Текст книги "Граф (СИ)"

Автор книги: Юрий Корнеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

– Господин граф, а что за металл у вас в трюме?

– Это сталь мастеров-металлургов из моего графства.

– А ее вы не хотите продать?

– Сеньор Энрике, вы же знаете, что я ничего не продаю. Продает Герман. И насколько я знаю, ее он везет в Танжер.

– К маврам?..

– Да.

– Но они ведь накуют из него оружия!

– Может быть. А может, и плугов с лопатами. Это не мое дело.

– Но ведь так нельзя.

– Почему это? Нельзя торговать с маврами оружием – мы и не торгуем. И потом, сеньор Энрике, ваши же купцы торгуют с маврами? Несмотря на то, что вы с ними воюете. Хотя воюете вы с гранадскими маврами, но мавры везде мавры. И ничего. Никто им этого не запрещает. А мы ведь с маврами не воюем, так почему бы нам с ними не торговать? Тем более что шелк и специи в Танжере дешевле, чем у венецианцев. Да и ближе намного до Танжера, чем до Венеции. И потом, откуда венецианцы берут те же шелк и специи? У мавров и берут. А почему германским купцам не брать эти товары у мавров самим?

– Значит, и стекло вы маврам везете? Это что же, у султана мавров дворец будет роскошнее, чем у нашего короля?

– Сеньор Энрике, я не видел дворца вашего короля. И дворца султана я не видел. И мне нет никакого дела, чей дворец роскошнее. А если вам так хочется, чтобы у вашего короля был роскошный дворец, то в следующем году, весной, придет еще один караван моих судов и наверняка привезет стекло. Договоритесь с Германом, он захватит стекло и на вашу долю.

– А почему только весной?

– Зимой, в сезон штормов, мы по морю не ходим.

– Почему? У нас навигация круглый год.

– У вас тепло. А у нас иногда даже реки замерзают, и в море выйти просто невозможно.

Хотя, в самом деле, почему я зациклился на сезонной навигации? Ведь корабли тех же ганзейцев ходят даже по Балтике весь год. Думаю, и сюда можно ходить не только летом, но и зимой. Но это, конечно, потом. А то у меня такие мореходы, что и сами потонут, и корабли погубят. Нет, пусть года два-три в теплый сезон походят, опыта наберутся, а вот потом «будем посмотреть».

– Черт возьми, как вы там живете, в таком холоде?

– Вот так и живем. – Я чуть не рассмеялся. Ну какой в Германии холод? Вот на Руси – да, бывает холодновато. Если бы в Германии были такие же морозы, как где-нибудь в Вологде или Костроме, там бы и живых не осталось. – Потому и ходим по морю только в теплый сезон.

– Хорошо, господин граф, я понял. Значит, весной ваши купцы привезут стекло. А оружие еще они смогут привезти?

– Конечно. Можете даже сделать заказ. Не мне, Герману.

– Это хорошо. Мы и небольшой аванс можем выдать.

– А вот это уже лишнее. В море всякое может случиться, и мне бы не хотелось, чтобы моих подданных заподозрили в обмане. Это бросит тень и на меня. Поэтому никаких авансов. Вы только позаботьтесь, чтобы не вышло как в Сан-Себастьяне, когда из-за непонятно чего возомнивших о себе французов мне пришлось спешно покинуть порт и я хоть и невольно, но подвел местных купцов.

– Ну, тут вы можете не беспокоиться. Пусть ваши корабли приходят прямо сюда, здесь их никто не тронет. Ваше оружие – отличного качества, и его мы возьмем в любом количестве. Тем более цена у вас очень щадящая. А насчет стекла я доложу герцогу, и, думаю, он тоже будет с нетерпением ждать весны. А сами вы, господин граф, не планируете прийти весной?

– Не знаю, сеньор Энрике. Хотелось бы. Мне нравится путешествовать. Новые страны, новые города, интересные люди. Но у меня и в графстве достаточно дел. И бегать от них не совсем правильно. К сожалению, не всегда наши желания совпадают с нашими возможностями.

Наконец погрузочно-разгрузочные работы были закончены. Пригласил Энрике на обед, но он отказался. Понимаю, дел у него сейчас много. Наверное, помчится выбивать вооружение для своих солдат, пока все не растащили. Тут ведь как: кто первый встал, того и тапки. Сейчас командир базы распределит вооружение среди гарнизона – и все, потом иди доказывай, что только благодаря тебе и появилось это вооружение. И родство с герцогом не поможет.

А я после обеда решил прогуляться по городу. Взял с собой обоих бодигардов, пару пехотинцев и лейтенанта-артиллериста для компании. Корабль от пирса отошел, и все мои корабли опять встали на рейде. За полдня город, конечно, не обойти, но хотя бы по центру мы погуляли. Зашли в кафедральный собор Сантьяго-де-Компостела. В этом соборе вроде бы хранятся мощи святого Иакова. Может быть. Во всяком случае, серебряный сундук, якобы с мощами, рядом с алтарем стоял. А рядом с сундуком – золотая фигура самого святого. Ну, может, не золотая, а позолоченная? Нет, наверняка золотая. Для церковников это символ, и они на нем экономить не будут. Вон сколько паломников вокруг толпится. Из-за этих чокнутых паломников пробиться к статуе мы так и не смогли. Ну и ладно, издали посмотрели и ушли.

Хотели зайти на рынок, но он уже, оказывается, заканчивал работу. Туда с утра надо идти. Ну и ладно, что я там не видел? Зашли в кабак. Как я и предполагал – и грязно и воняет. И это кабак в центре города, в самом богатом районе. Нет, чистоту, конечно, пытаются поддерживать, но не очень-то получается. Про скатерти на столе я не говорю, но могли бы хоть столы как следует протирать. А то рука прилипает. Плюнул и ушел. Не хватало еще какую желудочную инфекцию подцепить. Отправились на корабль, так как уже начало темнеть. А как предупредил Энрике, по ночам здесь неспокойно. Город портовый, и ворья с бандитами тут хоть отбавляй. Особо я их не опасался – сунутся, им же хуже. Но потом будут разборки с местной полицией, а оно мне надо?

Глава 10

С утра вышли в море. В общем-то все вопросы в городе решили. Сукна, правда, взяли намного меньше, чем собирались, но тут уж не наша вина. Спасибо графу д’Артуа. Герман порывался сбегать с утра на рынок и там постараться его докупить, но я не разрешил. Во-первых, в розницу получится намного дороже, а во-вторых, зависнет он там на весь день, а время-то не резиновое. Конечно, надо бы сходить попрощаться с Энрике, но ничего, переживет. Тем более слишком много обид у него накопилось. Все они, конечно, мелкие, но ведь прощание без вина не обойдется, а что там ему в пьяную голову взбредет, кто знает. Полезет отношения выяснять – и получит пулю в лоб. Моих телохранителей Элдрик так заинструктировал, что они теперь за любой косой взгляд в мою сторону убить готовы. А я только отношения с кастильцами наладил. Да и сам по себе Энрике парень неплохой. Не без тараканов в голове, но у кого их нет? Так что лучше не рисковать.

Через два дня были уже в Танжере. В порт, как всегда, входить не стали, а встали на рейде. Не успели спустить паруса и бросить якорь, как примчался местный таможенник. Правда, не тот пижон, что был в прошлый раз, а вполне себе благообразный дядя. Но кошель с деньгами, что ему передал Герман, прибрал так же быстро, как и прошлый попугай. Герман уплыл на шлюпке, а мы остались скучать на корабле. Я опять превратился в простого пехотинца. Не хотелось провоцировать мавров. Вдруг им взбредет в голову захватить целого христианского графа и стребовать потом за него выкуп? Кто-то может и рискнуть. Раз уж прошлый раз нашлись желающие ограбить два небольших кораблика, то получить такой приз как граф наверняка тоже найдутся. В море-то они нам не очень страшны, а вот в городе надо поостеречься. Не сидеть же мне все время на корабле.

Герман появился под вечер, и жутко довольный. Своих знакомых купцов он нашел, и вопрос о продаже нашего товара решил. Брали всё. А за стекла местные чуть не передрались. Выиграл спор купец из Феса, из столицы, поставляющий товары непосредственно султанскому двору. Ну, с этим не поспоришь. Да, собственно, почти весь товар этот купец и забирал. Остальных Герман успокоил тем, что следующей весной привезет стекол еще больше, и тогда на всех хватит. Правда, посетовал, что судно большой грузоподъемности у нас только одно, и много товара, при всем желании, привезти просто невозможно. Купцы обещали подумать на эту тему.

Утром заявились мавры. Герман спустился с ними в трюм. Через час примчался ко мне в каюту, где я и сидел, чтобы не отсвечивать. Мало ли – вдруг кто из экипажа обратится ко мне «ваше сиятельство»… Купцы не дураки, и иностранные языки им по роду деятельности знать положено, сразу все поймут. Вот и сидел, скучал. А тут Герман.

– Ваше сиятельство… – Ну вот… предупреждал же, что я здесь простой пехотинец! – Я сейчас беседовал с купцом из Феса, и он предложил мне корабль. Венецианский неф. Трехмачтовый. Грузоподъемностью в двести тонн. Как он утверждает, почти новый и очень крепкий. Они его всего месяц как захватили. Половину экипажа перебили при захвате, а остальных уже распродали. Стоит он в Сеуте. Если будем брать, то он пошлет в Сеуту быстроходную галеру, и через три дня неф будет здесь. Что мне ему ответить? Я отошел, чтобы посоветоваться с капитаном. Купец ждет ответа.

– Соглашайся, конечно. Второй большой корабль нам не помешает. Но поторгуйся как следует. Напирай на то, что это венецианец, и для северных морей он не предназначен. Так что покупать мы будем кота в мешке. Может, он затонет по пути домой. Так что сбивай цену как только возможно. Тем более что этот купец очень в нас заинтересован. Ну, не мне тебя учить.

– А с экипажем что делать будем?

– Пойдем завтра на рынок и купим. Если даже нам не понравится корабль, и мы его не возьмем, то хоть доброе дело сделаем, христиан из рабства освободим.

– Тогда я побежал.

Прибегал он еще пару раз. Советовался, что брать. Нет, так-то он знал, какие товары нам необходимы, инструкции от Гюнтера получил, но интересовался, что нужно именно мне. А что мне нужно-то? В общем-то ничего. А вот моим девчонкам и их товаркам нужно очень много. И в основном качественные шелковые ткани различных расцветок и с разными узорами. Так ему и сказал. Он принес мне образцы. А я что, в этом разбираюсь?.. В общем, велел ему больше не лезть ко мне со всякой ерундой, а брать все на свой выбор. Но если выбор будет неправильный, то разбираться с дамами графства и непосредственно с графиней ему придется самому. Единственное, что заказал для себя – это несколько рулонов серсенета, небеленого шелка, для пороховых картузов.

Так и просидел до обеда в каюте, пока мавры не уплыли. Потом пошли готовить свой товар на обмен. Германа даже звать не стал, а то опять мне голову заморочит. Я хоть и отношусь с огромным уважением к торговле и торговцам, но не до такой степени, чтобы вникать во все тонкости их ремесла. После обеда валялся на палубе и загорал. Народ смотрел на меня с огромным удивлением. Все-таки сейчас белый цвет кожи – это признак благородства, а я, наоборот, пытаюсь избавиться от него. Ну и ладно, меня и так считают немного не от мира сего, так что одним чудачеством больше, одним меньше… Но потом я вообще всех удивил. Очень уж мне искупаться в море захотелось. Приказал спустить шлюпку, на ней подошел к тому борту, который не был виден со стороны города, и плюхнулся в воду. Поплавал от души.

Уже потом, на палубе, подумал об акулах. Стал вспоминать, водятся они у берегов Северной Африки или нет. Естественно, не вспомнил. Но раз я их не видел, то значит, их тут нет. Ну, может, где и есть, но именно здесь, в бухте, нет. Потом слегка ополоснулся пресной водой, оделся и опять натянул на себя эту проклятую кольчугу. Как же она меня достала… Веса-то я ее не чувствую, но вот жар от нее идет… На солнце она сразу нагревается, даже накаляется, а еще и поддоспешник… Жуть. Хорошо хоть к вечеру жара немного спадает. Как подошли к берегам Африки, я даже учений ни разу не устраивал. Понимаю, что это неправильно, но пересилить себя не могу. Носиться по кораблю в такую жару – это уже мазохизм. Я ведь тоже в учениях участвую, наравне со всеми. А себя жалко.

Весь следующий день простояли у пирса. Так что погулять по городу не удалось. Все стояли по своим местам по штатному расписанию. И мне тоже пришлось. Никуда не денешься: порядок есть порядок. Даже когда грузчики из чернокожих рабов в самое полуденное пекло сделали перерыв, мы продолжали стоять по своим местам. Правда, пехотинцев я партиями отправлял в тень, немного отдохнуть и отдышаться, а сам так и проторчал все время на ахтеркастле. Да еще эта чертова кираса, которую я надел, чтобы не отличаться от остальных. Из-за лени надел ее прямо на кольчугу и теперь вообще изнемогал от жары. Но пушкарям приходилось еще хуже, чем нам. Нас хоть иногда морской ветерок овевал, а им, беднягам, пришлось торчать в настоящей душегубке. Были бы пушечные порты открыты, тогда бы хоть какой-то сквознячок гулял по пушечной палубе. Но они были закрыты, чтобы лишний раз не раздражать местных. Вот и парились там ребята.

Правда, кирасы я им разрешил не надевать. Так что сидели они там в одних рубахах, но все равно им приходилось очень несладко. Лейтенант-артиллерист пару раз приходил ко мне продышаться, типа проверить орудие на верхней палубе, пока я на него не цыкнул. Ну а что? Тут целый граф по́том исходит, но терпит, а он разбегался… Наконец, ближе к ужину эта мука закончилась, и мы отошли от пирса и опять встали на свое место на рейде. Я добрел до каюты, с трудом стянул кирасу и кольчугу и рухнул на кровать. Пообедать мне не удалось, как, впрочем, и остальным, но есть не хотелось, и я даже решил обойтись без ужина, но потом все-таки пересилил себя и велел нести ужин. И воды побольше.

После ужина, как ни хотелось полежать в койке, пошел проверять личный состав. Слава богу, все обошлось. Все здоровы. Разрешил всем помыться в пресной воде. Ну и постираться заодно. Завтра свежей воды наберем. Правда, и эта свежая – ее только недавно, в Корунье набирали, но после такой тепловой встряски экономить воду нельзя, люди не поймут.

Утром опять подошли к пирсу, за водой. Управились быстро. Воду нам подвозили прямо к кораблю, в бочках. За час наполнили свои емкости с водой, потом то же проделали на шнеккерах. Пока корабль стоял у пирса, мы сошли на берег. С собой взял двух своих телохранителей и одного из бывших рабов, за переводчика. Ну и Германа, конечно. Нам ведь надо купить рабов на рынке, а торговаться лучше него никто не мог. Сразу отправились на рынок.

Когда проходили мимо той части рынка, где продавали скотину, увидел лошадей. Прошлый раз мы сюда почему-то не попали. Решил зайти посмотреть. Кони просто загляденье. Красавцы. Высокие, поджарые. Сразу видно, что очень быстрые и выносливые. Для рыцарской конницы они вряд ли подойдут, слишком уж тяжел рыцарь со всем своим железом, а вот для моих кирасир – в самый раз. Неплохо бы прикупить хотя бы на развод. Поговорил с продавцом, через переводчика, конечно. Дороговато, но кони того стоили. Но покупать, естественно, не стал. Куда их грузить? Вот если нам все-таки пригонят неф, тогда подумаю. Может, и возьму. Но и то не на рынке, а пусть Герман через своих купцов пробивает подешевле. Цены на коней мы теперь знаем. Еле увел своих телохранителей из загона. Они как бывшие кирасиры в лошадях разбирались хорошо и сразу просто влюбились в этих коняшек. Продавец им разрешил подойти к коням, и они их и поглаживали, и что-то шептали, и чуть ли не целовали. А потом всю дорогу тяжко вздыхали. Как будто их разлучили с любимыми родственниками. Чтобы не забыть, велел Герману провентилировать этот вопрос со своими друганами, местными купцами. Думаю, голов десять мы увезти сможем. Это если неф возьмем, конечно.

Пришли, наконец, на рынок рабов. Да, обстановочка, конечно, не очень. Не то чтобы отовсюду доносились крики, ругань, свист плетей – нет, все тихо и спокойно. Кандалов и цепей тоже не видно. В небольших загонах стоят, сидят и даже лежат люди. Из некоторых, с черными невольниками, раздается даже смех и пение. Хотя здесь как раз в основном черные. Белые встречаются довольно редко. Ну как редко – учитывая, что рынок огромен, то и белых тут довольно много. Просто они теряются на черном фоне. Герман пошел общаться с купцами. Сами мы можем тут до вечера бродить и никого не выбрать. Нам ведь не абы кто нужен, а моряки с парусников, германцы. На разных там французов и испанцев с итальянцами я деньги тратить не собираюсь. Они с нами до первого порта. Сойдут с корабля – и уйдут. И попробуй я не отпусти, меня же и обвинят как рабовладельца. На фига мне это нужно?

Германцы хоть корабль до дома довести помогут. А может, и на службу ко мне пойдут. Так что правильно Герман суетится. А мы пошли вдоль загонов, рассматривая невольников. В одном месте заметил кучку белых пацанов. Именно пацанов. От восьми до двенадцати лет. Приблизительно, конечно. Продавец заметил мою заинтересованность и тут же подскочил к нам. Да толку-то… Что он там лопочет? А переводчик с Германом ушел. Я сказал продавцу, что его тарабарщину не понимаю. Еще и плечами пожал, и руки развел. Он куда-то умчался и через пару минут появился с другим купцом. Тот худо-бедно на латыни говорил. Спросил у него, что это за пацаны.

Оказалось, что это, так сказать, неликвид, то есть никуда не годный товар. Попадаются иногда совершенно безбашенные, которые совсем не поддаются дрессировке. Взрослых можно отправить на галеры гребцами или на рудники, а детей куда? Работать они толком не могут, а едят много. Обычно таких просто убивают, но этот купец очень жадный, выкупил этих детей за бесценок и теперь пытается кому-нибудь их всучить. Но он, очень уважаемый и честный торговец, не советует господину покупать этот товар – без толку, господин только деньги зря потратит. Но зато у него есть очень хороший товар. И черные и белые. И недорого. Ну и так далее. Конкуренция в действии. Поблагодарил переводчика и сообщил ему, что мы просто солдаты и сопровождаем своего купца, который где-то мотается. Но как только он появится, обязательно расскажем ему о таком уважаемом и честном купце. Тот, наконец, отвалил. Я подошел к загону и крикнул пацанам:

– Германцы есть? – Никто не отозвался. – Русичи есть?

Поднялись два пацана и подошли к ограде. Что-то стали у меня спрашивать, но смысл слов до меня не доходил. Неужели я так онемечился, что родного языка уже не понимаю? Прислушался. Некоторые слова знакомы, но общий смысл все равно непонятен. Решил зайти с другого конца.

– Москва? Владимир? Муром? Рязань?

На упоминании Рязани один из пацанов радостно закивал головой. Другой отозвался на Чернигов. Понятно. Земляки. Надо бы выручить. Стал объяснять им, что попытаюсь их выкупить. Пусть еще чуть потерпят. На русском, естественно. Они тоже мало что поняли, но суть ухватили. Отошли, уселись на землю и стали спокойно ждать. Молодцы. Ни слез, ни криков: «Спаси-помоги!» – настоящие мужики, хоть пока еще и маленькие.

Пришел Герман. С собой привел пятерых. Пояснил, что эти ему попались сразу, и он их купил. Еще кого-нибудь попробует найти через знакомых купцов. Но германцев на рынке и в самом деле мало. Не ходят сюда корабли из Германии. Нет, ходят, конечно, но очень мало. Так что для пиратов они очень редкая добыча. Ну, посмотрим – может, и найдут еще кого-нибудь знакомцы Германа. Рассказал ему о своем желании выкупить пару пацанов. Он, прихватив переводчика, пошел разбираться с торговцем. Торгаш оказался и в самом деле жадным до глупости. Запросил за детей цену как за взрослых рабов. Да еще и отказался продавать по отдельности. Только всех вместе.

Герман посмотрел на меня, я только пожал плечами, развернулся и пошел на выход. Торгаш так и бежал за нами и что-то лопотал. Наконец, у самого выхода с рынка, договорились. Он отдавал всех пацанов по цене четырех взрослых рабов. Пришлось возвращаться. Можно было бы договориться, чтобы он их пригнал в порт, но от этого жмота можно любой пакости ожидать. Я ведь пацанов даже не пересчитал, не говоря о том, чтобы кого-то запомнить. Лучше сейчас всех забрать.

Мальчишек оказалось двадцать один. Ни фига себе. И куда мне их девать? Ладно, дойдем до Кастилии, сдам их в каком-нибудь городе церковникам, пусть у тех голова болит. Пока шли в порт, один пацан сбежал. Ну, сбежал и сбежал, его проблемы. Перевезли всех на корабль. Пришлось делать аж три рейса на шлюпке. Велел их отмыть и накормить. И переодеть. Пока хоть во что. А Германа озаботил приобретением одежды для детей. Не дорого, но пристойно.

После обеда собрал всех их на палубе. Совместными усилиями попытались с ними пообщаться. Кое-как получилось. Здорово помогли бывшие рабы. И те, которых выкупили ранее, и совсем недавние. Пятеро выкупленных моряков сразу согласились идти ко мне на службу. Были они с разных кораблей и пробыли в рабстве все по-разному. Меньше всех двое моряков из Гамбурга – всего год. А один вообще пробыл в рабстве аж семь лет. Вот он и помог больше всего. Настоящий полиглот. Выяснилось, что из всех двадцати ребят с Руси только двое. Остальные кто откуда.

Были греки из Византии, славяне с Балкан, итальянцы и испанцы. Двое кастильцев и один арагонец. Один португалец. И даже двое персов. Ничего так, вполне европейские лица. Почему их продавали – непонятно. Они же там вроде тоже мусульмане? Может, какие-то не такие? Слышал в будущем, что арабы вроде как сунниты, а персы, то есть иранцы, – шииты, и очень уж они друг друга не любят. Может, поэтому? А может, они вообще какие огнепоклонники? Эта религия вроде тоже из Персии. Разговорить персов не удалось. Персидского языка никто не знал, а то, что они пытались сказать на ломаном арабском, никто не понял.

Но главное всем ребятам втолковать удалось – они теперь свободные. Кто захочет, идет на службу к доброму графу, то есть ко мне. Кто не захочет, тех высадим в кастильском порту и передадим местным монахам. Конечно, предлагать службу детям – как-то непривычно, но как выяснилось, все они были не из крестьян и даже не из простолюдинов. Поэтому и отношение такое к рабству. Им проще было умереть, чем быть рабами. Двое русичей вообще оказались из боярских семей. Может, и врут, но то, что не сломались и держались до конца – заставляет их уважать.

Во всяком случае, все бывшие пленники утверждали, что они из воинского сословия. Объяснил им, что могу отдать их в обучение своим воинам, и со временем они тоже станут воинами. Радости их не было конца. Дети есть дети. Единственное, кастильцы и арагонец загрустили. Им тоже очень хотелось стать воинами вместе со своими невольными товарищами, но и домой хотелось. А я ведь их практически до дома и обещал довезти. А вот португалец, узнав, что я не собираюсь заходить в Португалию, сразу запросился ко мне, пояснив, что в Кастилии его ничего хорошего не ждет.

Кстати, и испанцы, и итальянцы, и даже греки очень неплохо говорили на латыни, что подтверждало, что они и в самом деле не простые крестьяне. После беседы отправил их отдыхать, наказав всем учить немецкий язык. Учителей, слава богу, полный корабль.

Сам пошел к себе в каюту. Завалился на койку и задумался. Да, знатным геморроем я сам себя обеспечил. И зачем мне эти пацаны? Черт его знает. Но не гнать же их. Жалко. Ребята, конечно, неплохие, но дать им что-то особенное я не смогу. По домам развозить их точно не буду. Воспитать их, как турки в будущем янычар воспитывали? Если только так. Во всяком случае, попробую. Вернемся домой, спихну их деду Эммы. Пусть из них воинов делает. Ну и ежедневная психологическая накачка на тему, как им повезло, что они попали к такому замечательному графу, и что они по гроб жизни ему обязаны буквально всем. Это уже самому придется поработать. Немного цинично, конечно, но по-другому никак.

Хотя чего я себе голову забиваю – вернемся домой, и разберусь с ними. В принципе если что не так, то спихну их церкви, пусть у церковников голова болит. От смерти я их спас, и спасибо мне, такому замечательному. А дальше уже от них все зависит. Если будут права качать, то пожалуйте в монахи, а если окажутся вменяемыми, то сделаю из них офицеров или чиновников, преданных лично мне. Да, и в самом деле геморрой. Лучше бы я себе пару девчонок купил. Шучу, с девчонками бы точно ничего не получилось. Держать девчонок на корабле, среди кучи молодых и здоровых мужиков – полный идиотизм. А потом еще и с Ами разбираться. Но помечтать-то можно?

Ничего, месяц потерпеть, а там жена, любовницы… Надолго, интересно, меня хватит? Когда и куда я в следующий раз подорвусь? Надеюсь, это только по молодости у меня гормоны играют и меня все время тянет на приключения, а с возрастом это пройдет. Хотя, если разобраться, не так уж я и молод. Вру, молод и еще как молод. Это своим удвоившимся сознанием я не молод, а телом как раз таки очень молод, практически мальчишка. Семнадцать лет – это что, возраст? И гормоны играют именно в молодом теле. Это как с моей повышенной сексуальностью. И именно взрослое сознание ее сейчас сдерживает. Иначе в первом же попавшемся порту помчался бы в бордель, несмотря ни на что. Но терплю же.

А вот в будущем семнадцатилетних детьми считают. Сделает какую пакость такой великовозрастный ребятенок – и ничего. Ну так дите же… Правда, осенью мне уже восемнадцать исполнится, а это уже даже по критериям будущего – совершеннолетие. Мне, там, в будущем, в этом возрасте уже доверили Родину защищать и вручили автомат. А вот в настоящее время я уже полностью состоявшийся человек. Владелец довольно больших территорий и людей, проживающих на этих территориях. И несу за них ответственность.

Не то чтобы мне это нравилось. Нет, быть владельцем как раз нравится, а вот нести ответственность – не очень. Наверное, потому, что я никогда ни за кого не отвечал. Ни там, в будущем, ни здесь, будучи ботаном Лео. А в последнее время все это и навалилось. Другое дело, что мне пришлось взять эту ответственность на себя, иначе бы я просто не выжил, но как же это муторно… Наверное, поэтому меня и тянет все время слинять куда подальше от этой самой ответственности. Ничего, пройдет время, попривыкну и стану настоящим аристократом-землевладельцем, и, надеюсь, всякая дурь из головы выветрится. Не очень в это верится, но надеяться-то можно?

Хотя с принадлежащими мне людьми я, конечно, погорячился. Теоретически крестьяне и тем более горожане графства мне не принадлежат. Католическая церковь рабство запрещает. Но именно что теоретически. Продать своего крестьянина не могу, а вот убить – запросто. Даже за косой взгляд. И уйти крестьянин от меня никуда не может. Какой-то из императоров даже эдикт издал о выдаче городами сбежавших от сеньора крестьян. Да что там говорить, крестьянин чихнуть без моего разрешения не может. Но теоретически – он свободен.

Но это в Священной Римской империи крестьяне хоть теоретически свободны, а в других странах – совсем мрак. Во Франции и в Англии крестьян вообще за людей не считают. Относятся хуже, чем к скотине. И продать могут, и проиграть, и просто собаками затравить ради забавы. Только недавно во Франции было подавлено крестьянское восстание. О нем даже в учебнике по истории несколько строк было. Жакерия вроде называлось. А в Англии через пару лет вспыхнет восстание под руководством вроде бы Уота Тейлора… или Тайлера – не помню уже. Сейчас, как это ни странно, лучше всего со свободой у крестьян на Руси. Там любой крестьянин может свободно собраться и уйти куда и когда захочет. И никто его остановить не сможет. Ну, там еще Русская Правда действует, а по ней, если не ошибаюсь, все люди свободны. Правда, недолго это продлится. Скоро русских крестьян так закабалят, что они до середины девятнадцатого века и вздохнуть не смогут.

Правда, и германских крестьян то же ожидает. И продлится это до развития буржуазных отношений. Того самого пресловутого и проклинаемого всеми капитализма. А у меня в графстве он вроде как уже и наступил. Правда, об этом, кроме меня, никто не знает. Ну и слава богу. А то начнут еще требовать чего-то, разные там забастовки с демонстрациями устраивать. Хотя моим людям жаловаться вроде и не на что. Крестьян я не гноблю, да и подати у меня самые низкие. Но человек – он ведь такой… сколько ни дай, все мало.

Следующий день прошел как-то бестолково. В город идти не хотелось. Я еще в прошлый раз все интересное увидел. Да и жара не позволила бы погулять с удовольствием. По чужому, да еще и мусульманскому, городу в легкой рубашечке не погуляешь, а идти в кольчуге или кирасе… Да ну его, этот город. Так что проторчал почти все время у себя в каюте. Там было не так жарко. После обеда собрался было искупаться в море, но привели запрошенных нами рабов. Аж девятнадцать человек. Правда, от пятерых сразу пришлось отказаться. Двух кастильцев и трех генуэзцев. На кой они мне – чтобы довезти их до первого кастильского порта? Тем более что один из генуэзцев сразу начал качать права. Якобы я как благородный человек просто обязан выкупить их и отвезти его с товарищами в Геную. Хорошо, что мы с Германом подошли к пирсу на шлюпке и разбирались с рабами там. А то ведь если бы они ступили на палубу моего корабля, то считались уже свободными. Корабль-то христианский. И что бы я с ними делал? Нет, в Геную, конечно, я бы никого не повез, но до Коруньи везти их пришлось бы.

А оборзевший генуэзец, видно, не из простых; наверное, из обедневших мелких дворян, раз его не выкупили. У таких как раз гонор аж из ушей бьет. Он бы мне своими придирками и причитаниями все мозги сожрал. И все равно я бы оказался плохим. Знаю я таких типов. Так что пусть еще повкалывает на мавров, может, поумнеет. А вот из четырнадцати оставшихся двенадцать оказались германцами, и двое – англичанами. Германцев выкупил сразу, без разговоров. Англичане оказались тоже вполне вменяемыми. Договорились с ними, что они пойдут с нами до Дуйсбурга в составе экипажа. И я им даже что-нибудь заплачу, чтобы хватило на дорогу домой. Оставлять их у себя я не собирался. Не люблю англичан.

Да и французов тоже не особенно. Хотя я и к немцам раньше относился без особой симпатии, а теперь вроде и сам немец. Вернее, германец. Но англичан не люблю больше всех. Слишком много они в будущем зла России причинили. Или причинят? Да какая разница. И не только России. Пакостили они всем. Всем и всегда. Нет, может, эти двое – как раз порядочные люди, вполне возможно, что и среди англичан такие есть, но лучше не рисковать. А вот с германцами в конце пути разберусь. Если кто захочет остаться у меня, то милости просим; нет так нет. Держать никого не стану и даже денег на дорогу дам. Но договор с ними буду заключать только дома, в Дуйсбурге. Надо же проверить, что они за моряки, а то, может, наврали.

Герман опять отправился на рынок. До обеда он ходил туда за одеждой для пацанов и первой пятерки рабов, а теперь и для остальных. Не ходить же им в том тряпье, что сейчас на них…