Текст книги "Рассказы"

Автор книги: Юрий Ермолаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– Кто во дворе? Идите сюда скорее!

И вдруг он услышал голос Сережи:

– Где ты? Откуда кричишь-то?

Петя вскочил и подбросил вверх шапку.

– Ты что это, как медведь, в берлогу забрался? – смеялся Сережа, помогая Пете выбраться. – И в школу почему-то не приходишь? А у нас новостей – не перечесть! В школу лыжи привезли, и мы теперь с Григорием Ивановичем на Гольцовскую гору ездим, он нас слалому учит. А еще, знаешь, у нас на утреннике дрессировщик из цирка был, рассказывал про своих тигров и нас пригласил на них посмотреть. Сейчас все в школе собираются, а потом в цирк. Вот я и зашел тебе сказать…

– Спасибо, – ответил Петя и вдруг почувствовал, что голос у него дрогнул.

Перед тем как пойти с Сережей в школу, Петя разыскал Валерика и сказал ему:

– И где ты только пропадаешь? Нам же в школу давно пора, а оттуда в цирк, тигров смотреть.

Тут Петя заскрежетал зубами и зарычал так страшно, что у Валерика даже мурашки забегали.

А через несколько минут Петя, Сережа и Валерик уже бежали вместе по улице к ярко освещенной шумной школе.

Пять дней

Вы представляете, что значит быть фотокорреспондентом школьной спортивной стенгазеты? Фотокорреспондент ничего пропустить не может. Вот, скажем, был помещен в газете снимок «Финиш чемпиона». Так Степа Крутиков, наш спецфотокор, охотясь за этим снимком, даже сам обогнал на ледяной дорожке чемпиона школы по конькам. Ловко забежал вперед и перед самым финишем щелкнул фотоаппаратом. Правда, у чемпиона получилось ужасно огорченное лицо. Ведь он решил, что его обгоняет не фотокорреспондент, а кто-то из участников соревнований, вот и расстроился. А во всем остальном снимок удался. На нем даже было заметно вырывающееся изо рта чемпиона дыхание. Только одна Маша Зайцева, известная всей школе насмешница, не оценила снимок.

– Какое ж это дыхание? – смеялась она. – Засветил пластинку, вот и все!

От обиды Степа даже не стал спорить. Только подумал: «Ну, погоди, на зимних каникулах я такие снимки на катке сделаю, что ахнешь!»

Однако, придя в школу в первый день каникул, он узнал, что почти все спортсмены, в том числе и Маша, отправляются через несколько дней в лыжный поход. Командир похода Федя Уточкин сказал ему:

– Ты, Крутиков, побольше пленки захвати. В походе наверняка всякие происшествия будут.

– Происшествия-то будут, только вот… – Степа замялся.

Он хотел сказать, что не пойдет с ребятами, потому что не умеет ходить на лыжах. Но тут, как нарочно, появилась Маша Зайцева. А ей дай только за что зацепиться, засмеет так, что потом жизни рад не будешь. Вот он и промолчал. А теперь, когда до похода остались считанные дни, Степа просто места себе не находил. Что же делать? Разве можно снять только старт и финиш похода? А где снимки опасных спусков? Стремительных поворотов и разных происшествий?

Но как ни раскидывал Степа умом, ничего не оставалось, как пойти к Феде и сказать все как есть. Конечно, можно было что-нибудь выдумать: например, притвориться, что растянул ногу. Но Степа не любил обманывать. В конце концов решил так: взять у Феди лыжи и продемонстрировать ему свое «искусство». Пусть без всяких слов убедится, что Степа далеко не уйдет.

Федю Степа застал во дворе.

– Давай с горы кататься, – предложил Федя. – Я сейчас тебе братишкины лыжи вынесу.

– С горы?! – усмехнулся Степа, но тут же подумал: «А что? Может быть, повезет: расшибусь сразу, вот и объяснять ничего не надо».

Он забрался на гору с лыжами в руках и первым установил их на вершине горы.

– Давай! – крикнул Федя.

Степа начал продевать валенки в ремни, но одна лыжа вдруг поехала с горы, не дождавшись хозяина, а другая протянула его за собой. Степа взмахнул руками и покатился с горы кубарем.

– Да ты никак кататься не умеешь? – ахнул Федя, помогая Степе подняться.

– Не умею, – краснея, признался Степа. – Я ведь и шел к тебе, чтоб…

– Молодец! – хлопнул его по плечу Федя. – Правильно сделал. Я тебя в два счета выучу. Сам в позапрошлом году за три дня научился. А у нас целых пять!

– Неужели научишь? – обрадовался Степа.

– Да за пять дней ты у меня чемпионом станешь, – пообещал Федя.

Пять дней! Степа, наверное, будет помнить их всю жизнь. И что только Федя не проделывал с ним! Сначала приказал оставить лыжи и ходить по двору с палками в руках широкими шагами. Потом отобрал палки и заставил точно так же шагать на лыжах. На третий день, перед тренировкой, Федя спустил с цепи свою овчарку Чару и вынес из дома сверток с бутербродами.

– Для чего это? – спросил Степа.

– Нужно, – коротко бросил Федя и, привязав к ошейнику Чары самодельные вожжи, вручил их стоявшему на лыжах Степе. – Приготовьсь! – крикнул он и, выхватив из свертка бутерброд, побежал по дорожке, приманивая собаку.

Чара рванулась и потащила за собой Степу. Ездить, держась за вожжи, было очень трудно. Но Федя заявил, что других способов отработать лыжнику устойчивость не знает, а этот проверен им самим. Скоро Степа уже увереннее скользил по накатанной лыжне и падал гораздо реже. Но тут Федя начал кидать кусочки колбасной кожицы в разные стороны. Овчарка заметалась, и Степе опять пришлось не сладко.

В последний, пятый день обучения Федя зашел за Степой вместе с Машей Зайцевой, той самой, которая только и ждала, чтобы над кем-нибудь посмеяться.

«Этого еще не хватало», – нахмурился Степа. Ему совсем не хотелось стать посмешищем. Пришлось стараться как никогда. И что же? Проехал Степа несколько раз с горы и не упал, прокатился без палок – и опять благополучно. А перед тем как пойти домой, отважился и с такого крутого склона скатился, что Маша даже вскрикнула и зажмурилась.

– Ну, что я говорил? – сказал ему Федя. – Всего пять дней ходишь на лыжах, а ведь не хуже нас, – и он тоже поехал к склону.

– Всего пятый день?! – ахнула Маша и вдруг рассмеялась.

Степа вздрогнул, но тут же, проследив Машин взгляд, улыбнулся сам: оказывается, Федя, не решившись съехать со склона, поворачивал обратно.

Стрижка

В поселке «Бережок» была только одна парикмахерская. И работал в ней всего один мастер – Андрей Григорьевич Стариков. Андрей Григорьевич очень любил свою профессию, и в парикмахерской всегда был полный порядок. В комнате для ожидания на маленьком столике лежали свежие газеты и журналы, а над кассой висел написанный рукой Андрея Григорьевича плакат: «Дети обслуживаются вне очереди».

Этим правилом и решили воспользоваться пятеро друзей-четвероклассников, когда, заглянув в парикмахерскую, увидели там нескольких пожилых мужчин. Мальчики прошмыгнули вперед и выстроились под самым плакатом. Увидя их, Андрей Григорьевич оторвался от работы и сказал:

– Вы, молодежь, приходите попозже. Сейчас у меня делегаты сельскохозяйственной конференции бреются. Задерживать их не имею права. Одного еще смогу обслужить, а остальных прошу попозднее.

– Мы тогда все вечером придем, – сказал Ваня Колосков, самый обросший мальчуган. – Только вы уж всех подстригите. А то нас Мария Ивановна еще весной предупреждала: кто первого сентября придет в школу нестриженый, в класс не пустит.

– Не беспокойтесь, приму обязательно, – заверил Андрей Григорьевич, – приходите в пять часов.

Успокоенные, мальчики ушли.

Около пяти часов приятели собрались в своем дворе, чтобы всем вместе снова пойти в парикмахерскую. Не было только Вани Колоскова. Ребята сложили ладоши рупором и наперебой принялись вызывать его.

Тотчас же из окошка второго этажа вынырнули торчащие во все стороны вихры.

– Я сейчас! Только сестренку накормлю, – отозвался Ваня.

– Догоняй нас! – крикнули ребята и зашагали к воротам.

Минут через десять побежал в парикмахерскую и Ваня. В конце переулка он увидел идущую навстречу маленькую старушку. В одной руке старушка несла чемодан, другой опиралась на палку. Когда Ваня поравнялся с ней, старушка сказала:

– Помоги-ка мне, мальчик, поднять чемодан на плечо.

– А вам далеко? – спросил Ваня.

– На Большую Ивановскую.

До Большой Ивановской было порядочно.

– Давайте я донесу вам, – предложил он и взял чемодан.

– Нет, нет, – запротестовала старушка, – чемодан тяжелый. Вот если вместе, тогда другое дело, – и она продела под ручку чемодана свою палку.

Нести чемодан на палке было не трудно, но старушка шла очень медленно, и Ваня заволновался: «Не опоздать бы, а то закроют парикмахерскую».

На углу Большой Ивановской улицы Ваня остановился.

– Утомился, внучек? – спросила старушка. – Ну что же, давай отдохнем, а то и я устала.

Ваня растерялся. Он хотел сказать, что торопится, но вместо этого окликнул обогнавшую их девушку и спросил:

– Скажите, пожалуйста, который час?

– Пять минут седьмого, – бросила та.

– Да ты, может, спешишь куда? – всполошилась старушка.

– Теперь уж нет, – упавшим голосом проговорил Ваня.

И действительно, торопиться было незачем: парикмахерская закрывалась в шесть часов. Дождавшись, когда старушка передохнет, Ваня медленно зашагал дальше. Можно было сократить дорогу и пройти в конец улицы задворками. Большая Ивановская огибала часть поселка. Но теперь Ване было все равно. И он пошел по улице.

«Увидит Мария Ивановна мои вихры, сразу к директору отправит, – подумал Ваня. – В первый же день – и к директору!»

– Вот мы и пришли, – перебила его мысли старушка и, открыв дверь, добавила: – Зайди-ка, я тебя яблоками угощу.

– Мама, это ты? – раздался из соседней комнаты чей-то голос. – А я тебя не ждал сегодня! Как же ты с вокзала добралась?

– В Москве до вокзала на машине доехала, а тут мне один молодой человек помог. Да погоди ты с расспросами, дай мне своего помощника яблоками угостить.

Из соседней комнаты вышел сын старушки.

«Парикмахер!» – чуть не ахнул Ваня. Андрей Григорьевич тоже узнал своего утреннего клиента.

– Вот ты, оказывается, почему стричься-то не пришел, – сказал он, обращаясь к Ване, и, достав блестящую машинку, привычным жестом указал ему на стул.

Предложение Андрюши Хохолкова

Вчера, когда мы возвращались из школы, наш одноклассник Андрюша Хохолков сказал:

– Вот что, ребята, я предлагаю заняться каким-нибудь интересным делом.

– А каким? – спросил Федя Остроухов.

– Вот если бы у нас не было кружка юных астрономов, мы могли бы организовать такой кружок. Если бы мы не умели играть в шахматы, то занялись бы изучением шахматной теории. Если бы…

– Что ты все «если бы» да «если бы», – перебил его Федя. – Говори сразу, что предлагаешь.

Андрюша пожал плечами.

– Сразу не придумаешь. Давайте соберемся завтра часа за два до уроков и поговорим.

Мы согласились. Придя домой, я тут же стал придумывать, чем бы нам заняться. Мне хотелось выдумать что-то необычное и наутро поразить всех ребят. Долго я думал, но почему-то ничего интересного в голову не приходило. Придумал организовать кружок «Умелые руки», а он у нас уже был. То же и с баскетбольной командой получилось. Тут я, к счастью, вспомнил любимую поговорку Фединой бабушки: «Утро вечера мудренее», – и решил подумать об этом утром, на свежую голову. А утро выдалось и на самом деле мудреное.

Не успел я проснуться, как прибежал бледный, точно мел, Федя и срывающимся голосом сообщил:

– Сбор не состоится. Андрея повели в милицию.

Очевидно, у меня сделалось очень растерянное лицо, потому что Федя поспешно сказал:

– Не отчаивайся. Я думаю, здесь какое-то недоразумение. Мы должны выяснить, в чем дело. Идем скорее.

Я быстро оделся, и мы помчались в милицию. Городская милиция находилась в конце нашей улицы, недалеко от речки. Мы быстро добежали до нее. Выяснив, что на первом этаже находится паспортный стол, куда вести Андрюшу было незачем, мы поднялись на второй этаж и очутились в длинном пустом коридоре. По обе его стороны шли закрытые двери. Я вопросительно посмотрел на Федю, он хотел что-то сказать, но как раз в эту секунду ближняя к нам дверь, на которой была табличка с надписью «Начальник», приоткрылась, и мы увидели Андрюшу. Он стоял к нам спиной перед столом начальника и, переминаясь с ноги на ногу, что-то говорил. До нас долетели слова:

– …У меня ж, товарищ майор, уздечки нет… И шпор тоже.

– Все ясно, – прошептал Федя. – Андрей катался на милицейской лошади, и его поймали.

Я закивал головой. Действительно, как это я сам не догадался, ведь у милиции есть лошади. Стреноженные, они часто пасутся на лугу у речки. И мы бегаем туда, чтобы покататься на самом красивом коне по кличке Маркиз. Только я об этом подумал, как дверь отворилась настежь и начальник очень вежливо пригласил нас войти в кабинет. Мы вошли.

– Значит, вы и есть те самые любители верховой езды, о которых сказал мне ваш товарищ? – спросил он.

Я сразу покраснел и потупился, а Федя вдруг метнул в сторону Андрюши сердитый взгляд и быстро заговорил:

– Что вы, товарищ начальник, я, например, вообще не люблю лошадей. Я даже при встрече с ними всегда шарахаюсь и перехожу на другую сторону.

– Почему же? – удивился начальник.

– Это у меня наследственное, – не моргнув глазом, ответил Федя. – Моя бабушка в детстве попала под лошадь. Она еще до сих пор прихрамывает.

Мы с Андрюшей чуть не фыркнули. Кому-кому, а уж нам хорошо известно, что Федина бабушка не хромает.

Начальник встал из-за стола и, обратившись к Андрюше, сказал:

– В субботу к пяти часам приведешь всех наездников.

– Есть привести наездников, – отрапортовал Андрюша и, четко повернувшись, вышел из кабинета.

В коридоре Федя тотчас накинулся на него.

– Сам попался и других выдал. Эх, ты! А я еще хотел тебя в звеньевые предложить.

И тут совсем неожиданно Андрюша так и покатился со смеху. А потом вот что выяснилось. Оказывается, вчера вечером, когда Андрюша ложился спать, он подумал: зачем кататься на лошадях тайком, когда можно пойти в милицию, попросить взять над нами шефство и организовать кружок юных наездников. С этим предложением Андрюша и отправился в милицию. А по дороге он встретил знакомого милиционера и пошел с ним вместе. Тут-то их и увидел Федя.

– Начальник велел мне составить список желающих заниматься и всем вместе прийти к нему в субботу, – объяснил Андрей.

Я очень обрадовался такому сообщению и принялся хлопать Андрюшу по плечу и хвалить за организаторские способности. Но Федя вдруг дернул меня за рукав и сказал каким-то незнакомым голосом:

– Ребята, а как же я? Ведь я сказал, что не люблю лошадей. Теперь начальник меня ни за что не примет в кружок.

Федя присел на скамью и зашмыгал носом. Да так громко, что мне даже смотреть на него стало тоскливо. Я стал напряженно думать, чем бы помочь Феде. Но Андрюша вдруг взял его за руку и, быстро бросив мне: «Подожди», снова потянул Федю к начальнику.

Вскоре из кабинета вышел сияющий Федя.

– Все в порядке, – сообщил он.

– А что ты сказал? – поинтересовался я.

– Ничего. Говорил Андрей, а я только подтвердил его слова.

– А он что сказал?

– Андрей-то? – переспросил Федя и, широко улыбаясь, добавил: – Он сказал, что по его наблюдениям наследственные признаки мне не передались. Потому что у нас в семье никто никого не обманывает, а со мной это случается.

Опытный тренер

Как только выяснилось, что чемпионом 5-го «Б» по прыжкам стал Володя Евсиков, его друг Сеня Топочкин заявил:

– Не быть мне физоргом, если я не сделаю из Евсикова чемпиона школы!

И Сеня начал действовать.

Он тотчас же составил план Володиных тренировок, потом сбегал в книжный магазин и купил брошюру «Техника прыжка». Из магазина Сеня отправился к Володе.

– Ну, чемпион, как самочувствие? – спросил Сеня, снимая пальто.

– Неважное. Задача никак не получается. Ты решил?

– Не беспокойся, сейчас получится.

Сеня подсел к столу и принялся решать задачу.

– Все готово, – сказал он минут через пять. – Можешь переписывать.

– Зачем же переписывать? – удивился Володя. – Ты лучше объясни мне.

– Только не сейчас. Ну хоть завтра утром, а сейчас есть дело поважнее. Нам вот с этой книжечкой надо ознакомиться и план тренировок уточнить, – доставая из кармана книгу «Техника прыжка», объявил Сеня.

Но не успел он раскрыть книгу, как в комнату вошла Володина бабушка и сказала:

– Володечка, сходи, пожалуйста, в магазин. У нас чай кончился.

Володя начал было одеваться, но Сеня остановил его и обратился к бабушке:

– Вы знаете, что ваш внук стал чемпионом класса по прыжкам?

– Нет. Володя мне еще ничего не говорил.

– Так вот, – продолжал Сеня, – он чемпион и на днях должен участвовать в общешкольных соревнованиях. Он будет защищать спортивную честь нашего класса. Это очень ответственно! Так что, если можно, обойдитесь, пожалуйста, сегодня без чаю: нам некогда. Мы разбираем технику прыжков.

Володя хотел было возразить, сказать, что он очень быстро сбегает за чаем, но ему понравилось, как Сеня сказал о нем бабушке, и он промолчал.

– Ну, раз такое дело, я уж сама схожу, – вздохнула бабушка и ушла из комнаты.

Сеня прикрыл поплотнее дверь и принялся объяснять Володе составленный им план тренировок. Начинался он с утренних пробежек, после школы – тренировка вместе со всей командой, затем короткий отдых и снова прыжки, пробежки и спортивные игры.

– А когда же уроки учить? – удивился Володя.

– На твоем месте, – заговорщицки проговорил Сеня, – я учил бы сейчас только те предметы, по которым тебя еще не вызывали. Тогда у тебя будет больше свободного времени для тренировок. А потом ты подгонишь.

Против такого предложения Володя не возражал. Приятели тут же выяснили, по каким предметам Володе надо заниматься обязательно, а по каким можно повременить. Но мальчики просчитались: учитель физики совсем недавно вызвал Володю и вдруг спросил снова, а с географией получилось вообще что-то непонятное. Володя отвечал на последнем уроке, да и до этого имел четверку, а его все равно вызвали. Конечно, по обоим предметам он получил двойки.

– Ты только не отчаивайся, – успокаивал его Сеня. – Четверть еще не кончается, так что наверстаем. А сейчас главное – сохранять бодрость духа. Помни, тебе надо занять первое место!

Через день, на уроке физкультуры, учитель Григорий Иванович сказал ребятам:

– В субботу у нас состоятся общешкольные соревнования по легкой атлетике. От вашего класса в них примут участие… – И Григорий Иванович перечислил состав участников.

– А Евсиков? – спросил Сеня. – Вы забыли назвать Евсикова. Он же чемпион класса.

– Володя участвовать в соревнованиях не может, у него есть двойки. Вместо него я включил в команду Толю Стрельцова.

– Стрельцова? – озабоченно переспросил Сеня и задумался.

Но уже через несколько минут он подошел к Толе и решительно сказал:

– Времени у нас, конечно, маловато, но ты не отчаивайся. Не быть мне физоргом, если ты…

И Сеня начал действовать.

Наш спектакль

Вот встретится вам где-нибудь мой друг Яша Пчелкин, так я уверен, вы на него даже не взглянете. Потому что наружность у Яши самая непримечательная. Ростом он чуть пониже меня, на верхней губе, точно у какой-нибудь девчонки, две родинки притаились, а глаза такие маленькие, что в первые дни нашего знакомства мне все казалось, будто Яша не выспался.

Но на самом деле глаза у него хоть и похожи на щелки, а зоркие, как у хорька. И вообще вся наружность Яши обманчивая. Еще месяц назад я тоже считал его самым обыкновенным человеком, вроде себя или вас. И вдруг совсем неожиданно узнал… Нет, такое сразу и не произнесешь. Помню, в первую минуту от того, что я услышал, мне даже не по себе стало. Оказывается, Яша, точно какой-нибудь неодушевленный атом, способен расщепляться! Вы, может, подумали, что я оговорился или решил вас развеселить? Ничего подобного! Именно все так и есть. Вот как это выяснилось.

В конце второй четверти подошел ко мне Яша и сказал:

– Мы с ребятами думаем веселую пьесу разучить. Будешь в ней участвовать?

– Не возражаю, – ответил я.

– Тогда останься после уроков.

Я остался, и Яша прочитал нам пьесу под названием «Изобретатели». В ней рассказывалось о бригаде молодых конструкторов, которые были заняты усовершенствованием различных машин. Пьеса была совсем не смешная, как сказал мне Яша, но нам понравилась. Мы тут же стали переписывать роли, а на другой день остались на репетицию.

И вот в то время, как все мы просто читали свои роли по тетрадкам, Яша репетировал как-то необычно. Каждую реплику он произносил два раза подряд: один раз громко, а другой так тихо, что его почти не было слышно. Но это еще не все. Произнося слова, Яша, точно скворец Васька из школьного живого уголка, наклонял набок голову, скашивал в сторону свои маленькие глазки и словно к чему-то прислушивался. В конце концов мне это надоело, и я хотел было сказать, чтобы он много не воображал, а репетировал как полагается. Но тут ко мне наклонился мой сосед Кира Яковлев и прошептал:

– Яша-то, а? Кто бы мог подумать, а?

– Действительно, безобразие! – сказал я. – Сам предложил пьесу разучить, а теперь паясничает!

– Что ты! – зашипел Кира. – Он ведь не просто репетирует, а еще и сам себя проверяет: хорошо сказал или плохо. У артистов этот процесс называется «расщеплением».

– Выходит, Яшка сейчас расщепляется? – фыркнул я.

Кира сердито сдвинул брови и поднес палец к губам. Но я все-таки спросил его:

– А за нами он тоже наблюдать может, хорошо мы играем или нет?

– Конечно, – кивнул головой Кира. – Он же прирожденный режиссер!

После этого я не стал долго думать и предложил выбрать Яшу нашим руководителем. Все согласились. И не будь Яша таким на редкость одаренным человеком, все шло бы хорошо. Но из-за своего разностороннего таланта он расщепился так, как мы и не предполагали. Но я лучше расскажу все по порядку.

Уже на следующей репетиции Яша спросил:

– Как по-вашему, что делают герои пьесы в свободное время?

– В театры ходят, – предположил Сережа Облачков.

– Нет, – возразил Кира, – они, наверное, о всяких формулах думают, планы чертят. Ведь вот когда у нас бывает контрольная, мы же перед ней в театр не ходим. А для конструкторов каждая новая машина – та же контрольная.

– Правильно! – подхватил Яша. – Вот и нам надо построить модель какой-нибудь машины. – И, заметив наши удивленные лица, пояснил: – Эта модель понадобится нам для декорации. А кроме того, поможет лучше прочувствовать роли. Небось слышали: даже знаменитые артисты всегда стараются познакомиться с профессией своих героев.

– А как же? – заметил Кира. – Я читал об этом. Вот, например, артисты Художественного театра, когда ставили пьесу Горького «На дне», изучали жизнь босяков, не то что конструкторов. Они ходили на Хитров рынок, в разные ночлежки.

– Недаром говорится: «Искусство требует жертв», – засмеялся Сережа.

Посовещавшись, мы решили сделать для нашей декорации модель экскаватора. Прервали репетицию и отправились на поиски необходимого стройматериала. Задача была нелегкая. Недавно мы всей школой собирали железный лом, так что все близлежащие дворы были очищены. Пришлось разбрестись по дальним улицам. Я пошел во двор того дома, где живут наши знакомые. Еще в прошлое воскресенье они собирались выбросить на помойку старое ведро, но тогда тетя Клава сказала:

– Не стоит торопиться. С недельку оно еще послужит.

Теперь эта неделька кончилась. Но я не успел дойти даже до середины их переулка, как вдруг услышал за своей спиной голос мамы:

– Ты что же обманываешь меня? Сказал, пойдешь в школу, на репетицию, а сам…

– Я и репетирую, – возразил я. – Только мы решили, как в Художественном театре…

– Будешь выдумывать – накажу, – рассердилась мама. – А ну-ка, марш домой уроки делать!

– Да я верно говорю… Мы модель экскаватора хотим построить, чтобы в инженеров вжиться. Вот и собираем железо. – И для большей солидности я добавил: – Другие вон по ночлежкам ходили, и то ничего, а ты сердишься.

Но тут мама так строго посмотрела на меня, что я сразу замолчал и покорно поплелся за ней следом домой.

Наутро я пришел в школу раньше обычного и, заглянув в мастерскую, застал там всех «артистов». Они сколачивали из досок экскаватор.

– А ковш можно совсем не делать, – сказал Сережа Облачков. – Поставим экскаватор сбоку сцены, и всем будет казаться, что ковш и стрела у нас за кулисами.

– Нет, делать так делать, – запротестовал Яша и вдруг сказал: – А что, если нам настоящую модель построить, действующую? Чтобы ее можно было на сцене демонстрировать.

– Это здорово! – поддержал Кира. – Тут одного шума столько будет! Вот только с чего скопировать?

– Ребята! – крикнул я. – У моего соседа Алика есть игрушечный экскаватор. Он совсем как настоящий, только вместо мотора заводная пружина. Пошли посмотрим.

– Всем неудобно. Нас ведь семь человек, – возразили ребята.

– Мы же по делу. А родители у Алика гостеприимные. В субботу у них человек двадцать в гостях было, даже стулья у нас занимали…

– Тогда пойдем, – согласился Яша.

К Алику отправились после уроков. Алик сидел на полу и, изогнувшись, точно вопросительный знак, заглядывал под экскаватор.

– Сломал! – догадался Кира.

– Все время крутился и вдруг… – смущенно пробормотал Алик.

– Докрутил, значит, – с сердцем сказал я. – Правильно мой дед говорил, что рано тебе такие игрушки покупать. Ну что ты понимаешь в машинах?!

– А ты что понимаешь? – спросил Алик.

– Я-то понимаю.

– Ну и почини тогда.

– Покажи, что сломалось-то? – попросил Яша.

Алик перевернул экскаватор набок и сказал:

– Ручка не заводится.

Яша потянул торчащую из кабины пружину и вытащил ее.

– Отклепалась. Ну, это дело поправимое, – улыбнулся он. – Если хочешь, мы можем починить. Только придется его в школьную мастерскую забрать.

– А надолго? – спросил Алик.

– Дня на два. Да ты не сомневайся, мы вернем.

– Конечно, вернем, не сомневайся, – хором заговорили мы.

Алик подошел к висящему на стене календарю, подставил стул и, забравшись на него, перевернул два листка.

– Вот когда эта картинка с речкой и мостиком будет – принесете? – спросил он.

– Точно! – сказал Яша. – А если сомневаешься, мы тебе школьный телефон оставим. Звони тогда прямо директору.

– Зачем ему телефон? – возразил я. – Не принесем – он может моей маме сказать. Мы же соседи.

– Ладно. Я тогда лучше твоей маме пожалуюсь, – согласился Алик и достал из-под дивана большой лист оберточной бумаги, в которую экскаватор, очевидно, завернули в магазине.

Минут через двадцать мы торжественно внесли экскаватор в школьную мастерскую. Сразу в ход были пущены отвертки, молотки, клещи-кусачки, и вскоре из красивой, сверкающей свежей краской машины он превратился в невзрачную кучу колесиков, винтиков и железок.

Яша роздал каждому из нас по нескольку деталей, и мы принялись изготовлять точно такие же из собранного накануне железа.

Над деталями мы провозились еще два дня, но работу так и не окончили – экскаватора не собрали. Поэтому, когда, проснувшись утром, я увидал на календаре картинку с речкой и мостиком, то сейчас же постучался к Алику и сказал:

– Понимаешь, какая у нас петрушка получилась…

– Совсем доломали, что ли? – серьезно, по-взрослому спросил он.

– Что ты! – обиделся я. – Мы просто не управились с работой. Ведь по твоему экскаватору мы еще другой делаем, себе. Так что твой пришлось разобрать. А вот собрать его мы никак не можем. Но ты не волнуйся. Завтра у нас физика, мы все выясним у Николая Ивановича. К вечеру экскаватор будет у тебя.

Но назавтра Яша вдруг предложил усовершенствовать оба экскаватора – наш и Алькин. Он надумал заменить в них заводную пружину настоящим бензиновым моторчиком, а еще внес очень ценное предложение: убрать один из четырех роликов, на которых стоит кабина, и установить ее на трех.

Мы не сразу поняли, для чего это Яше понадобилось. Тогда он спросил нас:

– Долго мы железный лом искали? Долго. Трудно нам было? Трудно! А если мы уберем лишний каток и поставим кабину на три ролика, представляете, какая от этого будет экономия металла при массовом выпуске экскаваторов?

У меня даже дыхание захватило от Яшиной сообразительности. Мы тут же закричали: «Ура!» – и принялись качать Яшу точно так, как это полагалось у нас в конце пьесы. Потом, вспомнив о нашем спектакле, мы решили немного порепетировать.

И тут Яша оказался прав. После того как мы пережили всякие неудачи и радости с постройкой экскаватора, наши голоса зазвучали в пьесе куда увереннее и тверже. Мне даже показалось, будто я в самом деле настоящий конструктор. Но Яша увидел в моих движениях некоторую робость и, чтобы я мог окончательно избавиться от нее, поручил мне склепать бачок для моторчика. Нашлось дело и остальным.

Прошло еще три дня, и оба экскаватора были, наконец, полностью усовершенствованы. Мы тут же отнесли Альке его экскаватор, а свой поставили в мастерской на хамом видном месте.

– Ребята! А ведь когда мы будем демонстрировать модель зрителям, надо же что-то говорить, – спохватился я. – А в пьесе таких слов нет.

– Вот ты и напиши их, – сказал Яша.

Весь вечер я ломал себе голову, придумывая эти слова. Я даже сбегал в аптеку и купил бутылку «Ессентуки» № 17. Ведь многие писатели, когда пишут свои произведения, утоляют жажду минеральной водой. Но «Ессентуки» мне не помогли. Я хотел уже все бросить и пойти на каток, но в это время прибежал взволнованный Сережа Облачков и сказал:

– Можешь ничего не писать. Представление отменяется. Наш экскаватор похитили.

– Как похитили? Кто? – спросил я.

– Откуда я знаю?

– Что же делать?

– Бежим в школу! Там сейчас все ребята.

Дорогой Сережа предложил мне:

– Может, в милицию заявим? Пусть ищейку приведут.

– Верно. Только сначала нужно оцепить то место, где стоял экскаватор. По нему никто не должен ходить.

В дверях школы мы столкнулись с Кирой.

– А я за вами, – сообщил он, – идемте к директору!

В кабинете директора были все наши артисты. А за его столом сидел незнакомый мужчина и рассматривал… наш экскаватор. Как только мы вошли, директор сказал ему:

– Теперь все в сборе. Прошу вас.

Незнакомец оторвался от экскаватора и, оглядев нас, сказал:

– На днях, ребята, в городском Доме пионеров откроется выставка детского технического творчества. От вашей школы по рекомендации учителя физики мы берем на выставку эту модель. Должен вам сказать, что ваш экскаватор далеко не совершенен. В нем есть большие неточности и ошибки. Но меня он порадовал тем, что вы не просто скопировали его, а постарались внести в его устройство что-то свое, новое. Для конструкторов это очень ценное качество.

Представитель Дома пионеров вышел из-за стола и пожал каждому из нас руку. Тут мы вышли в коридор и начали толкаться и хлопать друг друга по спине, выражая этим свою радость.

– Вот как все обернулось, хотели быть артистами, а стали конструкторами, – засмеялся Яша и предложил: – Может, нам еще модель электрического трактора сделать?

– А как же спектакль? – спросил Кира.

– Так ведь теперь у нас все равно нет декорации, – возразил Яша. – А электрический трактор, знаете, какая любопытная машина? Я про него уже две книжки прочитал.