсию.

– И ты знал это с самого начала?! – понял Эргарт.

– Да.

– Тогда зачем же мы рисковали жизнью?! За что погибли наши товарищи?

– А разве свергнуть тиранию Светлых – это недостаточная цель? – усмехнулся Магистр. – Их верховные маги уже знают, что Патриарх мертв и Маградаг свободен – и, полагаю, драпают сейчас отсюда со всей возможной скоростью, а остальные братья – следом за ними. А благодаря погасшему огню об этом догадываются и простые люди – и очень скоро, когда они обнаружат брошенную Цитадель, догадка перейдет в уверенность. Теоретически у Светлых все еще остаются их магия, их солдаты, их административные структуры на местах – но в ближайшие дни они будут думать только о том, как спрятаться в самые дальние щели от мести Темных богов и гнева почуявшей слабину властителей толпы. А когда они спохватятся, будет уже поздно. Вернуть себе власть намного труднее, чем удержать – особенно когда ее падение якобы предсказано древним пророчеством.

– Так пророчества на самом деле не было? – удивился Аррет.

– В мистическом смысле – не было. Их вообще не может быть, будущее зависит от свободной воли каждого из нас, и потому знать его наперед не могут ни люди, ни боги… Пророчество было, если угодно, успешной пропагандистской операцией Ордена. Точнее, изначально это было просто стихотворение, написанное кем-то из Темных после поражения в Рагарнатской битве, бессильная угроза отчаяния, мол, ужо воздастся вам, не в этом году, так в тысячном… А уже несколько столетий спустя этот текст отыскали, взяли на вооружение и стали раскручивать именно в качестве Пророчества.

– И все же – почему ты нам все это не объяснил? – требовательно спросил Эргарт.

– Все по той же причине – пропаганда работает в обе стороны. Она внушала страх Светлым и укрепляла уверенность в победе у вас. Мне это не нравилось – люди должны полагаться на собственные силы, а не на всякую мистическую шелуху – но это повышало наши шансы, а значит, это следовало использовать. Знай вы, что в результате операции мы вовсе не обретем самого могучего союзника из возможных, что Светлые, по сути, лишатся только символа – огня на башне… ну, еше Патриарха, конечно, но у них есть маги, способные его заменить… пошли бы вы с той же решимостью вчетырнадцатером против тысячного гарнизона?

– Кстати, – припомнил Аррет, – что там болтал этот старый хрыч про то, что мы потеряли десятерых из четырнадцати? Он ведь судил лишь по тому, сколько дошло сюда? Он не знал, что Талла осталась в безопасности?

– Нет, – покачал головой Магистр. – Как только поднялась тревога, они проверили помещение для паломников, и уже не магически, а лично. И, как верно заметил Форрог, они были слишком напуганы, чтобы оставлять кого-либо из нас в живых, даже в качестве пленника. Увы, Аррет.

– И это ты тоже просчитал заранее! – гневно воскликнул юноша.

– Конечно, – невозмутимо подтвердил Магистр. – Я знал, что прикрывающий останется вовсе не в безопасности, что его убьют, как только нас все-таки обнаружат – то есть, самое позднее, когда мы будем во внутреннем дворе. И я почувствовал, что Талла менее уверена в себе и в успехе, чем остальные – что делало ее наименее ценным членом отряда. Значит, пожертвовать надо было ей. Ты хочешь сказать, что это было неправильное решение, Аррет?

Юноша стиснул кулаки, несмотря на отозвавшиеся болью раны, и его глаза подозрительно заблестели. Но он все-таки был Темным и сумел совладать с собой.

– Нет, – произнес он полминуты спустя уже спокойным тоном. – Правильное.

– Даже пойди она с нами, у нее было не так много шансов, – успокаивающе добавила Нелия. – Сам видишь, сколько нас осталось.

– Даже если бы мы дошли все – решение Магистра было разумным и, следовательно, правильным, – твердо повторил Аррет, глядя прямо перед собой.

– Что ж, – подытожил глава Ордена, – пора нам выбираться отсюда. Эту тросточку я, пожалуй, прихвачу в качестве сувенира, – добавил он с усмешкой, вскидывая посох на плечо. – Кстати, она поможет нам быстрее восстановить силы.

– А что делать с ним? – Нелия кивнула на Маградага, так и не пошевелившегося с момента своего освобождения.

– Ничего, – пожал плечами Магистр. – Пусть так и сидит здесь. Ему уже давно все равно.

И они двинулись в сторону колодца. Но тут новый голос окликнул их: «Подождите!»

Темные поспешно обернулись. Из сумрака пещеры выступил Лациус. Юноша избавился от загаженной рясы послушника и теперь стучал зубами, оставшись в одном белье.

– Немой заговорил, – констатировал Магистр без особого удивления.

– Это все он… – объяснил молодой человек, ежась и растирая плечи, – он лишил меня языка за то, что я задавал вопросы…

– Узнаю любимую манеру Светлых, – ухмыльнулся Элариус.

– А… это правда, что вы были его любимым учеником?

– Да. А что, не похож?

– Я тоже… – признался Лациус, пританцовывая на месте.

– И он не водил тебя сюда? Что ж, иногда Светлые все же учатся на своих ошибках.

– А ведь парень не сможет сам выбраться отсюда, – обеспокоенно заметила Нелия. – Ловушки-то все еще действуют.

– Мы не можем ему доверять, – мрачно заявил Эргарт.

– Ты-то сам способен учиться на своих ошибках? – спросил Лациуса Магистр. – Не попытаешься выкинуть какую-нибудь глупость на лестнице?

– Нет! В смысле, способен и не выкину. Я понимаю, какого дурака свалял… Можно мне с вами?

Эргарт неодобрительно хмурился, но Магистр, внимательно изучив лицо бывшего пленника, медленно кивнул:

– Похоже, ты не лжешь. Но если что – ты знаешь, насколько наша реакция быстрее твоей… Так и быть, мы проводим тебя до выхода из Башни.

– Нет, я не про то… Я хочу уйти с вами… совсем.

Темные удивленно переглянулись, а юноша торопливо продолжал:

– Я понимаю, вы не верите, я совсем недавно пытался вас убить! Но… я видел и слышал все, что здесь было, все, о чем вы говорили… Про развитие, про познание… И то, как Патриарх с такой легкостью нарушил священную клятву, ударил в спину… это было так… подло, так противоречило всем заветам, которым он учил меня…

– Не хотелось бы, чтобы ты, разочаровавшись в Светлых, принялся идеализировать нас, – заметил Магистр. – Мы тоже считаем вполне допустимым обмануть врага, если это ведет к победе. Правда, у нас практика лучше согласуется с теорией.

– Да… да, наверное, – пробормотал Лациус. – Мне еще многое надо обдумать. Но ведь вы позволите мне думать и задавать вопросы? Вы не станете затыкать мне рот словами про ересь и кощунство?

– Не станем, – Магистр уже не стал скрывать широкую улыбку, – в нашем лексиконе таких слов нет. Так, говоришь, тоже был любимым учеником? На вот, закутайся пока в плащ, коллега.

– Спасибо, – завернувшись в плащ паломника, бывший послушник еще немного попрыгал, согреваясь, и вновь поравнялся с направившимся в сторону выхода главой Ордена. – И вот мой первый вопрос – можно?

– Вопросы не стоит задавать разве что в бою, а в спокойной обстановке они не требуют специального разрешения, – поощрил его Элариус.

– Я видел, что стало с Маградагом… а что с другими Темными богами? Они теперь вернутся?

– После Рагарнатской битвы младшие Темные боги бежали из нашего мира, – объяснил Магистр. – Они обещали вернуться, когда Маградаг вновь призовет их. А поскольку он теперь уже никогда не сделает этого… По правде говоря, я рад такому исходу. В древности Темные боги периодически помогали нам, случалось, правда, и так, что мешали… но лучше, чтобы этот мир целиком принадлежал нам, и ничто не мешало людям выбирать свои пути. Нет, мир без богов мне определенно нравится куда больше.

– А Единый?

– А что Единый? До сих пор его наличие наблюдалось лишь в священных книгах Светлых. Не известен ни один достоверный факт его вмешательства в земную жизнь. И не думаю, что такая ситуация изменится.

– Знаете, Магистр, я тут подумал… – Лациус был поражен внезапным озарением. – Вот вы говорили, что разум не может выжить в пустоте и без общения с себе подобными… Но ведь именно так описывают священные книги начало мироздания! До создания вселенной Единый существовал в абсолютной пустоте… а подобных ему нет и до сих пор, даже среди младших богов – на то он и Единый!

– В самую точку, коллега! – рассмеялся Магистр. – Я не верю в то, что Единый бог, творец всей вселенной, существует. Но если он все же есть – он абсолютно безумен.

2006