Текст книги "Спасение из ада"

Автор книги: Юрий Иванович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава седьмая
Единственный шанс

Александра с каждым своим выходом из обморока чувствовала себя все отвратительнее и беспокойнее. Нависающего над ней мерзкого лица Королюха она не наблюдала, но, как только приходила в себя, со вздрагиванием ощущала очередной укол в бедро или плечо, и на нее через пару минут накатывала чудовищная волна максимальной бодрости и горячего возбуждения. Сердце начинало выпрыгивать из груди, голова – трещать от пульсирующей с огромной скоростью крови, а дыхание становилось учащенным, словно девушка только что преодолела по лестницам пятнадцать этажей бегом.

В какой-то момент она рассмотрела, словно в тумане, белое лицо коллеги из аналитического отдела. И ужаснулась еще больше.

– Рафик, это ты? Зачем ты здесь?!

Уж она прекрасно знала, зачем и с какими намерениями появляется пресловутый аналитик возле допрашиваемых. Сама при этом никогда не присутствовала, но знала преотлично. И в душе что-то больно хрустнуло, отсекая последние шансы к сознательному сопротивлению, когда мужчина совершенно бесцветным голосом ответил:

– Работаю, Шура. Делаю, что умею.

А умел он слишком много. Да и постоянно меняющееся состояние всей нервной системы показывало: еще один-два укола, и Рафик приведет распятое путами тело к чему-то страшному, постыдному и невероятно унизительному. Какой-нибудь там сыворотки правды и подобного психотропного средства девушка не боялась. Потому что выдать какие-либо секреты Дмитрия она не могла по причине их элементарного незнания. А вот умирать… Вернее, нет, умереть она не боялась. И будь сейчас ее воля, со спокойной совестью решительно бы покончила жизнь самоубийством. Потому что вытерпеть то, что с ней наверняка собираются сделать, не сможет никто.

Хотелось выть дико и протяжно, но толку от такого поведения никакого не будет. Ни сорвать голос она не сможет, ни вызвать чью-то жалость. Наоборот, только собственные ресурсы гордости исчерпает преждевременно. Хотя не факт, что эти ресурсы еще пригодятся.

Рассудив, что опять проваливаться в бессознательное состояние и трудно и нелогично, попыталась завязать разговор:

– А что это нашего штатного садиста Королюха не видно?

Рафик с некоторым удивлением почесал себя за ухом: реакции у пациентки неадекватные. Но с другой стороны, говорить с ней ему никто не запрещал, а грубить и хамить было не в его привычках. Поэтому после некоторых размышлений и подвижек бровями стал отвечать:

– Отбыл по срочному вызову.

– И когда вернется?

– Обещался вскоре, но, видимо, задерживается.

– Ой, как здорово! Ха-ха! – Энергия так и била из тела девушки через край. – Вот бы его какая-нибудь сердобольная немка-бабулька на джипе переехала! Честное слово, на его могилке я бы горькими слезами рыдала, что не оказалась на месте той бабульки. Кстати, а у тебя как дела?

– Да вроде все нормально. Если не считать небольших неприятностей в быту.

– Что так? Здоровье не в порядке?

– Ха! Инвалидов в конторе не держат, – без всякой задней мысли разглагольствовал аналитик. – А вот возле дома, где я живу, вообще беспредел начался. На общей стоянке мою машину уже несколько раз поцарапали вандалы-турки. Достали подонки малолетние!

– Неужели не можешь найти на них официальную управу?

– Где? У кого? Все эти правильные «недочеловеки» только и брызгают слюной: «Как же, как же! Они еще дети! Надо быть к ним гуманнее и терпимее». Тьфу, твари бюргерские!

– Ха! С твоей сообразительностью тебе и жаловаться не надо.

– Точно. – Рафик не сдержал самодовольной улыбки. – Я теперь по контуру крыши микрораспылители установил и, как только эта шантрапа начинает на стоянке отираться, дистанционно включаю на полную интенсивность. Веришь, за последнюю неделю только треть этих уродов из всей компании осталась. Я им такое устроил, что теперь до конца жизни на костылях будут хромать да на аптеку работать.

Александра постаралась оставить внутри испуганное восклицание.

«Еще неизвестно, что лучше: попасть в руки Королюхову или вот такому!.. Наверное, благо, что он со мной просто “работает”! Я бы опухла от ужаса, если бы он стал проявлять инициативу и фантазировать. А может, он уже проявил? Вон ведь как меня колотит, словно перед смертью при оргазме… О-па! А ведь и в самом деле, что-то с моими эрогенными зонами случилось! Кажется, они теперь на все тело расползлись… Мама, роди меня обратно! Я в шоке! Ужас!!!»

Одеревеневшими и непослушными губами попыталась продолжить разговор:

– Молодец! Сумел использовать высший профессионализм! Так им и надо!

– А то! Все бы так действовали, и был бы в нашей старушке Европе истинный порядок и полное благополучие. Так нет, разводят демагогию! Ничего, их скоро еще не так коснется, вот тогда они точно поймут, что такое не везет и как с ним бороться!

– Хм, я вот уже поняла, – постаралась заменить возбуждение в голосе легкой грустью Александра. – Что мне крупно не повезло. Вроде и самая лучшая, и самая, самая, а вот… – Дальше она стала говорить неразборчиво, словно в полной прострации: – Ни себе помочь не могу, ни товарищам по конторе, которые даже и не догадываются о возможной тотальной за…

Она еле слышным шепотом оборвала себя на полуслове и тяжело вздохнула. Тогда как Рафик, с присущим ему профессионализмом, закатил девушке веко, присмотрелся к зрачку и громким голосом стал комментировать:

– Что-то ты, девочка, совсем невеселая! Странно… А давай-ка я тебе сразу два укольчика вставлю! А? Вот тогда ты уж точно грустные мысли отбросишь!

– Ага! И коньки тоже! – в бессильной злобе пробормотала жертва.

Теперь, если возбуждение еще более увеличится, тогда она точно не сможет воспользоваться своим трюком с обмороками. Всем своим перевозбужденным, натянутым как струна телом она ждала очередного укола, дав себе слово больше не кричать и не просить. Но вместо явного укола она почувствовала на внутренней стороне бедра легкий удар ребром ладони и услышала слова:

– Так… вот тебе первый укольчик! Потерпи немного, это не больно…

Но при этом зудящая кожа просто ощутила, как по ней стекает какая-то жидкость. Затем процедура мнимого укола повторилась.

– Ну вот, и второй пошел! Родименький! А? Плакать от боли не будешь? Ну вот и молодец. Сейчас тебя опять прогреет основательно. С моими талантами не соскучишься!

Но теперь уже Александра осознала с полной уверенностью: Рафа только создал видимость сразу двух уколов! Подстраховавшись голосом от прослушивания и зажатыми в ладони шприцами от видеоподсмотра. При его несомненном опыте, даже случись максимальное приближение на просмотре, Казимир Теодорович и Павел Павлович не рассмотрят, что игла не вошла в тело, а все средство пролилось на и так уже влажную простыню, покрывающую бильярдный стол.

Подстегнутые химией мысли заметались с еще большей интенсивностью. Как бы там ни было, но только что ее недавний коллега проявил некое удивительное свойство своей натуры: сочувствие. Пусть его поддержка или поблажка, не важно как назвать, и минимальна, но все равно это маленький шанс. Почему он это сделал? Неужели понял намек на тотальную зачистку? Тоже ведь умнейший мужик и соображает раз в десять быстрей, чем любой обыватель с улицы. Но даже если и понял, то дальнейшей помощи ждать от него бесполезно. Себя, да, себя он постарается хоть минимально подстраховать, хотя прекрасно осведомлен о порядках экзекуции и уже сейчас должен обделаться от страха. Контора, а уж тем более те, кто ею руководит, всегда работают с тройной перестраховкой.

Что еще? Память услужливо подсказала и отыскала парочку моментов, когда при личных контактах Александра проявила к этому типу уважительное внимание, а один раз даже походя прикрыла небольшое прегрешение. Никто из прочих агентов подобного в своих отношениях к младшим по штату не допускал. Наоборот, считал доблестью указать на малейшую ошибку товарища по работе. Значит, некоторая толика симпатии в совершенно черством и скрупулезно исполнительном аналитике осталась.

Как бы только ей еще хоть немножко это использовать? Только продолжив разговор и пытаясь угадать, что светит в ближайшие часы.

– Ух! Действительно забирают твои укольчики! Словно под утюг положили.

– Вот видишь! А ведь здесь прохладно, и, не будь меня, давно бы тебя скрючило от холода.

– Да уж! Вижу, что ты еще тот специалист по издевательствам! Ха! – Александра не сдержалась от короткого смешка. – Наша контора может тобой гордиться!

– Ты мне льстишь. – Глаза Рафика стали напряженными. – Вот когда появится Бориска, тогда поймешь, кто самый лучший. А какой любопытный!

Вот, вот она, подсказка! Еще одна та мизерная помощь, которую сочувствующий мужчина оказывает практически мертвой жертве. Рафик прекрасно понимал и чувствовал события в конторе. Бесспорно знал, что в данный момент Королюхов становится третьим человеком в конторе после шефа и Казимира Теодоровича. И предстоящая ночь наверняка будет проходить строго по его сценарию. Скорее всего, и видеозапись с прослушкой он может отключить, и вообще нанести девушке раны, несовместимые с жизнью. Но главная задача для Александры – это найти те опорные столбы информации, ухватившись за которые она смогла бы поторговаться со своим палачом. Что не есть легко, более того, считается почти невозможным в ее положении. Но ведь на то он и аналитик, чтобы догадываться о том, что любой суперагент хоть пару раз, но соприкасался с суперстрашными тайнами. И даже порой при собственном страстном желании забыть то, что знает, помнит и лелеет в самом дальнем уголке своей памяти.

Поэтому Александра с той самой минуты перешла к интенсивному размышлению. Раз Рафик ей оставил хоть капельку силы воли, то следует использовать ее на нахождение того самого мизерного шанса на спасение. Ну, может, и не на спасение, а на отсрочку смерти. Ведь если Павел Павлович блефовал и Торговца взять не смогли, то остается шанс на его возвращение. И еще более мизерная доля этого шанса на то, что Дмитрий простит ей участие в слежке и работу в конторе – и попытается спасти. Но с верой и надеждой даже умирать легче.

Основные пункты торговли с Королюховым определились сразу. Пожалуй, один из самых удачных ходов – это убедить коллегу, что вся местная служба вот-вот пойдет под тотальную зачистку. Только здесь следовало учитывать «звездную болезнь» собеседника, который в тот момент будет выступать в роли палача. Бориска слишком уж себя вознес, а после разоблачения Александры, наверное, считает себя пупом земли, не меньше. Для него сама мысль о гипотетической ликвидации может показаться полным абсурдом, разозлить до предела, за которым любой разговор станет практически бессмысленным. Это следовало оставить на самый последний, крайний момент торговли.

Еще более значимым мог оказаться вывод о том, что Павел Павлович является одним из двух совладельцев конторы. Но только лишь намек на это мог иметь самые тяжелые последствия. Сообразительный Королюхов сразу все просчитает до последнего финишного выстрела и начнет действовать стремительно. Для него самое лучшее будет: моментально пристрелить Шурку на бильярдном столе, сжечь всю контору, избавиться от чипов (а уж такой тип для этого наверняка присмотрел давно и хирурга, и соответствующую аппаратуру) и до утра замести за собой все следы. Подобную информацию следовало выдавать лишь в самый последний момент. Чтобы перед смертью отомстить хоть кому-то.

А вот третий вариант, вернее, целый пакет секретнейшей информации годился для торговли больше всего. При его обработке Борис получит возможность устранения шефа и реальной попытки занять его место в конторе. Конечно, при условии, что он не догадается про вторую руководящую ипостась Павла Павловича. Суть варианта заключалась в следующем.

Только попав на работу в контору, Александра в одном из своих экскурсов по внутренним файлам обратила внимание на маленькую сноску с труднозапоминаемым номером, очень похожим на банковский счет. Да еще и все реквизиты с паролями оказались рядышком. Идеальная память помогла, и все циферки с буквами запомнились как теорема Пифагора. Через парочку дней она даже проверила счет с какого-то отдаленного банкомата. Там лежали сущие копейки, и на некоторое время она про них забыла. Однажды ситуация резко изменилась, когда Александре во время выполнения наиважнейшего задания понадобилась ну очень крупная сумма денег и ей шеф перевел эту сумму в течение десяти минут. После этого она с удивлением опознала в счете отправителя тот самый, с мизерной суммой. Каково же было ее удивление, когда, зайдя по реквизитам в информацию, она обнаружила на таинственном счете несколько миллионов евро! Вот только пароли отбора и управления средствами оказались другими. Ну и она, как хорошо натасканный агент, продумала до логического конца всю цепочку появления таких огромных капиталов.

За прошедшее время контора проводила одну-единственную крупную операцию. Лучших агентов бросили в конечную стадию масштабной операции по разоблачению крупных махинаторов и расхитителей при одном очень богатом музее. Вмешательство оказалось непродолжительным и никаких результатов в агентурном плане не принесло. Раскручиваемые организаторы махинаций оказались людьми честными и вполне порядочными. По крайней мере тот, которого разрабатывала сама Александра. Тем более ужасающими оказались последовавшие после этого кровавые разборки в самом музее. Все эти благовоспитанные и честнейшие люди оказались грязными мафиози, с окровавленными по локоть руками. Стреляли друг друга и душили, словно сумасшедшие, вырезая в отместку у своих врагов целые семьи. Ну и в конце концов разобрали все сокровища до последнего украшения.

Проведенное по следам преступления расследование ничего не дало, да еще и агентам поставили в вину, что они недосмотрели, не разглядели хитрых воров, убийц и махинаторов. В какой-то момент даже показалось, что контору закрывают, а всех сотрудников вышвырнут в наказание на улицу. Но Пыл Пылыч совершил подвиг: и свое, и рабочие места своих подчиненных отмазал. По крайней мере, такое сложилось мнение внутри небольшого секретного коллектива.

И только Александра, по факту появления на счету шефа миллионов, с некоторой натяжкой предположила, что это средства, полученные за проданные сокровища. Тогда она еще сильно в этом сомневалась, но сейчас была уверена на все сто. Контора навела мосты, провела разведку и отыскала слабые места, а другие исполнители завершили всю грязную работу. Еще и так подстроили, что вся вина за хищение легла на погибших сотрудников музея. Имея на руках счет и зная, где, что и как сопоставить, Королюхов с гарантией сумеет сложить всю мозаику гигантского преступления в целом. А этого должно вполне хватить для бесповоротного уничтожения Павла Павловича во всех смыслах. Никакое руководство не простит подобного грабежа, и подопечного быстренько уберут. Вполне понятно, что с полным «раскулачиванием». А кого поставят на его место? Нетрудно догадаться…

Ходы найдены, каждое слово предстоящих торгов продумано. Теперь оставалось только дождаться своего палача и правильно начать разговор.

Борюсик не замедлил явиться – через час от того момента, когда Рафик нанес два мнимых укола. Весь взмыленный и с выпученными глазами, он ворвался в бильярдную и сразу принялся осматривать соблазнительно распятое тело девушки:

– Ну как она? Заждалась, небось?

– Меня это не касается, – ответил аналитик, вставая с дивана и потягиваясь после небольшой дремы. – Состояние идеальное. Колоть тюбики больше нельзя, сдаст сердце. Если все-таки потеряет сознание, подожди немножко, долго она там не протянет. Двое суток она в твоей власти. Если что, звони.

– Хорошо. – Королюхов подхватил полный шприц и с вожделением покрутил его перед раскрытыми глазами своей жертвы: – Колоть?

– Коли. Только не забудь: ровно половину. А мне уже спать давно пора…

И, не попрощавшись, Рафик ушел. На что садист не обратил ни малейшего внимания, он уже с довольным мычанием вводил половину емкости шприца в бедро Александры.

– Ну вот, моя сладость, мы и остались с тобой наедине. И как видишь, я с тобой ласков и добр. – Отложив шприц, он стал поспешно раздеваться. – Не то что ты! Помнишь, насколько ты грубо однажды отнеслась к моим искренним ухаживаниям? Я ведь ничего не забыл. И как ты отреагируешь сейчас?

Его ладони прошлись по женской груди, которая до этого выглядела окаменевшей, и все тело вдруг отреагировало на это всеобщими мускульными спазмами.

– О! Да ты не просто готова к плотному контакту между нами, ты вся в нетерпении от этого чуда! Ха-ха! Не ожидал от тебя такого самопожертвования.

– А что здесь такого? – Девушке каждое слово давалось с трудом, через плотно стиснутые зубы. – Я всегда своим телом пользовалась как оружием, и ничего страшного, если оно какое-то время побудет в чужих руках.

– Какое-то время? Да ты своим оружием больше никогда не воспользуешься! – заорал вдруг в бешенстве Борис. – Никогда! Ты понимаешь это, сучка?! Отстрелялась! Только вот я сейчас попользуюсь в своих целях, и все! Потом тебя только и будут, что резать, сшивать и опять резать! Уж тебе ли не понимать, что тебе грозит?

– Да я понимаю…

– Фигушки ты понимаешь…

– Ты хоть подсмотр выключил? – продолжала выдавать свои заранее заготовленные фразы девушка.

– Не волнуйся, детка, все под моим полным контролем. Видеозаписи подобного толка я вообще обожаю и буду потом просматривать перед сном. Так что приступим!

Его руки массажными поглаживающими движениями прошлись по всему обнаженному, извивающемуся телу.

А вот Александру буквально перемкнуло. Застопорило дыхание настолько, что она не смогла в первые мгновения и слова произнести. Поэтому оставалось только одно: бороться со своим телом морально.

Возводить ледяной барьер между лишающим воли безумием и спасительной расчетливостью было трудно. Почти невозможно. Тело совершенно не слушалось и конвульсивно вздрагивало от каждого прикосновения или поглаживания. Готовые сорваться на истерику губы приходилось кусать до крови, и только солоноватый привкус позволял цепляться за ту тонкую грань, после которой даже произнесение нескольких слов спокойным, уверенным тоном станет невозможным. А ведь именно таким тоном и следовало говорить. Любые другие интонации покажутся Королюхову проявлением слабости, сдачей позиций и подтолкнут на новый, уже окончательно бесповоротный этап его садистских пыток.

«Если сейчас, именно сейчас я не смогу вымолвить то, что собралась, то уже не смогу никогда! Ну! Представляю: вокруг меня снег! На меня хлынула ледяная вода! Я замерзаю! Я в криогенной камере, и мое тело замораживает космический вакуум!..»

Она смогла! На мгновение, окаменев от самовнушения, она застыла камнем, и только губы слегка пошевелились:

– Я помогу тебе убрать Пылыча.

Глаза Борюсика пылали такой похотью кровавого вандализма, что Александре показалось даже, что она опоздала и теперь ее ничто не спасет. Но выбранная и тщательно продуманная фраза оказала все-таки свое действие на возбужденного самца в одном шаге от пропасти безумной вакханалии. Блеск во взгляде стал пропадать, расширившиеся зрачки вернулись к приемлемой норме, поглаживания прекратились. Видимо, желание и в самом деле подложить свинью шефу конторы оказалось просто невероятной силы, раз полный горячечного безумства садист решил приостановиться в своей мести и послушать вполне реальное предложение. Уж он-то со своим опытом понимал: коллега-нимфетка не станет в данном положении блефовать или подсовывать никчемную, дешевую информацию. Раз она лопочет нечто конкретное, значит, и в самом деле имеет великий компромат. Это раз. А во-вторых, исходя из ее предложения, она прекрасно осознает, кто и кого хочет уничтожить. И ничего странного Королюхов в этом не увидел: раз он мечтает уничтожить шефа, то вполне вероятно, что к этому готовилась и самая сексапильная, обладающая даром мистического предвидения красотка. Причем всегда процесс наказания можно продолжить. Пусть только она начнет изворачиваться или скажет о том, что и так уже имеется на руках у мнимого миллионера.

– Говори! Только быстро, тянуть резину не позволю.

И она начала рассказывать про историю с музеем. Правда, несколько переиначила факт и способ получения секретного счета, но все циферки продиктовала на «ять». Затем сформулировала выводы, подвела некоторые рассуждения и выдала в заключение:

– Если сбросить эту информацию высшему начальству, Пылыч не проживет и минуты.

Королюхов поверил. Сразу поверил. Потому что и сам прекрасно помнил ту операцию и огромный «прокол» конторы в работе с музеем. Только вот он никогда и подумать не мог, насколько там все сложно подстроено и какими капиталами ворочали злоумышленники. Причем не какие-то гипотетические мафиози, а самый близкий и самый горячо ненавидимый начальник.

О его конечной вере в найденный компромат говорило и то, что он стал поспешно одеваться, непроизвольно косясь на пару точек данного помещения. Видимо, там и были установлены видеокамеры, и самонадеянный агент теперь дико сожалел, что не догадался их отключить до своего спуска сюда. Теперь ему следовало это сделать быстро, незаметно и решительно. Вплоть до жестокого устранения случайных свидетелей, если таковые окажутся в конторе.

Затем ему предстояла еще одна важнейшая деталь: проверка счета и имеющихся там капиталов. Если счет будет пустышкой, то главная улика окажется под вопросом и доказать вину шефа станет сложно. Тогда Борис, скорее всего, вернется и уничтожит распятую жертву. Но самое опасное: он может вернуться и уничтожить Александру и в случае нахождения миллионов в искомом месте. В этом-то и заключался как наибольший риск всего мероприятия, так и грядущее благо. Но шла пленница на этот шаг осознанно. Потому что тогда никто никого не станет мучить. Девушки просто не станет, но при этом ее мучения прекратятся. Подобных свидетелей опасно содержать даже в специальном институте по изучению выпадающих из общего ряда индивидуумов. И там полутруп может проболтаться. И оттуда может испортить разыгрываемые комбинации.

Александра в этом случае надеялась только на одно: Борюсику будет очень некогда возвращаться. Все свои мерзкие делишки ему надо будет провернуть в течение одних суток, максимум полутора. И это – с условием, что он твердо знает, куда и к кому обращаться с компроматом на Павла Павловича. Разве что он потом вернется в контору на белом коне, полным и безоговорочным победителем. Отстучит чечетку на могиле шефа, наверняка постарается угробить и главного аналитика, и только потом пожелает продолжить свою интимную «беседу» с арестованной при его личном участии девушкой. Надеяться на его прощение было бы полной глупостью: все равно продолжит мучения и, скорее всего, убьет в итоге.

Но шансы выжить при этом увеличивались. И не только по причине возможного возвращения Дмитрия Светозарова. Если Александра поняла и рассчитала правильно, то высшее начальство конторы и есть тот самый Пыл Пылыч на пару с еще какой-то очень крупной шишкой непосредственно в правительстве. Такому тандему больше не нужны никакие «крыши» или «волосатые лапы», они и сами все свои операции и деяния провернут идеально. Да еще под прикрытием невиданных капиталов. А в нужный момент всегда найдут где нанять нелюбопытных, но действенных исполнителей. И если это окажется именно так, то Королюхов уже никогда не вернется в контору.

Что, опять-таки, даст очередную отсрочку смерти. Ну а потом…

«Потом видно будет! – подумала Александра, глядя в глаза напряженно к ней присматривающегося Бориски. – Ну! Давай беги скорее! Ишь как разнервничался, такой куш на кону…»

Садист тоже многое успел продумать и просчитать.

– Шурка, я тут ненадолго отлучусь. Но если что, то ты много не болтай. Сама понимаешь, только я тебя и могу спасти. Держись и притворяйся, сколько сможешь. Скажешь, что я тебя всю ночь мучил, – он кивнул головой на настенные часы, – и ушел около семи утра. Соображаешь ведь, одно лишнее слово – и твое тело напихают всеми бильярдными шарами и проткнут киями во всю их длину. Ну а если хоть одну буковку ты мне соврала, то я вернусь очень, ну очень скоро и договор о сотрудничестве и взаимоспасении будет расторгнут.

После чего он демонстративно выдавил содержимое нескольких последних экспресс-уколов на обнаженное тело:

– Если что, то у меня еще этого добра достаточно отыщется. Отдыхай. До скорого!

– Стой! Меня всю колотит, я еле сдерживаюсь от рева, – призналась девушка с отчаянием, намереваясь выпросить какую-то поблажку. – Хоть накрой меня чем-то!

Уже в дверях недавний коллега коротко оглянулся:

– Обойдешься и без одеяла. А вот орать и дергаться можешь сколько угодно! Представляю, как ты успела на секс настроиться. Ха-ха!

Его смех затих за запертой дверью, и Александра выпустила из себя долго сдерживаемый вой, прерываемый лишь хрипом и рычанием.